Текст книги "Стихотворения"

Автор книги: Владимир Набоков

Владимир Набоков
СТИХОТВОРЕНИЯ

Предисловие

В настоящее издание включены: шесть книг русских стихотворений В. В. Набокова (Сирина) – «Два пути» (1918), «Гроздь» (1923), «Горний путь» (1923), «Возвращение Чорба. Рассказы и стихи» (1930) и «Стихотворения 1929–1951» (1952), а также юношеский сборник «Стихи» (1916) (в Приложении) в полном объеме и в авторской композиции; русские стихотворения из сборника «Poems and Problems» (1970), которые не вошли в предшествовавшие ему сборники; а также стихотворения, не включавшиеся автором в сборники; английские стихи Набокова из сборника «Poems and Problems» и не вошедшие в него; переводы стихотворений других поэтов на русский, английский и французский; шуточные стихотворения и стихи из романов «Дар» (1937–1938, 1952) и «Look at the Harlequins!» («Смотри на арлекинов!») (1974).

За пределами издания остались драмы в стихах («Скитальцы» (1923), отрывок «Агасфер» (1923), «Смерть» (1923), «Дедушка» (1923), «Трагедия господина Морна» (1924), «Полюс» (1924)) – они переизданы в: Набоков В. В.Собр. соч.: В 5 т. / Сост. Н. Артеменко-Толстой; Предисл. А. Долинина; Примеч. А. Долинина, М. Маликовой, О. Сконечной и др. СПб.: Симпозиум, 1999–2000; «Трагедия господина Морна» – см. в: Звезда. 1997. № 4. Также в издание не включены шуточные стихотворения из перевода «Аня в стране чудес» Л. Кэрролла (1922); пародийные стихотворения из рассказов «Адмиралтейская игла», «Облако, озеро, башня» и «Истребление тиранов», включенные в авторский сборник «Стихи» 1979 г.; авторские подстрочные переводы его русских стихотворений из сборника «Poems and Problems»; а также поэма Джона Шейда из романа «Pale Fire» («Бледный огонь»). Ссылки на все русскоязычные произведения Набокова даются по указанному выше собранию сочинений, которое на сегодня является наиболее полным, текстологически исправным и подробно откомментированным изданием Набокова в России. В него вошли и русские стихотворения автора, но так как это издание построено по хронологически-жанровому принципу, композиция авторских сборников в нем нарушена (кроме сборников «Гроздь» и «Горний путь») и стихотворения помещены в порядке их первых публикаций, по ним же печатаются тексты. В настоящем издании воспроизведены состав и композиция сборников, также добавлены разделы английских стихотворений Набокова и его переводов на иностранные языки (избранные английские ст-ния Набокова перепечатывались в сборниках Набокова Избранное / Сост. Н. А. Анастасьев. М.: Радуга, 1990; Круг: Поэтические произведения; Рассказы / Сост., примеч. Н. И. Толстой. Л.: Худож. лит., 1990). По этому же принципу построено другое существующее издание: Набоков В. В.Стихотворения и поэмы / Сост., вступ. статья, подгот. текстов и примеч. В. С. Федорова. М.: Современник, 1991 – в котором полностью перепечатаны все основные сборники русских ст-ний Набокова (кроме сб. «Стихи» 1979 г.), но в нем в разделе не вошедшего в прижизненные сборники приводятся в основном ст-ния, впервые опубликованные в сборнике 1979 г. В нашем издании, помимо иноязычной части, значительно расширен раздел не входившего в прижизненные сборники, указаны варианты текстов, уточнены датировки, в том числе и по материалам архива Набокова в Коллекции Берга Нью-Йоркской публичной библиотеки.

