Текст книги "Княжич"

Автор книги: Владимир Трошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Александра показала пальцем на огромного черного кота, сидящего на печи:

– Подлила я в это лекарство немного настойки кошачьего корня. Баюн вылакал все в свое удовольствие. А потом начал такое творить! Старый он, обижали его соседние коты, а тут вышел во двор, только клочки шерсти от его обидчиков в разные стороны полетели.

– Бери, бери! Поможет лекарство князю! – напутствовала старуха Никодима, выпроваживая из избушки.

После посещения Оружейных рядов Гостиного двора и беседы с Бекманом, Андрей наконец понял, что в броне, поединок ему не выдержать. Его силы еще не успели полностью восстановиться после отравления. “Отказаться от поединка и покрыть себя вечным позором, дав возможность торжествовать злу? – рассуждал князь, сидя в плетеном кресле в своем саду. – Не бывать этому! Пусть лучше я погибну от клинка злодея!”. Мозг лихорадочно перебирал различные варианты поединка, но всегда предрекал ему поражение.

“Неужели мне придется умереть, не отомстив негодяю?” – стучала в висках одна и та же мысль. Изнемогая от чувства собственной беспомощности, юноша не выдержал и ненадолго заснул. А когда проснулся, вспомнил, что приснился ему чудесный сон. Кто-то невидимый, но яркий и светлый, наполняющий все пространство вокруг него, дает ему в руки тонкую тросточку и говорит: ” С нею ты будешь непобедим!”.

– Как? – удивляется он.

– А ты догадайся! – отвечает голос неизвестного, ослепляя его светом, льющимся со всех сторон.

Больше ничего присниться ему не успело. Андрей посмеялся над палочкой, которой можно побеждать врагов и забыл сон. А утром пришла разгадка сна. “Так ведь эта палочка, испанская шпага, которую он видел в Гостином дворе, – за завтраком, ахнул от догадки Андрей. – В университете, в Падуе, он был неплохим фехтовальщиком! Что мешает ему, быть таким же на поле? Разве поле не позволит ему, используя тонкие, хитроумные движения и приемы, держась на значительной дистанции, умело и своевременно маневрировать, нанося неуклюжему, тяжело вооруженному сопернику уколы в незащищенные части тела?”.

После завтрака, взяв с собой Никодима, он отправился в Гостиный двор. Испанец ни сколько не удивился возвращению покупателя.

– Я знал, что вы вернетесь господин! – сказал он Андрею. – Это оружие сделано для вас!

Возвращаясь, у самого дома, Андрей не заметил, что на него как-то странно смотрит высокий крупный мужик, стоящий напротив его дома, на другой стороне улицы. Это был Гришка Шибаев. “Кузнечик! Раздавлю одним пальцем!” – довольно думал Гришка, обгрызая заусениц на своем жилистом пальце и исподлобья наблюдая за входящим в дом Бежецким.

Все оставшееся до поля время Андрей использовал для развития навыков фехтования. Каждый день он до изнеможения фехтовал с невидимым противником. Приезжавший к нему по вечерам Бекман, глядя на его тренировки, с горечью в душе вздыхал: “Неужели он серьезно собирается биться этим легким клинком с бойцом в броне?”.

Десять дней пролетели незаметно. Андрей перед поединком почти не спал, но чувствовал себя бодро. Под утро, Никодим стал уговаривать его перед поединком, принять чудодейственную настойку Александры. Молодой князь категорически отказался:

– Этим делу не поможешь! Все решит Бог!

Елизар Романович с братьями, заявленные на поле поручником и стряпчими, приехали еще затемно. Андрей с Никодимом уже на конях ждали их у ворот дома.

– Ну, как Аника-воин? – поздоровавшись, спросил Андрея Бекман. – Есть дрожь в коленках?

– Немного есть! – признался молодой князь.

– Значит все в порядке! – натянуто рассмеялся Бекман, стараясь скрыть свои дурные предчувствия по поводу результатов поединка. – Поехали! С Богом!

