Текст книги "Сказки и были Безлюдных пространств"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 57 страниц)

Ребята стреканули из зарослей назад. Кей подскочил, дернул Артема за рукав.

– Всё! Уходим!

И они побежали. И Артем чувствовал себя, как один из мальчишек, поджегших сарай вредного соседа…

Остановились только в сотне метров от «поля боя».

– Тебе не кажется, что мы преступники? – часто дыша, сказал Артем.

– Не-а… – Кей беззаботно вытаскивал мусор из кудлатых светло-пепельных волос.

Вдали послышался вой пожарных машин.

– Не проедут, – с удовольствием сказал Кей. – Тоже загорятся. Не сразу, конечно, сперва задымят… Сейчас будут загораться все, кто захочет проехать сюда для всяких вредных дел… – Он хихикнул: – Ученые станут ломать голову. А разгадка легкая: Пространства впитали в себя программу…

– Ох, Кей… – только и сказал Артем, глядя на дымные столбы.

В это время разошлись облака, и горячее утреннее солнце буквально вылилось на Пустыри. От пасмурности не осталось следа. И поплыл над Безлюдными пространствами привычный перезвон.

Артем шагнул было к дому.

– Ты куда? – весело сказал Кей. – Идем в Неплянск. Пора…

3

Пустыри не кончались. Они незаметно перешли в луга и перелески. Возможно, это было продолжение все тех же Безлюдных пространств. Сделалось уже совсем лето. Цвел на полянах клевер, травы сделались высокими, над ними гудели шмели. Струился жаркий луговой запах.

Кей снял свою тонкую курточку, начал скручивать жгутом. Что-то мешало. Кей выхватил из кармана зеркальце. Одно из тех.

– Тём, возьми себе, пожалуйста…

Артем сунул зеркальце в широкий нагрудный карман рубашки. От стекла шло приятное тепло. Кей свернул курточку, опоясался ею. Затем сдернул разорванные вконец кроссовки. Повертел их и зашвырнул в траву. Подвернул джинсы и зашагал босиком. Артем заметил, что он опять прихрамывает. Но не сильно, чуть-чуть.

Артему тоже захотелось разуться, но он не решился. Он опасался излишней беззаботности, словно можно было искусить судьбу.

Так шли они через лето с полчаса или дольше. Кей впереди, Артем за ним в двух шагах. Иногда впереди кто-то шастал среди высоких стеблей и листьев – будто пробегали стайки небольших животных. Может, правда, скворечники?

Артем посмотрел по сторонам и слева, над заброшенной линией электропередачи, увидел бледную круглую луну. А справа, над верхушками ближнего ельника, висел маленький, какой-то карманный месяц.

 
Здравствуй, месяц и луна,
Здравствуй, странная страна, —
 

сказал Артем в спину Кею. Он думал, Кей оглянется и улыбнется. Тот и правда оглянулся, но… какая уж там улыбка! Он чуть не плакал.

«Господи, что опять?!»

– Кей…

– Тём… Я не знаю… Я, наверно, зря повел тебя. Наверно, ничего не выйдет…

– Почему? Боишься, что она не захочет со мной разговаривать?

Да я не про то! Боюсь… что не дойдем.

– Почему? Ты заблудился?

– Я не заблудился… Это… дорога заблудилась. Или нарочно ведет не туда. Тём, Зонтик говорил, что в Нулевом поясе бывают такие истории. Но мы-то здесь при чем? Мы шли точно за скворечниками!

В таких случаях кто-то должен оставаться спокойным. Очень спокойным.

– Кей, иди сюда, поближе. И ничего не бойся. Он подошел, вскинул большущие мокрые глаза.

– Тём, разве я за себя боюсь? Мне-то что… я один раз уже умирал. – И уронил голову.

– Я тоже, – холодно сказал Артем. – Значит, мы в одинаковом положении. Не паникуй. Ничего нам не грозит.

– Я даже не про то, что нам. Я… вообще… – Кей зябко съежил плечи.

Артем впервые видел его таким беспомощным. Полным страха. Этот страх едко просочился и в Артема.

– Да что с тобой! Очнись! – рявкнул Артем (на Кея и на себя). – Что случилось-то?! Все спокойно, все тихо кругом…

– Ну да, – горько отозвался Кей, – в том-то и дело. Послушай эту тишину.

Артем прислушался. Тишина была полна тонким, на грани ультразвука, звоном. Не тем добрым звоном безмолвия, который нагоняет обычно летний загородный день, а чем-то вроде неслышной напряженности электросхем.

