Текст книги "Ежик с иголками"

Автор книги: Вольдемар Грилелави

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– А ты считаешь, что в лесу они плохо плодятся? – сморщил нос от таких ассоциаций Володя. – Кто же этим червякам с таким успехом мешает плодиться здесь на месте. А вот по пути так им больше нравится, что ли? Нестыковка получается. С таким же успехом они и в ведрах и в рюкзаках расплодятся.

– В лесу конкуренция. Грибов навалом, а мух, владельцев и производителей этих червяков, мало, на всех не хватает. Вот уж по городам и весям со всех помоек мухи ваши. Они за твоим стадом по пятам плестись будут. – Уже совсем весело хохотал Вася, представляя в своем богатом воображении целое стадо червивых грибов, управляемых пастухом Володей. – Дома радости от такого богатство не предвижу.

– Весь кайф поломал. С тобой мечтать о полезных и приятных вещах, как кроме твоих многочисленных баб, то и ни о чем не возможно. Ведь как красиво я расписал табун опят, топающих по железной дороге в сторону дома и весело напевающих походную песенку, – обиделся Володя, печально и безнадежно постукивая Васю по голове, словно болезнь товарища никакому лечению не поддается.

– Да! – продолжил Володину мечту с многочисленным и разнообразным стадом грибов Женя. – А вместе с опятами по флангам маршируют грузди и сыроежки, впереди на лихом боровике пару подосиновиков и обабок, а следом прочая мелочь пузатая и горбатая, как горькушки, свинушки и лохушки, – Женя бросил свой рюкзак рядом со всеми и, сладко потягиваясь, уселся под деревом.

– Лохушки следом за Васей. В нашем стаде их не может быть, – поправил друга Володя.

– Я с вами поделюсь, а то у вас с таким сортом слабовато, – возмутился Вася, сбрасывая с плеч рюкзак и усаживаясь за импровизированный стол. – Я хоть и меняю постоянно женский персонал в своей компании, но разборчив и придирчив к качеству товара. Никаких лохушек рядом с собой не потерплю. Лишь приличные и симпатичные. У меня очень хороший вкус и эстетические запросы.

– Зря вот кипятишься не по делу. Среди лохушек очень даже ничего попадаются, – не согласился с возмущением Васи Женя. – Даже, наоборот, среди них лучше, чем среди умных. Я уже заметил такую закономерность, что красота женщин обратно пропорциональна их уму. Природа не любит разбазаривать дарами и талантами. Хочешь быть красивой – пожертвуй частью мозгов. Или, как пожелаешь, можно и ума побольше. Тогда получи некий заметный дефект.

– Таким словом в любом случае хорошую вещь не назовешь, – как отрезал, сказал Вася, закрывая тем самым пустую и глупую болтовню. Если уж ни черта в таких вопросах не соображают, так нечего с ними даже тратиться на дискуссии. – Народ есть, и пить желает. Скоренько окружим полянку и разложим в центре съестное. Иначе очень допустимо необратимое и кошмарное. Мы можем потерять нашего самого любимого и толстого Мишу. Он уже за сердце хватается.

– Там, насколько я помню из анатомии, аппендицит. Сердце слегка выше и левее, – подсказал Володя, у которого по данному предмету в аттестате стояла пятерка.

– Там тоже болит, – не согласился Миша, тщательно ощупывая всю переднюю часть туловища, словно в поисках сердца. – Это от переизбытка голода в организме. Желудок стал пожирать внутренние органы. Скоро и до сердца доберется.

Володя быстро наполнил стаканы вином и первому поднес Мише, чтобы срочно успокоить его взбесившийся желудок. Когда Миша, не изобразив ни единого глотка, влил вино в широко открытый рот, Володя подал ему кусочек хлебы с толстым кусочком сала.

– Какая вкуснятина! – блаженствовал Миша, набив полный рот продуктами. Кстати, и хватило всего-то на один кусь. – Ничего подобного в жизни не едал. А где ты сало такое вкусное покупаешь? Надо матери сказать, чтобы тоже в том магазине всегда брала. А то колбаска уже приелась. Нет у нее такого драйва.

