Текст книги "Книга о бамбуке"

Автор книги: Владислав Баяц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

XXXIX

На протяжении всего пути к хижине Сунг был погружен в мысли. Он вспоминал представление. Бондзон, исполненный гордости, рассказал ему о монахах Дабу-дзи. По словам сёгуна, этот монастырь был настоящей сокровищницей людей. О самом монахе, который написал пьесу, Бондзон знал немного – только то, что тот довольно молод.

– Однако этот молодой человек исключительно мудр, – воскликнул Сунг. – Чтобы написать такие слова, нужен огромный опыт, возможно, необычные обстоятельства жизни или редкая творческая сила.

Бондзон довольно улыбнулся.

– Я уверен, что тебе было бы интересно познакомиться с этим молодым человеком. Твое желание ничуть не меньше моего, так что я хорошо тебя понимаю. Я сам не имел этого удовольствия, поскольку лично он здесь не появлялся. Вряд ли это произойдет и в будущем. Никто из учеников не имеет права покидать монастырь, кроме тех случаев, когда его отправляют на сбор подаяния или в паломничество. Но и тогда крепость властителя – последнее место, посетить которое придет послушнику в голову! Однако ты, возможно, будешь иметь счастье увидеть автора, потому что обитатели монастыря – твои ближайшие соседи.

Сунг горячо надеялся на это. Английская пьеса, недавно прочитанная им на корабле, и та, что он только что посмотрел, случайно ли они походили одна на другую, или же здесь кроется нечто большее?

А неожиданный уход Мено? Благодаря его реакции Сунг мог проверить свои сомнения. По крайней мере, об этом слуге он знал достаточно. Предательство трудно когда бы то ни было забыть. Неужели актеры, как и в случае с Гамлетом, обнажили правду, глубоко скрытую в переменчивых событиях? Это лишь игра без всякого тайного умысла или же чей-то серьезный и для кого-то роковой план?

Казалось, что весна в этом году к своей мягкости присоединила упорство. Зима сопротивлялась, но отступила. Ручьи, через которые они переправлялись по дороге к новому дому Сунга, бурлили от большого количества воды, струящейся с вершин окрестных гор. Всюду по дороге валялись обломанные ветки, еще совсем недавно обрушившиеся под тяжестью снега. Но на деревьях уже зазеленели молодые побеги. Земля была затоплена водой и совершенно раскисла. Едва дыша, она провела долгое время в плену под ледяной коркой и теперь с жадностью глотала каждую каплю. Птицы восторженно воспевали новое время года. Зайцы и белки, не скрывая любопытства к путникам, бесстрашно выбегали на тропинки и прыгали среди стволов.

Сунгу хотелось работать. Он был доволен новой хижиной. Он спешил разместиться и осмотреть рощи.

К вечеру все работы были наконец закончены. Сунг мог отпустить свиту. С ним остались только Сун Ци и его воины.

Сунг сидел на скамье перед хижиной и смотрел на звездное небо, на котором далекие светила выглядели нарисованными на стекле, чистом до сияния. Воздух был резким и холодным, приятным, как родниковая вода. Неужели и впрямь он здесь, где раньше бывал лишь во сне?

* * *

Утро после хорошего сна Сунг встретил с ясными мыслями. Воздух горы Сито был, вероятно, самым чистым и легким во всей стране, он обладал чем-то, что делало это место естественным питомником самых различных видов бамбука. Пена тумана еще поднималась из низины к плоскогорью. Напротив, на последнем уступе у самой вершины, виднелись острые крыши монастыря Дабу-дзи. Рощи простирались справа и слева от поляны, уходя в необозримую даль. Здесь хватало тайн на целую жизнь!

Прежде чем начать серьезные исследования, Сунг должен был осмотреть рощи. Хотя о бамбуке никто не заботился уже много лет, Сунг рассчитывал на его выносливость.

И действительно, большая часть растений продолжала расти. Диким образом, без особого порядка, но она существовала. Это было самое главное. Сунг радовался многим видам, которые он не мог вырастить в Китае.