Последний считающийся авторизованным сборник «Стихи» (Анн Арбор: Ардис, 1979) – вышедший после смерти автора, но отбор для которого он успел сделать – в котором избранные ст-ния расположены в хронологическом порядке, целиком воспроизвести здесь, к сожалению, невозможно, так как на это не было получено разрешение от наследников Набокова. Из 247 ст-ний этого сборника 47, преимущественно написанных в 1923–1924 гг., опубликованы в нем впервые – список их приводится в конце комментария; нам остается только адресовать читателей к этому сборнику. ^{121}Остальные ст-ния этого сборника входили в ранние сборники и/или публиковались в периодической печати, то есть они включены в соответствующие разделы настоящего издания. Авторская правка в этих ст-ниях относилась в основном к области пунктуации (влиявшей, впрочем, на интонационную структуру текста: как правило, снимались многоточия, многочисленные восклицательные знаки), в ряде случаев Набоков менял заглавия ст-ний или убирал их вовсе, а иногда (в самой малой степени) правил и сам текст, или же возвращался к редакции первых публикаций, измененной впоследствии. Все ст-ния, включенные в «Стихи» 1979, печатаются по этому сборнику. В остальных случаях ст-ния, входившие в прижизненные сборники, печатаются по тексту этих сборников, не входившие – по хронологически позднейшей публикации. Формула «Печ. по…» во всех случаях опускается. Через двойной дефис указываются все авторские сборники, в которые входили ст-ния, а также антологии: На западе: Антология русской зарубежной поэзии / Сост. Ю. П. Иваск. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953; Modern Russian Poetry: An anthology with verse translations edited and with an introduction by Vladimir Markov and Merril Sparks. Alva: Mac Gibbon and Kee, 1969 (первое амер. изд. – Indiannapolis: Bobbs-Merril, 1967); Nabokov's Congeries / Ed. by Page Stegner. New York: Viking, 1968 – так как эти перепечатки Набоков сам выделил в примечаниях к сборнику «Poems and Problems». Везде указываются лексические варианты относительно основного текста. Тексты печатаются с исправлением типографских погрешностей и в соответствии с современными нормами орфографии и пунктуации (но с сохранением специфических особенностей, отражающих индивидуальную авторскую манеру). Даты написания стихов, помещенные под текстами, являются авторскими, в ряде случаев они уточнены по: Juliar MichaelNabokov: A Descriptive Bibliography. New York; London: Garland, 1986; Boyd Brian.Nabokov's Russian Poems: A Chronology // The Nabokovian. № 21. Fall 1988. P. 13–28; Johnson D. Barton, Wilson WayneC. Alphabetic and Chronological Lists of Nabokov's Poetry // Russian Literature Triquatrely. 1991. № 24. P. 355–418. В угловых скобках указаны даты, не позднее которых было написано данное ст-ние, в основном это даты первых публикаций или даты, установленные по косвенным источникам. К сожалению, мы не имели возможности привести в настоящем издании ст-ния из архивов Набокова в Нью-Йоркской публичной библиотеке США (Berg Collection), в Библиотеке Конгресса США (Вашингтон) и в семейном архиве в Монтрё (Швейцария), так как использование и публикация этих материалов возможна только с согласия наследников писателя (см.: Boyd Brian.Manuscrips // The Garland Companion to Vladimir Nabokov. New York; London: Garland, 1995. P. 341). Пользуюсь приятной возможностью поблагодарить за доброе отношение, полезные советы и помощь в поиске материалов Додика Баскина, Аркадия Блюмбаума, Евгения Борисовича Белодубровского, Галину Борисовну Глушанок, Марину Феофановну Гришакову, Дона Бар-тона Джонсона, Александра Алексеевича Долинина, Любовь Федоровну Клименко, Юрия Левинга, Ирину Лукка, Галину Васильевну Морозову, Светлану Польскую, Омри Ронена, Илону Светликову, Наталью Ивановну Толстую, Пекку Тамми, Дитера Циммера.

Список сокращений

Бойд. Русские годы– Бойд Б.Владимир Набоков: русские годы: Биография / Пер. с анг. М.: Издательство Независимая Газета;

Дребезжание моих ржавых русских струн… – «Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) / Публ., предисл. и комм. Р. Янгирова // In Memoriam: Исторический сборник памяти А. И. Добкина. СПб.; Париж: Феникс-Athenaeum, 2000.

Друзья, бабочки и монстры: Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) / Публ., предисл. и комм. Р. Янгирова // Диаспора: Новые материалы. СПб.; Париж: Феникс-Athenaeum, 2001.

Левин– Левин Ю. И.Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.

На западе– На западе: Антология русской зарубежной поэзии / Сост. Ю. П. Иваск. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. СПб.: Симпозиум, 2001.

