355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вольдемар Грилелави » Ежик с иголками » Текст книги (страница 14)
Ежик с иголками
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 21:51

Текст книги "Ежик с иголками"


Автор книги: Вольдемар Грилелави



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Евгений хотел еще много, по каким аспектам возразить и высказать свое мнение, а так же обличительных эпитетов сказать, обозвать всеми нехорошими словами, но неожиданно почувствовал себя опустошенным и измочаленным, словно пробежал кросс, а затем разгрузил машину кирпича. Такой эпизод он вспомнил из армейской жизни. Точнее, курсантской. Учился он в Кременчуге в КЛУГА. И заканчивал его как раз в год развала Союза. Со Светланой встретился он, уже покинув гражданскую авиацию. Институт он закончил, еще работая пилотом вертолета Ми-2. Но не стал пенсии дожидаться, дорабатывать годы. Увлекся поначалу компьютерами, а затем одной идеей, которую и назвал "Паурат". Название имело свою историю, но он сейчас не заострял на этой идеи внимания. Главное в его сути. А она заключалась в возможностях пробиваться сквозь пространства и попадать в параллельные миры. Их должно быть бесконечно много. Саму возможность отсутствия таковых он отрицал сразу.

Вот и хотелось устроить экскурсию в один из них, а если удастся и получится, то и в другие. А уж потом, когда такая процедура станет обыденной, он по максимуму использует разницу научного потенциала. Они в любом случае не могут быть зеркальным отражением друг друга. Обязательно в чем-то история допустит легкий изгиб или отклонение, отворот или ляп, сумевший повлиять на дальнейший исторический ход развития. И если в нашем мире есть такой великий и популярный, широко известный поэт, как Мертигон, то там его может и не быть. Или ученый, или композитор. И настолько в последние годы увлекла его эта теория, что семья стала мешать и препятствовать скорейшему ее осуществлению. Сам того не осознавая, Евгений и удалился от семьи, допустив такой постыдный шаг, как уход жены с детьми к его лучшему другу Сергею.

Они вместе работают программистами в фирме. Много получают, пользуются авторитетом. А как теперь? Разве сможет он видеть его ежедневно на работе, в курилках, общаться и перебрасываться фразами. Ну и пусть. Евгений не собирается теперь из-за него напрягаться. Это его проблемы. Если не нравится, так пусть сам и ищет себе новое место. А ему ни к чему из-за их причуд менять свой привычный стиль жизни. Ему не хватает буквально годика. Нужно продержаться, а там можно вообще смыться со своим изобретением в любой параллельный мир, и навсегда забудет про всех. По детям тосковать будет, конечно. Врет она все. Любит он их и думает все время. А они любят его. И вполне достаточно насколько мог, уделял им времени. Маловато, не спорит, но они не видят его пьяным, как соседские пацаны, чей папаша трезвым вообще не бывает. Он не пристает с отметками, не лезет с нравоучениями. Ему самому бы такое детство досталось, так и иного счастья не хотелось бы. Больше игр и меньше запретов.

– Папа, – Сергей и Наташа подошли к нему, когда мама, хлопнув дверью, покинула квартиру. – Мы теперь не будем вместе жить?

– Мы теперь будем считаться сиротами, да? – уточнила Наталья.

– Да нет, что вы, мои милые, кто вам такое сказал? – Евгения от их слов охватило отчаяние. – Ну, даже если мы и не вместе будем жить, так вы все равно в любую минуту можете прибежать ко мне, хоть каждый день, если захотите, встречаться можем. А папа и мама, как были у вас, так они и остаются.

– А как же ты без нас? – уже участливо спросили они, словно им даже представить трудно папу вне семьи.

– Постараюсь выжить, – как можно бодро и спокойно ответил он и подхватил обоих детей на руки, прижимая к себе. – А если что, так вы мне поможете. Я вас позову, и вы прибежите.