Следующие дни Сунг провел в прополке и пересадке бамбука на специально отведенном им для этого участке. Он закончил опись всех наличествующих видов и обозначил их расположение на планах, нарисованных им на больших таблицах. Сун Цу и его воины оставались с ним и помогали ему, пока все начатое не было закончено. Только после окончания работ Сун Цу двинулся в путь. С собой он вез письмо своего мастера, в котором тот извещал императора обо всем произошедшем.

Оставшись в одиночестве, Сунг принялся составлять новые планы. В первую очередь нужно было пересадить те виды, которые он привез с собой. Сунг окончательно убедился, что здешние хорошо ухоженные рощи являются самым богатым питомником бамбука, о котором когда-либо было известно. Большинство родов и видов, которые знал Обуто Нисан, были известны и ему. Но знать вид и разбираться в нем – не одно и то же. Так что Сунга ждал тяжелый, ежедневный труд, к которому, впрочем, мастеру было не привыкать.

XL

Предав своего господина Осона Младшего и постаравшись забыть о нем, Мено и подумать не мог, что прошлое так быстро и неотвратимо вернется. Мено считал, что стер из своей памяти ту ночь, когда Осон исчез в бушующем пламени. Теперь, увидев перед собой игру актеров, он не на шутку испугался.

Состояние, в котором с тех пор находился Мено, доводило его порой до подлинного безумия: он с трудом удерживался от двойственного толкования слов и поступков окружающих. В каждой фразе, случайно произнесенной кем-то, Мено искал какой-то потаенный, угрожающий ему смысл.

К счастью, никто не видел, как он скорчился в одной из дворцовых кладовых, до смерти напуганный актерами, которые, как он думал, обвинили его в убийстве. Темнота успокаивала его.

Все чаще Мено забредал в пустые комнаты дворца сёгуна, оставаясь там долгое время или ходил по саду, когда все спали. Он стал уклоняться от ежедневных обязанностей, стараясь скрываться большую часть дня. Обязательные дела он откладывал, и это, разумеется, не помогло избежать сплетен, хотя придворные не могли найти разумной причины подобного поведения.

В происшествии с театральным представлением Мено, по иронии судьбы, был виноват сам. Именно он передал рукопись пьесы сёгуну как подарок от старейшины монастыря Дабу-дзи. Не значило ли это, что кто-то в монастыре знает о его прошлом? Существовала лишь одна возможность покончить с мучениями.

При первой же встрече с Бондзоном, во время обычного ежедневного доклада, Мено спросил его об авторе пьесы, которая так сильно ему понравилась. Когда сёгун назвал имя автора, Мено невольно вздрогнул: ведь это был тот самый ученик роси, который готовил церемонию тя-но-ю во время его визита в Дабу-дзи! Именно глаза этого Цао так обеспокоили Мено! Однако какая связь могла быть между простым учеником и знанием о событиях, описанных в пьесе? Ответ нужно было найти как можно быстрее. Если он не возьмет дело в свои руки, события его опередят.

Мено придумал план – он попросил сёгуна разрешить ему через некоторое время посетить Сунг Шана. Упомянув Сунга, Мено спросил о малой панде – в чем значение этого подарка господину?

– Значение большое, – ответил сёгун. – Ты знаешь, что и у нас, и у наших соседей это чудесное создание уже много лет вымирает. Старинные рукописи говорят, что это продолжается столетиями, а причины остаются неизвестны. Видишь ли, Сунг Шан открыл, почему это происходит. Периоды массового мора панд совпадают с цветением богатого бамбука, который растет здесь у нас и в китайской провинции Сечуань. Сунг понаблюдал за пандами и обнаружил, что они питаются исключительно листьями и корой богатого бамбука. И когда этот бамбук раз в несколько лет расцветает, старый во время цветения гибнет, а новый еще не наливается соками, панды остаются голодными, не соглашаясь есть ничего другого, и упрямо доводят себя до гибели. Настоящая трагедия, не правда ли? Нет смысла переселять панд на другие территории, где растет этот бамбук, потому что он, где бы ни рос, повсюду цветет почти одновременно! Все еще не известен способ долгого хранения богатого бамбука в свежем виде, чтобы хоть на время обеспечить его запасы для питания панд. Сунг Шан будет здесь над этим работать, но огромным успехом является уже то, что мы знаем причину гибели животных. Вот почему этот подарок столь важен: он говорит о том, что у нас в гостях тот единственный человек, который с полным правом может быть назван истинным наследником Обуто Нисана!