Мост возле Москворецких ворот Китай-города проехали, когда из-за верхушек леса за Москвой-рекой показался краешек солнечного диска. На поле еще никого не было. Оно представляло собой ровную, вытоптанную прямоугольную площадку, размерами примерно 8 на 4 саженей, края которой окружали высокие луговые травы. Объехав ее по периметру, Андрей решил, что места для маневра достаточно. Раздался стук копыт по деревянному настилу моста. Все повернули головы в его сторону, ожидая, что приехал соперник Андрея. Но это были судьи, люди из приказа и четверо стрельцов, вооруженных бердышами, которых они взяли для поддержания порядка на поединке. Солнце поднялось над лесом и стало совсем светло. Вокруг начал собираться народ, привлеченный скоплением вооруженных людей, а ответчика все не было. Солнце уже начало печь, когда на мосту показалась кавалькада людей Коробьина. Андрея удивило его улыбающееся лицо. Вскоре он узнал, почему так беспечен был ответчик.

– Наймита хочу выставить вместо себя! – нагло заявил он судье князю Куракину.

– Не уж то захворал князь! – подозрительно оглядывая Коробьина, спросил Куракин. – Что-то не видно по тебе!

– Уповаю только на помощь господа! – ответил Коробьин. – Из последних сил держусь!

– Что скажет истец? – обратился к Бежецкому судья.

– Ты погоди судья! – попытался остановить Куракина Бекман. – Пусть для начала назовет его?

– Вот он! Посадский человек Григорий Шибаев! – показал Коробьин на вышедшего в центр поля богатырского вида человека. На нем блестели вороненой сталью ряды пластин юшмана, голову покрывала “мисюрка” с “бармицами” до плеч, ноги защищали железные поножи, а на поясе висела тяжелая турецкая сабля, украшенная драгоценными камнями. В руках он держал небольшой круглый щит.

– Неуместно князю биться с посадским человеком! – заявил Елизар Романович, посовещавшись с братьями.

– Не спеши Бекман решать за истца! – возразил ему судья. – Пусть он сам скажет.

Андрей оглядел наймита. Страшен был его вид. “Отказаться? – подумал юноша. – Присудят победу Коробьину! Нет! Стоять, так до конца!”.

– Я, готов! – лаконично ответил он.

Судья дал команду стрельцам разогнать собравшихся зевак за границы поля. Несмотря на угрозу попасть в тюрьму, за невыполнение требований стрельцов, находились упрямцы, старающиеся нарушить границы поля. Только после того, как один из них был избит древками бердышей, поле очистилось. Бойцы заняли исходные места в углах поля, а их стряпчие и поручники встали по его границам. Тут же расположился на коне судья князь Куракин, рядом с которым стояли дьяк Клобуков и приказные люди. Увидев, что все разместились на положенные места, судья толкнул вперед одного из приказных. Это был бирюч.

– Православные люди! – закричал бирюч, выйдя в центр поля. – Начинается судный бой между князем Андреем Михайловичем Бежецким и царским стольником князем Юрием Феодосьевичем Коробьиным, который выставил вместо себя наймита, посадского человека Гришку Шибаева. Князь Бежецкий обвиняет князя Коробьина в попытке его отравления. Православные люди! Молитесь пресвятой Троице, дабы она даровала победу правой стороне!

Шумевший до этого люд замолк. Все взгляды присутствующих в этот миг были нацелены на бойцов.

Шибаев, бодро переминаясь с ноги на ногу в своем углу, бросал свирепые взгляды на своего противника, изображая готовность разорвать его на клочки. Андрей стоял неподвижно, пристально смотря в небо, словно пытаясь, что-то увидеть на нем.

– На что он надеется? – кто-то громко сказал в толпе. – Без брони и с игрушечным мечом на такого бугая! Убьет его Гришка!

– Да на что ему надеяться-то! Такому хлипкому! – поддержали его со смешком. – Видишь, в небо смотрит, просит Бога, чтобы к себе поскорей забрал!

– Приступайте! – объявил бойцам судья.