Набоков: pro et contra– В. В. Набоков: pro et contra: Антология. T. 1 / Сост. Б. Аверина, М. Маликовой и А. Долинина. СПб.: РХГИ, 1997.

Набоков I, II, III, IV, V– Набоков В. В.Собрание сочинений: В 5 т. / Сост. Н. Артеменко-Толстой; Предисл. А. Долинина; Примеч. А. Долинина, М. Маликовой, О. Сконечной и др. СПб.: Симпозиум, 1999–2000.

Русская литература в изгнании– Струве Г. П.Русская литература в изгнании. Paris: YMCA-Press, 1984.

Стихи и комментарии– Владимир Набоков. Стихи и комментарии. Заметки «для авторского вечера 7 мая 1949 года» / Вступ. ст., публ. и комм. Г. Б. Глушанок // Наше наследие. 2000. № 55.

Стихи 1979– Набоков В.Стихи. Анн Арбор: Ардис, 1979.

С-1952– Набоков В.Стихотворения 1929–1951. Париж: Рифма, 1952.

Berg Collection– New York Public Library. Berg Collection. Nabokov V. V.

Dear Bunny. Dear Volodya– «Dear Bunny. Dear Volodya…». The Nabokov-Wilson Letters, 1940–1971. Revised and expanded edition. Berkeley, Los Angeles and London: University of California Press, 2001.

The Garland Companion– The Garland Companion to Vladimir Nabokov/Ed. by Vladimir E. Alexandrov. New York and London: Garland, 1995.

Juliar– Juliar Michael.Nabokov: A Descriptive Bibliography. New York; London: Garland, 1986.

Modern Russian Poetry– Modern Russian Poetry: An Anthology with verse translations / Ed. by V. Markov and M. Sparks. Alva: Mac Gibbon and Kee, 1969.

Nabokov's Congeries– Nabokov's Congeries / Ed. by Page Stegner. New York: Viking, 1968.

Nabokov-Wilson Letters– The Nabokov-Wilson Letters. Correspondence Between Vladimir Nabokov and Edmund Wilson, 1941–1971 / Ed., annotated and with an introductory essay by Simon Karlinsky. New York: Harper and Row, 1979.

Poems 1959– Nabokov V.Poems. Garden City, New York: Doubleday and Company, Inc., 1959.

P&P– Nabokov V.Poems and Problems. New York; London: McGraw-Hill, 1970.

Pushkin, Lermontov, Tyutchev. Poems– Three Russian Poets; Pushkin, Lermontov, Tyutchev. Poems / Transl. by Vladimir Nabokov. London: Lindsay Drummond, 1947.

Three Russian Poets– Three Russian Poets: Selections from Pushkin, Lermontov and Tyutchev. / Transl. by Vladimir Nabokov. Norfolk, CT: New Directions, 1944.

М. Маликова
ЗАБЫТЫЙ ПОЭТ

Владимир Владимирович Набоков (псевдонимы Владимир Сирин, Василий Шишков) (1899–1977) – второстепенный русский поэт, переводчик, автор нескольких драм в стихах – родился в Петербурге, в 1918 году эмигрировал, с 1940 года жил в Америке, где писал по-английски, умер в Швейцарии… Поэт Владимир Сирин мало привлекал внимание исследователей по сравнению со знаменитым русско-американским прозаиком Владимиром Набоковым – об этом свидетельствует немногочисленность работ о его стихах. И это несмотря на то, что материал самим автором заботливо подготовлен для исследования: объединен в сборники, в том числе дефинитивный – «Стихи» 1979 года. Все отобранные стихи Набоковым датированы и откомментированы в предисловии и примечаниях к «Poems and Problems» (New York; London: McGraw-Hill, 1970). Имеются также его «письма о русской поэзии» (рецензии Сирина 1920–1930 годов), заметки о русской и английской просодии и искусстве перевода (комментарий к переводу «Евгения Онегина» и сопровождавшие его публикации). Одиннадцатая глава английского варианта автобиографии «Speak, Memory» (1966) и пассажи в «Даре» (1937–1938, 1952) посвящены рассуждениям о чуде поэтического вдохновения и технике стихотворчества. Набоков также несколько раз создавал несуществующих поэтов, снабжая их стихами или стихотворными строчками с комментарием – это Федор Годунов-Чердынцев и Кончеев в «Даре», Василий Шишков в одноименном рассказе (1939) и напечатанных под этим псевдонимом стихотворениях «Поэты»(1939) и «К России» (1940), Константин Перов из английского рассказа «А Forgotten Poet» («Забытый поэт», 1944), Джон Шейд из романа «Pale Fire» («Бледный огонь», 1962). Сам Набоков – несмотря на непризнание публики и критиков – долгое время считал себя прежде всего поэтом: до выхода первого романа «Машенька» (1926) он опубликовал более четырехсот стихотворений (а написал около тысячи). В годы своей «пост-Лолитиной» славы Набоков собрал, практически не редактируя, свои старые, в том числе и юношеские, стихи в два итоговых сборника, «Poems and Problems» (1970) и «Стихи» (1979) – повторив в них заглавия ранних сборников (рукописного крымского альбома «Стихи и схемы» (1918) и первого опубликованного сборника «Стихи» (1916)) – закруглив таким образом поэтический сюжет и подчеркнув этим «conclusive evidence», что для него писание стихов было, не ошибками молодости или journal intime, a «вечным спутником».