Дети от его слов повеселели. Да и ему самому намного полегчало. Зачем кого-то осуждать в грехе, если сам не раз чудил и неслабо. Еще терпения хватило у нее все эти приключения пережить. Особенно с ее лучшей подругой, когда Светлана была беременна Натальей. Даже аборт делать хотела, хотя сроки уже не позволяли. На коленях прощение вымаливал и обещал носить на руках до гроба. И вот эти стихи посвятил именно ей:

Я подарю тебе звезду и все планеты вместе с ней,

В тот день, когда к тебе приду, зажжешь ее на сто огней.

Звезда горит на потолке, вокруг вращаются планеты.

И в ярком свете, как во тьме, ищу тебя, не вижу, где ты.

А с кухни запахи плывут, а ты в халатике цветастом,

И твои губы меня ждут. Спешу прижаться к тебе страстно.

Ты кормишь вкусными блинами, компотом поишь из клубники.

Я забываю временами твои бурчания и крики.

Я песнь пою, и гимн слагаю, навстречу радости иду.

Твоей персоне посвящаю слова и яркую звезду.

Померкнет солнце пред тобою, луна потухнет навсегда,

Когда в руках с моей звездою ко мне придешь и скажешь "ДА"!

А потом пришло озарение. Втемяшилась эта идея с параллельным миром. Вот и забыл про все на свете, что есть у него жена, что двое детей гуляют рядом на полу. Они иногда даже мешали, поскольку давило сознание того факта, что они есть, а стало быть должны и имеют право требовать к себе определенного внимания. И если детям вполне хватало, это он так думал, сравнивая со своим детством, то жене Светлане, а это так считала она, не то что не хватало, а он его вообще не уделял. Ладно бы днем, когда определенной суммой денег можно откупиться. Но ночь, святая святых, когда луна и звезды требуют от него и от нее проявления чувств, а он не мог оторваться от компьютера, пугаясь единственной мысли, что некто способен помешать, сумеет опередить. Хотя даже подобного направления в ученом мире не проскальзывало. Ему казалось, что данный интерес на всю огромную планету имеется лишь у него.

Звонок в дверь был не вовремя. Сергея уже два дня на работе не было. Взял отпуск по семейным обстоятельствам. Все сотрудники, оказывается, уже давно знали про их шуры-муры, но скромно умалчивали. А теперь их всех словно прорвало со своими сочувствиями и осуждениями. Но Евгений неожиданно вдруг осознал преимущество холостяцкой жизни, когда даже сама мысль не давит. Полная свобода. Можно и в кресле подремать, можно и бутербродами перекусить. И работай хоть круглосуточно, если бы не было еще обязательств перед фирмой, куда тоже нужно ходить и выполнять определенные задания. Но Евгений и здесь не в ущерб делам ухитрялся отдельные задачи по своему "Паурату" решать на работе. Украдкой, в перерывах и перекурах. Но этого ему вполне хватало.

Да, звонок, а значит, некто решил его навестить. Дети не могли. Она бы не отпустила их так поздно. Соседи к нему не ходят. Первые дни после переезда пробовали наладить контакт с бутылочкой дешевого вина и паленой водки, но очень быстро поняли, что новый жилец не их поля ягодка. Отстали навсегда. Евгений подошел к двери и, не глядя в глазок, распахнул настежь дверь, поразившись и странно удивившись гостю. Но без злости и ненависти. На площадке с бутылкой дорогого коньяка стоял собственной персоной похититель его жены Сергей.

– Если хочешь драться, – сходу выпалил Сергей, – скажи сразу, и я уйду. Ну, а если не возражаешь против разговора, то впускай. Обещаю, что нудить и жаловаться не буду.

Евгений, молча, развернулся и пошел внутрь квартиры. Сергей, поскольку дверь осталась открытой, понял жест, как приглашение, и поплелся следом, сбрасывая на ходу туфли.

– Значит, как я понял, мы сумеем мирно договориться, – так выразил невраждебную встречу Сергей.

– Не будем мы вообще ни о чем договариваться. Я уже с долей холостяка смирился, и претензий предъявлять не собираюсь. Слышал, что новое место подыскиваешь? Не рекомендую, как бессмысленное мероприятие, хотя бы по простой причине, что ты мне на работе не мешаешь. Ни оправдываться сам, ни осуждать тебя так же не намерен. Вот коньяк разопьем. Это единственное, что дало пропуск тебе. Давно не пил, но чувствую, что организм очень нуждается в нескольких глотках лечебной жидкости. Тем более, что завтра выходной, и я могу позволить себе лишнее время поспать. Так редко удавалось с семьей. Сам теперь, поди, понял, что явление трех неизвестных одновременно – трудно усвояемое блюдо.

