Текст книги "Сказки и были Безлюдных пространств"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 57 страниц)

– Идем, – нетерпеливо сказал он.

– Куда? – слабо огрызнулся Кей. – Видишь ведь, все не так.

– Это из-за колокола?

– Ну… То есть из-за Гришки. Балда такая…

– Но шарик покажет дорогу!

Кей вытащил шарик – тот не светил. Наверно, он был рассчитан только на дорогу до аптеки. Или дело в том, что перестроилась структура Пространств…

«Может быть, не так уж перестроилась?»

– Мы же помним направление, Кей! Они перешли площадь.

Арка оказалась на прежнем месте. Но колокола под ней не было. И улица, которая тянулась от арки через мост с кентаврами, называлась теперь не «Старых Пивоваров», а «Ступенчатая». Да это была даже не улица, а цепь кривых переулков, что прыгали по лестницам, каменистым дорогам и темным проходам среди заборов и могучих крепостных стен.

«Мы не найдем дорогу, – безнадежно подумал Артем. – Тем более до рассвета…»

Очередной переулок вывел их в травянистую ложбину. Вдоль нее тянулись изгороди и горели редкие фонари. Где-то раздавалось лязганье и пыхтение. Стало ясно – вблизи проходит железная дорога.

Над рельсами горели редкие синие огоньки. Пахло углем, просмоленными шпалами и машинной смазкой. Чернели в синем небе башни водокачек. Через пути вел железный горбатый мостик. Кей взбежал на него, Артем за ним – зазвенели шаткие ступени.

Под мостиком с гулом и шипением прокатился старинного вида паровозик. Шумный пар ударил вверх, сквозь щели в дощатом настиле. Его мохнатые теплые лапы забрались Артему в брючины. Кей вдруг засмеялся, запританцовывал, потирая ноги. Артем не сдержал досады:

– Нам надо скорее домой! А ты развлекаешься…

– Я не развлекаюсь, а думаю… – Кей взялся за поручни и встал прямо, как на капитанском мостике. Лицом к луне. Луна эта лишь сейчас выступила в ночной синеве. Не обычная луна, а будто матовый стеклянный шар, наполовину наполненный подсвеченным лимонным соком – только половина эта была вертикальная. Вокруг луны торчали серебристые гвоздики звезд.

Из-под луны, вдоль ложбины с рельсами потянул уверенный теплый ветерок. В нем были явные запахи травы «рысье ухо».

– Чуешь? – обрадовался Кей. – Пахнет Пустырями! Они недалеко.

– Но где? – раздраженно сказал Артем. – Как мы туда попадем?

– А нам не обязательно! Главное, чтобы туда попало лекарство!

– Как? По почте, что ли?

– Не-а… То есть да! Подожди, надо к свету…

Кей сбежал с мостика. Встал у кирпичной будки, на которой горела под жестяным козырьком сиротливая лампочка. Из нагрудного кармана Кей выхватил свернутый листок. Расправил его, прижав к стене, сложил по-новому. Получилось что-то вроде бумажного голубя. Точнее – треугольная «стрела» с отогнутыми уголками-лапками.

Потом Кей вытащил катушку.

– Как хорошо, что девочка догадалась про нитки, да. Тём?

Он оторвал метровый кусок и привязал его концы к бумажным лапкам – как уздечку. А к уздечке прикрепил нить катушки.

До Артема дошло: Кей мастерит простенький воздушный змей. Кажется, такая конструкция называется «монах».

– Хвост еще надо… – Кей суетливо повертел головой. – А, вот так… – И он рванул от штанины «индейскую» бахрому.

– Ты думаешь, этот змей выведет нас? – сумрачно не поверил Артем.

Но Кей думал не про то. Он ловко привязал змею хвост, отлепил от ноги полоски пластыря и к широкой части «монаха» приклеил ими пакетик с витанолом. Артем понял наконец!

– Ты спятил! Мы его потеряем, а другого нет! – Он потянулся к змею.

– Не вздумай… – Тихо ощетинился Кей. – Ты разрушишь структуру… – И сказал уже мягче: – Не бойся. Он прилетит прямо в руки к Зонтику. Ты просто еще не знаешь всего такого, а я знаю.

