Текст книги "Дедская площадка (СИ)"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

После встречей с французами я испытывал какое-то беспокойство, вроде как камешек в ботинке – вроде бы и можно идти, но вот не совсем удобно. Что-то, похоже, лежало у меня в глубинах памяти, что-то хотелось всплыть, но… Не получалось. Я поговорил с ребятами, но долгожданного «звяка» не случилось.

– Вот и мне тоже кажется, что кто-то еще было с Францией связанное, но... Не ухватывается.

– Черт... Придется опять вену подставлять. Наверняка что-то важное, если мы все об это помним.

– Знать бы что именно.

– Вот кольнемся – узнаем... Надо будет на майора выходить, проситься на процедуру...

Но проситься никого не пришлось. Майор и сам на наш вышел.

В один из дней мы вместе с нашими новыми товарищами поехали на «Мелодию» записывать вариант финальной песни. Все-таки профессионалы – это профессионалы. Нас мучали часа три, добиваясь того качества звука, который аппаратура могла записать на пластинку. Из раза в раз мы играли и пели, а звукоинженеры отыскивали в том, что мы делали изъяны и заставляли переделывать. Дошло до того, что наш барабанщик, как Ринго Стар заорал: «У меня уже волдыри на пальцах!», но это не помогло. Пришлось поиграть еще, зато все в итоге остались довольны.

А вот в итоге при выходе из студи нас встретил наш майор.

– С вами хочет увидеться Юрий Владимирович...

– Срочно?

– Через два дня. Устраивает?

Вопрос был всего лишь данью вежливости. Вроде бы мы одного поля ягоды – он и мы... Вот попробуй скажи «Нет. У нас контрольная...» Ведь даже в голову не придет... Хотя с другой стороны так скажешь и потом по контрольной «отлично» на автомате получишь. С Конторой не только мы шутить не смеем.

– Конечно... Только давайте через «Дальрыбу»...

– Что-то всплыло?

– Да вот не совсем, – с сожалением сказал Никита. – Барахтается что-то, но на берег не вылезает. Придется подстегнуть...

С «Дальрыбой» все прошло штатно. Укол – и наше оформленное воспоминание о Франции сформировалось в предсказание. Говорить майору мы ничего не стали – кто его знает, какая у него степень посвящения в эти дела и придержали информацию до встречи с Андроповым. Один-два дня роли не играли.

В назначенный день мы отпросились с занятий и Кусковским парком двинулись в сторону железнодорожной станции и далее к метро.

Когда мы оставались совсем одни и риск прослушивания был для нас минимален, мы рассуждали о том, каким образом мы почувствуем, что выдаваемая нами информация меняет нынешнею историю. Ведь проявления, если они последуют, не могли ограничиться только новыми песенками, которые звучали в эфире «Маяка», должно было бы меняться что-то серьезное. Но пока ничего подобного не происходило. Никаких революционных изменений не наблюдалось. Все мы внимательно читали партийную и комсомольскую прессу в надежде уловить какие-то колебания политического курса Власти, но… Очень хорошо наше общее настроение сформулировал Никита.

– Я чувствую себя грозоотметчиком Попова в ясный погожий денек. Тишь и благодать, а ведь наверняка где-то гремит гром, сверкают молнии. Что-то меняется…

– Или не сверкает и не меняется...– меланхолично отозвался Сергей. – Я думаю, что, несмотря на их заверения, они нам еще не совсем поверили в нас.

– Несмотря на все то, что мы рассказали? – удивился я. – Про всех шпионов и прочее?

– Да. Точнее, они и хотели бы поверить, но не решаются. Это ведь страшно внезапно понять, что дело все твоей жизни оказалось и не делом вовсе, а сплошной ошибкой молодости. Ведь для них, для настоящих коммунистов, это картина пост Апокалипсиса. Конец всему…

– Типа, думают, что как-то все само собой рассосётся?

– Ну, типа того…

– И что предлагаете делать?

– А что тут поделаешь? Ждать, снабжать их информацией…

Несколько минут мы шли молча, думая о будущем.