– Ну и что? – Артем старательно прогнал страх. – Все нормально. Выражаясь поэтически, «дыханье летнего полдня»…

– Это дыхание Нулевого темпорального пояса, – обреченно сообщил Кей. – Боюсь, что мы вляпались, Тём.

– Но куда?

– Не «куда», а в «когда».

– Не понял.

– Я и сам не понял…

– Кей, не вибрируй. Куда-нибудь все равно выберемся. Наткнемся на знакомые места, и…

– Да места-то и так знакомые! – звонко сказал Кей. – В том-то и дело! Сейчас перейдем холм и будет шоссе!

– Ну и что?

– Если бы знать, «что», – со взрослой ожесточенностью отозвался вредный мальчишка. – Ладно, идем…

Они перешли плоский бугор и оказались в высоком сосняке. Пахло молодой разогретой хвоей. Сквозь лесок шла разбитая асфальтовая дорога. В кюветах синели густые тяжелые колокольчики. Стоял кривой столб с числом 144 на облупленной табличке.

– Вот… – Кей сел у кювета и обхватил продранные джинсовые колени. Оглянулся на Артема через плечо. – Здесь то самое место, где взорвался наш автобус… Или долженвзорваться.

– То есть? – сказал Артем. Подчеркнуто холодно, чтобы задавить в себе новый страх. – Что значит «должен»?

Кей лег навзничь, закинул руку, дотянулся до обрывка газеты, застрявшего в колокольчиках. Наверно, эту бумагу бросили неряхи-туристы. Кей подержал ее у лица. Непонятно хмыкнул. Протянул Артему.

– Посмотри. Тут число…

– Да. Восьмое июля. Лето… Ну и что? Мы и не такие фокусы видели… А может, газета прошлогодняя?

– Бумага-то совсем свежая. Это вчерашняя газета.

– А почему тогда не сегодняшняя?

– Потому что это местная «Вечёрка». Сегодня еще не вышла.

– Ну и черт с ней! Нам-то что?

– Тём, погляди на год…

– Ну и… о черт! – На свежем, еще сохранившем газетный запах клочке значилась дата трехлетней давности…

– Тём, восьмое июля тогогода было здесь всегда. И это… день, когда случился взрыв… Тём, он еще не случился.

Артем ощутил, будто внутри у него тикающий прибор с шестеренками. Похожий на часы, но с несколькими циферблатами, где вместо чисел частые черные деления, по которым скачет множество стрелок. Он как бы даже видел этот прибор…

– Кей…

А тот лежал все также, навзничь, и смотрел в небо. И сказал устало, уже без боязни:

– Ну, Тём, ты же все понимаешь. Мы шли через Никогда. Так называется Нулевой пояс Пространств. И Пространства привели нас сюда. А время еще не наступило, автобус еще не проезжал.

Все стрелки на циферблатах щелкнули и замерли вертикально. Только самая маленькая еще пометалась, подрожала и лишь через несколько секунд застыла, как другие.

– Кей, ты уверен, что это тотдень?

– Да, Тём… И времени осталось полчаса.

– Надо встретить и предупредить!

– Тём, его встречали и предупреждали. Шофер не поверил, обругал только…

– Ясно.

Оно и в самом деле было ясно. Видимо, судьба (или Пространства, или этот чертов Нулевой пояс, или еще что-то или кто-то) давала последний шанс.

«Почему – мне?»

«А почему – там, на Бейсболке?»

«Может быть, это искупление?»

«Искупление чего? Не комплексуй идиот, теряешь время».

– Кей, от чего случился взрыв?

– Говорят, под асфальтом была мина. Или заряд…

– Но зачем?! Кому это надо?!

– А кому это надо вообще? Во всем мире?

Артем выпрямился (стрелки дрогнули и замерли опять). Он окинул взглядом узкий асфальт – с трещинами и колдобинами. В трещинах росли ромашки.

– Автобус пойдет в какуюсторону?

– Вон туда… – слабо махнул Кей.

Артем опять метнул взгляд. Недалеко от кювета он различил кусок асфальта, очерченный трещинами, в которых не было травы. Этакий неровный шестиугольник чуть не метровой ширины. Артем с усилием, будто по колено в болоте, шагнул к нему.

– Тём! – Кей быстро сел. – Тём, постой… Я должен сказать…

– Что?

– Если ты сделаешь это, мы можем не попасть в Неплянск… И вообще…

– Что «вообще»?

– Многое будет совсем не так. Или… не будет совсем.

– Не понял.

