Текст книги "Кольцо нибелунгов"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Торстен Деви
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Зиглинда вопросительно посмотрела на Лоренса, но тот лишь молча покачал головой.

Он тоже не знал, что привело исландцев в столь далекие края. История этого народа была окутана легендами. Дикие соплеменники Хакана, жившие на далеком острове с неплодородной почвой, мало общались с племенами, осевшими севернее Альп и подвергшимися влиянию римской цивилизации. Об исландцах говорили, что они такие же варвары, как и гунны. Они не знали ни письменности, ни музыки, ни законов природы; единственное, что их интересовало, – это добыча.

Говорили также, что исландцы живут за счет грабежей северных земель, никогда не вступая в открытую войну. То, что сейчас видели Зиглинда и Лоренс, могло лишь подтвердить эти истории. Воины с хмурыми лицами, стоявшие у поручней, были высокими, а медвежьи шкуры, укрывавшие их тела, делали их плечи еще более широкими. В отличие от датчан они не украшали головы шлемами, их волосы были неаккуратно заплетены в косы.

На большинстве исландцев не было привычной для других северян одежды. Они были просто прикрыты полотнами кожи, закрепленными на их мускулистых телах ремнями. У некоторых на спине висели боевые топоры. Какой-то воин мочился в воду, пожирая при этом обуглившийся кусок мяса. Эти люди не производили впечатления отряда странствующих воинов. Они больше напоминали стаю крыс, несущих чуму и готовых заразить все, что повстречается на их пути.

За первым кораблем последовал другой, затем третий. По подсчетам Лоренса, их было человек сто. Возможно, исландцы, узнав о падении Ксантена, решили разведать, что здесь происходит. Вряд ли они занимались бы грабежами по дороге – падение Ксантена могло бы позволить этим дикарям дорваться до сокровищниц короля Зигмунда.

Лоренс был рад, что свои сапоги и меч спрятал на берегу. В то же время он чувствовал поднимавшуюся в нем ярость, оттого что не мог сейчас сжимать свое оружие в руке. С его стороны это было неосторожно и глупо. Он пообещал себе никогда больше не повторять такой досадной ошибки.

Полчаса Лоренс и Зиглинда сидели в воде, пока исландские корабли не скрылись из виду. Казалось, минуты тянулись бесконечно. Лоренс взглянул на женщину. Она дрожала от холода, губы у нее посинели.

– Вы должны выбраться из воды. Я разведу костер. Тогда мы сможем согреться и высушить одежду.

Зиглинда кивнула.

Пять дней езды, о которых говорил Зигмунд, превратились в неделю. Последний день Зиглинда и Лоренс скакали по тропам густого и темного леса Одина. Время от времени им приходилось вести лошадей под уздцы, чтобы пробраться сквозь густые заросли.

В лесу им казалось, что древние боги своими ладонями сдвинули величественные кроны деревьев, образовав плотный навес, не пропускавший солнечного света. Стволы деревьев переплелись друг с другом, земля была сухой и прохладной, а из-под земли торчали узловатые корни деревьев.

Лоренс и Зиглинда соскочили с лошадей, чтобы собрать дрова.

– Откуда ты знаешь, где живет Регин? – спросила Зиглинда.

– Король часто говорил об этом, когда рассказывал мне, как спрятать вас от Хъялмара, – ответил Лоренс, слегка замявшись.

Зиглинда была поражена до глубины души.

– Он что, все это планировал? Зигмунд знал заранее, что война с Хъялмаром проиграна?

Судя по угрюмому выражению лица, Лоренсу не хотелось говорить об этом.

– Королю не нужно было объяснять, что нас ожидает. Все военачальники знали, что эта война была проиграна до того, как началась.

– Но зачем же тогда проливать кровь? Почему Зигмунд не отдал Ксантен Хъялмару, не спас жизнь тысячам воинов? Женщины стали вдовами, а дети сиротами!

Она запнулась, но Лоренсу легко было понять ход ее мыслей.

– А мужчины превратились в калек… – продолжил он.

– Я не это имела в виду, – тихо сказала Зиглинда.