– Послушай, Женя, я все понимаю, но и ты согласись и пойди навстречу. Я уже давно ее люблю. Но никогда даже мысли не допускал и не предпринимал попыток к сближению. А тут она при встрече разревелась, нажаловалась, что ты просто помешался на каком-то проекте, и совсем забыл про нее. Ну, и меня прорвало.

– Сергей, а ты уверен, что этого хотел? Я ведь знаю твою донжуанскую натуру. Мозги запудришь, горы золотые наобещаешь, а потом опять самого потянет к Юлькам, Сонькам и прочим Марусям. Насколько по датам я понял, так ты и с моей Светкой крутил, когда и на стороне пару-тройку в запасе держал. Люся из планового тоже напрашивалась в невесты? Было, или до сих пор есть. Не мог ты легко и без огласки расстаться. А поскольку народ не слыхал, то и расставания не было.

– Нет, все по бокам заброшено. Я и не старался скрывать, поскольку Светлана все никак не решалась порвать с тобой. Да ты сам и подтолкнул ее к разрыву своим ученым бзиком.

– Все, Сережа, завязываем про баб, пьем и говорим только про работу и о рыбалке. Не хочу я с тобой эти темы мусолить. Я тебя не хочу винить по той причине, что не был ты инициатором и разрушителем. Это ее личный выбор, так пусть сама и хлебает то, чего по ее же воле и досталось. Не будем загадывать и разгадывать. Гадание – вещь бесперспективная. И глупая к тому же. Все равно, вероятность 50 %.

Почему-то после третьей рюмки Володя проснулся. Чем закончился этот смешной разговор двух молочных братьев, как называли таковых в мужских кругах, можно только предполагать. И Володя очень не желал, чтобы мордобитием. А то в следующую ночь у него во сне физиономия будет сильно подпорчена. Или того хуже, проснется в КПЗ. Оказаться в тюрьме даже во сне не хотелось бы, поскольку очень уж ощущения эти сонные натуральные. Даже вкус коньяка до сих пор во рту сохранился, словно и слюна его пока не смыла. Но голова ясная и очень трезвая, хотя настроение среднее. Только не из-за алкоголя во сне, а по семейным причинам того же Евгения. Как все банально и неэтично завершилось.

Предстоящие экзамены его не сильно волновали. Это Вася весь в панике и истерике. Ну, конечно, учить ему лень, да и некогда, а само запоминаться это премудрое ВВЖ и архи сложная аэродинамика не желали. Это Володе оказалось проще. Он неожиданно вспомнил годы учебы Евгения в КЛУГА, а так же десять лет работы в аэрофлоте с постоянным повышением квалификации. И если в конструкциях имелась некая существенная разница, то ВВЖ, аэродинамика, метеорология и прочие теоретические науки Володе давались с первого прослушивания. Ему порой хотелось даже подсказать преподавателям их неточности и огрехи. Но скрывал и молчал, как рыба об лед. Даже друзьям, рассказывая о своем постоянном сне, как об удивительном и невероятном, он давил на факт в нем грез и фантазий.

Но сам в последнее время так не думал, хотя об этом предпочитал умалчивать. Особенно политические моменты. С ними можно не только из комсомола выпорхнуть, но и в дурдом на многие лета угодить. Это же надо такое увидеть в собственном сне, как крах Союза, построение светлого капитализма, собственных советских миллионеров. Правда, они давно уже не советские, но все равно полный улет с такими инсинуациями. Поэтому в своих рассказах о сновидениях он рассказывал полуправду, не вдаваясь в такие подробности.

– Представляете, какие у них там деньги, что и осознанию с трудом поддается! – словно шутя и иронизируя свои сновидения, хвалился он своим друзьям. – Одна булка хлеба стоит тридцать рублей. А бутылка вина сорок. Правда, там вино больше в пакетах продают. Но мало отличается по ценам. У них. У нас такая разница, так это много.