– Если уж и Андропов нас не до конца верит, то что говорить о тех, кто нас вообще не знает и в глаза не видел. Нас Юрий Владимирович проверял, а уж если дело дойдет до Политбюро…

Никита вздохнул и сморщился, вроде съел что-то кислое.

– Там нам придется еще раз проходить по этому кругу.

– В смысле?

– Нам придется и им доказывать, что мы не фейк, созданный ЦРУ и наша информация имеет ценность.

– А что их, по-вашему, может убедить?

– А кто его знает? Даже если мы припомним, кто из них когда помрет, то поверят они нам в лучшем случае после того, как половина из них упокоится…

– Да… С Андроповым было проще. У него имелись тайны, на знании которых можно было играть, а тут…

– У них наверняка тоже есть, но кто из нас интересовался биографиями членов Политрбюро? Никто… Даже если мы скажем, что кто-то из них занимался в детстве рукоблудием, то это не станет доводом для других.

– Значит надо придумать нечто убедительное… Такое, чтоб могли подтвердить многие свидетели.

– Ты себе представляет, как это можно сделать?

– Я представляю, что это будет нужно как-то сделать…

Мы замолчали, осмысливая сложность вставшей перед нами задачи.

– А «Алло вы ищем таланты» в записи пойдет или в прямом эфире? – невпопад спросил Сергей.

– В записи разумеется…

Сергей медленно покивал.

– То, что нужно. Пока не скажу, но есть идейка, как обыграть этот момент в нашу пользу.

– Кстати, надо поинтересоваться, что там и как.

– Да Бог с ней, с передачей. Что делать будем? Может быть, подкинуть Андропову какую-то идею…

– Может быть, посоветуем в «Правде» дискуссию развернуть?

– Типа есть ли альтернатива советскому социализму?

– Ну да. Может или нет быть несколько его моделей, или модель только одна, наша?

Скатав снежок, Никита бросил его в дерево. Попал.

– Нет. Я в действенность таких дискуссий не верю. Я не дискуссий и изменения риторики в партийной прессе жду, а череды некрологов.

Мы с Сергеем переглянулись.

– Чьих?

Спокойно и как-то даже буднично, сказал Никита

– Членов Политбюро.

Справа от нас стоял заснеженный лес, а слева, через дорогу, тянулся кирпичный забор, перед которым стояли редкие елочки. Это все отчасти напоминало кремлёвскую стену и не исключено, что именно эта картина подтолкнула Никитину фантазию.

Вторым снежком он поразил второе дерево.

– Если он точно убедится, что тот путь, которым сейчас идет страна, приведет её к печальному концу, то ему придется менять, если не все, но очень многое, а те мудрые старцы, портреты которых мы таскаем на демонстрациях, вряд ли захотят перемен. Они на них просто не способны. Они же в догмах, как в орденах и в званиях, и переубедить их нам вряд ли удастся.

– Ну зачем же такие кровожадные крайности? – возразил я. – Ведь можно избрать другой путь.

– Ну?

– Собрать это самое Политбюро и предъявить им нас. И только после этого…

– Вот так вот просто? – перебил меня Никита и тут же поправился. – А с какой формулировкой?

По тону вопроса видно было, что он из разряда риторических. Так и получилось. Наш поэт прищурился и сформулировал:

– «Нам из недалекого будущего, которого, сами понимание, еще нет, но в котором уже должен находиться построенный советскими людьми Коммунизм, чудесным образом залетели трое старичков, которые рассказали, что мы тут все ошиблись и ничего путного мы не построили… А получился муляж из говна и палок под названием Развитой Социализм»?

Никита весело взглянул на Сергея, ожидая его реакции.

– Да,– согласился тот, повернувшись ко мне. – Не поверят. Мало того, что это пойдет поперек Маркса с Энгельсом, в которых они все верят, так ведь и путешествия во времени тут проходят по разделу фантастики… Тут не математика. Минус на минус тут не плюс дадут, а глубокий минус. И засунут они этот глубокий минус в глубокий анус. И не исключено, что именно нам и засунут.

Никита кивнул.

– Думаю, что он это тоже понимает. Он-то знает, с кем ему приходится работать. Потому я и жду некрологов. А организовать немножко несчастных случаев КГБ вполне по силам. «Новичка» еще нет, но товарищи вроде Петрова и Боширова наверняка в строю имеются.