Шибаев быстрым шагом поспешил к князю. Андрей также двинулся навстречу ему, чтобы иметь за спиной место для маневра. Прикрыв лицо щитом, Григорий занес руку с саблей для удара, чтобы одним махом рассечь своего противника, но тут же опустил ее, почувствовав в запястье болезненный укол шпагой. Не замахиваясь, он махнул ею снизу и от себя, пытаясь скользящим ударом настичь князя, но клинок просвистел в пустоту. Князя на этом месте уже не было, а с той стороны, где он оказался, отдалась болью от очередного укола голень ноги. Поняв, что одним махом ему с противником не разделаться, Шибаев приступил к планомерной осаде. Кружа вокруг него, он долго выбирал позицию для атаки, чтобы, внезапно рванув вперед, достать противника острием сабли. Но князь всегда был начеку, и Григорий оставался наедине с пустотой, получив болезненный укол в руку с саблей или ноги. В толпе стояла глухая тишина. Зрители, не воспринимая уколы шпагой всерьез, не понимали, почему богатырь Шибаев не может разом поразить своего почти безоружного противника, который к тому же постоянно убегает от него.

В это время в толпе началось какое-то волнение. Забыв о бойцах, все повернули головы к месту у поля, где сидя на вороном жеребце, наблюдал за поединком судья. В сопровождении свиты богато одетых конников, к нему подъезжал какой-то важный господин. Упряжь его арабского скакуна была обильно украшена золотом и серебром.

– Шурин царя! Сам Борис Годунов приехал! – прошелестело в толпе.

Поздоровавшись с судьей, Годунов остановил своего аргамака рядом с его конем, чтобы наблюдать за боем. Свита, расталкивая конями народ, расположилась по периметру поля.

Между тем, Шибаев стал ощущать на себе результаты уколов противника. Рука начала неметь, а ноги стали тяжелеть. Неприятно скользили под поножами пропитавшиеся кровью стеганые чулки. Бегавшие вдоль края поля стряпчие Шибаева, тревожно смотрели на него. Григорий понял, что срочно нужно решать исход поединка. Пройдет еще немного времени, и он совсем не будет чувствовать ни руки, ни ног. Встав посредине поля, Шибаев отбросил в сторону щит и переложил саблю из правой руки в левую. Мало кто знал, что Григорий левша, который одинаково мог биться как правой так левой руками. На неподготовленного к этому соперника, такое известие могло повлиять негативно и даже решить исход поединка в пользу левши. Расстегнув поножи, Шибаев положил их на землю. Оглядел ненавистного соперника. Внимательно наблюдая за ним, князь стоял в четырех шагах, выставив вперед острие шпаги. Князь, конечно, мог нанести, возможно, смертельный удар, пока он возился с застежками поножей, но почему-то этого не сделал.

– Аа-а-а! – закричал во всю мощь своей богатырской глотки Шибаев, и со свистом рубя воздух саблей, бросился на князя. Князь опять увернулся. Шибаев, размахивая саблей, влетел в толпу на краю поля. Чудом никого не задев, он увяз в траве и упал.

– Правда на стороне князя Бежецкого! – торжествующе крича на поле выскочили братья Бекмана.

– Шибаев еще не побежден! Он не просит пощады! – возразил им Бухарин, стряпчий Коробьина, видя, как темнеет от крови кафтан на груди Бежецкого, задетой вскользь лезвием сабли Шибаева.

Вид крови на одежде дотоле неуязвимого соперника, прибавил сил Шибаеву. Поднявшись, он не спеша, вышел на середину поля, как будто ничего не случилось.

– Посторонние, очистите поле! – строго потребовал судья. – По уговору бой должен продолжаться до смерти одного из противников или его просьбе о пощаде!

Бойцы опять встали друг против друга. Шибаев приготовился к повторению своей удачной атаки, а Андрей к отражению ее. Оба понимали, что для кого-то из них она будет последней.

– Приступайте! – снова объявил судья Куракин.

Шибаев уперся ногой в землю для толчка вперед, выбросил вверх для удара руку с саблей и открыл рот, чтобы опять заорать. Крик застрял у него в гортани, потому что в горло ему упиралось острие шпаги князя. Все вокруг застыли, пораженные внезапностью столь быстрого финала.

– Отпусти его князь! Убери шпагу! – нарушил тишину господин, находившийся рядом судьей. – Она хорошо послужила тебе сегодня. Божьим судом Господь Бог через нее показал правду твою! Подойди к нам!

