Текст книги "Дедская площадка (СИ)"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Андропов не улыбнулся. Он посмотрел поверх его головы.

– Идут…

К ним подходил один из офицеров.

– Что там?

– Привезли…

Андропов повернулся к Тяжельникову.

– Пойдемте… Сейчас все увидим своими глазами…

В зале перед цветным телевизором стоял большой видеомагнитофон. Перед ним– человек с коробкой.

– Что тут?

Андропов кивнул на коробку.

– Финал конкурса. Конкурс закончился час назад.

– Кто победил?

– Не знаю. Кассета опечатана…

– Вскройте и включите.

Техник дождавшись разрешающего кивка начальника, запустил воспроизведение. По экрану забегали полосы, и вдруг появилась заставка конкурса – птичка с микрофоном в лапах. Но они ждали не песен, а Истины. Подтверждение или опровержения своих опасений.

– Перемотайте на конец, пожалуйста, – попросил техника Андропов.

Фигурки на экране смешно задёргались, потом видеоряд исчез и несколько минут они смотрели на черный экран.

– Включите…

Экран вспыхнул красками, их динамиков рванулась мелодия.

На сцене, приплясывая на месте и взмахивая руками, стояло четверо молодых людей комсомольского возраста – двое парней с темно-русыми волосам и две девушки. Все как они говорили – блондинка и брюнетка. Они легко пританцовывая пели песню… Ту самую, которую им уже наиграли юные старички. «Ватерлоо»… Мелодия молотком стучала по голове, разбирая последние сомнения. Правда, правда, правда… И ничего кроме правды. А значит, будет правдой и то, о чем они рассказали…

На экране творился праздник. Это был мир света и радости, в котором, казалось, нет никаких забот и где все довольны жизнью.

«Они выиграли. А мы проиграли…» – подумал Андропов. Неожиданно вспомнилась история, которую рассказывал кто-то из старых членов Политбюро. Ту самую фразу Сталина, которую он якобы сказал, после нападения Гитлера на СССР: «Ленин оставил нам великое наследие, мы – его наследники – все это просрали…» Как оказалось не просрали, выстояли. Через тяжеленные испытания, через колоссальные потери, через кровь и смерть, но выстояли. И поднялись, и первые ушли в космос…

А тут даже никакого Гитлера не понадобилось... Что помешало выстоять тут? Люди? Идеология? В чем ошибка? Может быть в стиле руководства? В личности? Сталин и Брежнев?

Андропов тряхнул головой. Опасные мыли. Их надо приберечь… До времени.

А на экране продолжался праздник. Не натужный, а легкий, искрометный, разбрасывающий вокруг себя брызги веселья и беззаботности. Он был слепком фасада того мира, мира его противников. Вот от этого мы ограждали, не давали соблазну проникнуть в мозги души советских людей и все зря?

Мираж успеха. Этот мир, такой привлекательный на первый неискушённый взгляд манил блеском, обещая веселую легкую жизнь для каждого. Конечно, и там были и неприятности, в этом мире. Была преступность, была безработица, но подразумевалось, что лично тебя, именно ТЕБЯ, слушавшего и смотрящего это не коснётся. Неприятности – это удел глупцов и неудачников, но мы же все– умные и правильные люди! Так казалось. Именно эти мысли вкладывались в головы людей, но они-то куда как лучше других знали, что это только обертка. Блестящий фантик, а сама жизнь– сложнее и суровее. Эксплуатация, всевластие Капитала…

Еще надеясь на чудо он приказал:

– Хорошо... А теперь поставьте «Алло мы ищем таланты». То, что не вошло в программу.

В этот раз сейчас экран не полыхал красками. Изображение было черно-белым. Но краски тут ничего не добавили бы. Хватило звука. Полминуты и все стало ясно. Слова были иные, но мелодия оказалась той же самой.

После того, что уже случилось, после подтверждения их предсказаний он подсознательно было был уверен, что и это, не самое значительное, окажется правдой, но все же... Чуда, на которого он надеялся, не произошло. Он жестом опустил техника и молча посмотрел на собеседника.