Мы были одни, и только впереди нас неспешно двигалась пара взрослых с ребенком на санках. Над ребенком болтался в разные стороны синий воздушный шарик с изображением осьминога – наверное, остаток от новогодних подарков. Глядя на него Сергей сказал:

– Я, кстати, незадолго до попадания сюда в Интернете наткнулся на статью, в которой рассказывали про штатовские спецслужбы. У них для таких случаев имелся специальный гадский пистолет – стрелял ледяными пулями, смазанными ядом из какого-то то ли моллюска, то ли осьминога…

Я кивнул на ребенка с шариком, и Сергей кивнул в ответ. Очень вовремя шарик попался на глаза. Звякнуло…

– Так вот через несколько минут у жертвы инфаркт, а на теле только маленькое пятнышко, которое быстро рассасывается.

Я не согласился, покачал головой.

– Слишком это все… Кровожадно, что ли? Я бы предложил другой вариант…

– Ну-ну…

– Сперва все-таки поговорить. Попробовать убедить…

– Какими доводами можно убедить людей, которые точно знают, что это невозможно?

– Невозможного не бывает! – возразил я. – Невозможное сегодня, становится возможным завтра. На этом вся наука построена. Вот на это можно и нажимать. Если бы наше появление тут можно было бы представить не как случайность, а как следствие какого-то научного эксперимента...

– Научного?

– Конечно!

Я, кажется, уловил его мысль. А ведь действительно... Почему бы не предложить такое? И добавил:

– Секретного проекта…

– Здешнего? – быстро переспросил Никита. – В смысле сегодняшнего?

– Разумеется, – кивнул я.– Именно что здешнего и вдобавок современного. От чужого эксперимента кого угодно ждать можно, а если сами его готовили, да все получилось, хоть и не так как хотели, но все-таки… Вот представьте… Можно все это представить как-то так…

Прокашлявшись, я официальным голосом сказал.

– «Недавно во время провидения исследований строения материи и свойств пространства-времени в секретной НИИ КГБ «Дальрыба» мы смогли связаться с параллельным пространственно-временным континуумом и получить оттуда сведения о ближайшем будущее нашего мира…

– И где же книги со сведениями? – скептично поинтересовался Кузнецов, пнув ледышку. – Где свитки и папирусы? Где дискеты и флешки?

Я отмахнулся.

– Не мешай. «Сведения оказались нанесены на биологических носителей, в качестве которых были выбраны трое советских школьников, комсомольцев…

– Не6 «в качестве которых были выбраны...», а «которыми оказались...» И далее по тексту.

– Кандидатов в члены КПСС,– хохотнул Никита, но я серьезно согласился.

– Конечно. Дойдет и до этого… Предложат и вступим. Может быть даже бегом, и со скоростью поросячьего визга. Так вот…

Продолжить я не успел – вмешался Сергей. Он уловил главную идею.

– Но связь внезапно, ввиду аварии на Объекте, прервалась, и мы пока не можем восстановить её… – поддержал меня он.

– Точно! «Ввиду этого пока мы обладаем ограниченным только объемом информации, но наши ученые пытаются активизировать носителей информации и надеемся, что это нам удастся.…»

Друзья помолчали, обдумывая услышанное.

– А что? Вполне жизнеспособная ложь. Сразу видно, что ты фантаст.

Никита не стал спорить, а подумал, скатал третий снежок и дал его мне как медаль.

– Молодец. Вполне приемлемая гипотеза. Если они еще под это дело какую-нибудь заметную аварию организуют, чтоб объяснить ей исчезновение связи с параллельными мирами, то все окажется вполне жизненным.

Все мы понимали, что это никакое не решение. Вопрос веры в наши знания оставался открытым, но решать его сейчас мы не могли. У нас не было убедительных для них аргументов.

Впереди нарисовалась новые люди. Мы уже прошли через парк, и вышли к железнодорожной станции. Нужно было заканчивать серьезные разговоры. Кто его знает, что за люди тут ходят и где они служат.

