Текст книги "Чекисты рассказывают... Книга 2-я"

Автор книги: Владимир Востоков

Соавторы: Александр Лукин,Теодор Гладков,Федор Шахмагонов,Леонид Леров,Алексей Зубов,Виктор Егоров,Евгений Зотов,Андрей Сергеев,Владимир Листов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

11

Причина, по которой фон Ортель спешно выехал в Берлин, не имела никакого отношения к опасениям Пауля Зиберта.

Все было проще – Вальтер Шелленберг вызвал одного из своих лучших агентов, чтобы отдать ему наконец приказ, которого тот ожидал со дня на день. Неожиданными для Ортеля были лишь некоторые детали.

Будущий «убийца века» не должен был иметь ничего общего с германской секретной службой, поэтому Шелленберг по телефону приказал штурмбаннфюреру расстаться навсегда с тем именем, которое могло быть взято на заметку советскими разведчиками в Ровно. По той же причине Шелленберг запретил Ортелю брать с собой кого-либо из «воспитанников» Ровенской школы террористов, замаскированной под частную зуболечебницу. Естественно, после такого приказа эсэсовец и не заикнулся о своем желании привлечь к операции некоего Зиберта.

Фон Ортель успел уже сменить в своей недолгой, но бурной жизни больше фамилий, чем фрейлен Марлен – певица из ресторана «Дойчегофф» – любовников. Очередной фарс он разыграл точно и быстро.

Прямо с военного аэродрома эсэсовец направился на Беркаерштрассе. Вальтер Шелленберг, не передоверяя столь важного дела никому из помощников, лично давал ему необходимые инструкции.

– Ваше новое имя Вернер Коппель. Вы инженер-путеец, австриец, бежали из Вены после аншлюсса, как противник нацизма, хотя и не принадлежали ни к какой политической партии. Работали в Турции, теперь решили перебраться в Иран. Кстати, туда вы действительно попадете из Анкары. Там работает один из наших лучших резидентов Макс фон Оппенгейм, о котором вы, должно быть, слышали.

Фон Ортель, конечно, слышал эту фамилию: доктор Оппенгейм был видным немецким археологом и еще более видным шпионом. За заслуги на этом поприще служба безопасности даже простила ему еврейское происхождение, что было уже само по себе событием чрезвычайным. В свое время Шелленберг имел из-за Оппенгейма крупный разговор с начальником гестапо группенфюрером Мюллером. Шелленберг выиграл спор, потому что сумел убедить начальство в исключительной ценности археолога.

Начальник VI отдела продолжал инструктаж:

– В Тегеране остановитесь в отеле «Фирдоуси», где разыщите Анри Фрошона, представителя посреднической фирмы «Конье и сыновья». Он постоянно живет в «Фирдоуси». Обратитесь к нему по-французски: «Мы случайно не соотечественники?» Отзыв: «Нет, вы, судя по выговору, австриец, а я из Швейцарии». Запомните его лицо.

Шелленберг выдвинул ящик письменного стола, вынул оттуда увеличенную фотографию и протянул Коппелю. Тот внимательно изучил снимок, вернул его начальнику и спросил:

– Рост?

– Сто восемьдесят. Шатен. Глаза серые.

– Благодарю вас, господин бригаденфюрер. Я сумею опознать Фрошона.

Шелленберг удовлетворенно кивнул.

– У Фрошона есть отличная группа. Она поступает в ваше распоряжение. Он давно в Тегеране, знает город, у него должны быть соображения по поводу проведения акции. Но его людей не хватит. Для основной работы в Иран будет заброшена специальная группа. В ее составе штурмбаннфюрер Шульце, оберштурмфюрер Мерц и оберштурмфюрер Дихгофф. Кроме них еще шесть человек из наших школ в Копенгагене и Фалькенбурге. У Шульце и Мерца большой опыт таких акций. Как вам может быть известно, штурмбаннфюрер Шульце имеет личные заслуги перед фюрером, он участвовал в ликвидации его врагов еще в «Ночь длинных ножей». Дихгофф не знаком с акциями, но он был старшим лейтенантом в Красной Армии и может действовать в русской военной форме. Кроме того, он владеет персидским языком.