– Получается они все-таки правы... – тяжело вздохнув сказал Тяжельников. -Получается, мы и впрямь проиграли свою страну? Все напрасно? Выбранный путь оказался ошибкой и завел нас куда-то не туда? Мы проиграли Холодную войну? А как же заявления и договора, которые СССР подписали с американцами? Как мировая система социализма?

Председатель КГБ не ответил. Он снял трубку внутреннего телефона, набрал номер.

– Майор. Пригласите своих подопечных завтра ко мне.

Положив трубку на аппарат он тяжело сказал:

– Вот на все эти вопросы нам и предстоит ответить... Нам и им.

И вот мы снова оказались в одном из комнат Комитета Государственной Безопасности. О чем будет разговор мы уже догадывались так как знали, чем закончилось «Евровидение» из передачи «Русской службы Би-Би-Си». Наш прогноз оправдался. И если у наших собеседников не разыграется паранойя и случится приступ подозрительности, то можно представить о чем они захотят с нами говорить. Так оно и вышло.

– Несколько дней назад прошел конкурс «Евровидение» …

– Покажите, – перебил его я. – Мы, конечно, знаем кто там выиграл, но хотелось бы посмотреть. Вдруг это не те, о чем мы вам говорили?

Мгновение помедлив Юрий Владимирович кивнул и, сняв трубку телефона, приказал.

– Покажите последние десять минут…

На экране телевизора, подсоединённого с видеомагнитофоном черно-белого «Рекорда», побежали полосы, и через мгновение экран заполнился движением.

– Они?– спросил Тяжельников.

– Они…– подтвердил Никита. – «АББА». Первое явление миру.

– Что скажете?

– А что тут скажешь? Брайтон. Великобритания. 6 апреля 1974 года. Блондинка и брюнетка, ну и парни, соответственно... Победители «Евровидения». Все как мы и говорили… Как видите, мы опять оказались правы.

– Или вы все еще видите в наших действиях происки вражеских разведок?

Ядовитый тон Сергея был вполне оправдан – он вспомнил недавний разговор на репетиции.

– Я пригласил вас не для того, что состязаться в остроумии. – холодно сказал Андропов. – Я хочу поговорить с вами как с носителями иной, не нашей точки зрения…

– Вы хотите рекомендаций? – нехорошим голосом поинтересовался Сергей. – Мы подумали об этом....

Он взял со стола лист бумаги и принялся что-то рисовать. Несколькими стремительными резкими, скрывающими внутреннее раздражение движениями, он нарисовал что-то и показал нам. На листе реалистично, я бы даже сказал мастерски, была мастерски нарисована комбинация из трех пальцев. Фига.

– Никто не возражает? – спросил Сергей у нас.

– Никто, – подтвердил я и Никита кивнул. Тогда Сергей показал лист нашим собеседникам. Чтоб смягчить этот жест я примирительно заметил:

– Я хотел бы проиллюстрировать рисунок. Ну.. Чтоб не было ни обид, ни непонимания. Мы– взрослые люди, а значит понимаем, что вы тут, на верхних этажах власти, не в шахматы играете. В игре еще можно посоветовать какой фигурой и куда следует ходить, а в реальной жизни...

Я покачал головой.

– Жизнь не доска в клеточку с определенными правилами, и мы не знаем рецептов... Мы не знаем, что делать «тут и сейчас», так как у нас нет полной информации…

– Да и была бы она…– встрял Никита. – Мы же все-таки не аналитики.

Я кивнул и продолжил:

– Зато мы точно знаем к чему через два десятка лет приведет тот путь, по которому вы ведете страну. Надеюсь что после этого…

Я кивнул на телевизор.

– Сомнения у верности нашего прогноза для вас пропали?

Андропов молчал, похоже не зная, что сказать. Ему, взрослому человеку не увлекающегося фантастикой, представляло поверить в фантастическую гипотезу, признать её за истину и, мало того, начать ею руководствоваться в реальной жизни. Это было слишком. Я его понимал. Я хотел как-то ободрить его, но о опоздал. Оказалось, он думал не об этом.

