Текст книги "Гражданская игра (СИ)"

Автор книги: Владимир Яценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

19. Мышеловка для китов

Прежде, чем что-то делать, нужно было срочно понять, как разговорить Марию и как заткнуть рот Светлане. Первая так и сидела внизу, обняв себя за плечи и опустив голову. Вторая здесь, наверху, ходила вокруг меня и жаловалась миру, что я ничего не делаю.

С приходом гостей келья превратилась в пещеру. Очень любезно со стороны камня. Кости лилипутов подросли до человеческих размеров. И, чтобы понять природу освещения, присматриваться к стенам теперь было необязательно. Светились именно кости: черепа, тазы, грудные клетки.

Противоположные стены «кровати» разошлись на шестьдесят метров, и чтобы спуститься с неё, теперь требовалась верёвка.

Ещё одно интересное наблюдение я сделал ровно через минуту после того, как объявил войну человечеству: время в камне тоже останавливалось.

На самом деле, легко запомнить: время там, где я. Если я в камне, время идёт в камне. Если снаружи, – значит, время идёт снаружи.

– Мы не можем так жить! – Светлана ворчала, как жена с трёхлетним стажем, которая уже понимает всю тяжесть наказания, но ещё не смирилась, что это пожизненно. – Нужны кровати, столы, стулья. Нужны комнаты… разные помещения для разных нужд…

– Плавательный бассейн попроси! – крикнул со своего места Геннадий.

Да, им весело. И светло. Я попросил каждого оценить уровень освещения пещеры. Светлана и Нина сказали, что ярко. Селене и Алексу – «нормально», а вот Геннадий заявил, что книгу в этих сумерках не взялся бы читать. Так что полная темень здесь только для Марии.

Что бы это значило? Если это такое распознавание «свой-чужой», то чем ярче, тем больше «свой»?

Но сам-то я оцениваю яркость, примерно, как Геннадий: при необходимости читать с листа можно, но для удовольствия – нет. Выходит, Светлана с Ниной для камня больше «свои», чем я?

И как мне спуститься к Марии? Она там одна, во тьме. Прислушивается к нашим голосам. О чём она думает? Почему молчит? Стыдно, что снова пыталась исключить меня из жизни? Или жалеет, что не успела?

– Хотя бы телевизор! – просит Светлана.

– Вряд ли, – рассудительно замечает Геннадий. – Пока Максим с нами, в мире ничего не происходит. Вообще ничего. Абсолютно.

– Так это замечательно! – радуется Нина. – Поставим спутниковую антенну, и будем самым эффективным штабом в мире…

– Ты не поняла, – голос Алекса. – Если там нет времени, то нет сигналов. Представляешь несущую на осциллографе? А как она замерла в сечении времени?

Учёные люди! Что он сказал? Ничего не понять.

– Ну, тогда кабель…

– Время-стоит-на-месте! – пионерской речёвкой прокричали Селена с Геннадием.

– Тогда пусть Макс снаружи записывает инфу на флешку и сюда приносит. Мы обработаем, пока он там…

– Когда он там, время останавливается у нас.

– Это что же, мы, типа, умираем? – неуверенно спросила Светлана.

– Нет, – сказал я, – точнее: замираете. Считай, не стареете. Снаружи я проживу тридцать лет и состарюсь. А когда вернусь в камень, у вас не пройдёт ни секунды. Ты останешься такой же молодой и красивой.

– Красивой? – она кокетливо поправляет волосы.

Бойцы группы захвата оказались настолько галантными, что не отобрали у девушек парики. Впрочем, дело, конечно, не в галантности, а в отсутствии сопротивления. За «волосы» никого тащить не пришлось.

– Это как в «Спящей красавице», что ли? – уточняет Алекс. – Когда весь замок уснул до прихода принца?

– Похоже. Только там ещё было веретено.

– Сказители – творческие люди. Каждый от себя что-то присочинил, вот и появились веретено с ведьмой.

– Ну, ведьма у нас, кажется, есть, – осторожно говорит Селена, и я чувствую, как они косятся на провал.