– А ты пойми! – со злой слезинкой сказал Кей. – Ты можешь никогда не увидеть Нитку. Не встретиться ни с ней, ни со мной. И… не будет малышки…

«Правда?»

«Да, правда. Ведь сейчас три года назад. И я изменю ход событий».

Он замер на миг и сразу как бы встряхнулся от данной себе оплеухи.

– Кей! Там же двадцать пацанов! И в том числе твой Валька!

– Ну да! – звонко отозвался Кей. – Да, Тём! – вскочил и прыгнул к нему.

– Кей, стой!.. И слушай. Бес-пре-кос-ловно. Отойдешь на сто шагов. Ляжешь в кювет. И будешь ждать, когда позову. Марш!

Кей послушался удивительно легко.

– Ладно! – И стал уходить спиной вперед. И сказал уже издалека: – Тём, не бойся, ты не взорвешься.

А он уже и не боялся. Лишь бы найти, успеть… Вцепился в край асфальтового пласта. Мягко, но с пружинистой силой поднял его, отвалил…

«Эта штука» оказалась круглая, плоская, размером с небольшой таз. Примитивная. Артем слабо разбирался в саперных делах, но сразу увидел, что примитивная. Похожий на пробку от канистры взрыватель был ввинчен в середину. Артем взялся за него без боязни. Было ясно, что «пробка» рассчитана только на сильный нажим по вертикали, от тяжелых колес. Артем попробовал повернуть. Сильнее… Взрыватель послушался и пошел мягко, как по смазке… Вот и всё… Артем встал, оглянулся и пошел с «пробкой» в руке от дороги. Шагов через тридцать он увидел в мелколесье круглую яму с бурой водой (кажется, про такие говорят «бочага»). Бросил взрыватель в воду. Потом, выгибаясь от тяжести, принес мину и тоже утопил в бочаге.

В это время за соснами и осинами прокатил пузатый красно-желтый автобус. Показалось даже, что слышен ребячий смех.

Артем вернулся к шоссе.

По-прежнему звенела тишина, но уже без тревожного ультразвука.

– Кей!

Тот не отозвался. Видать, далеко залег.

– Кей! Иди сюда! Все в порядке!

Снова не было ответа. Лишь сзади в сосенках раздался шелест. Вот балда, нашел время играть в индейцев! А впрочем, почему бы и не поиграть?

Артем оглянулся. В двух шагах стоял Птичка.

4

Знакомый Птичка с растянутым в улыбке ртом, с ежиком на маленькой голове, с шеей шире плеч. С буграми мускулов на перекошенных плечах, обтянутых камуфляжным трикотажем безрукавки.

– Ха, птичка! – И губы сжались. Ехидная улыбка заползла внутрь рта.

Нет, это был не прежний Птичка. В глазах не ядовитая уверенность, а только усталая злоба. Майка на груди обуглена, щеки в саже. Пахло от Птички бензином и гарью. Из кармана десантных штанов он вынул пистолет – все то же, длинный, с набалдашником-глушителем.

– Ну что, Студент? Кажется, мы слишком затянули нашу разборку. Пора ставить точку. А?

– Такое впечатление, что ты был в одном из бульдозеров, – сказал Артем. Он не верил, что Птичка выстрелит.

– Был! В правом крайнем, на всякий случай… Там ты меня переиграл, Студент, надо признать…

– Опять переиграл, – уточнил Артем и поморщился. – Ну и разит от тебя, Птичка…

– Потерпи, это недолго… Хочешь еще что-то сказать напоследок?

– Спросить хочу.

– Валяй.

– Ты и к этомуделу, со взрывом автобуса, имел отношение?

– Чего?.. А! Вот этого ты, Студентик, так и не узнаешь. Так и помрешь с неразгаданной тайной в мозгах.

– Ну и хрен с тобой, – зевнул Артем, краем глаза следя за глушителем. – Теперь все равно. Взрыва не было.

– Ха, птичка! Еще будет! Все равно будет! Для баланса! Потому что ты отпустил тех двоих на Бейсболке!

– Идиот! Какая связь?

– Всеобщая связь, Студентик. Спасаются одни, гибнут другие… И ты среди них. Ну? Ты готов?

– Последний вопрос… Ты чего ко мне привязался-то? Мы с тобой даже не знакомы.

Птичка мигнул:

– Ваньку валяешь?

– Ну, посуди сам! Какой сейчас год? Не было еще Саида-Хара, не было секрета на Бейсболке. И вообще ничего тогоне было. И, дай Бог, не будет. А ты тут возникаешь со своей пушкой. Ты пойми, у тебя даже этой пушкинет. Ее сделают только через год.