– Вы не хотите давать советов, – медленно сказал он. – И я понимаю вашу сдержанность. Но высказать вашу точку зрения на происшедшее в вашей реальности вы можете?

Посмотрев на каждого из нас он продолжил.

– Вы же там были пожилыми людьми и после случившейся у вас катастрофы прошло почти три десятка лет. Неужели никто не попытался разобраться с тем, что там произошло?

– Пытались, конечно... Но вот только каждый из тех, кто разбирался, смотрел на произошедшее со своей колокольни и соответственно выводы делались от – «Что мы, дураки наделали?» до «Какие же мы все молодцы, что это совершили!»

– Но факты... – сказал Тяжельников. – Они же объективны....

Я повернулся к нему.

– Фактов хватало и для того и для другого. Главное, что аналитик посчитает для себя самым значимым фактом.

– Поясните.

– Охотно... Кто-то радовался, что везде появилась колбаса, джинсы и кока-кола, что машину можно было пойти и купить, не ожидая в очереди несколько лет.

– И какую машину! – мечтательно прищурившись покачал головой Сергей. – Хотите «форд», а хотите – «роллс-ройс»... А хотите и «жигули»...

– Да. Радовались, что теперь можно свободно купить доллар и уехать с ним куда угодно, не опасаясь партийной и профсоюзной организаций и не спрашивая разрешения на это...

– А кто-то говорил о том, что доллар начал стоит не 64 копейки, а почти восемьдесят рублей, что наша промышленность гибла, что пошли конфликты на национальной почве по окраинам страны, что идет разгул преступности, что мальчики поголовно хотят стать киллерами, а девочки– валютными проститутками...

Каждый из нас вспомнил то время. И блеск, и безработицу, и миллионы и шикарные рестораны, свободу и беззаконие и финансовые пирамиды, и обогащение одних и обнищание других.

Я прокашлялся.

– Но мы отклонились от темы...

Мы переглянулись. Никита кивнул.

– Хорошо.

Он посмотрел на нас и предложил.

– Начну я?

Мы не стали возражать.

– Глупость и предательство. И то и другое с большой буквы.

Они явно ждали чего-то такого и не удивились.

– В чем это проявилось?

– Партия перестала быть движущей силой Общества. Решения о жизни страны начал принимать аппарат. Вместо того, чтоб обслуживать Партию, аппарат её заменил, стал её мозгом. Форма оказалась важнее содержания и хороший протокол собрания оказался ценнее чем само собрание.

Из их числа началась формироваться особая каста граждан, у которой интересы собственного народа отодвинулись на второй план, а на первый ставилось свои, личные интересы.

Глава 15

15.

Что-то в их лицах изменилось. Я почувствовал, что мы в разговоре коснулись того, что трогать было ни в коем случае нельзя. Точнее рано. Они верили в непогрешимость Партии, в правильность марксизма-ленинизма и так вот «в лоб», говорить о том, что они ошибаются... В их глазах трое сопливых подростков не могли быть носителями истины. Ведь хочешь – не хочешь, а мы говорили не о Правде, а всего лишь о нашем восприятии произошедшего и объясняли его, не более того. Нет... Рано. Еще рано... Говорить надо о чем-то простом, более объективном, а не абстрактным. С детскими примерами.

Я тронул Никиту за руку.

– Никита...

Он с удивлением посмотрел на меня, но замолчал.

– Давайте начнем с другого...

Я посмотрел на хозяев кабинета.

– Империи не обрушиваются в одночасье. Не падают вдруг.

– СССР – не Империя.

– Империя,– успокоил его я. – Именно что империя... Хотите доказательств?

Никто из них не ответил, а я достал из кармана бумажный рубль, помахал им, привлекая внимание.

