Текст книги "Пироскаф «Дед Мазай»"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

«Глубинная бомба»

После съёмок, в начале августа, появилось много свободного времени. Том иногда забирался на Дерево и читал там любимого Марка Твена. Все чаще ему чудилось опять, будто он в домике, где живёт рыжий кот Питер. Кот был добрый. Забирался к Тому на колени и ни разу не выпустил когти…

Касьян повадился гулять по берегу с фройлен Дулей. Казалось бы, что у них общего? Но Том объяснил себе это так, что Касьян и Дуля обсуждают всякие связи электронных сетей и кинематографа. Не надо забывать, что Касьян родился из киношного компьютера, причём благодаря фройлен Дуле (хотя и при помощи программы Ефросиния).

Один раз они гуляли так долго, что стало Тому даже обидно. Касьян, видимо, почуял это и назавтра целый день провёл с Томом. Они катались на Донби, снова лазали по дереву. Там открывались новые «лесные страны». А листики на побегах сделались крупными, и становилось их все больше.

Заговорили про «Деда Мазая». Том и раньше рассказывал Касьяну, как они с Югой затопили пироскаф, но сейчас он вспомнил особенно много подробностей.

Касьян слушал терпеливо, но в конце концов сказал:

– Я все это знаю…

– Откуда?!

– В Большом виртуальном пространстве известно многое. Иногда я просовываю в него ухо, ну и вот… Том, я одно не понимаю: почему ты решил, что «Дед Мазай» ушёл от вас навсегда?

– А… как ещё?

– Но есть же Дерево! И есть у тебя колечко…

– Оно же… просто так… Или почти просто так…

– Это у меня просто так, для кино. А у тебя… Том, ты попробуй. Возьмись за колечко и скажи: «Дерево, пусть вернётся „Дед Мазай“».

Том не стал говорить «ерунда это» и «как он вернётся». Взялся за колечко и сказал эти самые слова.

Показалось, что шевельнул ему волосы пахнувший тополем ветерок.

– Думаешь, это может быть по правде? – шепнул Том.

– Но ты же спас Дерево. Вдруг и оно поможет тебе…

– А если поможет… он что? Всплывёт и станет новый, как после ремонта? Фантастика….

– Здесь кругом фантастика. Пространство под названием «Дельта»… Наверно, он не всплывёт, а весной просто окажется в какой-нибудь бухточке у одного из островов. Подождём…

У Тома в сердце послышался «стук-перестук». Он повторил про себя: «Пространство Дельта…»

Часто приезжали Катя и Юга. Катя, правда, пореже. У неё иногда опять побаливало сердце. Узнав про очередной случай, Том впадал в уныние (то есть в депрессию). Но брал себя в руки, ехал на улицу Новых Сапожников и уже без смущенья прижимал ладонь к Катиной груди (сердечко рисовал мысленно).

 
Стук-стук, перестук,
Ехал поезд по мосту…
 

Ей делалось легче…

А однажды случился день, когда Кате было совсем хорошо. Она с Югой приехала на базу. Вчетвером купались на отмели, а затем вдруг Касьян предложил:

– Том, давай сплаваем туда, где пироскаф.

Том в душе поморщился: не хотелось.

– Зачем…

Но в их компании сложилось правило: если кто-то что-то хочет, остальные не возражают.

Уходить далеко в залив им одним не разрешали (Сусанна будет хвататься за сердце, дядя Поль станет дёргать клочки на висках, фройлен Дуля скандалить с Касьяном…). Позвали капитана, однако у того «сдала поясница». Выручил Платоша, сел с ребятами в лодку. Сказал, что когда-то работал спасателем (кем он только не работал!).

Пироскаф не нашли. Место было явно то самое (Том сказал, что «взял точный пеленг»). Касьян резонно заметил, что нужен не пеленг, а «Дед Мазай». Том хотел надуться, но решил, что лучше сделать несколько кругов.

Сделали.

Не было пироскафа. Было только песчаное дно с зелёными бликами и тенями от рыбёшек. Были и сами рыбёшки, но толку-то от них…

Все огорчились, кроме Касьяна. Он выразился непонятно:

– Я же говорил…

Том уже хотел разозлиться: «Что ты говорил?!». Но закричал Платоша:

– Стоп машина! Вижу неопознанный подводный объект!