– Ну что ж... – Никита отряхнул руки.– Ход придумали хороший… Но некрологи, на мой взгляд все-таки надежнее…

Я пожал плечами.

– Решать будем не мы…. Главное, что этот ход есть.

– Но ведь прямо сейчас мы его предлагать не станем?

– Согласен. Подождем. Посмотрим. Может быть, он и сам придумает какое-то объяснение нашему появлению, не противоречащее марксизму.

Добрались мы быстро. В Москве да на метр – все рядом.

Если ранее Лубянская площадь для меня ассоциировалась с магазином «Детский мир», то теперь главным зданием стало здание КГБ. Как человек, в прошлой жизни занимавшийся страхованием, я знал, что в этом здании ранее находилась страховая компания «Россия» и с тех пор про него ходила шутка. «Раньше тут был Госстрах, а стал Госужас», но ни у кого из нас негативных эмоций не появлялось. Это было место работы и только.

На Лубянке уже ждали. Наш личный майор встретил нас на проходной и, проводив, оставил в одном из кабинетов. Ожидание оказалось недолгим. Через несколько минут пришел Андропов и по-хозяйски уселся за стол напротив нас.

– Ну, здравствуйте, молодые люди… Чем-то можете нас порадовать? Мне передали, что вы сами попросили отправить вас в лабораторию… Что-то вспомнили?

– Есть немножко, – солидно отозвался Сергей. – Мы тут недавно с французами пересеклись...

– Каким образом?– искренне убедился Андропов.

– Приезжали корреспонденты из «Юманите» в ВКШ. Так вот кое что у нас после этой встречи вспомнилось...

Андропов насторожился.

– Что-то серьезное?

– Ну.. Это вам решать... Вы знаете, что у них в этом году президентские выборы.

– Разве?

– Да. В начале апреля действующий президент Франции Жорж Помпиду умрет и будут назначены выборы нового президента.

Андропов серьёзно посмотрел мне в глаза.

– Это точно?

Как не хотелось его разочаровывать, но пришлось.

– Хотелось бы ответить «как в аптеке», но вы же понимаете, что у нас с вами аптеки разные… Так что скажем, что это очень вероятно... Я думаю, что у КГБ вполне хватает источников, что узнать состояние здоровья действующего президента?

Председатель КГБ кивнул.

– Так вот имейте ввиду. В первых числах апреля он умрет. Выборы состоятся в мае и пройдут в два этапа. Их итоги вас интересуют?

– Разумеется.

– Президентом во втором туре будет выбран некто Валери Жискар дЭстен

Андропов сделал несколько записей в блокноте.

– Что-то еще?

– Насколько мы вспомнили, он нормализует отношение с НАТО, но так аккуратно, что отношений с СССР это не испортит. Несколько раз приедет в Москву, встретит с Леонидом Ильичом...

– Спасибо.

Андропов смотрел в свои записи, уже встраивая поученные сведения в какую-то одному ему известному комбинацию. Он смотрел на нас, но, похоже, нас уже не видел. Он смотрел сквозь нас, уже прикидывая, как может использовать эти данные. Вспомнив наш недавний разговор о череде некрологов, я подумал:

«Может быть не только к пользе для СССР, но и к своей собственной? Наверное, понимает, что если приходится что-то менять, то заводной рукояткой этого механизма станет именно он и его Контора… А если у него будет личный интерес, так это совсем не плохо. В аппаратных играх годится любое оружие, любая информация. А ему волей-неволей придется становиться генеральным, если он нам поверил. Становиться и корректировать курс с «Построения социализма лицом товарища Маркса» на «Построение социализма с человеческим лицом».

Мне уже давно стало ясно, что чтобы не говорили любые лидеры, от главарей бандформирований в кожаных куртках до респектабельных политические вождей в костюмах от «Версаче», они в итоге борются исключительно за личную власть. Другое дело как они эту власть потом используют– на благо только себе или что-то достигается и народу, но самый понятный посыл– «власть для меня»! Да и Бог с этим… Наверное иначе и быть не может. Должна быть личная заинтересованность. Наверное, это и есть тоже родимое пятно Капитализма, от которого мы не скоро отделаемся, и которое никак не отмоешь.