– Сколько там надписей на национальных языках на гербе? Пятнадцать? Ну вот... А вы говорите не Империя... И если простой народ уже потихонечку начал становится тот самой новой общностью под названием «советский народ», то некоторые из его руководителей, лучше информированные о качестве жизни за границами СССР...

Я кивнул на экран телевизора, где блистала веселая эстрадная жизнь, улыбались люди и лучи прожекторов выхватывали из публики хорошо одетых дам и господ.

– ... хотели стать не «советскими людьми», а «богатыми людьми». Они понимали, что у богатых есть свой Интернационал и он постарше и покрепче Первого, Второго и Третьего... Долларовый. Ну, а когда этот случай подвернулся... То, что мы сейчас будем говорить – это обывательские разговоры. То, что называется кухонное брюзжание. Но у него есть основание– та правда, которую люди чувствовали и по-своему трактовали.

Я вздохнул.

– Да и она им ближе, чем абстрактные теоретические рассуждения. И начать я хочу с...

– Давайте начнем со справедливости, – предложил Сергей. – Это можно сформулировать так «Почему им можно, а нам нельзя?»

– Почему бы и нет?

– Вы считаете, что причина в том, что исчезла справедливость? – Тяжельников задал вопрос спокойно. Его спокойствие было вполне объяснимо. Уж, что он, что Андропов могли убедительно опровергнуть эти слова. Я и сам понимал, что можно было сказать в ответ на такой упрек – о Народных судах, о профсоюзах, защищающих простого человека, о милиции, стоящей на страже и минимальной преступности... Но и у нас было что сказать.

– Да. Где-то она исчезла... Точнее для кого-то. Как шутили в народе: «У нас все равны, но есть кое-кто, кто ровнее других». Изменилась, стала странной кадровая политика. Хотя, как «стала странной»?

Сергей оглянулся на нас, словно искал поддержки.

– Может быть она стала как раз естественной? Помните, как там классик говорил? «Ну как не порадеть родному человечку?...» Есть байка уже нынешних времен. Вопрос: «Может ли сын полковника стать генералом? И ответ– «Нет! Так как у генерала уже есть свой сын!»

Я понял, что тот хотел сказать и продолжил.

– На «теплые» места во власть частенько стали попадать не по заслугам или способностям, а по принципу родственности. Своих детей элита, представляющая какой красивой может быть жизнь, направляла на такие места, где можно было не только хорошо заработать, но и имелась возможность потратить заработанное. Чаще всего в какие-то организации, связанное с заграницей. Кстати и вы тоже отметились.

Я показал пальцем на Андропова.

– Ваш сын... Насколько я помню, ваш сын станет дипломатом. А еще он еще со временем женится на актрисе Чурсиной.

Я едва не положил ему руку на плечо, но вовремя сдержался.

– Я не сомневаюсь, что он очень достойный человек, но сомневаюсь, что среди почти четверти миллиарда советских людей не нашлись бы не менее достойные молодые люди. А ведь это пример для всех чиновников поменьше.

– Тенденция,– сказал Никита.

– Именно, – подтвердил Сергей.

– И получилось так, что к управлению страной стали подходить люди ориентированные не на интересы страны, а на собственные интересы. В итоге это вылилось в то, что как только появилась возможность урвать что-то лично для себя, не опасаясь закона, они это сделали...

– Да. Часть элиты посчитала, что если их принципиальность и следование заветов Карла Маркса мешает им жить так, как им хочется, то тем хуже Марксу и КПСС.

Никита хохотнул.

– Причём доходило до смешного! Такая забавная преемственность. По слухам, секретарь Ленинградского горкома КПСС Романов отметил свадьбу в Таврическом дворце и гостям подавали угощение на царском фарфоре... Про дочь Леонида Ильича тоже многое говорили в народе.

– Да. Точно. Говорили об этом... Как, собственно, все и произошло в нашем случае. Да. Были поджигатели, были подзуживающие из творческой интеллигенции, считавшие, что они, народные любимцы, от перемен получат больше, чем получают сейчас.

– Ага. Как на Западе.

– И много их было? – глухо спросил Андропов.