Теперь Мено радовался. Эта высокая трава воистину творит чудеса! Она уже принесла ему богатство. Сколько еще тайн она скрывает в себе? Можно попытаться открыть еще какую-нибудь. Да еще тут находится Сунг Шан, мастер бамбука! Нужно лишь найти способ вытянуть из него какой-нибудь секрет, который он ревниво скрывает от других, – и богатство приумножится. Наверняка этот сумасшедший ученый все, что делает, записывает и оставляет где попало. А Мено приготовил для него хижины, в которых знает каждый уголок. Как хорошо, что он предложил Бондзону время от времени навещать Сунга! Теперь у него будет прикрытие для своих действий!

Мено следовало быть крайне осторожным, потому что рощи, в которых пребывал их гость, принадлежали Бондзону еще когда он был даймё, а его семья владела ими на протяжении нескольких поколений. Значит, сёгун тоже был тесно связан с высокой травой. Но и это обстоятельство, с точки зрения Мено, могло оказаться полезным для осуществления его планов. Ибо он знал, что властитель не смеет ни иметь, ни проявлять чувства по отношению к кому-либо или чему-либо, если этого не требуют государственные интересы. Если Мено поймает сёгуна на слишком благожелательном отношении к китайскому посланнику, то он понемногу сможет прибрать властителя к рукам. А там остается вовремя намекнуть, а когда представится случай – использовать бывшего даймё.

– Господин, весьма трогательна твоя забота о добрых отношениях с соседями и о красивейших рощах, которые когда-либо видели глаза человека. Семья Бондзон всегда хорошо понимала, какую важную роль может играть бамбук в государственных делах. Поэтому твои слова о бамбуке столь теплы.

Бондзон вовсе не был таким наивным, как думал Мено. Он сознавал; лесть Мено означала, что тот вынашивает какой-то план. Мено и думать не думал, что контрабанда ассамского бамбука идет успешно только потому, что подобную торговлю допускает сёгун. Бондзон понимал, – мелкую душу нужно задобрить богатством, чтобы добиться послушания. Однако молчание сёгуна подразумевало существование границ для алчности Мено. Тот же, благодаря своей ненасытности приближался к опасной черте, за которой терялось терпение господина.

Сёгун умел хорошо скрывать свои замыслы. Отпуская Мено, он напомнил:

– Сунг Шан по договору обязан оповещать нас обо всем, что узнает, и именно через тебя я буду держать с ним связь. Но помни – ты отвечаешь за нашего гостя головой!

Мено был слишком воодушевлен первой фразой, открывавшей ему все двери, чтобы прислушаться к последней.

XLI

После первоначальной растерянности ко мне вернулось спокойствие.

Прежде всего я был послушником, который отправился в свое первое паломничество. Это означало, что паломничество следовало совершить. Разве неожиданная встреча с прошлым не была частью испытаний, ожидавших меня? Если она и должна была что-то изменить, не находился ли я в наилучшем из возможных положений, чтобы хорошенько все обдумать?

Возвращение Сензаки не могло быть лишь дерзостью. Беглец должен был быть в чем-то уверен, чтобы вернуться в свою страну. Я помню, как твердо он держался на суде, с какой убежденностью утверждал, что невиновен, но при этом не желал помочь себе и раскрыть детали убийства сёгуна. Последующие события показали, что все были уверены в моей смерти в столице во время пожара. Если б Сензаки был моим врагом, разве не мог он тотчас после моего исчезновения возвратиться на родину и склониться перед новым государем? Очевидно, есть причина тому, почему он этого не сделал! И вот теперь он здесь, под другим именем и с новой внешностью!

Я не мог не признаться себе – его поведение, которое я не мог забыть, и его поступки говорили о том, что это исключительный человек.

Я направился в село. Мысли настолько захватили меня, что я даже не заметил, как наступил вечер. Я бродил среди деревенских домов без определенной цели, пока не оказался перед дверью, которая была мне хорошо знакома. Без малейших колебаний я постучался. Мне открыла та самая женщина, от которой я получил столь важный удар по голове. На сей раз, не показывая, что узнает меня, она спокойно ждала, что я ей скажу.