– Так моей зарплаты всего на четыре булки хлеба или три вина, – расхохотался Женя, на пальцах уточняя арифметические действия. – Так дешевле и лучше пить. В любом случае до следующей зарплаты не дотянешь. Так хоть весело умрешь.

– Ну, да у моего Жени и зарплата чуть более ста тысяч рублей. Это в месяц, не за всю жизнь.

– А ну-ка, мужики, скоренько на вино переведем, что там, на фоне перспектив вырисовывается?

– А чего переводить? Простые арифметические действия мы еще в первом-втором классе учили, – весело хохотнул Вася. – Вот и получается три тысячи бутылок. Около. Не будем уточнять.

– Нет, – категорично не согласился Миша. – Столько не выпьешь. В день десять бутылок? – уточнил он математические манипуляции. – Нее, организм пощады попросит, не выдержит.

– Так зачем на дешевку наваливаться, если там и подороже есть чего купить. Там такие винные бутылки бывают, что его одной зарплаты на одну никак не хватает.

– А на кой такое дорогое вино пить? – удивился Женя. – Но я думаю, что у них просто отсчет идет от рубля, как у нас от копейки. То есть, все начинается со спичечного коробка, – завершил весьма умную и грамотную теорию Володиных денег во сне он.

– Да там вроде, как и копейки есть, – задумался Володя, пытаясь вспомнить такие подробности сна и вообразить однокопеечную монетку. Однако, она в сознание не приплывала.

– Ха! – громко воскликнул Миша, заставив прохожих посмотреть в их сторону. Они шли как раз по улице, когда время под вечер, и народу на улице хватает.

– Не ори, не в лесу, – попросил Володя, немного смущаясь перед гражданами за несдержанность друга. – А то рассказывать перестану. Мы ведь всего-навсего сон обсуждаем, что не должно подвергаться эмоциям. Тихонько переспроси, а я поясню.

– Да я очень удивился, – попытался оправдаться Миша. – Чего же у вас там, на копейку покупают.

– Не знаю, но, судя по таким ценам, скорее всего ничего. Даже представить это, стоящее копейку, сложно.

– Ну, и зачем она тогда нужна? Танцуйте, как нормальные люди, от рубля, и не морочьте никому голову.

– Я думаю, что она нужна только для сдачи. А если честно, так и сам не знаю. Я ее еще не видел.

– Что заладил, как попугай: не знаю, не видел. Сегодня же ложись пораньше спать и все там рассмотри. Утром доложишь, – рассердился Миша опять громко. И вновь на них оглянулись прохожие. А сержант милиции решил подойти к ним и уже по всей форме потребовать соблюдение общественного порядка. Но это оказался знакомый сержант. Он в клубе дежурил, а там Женя кино крутил. Вот благодаря таким мелким связям и обошлось мелким предупреждением.

– Орете-то чего? – спросил сержант уже миролюбиво. – Словно к драке готовитесь и отношение выясняете.

– Ну, ты что, Мишу нашего не знаешь? – объяснил Женя. – Он тихо, если только сильно пьяный, и у него рот плохо открывается. А раз орет, так значит ни в одном глазу, – уже сыронизировал он.

– Да вот, – решил самостоятельно оправдаться Миша. – Сон Володин обсуждаем, а его без крика не понять.

– Война снится, что ли? На "ура" батальоны в атаку поднимаете? Или камера пыток древняя?

– Роддом. А Миша в нем рожает. Вот и орет без конца. Роды сложные у него, схватки начались, – уточнил Володя.

– А-а! – протянул сержант. – Все понятно. Вы ему слабительное пропишите, так сразу плотно губы сожмет. Почище, чем пьяный.

– Не-а, – протянул Женя. – У нас тогда в его компании сложности начнутся. Он и без слабительных с горшка не слазит, а потом в штанах до дому носить будет. Никак не успеет, ни добежать, ни присесть. Не говоря уже с проблемами пуговок и застежек.