– Достаточно... Только страшно другое – рядовые граждане СССР к концу 80-х тоже оказались недовольными ситуацией в стране. Всем хотелось перемен к лучшему... Советские люди, которые видели, как хорошо живется в Европе хотели перемен. Они хотели оставить все хорошее, что было у нас и взять все то хорошее, что было у них и свято верили, что именно так и будет.

– Точнее нас в этом усердно уверяли. Говорили, что будет только лучше... И именно поэтому они не пошли защищать свой строй.

Я помолчал.

– Как оказалось, народ ошибся. Хотелось бы сказать нас обманули, но мы же не дети, могли бы и понять, что бесплатный сыр только в мышеловке... Оказалось, что мы надеялись на слова людей, которые о нас уже и не думали, а думали только о себе. И на волне разгула демократии к власти пришло такое, что...

– Вы против демократии?

– Ни в коем случае! – открестился от подозрения руководства. -Демократия– это хорошо. Но я глубоко убежден, что она эффективно работает только на уровне деревни или небольшого поселения, где все реально друг друга знают. Тем более наши нынешнее выборы, к которым мы привыкли...

Я поморщился.

– Настоящие выборы – это по крайней мере выбор одного из двух. Или один кандидат или другой. А у нас то, что происходит можно назвать только одобрением. В бюллетене для голосования только одна фамилия.

– Но при этом, как бы вы к этим выборам не относились, то вы не можете отрицать, что это не мешает предоставлению во власти всем слоям населения. Пропорции и представительность соблюдена. Есть и женщины и рабочие, и люди с разным образованием и врачи и инженеры, и директора...

– Да, конечно. Только я хорошо знаю каким путем, какой ценой это представительство достигается.Я ведь этим тоже занимался. Частенько, для сохранения такого вот социального баланса, если в депутаты выдвигали столько мужиков-начальников с высшим образованием и в годах, нужно было найти молодую женщину, со средним образованием и при этом имеющую детей.... А насколько она будет вменяема и полезна рядом с кормилом власти – это второе дело...

– Так вот к власти тогда пришли люди обещавшие все всем. И такое началось...

Мы это пережили, они – нет. Смысла рассказывать об это не было никакого.

– И что, никто не стал на защиту СССР? Население, коммунисты, комсомольцы, армия....

Я вспомнил о путче и о расстреле из танков здания Верховного Совета, о том, что сам прибежал в РК КПСС, где совсем недавно работал, с попросил автомат, но вместо него получил уверения, что все находится под контролем, и не стал углубляться. Поверил... Не о том был сейчас разговор. Может быть позже когда-нибудь.

– СССР к этому времени был уже не тот. Как его довели до этого состояния – это отдельный разговор. Когда-нибудь мы расскажем о «ножках Буша» и первом «Макдональдсе».

Я посмотрел на Сергея и тот невесело улыбнулся.

– Сейчас о другом. Вы говорите о защитниках? Кто-то встал, но очень немногие. Другое важнее. Ситуация в стране была такова, что все хотели перемен к лучшему. Только народ хотел перемен для всех, а элита– для себя и за счет народа. Те, кто обрушил страну в тот раз, как раз и оказались из числа тех, кто должен был её охранять и поддерживать. В начале 90-х, когда все это началось, да и в двухтысячных, было очевидно, что все наши тамошние рулевые и миллионеры – выходцы из немалых постов из комсомола и КПСС.

– И, разумеется, КГБ, – подал голос Никита.

– О да, конечно! Получается, что они не приняли в себя идеологию. Воспитание не изменило их человеческой сути, толкавшей этих людей пробираться так или иначе к самому верху, к власти, деньгам...

– Красивым самкам и сладкой еде.

– Что тоже не маловажно, – кивнул я. – Получилось, что все разговоры о «новом советском человеке» остались для большей части нашей элиты именно разговорами. Тех, кто на самом деле стал «новым» человеком, победили те, кто «новым» только претворялся. Существующая система отбора кадров подняла наверх к управлению страной не убежденных сторонников социализма, а мимикрировавших под них приспособленцев.