– Нет, вы именно это имели в виду, – буркнул Лоренс. – Но вы не поняли. Вы ничего не поняли. Каким королем был бы Зигмунд, если бы отдал свое королевство без борьбы такому чудовищу, как Хъялмар? Защищать Ксантен! Такова была его задача. И эта задача не становилась менее важной, даже если ее невозможно было выполнить. Что можно сказать о мужчине, который стремится лишь к победе? Он – трус! Король Зигмунд мог быть кем угодно, только не трусом! Сожалею ли я, что отдал свою руку в проигрышном сражении? Нет! Я сожалею о том, что отдал всего лишь одну руку!

Говоря эти слова, Лоренс все больше распалялся, но, поймав себя на том, что он кричит на свою королеву, внезапно замолчал.

Зиглинда не ответила. Политика, какой бы она ни казалась, всегда была уделом мужчин и неизбежно вела к войне. Историю писали от битвы к битве, а короткие времена перемирий отмечались хронистами двумя-тремя скупыми строками, не больше. Лоренс – воин, а значит, ожидать, что он когда-нибудь изменится, – глупая затея.

Солдат остановился.

– Туда. – Он указал на проблеск света в лесу.

Зиглинда прищурилась. Там действительно что-то было. Что-то, напоминавшее темный, с пологими склонами холм, прижимавшийся к краю леса. Было бы легко принять его за естественную возвышенность, если бы над ним не поднималась тонкая струйка дыма. Вероятно, это и была кузница Регина. Зиглинда решила не задумываться о бессмысленности существования кузницы в столь уединенном месте. Иногда ей казалось, что предназначение многих вещей специально скрыто кем-то от человека.

Когда они приблизились, очертания кузницы стали отчетливее. Полусфера, плавно переходившая в землю, была сделана из деревянных срубов. Срубы практически не выделялись, так как лес за многие годы – или десятилетия, Зиглинда не могла этого определить, – укрепил это сооружение, покрыв его толстым слоем мха и трав. Строение действительно напоминало холм, а вход в него – нору, похожую на черную пасть под зеленым хохолком.

Диаметр сооружения составлял шагов двадцать. Зиглинда заметила за этой постройкой еще один холм, поменьше, который, скорее всего, служил местом для сна. Хотя Зиглинде еще никогда не приходилось видеть таких построек, она сразу же поняла их преимущество: травы защищали дом от ветра и дождя, а зимой удерживали тепло внутри. Дом был незаметным и идеально подходил для человека, который не хотел, чтобы сюда забрел какой-нибудь случайный путник.

Королева услышала сильные, но достаточно приглушенные удары металла по металлу. Очевидно, стены обеспечивали еще и звукоизоляцию.

– Откуда мы вообще можем знать, что он нас примет? – спросила Зиглинда. – В конце концов, он уже не на службе у короля.

– Регин у короля не на службе, но он у него в долгу, – возразил Лоренс.

Он хотел проехать дальше, но удары в кузнице внезапно прекратились. Лоренс начал успокаивать себя тем, что Регин никак не мог слышать их тихий разговор, но в темном проеме, ведущем в хижину, появилась фигура кузнеца.

Зиглинда не знала, чего она ждала. Возможно, пожилого жилистого мужчину с сильными руками и загрубевшей кожей – ведь именно так выглядит кузнец, достигший старости. Но Регин нисколько не соответствовал привычному для всех образу. Он был маленького роста, с неестественно широкими плечами и мускулистыми руками, свисавшими вдоль туловища. Его руки были настолько длинными, что небольшой молот, который Регин сжимал в правой руке, волочился по земле. Курчавые черные волосы выбились из-под косынки, а синие глаза, оттененные черными бровями, ярко сверкали. На груди у него висел кожаный передник, а ноги были перевязаны кожаными ремешками, доходившими до края коротких штанов. На вид ему было лет тридцать, максимум сорок.

Но больше всего Зиглинду поразили руки Регина. Они были грязными, что никого, конечно, не удивляло, но даже на расстоянии двадцати шагов, разделявших их и Регина, она разглядела гладкие, не загрубевшие от тяжелой работы пальцы, которые могли бы принадлежать барду, но не кузнецу. Никаких шрамов, никаких мозолей, и даже ногти, казалось, были отполированы.