И Кей опять взбежал на мостик – легко, так что не звякнула ни одна ступенька. Артем увидел его силуэт. Кей толкнул «монаха» в поток теплого ветра. Змей дернул мохнатым хвостом и стал косо уходить вверх.

Еще было несколько секунд, чтобы подскочить, помешать сумасшедшему мальчишке. Но… вязкая слабость охватила Артема. Как во сне, когда не можешь спастись от страшного. Ну и, кроме того… может быть, Кей в самом деле знал?

Змей ушел высоко и вдруг загорелся желтым отблеском – словно поймал частицу лунного лимонного света. Сделался звездочкой и пропал. Кей резко дернул локтями: видимо, оборвал нитку. Подержался за поручни и сбежал вниз.

Он виновато постоял рядом с обмякшим Артемом, Потом сказал тихо и упрямо:

– Он правда долетит. Не бойся…

– А я и не боюсь! – вдруг понял Артем. Настроение изменилось. Он как бы впитал в себя спокойную убежденность Кея. В самом деле: здесь свои законы, своя структурапространств и событий. Надо ей довериться, и все кончится счастливо.

– Все будет нормально, – добавил ему уверенности Кей. – Мы рассчитали правильно. Теперь можно не спешить… Тём! Мы, конечно, найдем выход на Пустыри, но давай побродим здесь до рассвета! Неизвестно ведь, когда снова попадем в Город Семи Пятниц!

– Как это? Бродить и не знать, что там с Лелькой?

– Да все хорошо с Лелькой! Зонтик уже поймал в руки змей, Лелька уже проглотила две пилюли. Утром она проснется здоровая и запросит молока… Ты уж мне поверь!

И Артем поверил.

Они перешли по мостику через рельсы и оказались на улице Паровозных Гномов, о чем сообщила эмалевая вывеска под фонариком – такая же, как на улице Старых Пивоваров. Здесь стояли двух– и трехэтажные дома с нависающими балконами и острыми башенками по углам. Прохожих не было, окна светились очень редко – Город Семи Пятниц спал. Небо среди черных крыш синело все резче. Еще не рассветное, но уже с намеком на близкий конец ночи.

Тепло нагретых за день стен и панелей висело пушистыми слоями. У Артема мягко кружилась голова. Кей вдруг сказал:

– Меня только одно тревожит…

– Что?! – сразу испугался Артем.

– Не влетело бы Зонтику за то, что дал нам план…

– А что с ним могут сделать?

– В угол поставят, – хмыкнул Кей. И сказал уже иначе: – Да нет, ничего ему не будет. Они же понимают, что Лельке нужно было помочь…

«Паровозные Гномы» вывели их на узкую лестницу, по краям которой действительно стояли гномы ростом Кею до пояса. Каждый держал горящий фонарик – оранжевый или зеленый. Было ощущение, что гномы живые, только притворяются каменными.

По крутым ступеням Артем и Кей спустились на плиты маленькой площади. По краям ее горело несколько полукруглых окошек, а в середине – желтый огонек. Кей ухватил Артема за руку и потянул к огоньку. Оттуда доносились журчание и плеск.

Оказалось – маленький круглый бассейн с фонтаном. За невысокими струями можно было разглядеть светлую (наверно, мраморную) скульптуру – девочку на валуне. Девочка была с длинными косами. Она стояла, подобрав левой рукой подол старомодного платья, а на правой ладони держала то, что светилось изнутри. Кажется, это был домик с горящим окошком.

Кей выпустил руку Артема. Дернул ногами – сбросил кроссовки, перескочил каменный барьер. Уклоняясь от струй, пошел, пошел по колено в воде к девочке. Скользя, забрался к ней на камень.

– Тём, у нее скворечник! Не простой, а с лапками! Той самойпороды! А внутри пляшут жуки-светляки… Тём, значит, в самом деле все хорошо! Если бы плохо, разве бы они плясали и светили?!

Этот довольно-таки спорный довод вдруг окончательно успокоил Артема. Обрадовал. Артем весело помог Кею выбраться из бассейна. Кей, дурачась, вытер о его футболку ладони.

– Тём, идем дальше!

И пошли – туда, где ярче всего горели огоньки. Кей быстро шлепал по плитам сырыми голыми ступнями.

– А башмаки-то! – спохватился Артем.

