Текст книги "Дедская площадка (СИ)"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Мы замолчали. Сергей машинально постукивал пальцами по коленке, выбивая ритм звучащей в голове песни. Никита шевелил губами. Он уже подыскивал рифмы к той же мелодии, а я задумался о другом.

Мы ждали перемен, а они все не наступали и не наступали. Может быть это знак для нас, чтоб мы сами должны их начать? Вот с ВГИКовцами мы попробовали. Теперь неважно получилось или нет, но ведь главное, что мы сами это сделали. Может быть и с музыкой тоже? Начать писать тексты, толкающие людей задумываться, толкающие к переменам. Тем более есть они уже, такие песни... Макаревич, Цой... Припомнить их и дать Кобзону!

– А не предложить ли нам Иосифу Давидовичу «Поворот»?

Сергей прекратил выстукивать звучавшую в голове мелодию.

– «Поворот»?

И Никита не сдержал удивления.

– «Поворот»? Ему?

Он поморщился.

– Ну договорились же Макаревича не трогать! Да и не его масштаба эта песня.

Я развел руки.

– Обстоятельства... Вот мы сидим тут и ждем. Ждем и жалуемся, что ничего вокруг нас не меняется...

Никита кивнул. Так оно и было. Тема для нас была болезненной. Об этом мы говорили чуть не ежедневно.

– Мы об этом можем бесконечно говорить, но от разговоров ничего не изменится. Наши товарищи...

Я ткнул пальцем в потолок.

– Все примериваются, а время-то идет...

Никита кисло улыбнулся.

– А ты хочешь в красных революционных шароварах и с шашкой наголо выйти с «Поворотом» на советскую эстраду? Так не пустят же.

Я спорить не стал.

– Конечно не пустят. Нас. Мы хотя и «КПВТ», но по калибру пока что малокалиберная винтовка, по сравнению с Иосифом Давидовичем. А вот Кобзон – даже не пуля, а снаряд бронебойный или даже бомба. Может быть у него получится? Получится песня-провокация. Закинуть в Общество ощущение ожидание перемен...

Никита покачал головой.

– Нет. Не идеализируй систему. Калибры у нас с ним конечно реально разные, но с такими песнями ни его ни нас на эстраду не выпустят. Вообще никого не выпустят, если, конечно, не будет команды оттуда.

Он таким же жестом, как совсем недавно я, ткнул пальцем в потолок.

Я посмотрел на Сергея, но тот не поддержал меня.

– Никита дело говорит. Конечно рано. Такие вещи согласовывать надо. Иначе получится холостой выстрел.

– «Аврора» тоже не боевым стреляла, – проворчал я, остывая.

– И не как у «Авроры». У нас силы только на громкий «пук» хватит. Все должно быть в свое время.

Конечно друзья правы. Если затевать перемены, то в нем будет задействован огромный механизм министерств, главков, Советов и всякой всячины и мы в нем только маленькая шестеренка. Ну, может быть не шестеренка, а какое-то реле. Если что-то менять, то не с наскока, а «медленно и методично»... Стратегия изменений нужна, план... А дать его могут только старшие товарищи. Дать и указать нам наше место и дать команду... Иначе получится все как у нас в 90-е. Ох, не хотелось бы... Но ведь не терпится же!

Я нахмурился. Видя мое настроение Никита предложил:

– Давайте уж, если чешется, в виде психологической подготовки общества с возможностью перенесения во времени Пугачёвой предложим исполнить «Белую дверь». Это ведь то же можно трактовать как намек на скрытые возможности. Дверь куда-то в другой мир.

– Давайте в палату возвращаться, -подытожил Сергей. –Надо завтра майора вызвать и потребовать освобождения.

–Учиться хочешь?

– Бездельничать надоело. А то мы про перемены говорим, а к их готовить нужно. Наш фронт – это Кобзон, Пугачева...

Мы прошли половину коридора, когда Никита остановился.

– Слушай! – поднял он палец. – Это что, мы?