– И не собираюсь я носить ничего, – возмутился Миша. – И слабительные не стану ваши жрать. Выдумали тоже. Просто Володя сегодня ляжет спать и уточнит некоторые вопросы о копейке, про цены на другие товары, и про зарплаты. Может там только хлеб и вино такие дорогие, а остальные продукты такие же, как и у нас.

– Вот ты скажешь! – возмутился Вася. – И куда в таком случае эту зарплату засунуть? Нее, я думаю, что у них все просто в сто раз больше. Тебе сон снится про Гулливеров среди таких же великанов, как и ты сам. Вот и случилась такая метаморфоза с деньгами и ценами.

– А если наше вино с хлебом к ним перекинуть, а деньги сюда, то очень крупно наварить можно, – внес вновь умное и коммерческое предложение Миша, но друзья так не посчитали.

– Нет, Миша, переносится только туловище, и то не всегда оно там тебе принадлежит, – быстро отверг его попытки спекулятивные Вася. – Чаще даже без одежды. Вернее, ложишься в одной, а во сне оказываешься в другой. Или вообще без нее.

– Я без нее спать не люблю, – возразил Миша, обиженный, что все его разумные мысли моментально подвергаются сомнениям и критики.

– А потому, что спишь всегда один, – хихикнул Вася, хитро подмигивая Володе. – А с дамами, так это совершенно излишний атрибут сна. С ним лишь возникают сложности, особенно, если сама не желает от него избавляться.

Так незаметно от сна перешли к женщинам и проблемами, их часто и постоянно сопутствующими. Вася встретил новую пассию и забыл про Валю напрочь, даже не позволив познакомить друзьям ее с Мишей, так страстно и жадно желающего такого контакта. Вася все равно считал, что если сам не гам, то и другому это самое не дам. Ни к чему в таких важных сердечных делах устраивать рокировки. Не в шахматы играем. Немного от частного собственника было нечто в его в натуре. Буржуазно-империалистическое. Хотя, как Володя понял из сна, буржуям легче и комфортней живется. Там больше этого гам и дам, чем в нашей социалистической дефицитной стране, строящей коммунизм.

А может, это только во сне с коммунизмом лоханулись, а у нас наяву чего-нибудь построят, схожее со светлым будущим. Но, если честно сказать, наяву тоже хотелось бы в капитализме пожить. Только вот не до конца ясно с этим придурком Женькой. Не с Лакисом, а с Климовым. Такие блага с зарплатой и работой, двое замечательных детишек. А жена, какая красивая, молодая, в том смысле, что для него. Для самого Володи она-то древняя старуха. Но смотрит он на нее глазами Евгения. А в его глазах она и молодая, и красивая, и добрая. И уходит от него по всем житейским законам. Жену нужно ласкать и целовать. Не обязательно часто, но уж по ее просьбе и желаниям запросто и не утомительно.

А то зациклился на неком "Паурате". Он, получается, задумал на нем по параллельным мирам летать. Это, как во сне, что ли? Но, во-первых, никто еще не доказал их наличие. Чего башку засорять непроверенными фантастическими гипотезами. Убедись сначала, что он есть, пощупай предметно, а там и гори своей идеей. Останется, если уже не остался, как старуха у разбитого корыта. Сорок лет все-таки. Разочарование несбывшихся надежд тяжело отразятся на неуравновешенной психике. Но, как и понял Володя, он и без того открытия достиг высоких вершин. Ну, и зачем в таком случае лезть выше крыши? Грохнешься больно, если не насмерть. А с такой женой, как Светлана, почему бы сто лет не жить! Она ведь ему прощает все пакости и шалости, включая шуры-муры с лучшими подружками.