Не говоря ни слова, Регин продолжал спокойно стоять у входа в хижину, пока Зиглинда и Лоренс медленно приближались к нему. Кузнец узнал Лоренса и сразу понял, почему тот оказался здесь, тем более что лес уже рассказал ему и о войне, и о смерти Зигмунда. Он без труда догадался, кто приказал привезти сюда верную спутницу короля Ксантена. А поскольку причина визита была ясна, кузнецу не понадобилось выслушивать просьбу, выполнить которую он все равно был обязан.

Лоренс тоже понимал, что Регин узнал его и успел сделать необходимые выводы. Зиглинда засмущалась и глубоко вздохнула, словно собиралась прервать молчание. Лоренс взял королеву за руку и слегка сжал, чтобы удержать ее от этого.

Регин отпустил молот и стал на колени. Он склонил голову, коснувшись подбородком грязной груди.

– Моя жизнь – ваша жизнь, ваше величество, и я готов отдать ее за вас.

– Хотел бы я пообещать тебе, что до этого не дойдет, – сказал Лоренс. – Вставай.

Регин немного приподнял голову и посмотрел на Зиглинду. Она жестом разрешила ему встать, и Регин повиновался ей.

– Я больше уже не королева, – сказала Зиглинда. – Теперь мое имя Лина, и на то время, которое мне удастся предугадать, я стану твоей помощницей и буду делать все, что в моих силах. Если Ксантен не освободят, так будет продолжаться до конца моих дней.

Регину, похоже, намного легче было свыкнуться с этой мыслью, чем Лоренсу. Итак, Зиглинда уже не королева Ксантена.

– Ну хорошо, – сдержанно произнес хозяин лесной хижины. – Лина так Лина. – Внезапно он оглянулся и испуганно воскликнул: – Ой, моя работа! Минутку.

Кузнец поспешил в мастерскую, а Лоренс с Зиглиндой привязали лошадей к дереву и последовали за ним. В этом сферообразном помещении, не разделенном стенами, царила жара. Повсюду можно было увидеть приспособления и инструменты, которые нужны любому уважающему себя кузнецу: металлические щипцы, молоты, огромные меха, наковальня и множество ведер. В двух деревянных ящиках были сложены изделия, выкованные Регином.

Низкорослый кузнец снял щипцами раскаленное металлическое изделие с наковальни и поспешно опустил его в ведро. Послышалось шипение. Зиглинде стало любопытно. В то же время она была удивлена: эта мастерская совершенно не походила на придворные кузницы. Она была какой-то грубой, простой и неубранной, однако в ней чувствовалась атмосфера покоя и тепла, так что на душе сразу же становилось легче. Казалось, эта кузница – часть самого леса, природы.

– А что ты делаешь? – спросила она.

– Серп, – пробормотал Регин, вытирая остывший металл куском кожи. – Хорошие серпы всегда нужны.

Только сейчас Лоренс заметил, что в ящиках лежали одни инструменты. Там не было ничего из оружия.

– Ты что, больше не делаешь ни мечей, ни наконечников для стрел?

Регин взглянул на него с презрением.

– Война окончена. Разлагающиеся трупы, голод… этого сейчас у нас предостаточно. Да и оружия тоже. Цена на него падает, когда царит мир и… разруха.

Зачерпнув немного воды из ведра, Регин обмыл лицо, а потом вытерся грубой тряпкой. Когда кузнец частично смыл грязь и пот, стало очевидно, что он выглядит еще моложе, чем казалось вначале. Зиглинда поразилась, увидев, что у Регина на лице не росла борода и не было ни малейших признаков щетины.

– Мне говорили, что ты был кузнецом еще у Хендрика, отца Зигмунда.

Регин криво улыбнулся:

– Боги подарили мне долгую жизнь.

Было понятно, что он больше не хочет об этом говорить, и бывшая королева, которая явилась к нему в роли просительницы, перестала настаивать.

Зиглинда и Лоренс с аппетитом ели. Нельзя сказать, что у них было физическое ощущение голода, скорее они наслаждались возможностью вкусить настоящий обед с соусом и приправами после того, как им столько дней пришлось питаться одним полусырым мясом. Но лучше всего был хлеб. Зиглинда была глубоко убеждена, что еще никогда в жизни не ела такого изумительного хлеба.