Объект блестел неподалёку, на дне. Он был наполовину спрятан в песке. Круглый, медный…

– Глубинная бомба, – задумчиво предположил Касьян.

– Сам ты бомба! – Том сразу понял, что это.

И Платоша понял:

– Неужели он, родимый?

Не снимая футболки и очков, живописец Римский ухнул с борта и рывками ушёл на глубину. Подёргал там ногами в обтрёпанных штанинах, повозился над «бомбой». Вытянул её из песка за изогнутые ручки. Тяжело всплыл. Том, Юга, Касьян и Катя втащили тяжеленную от налившейся воды находку через борт.

Конечно же, это был он, пузатый медный любимец команды пироскафа. Тот, который каждый вечер безотказно кипятил всем чай, а потом грел страусиное яйцо.

– Хороший ты мой! – Том обнял самовар, как живого. Якорёк на водолазке тихо звякнул.

Платоша держался за борт, мокрые очки счастливо блестели. Он сказал:

– Подождите, там ещё… – и снова ушёл на глубину (немалую для пловца без маски). И всплыл с конфоркой самовара. Той, на которую ставили чайник и клали яйцо.

– Клянусь Африкой, Донбамбало обалдеет от счастья. – сказал Том. – Он горевал, что без самовара тормозится созревание зародыша. Я ходил виноватый…

– Теперь мир обретёт гармонию, – пообещал Платоша и ввалился в лодку.

– Не обретёт, – сказал Юга. – Мы не знаем, куда девался пироскаф.

– Знаем, – возразил Касьян. – Ушёл на ремонт…

– Куда? – слегка испугалась Катя.

– Сушкин, давай признаваться, – велел Касьян.

– Давай… Только говори ты…

И Касьян рассказал, как Том попросил Дерево помочь «Деду Мазаю».

– В этом туренском тополе сверхсильная энергия. Вот оно и перенесло «Деда» в какое-то подпространство. Туда, где хорошие судоверфи. А весной перенесёт обратно…

Никто не заспорил. Касьян разбирался в подпространствах, поскольку сам был из тех краёв…

Выбор

С той поры каждый вечер пили чай из старого самовара. В щитовом домике или под парусиновым навесом. Потом Донби уносил самовар в лодочный сарай и грел яйцо обеими головами. Что-то бормотал.

Августовские вечера были очень тёплыми, но уже тёмными. Над протоками и островами Дельты повисали яркие созвездия. Дерево темнело в сумерках, как придвинувшаяся из космоса другая планета. Иногда в ней мерцали редкие огоньки.

– Наверно, та самая «сверхсильная энергия», – шепнул однажды Касьян Тому. – Работает на пироскаф…

– Может быть… – отозвался Том тоже шёпотом. Не было у Тома уверенности и была виноватость. Потому что недавно он сделал такое, в чем не смел признаться никому. Сам не знал, хороший это поступок или наоборот – вдруг даже предательство?

Дело в том, что Катя то поправлялась, то болела снова (доктор Брештук говорил: «Со временем пройдёт», но почему-то долго не проходило). И Том вдруг подумал, что надо попросить помощи у Дерева. Так же, как о пироскафе.

Но…

За два дня до того, сидя на перевёрнутой лодке, Том и Платоша разговорились о жизни. Платоша сказал:

– Том, если живёшь разумно, надо уметь делать выбор. Не требовать от судьбы слишком многого. Когда хочешь стать художником, не гонись за богатством… Ты, наверно, подумал: рассуждает, а сам не добился ни того, ни другого. Но я все же хороший художник, Том.

– Я знаю… – Том вспомнил роспись во дворце…

– Или вот пример попроще, из детства: если мечтаешь о велосипеде с мотором, не мечтай в то же время понравиться красивой девочке. Не желай два горошка на ложку…

– Гм… – сказал тогда Том. Разговор показался полушуткой.

Но сейчас Том подумал: «Может, в этом какой-то закон природы? Или правило подпространства? Вдруг дереву не понравится, что просил о пироскафе, а теперь новая просьба – о девочке…»

Может быть, есть на свете закон выбора?

Два дня он ходил в раздумьях. Потом решился. Забрался в развилку дерева, взялся за колечко и сказал:

– Дерево, послушай! Если нельзя помочь два раза – пироскафу и Кате, – помоги только ей.

