Текст книги "Гражданская игра (СИ)"

Автор книги: Владимир Яценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Дело в том, Александр, что ответом на ваш второй вопрос был камень.

– Камень?

– Да, камень. По вашей теории, моё подсознание спросило бленкер, как увеличить срок жизни. И он подарил мне камень. Что-то наподобие кельи, небольшой комнаты, вырубленной в сплошном массиве камня.

– И вы чувствуете себя лучше?

Я так рассмеялся, что едва не захлебнулся. Наверное, это была истерика. Меня здорово напугал дозиметр. Лучевая болезнь – это всё-таки не совсем то, что хочешь видеть в анамнезе своей учётной карточки районной поликлиники.

Александр вежливо молчал, пока я не отсмеялся.

– Вода, в которой я лежу, – это тоже камень. Если я прикасаюсь к камню свободным от одежды телом, то он растекается лужей. И в этой луже меня уже трижды спасли от смертельных ранений. Заодно и прибавили здоровья. Сейчас я облучился так, что не хватает шкалы прибора. Надеюсь, что обойдётся. Прислушайтесь, кажется, щёлкает тише…

Он завозился за дверью, потом подтвердил:

– Я вижу стрелку, Максим. Она на трёх четвертях шкалы. Не знаю, с какого уровня вы начали…

– Минуту назад зашкаливало.

– Вы не были уверены, что святая вода вас спасёт?

– Святая?! Чёрт подери, конечно же, нет!

– Вы отважный человек…

– Глупый. Я очень глупый человек, Александр. Меня всё время убивают. Сейчас мне кажется, что я даже шнурки не смогу завязать, без риска сломать ногу.

– Тем не менее, вы что-то делаете. Не уверен, что на вашем месте я действовал бы столь решительно. Может, бленкер действительно всё это время выбирал? Или выбирал камень через бленкер? Я своим прибором наладил связь с камнем, а камень сформировал обратную связь. Камень искал решительного авантюриста, вроде вас. Вы не замечали признаков разума у своего спасителя?

Я подумал, что отношусь к камню, как к другу, и решил согласиться:

– Пожалуй. А ещё он превращает уран в золото.

– В золото?

– Да. Всё, что плотнее свинца, камень превращает в золото. Именно так я справился с атомной бомбой. От неё осталось одиннадцать килограмм золота. Хотите, подарю?

Он пренебрёг моим предложением.

– Камень лечит вас от всего на свете, и превращает свинец в золото? А как насчёт власти над миром? Это описание философского камня, Максим. Как он выглядит?

Я задумался, и через минуту признал его правоту:

– Как философский камень: плотная упаковка человеческих костей. Кости светятся и греют. В целом там спокойно и уютно. А ещё пока я здесь – в камне не проходит ни секунды. Но если я перемещаюсь в камень, то время останавливается здесь… о, я не слышу дозиметра!

Я вылез из ванны и, оставляя мокрые следы на кафеле, подошёл к счётчику. Он всё-таки щёлкал. Когда я взял его в руки, стрелка дёрнулась и поднялась до четверти. Но это был очевидный прогресс. Я буду жить!

Нисколько не заботясь о брызгах, плюхнулся обратно и снова погрузился с головой. Когда вынырнул, у Никанорова был готов следующий вопрос:

– Как думаете, кто вырубил эту келью в камне?

Я сразу вспомнил бородатого мужика на троне. И чёрное солнце. Сделалось холодно.

– Никак не думаю. С самого начала воспринимал каменный мешок, как данность. О том, что у него был создатель, ни разу не пришло в голову. Но, может, вы и правы. Разумеется, в келье мог кто-то жить и до меня. Не исключено, что кости, которые там светятся – это и есть останки прежних хозяёв.

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Думаю предложить вам продолжить работу над бленкером. Но я не уверен…

– Допускаете, что я услышу ответ, и тоже получу свой камень? И тогда, планируя будущее человечества, вам придётся учитывать и моё мнение?

– Вроде того, – вздохнул я. – Но не точно. У меня есть ощущение, что я и сейчас учитываю ваше мнение. Но нет уверенности, что если у вас появится свой камень, вас будет интересовать чьё-то мнение, кроме своего.

– А вы можете провести меня в камень?