– Спасибо, – медленно повторил он. – Спасибо за информацию...

Он вздрогнул, тряхнул головой.

– Но я предложил вас по другому вопросу. Постарайтесь вспомнить что-нибудь об отношениях между СССР и США.

Никита оглянулся на нас.

– Мы постараемся, – сказал он. Но вы же знаете, что мы не сможем вспомнить что нужно по заказу... Если что и всплывет– тогда обязательно сообщим.

– Сразу можно сказать,– сказал Сергей – в наших интересах сделать так, чтоб Никсона не попёрли из Белого дома. Не допустить импичмента. Следующий президент будет хуже Никсона.

Глава 4

4.

Поговорив еще пару минут, мы покинули кабинет. Тут дела сделали, занятия в школе на сегодня отменили и теперь со спокойной душой могли покинуть здание Конторы. Что меня, что Сергея наполняло чувство удовлетворения – мы делали важное дело. Такое, кого кроме нас никто не сделает. А вот Никита глядел мрачно. Я взял его за плечи, картинно взглянул в глаза.

– Это что у тебя во взоре? Неужели печаль?

Он не ответил и тогда я уже серьезно спросил.

– Что случилось?

– Да фигня это все.

– Что «это все»? Жизнь или погода?– легкомысленно отозвался Сергей, подставляя ладонь под редкие снежинки.

– Наша работа тут…

Никита стукнул кулаком по стене.

– Ну, вот зачем мы давеча про Индию, сегодня про Францию рассказали, а? Причем тут выборы во Франции?

– Не нужно было?

– Затеяли то все это для того, чтоб страну спасти, а в наших неприятностях ни французы и не индийцы виноваты. Надо здешних предателей выявлять и «пятую колонну». А французы…

Он махнул рукой.

– Французы как-то и без нашего внимания переживут, как и индийцы.

– Ты опять про некрологи? – серьезно спросил я.

Никита не ответил.

– У нас некрологи организовать не получится. Мы же ни ниндзя и даже Рязанское училище ВДВ ни один не кончил… Как дотянемся?

– И пистолета даже того волшебного, ядовитого нет. Как тогда?

– Не знаю,– огрызнулся Никита. – Не знаю… Знал бы– предложил.

– Был бы я женщиной, – сказал я.– Я бы как-то вышел на него и скомпрометировал – обвинил в домогательствах…

Я знал что говорил. Моральная чистота всегда отслеживалась и за такими персонами следили. Наверняка там есть его завистники и те, кто метит на их места. Этой информацией кто-то, возможно, сумел бы воспользоваться.

– Но ты же не женщина?

– Да

– В этой ситуации лучше сказать «Увы!»

Став серьёзным Сергей предложил:

– Может быть, список какой-то составить, поименный?…

– На поругание и истребление?

Никита явно остыл – понял, что желание одно, а возможности это совсем иное.

– «Имею возможность купить козу, но не имею желания…» – негромко сказал Сергей

– Вот-вот, – добавил я. – Нам еще надо дожить до момента, когда наши желания будут соответствовать нашим возможностям… Давайте выпьем за это... Чаю.

– Тут?– спросил Кузнецов.

Он оглядел площадь, но ничего интересного не увидел.

– Нет. Там.

Я махнул рукой в сторону.

– Поехали лучше в «Московский комсомолец». Давно ведь там не показывались. Позабыли нас, наверное?

Друзья переглянулись.

– И то! Мысль верная!

Нам и без тортиков были бы в редакции рады, а уж с парочкой кондитерских изделий и кульком шоколадных конфет «Мишка на севере» и подавно!

Но когда мы пришли в Колпачный переулок, в дружественным отделе оказалось пусто. Только сидела за столом начальника одна из знакомых нам девушек и явно скучала.

– Что тут у вас?– спросил я. – Мы пришли чаю попить, а вы не подготовились. Это как так?

Зазвонил телефон, девица сняла трубку и объяснила и нам и невидимому нам собеседнику.

– Никого нет. Все на совещании. Позвоните попозже…

Когда трубка заняла свое законное место на телефоне, Никита поинтересовался, устанавливая на стол коробки с тортами:

– А что за совещание? Премию делят? Или чье-то персональное дело разбирают? Нарушение журналистской этики?