– Ой… – Кей хихикнул, оглянулся, свистнул. Из темноты со щелчками прибежали сами по себе (будто на ногах у невидимки) стоптанные кроссовки. Кей, как ни в чем не бывало, сунул в них ноги.

– Как это у тебя… получилось? – оторопело сказал Артем.

– Что?

– Ну, это… как они сами-то? Кей засмеялся:

– Тебе показалось… Тём, тут бывает всякое, ты не удивляйся.

И Артем решил не удивляться ничему. Только взял Кея за руку – чтобы тот не превратился в гнома или в скворечник (в «скворечника»!) с лапами в кроссовках…

Дальнейший путь Артему запомнился путаницей лестниц, переулков с редкими огнями и крутых мостиков, под которыми что-то булькало и орали лягушки. А потом – освещенная цепочками фонарей площадка у подножья замшелой крепостной башни. Здесь оказалось многолюдно. Гуляли парочки, наигрывали на флейтах и виолончели бродячие музыканты, перекидывались пестрым мячом ребятишки. Длинноволосая девица на роликах – та, которую уже видели однажды – наехала на Артема и кокетливо сказала:

– Ох, извините, пожалуйста, я еще только учусь.

– Пожалуйста, пожалуйста… – растерянно отозвался Артем. И сказал Кею: – А может быть, спросить кого-нибудь про выход? Или… это нельзя?

– Да можно, – беззаботно отозвался Кей. – Только никто ничего не скажет, все перемешалось. Этот хулиган Гришенька накуролесил тут… – Кей опять хихикнул. – А недавно еще был такой воспитанный ребенок. «С-скажите, пожалуйста, вы не будете возражать, если я с вами немного поиграю…» – Это он, видимо, передразнил «воспитанного ребенка».

– А ему не попадет за это… за перестройку структур?

– От кого? Он сам из тех, кто строит Город.

У крепостной стены был натянут парусиновый тент с фонариками – открытое кафе. Несколько молчаливых парней в мушкетерских шляпах пили там пиво. Кей сказал, что ужасно хочет есть. Они купили у расторопного усатого продавца два стакана апельсинового сока и пару плюшек – довольно черствых, но вкусных. Сжевали, запили, и Кей, облизываясь, сообщил, что «жить стало лучше, жить стало веселей – шея стала тоньше, но зато длинней»…

Вышли из-под навеса, оказались у сложенного из валунов цоколя башни и в нем увидели дверь с могучими чугунными петлями. Над дверью – вывеска: «Букинистъ».

– Книжная лавка! – обрадовался Кей. – Зайдем!

– Среди ночи-то!

– Видишь, зеленый фонарик горит! Значит, открыто! – Кей ухватил медное кольцо, прогнулся назад, потянул. Дверь с подвыванием отошла. Из нее пахнуло теплым «библиотечным» запахом.

– Добро пожаловать, милостивые государи! – навстречу спешил сутулый старичок архивно-профессорского вида. Голос его был высокий и дребезжащий. – Какой интерес привел вас под эти старинные потолки?

– Признаться, простое любопытство, – учтиво сообщил Артем.

– Замечательно! Прекрасное качество человеческой души! А когда оно касается книг, это вдвойне, вдвойне! Ходите, смотрите, любопытствуйте! Времени сколько угодно, все пятницы в вашем распоряжении! – И давая гостям полную свободу выбора, старичок устроился в уютном кресле у лампы.

Книги стояли на полках и лежали на столах. Артем и Кей пошли вдоль столов. Книги были – ну, самые-самые разные. Их раскидали тут без малейшего порядка (может быть, нарочно?). «Золотой ключик» лежал рядом с «Историей мирового флота», «Индийская философия» вместе с «Госпожой Бовари», «Вино из одуванчиков» Рея Брэдбери – на подшивке старинного журнала «Живописное обозрение». Альбомного формата «Ветхий Завет» – среди россыпи миниатюрных книжек с поэмами Пушкина и афоризмами Козьмы Пруткова… Могучие тома словарей темнели вперемешку с разноцветными сказками и лаково-пестрыми детективами…

Здесь было много любопытной старины, в том числе подшивки «Археологического вестника» девятнадцатого века. Артем, поколебавшись, раскрыл одну и тут же услышал звонкий вскрик Кея:

– Тём, смотри!