Почему бы и нет?

В конце концов, лучше один раз пощупать, чем сто раз увидеть…

– Давайте руку, – сказал я. – Вы коснётесь не меня, а своего философского камня.

Пещера произвела на него впечатление.

На меня тоже.

Она снова «подросла». Раза в три, не меньше.

Об этом можно было судить по куцему ограждению: столбики стояли посередине между далёкими друг от друга стенами. А вода застыла тихой лужицей где-то далеко внизу.

Но чтобы глянуть, что там с ней, подходить к пропасти не хотелось. Выдвижная стрела подъёмного крана в этом масштабе выглядела зубочисткой.

Изобретатель бленкера стоял с выпученными глазами и отвисшей челюстью.

Я наскоро вытерся полотенцем и одевался, понемногу переполняясь гордостью за своё сокровище.

– Это всё святая вода? – с благоговением спросил Никаноров, осторожно подойдя к краю и глядя на обмелевшее озеро.

Я «выбросил» в море Баффина одежду, побывавшую в космосе, и небрежно ответил:

– Нет, морская. Перенёс сюда для бассейна.

Он покачал головой:

– С ваших слов я представлял всё гораздо скромнее.

– Не успел рассказать об ещё одном свойстве. Пещера растёт во все стороны соразмерно числу гостей. Чем больше здесь народа, тем больше становится пещера. С вашим приходом она выросла в три раза.

– Если я спрошу о соответствии размеров пещеры числу гостей, вы ответите?

Я долго смотрел ему в переносицу.

Он смутился и с подчёркнутым вниманием принялся разглядывать кости в «полу», у себя под ногами. А я досадовал, что лучевая болезнь изрядно развязала мне язык. В этом сеансе я рассказал Никанорову больше, чем он мне. Нездоровая тенденция. С другой стороны, его вопрос не казался опасным. Какие неприятности может сулить геометрия, если речь не о форме отмычки?

– Куб со стороной три метра. С приходом первого гостя размеры не изменились. Когда гостей стало шестеро, сторона куба составила шестьдесят восемь метров. А сколько сейчас – сравните с длиной ограждения. До вашего прихода крайние столбики стояли вплотную к стенам. Это что-то значит?

– Пока не знаю, – сказал Александр. – Но вы уйдёте, а мне хотелось бы иметь хоть что-то для размышлений.

Я вернул его в Эрмитаж и сказал:

– Для размышлений у вас целая ванная «святой воды». Наслаждайтесь!

22. Пробуждение монстров

Захватив из шкафа Эрмитажа тёплую куртку с капюшоном и несколько пледов, я перенёсся к Марии и сразу понял, что прошло чересчур много времени.

Ледяными ладонями она схватила меня за руку и простонала:

– Что угодно, Макс! Только забери меня отсюда.

Я немедленно перенёс её в камень.

Этим ходом я убивал трёх зайцев: отогрею Марию, не потеряю время во внешнем мире, и смогу, наконец, отметить на компьютере точки сброса кассет с пиропатронами.

Она действительно крепко замёрзла: крупная дрожь по телу и в голосе.

– Сейчас будем пить кофе, – пообещал я. – С молоком. Завернись пока в плед.

Я передал ей оба пледа с Эрмитажа, полагая, что куртка – это всё-таки перебор. Но она увидела куртку и сперва надела её, а потом завернулась в оба пледа.

Я приготовил кофе, «подбелил» его молоком и добавил сахар. Немного подумал и долил в чашку немного коньяка. Пока она тянула свой кофе, сверил таймер с расчётами. Беседа с Никаноровым действительно отняла много времени. Пиропатроны должны были выйти на орбиту через пятнадцать минут. Неудивительно, что Мария замёрзла…

– Спасибо, Макс, – сказала она, сбрасывая один плед. – Мне гораздо лучше. И что свет включил, тоже спасибо. У тебя тут красиво!

Я замер. «Включил свет»? Ну, да. Она видит. Разглядела куртку, взяла у меня из руки чашку с кофе…

Передумала меня убивать?

Получается, что камень можно использовать вместо детектора лжи? Чем лучше подозреваемый видит, тем он меньше подозреваемый?