– Ты ко мне приходи со своей колбасой, так я тебе по льготному тарифу на сало менять буду. Без фанатизма, один кусочек сала на три равноценных куска колбасы. Я думаю, что такой обмен будет справедливым, – высказался по поводу похвалы сала Володя.

– Не понял? – удивился и чуть не поперхнулся Миша. – А вот почему не пополам один к одному? Очень уж ты завернул с таким неравноценным обменом. Колбаса стоит дороже.

– А сало, как вот ты только что сейчас заметил, намного вкусней и питательней. Не говоря уже о множестве в нем витаминов. Потому один к трем и меняю, – возразил Володя.

– Оно вкусней лишь по той причине, что потребляется вдали от дома и на природе, – вмешался в съедобную дискуссию Вася, закусывая точно таким же салом выпитое вино. – А уж дома оно и даром не нужно. Не соглашайся, Миша, лучше выслушай мои умные советы и полезные рекомендации. Чтобы сало или колбаса показались сумасшедше аппетитными и безумно вкусными, то их нужно есть за сутки до еды. Или через двое после. Пару дней только смотреть можно на него, а потом медленно положи кусочек в рот, так слаще карамельки покажется. Вот так и по кусочку соси.

– С ума сошел, что ли? А между салом чего есть? Я теперь должен ради него столько много голодать?

– Ну, это уже твое личное дело. Но вкусноту и зверский аппетит такой режим обеспечивает стопроцентно. Володя, наливай, – просил счастливый и довольный всей своей жизнью, Вася. – Очень легко и сладко влилась первая порция. Повторения требует.

– А может, на ужин оставим, впереди еще весь день? – неуверенно спросил Володя, поглядывая на канистру.

– С ума сошел! – хором и дружно запротестовали друзья. – Ужинать будем дома.

– Настоящий мужчина никогда не оставляет на потом, что можно выпить сегодня, – высказал общее мнение Вася, и Володя продолжил свое привычное дело, как разлив алкоголя и дележ закуски.

Этот ответственный процесс друзья доверяли ему без сомнений и переживаний. Он даже бутылку мог на слух по количеству бульканий разделить на четыре части. Потом можно даже мензурками перемерять. Так все равно ровно по 125 грамм получается. Слух у него слегка музыкальный. Под гитару с тремя аккордами иногда может пару песенок спеть. Но не очень этого любил. Основное его хобби – стихи. Не читать, а самому сочинять. Ему порою казалось, что его стихи намного интересней и содержательней, чем у классиков.

Солнце лезло в зенит и излучало свое последнее осеннее тепло на землю и присутствующих на ней выпивающих друзей. В такие минуты хотелось не спрятаться в тень от него, а даже, наоборот – под его лучи лицо подставлять и в его лучах жизнью и теплом наслаждаться. Фляжка быстро заканчивалась, сало с хлебом таяли просто на глазах. Даже уже показалось с жалостью и печалью, что слишком мало взяли. Ну, так вышло, что Мишину колбасу съели еще на пароме, а брали с таким расчетом, чтобы самому хватило на один раз поесть. Оно бы и сейчас хватило, если бы у Миши на сало такой зверский аппетит не прорезался. И откуда, только взялся? Никогда с такой жадностью он еще на сало не набрасывался.

Однако обиженных в компании не оказалось. После последних глотков и кусочков закурили, сбили недоедание никотином, а еще от присутствия вина в желудке образовалось веселое и болтливое настроение. Поэтому друзья, собрав с газеты до единой крошечки, вверглись в воспоминания и анализ происшедших за последние семнадцать лет событий. Как ни как, а в одном дворе, как уже сообщалось ранее, они живут восемнадцатый год. И почти столько же общаются друг с другом, если учесть такой немаловажный факт, что их коляски стояли часто рядом, когда матери выкатывали их на прогулку, а сами часами забалтывались, забывая порою про детей и про свои прямые материнские обязанности.