Я прислужился. Где-то далеко, скорее всего за стеной звучала «Человек и кошка».

– Неужели радио? – удивился Сергей.

– Нет, – сказал я.– Не радио...

Звучавшая из-за двери музыка была, разумеется знакомой, а вот исполнение. Да и не могли такое крутить по Всесоюзному радио.

Сергей улыбнулся.

– Это из сестринской. Забыл вам вчера рассказать... Знаете теперь что это за песня?

– Ну скажи...

– Мне санитары сказали, что это теперь неофициальный гимн «Скорой помощи»

Если у вас возникнет желание поощрить автора, сделайте перевод на карту Сбербанка.

Перевод 89031010626 СУММА

Или на карту 2202 2005 0456 6199

Глава 10

10.

Следующий день мы встречались с нашим куратором из КГБ.

Мы не наглели, но постарались быть очень убедительными и вопросы задавали очень разумные.

Разобрались со случаем? Нет? И что тогда, нам, всю жизнь тут сидеть, как мышь под веником? Надо же что-то делать, а то мы тут в такой нервной обстановке сами не свои и не думается нам и не вспоминается...

Разумеется, тот ничего не решал, но наше настроение до руководства довел. Обернулось это тем, что через два дня мы уже сидели в своей комнате, в общежитии ВКШ с наказом не шастать туда-сюда по городу, а заниматься делами. В смысле учиться и вспоминать то, что нужно руководству страны.

Пожелав нам здоровья, куратор ушел.

– Золотая клетка? – вопросил я сразу всех.

– Ишь ты! На озвученных условиях клетка могла бы более золотой.

Сергей демонстративной оглянулся.

– А эта, я смотрю, даже не позолоченная.

– Скажи спасибо, что за эту крышу над головой и вахтера на входе с нас денег не берут.

Разговоры на этот счет я считал бесполезными и продолжил:

– Ну... Другого уже не будет. Вляпались. Никто же не рассчитывает на то товарищ Иванов сейчас вернется и скажет, что пошутил?

Только я закончил, как в дверь постучали. Я, грешным делом, подумал, что напророчил, но ошибся. На наш общий возглас «Войдите!» вошел Секретарь здешнего комсомола.

– Ну вы как,– спросил он. – Выздоровели?

– Ну... Здоровей бывали, – загадочно ответил Никита. – А что такое?

Вспомнив свое первое студенческую пору, я на всякий случай спросил:

– Неужели мы овощную базу пропустили? Так у нас уважительная причина.

Секретарь вежливо улыбнулся, оценив иронию, которой в моей фразе вовсе не было.

– Женский день на носу, – сказал Секретарь.

– В курсе, -ответил Никита. – В календарь регулярно заглядываем и мы уже своим девушкам подарки ищем...

А вот это уже было чистой иронией, так как мы все уже почувствовали, куда ветер дует. Праздник, вечер, танцы...

– Хочешь нас заранее поздравить?

Он улыбнулся шутке.

– Нет. Хочу предупредить.

– Предупредить? – удивленно протянул Сергей.

– Ну... Попросить, – поправился Секретарь, почувствовав, что малость перегнул палку. Мы же теперь не просто студенты. Мы– лауреаты!

Понятно, что речь идет о внутреннем вечере. Не о свадьбе же? Мы угадали.

– Сыграйте нам на вечере. У вас такая репутация...

– Хорошо,– не стал я спорить и солидно добавил. – Нам надо будет подумать и посмотреть свои ранешние обязательства.

Он или что-то знал про нас, или чувствовал– на таких местах не чувствительные люди не задерживаются– и предложил отложить решение вопроса до завтра.

– Как ты его солидно, – сказал Сергей, когда мы остались втроем. – «Обязательства!» ...

– Конечно. А как иначе-то? Сам не будешь себя уважать, кто же другой тебя тогда уважать будет?

– Ну, мы как... Морально готовы?

– Ну, если там на голову ничего не упадет, то можно...