Она сбросила второй плед. Поднялась с шезлонга, поставила чашку на подлокотник и сложила одеяла.

– Куда их лучше положить?

Я принял у неё из рук пледы, и молча опустил их на пол. Голова шла кругом. Нужно было срочно что-то решать с Марией, через пятнадцать минут следовало поджигать пиропатроны, а до этого «правильно» разместить для наблюдений подводные лодки… Бойцы должны зафиксировать свечение в космосе, измерить углы и построить точную картинку орбитального движения «пробных» микроспутников. И «телескопы» я всё ещё не вынес. И двигатели. Я их даже не нашёл. И даже не искал. В батальонной каптёрке такое вряд ли завалялось. Меня ждала куча дел, а я варю кофе для «бывшей»…

Мария вздохнула и спросила:

– Что дальше, Макс? Что мы будем делать дальше?

Её подчёркнутое «мы» неприятно резануло слух.

– Прежде всего, договоримся о том, что никакого «мы» больше нет. Наша легенда отработана, отброшена и забыта. С этой частью понятно?

Она неопределённо повела головой, но я был настойчив:

– Твоё согласие или несогласие определяет последующие решения. Так что внятный ответ обязателен.

– У неё властный голос, – усмехнулась Мария.

Я промолчал. Если она не ответит, мне снова придётся думать, что с ней делать. Убивать не буду, но как её изолировать? Где?

– Успокойся, Макс. Легенда отброшена и забыта.

– Отлично. Тогда предлагаю оптимизировать твои удобства и мою безопасность. Есть предложения?

– Домик в пустыне. Спутниковая тарелка, радио, телевидение. Камин, плита, холодильник. Хорошо бы душ. Запас еды и питья на неделю. Хотелось бы кошку и собаку. Могу дать адрес, где живёт мой зверинец.

– У тебя есть кошка и собака?

– За ними присматривает муж. Я напишу записку, чтобы он не беспокоился, а ты их мне перенесёшь.

– Муж?

Знакомым жестом она дала понять, что вопрос ей кажется бессмысленным. На этот раз я не стал настаивать.

– Чем будешь заниматься?

– Следить за новостями и составлять ежедневные рапорты о впечатлениях от твоих действий. Ты говорил о внешней совести. Да. Я могу быть твоей совестью. Так что рапорты будут убийственными. Специально, чтоб испортить настроение. Что скажешь?

– И ты обещаешь отказаться от попыток побега и связи с внешним миром?

– С учётом нашей истории, мои обещания ничего не значат. Но если ты будешь раз в сутки наведываться за рапортом, то далеко я вряд ли уйду. А средств связи ты мне не оставишь.

Я смотрел на неё с печалью. С близким человеком всегда больно расставаться. Даже если он никуда не уходит.

– Может, вместе с животными и мужа притаранить?

– Нет. Он полковник ГРУ. Эти отморозки хуже наших, конторских. Тебе придётся его убить.

Нет, так нет. Мужа с воза – с кобылой легче.

– Договорились, – сказал я. – Возьми одеяла и потерпи на баркасе ещё час. Я присмотрю местечко потеплее, и месяц-другой поживём по твоему плану. А там посмотрим…

Я вернул её на буксир и вспомнил об амерах на барже, но времени оставалось в обрез. Так что решил всё-таки заняться делом. Амеры потерпят.

Вышел в свою субмарину, «третью».

Светлана немедленно поцеловала меня в губы. Отодвинулась и внимательно посмотрела в глаза.

Я усмехнулся:

– Муж Помпеи выше подозрений?

Она улыбнулась и покачала головой:

– Извини. Почему-то с ума схожу при мысли, что ты можешь быть с ней…

Вместо ответа я положил на штурманский стол секстант и клочок бумаги с координатами.

– Через пять минут смотреть в эту точку неба. Гореть будет две секунды. Азимут, зенитное расстояние, высота. Всё, как мы учили. Это очень важно!

– Погоди, – сказала Светлана, – у меня новости…

– Потом, милая, – я не удержался и поцеловал её, – всё потом. Мне нужно расставить ребят…

Я перенёсся на вторую лодку. Алекс ждал моего появления:

– Всё чисто, шеф. Я же говорил, что справлюсь с транспондерами.