Потому что «Дед Мазай» прожил на свете полтора века, а Катя Елькина неполные десять лет. У неё имелось больше прав на жизнь. Хотя пироскаф было очень жаль, и Том чувствовал себя так, будто второй раз открыл кингстоны…

И вот сейчас, при вечернем разговоре с Касьяном, Том признался. Сперва наполовину:

– Я боюсь за «Деда». Я перед ним виноват…

– Как виноват?!

Том зябко обнял себя за плечи и рассказал все.

Касьян отнёсся с пониманием:

– Надо принимать меры…

– Какие?

– Сушкин, серьёзные… У тебя есть какая-нибудь Катина вещица? Совсем мелочь. Брошка, пуговица, шпилька…

Том покраснел. Пуговица была. Маленькая, белая, от Катиной рубашонки. Она отскочила, когда доктор застёгивал рубашку после «сердечной процедуры». Упрыгала под кровать. Том украдкой вытянул её ногой и сунул в кармашек у пояса. Если бы кто увидел, он сгорел бы на месте. К счастью, никто не заметил. А теперь… куда деваться-то?

– Вот…

Касьян сказал деловито:

– То, что надо. А теперь какую-нибудь штучку от «Деда Мазая». Мы положим их вместе в дупло. Они станут для дерева одной вещью. Оно отдаст энергию и Кате, и «Деду». Ему ведь не жалко. Надо только, чтобы все по правилам…

– Но ничего же нет от «Деда»!.. Может, отвинтить медную шишку от самовара?

Касьян помотал головой.

– Самовар – не часть пироскафа. Он появился потом, вместе с вами. «Дед» потому и оставил его, когда решил обозначить то место. А ни с какой своей деталькой он расстаться не имел права…

– Что же делать?

– Думать…

Том стал думать. И придумал.

– Подожди меня здесь…

Он вернулся через полчаса. Опять сказал:

– Вот… – и протянул ладонь. Касьян посветил мобильником.

– Ух ты, хороший какой… – На ладони лежал медный морской конёк.

– Это от пароходной вешалки…

– Сушкин, это что надо! Сейчас двинем к дереву или завтра?

– Зачем тянуть…

Донби сидел в сарае перед яйцом, под лампочкой. Том еле уговорил его переправить их с Касьяном к дереву.

– Клянусь Африкой, – это бред, – сказал Бамбало.

– И авантюр-л-ра, – добавил Дон.

– Донби, но это очень важная авантюра!

– Тебе влетит от Дули, – предупредил Касьяна проницательный Бамбало.

– Она не узнает.

– Том, а Поликар-л-рп знает?

– Зачем его волновать? Мы же быстро!

– Ночь на двор-л-ре…

– Не ночь, а вечер. Просто небо чёрное. Зато какие звезды! – сказал Касьян.

– Клянусь Африкой, это верно…

У страусов, видимо, особый нюх, дорогу Донби нашёл вслепую. Остался внизу, а Том и Касьян добрались до одного из выступов на коре (давно знакомого). Посветили мобильниками. Здесь было неприметное дупло. Том осторожно опустил пуговицу и конька в мягкую труху на дне.

– Касьян, давай скажем вместе…

– За колечко возьмись…

– Ага…

И они сказали:

– Дерево, помоги Кате и пироскафу…

Потом посидели на тополином карнизе, покачали босыми ногами.

Густые созвездия отражались в черноте среди островов. Дул по ногам пушистый ветерок. Кричали внизу лягушки.

– Том… – Касьян впервые сказал «Том». – Ты конька у дяди Поля стащил?

– Ты рехнулся?! Не стащил, а выпросил!.. Он все понял. У него оказывается, было два таких. Этого он берег к моему дню рожденья. И сказал: раз надо, возьми. Все равно день рожденья на носу…

– Том, а когда?

– Через неделю…

– Можно, я свой отмечу вместе с твоим? Он был не так давно…

– Можно, конечно!.. Только ты ведь говорил, что двадцать девятого февраля.

– Не путай! Это день Ангела. А рожденье – когда появился на свет. Мы с Дулей посоветовались и решили: пусть будет день, когда я вылез из компьютера.

Том сказал без насмешки:

– Похоже, ты с ней часто советуешься…

– Да… Том, она недавно сказала, что с малых лет мечтала о младшем брате…

– Вот это новость. Клянусь Африкой…

– Том, а ты что о ней думаешь?

– Честно?

– Само собой!

– Это будет ещё тасестрица.

– Я знаю…

– Не обижайся, но она какая-то… безответственная…

– А я, что ли, ответственный? Свалился из ящика, будто снег с крыши… А ещё говорят: братьев и сестёр не выбирают…

«Очень даже выбирают», – подумал Том.

 
Стук-стук, перестук…
Девочка, ты ещё помнишь меня?
 

Он опять взялся за колечко. Незаметно… И сказал, чтобы утешить Касьяна:

– А в общем-то, все мы не сахар…

На следующий день возникла Венера Мироновна. Добралась поездами, самолётом и вертолётом.

С ума сойти!

Том был совсем не рад. Ясное дело: она прилетела, чтобы забрать Сушкина в Воробьёвск. Он поздоровался с Афродитой сухо, а дяде Полю сразу сказал:

– Никуда не поеду.

– Том, да подожди ты! Она приехала не за тобой, а к тебе…

– Это как?

– Ну… и немножко ко мне…

– Это как? – опять сказал Том слегка обалдело…

– Ну… вот так. Говорит, что в Воробьёвске, когда мы только познакомились, я… «произвёл впечатление». Говорит, «неизгладимое». А потом мы, по правде говоря, переписывались… немножко…

Том сказал прямо:

– Капитан Поль, не делай одну глупость шестой раз.

– Оно конечно… Твои советы – штука ценная. Но ведь я человек немолодой. Хочется иногда уюта и женского участия… Том, она говорит, что и по тебе очень скучала. Даже это… роняла иногда слезинки. «Сушкин всегда был моей особой привязанностью. Только я не подавала вида, потому что это непедагогично…»

– Я всегда это чувствовал, – сказал Том, стараясь быть язвительным. И защипало в носу.

– Она ведь в общем-то очень добрая душа…

Том подумал.

– Пожалуй… Из всех женщин, которых я знал, не самая плохая.

– Вот видишь!

– Ладно, венсеремос… А где она тут устроится?

– На островке Лесном открывается школьный городок. Наверно, вся ваша компания пойдёт в ту гимназию. Даже наследник…

– А вечером будем приезжать домой! Не хочу опять в общую спальню!

– Разумеется! Мы снимем квартиру на берегу.

– А Касьян пусть живёт у нас, если Дуля…

– Да! Да! Да!

Том спросил:

– А Венера… Мироновна, она будет там работать?

– Её пригласили на должность старшего завуча.

– Никуда от неё не денешься!

– То-ом…

Дядя Поль сел и пригорюнился.

– Тянет в такие годы к домашней жизни. Хотя мы, разумеется, не в том возрасте, чтобы заводить детей…

– А я?! – взвился Том.

Капитан подёргал волосы на висках.

– Все хочу спросить, Том… Ты на меня совсем не сердишься за те прошлые дела?

Том оседлал соседний табурет, придвинулся к дядя Полю вплотную.

– Когда я стану взрослый, можно, меня будут звать Том Поликарпович?

– Лучше Томас.

– Ладно… Можно даже Фома…

В тот же вечер Том аккуратно подъехал к Афродите:

– Афр… Ой, Венера Мироновна…

– Сушкин! Да зови меня Афродитой, если хочешь! Или даже тётей Арфой, как малыши в «Фонариках»…

– Ладно… А правда, что Огурец провалился на экзаменах в колледж?

– Увы! Я была в шоке. Такой способный мальчик…

– Ве… тётя Арфа! А давайте тогда позовём его сюда!

Он ожидал рассуждений, как это сложно. Однако Венера Мироновна пригладила ему белобрысые прядки и сказала:

– Я сама об этом думаю.

Мышка бежала…

Венера Мироновна привезла Сушкину в подарок два праздничных костюма – синий и кофейного цвета. На бриджах – вышивка, похожая на перья с завитками, на лёгоньких безрукавках – серебристые клёпки и кожаная шнуровка. Было в этих нарядах что-то рыцарское.

Том сразу сказал Касьяну:

– Какой нравится? Выбирай.

Касьян бросил жребий-денежку и выбрал синий.

Костюмы очень пригодились ко дню рожденья друзей, потому что их шорты и водолазки напоминали теперь корабельную ветошь.

Наследник Юга пришёл на праздник в своём придворном обмундировании и со шпагой через плечо. В руках он держал вторую шпагу. Сообщил без лишних церемоний:

– Том, это тебе. Я обещал.

– Ой… – Том взял шпагу, но засомневался отчаянно: – А почему? Я же ещё ничего такого… – Он хотел сказать, что не совершил никакого подвига, за который полагается наградное оружие.

Юга сделал вид, что рассердился:

– Надо же! Он «ничего»! А кто спас Дерево?

Том рукояткой почесал подбородок. Спорить было глупо: ведь он в самом деле сохранил от гибели туренский тополь… Но тогда… Том глянул на Касьяна.

Касьян смотрел на шпагу без всякой зависти, но с восхищеньем.

– Юга! А можно, мы с Касьяном будем носить шпагу по очереди? Он ведь тоже спасал! Сперва я, потом он!

Юга пожал плечами в бархатных накладках:

– Зачем по очереди?! Сейчас принесут вторую! Просто оружейники слегка замешкались, пока готовили.

В самом деле, появился лейтенант герцогской гвардии в парадной каске, он держал перед собой шпагу с золочёным эфесом. С поклоном протянул её наследнику. А тот – Касьяну.

– Вот! Она твоя!

– Ух ты-ы… – Касьян ухватил шпагу за тиснёные кожаные ножны, потом выдернул клинок.

– Мальчики, не порежьтесь, – предупредила издалека тётя Сузи.

– Лучше их совсем не вынимать, это не игрушки, – занервничала тётя Арфа.

Дело происходило в обширной комнате с расписанным недавно потолком. Изображённые маслом наследник Юга и Том Сушкин красовались там в окружении исторических персонажей, рыцарского оружия, парусных кораблей, старинных самолётов и колёсных пароходов, где главным был «Дед Мазай». (Гости говорили про мальчишек, что «удивительно похожи».)

Герцог собирался устроить в этой комнате библиотеку фантастических книг, а пока отдал её для праздника.

Гости стояли по углам и у стен, а Том, Касьян и Юга оказались в центре комнаты. И с ними была Катя. Она подарила Тому, Касьяну, а заодно и Юге значки – зелёных улыбчивых зайчат.

Мальчишки не послушали воспитательниц. Том и Юга тоже выхватили шпаги и вместе с Касьяном скрестили над головами.

– О-о… три мушкетёра!.. – завосхищались взрослые. Катя сказала:

– А вон и будущий д’Артаньян. Он ведь был младше мушкетёров

Через комнату маршировал семилетний Маркушка. Тоже со шпагой, только пластмассовой. Этой шпагой он умело отсалютовал именинникам и Юге, а потом дал Тому и Касьяну сплетённые из блестящей проволоки трёхколёсные велосипедики.

– Вот… У Юги есть велик, а у вас нет. Пусть будут эти…

Том и Касьян обрадовались по-настоящему: было в крохотных велосипедиках нечто героическое. Как в самом Маркушке.

Юга вынул из кармана что-то сверкнувшее в солнечном луче.

– Маркушка, держи. Это орден Золотого муравья. Мы с папой учредили его для храбрых ребят младшего возраста.

– Ой… а я разве…

– А разве нет? Вон как ты гонял на моем велосипеде через мосты над Жабьим оврагом! – Юга прицепил муравья к лямке потрёпанных Маркушкиных штанов. Тот забыл об этикете и умчался хвастаться наградой перед приятелями…

Касьян продолжал любоваться шпагой. Она была не такая, как у Тома – лезвие пошире, рукоять потяжелее.

– Маленькой, как у Тома, в арсенале больше не нашлось, – объяснил Юга. – Взяли взрослую, укоротили клинок и ножны. Можно будет потом её поменять…

– Не надо менять! Мне эта нравится… – Касьян погладил эфес, по очереди посмотрел на друзей. – Мне кажется… будто у меня уже была такая, раньше… Будто была другая жизнь, и я там защищал старинную крепость… Не смейтесь.

– Кто же смеётся? – удивился Юга. – Прежние жизни помнятся многим. Человеческая душа живёт бесконечное число раз, во всякие времена и в разных пространствах: в межпланетных, в компьютерных, в исторических. Мне снится иногда, что я рыбак в древней Греции, чего такого.

Конечно, он хотел сказать Касьяну: «Тебя случайно занесло разок в компьютерный мир, а вообще ты такой же, как мы».

Прямо скажем, разговор получился не совсем для праздника. И все же Том не выдержал, спросил:

– Касьян… а ты когда-нибудь видел сон про ночной туман и луну, и про тень, которая впереди?..

Касьян не удивился.

– Конечно. Я даже знаю, кто она… Мы однажды догоним… если не поссоримся…

– Зачем нам ссориться? – удивился Том.

– Бывает… – сказал Касьян. – Пока дети – лучшие друзья, а когда вырастут…

– А бывает, что «не бывает», – перебил Юга. – Вон папа и капитан. Были друзья и остались.

– Ой, а где они? – спохватился Том.

Юга хихикнул:

– Пошли в Малую столовую. Повар привёз новый сорт пива, «Безалкогольная радость». Они дегустируют.

– Что делают?

– Нюхают и выливают за окошко, – мрачно объяснил Платоша, который не любил никаких выпивок, даже безалкогольных («Мне этого счастья хватило в дурной молодости»).

Здесь всех позвали к праздничному столу.

Гостей было немного, все свои. Герцог торжественно поздравил именинников. Доктор Брештук сказал речь о замечательных свойствах нынешних мальчиков и девочек. Катина сестра Настя подарила именинникам кружевные воротники (очень подошли к костюмам).

Всяких вкусных вещей на столе оказалось полным полно. Веселья за столом – тоже.

Вернулся с улицы Маркушка и храбро прочитал стихи собственного сочинения:

 
Тут вот нынче именины,
И пирожные едим мы.
Том наш Сушкин и Касьян
Рады всем своим гостям.
 
 
Гости все им рады тоже,
Спорить тут никто не может,
И поэтому для всех
Пусть звучит весёлый смех!
 

И смех зазвучал. Стихи тут же положили на музыку и дважды спели под гитару. Играли дядя Поль и гвардейский лейтенант, который принёс шпагу. Громче всех пел герцог Виктуар Генрих Евро-Азиатский. И Том подумал, что название недавно попробованного пива было не совсем точное. Тем более, что и капитан Поддувало казался веселее обычного…

Том расхрабрился и предложил спеть «Девушку с острова Пасхи». Потом исполнили «Венсеремос» и кое-что ещё из концертного репертуара. Катя и Том спели про кораблик. Голос у Кати был удивительно звонкий. Она выглядела совершенно здоровой. Дерево помогало?

Жаль только, что не было здесь Донби. Он остался на базе. Ему последнее время всё время чудилось в яйце шебуршанье и царапанье. Дон и Бамбало одинаково боялись пропустить ответственный момент…

Не приехала и Дуля с помощниками. Деятели кино знали отношение герцога к их искусству. Зато они обещали именинникам устроить праздник, когда те вернутся на базу…

Они вернулись. Привезли с собой Изольду. Том сказал, что хватит ей ошиваться во дворце, «животная» соскучилась по прибрежной жизни.

На базе было хорошо. Скинули нарядные костюмы улеглись на траву и на песок. Угощенье был разложено на холстинах и кусках пластика. Не такое изысканное, как во дворце, но ничуть не хуже: печёная картошка с огурцами, свежие пирожки с капустой, помидоры, редиска. И шипучий квас (уж он-то явно без хитростей).

Появился Донби, посидел в компании, но скоро опять ушёл в сарайчик, где яйцо.

Изольда походила среди тарелок и пирожков, объелась и ушла спать в привычный угол щитового домика.

Все притомились, петь уже не хотелось.

И в этот момент из-за острова с Деревом вышел корабль с пёстрыми парусами и чёрными штандартами. С лязгом отдал якорь. От корабля отвалила шлюпка – на всякий случай под белым флагом.

Пришлось подниматься и принимать гостей. Впрочем, гребцы остались в шлюпке, на берег вышел только адмирал Уно Бальтазавр Дудка. Он в учтивых выражениях приветствовал всех присутствующих, а отдельно – Тома Сушкина и его высочество. Про день рожденья юного артиста Касьяна он не знал («Агентура подвела!») и очень смутился. Но тут же нашёл выход: сдёрнул с пальца серебряный перстень с русалкой:

– Примите, сударь, с поздравлениями. К двадцатому дню рожденья он будет вам впору.

– Благодарю, адмирал.

А Тому Сушкину адмирал Дудка подарил золотой испанский дублон с цепочкой.

– Это на память о вашем героическом судне.

На одной стороне монеты был отчеканен какой-то король, на другой – замечательный старинный пароход с большущей трубой и парусом. Не совсем такой, как «Дед Мазай», но похожий.

Адмирала угостили квасом, спели ему любимую песню «Венсеремос» и проводили до шлюпки. Том, Касьян и Юга махали вслед гостю подхваченными с травы шпагами, а Катя бескозыркой Тома.

Потом они вчетвером сдвинули головы над монетой.

– До чего замечательный… – прошептала Катя. Конечно о пароходе.

– Теперь у тебя, Том, опять есть пироскаф, – сказал Юга. – И у всех у нас.

– Жалко, что не настоящий, – вздохнул Том.

– Настоящий будет весной, – строго пообещал Касьян. – А это – знак: мы команда одного корабля.

– Ура… – прошептала Катя.

…Роман подходит к концу, до весны он не дотянет, поэтому надо сказать заранее: Касьян был прав. Пироскаф «Дед Мазай» в апреле следующего года появился в бухте ближнего островка Робинзон. Как ни в чем не бывало. Со свежей краской, блестящими стёклами, начищенной медью, с прежними флагом и вымпелом. Автор утверждает это со всей определённостью Ведь на то он и автор, чтобы распоряжаться событиями романа. Однако рассказывать про это явление подробно уже нет времени. Пришлось бы тогда писать и про то, что было осенью, зимой, в начале весны. Например про запуск звездолёта «Зелёный заяц». Старт наделал немало шума в окрестностях. Судя по всему, «Зелёный заяц» действительно продырявил пространство и пробил вход в иные миры. По крайней мере, в ясном осеннем небе несколько дней виднелась косматая чёрная дыра и в ней что-то свистело… Но в общем-то здесь не все ясно…

Надо сказать и ещё про одну неясность. Том так и не разобрался до конца в природе своего колечка. Обычная серёжка, трансформатор какой-то энергии или волшебный талисман? Он даже звонил насчёт этого Феликсу, но тот не мог сказать ничего толкового. Зато Феликс осенью поступил в Транспортный институт…

А теперь вернёмся на кинобазу, в тот день, когда отмечали дни рожденья.

Все расселись кто где и отдыхали под солнышком. Оно было не очень жаркое – август все-таки. Но ласковое. И вот под это солнышко выскочил из сарая Донби. Очень встрёпанный

– Он там!.. Клянусь Африкой, царапается!..

– Пр-л-роколупывает скор-л-рупу!

Ясно было, ктопроколупывает!

Самовар с лежавшим на конфорке яйцом вынесли из сарайчика. Поставили на дощатый стол. Выстроилась очередь – послушать: правда ли проколупывает? Впрочем, теперь было слышно издалека: в самом деле из-под плотной скорлупы кто-то просился на волю.

– Мы тюкали клювами, – жалобно признался Бамбало. – А оно никак…

– Надо помочь малышу, – деловито сказал капитан Поль. Он переложил яйцо с шаткого самовара на доску. Вынул трубку и начал равномерно постукивать по скорлупе. Все затаили дыхание. Донби двумя головами навис над остальными зрителями.

Скорлупа была очень твёрдая. Ни трещинки.

Капитан постучал решительней. Шебуршанье усилилось. Но больше ничего.

– Нужен молоток! – решил Ефросиний Штульц.

– Злодей! – взвизгнула фройлен Дуля.

– Вы тр-лравмируте р-л-ребёнка!

Чтобы не травмировать, начали опять стучать потихоньку. Но потом сильнее. Затем ещё сильнее. Наконец Платоша, не обращая внимания на двухголосые вопли Дона и Бамбало, поднял яйцо над столом и грохнул о доски.

– Изверг! Ты убил птенчика… – простонал Бамбало.

– Живёхонек. Вон шебуршится вовсю…

– Дед бил-бил… – меланхолично произнёс сценарист Вовочка.

И Тома осенило:

– Постойте! Здесь же совсем сказочное пространство!

– Ой… ну и что? – выдохнула фройлен Дуля.

– Не стучите больше! – Том бросился в домик, где на привычной подстилке дрыхла Изольда. Ухватил на руки. Крыса недовольно дёргала усами.

– Хочешь быть героем сказки? – сказал Том.

Изольда притихла. Видимо, не знала, хочет ли. Но и не возражала.

Том вынес её, обвисшую в ладонях, посадил на стол. Катя на всякий случай взвизгнула. А догадливые Касьян и Юга зааплодировали.