– Я знаю, как мы можем работать, – торопится отвлечь от «скользкой» темы Светлана, и я благодарен ей за тактичность. – Максим приносит задачу на флешке. Пока он отдыхает от оперативной работы и приводит себя в порядок, мы готовим рекомендации. Потом проводим совещание, на котором из списка возможных решений он выбирает оптимальное и одно-два про запас, как планы «Б». После этого Максим выходит наружу для полевой работы, и у нас всё замирает…

– А если «в поле» с Максимом что-то случится? – встревожено спрашивает Нина.

– Тогда, наверное, нам всем кирдык.

– Нет, – надеюсь, мой голос звучит уверенно; сам-то я не знаю, как оно будет на самом деле. – Меня уже убивали. Камень забирает меня к себе, и восстанавливает.

– Лечит?

– Ну, если реанимацию обугленного трупа можно назвать лечением, то «да», лечит.

Неловкая пауза. Они пытаются представить, как выглядит обугленный труп. Не стоило им этого говорить.

– Здесь нет туалетов, душевых… – возвращается к роли «ворчливой жены» Светлана. – Кухня, мойка посуды, холодильник… посуда! Чашки, тарелки…

Мне по душе её рассудительность. С таким начальником Штаба можно не одно минное поле перейти.

– Душевую, может, и неплохо, – согласился я. – Но ни кухня, ни туалеты не нужны. Камень поддерживает метаболизм без харчей на входе и продуктов пищеварения на выходе. Кушать, наверное, можно. Но не обязательно. Разве что для удовольствия.

– И куда оно всё девается? – голос Геннадия.

Отвечаю, как есть. С искренним невежеством:

– Не знаю. Я здесь вообще ничего не знаю. Собственно, я здесь только второй день…

Или третий? Вот дела, – сбился со счёта!

– Если не знаешь, зачем сюда притащил?

Ого! Кто это? Кто это сказал? Откуда голос?

Приподнимаюсь на локте. Все смотрят на край плато. Мария? Это Мария спросила?

Я поднялся и подошёл к самому краю провала. Метров десять! Не меньше. А сколько до потолка – не разобрать, не могу оценить в этих сумерках.

Мария сидит у подножия стены, оперевшись об неё спиной. Перевожу дух: очень боялся её нервного срыва. Но голос звонкий. Как тогда, перед выстрелом мне в затылок.

– Потому что на каждом может быть «жучок», – говорю правду. – Менять одежду, не было времени. А тебя дорогая, следует обыскать с внутренним досмотром.

– Ну, так спустись, и досмотри! – кричит Мария.

Я не знаю, как это сделать.

С приходом гостей габариты кельи увеличились в двадцать раз. До противоположной стены «провала» больше сорока метров.

Хотя… есть идея!

Присаживаюсь и кладу ладонь на камень. Из-под пальцев сочится вода. Нужно просто разуться и босиком проделать выемки для «ступенек».

Вот только почему «я»? У меня же есть Штаб!

– Геннадий! Не сильно занят?

Вместо Геннадия подлетает Светлана. Но я упрям:

– Мне нужен Геннадий.

Он подходит, и я предлагаю ему поработать камнетёсом. Он удивлён.

– Вы шутите? Вода из камня?

– Но ты же сидел на полу. Под руками камень не растекался?

Вместо ответа он с силой трёт ладонь о камень и показывает: ничего, кроме каменной крошки.

Светлана, не спрашивая, повторяет его действие. Та же история: у них камень не превращался в воду!

Весёленькое дельце! Я даже застонал. По всему выходило, что работать придётся мне.

Как-то же нужно вытащить оттуда Марию?

– Лебёдка? – деловито предлагает Алекс.

Он тоже подошёл. Все подошли. Обрадовались, что видят меня в активированном состоянии. Я и вправду понемногу выхожу из ступора. Камень помогает?