Его голос и звон ударившейся о землю сабли, выпавшей из рук Шибаева, привел народ в чувство.

Сторонники молодого князя торжествовали, а его недруги возмущались:

– Не по-русски это как-то!

Андрей неторопливо подошел к неизвестному.

– Это сам Годунов! – шепнул ему на ухо, стоящий рядом с судьей Бекман. – Поклонись и представься ему!

– Будь здрав боярин! – поздоровался, не кланяясь Бежецкий.

Годунов недовольно повел бровью, не увидев поклона. “Молод и дерзок! – подумал он. – А может, не знает кто я?”

– Годунов, я! – надменно глядя на юного князя сверху вниз, назвал он себя.

Бекман, нажал рукой на спину юноши, подталкивая его к поклону. Андрей поклонился Годунову.

– Видел я, как ты доказывал свою правоту судом божьим! Молодец! – восторженно похвалил его подобревший Годунов. – Побольше бы нам таких бойцов! Слышал я, что ты в науках искусен, несколько языков знаешь?

– Да, – подтвердил Андрей. – Знаю итальянский, немецкий и английский языки. Немного говорю на испанском!

– Похвально! Где служишь? Наверное, в Посольском приказе? – поинтересовался Годунов.

– Не успел он еще на службу поступить! – пояснил, вступивший в разговор Бекман. – Да и не хочет он в Москве служить!

– Почему? – спросил Годунов у молодого князя.

Андрей молчал, глядя в сторону от своего знатного собеседника.

“Все же дерзок этот юнец! – недовольно думал Годунов, раздраженный гордым и независимым видом юного князя. – При дворе не приживется! Такие люди могут служить только России, а не ее властителям! А жаль!”.

– Ну, ладно! – нарушил молчание Годунов. – Можешь не отвечать. Если не в Москве, то где же ты хочешь быть?

– На береговой службе! – не задумываясь, ответил Андрей.

– То же неплохо! – согласился Годунов, подумав, что в украинных городах люди долго не живут. – Опасно, трудно, но почетно! Есть ли у тебя вопросы ко мне?

– Есть! – ответил Андрей. – Помоги мне быстрее попасть на службу!

– Помогу! – покровительственно улыбнулся Годунов. – А когда ты к ней будешь готов?

– Через неделю! – уверенно ответил Бежецкий.

– Хорошо! – сказал Годунов. – В этом году смотра войскам не будет. Поэтому в полном снаряжении подъедешь к Разрядному приказу в назначенный день и час, которые тебе сообщат позже. Посмотрит тебя начальник приказа, назначит оклад и дачу, дьяк запишет в десятню на месте службы, а люди Поместного приказа испоместят тебя там же. Служи князь!

Развернув коня, Годунов собрался уезжать.

– А как быть с ним? – спросил его судья, кивнув головой на Коробьина.

Тот стоял со своими поручником и стряпчими у телеги, на которой лежал неспособный передвигаться раненый Шибаев. Бросая нервные взгляды на судью и стрельцов, он, страшась, ожидал решения своей судьбы. Жалкий вид царского стольника смягчил сердце всевластного царедворца

– Позови его и поручника! – потребовал у судьи Годунов.

Куракин послал за ними слугу. Коробьин и его тесть Никита Романович подбежали к коню Годунова. Склонив головы, они упали перед ним на колени.

– Возьмешь себе на поруки Никита Романович, своего зятя, пока государь не решит, тюрьмой или смертью его наказать! – голосом, не терпящим возражений, произнес царский шурин, не глядя на распростершихся у ног его коня людей. – Головой отвечаешь за него!

Хлестнув коня плеткой, Годунов направил его на дорогу. Свита, подняв копытами лошадей облако пыли, устремилась за ним.

Решение царя о наказании Коробьина пришло в Разбойный приказ через неделю. “Бить кнутом да вкинуть в тюрьму до царского указа” – прочитал в грамоте окольничий Куракин. По его приказанию, наряд стрельцов с судебным приставом был выслан в усадьбу Коробьина для его ареста. Но его уже и след простыл.