Говорили все сразу. С каждой минутой уменьшалось количество слушателей, разрасталось и множилось число ораторов. Уже всем хотелось говорить и говорить, мало обращая внимания на аудиторию и на факт уже занятой трибуны.

– Да я никогда не предам друзей, пусть там что угодно говорят. Разве я могу быть похожим на трепло. Лучше лишний час помолчу, но никогда лишнего не скажу. А то, что там говорили и размазывали по стеклу, так ложь сплошная и несусветная. Вот если уж нужно чего сделать ради друга, так в любую минуту приходи и проси. Не то, что там всякие Славки и Зойки. Мои друзья для меня главнее всех.

– Вот мне бы только с этой школой покончить раз и навсегда. Никуда и нигде отродясь больше учиться не буду. Лучше уж руками в поте лица работать, чем голову лишний раз напрягать. Руки быстро отдыхают, а в голове от всех этих наук сплошная каша. Вот зачем мне по жизни все эти правила и законы. Уголовный кодекс выучи и живи по правилам. Придурки еще после школы, я не хочу заострять внимание на присутствующих, в институт хотят поступать. Пять лет коню под хвост. А на заводе, мне отец говорил, рабочий на много больше получает этих ученых. Нет, пойду работать. Там и деньги дают, и отметки не ставят.

– Нет, мужики, а моя работа самая клёвая в мире. Всегда раньше вас это кино вижу я. Вы про него еще и не знаете, а мне уже тошнит от одного только названия. Правда, надоедает слегка по нескольку сеансов подряд смотреть. Ну и что? Я бобину ставлю и своими делами занимаюсь. А в кинотеатрах еще проще: там два проектора. Только и успевай менять. А чего их менять, когда такие действия отработаны уже до автоматизма. Тяп-ляп, и готово. Хоть с закрытыми глазами могу. Спорим на что угодно. Вот сейчас могу даже по памяти рассказать, что и как.

– Вот на кой мне ее эта женитьба. Она, видите ли, уже распланировала на годы вперед нашу семейную жизнь до пенсии и дальше. Как мы уже беззубые и немощные по хате передвигаемся. Нет, как только начинают эти бабы намекать на ЗАГС, то лучше ей сразу до свидания сказать. А зачем романтику с бытием смешивать. Мухи отдельно, а котлеты отдельно. Вот когда нужно будет, так я сам про свадьбу и намекну. Не надо опережать события. Я еще и жить не начинал, чтобы сразу в ярмо впрягаться.

– Рифма в стихах совершенно не обязательна. Я считаю, что в любом стихе нужна и важна тема. Ни о чем кричат лишь влюбленные и пьяные. А я в стихах предпочитаю трезвость и содержательность. Чтобы прочел и задумался. Вот послушайте, чего я накропал вчера. Нет, потом, буквы куда-то побежали. Поймаю их, и вам прочту.

Солнце неожиданно стало расплываться по небу, словно кусок масла на горячей сковородке. Но от этого процесса света не увеличивалось, а даже, наоборот: с огромной скоростью на небо надвигалась фантастическая темнота. Но не так, как обычно при заходе солнца, когда медленно сумерки сменяются ночью, а как-то быстрей и непонятней, словно реостатом уменьшали освещение ламп далеко за стеклом. И мгновенно, как от выключателя на стене, по небу запрыгали и замелькали маленькие точечки звезд, будто это солнце взрывом раскололось на миллионы осколков, и теперь эти кусочки осветили черное небо.

Володя хотел встать и спросить у друзей, что же это такое могло произойти в природе, и почему так вдруг, минуя столь важные элементы суток, как день и вечер, вдруг без очереди наступила ночь? Кто это так беспардонно раскрутил время? Но друзей внезапно рядом не оказалось, а вместо дерева, под которым они так культурно расположились, стоял телеграфный бетонный и необычно крупный столб. Но от него не тянулись никакие провода, хотя венчался этот столб длинной белой лампой, неожиданно вспыхнувшей и осветившей своим белым светом Володю.