– Нет, – вздохнула девушка. Ей явно хотелось на собрание. – Все гораздо интереснее…

Я кивнул на чайник и чашки, что стояли за стеклом, и та, сообразив, что про собрание ей и так расскажут, а вот выпить чаю с тортом в компании с интересными молодыми людьми, не менее интересно, принялась по-хозяйски выставлять чайные причиндалы на стол. Появились чашки, ложки, блюдца. Конфеты пересыпали в широкую чашу и горка стала похожа на медвежатник.… Чай пить в отделе любили! Зашумел электрочайник.

– Там студенты ВГИКа пришли. Что-то о современном кино разговаривают.

– Ну и хорошо, – одобрил начинание Никита. – Они – про кино, а мы – про кулинарию поговорим. И про вкусные тортики…

Наш поэт плотоядно потер ладони. Достав из ящика, где редакция хранила чайную посуду нож, Володин начал оперировать абрикотин. Именно оперировать, а не резать. Очень ему понравился кусочек с розовой кремовой розочкой. Он пробирался туда как герои-челюскинцы пробирались к льдине с Папаниным– аккуратно и настойчиво.

– Мы тоже скучать не будем, – его улыбка предвкушала удовольствие сладкоежки. -Там надолго?

– Да уже с час сидят…

– У нас мало не умеют, – заметил Сергей, приглядываясь как получше его вырезать. – Ждем, пока чайник закипит и...

Он посмотрел на часы.

– Если они не пришли, будем считать, что они чай не пьют и тортики с конфетками не кушают.

– Точно!

У меня тоже от всех разговоров аппетит разыгрался.

– Опоздавшим – кости!

– Лучше крошки.

Только я это сказал, как дверь распахнулась, и в комнату вошел завотделом в сопровождения нескольких молодых ребят студенческого вида. Были они года на три четыре старше нас нынешних и поэтому поглядывали свысока.

– А! – Нас узнали и обрадовались. -Техническая интеллигенция!

– Теперь, скорее, молодая чиновническая поросль,– улыбнулись мы в ответ. -Мы теперь в ВКШ перевелись. Будем там учиться…

Зав отделом кивнул, пожал нам руки, кивнул и, обернувшись назад, представил нас товарищам.

– Это ребята из ансамбля КПВТ. Слышали, наверное?

Оба одинаковым движением пожали плечами.

– Творческие люди, – сказал Никита. – Они всегда в своем собственном творчестве… Киношники?

Те кивнули.

– Кинематографисты.

– Оба?

– Я будущий режиссер.

– А я – сценарист.

– Ну тогда договоримся. Про Феллини-Антониони слышали? Вот и мы в современной советской музыке примерно тоже самое.

Со стороны это могло бы прозвучать нескромно, но ведь на самом деле так оно и было. Новые ритмы, новые горизонты.

– Ну как же, – добавил немного растерявшейся завотделом. – «Отель «Одиночество», «Ты меня на рассвете разбудишь...» слышали?

– Да.. Что-то такое слышали…

В их глазах появился интерес.

– Чаю не хотите? С тортом! Сладкое, как будет вам известно, пробуждает творческое воображение.

Опережая всех, Сергей выхвали присмотренный кусочек и прижмурился от удовольствия.

– Вот я сейчас съем кусочек и новую песню сочиню… А что там нового в кинематографе? Какие горизонты открываются?

– Да вот ругают их заслуженные деятели культуры, – объяснил ситуацию хозяин кабинета.– Молодые все и делают все не так как положено, а по-своему. Легкомысленные все и ориентируются на Западное кино.

– А эти что, – я кивнул в сторону занятых сладостями гостей. – Неужели молчат?

– Да нет. Отругиваются в ответ.

Оторвавшись от чашки один из гостей объяснил:

– Нет. Мы не отругиваемся в ответ, а ворчим.

Завотделом объяснил:

– Это совершено естественная ситуация, когда старики ругает молодёжь, упрекая их в легкомысленности, а те отругиваются и упрекают тех в ответ тем, что все интересные идеи уже использовали стариками…

– Так что вы считаете, что движение вперед в кинематографе нет?