– Ха! Нету? – И Птичка вскинул пистолет. И Артем упустил миг.

Пистолет не выстрелил, а пукнул. Пуля выскочила из тугого оранжевого огонька и попала в левую сторону груди. Это закаменевший Артем увидел в растянувшемся почти до бесконечности времени. Потом время со звоном лопнуло, и удар тяжелой пули откачнул Артема. Он отступил на два шага. Но не упал. Потому что пуля пистолета «кобра» не смогла пробить космическое зеркальце, лежавшее в нагрудном кармане.

Птичка изумленно выкатил глаза. Выстрелил снова. Но на этот раз пуля прошла выше пригнувшегося в броске Артема.

Да, кое-чему его все же научили. Захват, подсечка, удар в подбородок – и пистолет у него в руках. Птичка явно не ждал такого от Студента… Еще одно обманное движение, переброс пистолета в левую ладонь и – рукояткой по башке!

Птичка всей своей грудой мышц завалился спиной в колокольчики.

Артем поправил очки («Смотри-ка, даже не слетели»). По всем правилам военного искусства следовало сделать контрольный выстрел. Артем поморщился. («Интеллигент сопливый», как сказал бы Птичка.) У Птички из-под век мертво белели закатившиеся глазные яблоки. Едва ли встанет когда-нибудь. Артем вынул обойму, снял затворную раму, достал боевую пружину и ударник. Все это отнес к бочаге и утопил по отдельности.

Вернулся к дороге (в стороне от Птички).

– Кей!

Отсутствие Кея тревожило теперь больше всего. Даже больше мыслей о Неплянске и Нитке. Куда канул этот паршивец?

«Ну, я ему…»

Колючая боль с размаха вошла Артему под левую лопатку. Он хрипло крикнул, шагнул вперед, обернулся. Увидел сквозь жидкий туман Птичку с длинной трехгранной заточкой в откинутой руке. Птичка привычно ухмылялся.

Туман сгустился, стал плотным, как темная вода. И Артем, остановив дыхание, упал в него лицом. «Скорее бы прошла эта боль…» Но сквозь боль пробилась и другая мысль: «А все-таки автобус прошел… Вот и всё…»

Но это было не всё. Боль стала помягче, он передохнул. Увидел свет. Сильный, но ласковый свет, который образовал уходящий в неведомые пространства коридор.

«Значит, правду говорили, что бывает так…»

Свет струился, убегал вдаль и там сиял особенно радостно. Звал Артема. Все, что за пределами этого света, осталось в прошлом и было совсем не важно. А впереди – Артем знал это! – ждала мама. В этом было великое облегчение и счастье.

Боль пропала. Артем глубоко вздохнул. Понял, что сейчас встанет и пойдет. Нет, не пойдет даже, а поплывет среди струящегося света. И это будет путь нарастающей радости.

И в предчувствии этой радости он решил полежать еще, передохнуть полминуты.

И над ним склонились трое.

Артем понял сразу – это Те, кто решают его судьбу.

Они сказали:

– Ну, Тём? Ты готов?

– Да… Да!

– Тогда шагай. Или плыви…

– Да… – Свет звал его, принимал в свои теплые волны… Но…

– А Нитка? А малышка?

– Послушай, – ласково сказали ему. – Теперь это неважно. Не бойся и не думай. Твой свет – впереди.

Конечно, это было правильно! И все же…

– Не тревожься, Тём. Когда-нибудь они догонят тебя.

Вот и хорошо. Но… это ведь «когда-нибудь». А что теперь?

– А Кей? Птичка не настигнет его в лесу?

– Тём, ты пойми. Это уже далеко. Это там. А ты здесь. Ты исполнил все, что полагалось, и не должно быть в тебе тревоги.

Но если она есть…

Артему было очень неловко. Он не хотел обидеть Тех Добрых, кто склонился над ним. И маму… «Мама, прости». «Да я-то что. Я подожду…»

– Ну так что же? – опять мягко, без досады спросили его.

– А Птичка… он больше не обидит ребят?

– Птичка скорее всего остался на Бейсболке…

– Да? А кто же тогда… меня?..

– Просто сорвалось сердце.

Ну, ладно. Пусть так, но… а если опять начнется атака на Пустыри? Не бульдозерами, а чем-нибудь похлеще?.. А кто будет встречать пацанов у школы?.. И что с Кеем? И опять же – Нитка, Нитка, Нитка! И та кроха, которую она ждет…

– Ты должен решить наконец, Тём, – сказал один из Тех, и в ласковости тона была уже нотка нетерпения.