После акции вы возвращаетесь в Турцию любым способом, какой сочтете нужным. Что же касается остальных, то... можете считать их лицами, чья излишняя осведомленность представляет опасность для государства. Вы меня поняли, Коппель?

Коппель понял.

12

Путешествие австрийского беженца в Тегеран заняло около трех суток. Самолет «люфтганзы» доставил его из Берлина в Анкару, но дальнейший путь был сложным и опасным. Вальтер Шелленберг не зря в свое время вступился за Макса фон Оппенгейма. Только благодаря его необъятным связям среди контрабандистов и торговцев опиумом на всем Ближнем и Среднем Востоке Вернер Коппель утром двадцатого ноября стоял на площади Туп-Хане в центре Тегерана.

Коппель знал, что Анри Фрошон ждет его в ресторане отеля «Фирдоуси» с трех до пяти уже несколько дней. Значит, у него есть еще часа четыре, чтобы оглядеться в незнакомом городе.

Был отличный солнечный день. Вдали за северной границей города отчетливо белели в безоблачной синеве заснеженные пики хребта Эльбурс. С удовольствием вдыхая прохладный, свежий воздух, Коппель шагал по широким прямым улицам, обсаженным деревьями. Он миновал хиабан Насерие и вышел на Лалезар. Главная улица столицы приятно поразила его богатыми особняками, сверканием зеркальных витрин европейских магазинов, шикарными автомобилями.

Радужное настроение Коппеля нарушила только одна неприятная встреча: уже где-то возле городских ворот Дерваза Доулет он нос к носу столкнулся с молоденьким лейтенантом Красной Армии. Коппель, конечно, знал, что в Тегеране находятся советские войска, но все же при виде русского офицера по его спине пробежали мурашки.

За парком Сепехсалар Коппель попал в другой Тегеран: город узких кривых улочек, застроенных низкими глинобитными домиками, арыков, заполненных мутной вонючей жидкостью, крохотных лавчонок, торгующих всякой мелочью, мастерских портных, башмачников, седельщиков, медников, жестянщиков, лудильщиков. В невыразимом шуме сливались воедино крики зазывал в лавках, разносчиков угля, водоносов, протяжные завывания бродячих торговцев, оглушительный перезвон чеканщиков, пронзительные вопли ослов, яростно понукаемых погонщиками.

Кто-то осторожно тронул Коппеля за полу пальто. Он нагнулся. Крохотная черноглазая девочка протягивала ему грязную ручонку с какими-то странными белыми узелками между пальцев. «Прокаженная!» – с ужасом догадался Коппель, не глядя швырнул нищенке какую-то мелочь и бросился за угол. Изумленная девочка долго вертела в руках серебряную монету: странный человек в европейской одежде бросил ей целый кран!

Грохоча железными ободьями, по улице медленно катилась коляска. Обрадованный Коппель замахал рукой. Еще больше обрадовался сурчи – извозчик: найти пассажира-европейца в этом квартале нищеты было действительно неслыханной удачей.

Обратный путь на разбитой старой кляче занял у Коппеля не меньше времени, чем если бы он шел пешком. Но все же, когда часы на башне Шемс-эль-Эмаре пробили четыре, он входил в стеклянные двери отеля «Фирдоуси».

В почти пустом зале ресторана наметанный глаз разведчика сразу выхватил худощавого, сильно загорелого шатена с лицом, знакомым по фотографии. Коппель присел неподалеку, пообедал, запил жирную пряную пищу ароматным холодным щербетом и вышел в холл. Фрошон уже сидел здесь за низеньким столиком и лениво покуривал трубку с длинным, замысловато изогнутым чубуком, листая какой-то иллюстрированный журнал.