– Нужна длинная балка, – сказала Светлана. – С метровым выносом за край, и три метра по полу. Свой конец придавим противовесом, а на другой стороне через блок перебросим трос. Поднимем её лебёдкой. Спускаться необязательно…

Простота её правоты вызвала досаду. Зациклившись на свойствах камня, я прошёл мимо очевидных решений. Но не мог же я признаться подчинённым в скудоумии? Поэтому решил начать с бытовых условий, оставив подъёмник напоследок.

– Давайте-ка присядем, – предложил я.

А когда они огляделись в поисках стульев, принёс из Лондона семь кресел-шезлонгов. Вроде бы и «походные», но удобство такое, что сто раз подумаешь, прежде чем вставать.

Одно кресло сбросил вниз, подальше от стены, а когда все расселись, объявил метод мозгового штурма.

– Каким вы хотите видеть Штаб? Всё, что приходит в голову, – я посмотрел на таймер, – по часовой стрелке, каждому по десять секунд. Светлана?

– То, что я видела на маяке, мне кажется идеальным. Жаль, что безопасность не на высоте. Когда прилетел вертолёт, штурмовики уже были в зале…

Я показал пальцем на Нину.

– Да, – подхватила она. – Там всё продумано! Центральный монитор, полукруглый стол, каждому отдельный компьютер…

– Выходит, безопасность – главное, – без подсказки подключился к игре Алекс. – Нужно сделать так, чтобы к нам нельзя было подобраться. Автономность, скрытность…

Я указал рукой на Геннадия.

– Идеально, чтобы в режиме приёма информации у нас была возможность прямого контакта с миром, – сказал Геннадий. – Но после ответной радиопередачи, мы могли немедленно сменить положение.

– Если нет ограничений на перемещаемые объекты, – сказала Селена, – то вы можете подобрать дом со всеми удобствами, и просто перенести его сюда.

– Самолёт! – без очереди выкрикнул Алекс. – Это должен быть самолёт дальней радиолокационной разведки. У амеров два десятка боингов заточены под РЛС. Нам на военке рассказывали. Переберёмся в стратосферу!

– Поставим автопилот на долгопериодичную циркуляцию… – подхватил Геннадий. – А когда закончится топливо, вы дозаправите нас прямо в воздухе.

– Дирижабль, Макс, – крикнула снизу Мария. – Вам нужен дирижабль. Мобильность, комфорт, безопасность. Ни один радар не заметит! Самолёт на эту высоту не поднимется, а ракета не обнаружит цель.

Я обвёл штаб взглядом. Они молчали, раздумывая. Дирижабль, конечно, лучше самолёта. Потому что я не видел возможности мгновенно обнулить тягу пропеллеров внутри камня, и хорошо представлял, как самолёт рухнет утюгом в первое мгновение после выхода в небо.

Идея дирижабля манила, но его неуязвимость вызывала сомнения. Кроме того, моя пещера, конечно, огромная. Пароход влезет, но не дирижабль!

– Спасибо! – с чувством сказал я. – Вы мне здорово помогли. Но начнём мы с уюта в камне. Светлана права: так жить нельзя…

Первым делом принёс армейскую палатку: огромную, двадцатиместную. Увидев, как Алекс прицеливается вогнать опорный штырь в камень, категорически запретил это делать.

– Растягивать только грузилами! – прикрикнул я. – Сейчас принесу.

Светлана тут же потребовала «нормальную» мебель и «приличную» технику для решения задач:

– На старье маяка работать было мучением…

Я грабил супермаркеты исключительно в целях экономии времени, а не денег. Чтобы не привлекать внимание, сбор имущества распределил по двум десяткам магазинов в разных странах. Тяжеленные блины для атлетических залов, стол, кресла, компьютеры, сервер, батарея аккумуляторов… тюки с одеждой и обувью.

После пятого набега я перевёл дух, а потом принюхался: пещеру наполнял «аромат» талька и резины. Пришлось принести мощные вентиляторы, которые обеспечили циркуляцию «атмосферы». Селена тут же потребовала зелёных насаждений…

Я схватился за голову.

– Поднимите меня! – требовательно крикнула снизу Мария. – Я помогу.

– Потерпи, милая, – крикнул я, и вдруг понял, почему не спешил с лебёдкой.