Может зря? Сразу бы залепила ему в лоб некой тяжестью, и вся охота до баб мгновенно поутихла бы. Стоп, чего городишь? Во сне этот лоб принадлежит лично ему, Володе. И пока он не проснется, вся боль достанется сполна ему. Пока не заживет. И, насколько понял, этот Женя даже рад, идиота кусок, что у него выпала такая возможность без излишних помех работать над своим аппаратом. Но немного неясен пока Володе один такой факт, как головная боль по его жизненным коллизиям. А не наплевать ли на этого Женю с высокой колокольни? Вот пристал, как банный лист. Он, видите ли, творит свои делишки там во сне, а Володя здесь переживает за жену и детей. Не за своих, о которых ему страшно, как рано задумываться, а за его. Он накуролесил, продолжает радоваться, а Володя страдает. А не пошел ли он? Нет, польза от этого Жени немалая. Сколько мозговых усилий по этим авиационным наукам сохранил для Володи, совершенно бесплатно подарив все свои полученные знания. Вася мудрил над шпаргалками и очень нервничал по поводу безразличного поведения друга.

– Ну, зачем нам нужны эти медицинские комиссии после экзаменов! Конечно, после таких нервных потрясений сложно сохранить ровный пульс и давление. Не говоря уже о кардиограмме сердца.

– Успокойся и не трясись. Никто на экзаменах не собирается тебя четвертовать, а уж тем паче, гнать из школы. Знаешь, какой у них недобор? А еще комиссия выбракует. Главное, а тебе не занимать, не молчать у доски. Бери билет и говори. О чем угодно, лишь бы рот был открыт, а из него русская речь неслась, – успокаивал друга Володя, давая полезные советы и рекомендации.

– Тебе хорошо, – плакался Вася в жилетку. – Ты все знаешь и понимаешь. А мне, как и о чем говорить, если я в этих науках соображаю хуже столицы Камбоджи.

– А ты расскажи о героической борьбе народа Вьетнама за свои права. Мне ли тебя учить. Что-то ведь осталось в голове? Вот это что-то и вываливай в двух-трех экземплярах с добавлением общих фраз. Трояк вытянут из тебя, а там, самое главное, на комиссии с красной рожей выглядеть, чтобы здоровье из нас выпирало наружу.

– Умеешь ты успокаивать, – тяжело вздыхал Вася, но до конспектов так и не прикасался. Много важных бытовых проблем накатило. Познакомился на танцах с некой Марусей, а с Клавой еще не порвал. Потом не мог понять, кто из них лучше и больше ему нравится. Пока размышлял и взвешивал все за и против, крутил романы с двумя. Установил для себя график: по четным дням встречается с Клавой, по нечетным – с Марусей. Воскресенье с друзьями. Ну, и когда учить билеты? А если учесть, что по ночам любил много и долго спать, то любому неучу станет понятно, что на познания необходимых наук совсем не осталось.

– Я потом в казарме натаскаюсь. Там времени будет с избытком. Нам же еще два месяца теорию проходить до начала полетов. Так что, твоя задача на этот срок – вдолбить в меня все недоученное. А сейчас управиться бы с гражданскими делами.

Кто и когда с кем успел посовещаться – Володе не рассказали. Но старший преподаватель перед началом экзаменов пригласил его в кабинет и изъявил желание всей экзаменационной комиссии мягко отстранить его и еще одного отличника от экзаменов, с выставлением оценок по текущим результатам, а их самих включить в список экзаменаторов, чтобы облегчить, ускорить и упростить саму сдачу экзаменов. Так делали всегда, а почему этот выпуск должен отличаться?

– Как мне намекнули, – выразил общее мнение всей комиссии старший преподаватель, – так ты материал знаешь не хуже преподавателей. А чего в ВУЗ не пошел с такими способностями?

– Стаж нужен, – слегка смущаясь, но довольный такой откровенной похвалой, отвечал Володя. – Два года. В том ВУЗе условия такие.

– А-а! – вроде, как понял, протянул собеседник, но не стал уточнять подробности.

Вася был страшно огорчен таким поворотом судьбоносных событий. Он рассчитывал хотя бы на время подготовки по билету услышать пару разумных фраз. Где же он их теперь возьмет? А старший преподаватель сердито и категорично предупредил о последствиях поимки со шпаргалками. Только толку от его предупреждения, если эти шпаргалки еще и приготовить надо было. У Васи и на такие манипуляции времени не хватило. А то, что успел, ничего полезного не предполагало.

– Не дрейфь, – успокаивал Володя. – Я на всех экзаменах тебя буду брать на себя. И ты сам ворон не лови, подгадывай момент, чтобы рядом со мной оказаться.