Коппель незаметно огляделся: кроме них двоих в холле никого не было. Он опустился в кресло рядом. Спросил по-французски:

– Я вам не помешаю?

– О, нет! Пожалуйста!

– Я первый день в Тегеране, – дружелюбно улыбаясь, начал Коппель, – а в этой Азии как-то невольно тянет к своему брату европейцу. Конечно, со временем я надеюсь привыкнуть, но пока... Кстати, мы случайно не соотечественники?

Собеседник покачал головой.

– Нет... Вы, судя по выговору, австриец, а я из Швейцарии. Но тем не менее рад вас приветствовать в Тегеране. Мое имя Анри Фрошон. Коммерсант.

– Вернер Коппель, инженер.

Они обменялись несколькими банальными фразами. Потом Фрошон тем же любезным голосом, но тоном ниже быстро сказал:

– Портье Орудж наш человек. Я предупредил его, и он держит для вас седьмой номер в бельэтаже, я живу в четырнадцатом, это напротив. Опросный лист без меня не заполняйте. Через час я приду к вам в номер, и мы это сделаем вместе.

– Благодарю вас.

– Какие будут указания?

– Пока никаких.

– Тогда я пойду. Встретимся через час.

Слово Фрошона в отеле «Фирдоуси» было вроде волшебного «Сезам, отворись!». Важный рыжебородый портье Орудж в мгновение ока занес имя Вернера Коппеля в книгу приезжих, вручил ему опросный листок и тяжелый медный ключ. То и дело кланяясь, забегая вперед, проводил до самой двери номера.

К приходу Фрошона Коппель успел принять душ и привести себя в порядок. Настроение у него было отличное, пока все шло как нельзя лучше.

– У вас есть план города? – спросил он сразу.

– План?! – устраиваясь поудобнее в кресле, ухмыльнулся Фрошон. – В Тегеране нет ни настоящего водопровода, ни правильной нумерации домов, ни общественного транспорта, ни, тем более, плана города.

– Но как мы будем работать?

– Не беспокойтесь, шеф. Я здесь не зря живу четвертый год. Хотя и приблизительный, но для наших целей достаточный план у меня есть, сам составлял. Извольте взглянуть...

Фрошон вынул из кармана пиджака лист кальки и разложил на столе. Объяснял коротко и толково.

– Город расположен в котловине, у южных предгорий Эльбурса. Сейчас население Тегерана уже перевалило за полмиллиона, но планировка города осталась такой же, что и при основании столицы. Город окружен стеной, имеющей двенадцать ворот. От них к центру тянутся улицы и сходятся на площади перед старым шахским дворцом. Водопровода фактически нет, питьевая вода течет с гор по открытым каналам... Благоустроена лишь северная, аристократическая часть города. Здесь все важнейшие учреждения, лучшие постройки, электростанция. Южная часть – первозданный хаос, не изменившийся с древних времен. Вот в этом квартале – район посольств. Советское и английское расположены друг против друга, их разделяет только улица... Вокруг английского сплошной забор, охрана – индийские стрелки. Советское – в большом парке, окруженном решеткой. Охрана пока малочисленна.

– А где американцы?

– Их миссия далеко и на отшибе. Это очень удобно. Волей-неволей Рузвельту придется ежедневно разъезжать по всему городу. Возможно, он устроит прием с участием Черчилля и Сталина.

Коппель слушал внимательно. Похоже, что этот Фрошон толковый парень, зря времени не терял. Да, у Шелленберга можно учиться, как подбирать людей.

– Какими силами вы располагаете?

Лицо резидента омрачилось.

– С людьми плохо. После арестов у меня осталось всего несколько человек, на которых можно положиться серьезно.

– Что у абвера?

– Их осталось около десятка. Никаких контактов с ними я не поддерживаю, с большим трудом избежал провала сам, а они, по-моему, все находятся под наблюдением контрразведки русских. Их руководитель Грэвс выдает себя за англичанина.