– Уже два дня никого нет здесь! – сбиваясь в словах, рассказывал приставу слуга Коробьина. – Загрузили добро на возы, сели на коней и уехали. И князь, и княгиня! А куда, не ведаю!

Никита Романович, вызванный для объяснения в Разбойный приказ, растерянно разводил руками:

– Как я за ним мог уследить? Днем и ночью под дверями стоять что ли? А на государевой службе, когда быть?

Через полгода, Бекман, бывший по посольским делам в Польше, на балу у князя Вишневецкого в Варшаве лицом к лицу столкнулся с Коробьиным и его женой Ириной. Коробьин был мрачен, а Ирина, игрива и весела в своих роскошных одеждах и драгоценностях, под пожирающими ее алчными взглядами панов и завистливыми взорами паненок. Проходя мимо Бекмана, парочка сделала вид, что не заметила его.

Глава XXI. Выполняя наказ.

Гора слегла с плеч Андрея после поединка. Казалось, ничто не могло повлиять на его оптимистичное жизнерадостное настроение. Ни рана на груди, иногда напоминавшая ему резкой внезапной болью, ни переживания, связанные с подготовкой к смотру. Но весть о том, что Коробьин сбежал, не отдав долг, охладила его пыл. Андрей понял, что вотчину родителей теперь не вернуть и самому придется перейти на режим строгой экономии. И все же, при покупке снаряжения молодой князь не удержался и дал волю своим желаниям. На деньги, которые у него оставались, он купил запасного скакуна по кличке “Абрек” и двух лошадок для Никодима. В Оружейном ряду Гостиного двора Андрей приобрел бахтерец, железную шапку, стеганую одежду и подшлемник под них, саадак, карабин и припасы для слуги. Но на дорогую персидскую саблю у него денег не хватило, и он взял дешевую московскую.

Вскоре ему принесли грамотку из Разрядного приказа, о том, что через день, в девять часов утра быть ему в снаряжении и на коне в приказе для смотра.

Смотр Андрея проводил боярин Никита Романович Трубецкой.

– Добрая у него броня! – говорил сопровождавшим его дьякам князь Трубецкой, одобрительно поглядывая на молодого князя. – И конь запасной есть!

– Так как его писать? – озабоченно спрашивали дьяки. – По какому разряду и куда?

– По высшему! – отвечал Никита Романович. – А вот куда он хочет, мы его сейчас спросим! Где собрался служить воин?

– На берегу хочу служить! – ответил молодой князь.

– Что у тебя там есть? – спросил боярин одного из дьяков.

– Шатцк, Ряжск, Донков, Свияжск – доложил боярину дьяк.

– Выбирай князь! – предложил юноше Трубецкой. – Хотя, что тут выбирать, в любом из этих городишек вероятность получить в сердце татарскую стрелу примерно одинакова!

– Донков! – не задумываясь, ответил Андрей.

Так определилось место службы молодого князя. Из рук казначея Поместного приказа Андрей получил свое жалованье – 5 рублей, Указ царя и Великого князя Всея Руси Федора Иоанновича и грамоту Поместного приказа на право владения 100 четями земли в окрестностях Донкова.

Андрей хотел продать дом в Москве, но Бекман его отговорил:

– Может со временем, в Москве осядешь! Как никак здесь жили твои родители. А в твое отсутствие мои слуги присмотрят за ним.

Подумав, молодой князь согласился. Через два дня, ранним утром, Андрей с Никодимом выехали к месту службы. Их провожали до земляного вала Бекман и его братья. Расставаясь, они обнялись и расцеловались.

– Не забывай нас! – на прощание сказал ему Елизар Романович.

Андрей еще долго оборачивался назад, махая им рукой, пока фигуры трех всадников не исчезли за одним из поворотов.

На пятые сутки пути они остановились на ночлег в небольшой деревушке, расположенной вдали от дороги. Они бы проехали ее, если бы не наткнулись на жителя этой деревни, возвращающегося домой. Темнело, и мужик, увидев в этом возможность, неожиданного заработка, предложил им остановиться у него на ночлег. Деревушка была совсем маленькая. Всего три избы, стояли на берегу небольшого ручья.