Они сидели в маленькой пристройке, служившей одновременно спальней и кухней. Судя по всему, за последние годы кузнец тут неплохо устроился.

– А почему ты построил себе кузницу в лесной чаще? – поинтересовался Лоренс, отщипывая кусочки хлеба и макая их в темный соус.

– Мне нравится быть одному, – ответил Регин, коротко взглянув на Зиглинду, чтобы та поняла, на что он намекает. – А еще я никогда не работаю на заказ. Один раз в году я собираю все свои товары и продаю, поднимаясь вверх по реке. Прибыль у меня неплохая.

– Но королю Ксантена могла понадобиться твоя помощь! – прорычал Лоренс.

– Даже боги не сумели спасти Ксантен, – возразил Регин.

Это было оскорбление. Оскорбление, направленное против каждого солдата, служившего Зигмунду. Рука Лоренса судорожно сжала рукоять меча, и солдат вскочил, уронив на пол шлем.

– Да как ты смеешь насмехаться над нами?! – в ярости воскликнул он.

Регин, продолжая спокойно сидеть, сказал:

– Убери меч, а не то я убью тебя.

Он оставался совершенно невозмутимым, и даже Зиглинда не сомневалась в том, что Регин в состоянии защитить себя.

Она поняла, что Лоренс не может замять этот конфликт, не ударив в грязь лицом, и поэтому решила вмешаться:

– Пожалуйста, Лоренс, сядь. Даже если каждый из нас по-своему расценивает эту войну, она ведь все равно уже закончилась. Наш взор должен быть устремлен в будущее.

Лоренс сел и поднял кубок:

– За будущее! Пускай в Ксантене вновь развевается наше знамя, а дети играют черепом Хъялмара.

Регин тоже поднял свой кубок и чокнулся с солдатом. Кузнец не был злопамятен.

Регин и Лоренс устроились на ночь в кузнице, чтобы Зиглинда могла спать в пристройке. Сперва она не хотела об этом даже слышать, но мужчинам удалось настоять на своем.

– Завтра же, – сказал Регин, – я начну валить деревья, и до прихода зимы мы соорудим вам отдельное жилище. Где-то в сундуке у меня лежат ткани, и если вы умеете шить, то эта материя только и ждет, чтобы превратиться в новое платье.

Зиглинда с благодарностью кивнула, и мужчины вышли из пристройки. Раздевшись, она села на деревянный лежак, служивший Регину кроватью. В камине еще дымились угли, и Зиглинда укрылась лишь тонким льняным покрывалом. Она вспомнила о том, что говорил Лоренс. Несомненно, этот испытанный солдат отдал бы последнюю каплю крови за освобождение Ксантена от ига Хъялмара. Кроме того, было очевидно, что это освобождение не произойдет без новой войны. Войны, которую может объявить только тот, кто станет наследником трона Ксантена.

Зиглинда осторожно провела рукой по животу. Пройдет еще несколько недель, прежде чем она узнает, сумел ли Зигмунд сделать ей на прощание драгоценный дар. Все это время она будет мучиться мыслью о том, как скоро воплотится в реальность мечта Лоренса о будущем и станет ли это ее будущим. И будущим ее ребенка. К тому же Зиглинда не очень доверяла Регину. По ее мнению, он был странным человеком. За неказистой внешностью явно скрывался острый ум.

Женщина успокаивала себя тем, что у нее пока еще есть время. Пройдет девять месяцев, и она узнает, суждено ли ей родить принцессу, которой придется выйти замуж за принца и завоевать Ксантен с помощью войск свекра, или же ее ребенок станет воином, чье наследное право приведет к восстанию против Хъялмара. Зиглинде не хотелось этого, но таков был долг королевы. Ее ребенок будет наследником Ксантена.

Лоренс остался еще на три дня, помогая Регину валить деревья для нового дома. Затем он сообщил, что ему пора возвращаться в свою страну.

– Я должен посмотреть, что осталось от Ксантена и кого из наших заточили в тюрьму, – объяснил он, вскакивая на лошадь. – Сейчас врага не победить силой меча, но, возможно, его власть удастся ослабить изнутри.