– Конкуренция возможна?

– Сомневаюсь. Правда, в последнее время Грэвс развил бурную деятельность. Сколачивает боевую группу из мальчишек, сыновей бывших русских белоэмигрантов и дашнаков. В Шах-Абдуль-Азиме, это местечко в десяти километрах к югу от Тегерана, у них нечто вроде базы.

– Что еще у вас?

– В разных местах города, на перекрестках всех ключевых артерий: Лалезаре, Абасси, Насерие, Саади, на площади Туп-Хане я снял и оборудовал ряд конспиративных квартир с удобным обзором и несколькими выходами. Некоторые мои люди – это Орудж, с которым вы уже знакомы, Рашид, Хатиб, Джавад, впрочем, вам эти имена ничего не говорят – отличные снайперы. Во всех квартирах имеются винтовки с оптическими прицелами. Это не считая легких пулеметов, автоматов и гранат. На Лалезаре нам принадлежит кавехане, или попросту чайная. Там склад.

Коппель ткнул пальцем на один из крестиков.

– Меня интересует этот дом. Судя по масштабу, он метрах в двухстах от английского посольства. Там найдется небольшая открытая площадка, на которой можно было бы расположить несколько минометов?

– У вас есть минометы? – изумленно воскликнул Фрошон.

Коппель кивнул.

– Будут. Их доставят мои люди. Строго говоря, это не настоящие минометы, а мощные реактивные патроны для одноразового использования.

– Превосходно! Этот дом подойдет как нельзя лучше!

– Ну, а теперь, дорогой Фрошон, у меня уже изрядно пересохло в горле. Предлагаю спуститься вниз и выпить за начало нашего великого дела.

Они направились в ресторан. В дверях Фрошон почтительно уступил дорогу невысокому седому господину с восточным лицом, одетому в отлично сшитый европейский костюм.

– Кто это? – без особого интереса спросил Коппель.

– О! Один из самых богатых людей Тегерана. Джафар Муслимов. Поставляет сухофрукты чуть не во все европейские страны, где нет своих, разумеется.

13

Прихрамывая, опираясь на тяжелую суковатую палку, Джафар Муслимов вышел из подъезда и с трудом втиснулся в миниатюрную французскую «симку». Через пятнадцать минут он подъехал к небольшому, хорошей архитектуры особняку в фешенебельном квартале на улице Абасси. Кряжистый привратник торопливо распахнул ворота. «Симка» вкатилась в уютный двор, обсаженный молодыми эвкалиптами.

– Гости приехали, Хосейн?

– Да, агаи Джафар, ждут вас.

Навстречу Муслимову, накинув на плечи канадскую кожаную куртку, спешил мужчина лет сорока с непокрытой русой головой.

– Здравствуйте, Джафар Муслимович! – приветствовал он хозяина на русском языке.

– Рад вас видеть, полковник, – отозвался Муслимов.

И Фрошон, и Коппель немало изумились бы при виде рукопожатия торговца сухофруктами и полковника Давыдова из контрразведки группы советских войск в Иране.

В доме их ждали еще трое. Давыдов познакомил собиравшихся.

– Джафар Муслимович Муслимов, владелец этого дома и наш самый большой знаток Ирана. Наши гости из Москвы. Полковник Радченко, майоры Смирнов, и Евстигнеев.

Муслимов обрадовался:

– Вот хорошо! Вернетесь в Москву, передайте Иннокентию Васильевичу большой привет! Мы с ним не виделись лет пять... Прошу вас, товарищи, присаживайтесь. У меня для вас кое-что есть.

Он вынул из кармана бобину с пленкой и передал Давыдову.

– Держите, Игорь Борисович. Полная запись беседы нашего старого знакомца Фрошона с этим приезжим, которого мы ждали. Я специально ездил в отель и дождался случайной встречи с ним.