– Он уже решил, – сказал другой.

– Но учти, снова будет очень больно, – предупредил третий.

– Пусть, – виновато выдохнул Артем.

Свет медленно, как в театре, угас, и колючая боль снова вошла под лопатку. Артем застонал.

…Но боль была недолгой. Проткнув Артема безжалостным лезвием, она ослабела. Милостиво и быстро. Возможно, это была награда за его, Артема, решение. Через минуту казалось, что он просто напоролся спиной на острый сучок… Может быть, так и случилось?

Артем сел, подобрал из травы очки, помотал головой. Ощутил запах цветов, нагретого асфальта и хвои.

– Тём!

Путаясь в синих колокольчиках длинными незагорелыми ногами, бежал к нему по кювету Кей.

V. Трепет крыльев

1

Кей был в летнем пестром костюме, который сшила из шторы Нитка. Веселый и встрепанный, с длинной царапиной на щеке. Остановился, мигнул. Сквозь веселье в глазах – темные точки тревоги.

– Тём, что с тобой?

– Да вот, на какую-то дрянь наткнулся спиной. Посмотри-ка…

– Ух ты, куртка разодрана… Сними… И рубашка в крови… Тём, да ничего особенного, ранка неглубокая. Сейчас найду подорожник…

– Только не плюй, когда будешь приклеивать. А то знаю я ваши обычаи…

Кей захихикал и убежал.

Артем посмотрел на карман рубашки. В ткани была дыра с обугленными краями (и как это Кей не заметил?). Но зеркальце, когда Артем вытащил его, оказалось гладким, без всякого следа.

«Спасибо тебе…»

Прибежал Кей с пучком листьев.

– Ну-ка, подставляй спину… Подорожник оказался прохладным и влажным.

– Плюнул все-таки, обормот!

– Не плюнул, а лизнул. Не бойся, я стерильный.

– Щеку себе тоже залепи, стерильный… Где ты болтался?

– Тём! Я побежал навстречу автобусу! У них там как раз остановка была, чтобы сбегать в кустики, я затесался между остальными. Будто так и надо. И поехал…

«А ты не встретил там… самого себя?» – чуть не спросил Артем. Но прикусил язык. Впрочем, и так ясно, что не встретил…

– Зачем тебя туда понесло?

– Ну… Тём. Я должен был объяснить Вальке, что мы встретимся через несколько лет. Чтобы он не удивлялся, что он уже вырос, а я все еще… такой…

– Объяснил?

– Ну да. Он поверил… А еще, Тём…

– Что?

– Если бы я не попал в автобус, я не смог бы из него сбежать. Значит, ничегобы не случилось! Я не попал бы на Пустыри, и все было бы по-другому…

– Может, и к лучшему…

– Ну да! А кто бы тогда спас Лельку?

– А как ты удрал из автобуса?

– Да очень просто, на следующей остановке. Два малыша запросились опять, я тоже выскочил – и сразу сюда…

– Сразу сюда? – Артем прошелся по нему глазами от макушки до новеньких кроссовок.

– Да… А чего?

– Ты был в джинсах, в ковбойке и с курткой. Босой. А сейчас… Откуда на тебе этот прошлогодний наряд? И обувь…

– Ой, Тём, правда… – Кей взялся за щеку с прилепленным подорожником. – Я не знаю… Тём, я правда не знаю!

– Ладно, – вздохнул Артем. – Фокусы Нулевого пояса или как его там… Но, может быть, ты теперь знаешь другое?

– Что?

– Дорогу на Неплянск.

– Ох… – Кей стремительно поскучнел.

– Что еще?! – капризным от нового страха голосом воскликнул Артем.

– Дорогу-то я найду. Но, Тём… там ведь сейчас тоже… нынешнее число. И Нитки там… еще нет.

– Елки-палки… – Артем сел, вдавившись спиной в колючие ветки сосенки. Глянул вверх, на Кея. Тот стоял перед ним тощий и виноватый.

– Что будем делать? – сухо спросил Артем.

– Не знаю. Кажется, мы влипли…

– Кой черт тебя понес через это Никогда? Ехали бы поездом…

– А тогда… кто бы достал с дороги мину?

– Д-да, ситуация… – выдохнул Артем. – Будто кто-то все спланировал заранее.