Зиглинда протянула ему мешок с провизией и новую рубашку, которую она сшила для него.

– Да пребудут с тобой боги. С тобой и Ксантеном.

Лоренс благодарно кивнул. Он знал, что Зиглинда не попросит его возвращаться. Сейчас их пути расходились. В этот самый момент, в этот самый час. Верный солдат указал на части Нотунга, лежавшие у входа в кузницу.

– Закопайте меч у того бука, чтобы сохранить его, пока не найдется его законный хозяин, – напоследок попросил он. – До того времени я буду бороться за свободу Ксантена, проливая кровь и не щадя своей жизни.

Лоренс произнес это так, как будто полностью смирился со своей судьбой, как будто жизнь воина превратилась в ожидание смерти, которая могла избавить от позора, павшего на его голову из-за того, что он не сражался в этой войне до ее горького конца.

Регин протянул Лоренсу меч.

– Я еще раз его отполировал, – сказал кузнец. – Конечно, это не лучший меч в мире, но его будет вполне достаточно, чтобы отрезать уши любому нахалу, с которым ты столкнешься по дороге.

Лоренс еще раз кивнул.

– Береги ко… береги Лину как зеницу ока.

Это была не только просьба. Это было еще и предупреждение. Не дожидаясь ответа, он развернулся и пришпорил лошадь.

За кузницей, в стороне, противоположной той, откуда приехали Зиглинда и Лоренс, вилась узкая тропка. По словам Регина, вскоре она переходила в более широкую тропу, а затем и в проезжую дорогу. Этот путь должен был привести Лоренса к людям.

Они смотрели солдату вслед, пока он не скрылся в лесу.

– Я закопаю меч, – сказал Регин. – Если хочешь, можешь пока приготовить обед.

Зиглинду поразила легкость, с какой Регин перешел к фамильярному тону сразу же после отъезда Лоренса. Она кивнула.

– А потом я подмету твою кузницу. Там столько щепок, что любая искра может превратиться в пожар.

Рассмеявшись, Регин нагнулся за Нотунгом, завернутым в кусок кожи.

– Да, это ты хорошо придумала. Только не перетрудись. У тебя под сердцем не просто первый наследник Зигмунда. Это единственный наследник короля.

С этими словами он пошел к буку закапывать Нотунг.

2
ЗИГФРИД И ПРОКЛЯТИЕ КРОВИ

Ветви били Зигфрида по лицу, а когда он опускал ступни на лесной мох, почва дрожала под его ногами, как наковальня от ударов молота. Шипы срывали волосы с головы подростка, но он не обращал на это никакого внимания. Его кровь кипела, а в ушах отдавался бешеный стук сердца. Свет и тень слились в размытые линии, мелькавшие в ярко-голубых глазах Зигфрида, будто он нашел путь в Асгард.

Его мускулистая грудь поднималась и опускалась с каждым вдохом, и, перепрыгивая через поваленные на землю стволы деревьев, он широко раскидывал руки, словно молодой орел крылья. Зигфрид бегал быстрее всех, кого он знал, и все же у него появилось чувство, что ему не удалось достичь предела собственных сил.

Вепрь, обезумев, пытался убежать. Он петлял где-то в зарослях, стараясь спрятаться там, где охотник его не найдет. Но последний час зверя пробил в тот самый момент, когда Зигфрид увидел его на обратном пути из деревни.

Далеко впереди мальчик заметил толстый корень, торчавший из земли на уровне бедер. Вот подходящее место!

Зигфрид прибавил скорость и подбежал к вепрю настолько близко, что мог бы схватить его за хвост. Вепрь попробовал пролезть под корнем, а Зигфрид оттолкнулся от земли, прыгнул обеими ступнями на дерево, прогнувшееся под его весом, а потом выпрямил ноги и, словно выпущенная луком стрела, поднялся в воздух. Ему казалось, что он летит, и это чувство бесконечной свободы вызвало в нем огромную радость. Но вот его сильное тело ударилось о вепря, придавив животное к земле, и они по инерции покатились. Когда же они остановились, зверь попытался ударить Зигфрида клыками, чтобы высвободиться. Он бешено сучил ногами, которые легко могли бы раздробить человеческие кости.