– Я Цао из Дабу-дзи. Я отправился в паломничество, а вечер застал меня в пути. Не позволишь ли мне переночевать у тебя в хлеву?

Она смотрела ничего не выражающим взглядом. Потом повернулась и исчезла в дверном проеме. Вскоре появилась с циновкой и покрывалом в руках.

– Это тебе!

И опять исчезла.

Пришел ли я к ее дому исключительно из любопытства? Или из благодарности? Скорее, второе.

Вонь в хлеву задушила всякий возможный голод. Но та же вонь наполняла помещение теплом. Я лежал без малейшего желания прочитать какую-нибудь сутру. Отправляясь в путь, я решил, что мое паломничество будет избавлено от каких бы то ни было церемоний и обязанностей, предписываемых уставом. Я хотел быть обычным человеком. Опыт, полученный в монастыре, следовало применять так, чтобы он проявлялся в самой свободной форме, без малейшей заученности. Я считал испытания проверкой того, что было во мне настоящим, а не наносным. Значит, поступки – случайные или намеренные – должны были быть прежде всего моими.

Первое, что я ощутил, когда проснулся – свежий воздух. Скотину вывели. Около меня стояла миска с рисом. Должно быть, я спал дольше, чем обычно, поскольку с улицы доносились веселые голоса играющих детей. Когда я открыл дверь, меня ослепила белизна солнечного утра. Я устроился поудобнее и с наслаждением поел. Это было мое первое идиллическое утро вне стен монастыря. Ощущение было приятным.

Я отправился к хозяйке, чтобы поблагодарить ее. Открыв дверь, она выслушала все, что я ей хотел сказать, а затем с молниеносной быстротой ударила меня палкой по голове. Я рухнул на землю. Последним, что я слышал, был скрип двери. Хоть я и был совершенно ошеломлен, мне удалось сразу же подняться и двинуться туда, куда меня понесли ноги. На этот раз я не пытался повторно объяснить ей свои добрые намерения. Я получил урок, который заслужил. Она действительно не хотела от меня никакой благодарности.

XLII

Прекрасному расположению духа сёгуна способствовало хорошее письмо, присланное ему новым обитателем хижины Нисана, которое он как раз читал за завтраком.

Уважаемый господин,

пишу Тебе это письмо, зная о Твоих многочисленных обязанностях и не желая своими визитами отнимать у Тебя драгоценное время. Если Ты не против, это будет наилучшим способом вовремя оповещать Тебя о том, что я мог бы назвать своими новыми открытиями или успехами. На сей раз я выполняю обязанность, связанную с подарком, который Ты принял от моего господина в знак дружбы.

Я не стану писать Тебе обо всем, что мне известно, но лишь о том, что считаю важным на данный момент. Мы принадлежим к тому небольшому числу людей, которых заботит будущее нежных панд, потому что видим, какое несчастье их постигло. Катастрофа еще не наступила, однако легко себе представить, что следующие поколения столкнутся с ней. Мы должны попытаться помешать гибели целого вида. У меня нет решения. Но есть знание. Может быть, это половина пути к успеху?

Итак, не сердись, если я напишу что-то, что Ты уже хорошо знаешь. Все, изложенное в этом письме, имеет свою причину.

Для начала некоторые сведения, на основе которых можно вывести определенные закономерности: все панды живут на высоте более трех с половиной тысяч метров над уровнем моря, то есть исключительно там, где растет бамбук. Установлено, что они питаются только одним видом бамбука – богатым– или, как его еще называют, стрельчатым. Если подсчитать, как мало растений именно этого вида растет в наших двух странах, становится ясно, насколько эти животные, даже при отсутствии других бедствий, стеснены в условиях. Но мало кто знает, что панды едят и мясо! Любой скажет, что это невозможно. Однако попробуй, господин, предложить любое мясо малой панде, которую я привез, – и ты получишь наилучшее доказательство!

Ты спросишь, конечно, почему об этом никто не знает? Никто никогда не видел, чтобы панда ела мясо – вот почему. Потому что не мог видеть!

«Секрет» в том, что панда ест мясо только тогда, когда ей его дадут, сама она настолько медлительная и вялая, что не может догнать никакого зверя. Таким образом природа заставила ее питаться растениями. Однако почему только одним видом бамбука – неизвестно никому. Возможно, причина кроется в особенностях ее органов пищеварения, которые другую пищу не переносят.