– Мы сами, – сказал Кей. – И еще Пространства… Тём, надо все обсудить. – Он сел рядом, завозился в колючих ветках голыми локтями. – Тём, не сердись…

– Какая разница, сержусь я или нет. Чтобы остыть, будет время. И для обсуждения тоже… Три года!

– Ага… И главное, нам нельзя уходить с этого места. Чтобы не наделать новых событий.

– Черт возьми! Но здесь-томы можем сидеть вообще вечность! Здесь одно и то же число, время не движется!

– Уже двинулось. Когда прошел автобус…

– Ну, все равно… Ничего себе перспектива! Три года жить робинзонами на этой обочине?!

– А что делать? Зато через эти три года все наладится. Войдет в русло…

– Я тебя сейчас вгоню в такое русло… Скажи, ты это серьезно?

– Кажется, да. Нулевой пояс не выпустит нас…

– А кормить тут он нас будет? А зимнюю одежду и жилье с печкой даст?

– Шиш он даст, – убежденно сообщил Кей.

– Слушай, сейчас я дам тебе по шее!

– Дай. Только разве это поможет?

– Это облегчит душу.

– Ну, дай тогда… Ай!

Артем дал. Правда, слегка. Кей коротко посмеялся, почесал в затылке, запрокинул голову и стал смотреть в небо. И вдруг будто закаменел. От обиды?

– Кей, ты чего? Я же шутя!

– Тём, смотри. Вверху…

В синеве среди редких желтых облаков покачивался воздушный змей. Белый. Сложной коробчатой конструкции. Чуть различимая нитка шла от него вниз, далеко за шоссе.

– Тём, пошли! Скорее!

– Куда?

– Туда! Не спрашивай! – Кей вскочил, потянул Артема за руку (подорожник отклеился от щеки). Через дорогу, через осинник и сосняк, потом через густой низкорослый ельник.

Затем пересекли луг и болотце. Кей не спускал с нитки взгляда (она делалась все заметнее). И вот они выбежали на широкую поляну. Здесь среди зацветающего иван-чая стоял пацаненок лет девяти. Это он держал нить.

Он был с желтыми пушистыми волосами, в пестро-зеленой рубашонке с рисунками из мультфильмов про короля-льва и Маугли, в таких же трусиках и с плямбами зеленки на коленках и подбородке. Он следил за змеем и долго не замечал Артема и Кея.

– Подожди, – строго сказал Кей Артему. И тот послушно замер. А Кей пошел к мальчику.

Они что-то тихо сказали друг другу.

Кей взял мальчика за плечо, и с полминуты они молча смотрели на змей. Потом заговорили опять. Мальчик серьезно и часто кивал.

Кей оглянулся на Артема.

– Иди сюда.

И Артем пошел – с ощущением, что его снисходительно (и не полностью) приобщают к какому-то тайному делу. Мальчик смотрел со стеснительной улыбкой, но доверчиво. Прижимал к груди большую катушку, от которой тянулась нить.

– Тём, это Гриша Сапожкин. Один из тех, кто построил Город.

– Приятно познакомиться, – сказал Артем с неуклюжей учтивостью. Мальчик застеснялся, шевельнул губами: что-то вроде «здрасте». Поднял катушку и стал скрести ею зеленку на подбородке.

– Да вы знакомы, – весело напомнил Кей. – Вы виделись в Городе, под колоколом. Забыл?

– Там было темно, – шепотом оправдал Артема Гриша.

– Тём, дай зеркало, – велел Кей.

Артем ничего не понял, но дал. Хорошо, что нет следа от пули…

Кей в полуметре от катушки взял нить, обмотал зеркало несколькими витками.

– Правильно, Гриша?

– Да, – шепнул он.

Кей щелкнул по краю зеркала ногтем. Послышался негромкий, но какой-то всюду проникающий звон. Он ощутимо, почти заметно для глаза побежал вверх по нити, и Артем следил за ним и увидел, что змей шевельнулся как живой.

Потом был еще один короткий звон, и еще, еще. Они слились в дребезжащую морзянку, и змей в дальней синеве дрожал, как от щекотки. А потом замер.

– Тём, возьми зеркало. Да не потеряй, может, еще пригодится.

«Не дай Бог», – вспомнил Артем Птичку. Гриша стал наматывать на катушку нить.

– Смотаю, чтобы он не зацепился…

– Да. Спасибо, – сказал Кей.

Змей спускался, спускался, вырастал и наконец лег среди иван-чая. Этакая конструкция вроде метровой этажерки. Гриша Сапожкин легко вскинул его над головой.

– Я побегу?