– Вон там, – показывая рукой на стоящие рядом избы, рассказал им крестьянин, – живут дочь с зятем, а дальше, брат!

Хозяйка, накрыв стол нехитрой крестьянской едой, ушла, забрав с собой многочисленных детишек, глазеющих на чужаков через открытые окна и дверные щели.

– Вы тут одни располагайтесь! – сказал им крестьянин. – Мы переночуем на сеновале.

Верный Никодим на ночь закрыл дверь на засов. Из предосторожности затворил ставни окон. Положив рядом с собой заряженный карабин, он прилег на топчан возле двери и вскоре заснул. Андрею долго не спалось. Ворочаясь на своем ложе, он мысленно представлял встречу с Ксенией. Прошло почти два года. Какая она сейчас? Как отнесется к нему и воспримет весть об отсутствии брата? Ближе к полуночи сон одолел и его. Проснулся он от лая собак. Может, зверь забежал из леса? Но собаки замолчали одна за другой, внезапно взвизгнув напоследок. Первым замолк кобель крестьянина. Андрей осторожно встал с топчана и тихо подошел к двери. Прислушался. Вроде бы ничего! Нет! Ухо уловило еле слышную поступь чьих-то шагов во дворе. Андрей осторожно взял с лавки пояс с саблей и шпагой, вытянул лук из налучника и заправив стрелу, занял место у двери. В ухо ему засопел проснувшийся Никодим. В руках он держал карабин. Внезапно, со двора попытались открыть дверь. Закрытая на засов дверь была надежным препятствием от проникновения внутрь, но неприятный холодок подернул застывших у порога князя и слугу. Неизвестный зашел со стороны улицы, пытаясь открыть ставни. Убедившись в бесполезности своих попыток, он куда-то ушел. Андрей решился. Отодвинув засов, он осторожно приоткрыл дверь. В лицо дохнуло ночной прохладой. Прижимаясь к стене избы, Андрей с Никодимом вышли во двор. На небе не было ни одной звездочки, стояла сплошная темь. Но очертания собаки, неподвижно лежащей рядом с будкой было видно. Андрей подошел к ней и дотронулся рукой. Животное не отозвалось. Рука наткнулась на влажную липкую рану возле шеи. Собака была мертва. Кто ее убил? Конокрады? Но лошади стояли у коновязи! В это время, из-за угла избы показались две крадущиеся фигуры. Андрей, не колеблясь, выпустил по ним одну за другой две стрелы. Один из неизвестных сразу упал. Второй, перед тем как распластаться по земле, успел сделать несколько шагов. Андрей и Никодим бросились к распростертым на земле телам. Андрей наклонился к лежащему. В нос ударил тошнотворный запах давно немытого тела и гниющей кожи. Юноша запомнил этот запах еще с той роковой ночи, двухлетней давности, когда в охотничьей избушке под Донковом, их с Василием врасплох захватили крымчаки. Перед ним лежал мертвый татарин.

– Что с этим делать? – шепотом спросил Никодим.

Очевидно, второй татарин был еще живой.

– Прикончи его! – потребовал Андрей.

– Не могу боярин! Рука на живого человека не поднимается! – дрожащим голосом произнес Никодим.

Андрей вытащил шпагу из ножен и ударом в сердце добил раненого.

– Беги в избу на сеновал, Никодим! Разбуди хозяина и ко мне, для разговора! – приказал князь слуге.

Заспанный крестьянин, увидев трупы, все понял сразу.

– Боже! Спаси и сохрани! – перекрестившись, запричитал он. – Ведь это татарские лазутчики! Сожгут деревеньку! Людей в полон уведут!

– Не паникуй! – оборвал его Бежецкий. – Поднимай всех мужиков способных держать в руках оружие. Сбор у твоей избы. Пусть прихватят с собой все, чем они могут обороняться. Баб и детишек, скот, лошадей, срочно в лес. Подальше от дороги! Скоро нагрянут гости!

Всего в этой маленькой деревушке нашлось шесть мужиков: крестьянин с сыном, его брат с двумя сыновьями и зять крестьянина. Пришли еще два тринадцатилетних подростка, но Андрей сразу же отослал их в помощь бабам. С оружием оказалось не так плохо. Два лука, рогатина, двое вил и увесистый ослоп, при умелом применении могли стать серьезным оружием.