Несмотря на важность поэтической составляющей в творчестве Набокова, она почти не привлекала внимания исследователей. Мнения эмигрантских критиков о ранних (до 1929 года) стихах Сирина суммированы в отзыве Германа Хохлова:

Стихи Сирина отличаются такой же точностью, тщательностью и заостренностью языка, как и проза. Но то, что делает ткань прозаических произведений крепкой и прочной, вносит в условный материал поэзии излишнюю прямолинейность и сухость. Стихи Сирина, при всей своей образности и технической отделанности, производят впечатление подкованной рифмами ритмической прозы. В них много рассудочности, добросовестности, отчетливости и очень мало настоящей поэтической полнозвучности. ^{1}

Первая попытка систематического анализа поэзии Сирина-Набокова была предпринята Глебом Струве в его труде «Русская литература в изгнании» (1956). Струве писал о пропасти, лежащей между ранними и поздними стихами Набокова, о резкой смене поэтических образцов: если в юности (сборники «Гроздь» и «Горний путь») Набоков был «поэтическим старовером», ориентировавшимся на поэтику «в лучшем случае Фета и Майкова, а в худшем – Ратгауза», то в его зрелой поэзии слышны ритмические и словесные ходы Пастернака, Ходасевича, иногда Белого, Мандельштама и Поплавского. ^{2}Выход в 1979 году сборника «Стихи» вызвал короткий всплеск интереса к его поэзии. ^{3}Наиболее значительные статьи о поэзии Набокова собраны в журнале Russian Literature Triquaterly (1991. № 24) под редакцией Дональда Бартона Джонсона, свод всего написанного о поэзии Набокова дан в соответствующих статьях набоковской энциклопедии «The Garland Companion to Vladimir Nabokov» (ed. by Vladimir E. Alexandrov. New York; London: Garland, 1995).

Практически все выходившие ранее исследования о поэзии Набокова ограничивались материалом сборника 1979 года, так что многие тексты – несобранные стихотворения, непереиздававшиеся переводы, стихи на английском – выпадали из области исследовательского внимания. ^{4}Настоящее издание не может претендовать на полноту из-за закрытости архива ^{5}– наша цель с максимальной полнотой представить опубликованный корпус Набокова-поэта и все относящиеся к этой стороне его творчества факты и исследования, а также обозначить проблемы и возможные направления анализа его поэзии. Мы также не будем здесь подробно излагать биографию Набокова; эти сведения можно найти в двух книгах Брайена Бойда, ^{6}первая из которых, посвященная «русским годам», вышла в русском переводе.