Кей стоял у соседнего стола. В руках его была серая книжица со стершейся позолотой.

– Тём, это она!

Артем шагнул ближе. Книжка была из малой серии «Библиотека приключений». В детстве у Тёма душа замирала при виде таких вот томиков: «Аэлита», «Капитан Сорви-голова», «Таинственный остров», «Лунный камень»… Здесь название было незнакомое: «Легенда о черных кирасирах». На потрепанном коленкоре, в центре «приключенческого» орнамента оттиснут был рисунок – какие-то всадники на полном скаку…

– Что, Кей? Хочешь купить?

– Конечно! Это же дяди-Шурина! Егорыча! Смотри! Под рисунком, повыше названия – имя автора: А. Скворцов.

– Помнишь, Тём? Он же говорил! Так называлась повесть, которую он не дописал!

Артем наморщил лоб. В самом деле… Да! Егорыч говорил что-то о черных кирасирах. Но…

– Кей, но он же не дописал. Значит, эта – не его… – И подумал: «Видать, Егорыч просто позаимствовал старую книжку для своих фантазий. Ну что же, простительно для старика…»

– Тём! Это он! Смотри… – Кей открыл последнюю страницу, где были данные об авторе. – Вот! Скворцов Александр Георгиевич!

– Но это же просто совпадение…

– А это тоже совпадение? Да? – Кей перебросил обратно все листы. На обороте титула был напечатан штриховой рисунок. Портрет. Безусловно, это был Александр Георгиевич Скворцов, дядя Шура, Егорыч. Только гораздо моложе, чем сейчас.

– Ну? – с тихим торжеством сказал Кей.

– Но… тогда зачем он говорил, что не дописал?

– Потому что не знал! То есть не помнил… Он не закончил книжку там, а здесь закончил и напечатал! Что тут непонятного?

– Все непонятно… Как он мог жить там и здесь? Так не бывает.

– Бывает! Сколько хочешь! Просто люди не помнят, потому что разные пространства! Там пространство обыкновенной жизни, а здесь сбывшихся мечт… мечтов… тьфу! Выполненных планов!

«Там избушки Баб Ягов…» – усмехнулось внутри у Артема. Мельком. А главная мысль была, что этот чертенок, кажется, прав. Почему бы и нет? Если может стоять на Пустырях невидимый людям Город, если есть в нем аптека с чудесным лекарством, если может улетать по указанному адресу воздушный змей… Если могут сами собой бегать за хозяином кроссовки… Это последнее развеселило Артема.

– Тогда покупаем! – радостно вскинулся он. – Егорыч обалдеет от счастья!

Старичок уже спешил к ним.

– Что-то отыскали, судари мои?

– Да! – качнулся ему навстречу счастливый Кей. – Вот! Знакомого писателя!

– В самом деле? Поздравляю от души!

– Только… ох… – вдруг смутился Артем. – Будет ли у нас чем расплатиться? Сколько она стоит? – Книжка была издана давно и вполне могла считаться антикварной.

– Да сколько не жаль, – вздохнул старичок. – У нас заведение частное, договоримся.

– Нисколько не жаль, – честно сказал Артем. – Но у меня всего двадцать рублей. – Он вынул из кармана четыре металлических пятирублевика.

– И вот еще! – Кей торопливо вывернул карман на штанах со следом оторванной бахромы. Протянул на ладони мелочь. Старичок глянул на него поверх очков. Аккуратно пересыпал денежки в свою ладонь, а руку Артема с крупными монетами деликатно отодвинул:

– Достаточно, молодые люди, благодарю вас. Я рад, что вы уйдете отсюда с удачной находкой. Милости прошу, заходите еще…

Пятясь и кивая с неловкой учтивостью, Артем и Кей покинули магазин. Дверь звякнула колокольчиком и сама собой весомо закрылась за гостями. И оказалось, что они не на площади с летним кафе, а в пустом переулке с забором из серого пористого камня. Наверно, перепутали в магазине выход…

Не горело ни одного фонаря, но уже занималась синяя заря. С каждой минутой делалось светлее. Кей задрал рубашку и заталкивал книжку за поясок. «Нитка небось беспокоится о нас, – подумалось Артему. – И все-таки как там Лелька?» Но мысли были без тревоги. Видимо, в этом городе сбывшихся мечт… («мечтов»? Тьфу…) не было места для страхов.