Расположив бойцов в зарослях на въезде в деревню, Андрей облачился в доспехи и оседлал своего коня.

– Я встречу тех, кто прорвется через ваш заслон! – пообещал он.

С рассветом, не дождавшись лазутчиков, отряд татар, численностью около десяти всадников, с гиканьем и криками “Ал-ла-а!” ринулся на деревню. У въезда в деревню, встреченные градом стрел, они потеряли двух конников. Многие получили ранения. Разозленные оказанным им сопротивлением, пятеро татар вступили в бой с обороняющимися жителями, а троих отправили вперед, чтобы зажечь деревню. Эти трое, не ожидали встретить на своем пути хорошо вооруженного воина. Они были атакованы стрелами Андрея. Бросив зажженные факелы, поджигатели ударились в бегство. Один из них, настигнутый молодым князем, был им зарублен саблей. Не подготовленные к такому отпору татары, не выдержали и покинули деревню, оставив на дороге тела своих товарищей.

Андрею достались благодарные возгласы сельчан:

– Слава тебя ратник! Спасибо, что спас деревню!

Несмотря на то, что имелась опасность встречи с татарскими отрядами, участвующими в облаве сел и деревень, Бежецкий решил ехать дальше. Деревенские жители, напуганные возможностью повторного нападения татар, как могли, уговаривали его остаться в деревне, еще хотя бы на денек. Но князь был неумолим. Тогда, в благодарность за спасение деревни, они собрали ему, сколько смогли съестных припасов, нагрузив их на брошенную татарами лошадку.

Бежецкому повезло. Он не встретил на пути к Донкову татар. Но то, что они с Никодимом увидели в Донкове, вряд ли можно было назвать везением. Города не было. На пепле и обгорелых бревнах крепости и посада лежали трупы, целые и обгорелые человеческие и конные, изувеченные страшными ударами. Среди них, плача ходили женщины, укрывавшиеся в лесу и уцелевшие во время татарских облав, разыскивающие тела своих мужей, сыновей, братьев. Глядя на эту страшную картину, Андрей с Никодимом молча перекрестились.

– Когда это произошло? – спросил Андрей седого старика, копающего могилу.

– Вчера утром! – ответил старик. – Два царевича, с сорока тысячами войска осадили Донков. Два дня город держался. А на третий вот …. Кого побили, кого в полон увели! Наши поздно подошли!

– Девицу Ксению, сироту, которая на попечении своего дядьки Левонтия Игумнова была, не знал дедушка? – с надеждой спросил Андрей. – Что с ней?

– Может, и знал! Да, что толку! – махнув рукой, ответил старик. – Ищи теперь свою красавицу в полоне! В леску стоит отряд детей боярских из Рязани. Они сейчас вдогонку за нехристями должны поскакать, чтобы полон отбить! Поспеши!

Оставив Никодима в Донкове с обязательством ждать его, а если не вернется, ехать в Москву одному, Андрей присоединился к рязанцам. Полон они нагнали сразу за рекой Сосной. В короткой яростной стычке рязанцы полностью вырубили небольшой татарский отряд, охранявший пленных. С надеждой всматриваясь в лица, Андрей долго ходил среди бывших полонянок. Но Ксении среди них не было.

– Андрей! – внезапно позвал его знакомый тихий женский голос. Андрей обернулся.

– Не узнаешь меня Удача? – спросила его грустная пожилая женщина в черном платке.

– Арина Евдокимовна! – радостно закричал Бежецкий. Подбежав, он обнял ее. – Как ты?

Арина Евдокимовна, прижавшись к плечу Андрея, заплакала.

– Тимошу моего еще до осады убили! В первый же день! – плача рассказывала она. – Но хорошо, что ты есть! Я всегда думал, что ты жив! А где же Вася? Что с ним случилось?

Андрей кратко рассказал о Василии.

– Ну, что ж! Значит судьба у него такая, – сделала вывод она.

– Куда же ты теперь Арина Евдокимовна? – поинтересовался Андрей.