– И что? – не выдержал Давыдов.

– Убедился, что Коппель именно тот человек, которого мы ждем по описанию из Центра. И Орудж молодец! Разговор записал полностью.

– Этот ваш портье сущий клад, мне уже о нем Игорь Борисович рассказывал, – позавидовал Радченко.

– А как же! – в голосе Муслимова звучала нескрываемая гордость. – Мы с ним вместе служили комендорами еще в гражданскую в Волжско-Каспийской флотилии, участвовали в знаменитом персидском походе. Так сложилась жизнь: Орудж навсегда застрял в Иране, и мы снова встретились лишь через пятнадцать лет. С тех пор он мой самый лучший помощник. Представляете, как я смеялся, когда Фрошон с величайшими предосторожностями вербовал его!

Рассказав эту историю, немало всех развеселившую, Муслимов вышел в соседнюю комнату и вернулся с магнитофоном.

– Что ж, а теперь предлагаю послушать пленку.

На прослушивание и обсуждение разговора ушло почти полтора часа. За окном уже висела густая южная ночь, когда по сигналу Муслимова Хосейн вкатил передвижной столик с ужином. Дальнейший обстоятельный разговор проходил за едой, что, впрочем, никого не отвлекло от дела.

– Утром мы возвращаемся в Москву, – сказал Радченко. – Рекогносцировку на местах мы уже провели, давайте подведем итог тем предложениям, с которыми я явлюсь к генералу. С местными эсэсовцами все как будто ясно. Нам известны все их боевые посты. За всеми участниками заговора, видимо, необходимо усилить наблюдение. Обезвредим их по особому сигналу.

– Коппеля и Фрошона прошу поручить мне, – вставил Муслимов. – Орудж с Хосейном справятся с этим делом без малейшего шума.

– Согласен... Хуже с той девяткой, которая должна прибыть в распоряжение Коппеля. Ее перехватить будет трудно. Посты воздушного наблюдения предупреждены, подвижные группы наготове, но не исключено, что они все-таки благополучно высадятся и дойдут до Тегерана. Зверье отчаянное... Как вы полагаете, Джафар Муслимович, сумеют они проникнуть в город?

– Могут, – вздохнув, подтвердил Муслимов. – Все зависит от того, кто их будет встречать. У здешних контрабандистов и торговцев опиумом многовековой опыт и необъятные связи с полицией и местными властями. Если им хорошо заплатят, то доставят, как пить дать... Но в любом случае эту группу должен обязательно встречать кто-нибудь из доверенных людей Фрошона. Кроме немцев у него есть и персы, хорошо знающие местные условия. Значит, нужно обратить внимание на тех, кто в ближайшие дни покинет Тегеран... Если не упустим того, кто выйдет на встречу, накроем всю девятку.

– Правильно, – одобрил Радченко. – Видимо, специально для этой цели нужно круглосуточно держать группу наших товарищей. Не исключено, однако, что мы сумеем узнать о месте выброса десанта и из других источников. Теперь об этом Грэвсе...

– Разрешите мне? – поднялся Давыдов.

– Пожалуйста, Игорь Борисович.

И полковник Давыдов рассказал довольно необычную историю. Несколько дней тому назад к нему, в отдел контрразведки, пришел очень возбужденный молодой человек. Он отрекомендовался Александром Марецким, монтером городской электростанции. Отец Марецкого, штабс-капитан колчаковской армии, после разгрома белых бежал с женой и маленьким сыном за границу. Долго бродил по свету, пока наконец не осел в Тегеране. В начале тридцатых годов он умер, мальчика воспитала мать, набожная несчастная женщина, совершенно подавленная эмигрантской судьбой, непрестанными лишениями и смертью мужа. Тем не менее, она сумела добиться того, что сын окончил техническую школу и получил очень выгодную в условиях Тегерана профессию.