Это внесло некое успокоение в нервную систему Васи. Но видать зря Володя его заранее предупреждал, поскольку это настолько расслабило Васю, что он забросил учебный процесс окончательно. Теперь он уже все надежды возлагал лишь на друга. На самом Володе и на его плечах хотел ворваться в авиацию, сам при этом, не прилагая никаких усилий. Его больше волновали любовные коллизии.

– Ты насовсем с Ленкой расстался, что ли? – даже с неким огорчением спрашивал он. – Вот мне читали целые декларации по поводу моего жлобства. А сам? Я же первый хотел с ней завертеть амурчик, так нет, уперся рогом. Мое, не дам.

– Можно подумать, что ты сам сумел бы так долго продержаться? – возмущенно оправдывался Володя. – Скольких уже после Вали поменял, а теперь разжалобился. Жлобина ты самый и есть.

– А что так помешало вам хотя бы до призыва потоптать улицы родного Витебска рядом и совместно? – иронизировал Вася, сожалея, что не отбил Ленку сразу. Она же ему первой понравилась.

– Нудная до чертиков, – сморщил нос в брезгливой гримасе Володя. – Замуж да замуж. Какое там замужество, когда у меня даже борода еще не растет. Я еще даже бриться не начинал. Запросто этих пару ворсинок пинцетом раз в неделю удаляю. А она о своем возрасте намекает и о сроках, что ей как раз уже думать о семье и детях. Ну и пусть думает, но только без меня и в мое отсутствие. Обиделась за такие намеки и смылась навечно.

Про черта и художника, который изображал его лик, очень удачные фразы подобраны. Вот так и с этими экзаменами. Вася брал билет и терпеливо, даже не вчитываясь в вопросы, чтобы не напрягаться понапрасну, мирно дожидался освобождения стула рядом с Володей. Правда, на некоторое время за обладание этим стулом возникала конкуренция, однако Вася категорично потребовал от курсантов предоставлять ему право, как лучшему другу, не препятствовать. И это получалось, поскольку в таком процессе содействовал и сам Володя. Разумно и тактично отвлекая преподавателей, они вдвоем удачно спихнули все Васины экзамены. И, разумеется, на твердые трояки.

– А хотя бы для развода одну четверочку не мог поставить? – обиженно высказался он в компании друзей в отремонтированном биваке, где решили вчетвером отметить удачное завершение учебы.

Частичное завершение. Поскольку теперь их ожидает призыв и очередной учебный класс. Как сказал преподаватель ВВЖ, а он из бывших военных летчиков, отлетавший 25 лет на всех типах самолетов и успевший освоить Ми-1, то тот, кто пожелает себя связать с авиацией, обречен на пожизненное просиживание за учебной партой с регулярной сдачей экзаменов по всем авиационным дисциплинам. Только в армии прибавляется с десяток военных. И так из года в год с повышением квалификации и ростом классности и звания. А без этого никак. Вечный студент в офицерской форме.

– Вот нахал! – возмутился Володя, грубо указывая на Васю указующим пальцем. – Ведь даже на двойку не соизволил выучить. И теперь выпендривается. Чтобы поставить законную двойку, нужно было услышать от тебя скверные неважные и плохие знания предмета.

– А я? – громко возражал Вася. – Даже очень неплохо повторял за тобой. Четко и внятно. Хотя бы одну за что-нибудь и мог нарисовать. Так сказать, в долг, за так. Жлобина паршивый.

– Не мог. Ты даже повторял, так перефразируя, от чего уши закручивались, как от листовертки. По-честному, так и плохих знаний не было у тебя. Не вытягивал, даже двояк.

– Вот, – обрадовался Вася. – Плохих знаний не было.

– Никакие были. Ноль. С такими знаниями тебя до вертолета никак допускать нельзя. В казарме заставлю хоть немного выучить, иначе улетишь на вертолете не в ту сторону. Ветром сдует, как воздушный шарик. Ищи потом по всей Белоруссии.

– Мужики! – добродушно отмахнулся от Володиных нотаций Вася. – Я сегодня проставляю, а мне за мое вино морали читают. Нетактично и нелицеприятно. Уважьте хотя бы за этот стол.