Я перенёс их посудину в Тихий океан, в трёхстах километрах западнее Гавайских островов, и повторил:

– Через четыре минуты смотреть на юго-восточный сектор неба. Гореть будет две секунды. Азимут, зенитное расстояние, высота. У вас два секстанта, наблюдать вдвоём!

Первую субмарину отнёс в Аравийское море и повторил те же инструкции.

– Мы смотрели ваше выступление на ютубе, – сказала Нина.

– Потом, – твёрдо сказал я. – Всё потом! Внимательно следить за небом!

Вернулся к Светлане и глянул на хронометр: ещё две минуты. Она что-то говорила, наверное, важное, но я не мог слушать, – боялся снова что-то напортачить. Потерять ещё один час для следующей «примерки» казалось преступлением.

Когда до замера осталась минута, вдруг успокоился. Почему я истерю? Если пиропатроны заняли правильные места на небесной сфере, то совершенно не важно, когда я их подожгу: сейчас или через час, или через двое суток.

– Извини, милая. Что-то разволновался. Что ты хотела сказать?

– Твой видеоролик с обращением к жителям планеты за первый час собрал двенадцать миллионов просмотров. Сейчас число просмотров растёт со скоростью миллион в минуту. Правительственных троллей немало, но большинство комментаторов желают удачи.

На такой успех я не рассчитывал.

– Почему они мне верят?

– Дональд под своим видео, где ты на бомбе, гарантирует, что ты – тот самый парень под парашютом. Все с нетерпением ждут шоу. Передают даже номера спален дворцов, где спят президенты.

– Дональд? Понятно. А почему ты мне веришь?

Давно хотел спросить об этом.

– Потому что ты подчинился полицейским.

– Что? – я ничего не понял. – О чём ты говоришь?

– В Лондоне. Селена с Ниной рассказывали, что ты бросил бумажку. К тебе подошли полицейские…

Вот те раз! Я не знал, что сказать, а потому вернулся к теме ютуба:

– Жаль, что Мегасоц отрезан…

И снова она потрясла своей дальновидностью:

– Я продублировала оба видео в Рунете. В комментах уже три десятка разных координат.

– Ого! А нашего как можно вычислить? У вождя мировой революции двадцать двойников. Своего народа боится больше, чем бактериологической интервенции с длинным инкубационным периодом.

– Может, потому координаты и разные. Для каждого из двойников.

Мне снова захотелось её поцеловать. Но на этот раз я не стал сдерживаться. И сразу отправился на работу в экзосферу. У первой кассеты пиропатронов был вовремя: секунда в секунду. Запалил один из патронов и тут же перенёсся к следующей связке, а потом к последней.

Они всё ещё горели, когда я вернулся к Светлане. Нестерпимо болели губы. Не стоит целоваться перед выходом в открытый космос. Зато успел сделать свою часть измерений. Теперь следовало ждать три минуты до следующего замера.

– Ты их действительно собираешься убить?

– Нет, – сказал я, и заметил, что Светлана перевела дух. – Но пока не придумал что-то достойное, что-то по-настоящему дерзкое. Такое, чтобы все ахнули.

Она прижалась ко мне и прошептала:

– Ты придумаешь. Не сомневаюсь.

Время! Я отстранился от неё и снова «прыгнул» к связкам пиропатронов. Поджёг вторую очередь. На этот раз три минуты паузы потратил на «спасение» подводников. За оставшееся время, вряд ли кто-то сообразит отслеживать пропавшие подводные лодки.

По одному перенёс моряков в порт Дублина, туда же закинул мешки с их личными вещами. Избавился от портового крана с домкратом, а безымянную баржу вернул в фиорд Эрмитажа. Отчего не положить на место, если больше не нужно?

Потом поджёг третью, последнюю серию пиропатронов и отнёс буксир с Марией к Гавайям. Здесь было тепло, и вставало солнце.

– Спасибо, – улыбнулась Мария, высовывая нос из-под капюшона. – Из-за меня у тебя столько проблем. Извини, пожалуйста.

– От совести всегда проблемы, – отшутился я и перенёсся в Хантсвилл штат Алабама.