– Беги, – согласился Кей. И еще раз сказал: – Спасибо. И Гриша побежал, не оглядываясь. Скоро он, зеленый, затерялся среди высоких стеблей, и змей как бы летел над верхушками сам собой. А потом растаял в мареве и он.

– Ну и… что же означало это действо? – спросил Артем. В нем опять зашевелились нетерпение и досада.

– Означало… Змей был как антенна.

– Ну, допустим. А дальше-то что?

– А дальше – ждать, – веско сказал Кей. – И не спрашивай больше, а то сглазишь.

2

И Артем не спрашивал. Он ждал чего-то, стоя посреди поляны, которую накрывал летний жар. Струился воздух, жужжала какая-то крылатая мелочь. Время от времени сквозь траву пробегали непонятные существа. Стайками. Пробегут и скроются. Возможно, это были скворечники.

– Они ждут, когда мы уйдем, – сообщил Кей. – Будут здесь устраивать летние пляски. Видишь, месяц и луна опять выкатились вместе.

Артем видел. Но этим его было не удивить.

– Ты мне зубы не заговаривай. Скажи, чего ждем.

Кей молчал. Поджимал по очереди и почесывал исколотые в ельнике ноги.

– Я, кажется, с тобой разговариваю…

– Тём, ну я же просил не спрашивать! Потерпи… Или, если хочешь, дай мне снова по шее.

– Очень нужна мне твоя шея!

– Тём…

– Что еще?

Кей придвинулся к нему, коснулся плечом.

– Тём, а ты простишь ее, если она вернется? Туда, к нам.

– Да! – сказал он быстро, будто качнулся вперед. – Да! – И лишь потом спохватился. – Господи, да за что мне прощать ее? Это она должна…

– Нет, она тоже виновата.

– В чем?!

– Ну… в том, что боялась… Тём, слышишь?

– Что?

– Слушай. Не дыши…

В тихий звон летнего луга проник новый звук. Похожий на кузнечиков, но не прерывистый, а ровный. Словно кто-то за дальними кустами вертел швейную машинку.

– Ура… – шепотом сказал Кей.

– Что ура?

– Тише…

Среди двух пухлых облаков возник в синеве белый трепещущий клочок. (Еще один змей? Нет…) Он увеличивался вместе с нарастающим стрекотом, обретал форму и наконец превратился в дрожащую парусиновую птицу с колесиками и мерцающим пропеллером. Эти колесики с пухлыми шинами и перепончатые белые крылья пронеслись в трех метрах над головой Артема и Кея, обдали ветром (Кей даже присел). Аппарат зачиркал шинами по верхушкам иван-чая, сел, пробежал немного и остановился в десяти шагах. Желтый винт помахал лопастями и замер.

– Чудеса… – выдохнул Артем.

– Тише, – опять сказал Кей.

На матерчатом, со шнуровкой и рейками фюзеляже был странный знак: пятиконечная морская звезда с изогнутыми концами. Ярко-голубая. Над бортом со звездой показался мальчик. С длинными светлыми волосами, в синей матросской блузе старинного покроя – с широким воротником и галстуком. Был он постарше Кея, лет четырнадцати на вид.

Он спросил негромко, но с тем же проникающим звоном, что у зеркальца:

– Это вы сигналили мне?

– Да, – сказал Кей. Взял Артема за руку и повел сквозь траву к самолету. И опять глянул строго: «Не спрашивай…»

Мальчик смотрел спокойно и весело.

– Садитесь… – И спустил из кабины легонький трап – два деревянных бруска с бамбуковыми перекладинками. Кей легко взлетел по ступенькам, оказался внутри.

Летний мир звенел волшебно и празднично. Скворечники, уже не таясь, шастали в траве. Коричневые бабочки стаями носились над лиловыми и желтыми соцветиями. Было все как во сне. И все же Артем спросил с сомнением:

– Вы думаете, эта штука выдержит меня? Юный пилот улыбался белозубо и бесстрашно:

– А вы уменьшите свой вес.

– Как? Похудеть? Я и так кожа да кости.

– Представьте, что вы мальчик. Как он, – пилот озорно кивнул на Кея.

Проще всего было возмутиться и заспорить: до шуток ли? Но здесь, на лужайке, где собирались плясать скворечники, были свои законы. Артем поправил очки, помолчал несколько секунд и… представил. Как он, двенадцатилетний, в лагере «Приозерном» бежит к будке-водокачке, за которой ждет его Нитка. По такой же высокой траве, как здесь. И метелки травы щекочуще пролетают у его голых локтей. И ребячья невесомость вошла в Артема (он потом еще долго будет ощущать эту невесомость – много дней после того, как закончится эта история).