Я задал сам себе вопрос.

– Как с такими бороться, спросите вы?

И сам на него ответил.

– Я не знаю. Только я знаю, что они уже в системе власти, что их много и они в какой-то момент предадут...

Я замолчал и никто не ни о чем не спросил.

– Может быть это, понимал товарищ Сталин, когда проводил репрессии, это наверняка поняли и китайцы в 21 веке, которые там пачками расстреливают проворовавшихся чиновников. Таких «строителей социализма» уже не перевоспитаешь.

– И это понятно, – продолжил мою мысль Никита. – Рейган, кажется, сказал, что «Социализм – это общество, построенное на противоестественным принципах».

– А Рейган это...

– Это американский киноартист. Не из самых известных. Играл благородных шерифов в вестернах.

Губы Андропова тронула улыбка, которая мне не понравилась и я продолжил:

– А в настоящее время он вроде бы то ли уже, то ли вот-вот будет губернатором Калифорнии, а в последствии – Президентом США и именно на период его президентства и придется разрушение СССР. Он тоже приложит к этому руку.

– И эти слова, скорее надо восприниматься как награду. Капитализм, особенно Дикий, понятен человеку. «Человек человеку– волк».. А вот Социализм... Принципы не те. Там больше религиозного, чем плотного. Мы не шкурники... «Человек человеку друг товарищ и брат».

– Но это работает только тогда, когда к Власти допускаются люди, разделяющие именно эти принципы, а не приспособленцы. Когда есть жесткий отбор, завязанный на деловые и идейные качества, а не на родственные связи, как мы только что об этом говорили.

– Получается, что люди руководившие страной после нас сознательно предали СССР к такому финалу?

– Не знаем. Помните с чего мы начали разговор. «Империи сами собой не падают» ... Их ломают.

Следующий вопрос тоже был для нас очевиден.

– Политическую систему понятно. Там, вы считаете, поработали враги. А экономика? Это ведь вторая экономика в мире!

– Ну и, разумеется, экономика. Куда ж без неё? Один умный араб, премьер министр Дубая, сказал так: «Экономика– лошадь. Политика– телега. Они должны занимать надлежащие места. Экономика должна быть впереди политики.»

– Это вы к чему?

– Период нашей истории, куда вот-вот вступит наша страна, впоследствии начали именовать как «Застой». Страна двигалась вперед, но как-то странно. Вроде как по инерции. И заводы возводились, и БАМ строили, и в космос летали... Но судя по всему руководство страны больше обращало внимание на внешнюю политику, нежели чем на экономику внутри страны. СССР помогал всем, кто только мог произнести слово «социализм». По обывательски рассуждая– что нам эта Африка? Может быть надо как-то рациональнее распорядиться имеющимися средствами? Не разбрасываться деньгами направо и налево– что-то в Африку, что-то в Азию, а вкладывать в свою страну? Помогать свои гражданам? Строить больше автозаводов, домостроительных комбинатов?

– У любой страны, и СССР не исключение, есть интересы и обязательства, которые население может просто не понимать и не осознавать.

– Конечно. Но и вы поймите, что во всем в этом мире есть свои границы.

Никита замолчал, что-то припоминая.

– Вот такую историю вам расскажу. Есть в Англии такая женщина. Политический деятель. Маргарет Тэтчер. В конце 70-х она станет Премьер-министром Великобритании. Очень крутая тетка. СССР активно не любила... Так вот она когда-то выступая в Британском Парламенте сказала, что у Государства нет своих денег. Все деньги, что есть в стране – это деньги налогоплательщиков. И тратиться они должны в первую очередь на то, что будет приносить пользу именно им. Не на политические хотелки руководителей страны, а на то, что будет лучше стране.

– Демагогия.

– Разумеется. Но очень правильная демагогия. Нельзя быть донором для всех.

– Кстати, в реальной жизни донору дают после кровопусканию какой-то еду, усиленное питание. А СССР? Что получает СССР?