…Нет, было! Тупой удар страха заставил Артема замереть, согнуться. Полная уверенность, что в спину целится Птичка!

Артем заслонил Кея, обернулся рывком.

Не было никого…

– Тём, ты чего?

– Ничего… Нервы…

– А почему нервы?

– Да так… Называется «рецидив»…

Неужели правда не было никого?.. Нет, онивсе же были. Только не живые. На сухих камнях забора Артем увидел детский рисунок мелом. Не то гориллы, не то инопланетяне. Один – с широченными косыми плечами, с шеей шире головы.

– Гады какие… – передернулся Артем.

– Ты их, что ли, испугался?

– Не испугался, а… противно. В таком хорошем городе вдруг такая пакость…

– Это же мишени! Смотри! – Кей стремительно нагнулся, ухватил из травы несколько камней. Вернее, осколков кирпича. – Огонь! Tax! Tax! Tax! Tax!.. – Он частыми взмахами пустил в забор кирпичные снаряды. Они очередью ударили по уродам, оставили на них следы красной пыли. Артема опять передернуло. Но это был уже как бы последний озноб. Страх ушел. Только пакостный осадок остался на душе.

– Кей, нам ведь надо как-то возвращаться!

– Я про то же думаю. Но как? Мы, кажется, заблудились окончательно.

– Ты будто радуешься этому!

– Не-а…

– Должен же быть какой-то выход!– Должен… Тём, наверно, он недалеко! Смотри, этот переулок будто для нас! Читай!

Неподалеку, у врезанной в серый камень калитки висел круглый щиток с лампочкой, с номером «5» и с надписью по краю:

Пер. Тех, Кто Потерялся

– Мы не потерялись, а заблудились, – сумрачно уточнил Артем.

– Ну, тогда… тогда мы должны найти того, кто потерялся…

– Кого именно, черт возьми? – Артем начал злиться всерьез.

– Подожди… У меня какое-то чувство… как у локатора. – Кей встал перед калиткой.

Собственно, это была не калитка, а высокие двухстворчатые двери – как на парадном крыльце старинного особняка – с медными ручками, с деревянными узорами в стиле модерн.

Кей взялся за обе ручки. Дернул раз-другой…

– Кей, зачем? Будет скандал!

Кей дернул снова. Двери распахнулись. Из-за них выскочило рыжее ушастое существо! Запрыгало вокруг Кея и Артема, как обалдевший от радости щенок.

– Евсейка! – Кей сел на корточки. Рыжий заяц перепрыгнул через него, хлестнул ушами по джинсам Артема, кувыркнулся в скачке и забарабанил по воздуху. Так, что зазвучала настоящая барабанная дробь.

Кей чуть не плакал от радости.

– Евсеюшка, почему ты здесь оказался?

Тот и рад был бы объяснить, но как? Он только прыгал и прыгал.

– Евсейка, ты знаешь выход? – Кей вскочил.

Заяц с готовностью пустился вдоль переулка. Потом сел, оглянулся.

– Тём, он знает! Идем!

Выход оказался недалеко. В крепостной стене, что замыкала переулок, виднелась извилистая щель. В нее светило низкое малиновое солнце. Евсейка прыгнул в щель первым – на миг золотом вспыхнула рыжая шерсть.

– Лезем, Тём… Ну вот. Уже знакомые места…

Путь к дому при свете оказался проще и короче. Евсей ускакал куда-то, но Кей и без него знал теперь дорогу. В сотне шагов от дома их встретили Лелька и Нитка. Лелька – в красном своем платьице с лошадками – повисла на Кее.

– Ну, чего ты? Ладно тебе… Совсем уже здоровая, да? Быстро ты…

– Ничего себе «быстро», – упрекнула Артема похудевшая большеглазая Нитка. – Ушли во вторник, а сейчас уже пятница. Мальчик какой-то принес лекарство, а вас все нет и нет… Он сказал «не волнуйтесь», но я вся извелась…

Кей поставил в подорожники Лельку. Поднял с травы опавший кленовый лист.