– Ой, Андрюшенька! – вздохнула она. – Наверное, к сестре в Тулу. Если доеду, конечно.

– Можно поехать со мной! – предложил Андрей.

– Я с удовольствием! – согласилась она. – А, что же ты про Ксюшу не спрашиваешь?

– Боюсь! – искренно ответил Андрей. – Вдруг с ней что-то случилось?

– Нет! С ней все в порядке, – обнадежила его Арина Евдокимовна. – Дядька ее за неделю до татар, переехал в Тулу, к новому месту службы. И Ксюшу с собой взял. Хочет выдать замуж за своего друга. Столько слез, она из-за этого пролила. Все тебя ждала. Если у тебя к ней сердце лежит, поторопись!

– Тогда поехали! – поспешил Андрей, предложив Арине Евдокимовне своего запасного коня.

Эта новость не только обрадовала его, но и огорчила. А, что если ее уже выдали замуж?

В Донков они заехали за Никодимом, который очень обрадовался, снова увидев живым и невредимым молодого князя.

– Куда теперь? – спросил он.

– Снова в Москву! – ответил Андрей. – А по дороге заедем в Тулу.

Он рассказал Никодиму про Арину Евдокимовну и про то, что бывалые рязанские ратники, посоветовали за назначением опять ехать в Москву, так как Донков восстановят, очевидно, не скоро. Сходив, на свежую могилку Тимофея Мартыновича, Андрей, Никодим и Арина Евдокимовна отправились в Тулу. Никодим был рад появлению Арины Евдокимовны. Теперь ему не придется думать о том, как готовить еду. На одном из привалов, женщина предложила молодому князю остановиться в Туле у ее сестры, которая была замужем за кузнецом. Андрей с радостью согласился.

На четвертый день дороги вдали показались стены Тульского острога. Миновав деревянный мост через реку Хомутовку и Крапивские ворота острога, путешественники оказались перед мощными стенами каменного Тульского кремля, расположенного внутри деревянной крепости. В 1552 году, укрывшись за стенами этой крепости, жители города смогли отразить атаки тридцатитысячного войска крымского хана Девлет Гирея, сдержав врага до подхода армии царя Иоанна Васильевича. Сразу за Ильинскими воротами острога, на берегу Ржавского болота находилась Кузнечная слобода, в которой жила сестра Арины Евдокимовны. Ремесленников в городе было немного. Из восьмисот дворов жителей, числилось всего двести принадлежавших им. В остальных дворах жили ратные люди.

В кузнечной слободе выплавляли железо из местной руды, залежи которой в изобилии обнаружились в окрестностях Тулы. Кузнецы изготовливали из полученного железа множество самых разных видов изделий, которые потом перевозились по реке Упе в города, стоявшие на Оке и Волге.

Сестра Арины Евдокимовны Анфиса и ее муж Петр оказались приветливыми хозяевами. С Андрея и Никодима они категорически отказались брать деньги за еду и постой.

– Спасибо тебе Андрей за сестру! – так благодарила его Анфиса. – Мало того, что из полона отбил у татар, но и привез ее к нам!

На следующий день после приезда в Тулу, Андрей приступил к поискам двора дядьки Ксении, боярского сына Левонтия Игумнова. Ему долго не везло. Он обошел весь посад и ничего не нашел. И только в Тульском Кремле ему удалось найти его двор. Левонтий Игумнов вместе со своей дворней временно располагался в “осадном” дворе. Такие дворы предназначались для расположения в них на время осады дворян, не живущих в Туле. После постройки усадьбы в дарованной ему государем вотчине под Тулой, Игумнов предполагал переехать туда. Андрей не рискнул постучать в ворота наглухо закрытого временного пристанища Левонтия.

Несколько дней, проведенных им в наблюдении за домом Игумнова, не дали никаких результатов. Из дома выходили только дворня, сам Игумнов и его жена. Ксении не было видно. Может она в другом месте? Андрей решил посоветоваться с Ариной Евдокимовной.

– Ой! – словно все, зная наперед, произнесла она. – Не хочет девка замуж, вот и держит он ее в девичьей взаперти, пока не одумается. Меня так первый раз тятенька принуждал, чтобы замуж за нелюбимого выдать!