От таких метаморфоз Володе стало нехорошо под ложечкой, и вино, выпитое недавно, пожелало вырваться наружу. Но он удержал его внутри себя, продолжая с тем же любопытством рассматривать местность, которая словно в кино на экране стала мгновенно меняться. Он внезапно оказался в городе посреди больших освещенных домов, стоящий на тротуаре под одним из множества столбов, которые вереницей тянулись вдоль улицы. Пустая несколько секунд назад улица неожиданно начала наполняться грузовыми машинами, легковыми автомобилями и трамваями, а по тротуарам вдруг побежали пешеходы, выныривающие из двориков и закоулков, словно тараканы, выползающие на кухню из щелей.

Просто очень быстро пошла, как обычно перемещаются пешеходы в больших промышленных городах, где народ всегда спешит на работу или обратно домой. Они же не умеют и не хотят гулять и рассматривать великолепие зданий. Им нужно куда-то успеть, а времени, как всегда и всюду катастрофически не хватает. Хорошо, что Володя немножко в стороне стоял от этих потоков возле своего столба, подпирая и без него прочно стоящую конструкцию. А то сшибли бы за милую душу, как внезапное препятствие на пути к намеченной цели. Никто особого внимания на него не обращал. Им было совершенно не до ошарашенного и слегка хмельного юнца. Стоит себе, как и должен стоять в их сумасшедшем мире.

Лишь какой-то милиционер остановился метрах в двух и внимательно изучил живую подпорку столба. Не заметив в нем ничего примечательного, милиционер пошел на другую сторону улицы, удачно лавируя между несущимися автомобилями. Город явно на Витебск не походил. В Володином родном городе таких столпотворений из народа и транспорта не бывает. Лишь по двум государственным праздникам, как Первомай и седьмое ноября. Но в те дни на улицах лишь толпы народа с транспарантами и дикими криками, как: "Ура"! "Слава КПСС"! "Миру мир"! Войне войну. Это Володя уже от себя добавил. К тому же город больно нарядный был, словно к празднику готовился.

Нет, шарами и флагами не красовался. И транспарантов не видать нигде. Но Володю поразила масса цветных витрин магазинов с изобилием товаров, каких у них даже по праздникам не выбрасывают. А его столб как раз аккурат напротив некоего продовольственного магазина расположился. И чего только не увидел Володя через светящееся стекло. Одних только мясных изделий, как колбас и прочих непонятных кругляшек, не менее сотни сортов. Ну, если и меньше, то самую малость. А прочих разнообразных продуктов, так от одного их вида в голове туман образовался. Точно, Володя по некоторой неизвестной причине оказался в буржуазной стране. И название магазина абсолютно нерусское: "WESTER".

Но внизу очень русскими буквами написано: "Колбасные и мясные изделия всего мира". Странно. Володя покрутил головой по сторонам и окончательно запутался. Масса противоречий возникло в мозгах. Пятьдесят на пятьдесят. Поровну. Заграница вперемешку с Россией. Но народ сплошь наш, родной, отечественный, поскольку милиционер самый, что, ни на есть российский. Наш, родной. А вдруг он так же с Володей вместе попал в этот неясный мир? Нет, хозяйничает уж больно по-домашнему. Вон на той стороне дороги со своими ментами встретился и жестикулирует во всю, как сигнальщик на корабле флажками.

Но машины явно не нашего происхождения, но с нашими номерами, только написанными по-иному, не так, как обычно привык он видеть. Видать, у Володи был такой неправильный вид, что еще один милиционер подошел к нему и уже хотел задать пару вопросов, как вдруг все это движение стало замирать и таять прямо на глазах. Или затягиваться густым, словно молоко, туманом, словно в парной в бане, когда кто-нибудь плеснет в жерло раскаленной печи большую порцию воды. Очнулся Володя вновь под своим деревом. А по бокам мирно сопели и храпели трое его товарищей. И такими милыми и родными показались они ему, что захотелось немедленно растолкать и всех расцеловать.