– Смотрите-ка, совсем желтый. Скоро осень…

Часть II.
Парусиновая птица

I. Черные кирасиры

1

«С минуту всадники на вороных конях кружились друг возле друга, затем быстро съехались и махнули тонкими саблями. Клинки разлетелись со стеклянным звоном. Сталь учебных эспадронов оказалась чересчур хрупкой. Маленький всадник покачнулся в седле. Ротмистр Реад отбросил рукоять с обломком, снял каску. Зеленый маскировочный лак местами осыпался с медного гребешка, и желтый металл блестел на солнце. Блестели и очки Реада в тонкой золотой оправе – но без привычной иронии, а вполне доброжелательно.

– Браво, суб-корнет, у вас сильный удар. Не ожидал. Но в седле следует держаться покрепче.

Мальчик поднял сломанный клинок перед лицом. Затем спохватился, что салютовать обломком, наверно, не следует, засмеялся, бросил его в траву. Двумя пальцами коснулся козырька.

– Благодарю, барон… Я действительно неважный наездник. Меня учили, но я был лентяй. Часто удирал из манежа, чтобы клеить и запускать воздушные змеи… Если бы знать заранее…

– Ничего, ваше в… простите, суб-корнет. Думаю, у вас теперь будет время наверстать упущенное. Боюсь даже, что слишком… – Реад порой был весьма прямолинеен. Но, впрочем, никогда не переходил границ этикета. Этим он выгодно отличался от других кирасир герцогской гвардии. Те позволяли себе порой сменить изысканность манер на этакую простецкую разудалость и откровенность выражений. Реад же всегда оставался безупречен.

Ротмистр черных кирасир барон Даниил Реад был потомком английских аристократов, которые эмигрировали в Хельтское герцогство еще во времена Кромвеля. По правилам его фамилию следовало бы произносить – Рид. Но традиции хельтского языка требовали, чтобы написание и звучание слов обязательно совпадали. Так бароны Read'ы стали Реадами. Это, впрочем, не мешало им в течение нескольких поколений служить Великим герцогам с чисто британским хладнокровием и храбростью.

Даниил Реад обладал всеми достоинствами предков. Кроме того, среди собратьев-кирасир был он, без сомнения, самым ученым. Закончив военно-исторический факультет столичного университета, барон успешно защитил реферат о тонкостях офицерского кодекса и получил звание магистра. Об этом звании он, случалось, высказывался со свойственной ему иронией, но изложенных в реферате правил гвардейской чести придерживался неукоснительно. Это, впрочем, не делало ротмистра сухарем и не мешало ему быть добрым товарищем и собутыльником…

Маленький всадник, как и барон, снял каску (она была великовата). Волосы мальчика были того же цвета, что у барона – светлые, желтоватые. Только у Реада они завивались в крупные кольца, а у мальчика опускались ниже ушей прямыми прядями.

От палаток, стоявших среди редкого орешника, подошел, слегка косолапя, пожилой, с седыми бакенбардами, капрал. В такой же, как у всадников, полевой форме с черными гарусными эполетами, в летней фуражке с гвардейской кокардой. Он сказал чуть насупленно:

– Вы, господин барон, совсем замотали мальчонку. Глядите, он еле в седле держится.

– Ничуть не еле! – воскликнул мальчик. Собрав всю ловкость, он хотел было лихо прыгнуть с коня, но крепкие руки капрала ухватили его в воздухе, поставили в траву.

– Идем, голубчик, полковник тебя кличет в свой шатер к обеду. И вас, барон, тоже… Ты, Максимушка. Умойся сперва, пойдем, я полью. Ишь как взмок да запылился… – И старый ординарец взъерошил маленькому суб-корнету волосы.

Седой капрал мог позволить себе некоторые вольности в общении с офицерами. Таковы были традиции. Конечно, правила воинского этикета и дворянского кодекса соблюдались у черных кирасир в полной мере, однако же боевые заслуги здесь чтили выше титулов. Поэтому ветераны с солдатскими и унтер-офицерскими петлицами во время праздничных застолий сидели вместе с командирами, а на саблях носили такие же, как у корнетов, темляки. К старшим офицерам обращались они не «ваше высокоблагородие», а «господин ротмистр», «господин полковник», младших же, если не в строю, могли окликнуть и просто по имени.