– Ну.. Что-то получает...

– А это ваше «что-то» делает жизнь наших людей лучше? В Перестройку, перед распадом страны, все местные элиты кричали «Хватит кормить Россию!». А на самом деле Россия была для всего Союза донором и из неё все в республиках посыпалось...

– Кстати, о вашем «что-то получает»... – остановил меня Никита. -Расскажу я вам такую вот историю. Про африканских товарищей... Когда она произошла я точно не могу сказать, но судя по всему конце 80-х... Одна жительница Новосибирска купила в магазине французскую курицу. Когда приготовилась её потрошить, то оказалось, что она уже потрошёная, а внутри, вместо внутренностей лежит аккуратная пластиковая карточка...

Он пальцами показал размер что-то вроде визитной карточки.

– ...и там какие-то французские слова. Читать дама по-французски не умела, однако у неё в подругах нашлась учительница французского и та перевела то, что там было написано. Оказалось, что это курица то ли миллионная, то ли стомиллионная и производитель организовал покупателю юбилейной курицы приз – новый автомобиль «Пежо». Дама одновременно и обрадовалась, и растерялась – что теперь делать-то? Это ведь не карточка «Спортлото» и не лотерейный билет, с которым надо идти в «Сбербанк»... Написала она в МИД. Ей вскоре ответили, что такого быть не может, что в нашей стране французские куры не водятся, что вам все это показалось. Но дама оказалась настойчивой, да и наверное хотелось получить автомобиль. Она каким-то образом откопировала карточку и отправила копию в МИД. Черед несколько дней к ней прибыл чиновник из Министерства иностранных дел и сказал нечто вроде: «Давайте меняться. Вы отдаете нам одну бумажку, а мы отдаем вам одну железку...» И положил перед ней ключи от ГАЗ-24... «Ну и вы, разумеется навсегда забываете об этой истории».

– Что с того? Какое отношение имеет ваша история с взаимоотношениях СССР и недавними колониями, вставшими на путь построения Социализма?

– Самое прямое. Как выяснилось уже Перестроечные времена, Франция направила этих кур как гуманитарную помощь какой-то африканской стране, а те поменяли его на наше оружие. Идеология им оказалась нужна только для того, чтоб пуская пыль в глаза сосать помощь от нас, от американцев. Американцы в этом плане более прагматично

Читатель!

Если ты не жадина-говядина, переведи, сколько посчитаешь нужным, на карту Сбербанка 202 2005 0456 6199

Или через телефон: Перевод 89031010626 СУММА

Глава 16

16.

Андропов долго молчал, переваривая то, что мы наговорили.

– Юрий Владимирович, прикажите хоть чаю принести, – предложил Сергей. – В горле пересохло...

Тот не успел среагировать.

– Да что там далеко ходить? – Встрепенулся Никита. – Это вот там в Африке у дикарей, практически, творится...

– У дикарей, выбранных социалистический путь развития, – поправил я товарища и желая разрядить обстановку добавил. – С копьем– в социализм!

Но Никита только отмахнулся – слишком серьезный получался разговор.

– Ну да... А в Азии? В конце 70-х вообще состоится война между КНР и Вьетнамом! Два нормальных социалистических государства! С устоявшейся идеологией, цивилизованные! А вот старые, средневековые какие-то счеты всплыли и – подрались!

– Когда? – удивился Тяжельников. Никита отмахнулся.

– Точнее не скажу. Самый конец 70-х.... Уж касалась бы – передовая идеология! Одинаковая! И все-таки что-то не поделили...

– А что? Что стало поводом?

Никита невесело усмехнулся.

– А это чьи газеты читать... В одних– «китайская военщина», а в других «вьетнамские агрессоры» ... Истории-то нет. А есть только нужная в нужная в этот момент Власти интерпретация фактов.

– Части фактов, – поправил я товарища. – А тогда, насколько я помню, Вьетнам начал «бодаться» с тогдашним правительством Камбоджи. С «Красными кхмерами», которых китайцы поддерживали, ну и прижимать стал живавших во Вьетнаме китайцев.