Зигфрид радовался охоте. Победа над сильным зверем пьянила его, однако он не собирался чрезмерно мучить животное. Правой рукой подросток схватился за шею животного, а левой за вспененную морду. После этого Зигфрид резким движением сломал своей добыче шею. Ноги вепря еще несколько раз дернулись, и он замер.

Отдышавшись, Зигфрид встал, довольный собой и окружающим миром. Взвалив свою добычу на спину, он отправился домой. Идти было недалеко. Уже через полчаса он увидел округлый холм кузницы и две пристройки. Проходя мимо груды камней, находящейся всего в паре шагов от его жилища, Зигфрид, как всегда, замедлил шаг.

– Приветствую тебя, матушка.

Затем он пошел дальше. Это был жест уважения, но печали в голосе мальчика не было. А как же иначе? Зигфрид никогда не знал своей матери.

Регин прервал работу, услышав Зигфрида. Слух у кузнеца был отменный, и он без труда узнал тяжелый шаг своего воспитанника.

Зигфрид сбросил вепря с плеч прямо под ноги вышедшему из кузницы Регину.

– Что, опять вепрь? – проворчал Регин.

– Великолепное животное, – радостно улыбнувшись, ответил Зигфрид. – Было очень весело.

Регин сделал шаг навстречу Зигфриду, которого он воспитывал как собственного сына, и влепил ему пощечину. Не сильно, но достаточно, чтобы выразить свою ярость.

– Третий вепрь в этом месяце! А медведь?! А все эти лисы? Про зайцев я вообще молчу!

– Но я воин, а воин должен хорошо питаться! – настаивал на своей правоте Зигфрид.

Регин усмехнулся:

– Чтобы стать воином, нужно быть мужчиной. А тебе еще и четырнадцати нет. У нас запас еды на три ближайших зимы. Куда мне девать этого вепря? Придется тебе его зарыть, чтобы он не подманил хищников.

Зигфрид рассмеялся. Этот смех делал его неотразимым. Мальчик был сильным, красивым, смелым – и в то же время упрямым. Сила воина и воля короля давали ему мощь, которой он еще не умел пользоваться.

Регин вздохнул:

– Не забудь вымыться в ручье перед обедом.

Мальчик осмотрел себя. Он действительно был очень грязным – как, впрочем, и в любой другой день. Поэтому он всегда носил только короткие кожаные штаны и обувь. Регину не хотелось каждый день стирать рубашки неугомонного воспитанника.

Зигфрид кошачьей походкой пошел к ручью, в то время как Регин принялся за вепря. Зверь был достаточно тяжелым, и кузнец снова задумался о том, откуда у Зигфрида такая сила. Мальчик был не просто сыном своих родителей, это точно. Боги благословили его, одарив милостью, и, очевидно, возлагали на него большие надежды.

Регин зашел в пристройку и помешал в котле густой суп, который он варил уже несколько часов.

Вода в ручье, протекавшем через лес почти рядом с кузницей, доходила Зигфриду до щиколоток. Дно было неровным, ручей бурлил, словно захлебывался сам собой.

Зигфрид не стал утруждаться и мыть свое тело, начиная с рук. Он улегся в ручей прямо в одежде, повернувшись головой против течения, чтобы вода не затекала ему в ноздри. Тут было приятно и прохладно. Вода смывала с его тела пот и грязь. Зигфрид закрыл глаза, почесал родинку на груди у левого плеча и опустил ладони на гладкие камни под водой. Он радовался, что ему не нужно никуда торопиться. Диск солнца уже коснулся горизонта, но сегодня полнолуние, и он легко найдет дорогу домой. К тому же Регин все равно варил свой суп много часов, так что ему можно немного отдохнуть.

Вспоминая удачно прошедший день, Зигфрид незаметно для себя задремал.