Оно и понятно. Тот же ротмистр Даниил Реад гулял еще в кружевном детском платьице, когда рядовой кирасир Филипп Дзыга (тот, что сейчас заботился о юном суб-корнете) в конном строю атаковал лесные завалы северо-чумских партизан у Сантагайского озера. За что, кстати, получил первую солдатскую Звезду победы. Потом за кампанию на западных рубежах появилась у Филиппа и вторая Звезда. Поэтому капрал (как и многие другие ветераны) уклонялся от предложений сдать испытания на офицерский чин. Тогда пропала бы надежда на третью Звезду, поскольку офицерам солдатские награды не полагались. А три Звезды давали, как и офицерам, право на личное дворянство, а кроме того, множество всяких выгод при выходе на пенсию.

Да и что за радость становиться корнетом на старости лет! Это все равно что парню жениховского возраста обряжаться в школьный костюмчик. Нет уж, пускай оно будет как написано на роду: солдат – значит, солдат. Тем более что уважение к нижним чинам конной гвардии не меньше, чем к офицерам. Сам Великий герцог не раз дружески беседовал с ветеранами и пожимал руки. К тому же на первый взгляд рядового кирасира от офицера было и не отличить. Звание узнать можно было, лишь разглядев звездочки или лычки на петлицах стоячих воротников. Форма же у всех одинаковая – из черного офицерского сукна. И эполеты одинаковы – гладкие, с золочеными вензелями герцога Евгения. Те же вензеля и на парадных вороненых кирасах.

Правда, сейчас, в боевых условиях, было не до кирас, которые пробивала даже револьверная пуля. И форма была не черная, а цвета пыльной травы. А вензеля на эполетах пришлось замазать маскировочным лаком. Но это опять же у всех, независимо от чина.

Кстати, в особой рейдовой бригаде полковника Глана капралов и унтеров было всего пятеро. И пятнадцать офицеров. Почти каждому приходилось заботиться самому и о коне, и о собственных удобствах. Не то что в полку, где всякому офицеру полагался ординарец. Здесь ординарцы были только у полковника и юного суб-корнета. Почему у полковника – это ясно. А что касается мальчишки… да тоже ясно! Тринадцатилетнему новичку, не нюхавшему ни пороха, ни даже обычной лагерной жизни, попросту нужна была нянька. В обычных условиях никому бы в голову не пришло назначать мальчику в «няньки» двухзвездного ветерана. Сейчас, однако, условия были явно не обычные. Да и мальчишка… Все, разумеется, делали вид, что понятия не имеют, ктона самом деле этот стеснительный мальчуган в наскоро перешитом для него походном костюме гвардейского всадника и слишком больших, черными крылышками торчащих эполетах. Но все, конечно, знали…»

– А кто он? – нетерпеливо спросил Андрюшка-мастер.

– Узнаешь чуть позже, – благосклонно отозвался Егорыч. Это он читал вслух повесть о черных кирасирах. Книжку, которую вручили ему Артем и Кей, когда вернулись из Города.

Старик был счастлив. Потому что это, значит, все-таки было. Значит, он ее написал до конца. Пусть не здесь, в другом каком-то мире, но все равно он. Это были егогерои, егосюжет, импридуманная история. И книжку с этой историей напечатали! Не все ли равно где, в каком пространстве, главное – вот она! Самая настоящая. Старик гладил потертый коленкор обложки, трогал ее бритой дряблой щекой. Ему теперь помнилось, будто он и вправду ходил когда-то по издательствам, спорил с редакторами, беседовал с художником, рисовавшим иллюстрации, читал корректуру… Может быть, в сознание проникли силовые линии параллельных измерений? Может быть, это был подарок тех, кто называл себя «сомбро»…

За окнами была сухая ветреная осень, скребли по стеклам облетающие листья. По календарю «наружного» мира стоял конец сентября. Да и здесь, видимо, тоже.

Наверно, поход Артема и Кея в невидимый Город что-то нарушил в устоявшейся летней структуре Пустырей. Так по крайней мере сказал Кею Зонтик (которому, наверно, была большая нахлобучка за отданную Кею самодельную карту; впрочем, сам он говорил, что ничего не было). Да, что-то сломалось в неподвижности вечного лета, и время побежало. И пришла зябкая осень.

Зато Лелька выздоровела! Стремительно! После первой же порции пилюль! И теперь она была веселая старательная первоклассница.