«Телескопы» оказались громоздкими приборами, которые я расставлял на палубах подводных лодок. Документацию к ним тоже не забыл. Сложнейшая разработка Западного оборонпрома, специально для наблюдения за поверхностью Земли из космоса. Пакет «всё включено»: визуальное наблюдение, инфракрасный, радио– и рентген-анализ. Моим умникам и за год не разобраться во всех тонкостях и настройках. Но на ближайший «физический» час этого не требуется.

– Электродов не жалеть, – приказал я Геннадию, а потом и Алексу. – Как завести внутрь жгут кабелей знаешь лучше меня, но подключать будешь в камне. Как закончишь, перенесу к Светлане. Приваришь и там.

Лучшие ракетные двигатели для коррекции орбиты и ориентации я нашёл в Шотландии. Не стал мелочиться: взял по паре для каждой лодки и вместе с поворотными механизмами тоже разбросал по субмаринам.

По-хорошему, мне следовало остаться со Светланой и заниматься сварочными работами. Но я не мог. Следовало уладить вопрос с Марией. Не париться же ей теперь на Гавайях? Нужно подыскать жильё в пустыне, убедиться в жизнеобеспечении, перенести собаку и кота…

Через секунду меня качало на широкой волне Тихого океана. Мария полностью разделась, подставляя тело под утренние лучи восходящего солнца.

Заметив мою тень, прикрыла рукой грудь:

– Напугал!

– Ждала другого?

Не отвечая, она прыгнула в воду и поднырнула под лодку. Я огляделся. Не большой знаток моря, но акула – это вроде бы треугольный плавник на поверхности? Пока ничего опасного не наблюдалось…

Она вынырнула и развела ладонями мокрые волосы.

– Давай ко мне, – игриво предложила она, пошлёпав рядом с собой ладонью.

– Что-то не хочется, – сказал я честно.

Всё-таки, одно дело улаживать её бытовуху, другое – купаться с ней в океане. Уж лучше к Светлане, на подводную лодку.

– Всё ещё злишься?

Я подумал, и решил, что нет, не злюсь. Так и сказал.

– Уже решил, куда меня поселишь?

– Да. Решил.

Решение оказалось простым, как разборка-сборка автомата. Мне даже стало стыдно, что я так долго думал.

– Я отнесу тебя в Лиссабон. И отдам чемодан Крецика. Он твой. Весь, целиком.

Она перестала загребать руками и сразу ушла в воду с головой. А когда вынырнула, переспросила:

– Что? Что ты сказал…

Она запнулась, и я подсказал окончание:

– Боец?

Мария рассмеялась, а потом спросила:

– А что так? Передумал меня изолировать? Почему?

– Совесть в клетке не живёт.

Я на минуту переместился в сто третью каюту и принёс оттуда полотенце, чемодан Крецика и все её вещи.

– Одевайся. Надеюсь, больше не увидимся.

Она подплыла к борту и подняла руку, чтобы я помог ей подняться на буксир. Но я отыскал штормтрап и сбросил его в воду.

– Давай только без сцен, ладно?

– Я всё равно буду писать тебе рапорты, Максим, – пообещала она. – Заведу страничку в соцсетях, и буду записывать, что о тебе думаю. Когда-нибудь наткнёшься…

Я пожал плечами:

– Зачем «когда-нибудь»? Сразу начну читать. От совести не отворачиваются.

23. Под грибом

Я всё-таки успел принять участие в сварочных работах. Вернулись в камень на два часа позже запланированного, но довольные.

– Ого! – сказала Светлана, привыкая к новым размерам пещеры.

– Теперь бы велосипеды не помешали, – сказал Геннадий.

– Теннисный корт? – неуверенно сказала Нина.

А я обратил внимание, что ватерлиния снова в полуметре от пристани. И что теперь тут запросто поместится не один дирижабль, а два. Или три. И сталкивать лодки к причалу теперь можно только электромоторами. Или попробовать «вручную»? Точным переносом?

– Война фигня, главное манёвры! – закричал Алекс, прыгая в озеро с лодки.

«Он что, войну видел только в телевизоре?» – заволновался Демон. Я не стал ему отвечать. Потому что другого объяснения не существует.

Алекс полез обратно. Его никто не поддержал. Все вовремя сообразили, что теперь нужно несколько дней, чтобы вода хоть немного прогрелась.