Когда подобная разборчивость сталкивается с бедствием, которое и происходит во время цветения стрельчатого бамбука, последствия просто страшны. Панды в этом случае остаются без пищи на год и более, пока не подрастут новые побеги. Правда, они едят через силу другие растения, но мало кому из них удается, питаясь так, дожить до следующего поколения высокой травы. В моей стране пытались, как сказано в старых рукописях этого времени, окружить заботой как можно больше панд, взять их под охрану. Но панды или в панике убегали еще выше в горы и их невозможно было поймать, или же, будучи помещены в специальные места, очень похожие на их естественные жилища, отказывались принимать какую бы то ни было пищу, включая мясо. Все это говорит о том, что панды – очень чувствительные существа. Но даже в подобных ситуациях они не были агрессивны или раздражительны. Они продолжали оставаться на удивление кроткими. Похоже, что панды обладают сложной системой чувств, недоступной человеческому пониманию.

Думаю, вам будут интересны сведения о том, что панды среди животных не имеют ни одного врага. Это просто невозможно в дикой природе! Правда, были случаи, когда леопарды или дикие азиатские собаки нападали на панд, но только на старых и больных. Это нельзя назвать враждебностью, скорее – нормальным естественным отбором.

Отмечу, что панды не менялись в течение тысячелетий, продолжая вести один и тот же образ жизни. Может быть, именно эта особенность сделала их столь неприспособленными к нынешним временам. Тем самым панды сократили себе сферу обитания! Говоря о переменах, я имею в виду не только изменения структуры почвы, животных организмов, климата и тому подобное, но и появление человека там, где его до того не было. Вместо того, чтобы, познавая природу, облагораживать ее или хотя бы сохранять, человек без малейшего стыда и угрызений совести безжалостно ее загрязняет и уничтожает. Сколько, например, вырублено бамбуковых рощ!

Почему бы теперь не высказать основную истину, связанную с пандой? Ее единственный враг – человек! Я приведу Тебе, господин, один печальный пример. Те, кто занимался изучением этих чудесных созданий, никак не могли ответить на один вопрос: зачем панда часто сдирает кору с деревьев, мимо которых проходит? Первым напрашивался ответ, подходящий для всех зверей, имеющих когти – панда таким образом их точит. Однако ни одной панде нет необходимости делать это так часто. Доказательств тому очень много. Знаешь, что в конце концов обнаружили? При отчаянном бегстве от человека панды уходили все дальше в незнакомые и неподходящие для них места и, сознавая, что их остается все меньше, отмечали свой путь, чтобы собратья могли найти их и присоединиться к ним. Они спасали друг друга!

Какой можно из этого сделать вывод? Человек – враг тому, кто остался совершенно неприспособленным созданием, не привыкшим к грубости и трудностям!

Возможно, панды сознательно идут к своей гибели, не желая менять свою миролюбивую сущность из-за чего бы то ни было и ради кого бы то ни было; даже ради самих себя.

Господин, как Ты видишь, у меня очень мало ответов. Вопросов всегда будет больше. Но если такие, как Ты, пытаются помочь в чем-то, что важно для всех людей, тогда у нас есть надежда. Что касается меня, я не отступлю по этой же самой причине.

С поклоном,

Твой Сунг Шан

Бондзон улыбнулся. Он знал, как важно окружать себя смелыми людьми, а к таковым относятся не только воины. Рядом с ним, кроме талантливого монаха из Дабу-дзи, был теперь еще один благородный человек, которого нужно использовать, насколько это возможно! Дружба с китайским императором уже в самом своем начале обещала разумное и надежное будущее.

Бондзон сразу же перешел к делу. Он взял письменный прибор и собственноручно написал послание роси Дабу-дзи.

Не желая вмешиваться в дела монастыря, не могу не высказать удовольствия от нашего нового гостя. Это человек обширных познаний и еще большего благородства. Прими его как своего, когда он появится у Тебя. Если я ошибаюсь, упрекнешь меня. Думаю, у вас много общего.

Бондзон

Бондзон потер руки от удовольствия. Он думал, что этим разрешил почти все.