Однако не стал этого делать лишь потому, что в ответ только нахамят и нагрубят, поскольку единственное, что сбылось из этой картинки, так это факт темной ночи и ярких звезд на небе. Да все тут ясно, как белая ночь. Вина выпито много, от того крепко уснули, а остальное все пригрезилось в пьяной сонной башке. И эти пешеходы с милиционерами, и автомобили с импортными буквами на капотах, и колбасно-мясное изобилие. Вот об одном лишь пожалел Володя, что тот магазин, где всего вкусного навалом, не вернулся с ним из сна в эту темную явь. А сколько всего там было, так словами пересказать невозможно. Очень многого еще в русском языке не придумано, чтобы назвать его.

Жаль, очень жаль. Ведь если все это приснилось, то, стало быть, с головой у него полный порядок. Во сне и не такое привидится. Однако при более тщательных воспоминаниях легкий холодок подкрадывался к желудку. Уж больно натурально и естественно выглядело все окружающее в этом сне. Даже шумы и запахи, словно его легкие естественно вдыхали автомобильные выхлопы, а женщины, пролетавшие мимо, обдавали запахами сильной, но приятной косметикой. Даже сейчас до сих пор он помнит эти ароматы. И колбаса ужасно натурально выглядела. Не могла она во сне так аппетитно и красиво смотреться.

Володины мечтания и воспоминания неожиданно прервал ревущий звук громаднейшего автомобиля, вылетевшего из глубины леса, освещающего их поляну яркими фарами. Скорость его была не очень большой, поскольку рельеф местности и деревья не позволяли ему разогнаться. Но даже этой небольшой скорости было предостаточно. Он же несся прямо на них, готовый вот-вот раздавить своими огромными колесами. Нужно было срочно испугаться и будить друзей, чтобы спрятаться за толстый ствол этого дерева. Но, во-первых, испугаться не получилось, поскольку Володю не покидало ощущение нереальности происходящего, а во-вторых, его поражала реакция крепко спящих друзей.

Если они не просыпаются и не пугаются всего этого шума и движения, то с чего бы Володе суетиться. Ясно, как белая ночь, что сон продолжается. Просто он еще до конца не проснулся. А во сне, насколько он помнит и понимает, никогда ничего страшного не случается. Ну, бывают легкие испуги от кошмаров и ужасных видений. Однако все и всегда заканчивается просыпанием и возвращением в безопасную явь. Вот и в этот раз автомобиль пронесся сквозь них и это толстое дерево, слегка обдав запахом бензина и металла, и скрылся в лесу за деревьями на другой стороне поляны. Так что, последующие технические средства, как чудные трактора, один пароход и пару самолетов, пытающихся проехать, проплыть и пролететь через их компанию и пушистое дерево, Володя воспринял спокойно и без излишней нервотрепки. Пусть себе творят, чего хотят и как им угодно. Ему абсолютно нет до них никакого дела.

Сон. Все это снится во сне, но никак не может быть на самом деле. Хотя и имеются некоторые нестыковки. Володе слегка прохладно, хочется пить, а еще весь его организм ощущает себя вполне реально. Но не во сне. Володя на всякий случай перещупал своих друзей, затем зачем-то ущипнул себя и убедился, что в данную секунду он бодрствует. Больно ведь. А стало быть, не во сне. Глупости. Если бодрствуешь, то, как обозвать эти видения со звуками и запахами. Между прочим, этот пароход даже слегка обрызгал его вполне мокрой водой. Во сне эти глюки не должны быть такими мокрыми и прохладными.

Ночь была довольно-таки темной, но полянка освещалась большой и круглой луной. Поэтому Володя отчетливо видел на лицах товарищей сонную блаженную улыбку, и слышал их сопение с храпом. Их абсолютно не беспокоили эти миражи и фантомы. Володя встал и обошел вокруг дерева. Следов от техники не наблюдалось и там. Все они, как наземные, так и водные, словно самолеты пролетели над травой, не оставив следов колес и поломанных деревьев. Дорог, где скрылись видения, за деревом с той стороны не было. Даже узкой тропинки. Вернувшись на место он, не успев даже присесть, замер от ужаса. Из леса вылетел светящийся шар, искрящийся во все стороны яркими лучами.