Я согласился с Сергеем.

– Да. Надо же проверить как к нам Мироздание относится.

– Это как же?

– Да очень просто... Помните наши недавние разговоры про него?

– И что?

– Если до сцены нормально дойдем и она у нас под ногами не расколется, если током не прибьёт, значит Мироздание тут не причем, а только или случай, или люди. Точнее человеческий фактор. А это совсем другое дело.

Друзья помолчали, вспомнив разговор. Становиться на пути у Мироздания было опасно. Силы-то несоизмеримы! Если это так, то что от нас может остаться... Ничего хорошего. Но и жить под таким дамокловым мечем всю жизнь нельзя.

– А без этого никак нельзя?

– Чтоб узнать? – я отрицательно покачал головой. -Нельзя. Нужны сходные условия эксперимента. Сцена– как раз самое то...

Никита стал серьезным.

– Ну, а если у Мироздания получится?

Я пожал плечами. Я давно думал об этом и мысли в голове ползали разные, но я поделился с друзьями самой оптимистичной.

– Если это Мироздание, то мы от него не спрячемся. Достанет. Хоть кирпичам с этажа, хоть током из розетки...

Друзья, соглашаясь качнули головами. Похоже, что мы все думали об одном и том же, но только с разной степенью оптимизма.

– Но зато как свободно будет нам дышать, если ничего в сходных условиях не произойдет? А?

– Ну, а если все-таки произойдет...

Я помолчал, вздохну и рассказал про свое видение.

– Думаю, что если что-то такое произойдем, нас забросит с вами в свой мир в наши стариковские тела как раз в тот момент, когда Сережа решил стряхнуть пепел в баночку...

– Не самый скверный вариант, между прочим... – сказал Никита бодро. – У меня там наверняка новые внуки на подходе...

– Ладно, – остановил становившийся несерьезным разговор Сергей. – А что тогда сейчас решим?

– Вот тогда пусть в этом чекисты разбираются. Специалисты, а не мы.

Я кивнул на окно, на улицы, где сейчас уже наверное подходил к метро «Рязанский проспект» наш майор.

– Ей-Богу у них это куда как лучше, чем у нас получится.

– Ну и ладно... Значит соглашаемся? –Никита посмотрел вопросительно. Мы с Сергеем кивнули.

– Теперь репертуар....

– А что «репертуар»? – удивился Сергей. – Там, по ходу и решим. Выбрать-то, слава Богу, есть из чего!

– Давайте перестанем быть сторонниками застывших форм. – поддел я нашего барабанщика. -Давайте что-нибудь новое сочиним.

– Сочиним? – с иронией спросил Никита.

– Ну вспомним...

– Ну давайте, вспоминайте... 8 марта праздник женский. «Праздник любви и...»

Он запнулся, сообразив, что попал не туда.

– «...Любви». Праздник «Любви и труда» это Первомай, – поправил я его.

– Так, что? Мы не придумаем, что на танцах исполнить? Это все-таки не политическое мероприятие?

– Изначально то он был таковым... – начал я, но остановился. Прав мой товарищ. В этом праздничном дне не осталось от дела суфражисток никакой политики. Просто весенний праздник с мимозами и тюльпанами.

– Хоть не политическое, а ведь наверняка придется список составлять и утверждать. Это все-таки не школа.

– Как раз школа.

– Да. Но Высшая и в добавок Комсомольская... Тут иностранцев полно, а как к ним у нас относятся с Петра Первого известно.

Разумеется, мы все знали и спор был скорее теоретическим. Список песен должен быть.

– Давайте наш спор введем в конструктивное русло. Будем не спорить, а обсуждать что что в него запишем. В смысле что будем играть. Все-таки иностранцев много.

– Это еще что за низкопоклонство перед Западом? – Деревянным голосом спросил Никита. Это он так пошутил. Я отмахнулся

– Да какой это Запад... Все свои. Все восточнее Железного завеса. Я вот предлагаю подумать... Может быть что-нибудь для немцев сделаем? Что-нибудь для колорита. Ну, помните, как мы с «Ландышами» обошлись?