Я запомнил положение кораблей по отношению к причалу и точными перемещениями столкнул их на «парковку». Потом снова ограбил яхт-клуб Брайтона: притащил несколько бухт швартовного каната.

Мы вшестером связали лодки. Я понятия не имел, как теперь эту группу прикрутить к берегу, поэтому развернул лодки носом к причалу и решил, что время от времени будем давать «самый малый» на один из двигателей, и флотилия сама будет прижиматься к «берегу».

– Внимательно осмотрите воду, – приказал я Штабу. – Нам только акул не хватало…

А сам прошёлся по палубам, проверяя крепление нового оборудования. Что говорить? – приварено на века!

На берегу, проходя мимо шезлонга, заметил на подлокотнике кружку, из которой пила Мария, и тщательно её вымыл. Долил воды в кофемашину и запустил её. Кофе-эспрессо, капучино, латте…

Расставание с Марией разбавило кровь адреналином. Всё-таки наша история могла быть другой. А признание о муже прибавило горечи душному осадку от несыгравшего сюжета.

Моя команда неспешно рассаживалась по местам. Я смотрел на них, и будто оттаивал после озноба прощания.

– Прекрасно, дамы и господа, – сказал я Штабу. – Сказать по-правде, потрясён. У нас всё получилось. Даю два часа увольнительной. После возвращения на службу, джентльмены займутся телескопами и двигателями, – я кивнул в сторону субмарин, – подключить и протестировать. Наших прекрасных дам, – девушки расцвели улыбками. Господи, как же приятно на них смотреть! – попрошу обработать результаты наблюдений. Если кассеты с пиропатронами действительно двигались по заданной орбите, то по готовности телескопов и двигателей отправляемся в космос. Вопросы есть?

– Почему выросла пещера? – спросил Алекс.

– Пещера растёт каждый раз, когда в ней появляется новый гость. Почему так, не знаю. Посещение первого гостя на размерах никак не сказалось. Впервые она «выросла» при вашем посещении. Теперь, вот, снова…

– Как под грибом? – спросила Селена.

– Не понял.

– Сказка такая, – пояснила Светлана. – Детская…

– Вы убьёте президентов? – спросила Нина.

Ну, ясно. Четыре часа в эфире, и они первым делом посмотрели видео с моим истерическим заявлением… что ж, вопрос уместен. Спасибо, что не шушукались за спиной.

– Нет, не убью, – сказал я. – Но если бы с вами что-то случилось, поубивал бы всех, включая начальников штабов. Вольно. Разойтись.

Но они не воспользовались увольнительной. Как обычно попили кофе, разыграли турнир «на вылет» в пинг-понг и разбрелись по своим секторам.

А я перенёс на планшет координаты, переданные заинтересованными гражданами, и призадумался. Я больше не шпион, у которого блеф и ложь – естественные составляющие работы. Сегодня я – публичная фигура с именем и фамилией. И если не буду говорить правду, то завтра меня перестанут слушать. Включил запись и посмотрел, как скинхед с перекошенным от злости лицом обещает «разобраться» с лидерами ведущих стран мира. Ну, и на фига я это сказал?

Тем более что Штаб в этот момент уже прятался в камне. Никто не пострадал, чего было кипятиться?

Президент амеров был в Белом доме. Главняк бошей не покидал своей резиденции в Бельвю. Полтора десятка ипостасей «лидера» КПМ распределены по городам и весям необъятного Мегасоца. Что удивило: «один из вождей» прятался в Уральских горах. Может, он и есть настоящий? Да. «Страшно далеки они от народа»… И что мне теперь с ними делать?

Убивать не просто не логично – глупо. Может, и эффектно, но не эффективно. Нелепо и неразумно. Они должны стать посмешищем, а не мучениками.

– Светлана, – позвал я начальника Штаба.

Она возникла, как фея из сказки: мгновенно и бесшумно:

– Слушаю и повинуюсь…

Поразительно! Она снова угадала моё настроение.

– Сегодня-завтра есть какой-то праздник? Такой, чтоб международный, с кучей народу и журналистами всех новостных каналов?

Задев бедром, она набрала команду на клавиатуре и тихо исчезла.