– Есть движение по кругу.

– «Все уже украдено до нас»? В смысле придумано? – вставил Никита.

– Именно! Техника меняется, становится лучше, а вот идей, новых идей попросту нет…

Он, разумеется, рисовался. Или перед девушками или перед самим собой. Приятно было в центре комсомольской прессы выставить себя страдающим от непонимания Обществом гением и многое повидавшим циником. Ну, молодой– что с него взять!

Они начали наперегонки высыпать на нас фамилии и технические термины, а я отвлёкся, вспомнив только что состоявшийся на крылечке КГБ разговор. Сработала ассоциация – в этот момент я держал в руках конфетку с белым медведем на фантике. Ведь от «мишки» до «Михаила Сергеевича» всего один шаг!

Что мы можем, даже если мы не профессиональные киллеры и не сексапильные женщины легкого поведения? Чем, в своем естественном качестве, мы можно сейчас навредить тем, что загнал мою страну в такую яму, из которой она едва-едва выбралась? Да. Силовые акции исключены, но сейчас подворачивается подходящий случай…

Даже теперь, со своего места мы тоже кое-что можем сделать. Во всяком случае, набрать ком грязи и бросить его в того, кто в недалёком будущем приложит свою руку к разрушению моей страны. Вот сидят киношники. Им нужны сюжеты… Значит надо дать им подходящий сюжет, в котором получится формировать образ того, кто, не умея управлять, взялся за руль и въехал в стену, а потом слился... Пока он невеликого ранга персона, может быть и успеем? Почему не попробовать?

– Вы слышали про Эндрю Уорхола?

Они оживились.

– Знаменитого художника? Конечно! Икона поп-арта!

– Это кто? – спросил завотделом. – Тот самый, что нарисовал разноцветную Мерлин Монро и банку с томатным супом?

Я кивнул.

– Именно! Вот о нем и речь! Идею нарисовать то, что все видят каждый день, ему подала одна из его знакомых. Точнее не просто подала, а продала за 60 долларов.

– Откуда вы знаете?

– Мы много читаем, – нейтрально ответил Никита.

– Да. И все помним… Так вот! Я вам сейчас подкину идею... – Медленно сказал я. – Американцы сказали бы, что она стоит миллион долларов, а я отдам даром...

Я точно знал, что говорил. И книга, о которой я хотел рассказать, и фильм стали событиями и к литературе и в кинематографе. Я замолчал, прикидывая, каким образом можно переложить сюжет «Форреста Гампа» на родную историю.

Сейчас середина 70-х... и герою должно быть лет... Лет сорок... Значит, родиться он должен году в 42– или в 43-м... Что у нас могло быть интересным и неверно понятым в те времена? О чем мечталось? Сталин умер в 52-м.. Ему около 10 лет... Молод. Зато потом – Хрущевская оттепель. Стиляги, джаз... Московский Кинофестиваль, иностранцы... Со Ставрополья в Москву, за ощущениями и карьерой. Пусть даже орден у него будет за работу в колхозе.

– Ну, – поторопил меня будущий сценарист. – Что молчим?

– Это будет фильм про нас, про нашу историю, но увидена она будет необычным человеком. Он не дурак, но... Человек плохо соображаемый. Простоватый, но заточенный на карьеру... В этом его плюсы и минусы. Он – чиновник. У него душа чиновника. Глуповат, зато исполнителен.

– И что?

Я понял, что не вдохновил молодого человека и зашел с другого края.

– Что такое Великая Американская мечта нам всем известно по американской литературе – американец всего может добиться, если будет примерно работать. Его мечта – личный миллион долларов. А какая мечта у нашего человека?

– Посторенние Коммунизма, – спокойно ответил он. Молодой человек явно понимал в стенах какой газеты он сейчас находится. Я рассмеялся.

– Это для хорошего человека. А про хорошего человека с такой мечтой хорошую комедию.

– Это будет комедия?