– В смысле в «Карл Макс штадам»?

Я ни капли не смутился.

– Ну да. Приличная песня получилась. Вся страна поёт.

– Две страны, – поправил меня Сергей. Причем с удовольствием поправил. Немку, наверное свою вспомнил. – А еще две подпевают.

– Это еще кто?

– ФРГ и Австрия.

– Тем более! Давайте что-то еще придумаем.

– А что голову-то ломать. Есть такая песня. Можно сказать, полурусская, полу немецкая...

На меня заинтересованно посмотрели. Я конечно, не был музыкальной энциклопедией, но товарищи не могли сообразить, что я имею ввиду.

– Мало того, – «добил» я товарищей. – Она еще и немножко итальянская! У нас тут есть итальянцы, как считаете?

– Италия страна с мощными левыми силами, – напомнил Никита голосом «Международной панорамы». – А что за песня-то?

Я напел всем знакомые стихи.

– «Кто не знает Любочку? Любу знают все...» Ну, в исполнении «Маша и медведи»? Ну, детство вспомните! Агния Барто!

– А что там немецкого?

Его удивление было непосредственным. Пришлось доказывать, что я не соврал.

– Там припев такой... Энергичный. Я бы даже сказал строевой:

Liebe, Liebe, Amore, Amore, Либо, Либо, Любовь.

– А Либо, Либо это по каковски?

– Не знаю,-отмахнулся я. -Может быть по сербски. Но скорее всего это русское "если". Только это не важно. Важно, что по-немецки и по-итальянски есть.

Сергей помолчал недоуменно а потом все-таки решился спросить.

– Это ты из двух немецких слов, при чем понятных без перевода. Считаешь «немецкой» песней.

Я кивнул.

– Во-первых двух немецких и двух итальянских...

– А почему тогда не итальянской песней? – попробовал сбить меня с толку Никита.

– Потому что, во-вторых и слова и ритм тут маршевый. Я итальянских маршей не знаю, там вроде бы только оперы... А вот немцам должно понравится?

– Я бы назвал это русско-немецко-итальянской песней. Любовь ведь интернациональна! – Я подмигнул Сергею. – Ты же нам уже это личном примером доказал...

– Да, – подтвердил, оживляясь Никита. – Приложил, так сказать руку...

– Ну и самое главное. В Италию нас никогда не позовут, так как не знают,– объяснил я. – Вот когда позовут тогда будем думать, как её представлять... Ну а в ГДР мы хоть как-то известны, хотя бы из-за «Карл Маркс штада» и неприятностей на Фестивале.

– А маршевость тут..

Я перебил его.

– Вы мелодию помните?

– Ну...– они переглянулись. Я напел её, постукивая ладонью по колену, а потом продолжил

– А потом попробуйте на этот ритм наложить «Шел отряд по берегу, шел издалека. Шёл под красным знаменем командир полка...» Получается?

Друзья кивнули.

– Ну вот, а спрашиваете. Под такие песни строем ходить самое оно! Даже не в одиночку, а вместе с лошадьми. И не скучно и маршировать легко.

Как о деле уже решенным и оставленным за спиной, Никита спросил.

– А когда вечер-то будет?

– Вероятно 7 марта. Ну, так по логике...

– 8-е пятница, – посмотрел Сергей в маленьком календаре. – Значит четверг...

Он задумался.

– А что тебе? Свидание что-то? Далеко загадываешь...– поддел его Никита.

Сергей посмотрел на нас с улыбкой, типа «Вы как дети малые, а мне за вас думать нужно и все в голове держать», но сформулировал по-взрослому, грубее:

– Глупые вы все и недальновидные... Про Пугачеву забыли? Про Московскую музыкальную тусовку забыли? Все откладываем, откладываем...

Мы с Никитой переглянулись. А ведь точно. Забыли... Все государственные дела.