Шар был величиной с большой апельсин, но из-за этих лучей был похож на пылающего ежиками со светящимися иглами. Шар целенаправленно летел в сторону Володи. Из последних сил Володя попытался сместиться в сторону, но и шар мгновенно изменил направление. Его словно магнитом тянуло именно к нему. Теперь пришлось испугаться по-настоящему, поскольку шар был натуральным и имел оправдание. Видеть Володя ни разу не видел шаровые молнии, но много слышал про них, как в рассказах бывалых людей, так иногда и по телевизору такая информация проскальзывает. И вот это был явно один из их представителей, присмотревший именно Володю, словно вокруг иных объектов не было.

Тихо и не торопясь Володя зашел за дерево и присел за ним, затаившись, как разведчик в засаде. Подло, разумеется, с его стороны. Друзья беззаботно спят, словно никакой опасности не предусмотрено для них, а он, спасая свою шкуру, оставил их наедине с этим электрическим шаром. Они-то и оборониться не сумеют, поскольку даже не ожидают такой подлости от шутливой природы. Володе стало кошмарно стыдно за свой тихий поступок, и он решил вернуться обратно и разобраться с этим лесным хулиганом. Но не успел тронуться с места, как грудью наткнулся на острие иглы-луча шаровой молнии-ежика. Успел лишь ощутить сильную боль ожога и услышать приглушенный собственный стон.

И вновь он вернулся в свой сон с колбасным магазином и противным милиционером, который в прошлый раз не успел задать свои вопросы. Сейчас, поди, у него их было больше, поскольку Володя без его ведома, покинул сон на несколько минут. А такого в его практике не происходило до сих пор. И это требовало объяснений.

– Подъем, придурки, все проспали, алкаши несчастные, теперь точно никуда не уедем! – заорал благим матом милиционер и мгновенно исчез. На его месте уже стоял Женя и тряс всех за грудки. – Солнце уже садится, не видите, что ли, а они устроили здесь ночлег. Бегом на станцию бежать надо, а то потом по темноте хрен найдем ее. И что мы будем ночью делать на этой станции? Там и присесть-то негде.

Однако народ не желал расставаться со своими видениями и против просыпания категорически возражал. Во-первых, сон был крепким и сладким. И снилось всем, словно на заказ по личной просьбе каждого. Васе, как всегда новые знакомства с прекрасными незнакомками, вовсе нежелающими ломаться и противиться его уговорам. Мише, пылающая огнем школа и рыдающий у ее пепелища директор Виктор Андреевич. А вокруг пожарные машины понаехали, а воды у них, как всегда, ни капли, да и шланги прохудились, прогнили, словно в решето превратились.

Лично Володя опасался пробуждения. Он уже не раз просыпался от всяких там катаклизмов, но толку от этих пробуждений не было никакого. Попадал из одного сна в другой. Вот и сейчас он еще до конца не мог понять, кто, в самом деле, орет и требует внимания. Вполне допустимо, что орущий является другом Женей, но так же возможно, что этот шумный друг орет в очередном Володином сне. Во-первых, он увидел в его словах несоответствие с действительностью. О каком вечере можно здесь кричать, если уснули они в обед, а Володя лично сам просыпался среди ночи. Звездное небо присниться не могло. Из всего этого можно сделать единственный и правильный вывод: сейчас, как минимум, утро воскресного дня. Однако он орет про заход солнца. Стало быть, все-таки вечер. Путем сложения и вычитания приходим к выводу, что вечер допустим лишь воскресный. Ну, субботний они чудесно проспали.