– Действительно, Володя, зачем тупому знания. Его научат, как обезьяну, за педали дергать, и с него вполне достаточно, – вступился за Васю, но так неудачно Миша. Даже Васе захотелось обидеться. Это же вот при всех с какой-то макакой сравнивает.

– Он сам начал, а теперь обиды строит. Молчи уж, двоечник. Только, Миша, за педали не дергают, а их давят. Дергают в вертолете за ручки. Но, чтобы дергать, нужно немного знать и догадываться, зачем, куда и в какую сторону, – пояснил некие понятия из техники пилотирования и управления вертолетом Мише Володя.

– Инструктор покажет, инструктор научит, – весело пропел Вася. Ему теперь никто настроение не способен испортить. Его охватила эйфория от успешного окончания такой нудной и скучной школы. Достала эта учеба до печенок. – Я потом стану проявлять интерес к теории, когда пойму ее надобность. А пока еще нет стопроцентной уверенности желания связать себя с авиацией. Ну, и зачем тогда заранее такие напряги? Нерациональное расходование и трата энергии. Мозговой. А голову нужно беречь для более важных и нужных трудов.

11


Это у других болит не слышно и не больно. А со своими проблемами всегда дискомфортней и ощутимей. Мало ли насмотрелся Евгений на знакомых и сотрудников, вроде бы мирно и спокойно разошедшихся и разведенных. И со стороны так и хотелось с легкой улыбкой слегка пожурить, мол, подумаешь, ну, не ужились. Жизнь сложна, трудна и разнообразно, но она еще вся впереди, и на создание новой семейной ячейки вполне предостаточно. Поживем, оклемаемся и возродимся, как феникс из пепла. Ан нет, ничего такого, что думалось о посторонних, как раз с тобой не происходит. Так, как обещала Светлана о детях, и то не получается, словно только сейчас и понимается их отсутствие.

Если они были рядом или просто в соседней комнате, то это абсолютно не влияло на ощущения отсутствия или присутствия. И только сейчас Евгений понял, что вместе с женой потерял и детей. И навсегда, если так оставить, как и нагородили они со Светланой, ничего не меняя и не предпринимая. Урывочные встречи создавали дискомфорт и нереальность происходящего. Ведь раз в неделю на несколько часов они прибегали к тебе. Не в свой дом, квартиру, комнату, а именно к тебе, чтобы ты все эти два-пять и чуть более часов провел с ними в общении и играх. А это непривычно. Они всегда жили сами по себе, не касаясь и не тревожа твой обыденный быт и труд. И главное, что своим присутствием не мешали.

Сейчас же на все эти редкие часы они в его распоряжении. Много этого или мало? Ничего. Ему, оказывается, нужно для полного комфорта и душевного равновесия их постоянное присутствие, а не урывочные и обязательные с навязыванием общения. И их отсутствие еще больней. Остро ощущалась нехватка энергии в квартире, которой они заряжали своим шумами, смехом и криком. Через некоторое время Евгений почувствовал острую нехватку Светланы. Она иногда ворчала, покрикивала, но жила рядом. Ожидаемая свобода обернулась пленом пустоты. Друг Сергея перестал быть другом и уже раздражал своим присутствием на работе. Но и в его глазах через несколько дней супружеской жизни обнаружил потерю задора и огня. Видно, что не совсем такой представлял он семейное счастье.

Евгению, разумеется, хотелось казаться равнодушным и безразличным к своему новому холостяцкому статусу. Но он сам в себе ощутил некое затаенное злорадство от вида затухающего и угасающего влюбленного пламени в глазах бывшего друга. Те счастливые совместные семейные деньки, похоже, для него превращаются в утомительную и изнурительную обузу. Квартира у Сергея маленькая, двухкомнатная. Если для него одного, так даже излишек площади ощущается. А теперь так внезапно и мгновенно исчез его родной тихий уголок. Везде по всему дому шум от детей, мелькание жены, грохот кастрюль и сковородок. Во всем его логове нет его личного спокойного места. Не готов он оказался к таким переменам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю