Текст книги "Пироскаф «Дед Мазай»"
Автор книги: Владислав Крапивин
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Ты сбежишь совсем!
Юга укоризненно сказал:
– Тётя Сузи! Ну, подумайте. Я и так могу сбежать в любой момент. Если захочу…
– А ты… не хочешь?
– Пока нет.
– А почему?
– Не знаю…
– Потому что ты честный мальчик и считаешь долгом помогать международной службе ИИ…
– Возможно, – оч-чень серьёзно согласился Юга.
После ужина опять захотелось спать.
– Я лягу…
– Только умойся, почисти зубы, разденься и укладывайся, как нормальный ребёнок…
Юга послушно улёгся, как нормальный ребёнок Поспал часа три, проснулся, позвонил Сушкину (мол, все в порядке, не теряй меня). Теперь спать совсем не хотелось. А тётя Сузи, кажется, спала. Юга слышал, как она тихонько стонет и похрапывает. Он забрался с ногами на подоконник, обнял колени. Отель «Добрый герцог» обступали сосны, в их чёрных ветвях запутался полумесяц.
«Тоже одинокий…» – вдруг подумал Юга.
Улёгся в постель он лишь под утро.
И пришёл сон, который Юга видел не первый раз. Будто всюду прохладные сумерки и туман. Жёлтый месяц светит через него еле-еле. Чуть видна под ногами травянистая дорога, по обочинам светятся ромашки. Юга идёт по дороге, спокойный такой и чуть печальный. Знает, что скоро увидит ту, которую все равно не догонит. Это женщина. Вернее, размытая тень женщины. Юга никогда не видел её лица. Хотел бы увидеть, но как? Он чувствует, что иногда она оглядывается, словно зовёт за собой. Но он не может одолеть густой вязкий туман…
Юга не знал, что похожий сон видел этой ночью и Сушкин. Первый раз…
Погладить по плечу…
У женщин вроде госпожи Контробубовой сильная воля и крепкий характер. Поэтому утром Сусанна Самойловна преодолела отчаянные боли в спине и поднялась. Надо было выполнять служебный долг. Она утешила себя мыслью: «Хорошо, что хворь поймала меня здесь, а не в пути. Как бы я прыгала по берегам через бревна и шины с такой болью…» Однако слово «хорошо» было сейчас неуместно – казалось, что в позвонки вгрызаются беспощадные крысы, вроде той, что Сусанна видела в начале путешествия (она ведь не знала, что Изольда – безобидное существо).
Держась одной рукой за поясницу, другой она растолкала Югу.
– Ну чё-о… – хныкнул он.
– Не «чё», а пора вставать…
Юга сел в постели, помотал головой и глянул из-под волос.
– Тётя Сузи, как вы себя чувствуете?
– Честно говоря, хуже некуда… О-о-о… Но это не имеет значения. Дело прежде всего. Сейчас позавтракаешь и займёмся документами.
– Прежде всего займёмся вашим здоровьем, – решил Юга, натягивая свой придворный костюм. – Пойду к дяде Рюксу…
– Не выдумывай! Никуда я тебя не отпущу! (О-ой…)
– Почему?!
– А… вдруг ты не вернёшься?
– Сударыня, – сказал ей наследник Юга. – Герцоги Колосовско-Забодайские не бросают без помощи больных женщин…
И Юга умчался.
На пути ко дворцу и в парке он никого не встретил. А дядюшка Рюкс пристроился на топчане и постанывал. Явно не от хорошего самочувствия. Услыхав Югину просьбу, он застонал сильнее и поколотил себя костяшками по затылку.
– Мальчик мой, хр ена не осталось ни хр… ни крошки. Вчера доели весь как есть, когда закусывали вишнёвую бражку. Приходил в гости сапожный мастер Макар Панчик, принёс жбанчик… Теперь, пока найду свежий хрен, пока сготовлю снадобье, пройдёт неделя, не меньше…
Юга мрачно пообещал:
– Когда стану герцогом, сразу введу сухой закон.
– Правильно! Правильно, голубчик!.. А ты вот что. Раз там у тебя сложный медицинский случай, обратись к доктору Брештуку. Он человек безотказный…
Правильно!
Юга обратился немедленно. И доктор откликнулся немедленно, узнал наследника по голосу:
– Юга! Что случилось, дитя моё? Нырнул на мелком месте? Занозил пятку?.. Или папа страдает от тяжести в желудке после обильного ужина?
– Доктор, не я и не папа!.. – Юга толково и коротко рассказал про Сусанну.
– Вы же видите, она не здешняя, помочь некому…
– Как это некому?! Разве старый доктор Отто Евгеньевич Брештук уже ушёл в отставку? Друг мой, ты знаешь меня десять лет, и я тебя столько же! Скажи, был ли случай, когда я отказывал в срочном лечении страждущим и немощным?.. Но ты не боишься, друг мой, что она тебя и вправду куда-нибудь переместит?
– Гы-ы… – сказал Юга. – Дядя Отто, она в «Герцоге», в пятом номере на втором этаже. Вы, если можете, идите прямо туда. А я на минутку забегу во дворец…
Во дворце Юга не застал ни Сушкина, ни капитана с Донби – они отправились на выступление. Был только Платоша. Он тут же договорился, что сделает с наследника несколько набросков для росписи комнаты. Один сейчас, остальные после.
– Давай, только скорее… И никому не говори, что видел меня, я нынче занят одним тайным делом. Прямо приключение…
«Минутка» таким образом растянулась почти на час. Когда Юга примчался в отель, старый доктор уже закончил курс лечения. Давал последние советы.
– Сударыня, я вправил ваши позвонки в строго нужные пазы и гнезда. Больше они у вас не защемят ни одного нерва. Опасайтесь только нервных стрессов. Лучше бы вы сменили профессию… Впрочем, не смею советовать… Не забудьте, сегодня у вас домашний режим…
Сусанна полулежала с просветлённым лицом:
– О, доктор, вы спасли мне жизнь… Сколько я вам должна?
– Мадам, в Колосовско-Забодайском герцогстве бесплатная медицина. Поблагодарите наследника, он очень вовремя пригласил меня… Юга, будь осторожен, когда гоняешь футбол за рынком, там битые кирпичи. А папе скажи, чтобы воздерживался от жирной пищи…
– Скажу, только это бесполезно…
Когда доктор ушёл, Сусанна Самойловна Контробубова глянула на мальчика инымиглазами.
– Э… Юхан. То есть ваше высочество… Право же, я не думала, что вы на самом деле… Мне казалось, что это детские фантазии…
– Замнём, тётя Сузи, – великодушно сказал Юга. – Как вы себя чувствуете?
– Будто родилась заново. Небольшая боль ещё осталась, но доктор обещал, что к вечеру она пройдёт
– Ну и хорошо. Я подежурю у вас. На всякий случай…
– Спасибо. Ты удивительный мальчик.
– Образцовый. Да?
– Не знаю. Я ведь никогда не видела образцовых мальчиков. Но мне почему-то не хочется, чтобы ты уходил так быстро…
«Мне тоже почему-то, – мелькнуло у Юги. – Странно даже…»
– А вы больше не захотите меня перемещать? – хихикнул он.
– Нет. Но… все же мне следует заполнить ряд документов. Я в командировке, и если какой-то ребёнок (хоть какой!) попал в сферу моего внимания, я для отчёта должна совершить профилактические действия.
– Какие? – спросил он опять, как Сушкин.
– Предупредительные…
– А это не больно?
Оба посмеялись.
– Хочу написать в отчёте, что провела с тобой воспитательные беседы…
– Ладно. Только можно я закажу мороженое?
– Разумеется…
Юга кинул ноги на подлокотник, достал мобильник.
– Вам какое?
– Какое хочешь… – По правде говоря, мороженое она не любила. – А пока скажи… Мне показалось, что несмотря на своё высокое положение, ты ведёшь… несколько бездомный образ жизни…
– Ну да! Все герцогство – мой дом. Где хочу, там живу, не прогонит никто… Все говорят, что рады…
– А как же папа?
– У папы куча государственных дел. Ему не до меня…
– Но разве так можно?
Юга пожал плечами. И тут принесли мороженое…
Дальше беседа приняла беспорядочный характер. Не воспитательный. Юга рассказывал про герцогство, про пиратов, про лицей, где учится осенью и зимой («Там весело, но… как-то скучно»).
– А вы где учились?
– На факультете мировых педагогических тенденций…
– Это про воспитание?
– В общем да…
– А говорите, что не видели образцовых мальчиков, – поддел Юга.
– Ни мальчиков ни девочек. Никаких. Педагоги высшего класса изучают проблемы воспитания по книгам…
– Вот занудство, наверно…
– Юга, что за глупости ты говоришь!.. Ох, простите, ваше высочество…
– Да пустяки! Только все равно занудство… Это если бы садовник выращивал груши и ни разу не попробовал на вкус…
После обеда Юга опять сбегал к Платоше, а больше снова никого не встретил. Телефон Сушкина не отвечал (наверно, опять разрядился). Ну и ладно…
– А завтра придёшь? – спросил живописец Римский-Корсаков.
– Только на полчасика. И никому не говори, что я тут появляюсь…
– Где ты обитаешь? Все нянчишься с Сусанной? – Платоша был в курсе Югиных дел.
– Ага…
– Не боишься, что она тебя по правде переместит?
– Уже… – посмеялся Юга.
– А куда?
– Ну… к себе в собеседники…
– Это не скучно?
– Даже наоборот… Интересно, когда поправляют подушку и подтыкают одеяло.
Платоша кивнул. Он был понятливый…
А одеяло тётя Сузи подтыкала под Югу, когда он примчался в отель дождливым вечером, под грозой. Решил было погулять вечером в одиночку и промок.
– Несносный ребёнок! Выпей горячий бульон и в постель!
– Ладно… – Слушаться было почему-то интересно. Тётя Сузи вытерла ему голову, заправила под него атласные стёганые кромки…
– Совершенно неуправляемое создание…
– Не, я управляемое… только со сбоями в рулевой системе.
– Ваше высочество, вы болтун… – она села на край постели. – Спи сейчас же…
– Ладно…
Однако спать он не стал. Через полчаса возник на пороге её комнаты, в свете лампы. За окнами опять собралась гроза, сильно гремело. Юга стоял съёженный, щуплый, взлохмаченный. В перекошенных зелёных трусах с герцогским гербом на боку, с белыми от нехватки загара ногами, с распущенными волосами. И с непонятным лицом.
– Можно, я побуду у вас?
– Ну… побудь… – Она поплотнее натянула покрывало. – А! Ты, наверно, боишься спать один во время грозы?
– Нет… То есть немножко, – соврал Юга, который не боялся спать один никогда и нигде. Даже в подвалах старых винных складов, когда охотился там за привидениями и устал… – Можно, я прилягу у вас тут с краешку?
Он подошёл, и за ним, как мантия, тянулась шёлковая простыня. Юга закутался в неё. Коснулся коленями обширной кровати. Лёг на кромку.
– Но… это, наверно, не принято… Мальчик в одной постели с незнакомой дамой.
– Ну, не с такой уж незнакомой… А кровать – как стадион. Можно положить между нами ещё герцога и адмирала Дудку… Я только спросить хочу…
– Что именно… ваше высочество?
– Тётя Сузи, у вас есть свои дети?
– Что за чушь! Я занята проблемами педагогики в межгосударственных масштабах. Мне совсем некогда возиться с отдельными девчонками и мальчишками…
– Но ведь возитесь… со мной…
– Это случайность. Нетривиальная ситуация…
– Какая?
– Нестандартная…
– Тогда знаете что? Расскажите мне сказку.
– Что-о? – сказала она тем же тоном, как и «что за чушь».
– Я читал в разных книжках, что иногда женщины рассказывают детям сказки, перед сном. Ну, тётушки, бабушки, няни… А мне никогда…
– Но, Юга… Этот обычай устарел. Сейчас в интернатах и приютах введён специальный сказочный телечас для всех.
– А тем, кто живёт дома?
– Это одна из причин, по которой детей изымают и перемещают…
– Дурь какая!
– Не груби, – нерешительно сказала тётя Сузи… – Послушай, а разве у тебя никогда не было няни? Я слышала, что наследникам они полагаются обязательно…
– Да были! Целая куча! Только все тупые какие-то, ни одной сказки не знали. Я их уволил, давно ещё… Дядя Рюкс иногда сказки рассказывает, но вы же понимаете, у него… свой репертуар…
– Какой ужас!
– Да никакого ужаса. Просто хочется иногда чего-нибудь такого… «как в сказке»…
– М-м… боюсь, что я не готова. Едва ли вспомню что-то подходящее…
– Жалко… А тогда знаете что?! Давайте я вам расскажу сказку! Или лучше анекдот. Иротический…
– Что-что?
– То есть аэро-тический… Полетели один француз и его дама на воздушном шаре, над Парижем. У дамы сдуло шляпку. Француз хотел поймать её, перегнулся через край корзины и полетел вниз. Но зацепился панталонами. Панталоны были тесные, и…
– Юга, мальчик мой! Не надо таких анекдотов! Я… ужасно боюсь высоты!
– Жалко. А я ничуть не боюсь. У меня был самодельный дельтаплан и… ну ладно, не буду… А вы как станете добираться домой? Разве не рейсовым вертолётом?
– Что ты! Меня в них укачивает…
И тогда Юга осторожно спросил:
– А вы когда собираетесь уезжать?
– Думаю, что очень скоро.
– Жалко…
– Что жалко? Я… не понимаю..
Юга отвернулся и стал смотреть в окно, как там беснуется непогода. А гроза вдруг притихла. Юга сказал:
– Я и сам не понимаю. Говорят, что иногда, если люди разъезжаются, они скучают… Я не знаю, я никогда не скучал…
– Признаться, я тоже… Не знаю, как это…
– Наверно, это, если жаль того, кто уехал…
– А… почему его жаль?
– В том-то и дело, что ни почему… Просто хочется подойти и погладить по плечу…
– Да? Странно…
Полежали на разных краях. Помолчали.
Потом:
– Юга…
Он обернулся. Тётя Сузи, укрытая до подбородка, лежала на спине и смотрела в потолок.
– Что…
– А ты… если не трудно… не мог бы погладить меня по плечу?
Он завозился, пополз вместе с простыней, дотянулся до её плеча. Провёл пальцами по узорчатому покрывалу.
– Спасибо, мальчик… А теперь иди к себе, спи…
Но он не пошёл, потому что вдруг намокли глаза. А через минуту заснул, уткнувшись носом в простыню…
Утром тётя Сузи сказала, что ей необходимо увидеться с герцогом.
– Иначе возникает нелепая ситуация. Я занималась воспитанием наследника и не встретилась с его отцом. Меня… могут просто арестовать. За нарушение полномочий.
– Я не дам…
– И все-таки… Ты можешь проводить меня к папе?
– Раз чихнуть, – изящно ответил наследник престола. – Если только дозвонюсь. Это не всегда удаётся.
К счастью, на этот раз удалось.
– Папа, привет!
– Где тебя носит нечистый дух?! Неделю нет во дворце!
– Папа, у нас гостья! Инспектор международного ИИ госпожа Контробубова…
– С какой стати?! Я не велел пускать иишных деятелей через границу!
– Папа, но это особый случай! Она хочет поговорить про меня!
– Ещё не легче! Что ты опять натворил? Не хватало скандала с ООН!
– Папа, ничего не натворил! Ей для научного отчёта!
– Не было печали…
Но все же согласился. Принял в своём кабинете госпожу инспекторшу сухо, но учтиво.
– Чем могу быть полезен, мадам?.. Пожалуйста, присядьте…
Она села и тут же обезоружила папу-герцога:
– Ваше высочество, у вас изумительный мальчик!
– Кто? Юхан? По-моему, разгильдяй и лоботряс!
– Это внешнее впечатление. А на самом деле умница и добрейшая душа… Он помог мне избавиться от болезни. А после мы несколько дней провели в беседах…
– А, так вот где он болтался!
– Но ваше высочество! Он крайне помог мне в работе…
– Значит, вы педагог?
– О да. Международного уровня…
– И этот… молодой человек вёл себя с вами по-рыцарски?
– Исключительно…
– И… всегда слушался?
– Конечно же, ваше высочество!
– Я сейчас упаду со стула… Юхан, ступай отсюда, иди к Платону. А у нас будет взрослый разговор…
Юга минут двадцать позировал Платоше, который делал набросок за наброском для росписи потолка. Потом снова скользнул к отцовскому кабинету. Подслушивать – не рыцарское дело, но… если речь идёт о тебе и если очень хочется узнать, о чем там речь…
Он услышал конец разговора:
– Сударыня, посудите, на кой шут вам эта зависимость от ООН (кстати, весьма несерьёзной организации). И тем более, от этого сомнительного ведомства ИИ. Что за работа – изымать детишек от семей и толкать в казармы? У меня в государстве нет никаких приютов, а если, не дай Бог, объявится бездомный ребёнок, его нарасхват тащат в разные семьи… Единственный беспризорник – это наследник престола, но он заявляет, что все герцогство – его родной дом…
– Увы, ваше высочество, не везде столь отрадная обстановка…
– Сударыня, подумайте о моем предложении. Должность придворной воспитательницы не менее престижна, чем звание дамы-клерка в вашей конторе. И ставка будет, уверяю вас, гораздо выше…
– Ваше высочество очень добры… Но время идёт быстро. Наследник через несколько лет станет юношей, которому не нужны гувернантки. И что тогда делать мне?
– О! Я назначу вас заведовать департаментом семейного воспитания! У вас природный талант!
– Здесь есть такой департамент?
– Я его создам… Юхан, не сопи под дверью!.. Вот вам «изумительный мальчик», сударыня…
Все по сценарию
В герцогстве жилось хорошо. Бестолково, но весело. Однако Сушкин понимал: когда-то это кончится. И будет ли лучше, чем сейчас? Он опасался, что не будет. И однажды спросил дядю Поля: «А что дальше-то?»
– Ну а что дальше… Конкретный маршрут был проложен до Зелёной Лошади. Дальше наш Бэн обещал определиться на месте. Или сам, или с нашей помощью. Мол, поплывём от острова к острову, там немало занимательных мест. Можно будет даже сунуться в залив, если не станет штормить…
– А когда?
– Когда вздумаешь… Но вообще-то мне хотелось бы дождаться здесь одних знакомых… Они собирались заглянуть на Лошадь…
– К герцогу?
– Да не нужен им герцог! Им нужен я…
– Зачем? Секрет?
– Не секрет, но… скучные деловые отношения…
– Какие?
– Том, лето ведь не бесконечное, придёт осень. И надо будет решать житейские вопросы. Тебе-то что? Засядешь в своих «Фонариках», а мне придётся думать о зарплате, об аренде причала, о ремонте «Мазая». Похоже, что он рассыпается на ходу…
– Он совсем крепкий!
– Это на первый взгляд…
– А эти люди, они что? Дадут денег?
– Даром не дадут. Но обещают выгодный контракт…
«Какой контракт?» – собрался спросить Сушкин. Однако дядя Поль спросил раньше:
– Тебе разве здесь плохо? Вон и дружок появился…
– Не дружок, а друг… Дядя Поль! Давай возьмём Югу в плавание!
– Как скажешь… А Сусанна отпустит его?
– Отпустит! Он ей командует, как хочет!.. А можно взять и Сусанну, места много…
– Вот подарочек!
– Но ты ведь сам её когда-то жалел!.. А она теперь стала совсем не такая! С неё облетела «иишная шелуха»…
Сусанна Самойловна и правда изменилась. Будто сделалась моложе. Ходила в широкой оранжевой юбке, в цыганской кофте и широкой, как у тропических путешественников, панаме. Разговаривала совсем не «по-воспитательному»:
– Юга! Опять как трубочист! Марш умываться и завтракать, или я устрою тебе головомойку, чудовище!
Юга хохотал.
Он тоже теперь выглядел иначе. Закинул подальше свой придворный наряд и одевался вроде как Сушкин, только водолазка была не белая, а салатного цвета. И вместо якорька – вышитый золотой муравей ростом с мизинец.
Он и волосы подстриг. Стали не до плеч, а чуть пониже ушей. Такой Юга нравился Сушкину ещё больше.
– Это Сусанна тебя так… пре-об-ра-зо-вала?
– Вовсе нет, я сам! Отец больше не сомневается, что я настоящий сын, потому зачем все время напоминать своим видом, что наследник! Так легче дышится…
Он потанцевал на парковой дорожке новыми полукедами фирмы «Australia». Его не привыкшие к солнцу ноги теперь порозовели от свежего загара и слегка шелушились.
– А вот этого зверя я особенно люблю, – признался Юга и погладил пальцем золотого муравья на водолазке.
– Пойдём, я тебе что-то расскажу…
Они пошли через щекочущую траву, сели под единственным в парке бананом (оба хихикнули, вспомнив песню). Сушкин рассказал историю про золотой муравейник.
– Понимаешь, дядя Поль иногда любит присочинить, но здесь, по-моему, не врёт…
– По-моему, не случайное совпадение… – умудрённо сказал Юга.
– Их много таких, не случайных… – сказал Сушкин.
– А какие ещё?
– Ну, например… в конце мая, перед тем, как выиграть пироскаф, увидел во сне, будто я и длинноволосый мальчик… вроде тебя, Юга… едем вдвоём на одном велосипеде. И его волосы мне щекочут лицо. А кругом туман, и месяц еле светит сквозь него… Я тогда этот сон сразу же забыл, а недавно вдруг вспомнил… Непонятно, почему… то есть понятно…
– Том, а какое здесь совпадение?
– Про туман. Иногда снится, что идёшь, а впереди тебя женщина. Вернее, тень её. И хочет позвать…
– А ты не можешь догнать, да?
– Значит, и у тебя так бывает?
– И месяц, еле видный над лесом… Я иногда думаю…
– Юга, что?
– Есть одна книжка, «Легенды Дикой пустоши». Не читал?
– Нет…
– Про старину. Там люди воевали, а потом заключили мир. И построили храм. Называется «Церковь Матери Всех Живущих»… Говорят, если кто-то не помнит свою… маму… он может побывать там и увидит её.
Помолчали.
– Сказка, да? – сказал Сушкин.
– Не знаю… Наверно, это выдуманная страна…
– Бывает, что сперва кажется, будто выдуманная, а потом – раз… Вот как ваше герцогство…
Юга посмеялся:
– Да у нас-то какая сказка! Отец опять судится с местным горпромхозом…
– А все-таки… Юга, вдруг та, которая во сне – это о н а?
Юга промолчал. Если что-то скажешь, может разрушиться надежда…
Сушкин спросил:
– А твой велик, с моторчиком, он всё ещё у Маркушки?
– Всё ещё… Ты хотел покататься?
– Просто вспомнил Маркушку. Как он горевал, когда проиграли…
– Теперь уж не горюет… – Юга поцарапал новым башмаком траву и вдруг сказал, как тогда, в комнате с рисунками:
– Том, а зачем тебе уезжать?
Мысли сразу завертелись, как шестерёнки в часах с лопнувшей пружиной. Что сказать, как объяснить?.. А правда – зачем?
И совсем не вовремя застрекотал в кармашке у пояса телефон.
– Сушкин, это ты?!
– Это… я. А ты кто?
Голос был ребячий, незнакомый. Может, кто-то из детдомовских ребят вспомнил о нем?
– Я Катя Елькина! Помнишь, мы с тобой вместе пели в Калачах?
Зелёный мир закувыркался и засверкал.
– Ка-тя-а! Ты где?!
Юга смотрел чуть ревниво, но понимающе. Он мигом все сообразил.
– Я здесь, в Герцограде, у бабушки. Я буду здесь жить всегда…
– Катя, беги во дворец!.. Юга, можно?.. Катя, беги!
– Том, я стесняюсь! Там же дворец!
– Ну и что!
– Лучше ты приходи ко мне! Улица Новых Сапожников, два. Дом с кирпичным крылечком…
Звук был громкий, Юга слышал весь разговор. Он сказал:
– Том, беги…
Вечером они дали концерт на открытой эстраде в парке Герцограда…
Все было, как в Калачах, только лучше – звонче, веселее, многолюднее. Юга и Сусанна сидели и аплодировали в первом ряду. Разбухший месяц чуть не свалился сквозь ветки, стараясь разглядеть певцов на эстраде…
Песня «Кораблик» была в программе последней. Сушкин замер, а потом, как первый раз, рванулся на сцену, к девочке. И песня опять рванулась из него…
Если ошибся в пути – то не плачь:
Есть пять минут, чтоб скрутить новый галс…
Слышишь – играет далёкий трубач?
Голос Дороги ещё не угас…
Надо смотреть на маячный огонь,
Пусть он не гаснет за гребнем волны.
Надо вцепиться ладонью в ладонь,
Чтоб на Дороге найти остальных.
Да, трубач играл. Далеко, за краем пространства. А голос Дороги звучал внутри, вместе с песней. Казалось бы, чтотеперь? Друзья рядом, девочка вот она, однако, в песне было по-другому, и потому не исчезало беспокойство. Ну и пусть! Даже в беспокойстве была радость. Потому что, если пути не окончены, это ведь хорошо!..
Зрители топали и просили спеть ещё раз. Но Катя и Сушкин отказались Это не такая песня, которую исполняют на бис. Не «Девушка с острова Пасхи» и не «Венсеремос». Зрителей утешил Донби – своими африканскими танцами. А Сушкин и Катя сбежали гулять по Герцограду. Они и днем немало гуляли, но теперь захотели ещё. Юга немного проводил их, а потом сказал:
– Мне пора домой. У меня же теперь стр-рогая гувернантка. И р-режим.
Они сделали вид, что поверили деликатному Юге. И взялись за руки – как на сцене.
Синели сумерки, горели фонарики, выводили трели ночные кузнечики. Гладила ноги мягкая трава «махалка» с пахучей пыльцой. Перекликались в кустах ребята – играли в «рыжики-ёжики». Здесь не было ни злодеев, ни жуликов, ни всяких вредных типов. Гуляй без боязни хоть всю ночь. Разве что дома поворчат: «Вот бродяги…»
Сушкин говорил про плавание, пересказывал истории капитана. Катя смеялась и охала. А иногда говорила про себя. Про то, что теперь всегда будет у бабушки, потому что мама все время ездит, работа у неё такая, а папа… ну, ты же знаешь, Том, какие нынче папы. Том знал – из рассказов детдомовских пацанов… – Том, я… можно, я потрогаю твоё колечко? Днем я стеснялась, а теперь не боюсь…
– Потрогай, конечно… А что в нем такого?
– Не знаю. Просто оно твоё…
В ответ он легонько подёргал её кудряшки. От них пахло «махалкой». Сушкин понял, что теперь окончательно не хочет уезжать. В памяти у него всплыло тёплое слово: «Сестрёнка». Никогда в жизни Сушкин ни про кого так не думал (да и про кого бы он мог?). А сейчас это слово как бы отпечаталось внутри грудной клетки…
Это был целый час полного счастья. Потом счастье кончилось. Почти сразу.
Катя сказала:
– Наша песня сегодня получилась лучше чем в тот раз, да?
– Не знаю… Наверно… Может, потому, что нынче я все уже знал и не боялся…
– А в первый раз боялся?! – удивилась она.
– Нет, но это было… словно пружина сорвалась. Меня будто рвануло. Я до той минуты и песню не помнил и не знал, что прыгну к тебе…
– Том! Разве это было не по сценарию?
– По какому сценарию?
– Ну… по этому… про старое дерево…
– Какое дерево?
Можно было удивиться, но пугаться-то отчего? Но Сушкин испугался. Почуял что-то. Даже колечко по-зимнему захолодело в ухе. Он сказал снова:
– Какое дерево?
– Том, ты… разве не знаешь?
– Про что… Кать?
– Что тебя снимают в кино? – Сказала и, кажется, спохватилась. – Ой…
В траве торчала каменная скамейка. Сушкин сел, как подрубленный. Пористый камень был очень тёплый. Сушкин взял Катю за руку.
– Ну-ка, сядь. Расскажи…
Вот что он узнал.
С самого начала рейс «Деда Мазая» был запланирован какой-то киностудией. Она должна была снимать фильм-сказку, а для главной роли подобрали мальчика. Его, Сушкина. И скрытыми камерами снимали его и других актёров каждый день, каждый час. Чтобы потом выбрать самые удачные куски и склеить из них связное кино. Катя сказала «в соответствии с сюжетом».
Сушкин спросил:
– А как это «скрытыми камерами»? Из засады, что ли?
– Маленькими, автоматическими. Ты ведь, наверно, замечал, что рядом все время жужжат шмели. Все думают, что настоящие, а это – аппаратура. Управляется издалека… Том, я не знала, что ты не знал. Мне казалось, что все про это говорят…
– Никогда не слыхал…
– Том, а может… ну и пусть? Не переживай. Чем тебе плохо-то? Или… обидно, да?
Он посидел, потрепал себе заросший затылок. Мотнул головой.
– Ладно, «венсеремос». Не привыкать. У нас в детдоме этих камер натыкано в каждую щель… Видимо, везде такая жизнь…
– Том… ты на меня не злишься?
– Да на тебя-то за что?
– Я ведь тоже в этом фильме. Только в крошечной роли…
– Ты же не обманывала меня…
– Я не знала…
Сушкин взял её ладони, сложил. Коснулся щекой. Они были горячие.
– Кать, ты ни при чем. Наоборот… хорошо, что ты нашлась…
Подошла косматая, как овчинная шапка, собачонка. Мокрым носом ткнулась в ногу Кате, потом Сушкину.
– Ой, это Мочалка. Бабушкина собака. Бабушка, наверно, прислала её за мной…
– Давай, я тебя провожу…
Донби перебрался жить во дворец. Сказал, что там более подходящий климат для зародыша в яйце. Ему выделили длинную комнату позади дворцовой кухни. Донби поставил там на круглый стол широкий кувшин, положил на его горловину яйцо и согревал его двумя головами. Бывало, что и засыпал так, раскинув на полу ноги.
Сушкин иногда ночевал у Донби – чтобы поболтать с Доном и Бамбало перед сном. Те знали немало анекдотов и небылиц. Пришёл он сюда и сейчас. Но не для пустой болтовни. Хотел выяснить побольше, прежде чем объясняться с вероломным капитаном Поддувало.
Он сказал с порога:
– Донби, ты знал, что снимается кино?
– А? – страус поднял от яйца об головы. Растопырил ресницы. Они были длинные, пушистые и… наивные такие.
– Я говорю: вы, Дон и Бамбало, знали что идёт съёмка фильма?
– Р-л-разумеется, знали…
– А ты разве не знал? – удивился Бамбало.
Да, они все-таки жили в каком-то своём мире. В мечтах о далёкой Африке и о наследнике-страусёнке.
Надо было дождаться утра. И тогда уж…
Сушкин лёг в углу на мешковину с застрявшими в ней пёрышками. Сунул под голову мешок с крупой. Набросил на себя чей-то старый пиджак… Была и нормальная постель, но Сушкин решил спать вот так. Раз он такой всеми обманутый, брошенный и несчастный… В нем сидела едкая и щиплющая жалость. К себе, к пироскафу, к приключениям, которые оказались ненастоящими. Больше всего – к себе. Которому врали каждый день. Играли с ним, как с бездомным котёнком…
Он готовил для капитана беспощадную речь про измену. Даже вспомнил такое книжное слово – «вероломство»… А Юге он не станет говорить обидных слов: не повернётся язык. Но все же придётся сказать: «Эх, ты. А говорил, что друг…».
Здесь намокли глаза, но в этот момент послышались шаги (знакомые такие шаги!), и ресницы вмиг высохли. Сушкин замер под пиджаком.
Капитан Поль остановился над Сушкиным.
– То-ом! Ты почему такой… беспризорный?
Тогда он пружинисто встал. Расставил ноги, прижал локти, глянул в лицо Поликарпу Поддувало, чтобы сказать в с ё! Вобрал воздух… сел на корточки, привалился плечом к стене и заплакал навзрыд.