Нет, абсолютно нереально. Проголодались бы зверски, а особенно Миша. Он голодный спать неспособен. И выпили они не столько много, чтобы в беспамятстве проспать почти двое суток, да еще таким трупом, словно закусывали снотворным. Решено и принято окончательно: сейчас уже утро. А солнце на горизонте может означать лишь его восход. Оно по всем канонам и законам естествознания должно всходить, а не садиться, как перед всеми обрисовывает Женя. Он грубо ошибается, и задача Володи сейчас проснуться и об этом объявить всем, собравшимся под деревом. Ввести, так сказать, всех в курс действительности. Про собственные странные сны рассказывать вовсе не обязательно. Их бы хорошо самому суметь понять и разобраться во всех их перипетиях.

– Ты когда орать перестанешь, Женя? – проворчал сонно с закрытыми глазами Миша. – Любой сладкий сон вечно в последнее время прерывается твоим диким криком.

– Ну, и чего это можно вновь проспать, а? – в тон Мише вяло отмахивался от назойливого и приставучего Жени, Вася. – Сейчас опять будем Мишины штаны проверять на предмет присутствия в них посторонних предметов. И не мудрено от таких побудок.

– Позволь, Женя, – неуверенно, но спокойно и без нервных эмоций, начал свою речь Володя. – Мне весьма хочется немного поправить тебя в твоих взглядах на природные явления. Ты, по-моему, слегка ошибаешься в некоторых своих формулировках.

– Смело и скоренько поправляй, но только не стоит разлеживаться. Нам нужно сильно поспешить, чтобы к ночи оказаться на станции, если хотим до скончания суток оказаться дома, – продолжал кипятиться Женя, грубо вытрясая всех из сна.

– И прекрати меня трясти. И так уже последние умные мысли повылезали из головы, – слезно попросил Володя, когда Женя согласно очереди добрался и до него. – Я давно уже проснулся, а потому хотелось бы, чтобы вы выслушали без вибраций и этих сумасшедших землетрясений. У людей от твоих излишних эмоций сильно упало настроение. Сейчас вместо спешки придется оказывать всем медицинскую помощь. Отстань, присядь и вместе совсем слушай, сто умные люди говорить будут.

– Быстрей умничай, нам некогда рассусоливать, – не особо прислушиваясь к его словам, продолжал суетиться Женя. Он и сам толком не проснулся, от того так нервничал и переживал.

– Так, я уже просил оставить меня в покое. Иначе ни ты сам, ни народ так и не услышит о моих грамотных поправках, – уже разозлился, и не на шутку, Володя такому факту, что Женя дольше, чем над другими, задержался на нем, и усиленно вытрясал его из пиджака, словно хотел раздеть и вновь уложить спать.

– Женя, – уже хором просили Вася и Миша. – Если ты сейчас не уймешься, то придется повязать тебя и полить холодной водичкой. И что тебе бешеное приснилось, что так разошелся?

Они очень сильно обиделись за беспардонное вмешательство в их сновидение и его внезапное прекращение. А хотелось бы увидеть продолжение с финалом, но разве теперь кто позволит задремать и вернуть ту сказочную картинку, что прервали хамским толканием и тряской. Да еще от этого шума она совсем из головы вылетела. Теперь не то, что продолжение, так даже начала не вспомнишь.

– Ладно, как хотите, только потом сами на себя пеняйте. Я лично все сказал по данной теме, теперь пусть говорит Володя, если уж ему так хочется порадовать своей речью, – угомонился наконец-то Женя и уселся ко всем до кучи на траву.

– Я не собираюсь никого радовать, – обрадовался Володя, что от него наконец-то отстали и дали возможность говорить. А ведь хотелось сложившуюся ситуацию обсудить со всеми. – Мне просто хочется проинформировать народ о некоторых заблуждениях Жени.

– Где это я мог заблудиться? – не согласился возмущенный Женя. – Да я из любо леса с закрытыми глазами выйду. Да ты вывези меня в тайгу или джунгли, так я и там нужную тропку найду и приведу вас в нужную деревню. Да я, да я…

– Тогда скажи нам, Женя, – срочно перебил его Володя, пока он не стал перечислять все свои заслуги и возможности, в которых никто особо и не сомневался. – В какой стороне находится железная дорога и станция Крупенино? Укажи перстом направление.