Да, пришлось местным ребятишкам впрягаться в школьные лямки. Куда денешься, если сентябрь?

«Школьный вопрос» первой подняла Нитка. В самом деле, не могут же здешние дети оставаться неучами! Что с ними станет, когда вырастут? А вырастут они обязательно, раз время сдвинулось и пошло.

Артем и Нитка обошли заброшенные кварталы: покосившиеся бараки, спрятанные в лопухах сторожки и будки. Переписали всех, кому полагалось учиться. Набралось таких три десятка – пацаны и девчонки от семи до четырнадцати лет. В основном сироты: племянники, внуки и просто приемыши тех мужиков и теток, что вели бесхитростное существование на Пустырях. Лишь в двухэтажном кирпичном здании (в котором угадывался давний стиль «фабричного модерна») обитало многолюдное семейство с мамой и папой. Бедное, обтрепанное, но относительно благополучное. Непьющий папа работал «на стороне», на складе горюче-смазочных материалов, мама (тетя Агнесса) хлопотала по дому, обихаживала многочисленных деток. Их было шестеро: три пацана и три девочки. Все десятилетние. Близнецы Ванюшка и Танюшка – «свои», остальные – приемные. Пришедшие кто откуда. Видно было, что разницы между родными и неродными нет никакой. Дружные ребятишки, спокойные такие, даже ласковые. Впрочем, злых на Пустырях не водилось вообще.

Артем напечатал список на институтском принтере и отправился с бумагой в районное учебное ведомство. Помятый лысый чиновник затравленно глянул через лакированное пространство стола.

– Вы где были раньше-то?

– В Саида-Харе, – отчетливо сказал Артем. – А вот где были вы? Даже не слышали, что рядом с вами на задворках столько заброшенных пацанов.

Чиновник тонко и сварливо сообщил, что в его компетенцию не входит обследование задворков. Артем ощутил на лице колючий холодок.

– А что входит в вашу компетенцию? Только взятки брать?

Чиновник по-куриному вытянул шею.

– Молодой человек. Я в жизни не взял ни одного рубля. Ни с кого. Иначе бы я сидел не здесь, а в министерстве.

Глаза его были бледные, с припухшими веками. Артем почуял, что этот потертый клерк говорит правду.

– Ладно… я приношу извинения. А если этого недостаточно, можете подать в суд или вызвать меня на дуэль. Кажется, это снова входит в моду…

– Да, но не решает вопроса с учениками…

– Не решает, – вздохнул Артем.

– Давайте вашу бумагу… Господи, в какие классы я их рассую? Они, наверно, даже читать не умеют.

– Всякие есть, – буркнул Артем.

Ребята и правда были «всякие». С самыми отставшими от школы дополнительно занималась Нитка. В двухэтажном доме тети-Агнессиного семейства нашлась комната, в которой устроили почти настоящий класс…

Пришлось заняться учебой и Артему, ходить в институт. Правда, посещение лекций было необязательным, но все же следовало иногда появляться под «ученой крышей». Нитке – той проще. Она уволилась с фабрики и теперь ушла в заботы о доме и ребятишках.

Ребячий народ надо было чем-то занимать. Осенью – не то, что летом, не будешь гулять с утра до вечера. Телевизоров на Пустырях было раз-два и обчелся, да и те принимали передачи с перебоями. Приходилось добывать где только можно книги.

Кстати, плешивый чиновник ошибся. Читать умели все, даже Лелька. Ее обучил грамоте заботливый наставник Кей. Но больше одиночного сиденья над книжкой ребята любили собираться где-нибудь у лампы или печки и пусть кто-нибудь громко читает для всех. И, конечно же, набивались в комнату Егорыча, когда он объявлял, что продолжит чтение своих «Черных кирасир».

2

«…Командирский шатер был просвечен полуденным солнцем. На полотняном потолке мельтешила тень листвы. Воздух был зеленоватым, и в нем светились свежеоструганные походные столы. Они были сдвинуты вместе. На досках – металлические тарелки, блюда с вареной капустой и жареными курицами, несколько темных бутылок…

Собрались все, за исключением двух часовых – подпоручика Радича и унтера Кваха. Полковник встал со складного табурета, встали и остальные.