В беллетризованном воспоминании о «первом стихотворении» Набоков рассказывает, что впервые «цепенящее неистовство стихосложения» нашло на него в Выре, летом 1914 года, накануне войны, и первое стихотворение было элегией «об утрате возлюбленной – Делии, Тамары или Ленор, – которой я никогда не терял, никогда не любил, никогда не встречал, но был весь готов встретить, полюбить, потерять» ( Nabokov V.Speak, Memory: An Autobiography Revisited. New York, 1967. P. 225. Перевод здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, наш.). Здесь Набоков использует характерный для его поэтики прием двойной экспозиции: впечатление, послужившее толчком к сочинению стихотворения, позволяет идентифицировать его не с традиционной романтической элегией, апострофирующей условную возлюбленную, а со стихотворением 1917 года «Дождь пролетел», самым ранним из включавшихся Набоковым в сборники:

Мгновение спустя началось мое первое стихотворение. Что его подтолкнуло? Думаю, что знаю. Без малейшего дуновения ветра, самый вес дождевой капли, сверкавшей заемной роскошью на сердцевидном листе, заставил его кончик опуститься, и то, что было похоже на шарик ртути, совершило неожиданное глиссандо вниз вдоль центральной жилки – и, сбросив свою яркую ношу, освобожденный лист разогнулся. «Лист / душист, благоухает / роняет». Мгновение, в которое все это произошло, кажется мне не столько отрезком времени, сколько щелью в нем, пропущенным ударом сердца, который был тут же компенсирован стуком рифм. Я специально говорю «стуком», потому что когда наконец налетел порыв ветра, деревья вдруг все разом начали капать, настолько же приблизительно имитируя недавнее низвержение воды, насколько строка, что я уже бормотал, напоминала только что испытанный шок, когда на миг сердце и лист стали одним.

(Nabokov. Speak, Memory. P. 217)

– ср.:

 
Дождь пролетел и сгорел на лету.
Иду по румяной дорожке.
Иволги свищут, рябины в цвету,
Белеют на ивах сережки.
 
 
Воздух живителен, влажен, душист,
Как жимолость благоухает!
Кончиком вниз наклоняется лист
И с кончика жемчуг роняет.
 

(Дождь пролетел) ^{7}

Упоминание среди абстрактных адресатов элегии имени Тамара предвосхищает и вызывает появление в следующей главе автобиографии «реальной» возлюбленной Тамары, прототипом которой послужила Валентина Шульгина, адресат первого поэтического сборника Набокова «Стихи» 1916 года, – таким образом «первое стихотворение» связывается и с первым сборником стихов. ^{8}

Сборник «Стихи» был издан в 1916 году в Петрограде «художественно-графическим заведением» «Унион», на деньги автора в количестве 500 нумерованных экземпляров (одно стихотворение этого сборника, «Лунная греза», было также опубликовано в «толстом» журнале «Вестник Европы» (1916. Кн. 7)). Сборник посвящен Валентине (Набоков звал ее Люся) Шульгиной, ^{9}с которой Владимир Набоков встретился 9 августа 1915 года, «если быть по-Петрарковски точным», в беседке с цветными стеклами в парке набоковской Выры (30 лет спустя Набоков ошибочно утверждал, что опубликовал этот стихотворный сборник под псевдонимом «Валентин Набоков»). Их летний роман продолжался зиму 1915–1916 года в Петербурге, второе лето – в Выре-Рождествено и закончился осенью 1916 года. Все это время Набоков «не переставал писать стихи к ней, для нее, о ней – по две-три „пьески“ в неделю» (Набоков V. С. 290), [1]1
  Список сокращений см. на с. 540–541 наст. изд