– Там! – быстро и довольно-таки правильно показал пальцем Женя, немного задрав кверху нос от самодовольства и гордости за умение так легко и безошибочно ориентироваться. Немного неясности наблюдал он в Володиных вопросах, словно ощущался в них подвох, поскольку сам Володя не хуже его ориентировался в любом лесу. Они оба в любых грибных компаниях служили проводниками и гидами.

– Молодец! – похвалил Володя счастливым и бодрым голосом. – Но ответь мне, умный человечище, а почему в таком случае солнце возжелало покинуть нашу планету на ночлег не на своей сторонке? Ерунда получается с направлениями. Мне так кажется, что только очень сильный катаклизм мог сместить его путь и сбить с нужного курса. Сомнение вызывает факт нашего благополучия. После таких апокалипсисов на планете должен установиться всемирный хаос и бардак.

У Жени мгновенно опустился нос, и вытянулось лицо от удивления, испуга и недопонимания ситуации одновременно. Он опасливо бросил свой сверхточный взор на солнце, немного пошамкал, как старая беззубая бабка, губами, пытаясь выговорить некую малоизвестную молитву, и чуть от обиды не заплакал, ничего не соображая в таких метаморфозах, так зло пошутивших над ним.

– Ну? – обеспокоенно, но окончательно проснувшись, хором спросили требовательно и настойчиво Миша и Вася. Они заметили в лице и позе Жени неестественность и пугливость, что так же и их взволновало. – Случилось чего, аль проглотил чего противного, типа лягушки или дождевого червя. Так выплюнь и поясни, о чем сейчас речь идет. Нам бы тоже хотелось быть в курсе ваших дискуссий.

– Солнце не там садится. Вовсе не на западе, как всегда оно поступало. Это неправильно, – опустошенным и обреченным голосом прошептал Женя, чуть ли не падая рядом со своим ведром, которое уже приготовлено было к дальнейшему передвижению. – Вот станция и железка точно там, а солнце не там. Оно не имеет никаких прав заходить на востоке. Для того и существует запад, чтобы заходить.

– Белиберда и чушь собачья, – заорал Вася и резко вскочил. Следом подпрыгнул и Миша, хотя он-то как раз ничего из этого хаоса и не понял. Ему лично плевать на солнце. Пусть всходит и заходит там, где ему заблагорассудит. Причем тут вообще они.

– Нет, все предельно ясно, а ваши инсинуации с заходами и восходами вообще глупы и примитивны, – Володя не возмущался и не пугался таких предположений. Ему в данный момент все было по барабану, или, как говорится, безразлично. – Мы просто проснулись утром. А вовсе не солнце перепутало стороны света, – заявил он безапелляционно на всю поляну, чуть не убив всех своим заявлением.

– Еще хуже белиберда и чушь собачья! – закричал Вася, совершенно не согласный и с такими предположениями. – Я не мог на сырой земле, да еще осенью и в лесу так долго и безмятежно спать в любом хмельном состоянии. Полная ерунда. Скорее поверю, что запад с востоком местами поменялись, и началась новая эпоха времяисчисления. Теперь солнце будет всходить на западе, а садиться на востоке. Мой организм категорически заявляет о моей правоте. Да если бы все случилось так, как говорит Володя, то, даже допуская такую возможность, как мой столь длительный сон, у меня давно уже болело бы горло, в два ручья текли сопли, а кашель заглушал бы рокот взлетающего самолета. А поскольку этого нет, то значит, что все остальное наглая и бессовестная ложь.

– Но станция все равно там, – не унимался Женя, тыкая пальцем в сторону, где по его соображениям должна находиться железная дорога и поселок Крупенино.

– А почему не там? – не соглашался Вася, тыкая пальцем в обратном направлении. – Допускаю, что со сменой сторон света погорячился. Но ведь и ты можешь ошибиться в направлении?