Я допускал, что она будет действовать в Штабе, как лиса в курятнике. Я ей не верил, боялся и не знал, что с ней делать, – худшее сочетание из всех возможных.

Огляделся и порадовался, что все заняты делом: парни продолжали укреплять палатку, девушки распаковывали ящики с компьютерами, неподалеку громоздилась гора ещё не тронутого имущества.

Покачал головой: глупо откладывать неприятный разговор. Всё равно без него не обойтись. И очень удачно, что Мария и Штаб одновременно оказались в камне и на разных уровнях. Она не может подняться, они не смогут спуститься…

– Внимание, милая, – крикнул я вниз. – Хочу сбросить несколько вещей.

Через минуту вниз полетел ещё один шезлонг. Посоветовался со Светланой, и сбросил Марии спортивную одёжку: лёгкие кроссовки, женское бельё, штаны, футболку, куртку.

На мгновение вышел из камня в Эрмитаже и тут же вернулся на нижний уровень к Марии. Без ступенек, верёвки и лебёдки. Да, я действительно был не в себе, если не мог сообразить, что если в реальном мире можно перемещаться из точки в точку через камень, то в камне можно делать то же самое, только через реальный мир.

Мария так и сидела, привалившись спиной к камню. Неподалеку валялись оба шезлонга, и всё ещё падала одежда. Я как-то упустил из виду, что она не могла найти кресло, и одежду мне придётся давать ей в руки.

Но я не спешил. Огляделся и ещё раз подивился размерам своего убежища. Поверхность, на которой я стоял, была похожа на сухой док для ремонта кораблей. Размеры ангара подчёркивали двухсотлитровые бочки с «каменной водой», которые я наполнил перед тем, как пригласить в гости Марию. Любовь чекиста? Наивный!

Почувствовав моё присутствие, она улыбнулась:

– Пришёл проведать?

Я разложил шезлонги и, стараясь не упускать Марию из вида, собрал одежду. Только после этого взял её за руку и усадил в кресло. Вещи положил рядом с ней.

– Это одежда. Надеюсь, угадал с размером.

Она снова улыбнулась:

– Мне кажется, или ты действительно боишься поворачиваться ко мне спиной?

Я сел напротив и вытянул ноги:

– Тебя это удивляет? Теперь каждое твоё слово может быть правдой с той же вероятностью, что и ложью. Допускаю, что на самом деле ты видишь…

– Однажды, я всё равно до тебя доберусь, – пообещала Мария.

– Но почему? Или за что?

– Потому что ты – выродок. Чудовище с неясными возможностями. Без контроля и без отчёта о своих поступках и действиях.

Я уважительно кивнул. Ловко повернула: «стреляла не в тебя, дорогой, а в марсианина, который поселился у тебя в голове. И вообще: пыталась не тебя убить, а спасти человечество». И ведь не поспоришь! Или попробовать?

– А как же «по плодам узнаете их»? Атомная энергия: зло и благо. Так что, запрещать, потому что может убить всё человечество? А через пару миллиардов лет Солнце превратится в красного гиганта и уничтожит Землю. Запретить Солнце?

– Плохие примеры, – возразила Мария. – У атома и Солнца нет разума. Они действуют не в своих интересах, а в силу законов природы. Детерминизм. Все знают, чего от них ждать. А каким законам подчиняешься ты, никто не знает. Уверена, что ты и сам этого не знаешь. И если, вдруг, однажды, тебе захочется уничтожить человечество, ты вполне можешь это сделать, посчитав правильным.

– Ладно, другой пример. Тёмный переулок, навстречу человек, руки в карманах. Ты будешь в него стрелять только потому, что он может выстрелить первым?

Она на секунду замешкалась с ответом. И я тут же «поставил ногу» в брешь обороны:

– Это ксенофобия, Мария. Мухоловки ни разу никого не укусили. Их убивают только за то, что они быстро бегают.

Сделал ещё одну расчётливую паузу. Чтоб у неё было ощущение возможности ответа, но когда почувствовал, что она придумала ответ, продолжил сам:

– Может, предложишь мне самоубиться? Во избежание. В режиме, как бы чего не вышло.