– И что ты хочешь? К нам её пригласить? Чтоб спела?

Сергей кивнул.

– За «спасибо»? –Никита покачал головой и с явным уважением продолжил. -Она же профессионал!

– Вот именно потому, что профессионал, потому и есть надежда, что придет. За новую песню от модных композиторов отчего не приехать-то...

– «Белая дверь»? -понял Кузнецов. Он задумался на секунду, согласился и с Сергеем и, похоже, с внутренним голосом. – Значит спешно стихи вспоминать нужно.

Он взял со стола бумагу и скомандовал:

– Берите листочки, и друг с другом не совещаясь вспоминайте, что там за стихи. Ну и я с вами...

– А если...

– Даже если чего не вспомним, ничего страшного. Я другие сочиню.

– Да я не об этом, отмахнулся Сергей. – Если она откажется. Ну, посчитает, что не её это песня.

Мы с Никитой переглянулись и рассмеялись.

– Хорошо сказал «Не её». А чья еще? Именно, что её.

– Ну подумает, что не доросла еще.

– Ничего страшного мы, как старшие товарищи, её поправим и внушим правильные мысли.

– Даже если ничего с ней не получится, найдем кому предложить из молодых.

– Или сами споем...

– Нет, – с сожалением сказал я, подумавший об этом же и отбросив мысль в сторону. – Тут женский вокал нужен.

– Ничего подобного, – возвратил Никита, уже что-то там выписывавший на бумажке. – Это у тебя прежняя установка в голове стоит. Помнишь, что её Алла Борисовна в фильме пела и это тебе мешает. А если непредвзято...

– Неужели и ты сможешь её спеть?

Кузнецов не прекращая своего занятия, кивнул.

– Я могу попробовать, а уж там как пойдет... Написали?

Мы протянули свои листы.

С минуту он смотрел с одного на другой и удовлетворенно сказал.

– Ну, с этим уже можно худо-бедно работать. Скелет приличный. Допишу я текст...

Если у поэтов хорошее настроении, то этом можно бессовестно пользоваться. Что ему зря пропадать?

Я тронул Никиту за плечо, привлекая внимание.

– И, кстати... Раз уж вспомнили. Англичане и американцы у нас, разумеется не учатся, но не пропадать же добру?

– Ты это о чем?

– О «Don’t Worry Be Happy». Вспомнили же.

– Ну... Это все поймут.

– Да, – согласился я. –Тоже получится международная песня. Куплет на русском, а припев на английском.

– Да. Такой текст напиши, чтоб потом Кобзону петь было не стыдно.

Если у вас возникнет желание поощрить автора, сделайте перевод на карту Сбербанка.

Перевод 89031010626 СУММА

Или на карту 2202 2005 0456 6199

Или хотя бы "лайкните".

Глава 11

11.

Мы получили «карт бланш» от комитета комсомола и завладели ключами от той маленькой комнаты за сценой, где хранились музыкальные инструменты. Там мы теперь могли поваляться в любое время дня и заниматься своими делами.

Ощущение своего места– это большое дело! Мы там кое-что переставили, принесли туда ту самую, сделанную Сергеем своими руками звукозаписывающую студию, и принялись решать стоящие перед нами задачи. Главной мы считали вживление в Московскую музыкальную тусовку. Причем не на уровне талантливых любителей вроде московских бит и рок-групп, а на уровне профессионалов. Мы планировали, что Кобзон и Пугачева станут таким вот проводниками в этот мир, но при этом понимали, что все это будет не легко. То, что за нами стояли серьезные люди от Власти нам скорее помешало бы – не любят творческая интеллигенция тех, кого Власть привечает, хотя и сами с удовольствием заняли бы место тех, кого сейчас поругивают. Так что мы поставили за правило не показывать свои связи. Хотя с другой стороны, что это за связи? Он шли только сверху вниз. От кукловодам к куклам. Нам звонили и требовали, точнее ставили задачу, а что могли мы? В лучшем случае что-то просить... Ну да и Бог с ним...