В 1939 году Александр Марецкий вступил в организацию молодых эмигрантов из России, а точнее, детей эмигрантов. Организация преследовала чисто культурные цели, но потом, постепенно, юношам все более и более усиленно стали прививать мысль, что светлое будущее их родины – России неразрывно связано с освободительной миссией Германии. Так организация, в которой Александр уже был командиром десятки, превратилась незаметно для ее участников в настоящее воинское подразделение, предназначенное для вооруженной борьбы с Советской властью в Закавказье.

А буквально на днях их руководитель и наставник Грэвс, много лет работавший в Англо-Персидской нефтяной компании, вызвал к себе на загородную базу десятку Марецкого и произнес перед ними целую речь. Суть ее сводилась к тому, что на долю молодых русских патриотов выпала высокая честь совершить акт великого исторического значения, который принесет долгожданную свободу их родине и счастье всему человечеству. Что это за акт, Грэвс не сказал, но с тех пор десятка Марецкого ежедневно собирается на тщательно замаскированном стрельбище, где проводит настоящие учения со стрельбой из оружия с глушителями. Кроме десятки, там бывают еще. какие-то люди, как понял по отрывочным репликам Марецкий, – немцы. Грэвс имел с Александром еще одну беседу, секретную, в которой намекнул, что молодому монтеру предстоит в указанный им, Грэвсом, день отключить от электростанции некоторые кварталы города.

Обо всем этом и рассказал юноша советскому контрразведчику.

– Но что его побудило прийти к вам? – спросил майор Смирнов.

– Совесть русского патриота, – убежденно ответил Давыдов. – Видите ли, этот молодой человек, как он ни заблуждался, руководствовался в своих поступках самыми лучшими побуждениями. Он искренне верил, что этот матерый гитлеровец Грэвс печется об интересах России. Но за последний год в сознании Марецкого, как и многих других молодых эмигрантов, произошли серьезные сдвиги. Впервые за всю свою жизнь он получил возможность свободно читать наши газеты и книги, смотреть кинофильмы, узнавать правду о советской жизни. У него раскрылись глаза, и он понял, что Грэвс – фашистский шпион и убийца и что их готовят не для патриотической деятельности, а натаскивают на преступление.

– Как вы с ним договорились? – спросил Радченко.

– Вчера он у меня был с еще тремя своими товарищами, которые, по его словам, думают так же, как и он. Мы беседовали часа два. По-моему, это честные ребята, хотя в головах у них много чуши. Но доверять им можно, они мечтают вернуться в Россию и хотят заслужить это право. Я велел им не предпринимать никаких самостоятельных действий, по-прежнему ходить на все собрания, стараться не возбуждать подозрений и ждать наших указаний.

– Прекрасно! – Радченко был вполне удовлетворен сообщением коллеги. Теперь его интересовало другое: непосредственная безопасность самих посольств, которым предстояло служить и резиденциями делегаций.

Охрана советского посольства не представляла особой сложности, безопасность английского обеспечат подразделения английских войск.

Но серьезную тревогу у приезжих из Москвы вызвало местонахождение американской миссии. Она была доступна для прямого нападения террористов, тем более что не исключалось наличие в Тегеране и других фашистских групп, не раскрытых контрразведкой. Опасность представляли и переезды Рузвельта – узкие кривые улицы старой части города были очень удобны для покушения.

– Что ж, – подвел итог Радченко, обращаясь к Давыдову и Муслимову, – благодарю вас за исчерпывающую информацию и за то, что вы уже сделали. Завтра я обо всем доложу руководству. Имейте в виду, вы сделали многое, но считать опасность предотвращенной полностью еще преждевременно. Нам известно, что немцы подготовили параллельно несколько групп террористов, поэтому мы тоже предприняли дополнительные меры безопасности. Соответствующие точные указания по всем вопросам вы получите своевременно.

...Окончился еще один день. Теперь до встречи Большой Тройки их осталось только семь.