С экрана смотрела полуголая девица в призрачном наряде из фольги и перьев. Заголовки впивались в мозг не хуже замполита: «Карнавал в Бразилии! Парад чемпионов! Если пропустите, то вы – идиот!»

Я поискал видео и подивился совпадению: это были те самые танцы, которые я подсмотрел по телевизору на кухне в Эрмитаже. Минутой позже меня потрясло, насколько это уличное безобразие соответствовало моим представлениям о «судьбе» президентов. И время подходящее: парад чемпионов начнётся через час. Сегодня же «пепельная среда»? Сверился с календарём. Всё сходится!

– Макс! – позвала Светлана. – Закончили обработку измерений. Глянешь?

Разумеется. Мне было очень интересно, ради чего я едва не помер от церебральной формы ОЛБ.

Вид Земли на телевизоре показался необычным. Присмотревшись, понял, что смотрю со стороны Северного полюса. Три точки едва заметно ползли на расстоянии трети радиуса от поверхности. Вроде бы синхронно, но располагались не в вершинах равностороннего треугольника. Что ж. Для пристрелки сойдёт. Наверное…

И всё-таки я был разочарован.

– Отличная работа, шеф, – уверенно сказала Светлана. – Погрешность легко подшаманим двигателями.

Верно. Двигатели коррекции…

– Уже посчитали? Орбита стационарная?

– Чтобы точно сказать, через час-полтора нужно сделать ещё пару замеров, – неуверенно сказала Нина. – Вы все салюты запалили? Ничего не оставили?

Я удручённо покачал головой.

– Пиропатронов там больше нет.

– Даже если бы остались, через час на этой орбите мы их не найдём, – уверенно заявила Селена.

Мы переглянулись и посчитали, что её правота слишком очевидна, чтобы спорить.

– Тогда будем считать репетицию успешной, – сказал я. – Пока инженеры возятся с кабелями и управлением, подумайте, как всё-таки расставить спутники правильно. За исходники возьмите результаты репетиции. Представьте, что эти точки, – я показал пальцем на экран телевизора, – и есть наши субмарины. Мощность двигателей известна, составьте рекомендации пилотам, как из этой позиции развести спутники по равноудалённым вершинам.

– Разрешите вопрос! – по-уставному обратилась Селена, но ждать разрешения не стала. – К пилотам вы относите только мужскую часть команды или у нас тоже есть надежда побывать в космосе?

Не сказал бы, что не ждал этого вопроса, но с ответом почему-то замешкался. Светлана уже собиралась сама что-то сказать, но я всё-таки нашёл слова:

– Космический проект равнобезопасен для мужчин и женщин. Или равноопасен, как угодно. Если оборудование марсиан не подведёт, то перемещение туда и обратно мгновенно и безопасно. Но если что-то пойдёт не так, то те, кто застрянет на орбите, останутся там навсегда. Получается, твой вопрос сводится к выбору, кем рисковать. А мне очень не хочется выбирать…

– Спасибо, – тихо сказала Селена и даже попыталась сделать книксен.

«Весьма посредственно, – оценил Демон. – И книксен, и твои пояснения». Вечно он чем-то недоволен!

– У меня для вас ещё одна задача, девушки. Следует подумать об анализе поступающих от граждан сообщений. Нужен какой-то фильтр, который бы отсеивал городских сумасшедших и троллей от реальной информации.

– Сравнительные алгоритмы? – подсказала Нина.

– Пусть будут сравнительные, – я не стал спорить. – Главное, не прихватить ненароком шахида с поясом смертника. Согласитесь, будет номер, если, собрав до кучи вождей, через минуту на этом месте весь мир увидит глубокую воронку.

– Может, выбирать сообщения только от известных ай-пишников? – предложила Светлана. – С историей в соцсетях, не анонимов…

На неё немедленно накинулась Нина:

– Ты представляешь, что с человеком сделают в Мегасоце, если он выложит эти данные от своего имени?

Они заспорили об алгоритмах фильтрации информационного шума, а я вышел из палатки и направился к субмаринам. Работа у парней спорилась. Кабели и топливопроводы для двигателей уже завели внутрь прочного корпуса и даже заляпали герметиком.

– Неплохо, – оценил я. – Быстро работаете.