– А ты можешь? – с надеждой спросила Мария.

– Нет, – сказал я. – Не могу, не хочу и не буду. А теперь предположим, что я все свои возможности передаю тебе. Ты сразу покончишь с жизнью, или всё-таки попробуешь как-то реализовать свои новые возможности?

Она снова промолчала. Вот бы не подумал, что чекисты умеют сомневаться. Но ведь молчит! Или выжидает? В любом случае, когда я пойду по своим делам, она будет долго продумывать мои доводы. А они, как вирус в компьютере, будут разъедать её уверенность.

– А давай поразмышляем не со стороны твоего решения, а со стороны условий задачи.

Она вопросительно подняла брови:

– Я что-то говорила об условиях?

– Детерминизм, – напомнил я. – Рамки и границы. Кому я должен отчитываться, и кто меня должен контролировать, чтобы твоё отношение к «марсианину» стало приемлемым? Хотя бы на уровне отсутствия желания стрелять в затылок? Я ведь совсем не против внешней дополнительной совести. И, если не заметила, именно этим сейчас и занимаюсь.

Она молчала.

Я надеялся, что она думает о вопросе, а не о том, как меня убить.

– Максим, – крикнули сверху. – А можно нам кофемашину?

Я страдальчески закатил глаза, и принёс Штабу кофемашину, два мешка кофейных зёрен: один с маркировкой Эфиопии, другой – Бразилии. Сразу понадобился холодильник для молока…

Когда я вернулся к Марии, она успела сменить мокрое платье на спортивную форму, поставить шезлонги рядом и подготовить ответ:

– Если бы ты отчитывался представительной группе людей, я бы смирилась с твоей непредсказуемостью.

– Неплохо, – я отодвинул на метр своё кресло и сел. – Это конструктивно. И что же это за люди? Кто они?

Она повернула голову к плато:

– Ты полагаешь детский сад своей контролирующей организацией?

– С чего-то же нужно начинать? И заметь, к вопросу об угрозе: я тебя ни разу не пытался убить. А у тебя уже три покушения.

Она хотела возразить, но я стоял на своём:

– И по части вероломства, ты далеко впереди. Все средства хороши?

– Помнишь теорию «малого зла»?

– Разумеется. Вводный курс молодого чекиста. Необходимость малого зла во имя большого добра. Сегодня терпим голод и лишения, чтобы завтра дети жили при коммунизме. Вот только не пойму, что в нашем случае ты полагаешь «большим добром»? Неужто убийство тысячи человек на «Аркадии»? Кстати, тебя я тоже спас.

Но на благодарности она время не тратила:

– В нашем случае ситуация зеркальна, – она досадливо взмахнула кулачком. – Ты творишь малое добро во имя большого зла. Сегодня спас тысячу человек от атомной бомбы и крылатых ракет. Но что будет завтра?

– Спасу миллион! – не задумываясь, выпалил я. – Или миллиард. Или всех. Вспомни математику, родная. Теория непрерывности: если объект совершает два преступления, общество вправе избавиться от него не в порядке наказания, а на предмет предотвращения третьего. Это основы расчёта индекса асоциальности. Но ты сама говорила о «зеркале»: если я сделал два хороших поступка, почему общество не ждёт от меня хорошего третьего?

– Максим! – голос Геннадия. – А можно нам скейт? Или роликовые коньки? Тут интересный рельеф…

– Все поступления через Свету, – крикнул я в ответ.

– Детский сад! – насмешливо повторила Мария.

– Этот детский сад несколько лет лежал под капельницей в карантине. Талантливых мальчиков и девочек Мегасоц боялся больше огня. Перед кем отчитывается Мегасоц? Кто его контролирует? Чем монстр Мегасоца лучше выродка Максима Боброва?

– Тем, что не может уничтожить всё человечество!