– Так что, вы предлагаете перестать вкладывать средства в помощь международному коммунистическому движению? – Спросил Тяжельников вместо Андропова. Он произнёс это так, словно пробовал на вкус.

– Но ведь если откуда-то уйдем мы, то туда тут же придут американцы.

– А они туда так и так придут, – сказал Сергей серьезно. – Мы-то об этом знаем точно...Мелкие страны в конце концов перекинутся к американцам. Конечно Китай и Вьетнам исключение.... Штаты ведь имеют печальный станок и могут напечатать сколько угодно долларов... Да и сами эти африканские товарищи тоже те еще фрукты. Отнюдь не принципиальные марксисты. Один Бокасса чего стоит. Людоед социалистический. Да чего говорить об этом? Вы же и сами все наверняка знаете.

– Что знаем?

– Что он людоед.

– Вы шутите... – удивился Тяжельников откуда-то из-за моей спины. Теперь пришло время удивиться всем нам. Интересно он реально не знал или так притворяется?

– Нет. Это вы шутите... Чтоб КГБ и не знало?

Я покачал головой.

– Это настоящий людоед. Ел своих политических противников. Мало того... приглашал на такие обеды семью своих врагов и заставлял тех есть своего родственника.

Я невольно развел руки в стороны.

– Я конечно понимаю, что политика нынче вне морали, но все-таки у всего есть границы.

Наши собеседники молчали, а Сергей добавил:

– А чего вы удивляетесь? Помните Рузвельта? «Сомоса, возможно и сукин сын, но это наш сукин сын.» Получается, что и у нас теми же подходы? Понятно, что мы все помним, что сказал Владимир Ильич– «Политика – это концентрированное выражение экономики», но ведь это у них.

Я махнул рукой в сторону, имея ввиду на Запад и взглянул в глаза Андропова.

– Но мы-то иные? Или нет?

– Политика вне нравственности, – медленно ответил он.

– А экономика? – спросил Сергей. Но дать им ответь на этот вопрос им было легко – имелась шпаргалка в виде «Капитала», где Маркс процитировал Томаса Джозефа Даннинга. Так оно и получилось.

– Ну... Про экономику Маркс уже сказал и с ним не поспоришь. Про 300% прибыли. При этой норме прибыли – на все что угодно.

– А у нас? У нас как? На что наша, социалистическая экономика, готова пойти из-за 300% политической прибыли?

Они не сказали ничего. Наверное, для них это звучало слишком кощунственно. Пришлось говорить мне.

– Наша экономика готова отдать все, что угодно ради того, чтоб политическое руководство получило политическую выгоду. Поучается, что с госпожой Тэтчер вы не согласны...

Мы помолчали.

Андропов через несколько секунд молчания по селектору попросил принести чай и мы, получив по стаканчику ароматного напитка в тяжелых подстаканниках, пили, ожидая кто из нас первый нарушит тишину.

Но та длилась и длилась...

«Не получалось у нас политической дискуссии,– подумал я.-. Что сидеть просто так?» И попробовал зайти с другого бока.

– Может быть направить ресурсы страны на другое? Поставить руководству страны цель построить в границах СССР такой социализм, которому позавидуют все остальные народы и только тогда заняться распространением своего влияния по всему миру? Будут люди приезжать к нам, смотреть на наши достижения, проситься на жительство и присоединение к СССР? А? Построить эдакую витрину реального социализма...

Андропов посмотрел на меня, потом на всех нас.

– Нет.. Вы все-таки дети, – сказал он вздохнув. У него даже лицо изменилось, словно он что-то понял про нас такое, что ранее понять не мог и мучился из-за этого.

– Дети...

Это прозвучало даже несколько обидно.

– Почему?

– Да кто ж нам даст этого? Вы что, забыли почему случилась Отечественная Война?

Это прозвучало у него глухо и устало. Он ладонями растер лицо, словно сбрасывал с себя внутреннее напряжение.

– Расскажите, как это все у вас началось.