Артем вскочил на лесенку, взялся за матерчато-рейчатый борт (самолет заходил ходуном; сама собой повернулась лопасть воздушного руля – белая с синим номером «L-5»). Позади плетеного пилотского сиденья распирала борта доска-скамейка. Кей подвинулся. Артем втиснулся между ним и тонким шпангоутом, самолет закачало опять. «Ох, брякнемся», – подумал Артем, но без боязни, а как мальчишка, усевшийся на высокие качели. Он уселся поудобнее.

– Тише ты. Прямо как бегемот, – шепотом сказал Кей.

– А ты как школьная завуч: только и знаешь воспитывать…

Мальчик-пилот засмеялся и оглянулся. Глаза его были синие, лучистые. И чем-то он (чуть-чуть) был похож на Зонтика.

– Летим? – все с тем же звоном спросил он.

– Да! – радостно выдохнул Кей.

Желтый винт качнулся, замелькал, превратился в размытый стрекочущий круг с россыпью солнечных искр. Крылатый аппарат задрожал, зашевелился, будто пробуя силу в напружиненных птичьих мышцах. Поехал… Побежал. Зашуршала по парусиновому днищу трава. Из-под колес прыснули скворечники. Артем на миг разглядел даже их тонкие птичьи ноги. Самолет подпрыгнул и повис в летящем навстречу теплом воздухе. Кусты, шоссе, перелески стали уменьшаться, земля наклонилась в плавном развороте.

Перед пилотским сиденьем был изогнутый стеклянный щиток, но летчик не прятался от ветра. Левой рукой покачивал рычаг управления, а правым локтем лег на кромку борта и подставил встречному воздуху лицо. Голубой воротник затрепетал как флаг, волосы рванулись назад. В них, как в пропеллере, задрожали искристые огоньки.

Летчик оглянулся.

– Ну как?

Мотор урчал негромко, будто отлаженный холодильник, было слышно каждое слово.

– Прекрасно, – сказал Артем, вцепившись в скамейку. А Кей показал большой палец:

– Во!

Летчик опять белозубо засмеялся, и тогда Артем спросил, позабыв о строгостях Кея:

– Вы – Максим?

Острый локоть Кея тут же саданул его под ребро. Но летчик, не гася улыбки, отозвался сразу и просто:

– Да! Меня так зовут! – И плавно вывел аппарат из долгого разворота.

Кей сердито шевельнул губами:

– Говорил: не болтай…

– Я больше не буду.

Внизу медленно-медленно плыла пятнисто-зеленая земля с желтыми жилками дорог и тенями облаков. Потом проступила еще одна жила: набухшая, голубая.

Мальчик снизил самолет и повел его вдоль русла. Все ниже, ниже…

– Что-то случилось? – спросил Артем, пряча опасение под небрежностью тона.

– Не-а… – небрежно отозвался Максим. – Просто у самой воды легче лететь, больше подъемная сила. А то ведь нас все-таки трое…

И они полетели у самой воды. Ударил навстречу запах речного песка и камышей. Один раз во время крена колесо зацепило воду и потом долго вертелось, искры спиц перепутались с искрами брызг. Потом река ушла в сторону, парусиновая дрожащая птица опять набрала высоту. Ее накрыла тень облака.

Вместе с тенью к Артему вернулась тревога и память о недавнем.

– Кей, а куда мы летим-то? В Неплянск?

Кей сидел, как в саду на лавочке. Поставил ноги пятками на скамью, обхватил колени и смотрел перед собой. Будто не слышал Артема.

– Кей!

– Нет, не в Неплянск. Туда пути по воздуху нет. Да и что нам теперь делать в Неплянске…

– Там все еще то самоечисло?

– Не в этом дело…

– Объясни!

– Да ничего я не могу объяснить! Потерпи.

До чего же вредная личность! Так бы и дал «о-пле-уху». Или другую «опле…», ниже спины. Ну, ладно… Артем стал терпеть.

Показался город. Их город. Со знакомыми колокольнями, многоэтажками и башней Главной почты. С похожими на бугристый, изрытый плюш Пустырями. Там и тут на этом плюше виднелись длинные коробки цехов, трубы и нитки рельсовых линий.

Заблестела маковка церкви. За нею на миг возникло прозрачное пространство, где угадывались очертания причудливых зданий и башен. Впрочем, возможно, что Артему это лишь показалось. Мысли его были о другом.