– В самом деле? – я был потрясён её очевидной ошибкой. – По непрерывности, дорогая. Мегасоц уже сбросил атомную бомбу. А если не получит сдачи, задействует весь свой ядерный арсенал. Опрокинет мир в разруху. Потому что хижинами управлять легче, чем дворцами. И за работу платить проще едой, чем деньгами. А ещё лучше за работу платить глотком чистого воздуха. Так перед кем, говоришь, отчитывается Мегасоц?

– Запад не лучше!

– Мы сравниваем не с Западом, а с Максимом.

– … который сам по себе «неизвестное зло»!

– … который может стать сторожем для Запада и Мегасоца.

– А кто будет сторожить сторожа?

– Может, ты? – тихо предложил я.

Она поперхнулась. Откашлявшись, сипло сказала:

– Ты должен меня ненавидеть.

– Тебя смущает, как мы плакали и обнимались, а потом ты меня поцеловала, чтобы приставить к моему затылку пистолет? Что-то похожее уже было. И в той легенде не было ненависти. Только сожаление. «Прости, ибо не ведают»…

– Я плакала по своему Максиму! По человеку!

– Верю. Только ты знаешь, как начиналась наша история. Из всех новых знакомых, ты одна меня помнишь просто человеком. Без особых талантов и возможностей. Давай попробуем разыграть этот сюжет не так, как Иуда с Христом. Давай как-то иначе…

Её потрясение здорово грело самолюбие. Боясь неосторожным словом нарушить магию случайно подобранных ассоциаций, я решил, что пока хватит.

Через внешний мир перенёсся на плато и снова порадовался: Штаб был почти готов. Огромный шатёр с общим столом – подковой, трёхметровый в диагонали LED-экран, сервер с пятью компьютерами, кресла…

– Чашки для кофе, – шепнула Светлана. – И сахар бы не помешал…

Я принёс, что она просила, и вынес пустые ящики и мешки, очень не хотелось видеть хлам в пещере. Когда вновь вернулся на плато, девушки всё ещё расставляли цветы.

– Вода, – напомнила Светлана. – Для полива. Ну, и для заправки кофемашины.

Я принёс воду, скейты, ролики, два теннисных стола, ракетки и ящик с шариками для пинг-понга. Осмотрелся. Понравилось. Всё понравилось: и планировка, и исполнение. Палатка и столы для тенниса придали интерьеру глубину и перспективу. Меня встревожила пропасть, в которую легко было грохнуться. Особенно при игре в пинг-понг или гонках на скейтах или роликах.

Я «сбегал» наружу и принёс полсотни столбиков. Основанием вешек служил тяжёлый блин метрового радиуса, а на верхушке – ядро с двумя проушинами, на которые удобно цеплялась чугунная морская цепь. Геннадий с Алексом помогли установить ограждение и прикрутить «блины» столбиков друг к другу. Лишними остались шестнадцать вешек, так что теперь я знал точные размеры пещеры.

Циклопическая «кровать» преобразилась в стационарный лагерь спелеологов: отдыхающие туристы с воодушевлением гоняли жёлтый шарик по теннисному столу. Пора было что-то делать…

В качестве первой вылазки в мир, я вернулся в сто третью и обыскал сумку Марии. Хоть в чём-то она не обманула. В одном из кармашков действительно лежал локатор нелинейности, который я первым делом испытал на своём айфоне. Стоило мне набрать номер Марии, как локатор засемафорил красным и залился неприятной, режущей слух трелью.

Тогда я отрубил связь, но сам айфон не выключил. Диагностику локатора перевёл в режим «поиск спящих систем» и понёс его к айфону. Та же история: локатор «почувствовал» включённое средство связи на расстоянии двух метров и просигналил о нём.

Удовлетворённый работой локатора, я перенёсся к Марии и проверил её. Чисто. На ней не было электронных паразитов.

– Жалкий воришка! – бросила Мария.

Я ничего не ответил. В её голосе было больше флирта, чем злости. Ну, а я в ближайшие тридцать лет флиртовать с ней не собирался.

Перенёсся на плато и передал локатор Светлане:

– Проверь, пожалуйста, девушек и парней. Пора заканчивать с неприятными сюрпризами…