– Ну... Это как приготовить.... Говорить будем о человеке – мещанине. У него мечта попроще. Такая же простая и приземленная, как и он сам... Думаю, что для таких вот Великая Российская Мечта – стать начальником и хорошо жить! Спецраспределитель, поездки за границу, звания и награды... Вот и показать, как недалёкий человек лезет исполнять свою мечту. Только у меня есть условие. Пусть главный герой будет зваться Миша Горбачев.

Слушай нас Никита, добавил:

– А если у него будет друг, то пусть его зовут Боря Ельцин, точнее Борис Николаевич. Вот тогда, и вовсе все будет здорово!

Глава 5

5.

Мы проговорили еще с полчаса. Доели конфеты и тортики, и в наших желудках даже нашлось место появившимся на столе пряникам. Неожиданно идея фильма увлекла и газетчиков и мы со смехом перебивая друг друга, начали придумывать повороты сюжета и то, что в кино называют «гэгами» – смешные положения героев.

Вдоволь насмеявшись и договорившись не терять друг друга из виду, мы покинули редакцию. Оставшееся у нас время мы решали потратить с пользой – попасть туда, откуда для нас в этом времени все и началось.

Волгоградский РК ВЛКСМ мы не забывали. И хотя теперь состояли на учёте в другом районе, время от времени захаживали туда, обозначая интерес к комсомольской работе.

Руководство райкома нас хорошо знало и, как мне казалось, посматривало на нас с определенным кадровым интересом, прикидывая, не получится ли сделать из нас комсомольских чиновников. Мы этот интерес понимали, но никак не поддерживали. Да и тут тоже начинали понимать, что уровень, на который мы поднялись, заметно выше того уровня, на котором стояли обычные сотрудники РК.

Наш знакомый секретарь Саша пожал руки, поинтересовался творческими планами. Никита с завидной солидностью рассказал о подготовке фестивальной пластинки.

– А что у вас с выступлением на «Алло вы ищем таланты»? Готовитесь?

Мы переглянулись. Мы об этом не забывали, но сроков нам никто не обозначил.

– А когда это? Нам про сроки не говорили… Сказали только что вроде бы в конце зимы.

– Да. Непорядок. Тяжельников как знал, попросил меня с вами связаться и напомнить, что передача будет в середине февраля. Так что готовьтесь.

Озадаченные, мы вышли из здания.

– Интересно, – сказал Сергей. – А если бы не зашли?

– Но ведь зашли же…

– И вообщесейчас к нам столько «веревочек» привязано.. За любую потяни – мы и откликнемся…И этот Райком, и ЦК ВЛКСМ, и ВКШ и КГБ…

– Ну, КГБ это вряд ли интересно. Андропов вряд ли стал бы нам звонить по такому поводу.

– Ну вот только что если КГБ не позвонил бы. Значит, домой бы звякнули.

– Не о том говорим. Что петь будем? Там ведь наверняка нужно будет тексты на литование сдавать.

– Так вроде бы уже обсуждали? Забыли что ли? «Летний вечер»…

Я покачал головой.

– Давайте прикинем, что из неё можно полезного для репутации выжать.

Друзья молчали, а я продолжил.

– Политические очки мы заработаем на «И вновь продолжается бой…» – объяснил я свое сомнение. – А значит, нужные люди нас продолжат за это уважать. А вот молодежная аудитория.. Передача-томолодежная.

– Думаешь «Летний вевечер» им не понравится? – с сомнением спросил Никита. – По-моему ты ошибаешься.

– Хорошая ведь песня! – поддержал его Сергей. – И есть где постучать… Тем более, что мы уже о ней Андрею Васильевичу сказали, забыли что ли?

– Не забыл. И песня само собой хорошая, – успокоил я его – Только давайте прибережём её. Имейте ввиду– передача на всю страну пойдет, а не только на Москву и Питер… Это тут рокеры, а по всей стране народ от ВИА балдеет.

Аргумент был принят. Это действительно было правдой. Это в столицах жила продвинутая молодёжь, а в провинции больше ориентировались на советскую музыку.

– А что сказали Андрею Васильевичу, так ничего страшного… Название можно и оставить, а вотсаму песню заменить. Мы же ему ноты и слова не передавали.

–То есть ты предлагаешь выдать что-то попроще? –помолчав спросил Сергей.