– Исчерпывающий мануал, – поскромничал Алекс, кивая на раскрытые книги с описанием. – Но чтобы проверить двигатели, нам нужно выйти наружу!

– Выйдем. Как доложите о готовности, так и выйдем.

Я вылез из подводной лодки и уселся в шезлонге, неподалеку от теннисных столов. Идти в палатку не хотелось. Там Светка. В её присутствии я думаю не о деле, а о теле. А сейчас всё-таки нужно сосредоточиться на делах.

Мария в Лиссабоне. С деньгами и полной свободой действий. Не думаю, что это рискованно. Она ничего не знает. Даже если захочет, не сможет рассказать ничего такого, что не было бы уже известно всем: мгновенное перемещение объектов независимо от массы и расстояния, индифферентность к пулям, яду и огню.

Что бы я сам противопоставил такому противнику? Как такого заманить в ловушку? И как эта ловушка может выглядеть?

Я представил «случайный» слив информации, который бы привёл меня в «подготовленное» место. Например: бедственное положение Марии или арест Никанорова. В момент моего появления сочетание СВЧ, инфразвука, ирритантов и электрошока теоретически может меня настолько дезориентировать, что я растеряюсь, и вместо того, чтобы нырнуть в камень, на мгновение замешкаюсь. Но что дальше? Даже если успеют накачать наркотиками до беспамятства, чтобы ответить, я должен быть хотя бы ограниченно вменяемым. Но как только моё сознание хоть немного прояснится, я сразу исчезну.

Нет. Воображаемый противник должен двигаться только по следу: файлы Никанорова, отправленные Крецику, помогут восстановить бленкер-куклу. Не имея самого Никанорова, противник обязательно восстановит бленкер, который стоял в триста седьмой каюте. И это половина дела, хотя об этом никто не знает.

Параллельно будут искать самого Никанорова…

Мария видела мои «следы» в Канаде и в Норвегии… Чёрт! Вот, что я собирался сделать сразу при выходе из камня! Я по-прежнему рискую бленкерами и Никаноровым, хотя и то, и другое легко перепрятать… Я снова недорабатываю?

Из тяжких размышлений вывел голос Алекса:

– Шеф, мы хотим попробовать запустить двигатели.

Значит, в море. Перепрятать бленкеры!..

Я посмотрел, что делается к востоку от Кораллового моря. За Новой Каледонией было умеренно пасмурно: ровно настолько, чтобы и тепло, и нулевая видимость со спутников. Небо только начало сереть. Поразительно, только что я грелся в лучах восходящего солнца на Гавайях! Мне становится тесно на планете!

Когда мой флот вместе со Штабом заплескался в ста километрах к востоку от Фиджи, я перенёсся в штольню Блэк-Тикла и переставил бленкеры в камень. Подумал немного, и притащил из Лондона две синие полицейскиебудки. Поставил их в самый угол плато, и засунул в них по бленкеру. Показалось остроумным запереть двери изнутри: двойная страховка – никто, кроме меня не сможет попасть внутрь запертого изнутри сейфа. Почему-то припомнилось: «иголка в яйце, яйцо в ларце, ларец на дереве»… Оглянулся: вдоль цепи у причала стояли кадки с зелёными насаждениями, чем не «дерево»? И морская вода, считай, остров!..

Отправился в Норвегию. У Никанорова всё ещё горел свет, баржа и буксир тихо замерли у пирса. Ничего подозрительного вокруг Эрмитажа не обнаружил.

Может, Студента отправить на «Аркадию»? Там пустуют две каюты: сто третья и триста седьмая.

Никаноров и Мария – две последние ниточки, по которым можно восстановить историю моего приключения. «Убить, и никто никогда не отыщет концов нашей истории», – шепнул Демон.

«Я больше не буду убивать, – твёрдо сказал я. – Нелепо опошлять всемогущество убийством».

Это было очень похоже на правду. Я мог делать всё, что вздумается, и мне за это ничего не будет. Выходит, Никаноров не ошибся в камне, три в одном: абсолютная власть, бессмертие, ну и в качестве бонуса – свинец в золото. Вот только ничего из этого списка не вернёт Марию. Что бы я ни делал, она будет стрелять: в упор или в затылок, как получится.