[Закрыть]но уже вышедший весной 1916 года, больше чем за полгода до расставания, сборник из 68 стихотворений был почти весь, по наблюдению Люси, «о разлуках и утратах». О критических отзывах известно главным образом из рассказов самого Набокова в «Других берегах»: Владимир Васильевич Гиппиус, поэт и историк литературы, преподававший словесность в Тенишевском училище, поэмой которого «Лик человеческий» (1922) Набоков и позже восхищался (см.: Набоков V. С. 291), принес экземпляр сборника в класс и «подробно разнес его при всеобщем, или почти всеобщем, смехе» (Набоков V. С. 291). К. И. Чуковский, которому Владимир Дмитриевич Набоков подарил экземпляр сборника, прислал комплиментарный ответ, но, как будто по оплошности, вложил в конверт черновик более критического характера (Бойд. Русские годы. С. 146–147). Автор, оглядываясь назад, согласился с ними: «Спешу добавить, что первая эта моя книжечка стихов была исключительно плохая, и никогда бы не следовало ее издавать» (Набоков V. С. 290) и действительно не переиздал из нее ни одного стихотворения. ^{10}Когда, спустя 30 лет, сестра Набокова Е. В. Сикорская в Праге обнаружила экземпляр сборника и переписала его для брата, он не разделил ее сентиментальной радости: «Недалеко я ходил за эпитетами в те дни». ^{11}Построенный по календарному принципу, сборник отражает топографию любовного романа (усадьба – город); его образную систему отличает крайняя ограниченность цветовой палитры: представлены дымчато-белый, голубой, синий, лиловый и алый с золотом закатного неба (с преобладанием символистской лазури) – что удивительно в рассуждении прозы Набокова и его наблюдений над цветом в эссе о Гоголе, где он противопоставляет подслеповатость допушкинской литературы импрессионистскому зрению Гоголя: «Небо было голубым, заря алой, листва зеленой, глаза красавиц черными, тучи серыми и т. д. Только Гоголь (а за ним Лермонтов и Толстой) увидели желтый и лиловый цвета. То, что небо на восходе может быть бледно-зеленым, снег в безоблачный день густо-синим, прозвучало бы бессмысленной ересью в ушах так называемого писателя-„классика“, привыкшего к неизменной, общепринятой цветовой гамме французской литературы 18 в.». ^{12}Гербарий сборника 1916 года исключительно альбомно-цветочный (лилия, роза, василек, одуванчик, хризантема, незабудка, сирень, акация, гвоздика, вербена, жасмин, орхидея, ромашка, скабиоза, пион, вереск, георгин, астра, табак, черемуха, гиацинт, гелиотроп, ландыш), из фауны – бабочки, мотыльки, птички и неопределенные «ласковые розовые букашки», удивительные для юного энтомолога. Ограниченность образной системы приводит к частым тавтологическим повторам («Как люблю зимою нежащие взгляды / Райского безмолвия, райской чистоты»). Помимо свидетельства неопытности «молодого русского версификатора», они обусловлены доминантной темой воспоминания («Ты помнишь, как в темной траве светлячок, / Любовью сияя, к нам в очи глядел? <…> Когда мы расстались, я долго блуждал / По милым местам, где мы были вдвоем, / В траве светлячок тот же самый сиял / Своим одиноким знакомым огнем») и романтической антропоморфизацией природы, отражающей состояние героев («Лиловый дым над снегом крыши / По небу розовому плыл / <…> / Печали думы, тихо рея / По небу розовой любви, / Исчезли, ветрено бледнея, / Как эти дымные венки»). Используя автобиографический материал романа с Люсей в своем первом романе «Машенька» и автобиографии, Набоков несколько модернизировал поэтический фон своего прошлого. Если поэтика стихотворений сборника восходит, в первую очередь, к массовой романсной и журнальной стихотворной традиции, то в прозе любовь к популярной поэзии Набоков переадресует своей возлюбленной: «У нее был <…> огромный запас второстепенных стихов, – тут были и Жадовская, и Виктор Гофман, и К. Р., и Мережковский, и Мазуркевич, и Бог знает еще какие дамы и мужчины, на слова которых писались романсы, вроде „Ваш утолок я убрала цветами“ или „Христос воскрес, поют во храме“» (Набоков V. С. 285). В прозаическом парафразе встречи в приусадебном парке содержат топосы классической поэзии, «вроде „лесной сени“, „уединенности“, „сельской неги“ и прочих пушкинских галлицизмов» (Там же. С. 287), бездомье встреч в зимнем Петербурге описывается в стилистике неоклассицизма рубежа веков («вертикально падающий крупный снег Мира Искусства», блуждания «лунными вечерами по классическим пустыням Петербурга» с традиционным для петербургского текста выходом на простор «дивной площади», где «беззвучно возникали перед нами разные зодческие призраки: я держусь лексикона, нравившегося мне тогда», где «тот столп, увенчанный черным ангелом, который в лунном сиянии безнадежно пытался дотянуться до подножья пушкинской строки» (Там же. С. 290)). А предвестья будущих исторических бед, сопровождавшие их последнюю встречу с Тамарой в дачном поезде, вводятся отсылкой к Блоку: «С одной стороны полотна, над синеватым болотом, темный дым горящего торфа сливался с дотлевающими развалинами широкого оранжевого заката. Интересно, мог ли бы я доказать ссылкой на где-нибудь напечатанное свидетельство, что как раз в тот вечер Александр Блок отмечал в своем дневнике этот дым, эти краски» (Там же. С. 293). ^{13}Сборник 1916 года кладет начало характерной черте поэтики Набокова, которую В. Ходасевич, применительно к Пушкину, назвал «бережливостью», а Клэренс Браун в статье о Набокове – «повторяемостью». ^{14}он многократно использует один и тот же образ. «Будущему узкому специалисту-словеснику» небезынтересно будет проследить, как «велосипедный номер» переходит из стихотворения сборника 1916 года «Осеннее» в «Машеньку», «Другие берега» и далее в «Аду»; образ падающего сухого листа хризантемы – из стихотворения «Дрожит хризантема, грустя…» в рассказы «Месть» (1924), «Лебеда» (1932), четвертую главу «Других берегов».