Подросток не знал, долго ли он лежал в ручье. Его мысли витали где-то далеко-далеко. Он думал о воинах при дворе короля. В его воображении они скакали на лошадях и сражались на мечах. Он видел штандарты и стяги, трубы и скоморохов. Тут, в лесу, не было ничего особо интересного, а Регин не хотел рассказывать о своей придворной жизни. Одной из тех немногих историй, которые Зигфрид знал с самого детства, была история его матери Лины. Иногда он думал, что кузнец все время рассказывает об этой женщине, потому что ему самому хотелось удержать в памяти ее образ. Хотя Регин старался передать Зигфриду мельчайшие подробности его первой встречи с Линой, мальчик с трудом представлял эту женщину. У него не возникало ни малейшего чувства при слове «мама».

Лина была простой женщиной, и Регин описывал ее как «добрую душу, неброской красоты женщину». Родители выгнали ее из-за любовной истории, а Регин пожалел и взял к себе служанкой. Уже тогда она была беременна Зигфридом. Она умерла при его рождении и на смертном одре взяла с Регина клятву, что он воспитает ее сына и сделает его хорошим кузнецом. Она была обычной, ничем не примечательной женщиной. А Зигфрид, хотя и не испытывал к ней никаких чувств, все же уважал данную когда-то кузнецом клятву. Для него главным был Регин. Низкорослый мужчина, о котором в деревне говорили, что он не стареет, заменил ему и отца, и мать. Он обучил Зигфрида кузнечному ремеслу и охоте. Он любил его больше, чем крестьяне из соседней деревни любили своих кровных сыновей. Зигфрид был благодарен кузнецу и полон решимости доказать ему свою верность.

Но мальчик чувствовал в себе бурление крови, горячее и дикое. Иногда его ноги подергивались, словно у жеребенка, который собирается убежать.

Неожиданно что-то кольнуло его в грудь. Это было странно. И это не мог быть какой-то лесной зверь, потому что они старались держаться от Зигфрида подальше. А комары не вились над ручьем, предпочитая пить кровь оленей. Покалывание стало сильнее и болезненнее. Зигфрид открыл глаза.

Небо уже стало темно-серым, а густые кроны деревьев поглотили последние заблудившиеся лучики солнца, так что Зигфрид с трудом различил проступившие в сумерках очертания фигуры, которая склонилась над ним с копьем. Мысли в голове Зигфрида, только что такие спокойные и безмятежные, запрыгали в бешеной скачке. Мальчик пытался найти решение, которое смогло бы ему помочь.

Битва? Он не обладал опытом воина, а его противник стоял перед ним в полном боевом снаряжении. У Зигфрида не было оружия, зато богато украшенное копье, касавшееся его груди, явно было наилучшего качества. И наконец, мальчик лежал на спине, а значит, он в любом случае не успел бы встать на ноги, чтобы броситься на противника. Зигфрид старался не шевелиться и следил за своим дыханием, чтобы казалось, что его грудь не поднимается. Противник, который так подло на него напал, судя по одежде из грубой кожи и меха, был из северян. К тому же на кожаном шлеме, который Зигфрид сумел разглядеть в полутьме, не было знаков королевского двора. Мальчик лихорадочно думал о том, что же ему предпринять. Он осознавал, что исход этой странной встречи от него, к сожалению, не зависел. Воин, склонившийся над ним, убрал копье.

– Гляди-ка, он живой. Нельзя сказать, чтобы это было справедливо, с такой-то неосторожностью. – Голос, доносившийся из-под шлема, был полон презрения и насмешки.

– Это мой лес, – прошипел Зигфрид. – Никто здесь со мной не сравнится.

– Что ж, ему следовало бы обнести этот лес стеной, – продолжил чужой воин. – Что же это за мужчина, у которого нет противника и который не отправляется на его поиски?

Наконец незнакомец сделал шаг назад, так что Зигфрид мог теперь встать, избавившись от столь унизительного положения. И все же он остался лежать в воде, не зная, что собирается сделать противник. Подросток был немного удивлен – этот северянин оказался не таким высоким, как о них рассказывали. Он смотрел на мускулистые, но тонкие руки противника, а потом обратил внимание на его маленькие ноги, которые в меховых ботинках были не больше, чем ноги Зигфрида. Мальчик еще никогда не сталкивался с вооруженным противником и ничего не знал об обычаях воинов. Но он по-прежнему был жив, поэтому, учитывая легкость, с которой чужак мог убить его, это не стоило сбрасывать со счетов.