– Не мешайте никто, – велел Том. А Изольде сказал:

– Ну, давай…

Изольда была понятливее обычных крыс. Она долго жила среди умных людей. И быстро сообразила, что «давай».

Она обнюхала яйцо (при всеобщем замирании). Обошла кругом. Стуча коготками, отбежала в сторонку. Повернулась к сокровищу Дона и Бамбало задом и с размаха огрела его хлёстким кожаным хвостом.

Яйцо быстро покатилось к дощатому краю. Никто не успел подхватить (или не посмел?).

«Яичко упало и разбилось»…

Разбилось на две ровные половинки.

Они аккуратно лежали на земле, и одна была пуста, а в другой…

Кто-то сказал: «Ай…». Кто-то просто охнул. Венера Мироновна пискнула от изумления. А Катя обрадовалась:

– Какой хорошенький!

Читатель решил, конечно, что все увидели страусёнка И теперь вопрос лишь в том, сколько у него было голов.

Ничего подобного! В половинке яйца, как в круглой посудине, сидел рыжий котёнок

Это был не очень маленький котёнок, не слепой и беспомощный, а примерно месячного возраста. Он приоткрыл рот и дружелюбно сказал:

– Мя…

– Д-да, сюрприз… – произнёс капитан Поль, который был здесь самый сдержанный и невозмутимый. – Донби, как это у тебя получилось?

– Откуда я знаю?! – горестно взвыла голова Бамбало. – Я не хотел! Я… мы… хотели страусёночка…

– Какая разница? – сказал капитан Поль. – Все равно, Донби, это твой ребёнок…

– Но почему мой? – простонали обе головы. – Почему наш?

– Потому что из вашего яйца, Донби! – весело разъяснила Катя. – Из того, которое вы храбро спасли для живой природы.

– Но в нем же нет ничего стр-л-раусиного, – горестно сказала голова Дон.

– Как это нет?! – возмутился Том. – Посмотрите на шею! Такой же воротник, как у Дона и Бамбало!

В самом деле, рыжую шейку опоясывало пушистое белое ожерелье.

– Н-ну… тогда это меняет дело… – нерешительно согласилась голова Бамбало.

– Совершенно Донбин ребёнок, – подтвердила Катя (а котёнок повторил: «Мя-а…»).

– Питер, иди к папе, – сказал Том и вынул котёнка из яичной посудины. Поставил на стол. «Донбин ребёнок» покачался и сделал шаг.

– Позвольте, а почему именно «Питер»? – засомневался капитан Поль. – Может быть, лучше «Мазай»?

Том помотал головой так, что колечко заметалось в воздухе.

– Нет! «Мазай» появится сам по себе! А это Питер…

Все стали смотреть на Тома, и ему вдруг стало неуютно. Он стал шевелить лопатками и чесать друг о дружку ноги.

Касьян до сих пор невозмутимо хранил молчание, а теперь объяснил с научной точки зрения:

– Разгадка проста. Все помнят, как Том Сушкин вместе с Донби подолгу сидел над яйцом, гладил его и прижимался щекой. Все думали, что он представляет себе будущего страусёнка, а он, видимо, больше мечтал о домике тёти Полли, где живёт кот Питер (Том, не отпирайся, ты сам говорил). Колечко, как антенна, усиливала его мысли. И передавало зародышу…

– Нейрополе… – вставил Юга.

«А это что?» – хотел спросить Том, но решил промолчать.

– Да. И оно оказало влияние на зародыша, – кивнул Касьян.

– Я не знал, что так получится… – пробормотал Том.

– С этим ребёнком всегда всякие истории, – сообщила Венера Мироновна, забыв, что она уже не старшая воспитательница.

– Я больше не буду, – надул губы Том. Но, по правде говоря, он ни о чем не жалел. Питер получился замечательный. И это подтвердил юный герцог Юга Колосовско-Забодайский и Евро-Азиатский:

– Ой, какая хорошая кыса! Мы с папой наградим его орденом Неусыпного Льва.

Но Питеру не нужна была награда. Он зевнул и пришёл на край стола. Донби склонил над ним обе головы. Питер выгнул спину и потёрся усатой мордашкой сначала о правый, потом о левый клюв. И опять сказал «мя». Это означало, что он доволен всем на свете…

9 мая – 10 июля 2011, г. Тюмень