С 1910 ^{15}по 1917 год Набоков учился в знаменитом своим либерализмом и довольно дорогом Тенишевском училище (Петербург, Моховая, 33), на десять лет позже О. Э. Мандельштама. В оценках Набоков балансировал между «хорошо» и «удовлетворительно», отличаясь главным образом в футболе и рисовании, а весной 1916 года, когда вышел сборник «Стихи», получил «неуд.» по алгебре и требование заниматься с репетитором. ^{16}Хотя в автобиографии Набоков утверждал, что «не отдавал школе ни одной крупицы души, сберегая все свои силы для домашних отрад – своихигр, своихувлечений и причуд, своихбабочек, своихлюбимых книг» (Набоков V. С. 265), он, видимо, под влиянием В. В. Гиппиуса, ^{17}участвовал как автор и соредактор в журнале училища «Юная мысль». В этом журнале Набоков опубликовал, помимо двух стихотворений, вошедших в «Стихи» 1916 года («Цветные стекла» и «Осенняя песня», под заглавием «Осень»), перевод «Декабрьской ночи» Мюссе и удостоился первого печатного отзыва: Сергей Гессен отметил «стихотворение В. Набокова „Осень“, заслуживающее большой похвалы и одобрения» (Юная мысль. 1916. № 7. С. 36). Вместе со своим соучеником по Тенишевскому Андреем Балашовым Набоков выпустил сборник стихотворений, названный альманахом, «Два пути», состоящий из двенадцати стихотворений Набокова и восьми Балашова. Публикацию задержала революция, и сборник вышел только в 1918 году (Петроград: Типо-Литография инж. М. С. Персона), когда семья Набоковых уже была в Крыму. Сведения об Андрее Владимировиче Балашове скудны: в Тенишевском он учился слабо, в его карточке «Сведения об успехах и поведении» учеников за 1912–1913 учебный год отмечено: «Особого интереса к работе не наблюдалось. В большинстве случаев мальчик формально выполнял требования школы; при этом часто ленился. Поверхностное, неглубокое отношение к преподаваемому материалу очень характерно» (ЦГИА. Ф. 176. Оп. 1. Д. 248. Л. 105). Оценки Балашова – ученика 12-го семестра за первое полугодие 1915–1916 года такие: «Закон Божий – уд., нем. яз. – едва уд., фр. яз. – неуд., ист. – в общ. уд., развитие слабое, руч. труд. – слаб., мало посещал., алгебра – едва уд., геом. – едва уд.» и по русскому языку – «неуд.» (ЦГИА. Ф. 176. Оп. 1. Д. 334. Л. 1). Потом Балашов стал гусаром, после революции вместе с Белой армией находился в Галлиполи, выпустил сборники стихов «Песни гусара» (Борисоглебск, 1917), «Тебе, родина» (Новочеркасск, 1919), «Стихотворения» (Нови Сад (Югославия), 1923), в начале войны следы его теряются, но в 1956 году в Брюсселе появился его сборник «Для немногих. Стихи. Изд. 2». Видимо, думая о нем, Набоков назвал Тенишевское училище в «Машеньке» и «Защите Лужина» Балашовским, но больше нигде не упоминал. ^{18}В стихах Балашова из «Двух путей» общеромантические штампы:

 
Я пел песни, смеялись кругом,
Я молчал, все с презреньем молчали,
Говорил про любовь и о прочем таком,
Сумасшедшим меня называли <…>
Стой, поэт, ты страдалец молвы,
Стой всех выше, ты выше толпы,
Ты есть голос надзвездной выси,
Ты есть дар не от мира земли,
 

некрасовско-надсоновское гражданское «рыданьице»:

 
Ругань да побои, песня вековая,
Каждая копейка на счету лежит,
Выпьет мужичишка, горе забывая,
В кабаке поплачет и к сохе бежит…
 

Стихи Набокова из «Двух путей» представляют только малую часть написанного им в мае – августе 1917 года в Выре, собраны, кажется, без плана и отражают, главным образом, симпатичный юношеский витализм, выраженный символистской лексикой, которому отвечает вся природа: «Все – в лучах! / Жизнь – как небо голубое!», «В душе поет восторг безбрежной воли… / Весь мир в лучах! Вся жизнь передо мной! / Как сердце, бьется огненное поле / Под лаской ветра, буйной, молодой». Впоследствии Набоков выделил из сборника только уже упоминавшееся стихотворение «Дождь пролетел», включив его в «Poems and Problems» и «Стихи» 1979 года. Но также несомненно и то, что юный версификатор уже считал себя в 1917 году поэтом и даже подводил первые итоги: классифицируя стихи, написанные в последний перед эмиграцией год (июнь 1916 – июль 1917), он подсчитал, что из 172 стихотворений 31 было посвящено Люсе Шульгиной, 39 – Еве Любржинской, его следующей возлюбленной, 24 – о событиях дня, 52 – о природе, 26 – о себе. ^{19}В конце лета 1917 года он начал тонкую тетрадку – первую из череды рукописных стихотворных альбомов, которые он непрерывно заполнял – по одному стихотворению в два дня – с 1917 по 1923 год.

Осенью 1917 года Набоков на месяц раньше срока сдал выпускные экзамены в Тенишевском училище, – октябрьского переворота он, по его словам, не заметил, занятый под «подлый треск пулемета» стихами (Бойд. Русские годы. С. 163) и, бравируя своей аполитичностью, послал из Петрограда в Кисловодск своему тенишевскому приятелю Савелию (Сабе) Кянджунцеву поэму «Пегас», написанную 25 октября, «в первый день советской эры». Очевидно, Набоков несколько преувеличивал степень своей изолированности от политики, так как его отец, В. Д. Набоков, принимал в ней самое активное участие. ^{20}В последние месяцы пребывания в Петрограде Набоковы, отец и сын, оставили автографы в рукописном альманахе К. И. Чуковского «Чукоккала» (Набоков – стихотворение «Революция», подписавшись «сын предшествующего»). 2 (15) ноября Набоков вместе с младшим братом Сергеем был отправлен в Крым. Через месяц к семье присоединился В. Д. Набоков, чудом избежавший ареста как один из руководителей партии кадетов и депутат Временного правительства. Под впечатлением от рассказов отца Набоков написал стихотворение «К свободе», впервые опубликованное более полувека спустя в сборнике «Poems and Problems». В Крыму семья Набоковых поселилась в Гаспре в имении графини Паниной – и Набоков «немедленно окунулся в пушкинские ориенталии» и «ощутил горечь и вдохновение изгнания» (Набоков V. С. 296). В начале декабря он начал новый рукописный стихотворный альбом, названный «Цветные камушки» (сейчас эти альбомы хранятся в Архиве Владимира Набокова в Коллекции Берга Нью-Йоркской публичной библиотеки). ^{21}Во время пребывания Крыму (ноябрь 1917 – апрель 1919 года) Набоков опубликовал три стихотворения в газете «Ялтинский голос»; для благотворительного концерта певицы Анны Ян-Рубан, жены его знакомого, композитора В. И. Поля, Набоков перевел несколько немецких романсов, особенный успех имел романс Шумана на слова Гейне «Ich grolle nicht» (вместо известного «Я не сержусь…» у Набокова было: «…нет злобы, нет /всё глубже боль, острей / счастье навек ушло / но злобы нет, / хоть ты в лучах, / не проникает свет / во тьму души моей…»). ^{22}