– Я Зигфрид, сын кузнеца Регина, – заявил мальчик, решив сказать полуправду. – Кто же нападает на невооруженного мужчину?

Воин сделал шаг ему навстречу.

– Меня зовут Брюн… Брюнгар. Если бы это было нападение, ручей бы уже окрасился твоей кровью и нес бы ее в Рейн. Но я ищу противника, а не жертву. Пускай он покажет мне свое искусство, а я научу его борьбе. – В голосе незнакомца снова зазвучали странные, слишком высокие нотки.

Зигфрид расправил плечи.

– Я – мужчина, и я – воин! Если бы мы были равны по оружию…

Брюнгар плюнул на землю.

– Ха! Он думает, мое оружие – это все, чем я его превосхожу?

Зигфрида раздражала странная манера незнакомца, который все время почему-то говорил о нем в третьем лице.

– Но это легко доказать, – насмешливо произнес мальчик.

Не задумываясь ни секунды, Брюнгар воткнул копье глубоко в землю.

– Ну что ж, нужно предоставить ему такую возможность. Сражайся!

На это Зигфрид как-то не рассчитывал. Большинство мальчишек в деревне избегали драк с ним, ведь он был сильнее всех. Несмотря на свой дикий характер, Зигфриду еще никогда не приходилось драться по-настоящему. Он неуверенно шагнул вперед. Брюнгар чуть отступил. Зигфрид продолжил наступление, но незнакомый воин старался держать дистанцию. Они сделали еще пару шагов, и Зигфрид начал терять терпение. Что же это за борьба?

– Ты что, хочешь сбежать? – спросил он. В его голосе одновременно звучали ирония и надежда.

– Он хотел этой битвы – пусть возьмет ее себе, – прорычал Брюнгар.

Зигфрид все понял и резко прыгнул вперед, так что его противник даже не успел закончить фразу. Мальчик вытянул обе руки, чтобы схватить этого странного человека, напавшего на него в лесу.

Брюнгар молниеносно отпрыгнул вправо, схватил Зигфрида за левое запястье и резко крутанул его. Мальчик еще никогда не чувствовал такой боли. Все переломы костей, с которыми ему приходилось сталкиваться в детстве, казались укусом комара по сравнению с этой болью. В его предплечье будто вонзился кинжал, достав до самой кости. Зигфрид закричал, и его тело, чтобы уменьшить боль, непроизвольно повторило движение противника. Мальчик повернулся и успел заметить, как Брюнгар взмахнул левой рукой, но не сумел уклониться. Вся сила, которую он попытался вложить в свою атаку, рассыпалась на мелкие осколки, когда Брюнгар ударил его в подбородок. Несмотря на подростковый возраст, тело Зигфрида было крепким, и, тем не менее, он перевернулся в воздухе и упал на землю.

Брюнгар при этом не выпустил запястье Зигфрида, и по громкому хрусту стало понятно, что он сломал ему руку. Лежа лицом на влажной земле, Зигфрид даже не вскрикнул. Наконец Брюнгар отпустил руку побежденного и перевернул его тело на спину. Зигфрид застонал.

– Я советую ему и дальше прятаться в лесу, – прошептал Брюнгар и склонился над ним. – Неосмотрительный воин и глупый мальчишка! Так можно быстро распрощаться с жизнью.

Зигфрид попытался что-то сказать, но лишь выплюнул комок земли.

Брюнгар наклонился немного ниже.

– Что я слышу… великий воин?

Только этого Зигфрид и ждал. Он нанес противнику удар здоровой рукой, крепко обхватил тело и руки Брюнгара и, притянув его к себе, изо всех сил ударил головой по его черепу. Брюнгар, сбитый с толку неожиданной атакой, беспомощно закачался и попытался достать рукой копье, торчавшее в земле.

Подтянув ноги, Зигфрид изо всех сил, которые у него остались, обхватил ими Брюнгара и сдавил ему бедра. В глазах у мальчика потемнело, а боль от бесполезной левой руки высасывала силу. Но все же он был полон решимости не отступать. Зигфрид скрестил ноги за спиной Брюнгара, чтобы усилить давление на живот противника.