Чем придаваться грусти, лучше уж двигаться вперед. Возможность завязать творческую дружбу с поэтом такой величины как Рождественский заставила нас постараться и проявить изобретательность.

После обработки Никиты, песня «Англичанин в Нью-Йорке» не превратилась, как мы планировали, в «Москвича в Мариуполе», а превратилась в... цифровую песню. Кузнецов так сказал:

– На Мариуполь у меня рука не поднимается, а какой-то серьезный текст писать не стоит...

– Это почему?

Никита помолчал и сформулировал:

– Потому что он уйдет в корзину.

– Ну-ка, ну-ка…

– Я поэт и он поэт.

Начало меня насторожило. Не начинается ли у моего друга мания величия? Но он очень достойно продолжил.

– Да. Может быть только в первой букве этого слова у него буква П побольше, чем у меня. Так вот... Не хочу я, чтоб он после меня что-то переделывал. Идею подкинуть мы ему можем, а вот слова... Пусть сам.

– Ну да, – согласился Сергей, по-своему понявший нашего друга. – Не маленький...

Я его понимал. Какой смысл сочинять на эту музыку добротный текст, который будет отброшен в сторону поэтом-профессионалом? Или, что будет еще хуже, тот скажет: «Раз вы уже сочинили такой хороший текст, то и пойте его. Зачем вам, таким талантливым, я?»... Мы ждали не этого. Нам нужна была сперва совместная работа над песней, а потом, возможно, и творческая дружба.

Да и жаль было вкладывать труд в сочинение стихов, которые не станут песней. Вот если кто-то из них – или поэт или певец – откажутся… Вот тогда… Тогда и можно будет задуматься о тексте, который полюбит молодёжь. Такое Никита вполне сможет написать. Потом. При необходимости.

– Ну, а если они все-таки откажутся? Напишешь про Мариуполь? – уточнил я для себя.

– Ну уж нет, – серьезно сказал Никита. –Хохмить не стоит. В тексте для этой нежной мелодии должен быть серьезный смысл, вне того будет петь его сам Кобзон или кто-то другой.

Мы помолчали. У каждого имелось предложение.

– А давайте, чтоб нас не объявили в космополизме отбросим идею «Англичанина в Нью-Йорке», – серьезно сказал Сергей. – Давайте обойдемся отечественной географией.

– Не возражаю, – кивнул Никита. – Но вот «Москвич в Мариуполе» тоже не нужен.

– А пусть будет «Москвич в Ленинграде»! – сказал я. – Помните песню Сюткина «Питер-Москва»?

Друзья переглянулись. Идея-то на поверхности– две столицы, а сколько отличий! Только бордюра и поребрика хватило бы, а там еще и подъезд, и парадное... Вот этой идеей мы с Рождественским сможем поделиться.

На этом и остановились. Если понадобиться идея – есть чего подкинуть.

Вспомнив как это будет делаться пару десятков лет вперед, Никита создал подходящий для ритма музыки числовой ряд.

За пару вечеров мы наложением с разными электрическими ухищрениями сделали запись музыки. Это, конечно, был не Стинг, но дух песни, красоту мелодии мы передать сумели. Прослушав и кое-что поправив мы поняли, что лучше уже не сделаем. Покачивая кассетой, Сергей сказал, немного кривя душой.

– Отлично получилось...

– Я бы сказал хорошо, – добавил я.

– Хотелось бы лучше, но, думаю, что у нас лучше не получится.

Никита постучал по фанерным ящикам самодельной «студии звукозаписи». Несмотря на то, что на одном конце ящика там виднелся логотип «Мелодии», а на другом «Парлафона» по качеству она с ними соперничать, увы, не могла.

– Так… Теперь нужно позвонить, поговорить с Кобзоном.

– Нужно. Куда пойдем?

– Не на улицу же конечно... Пошли в комитет комсомола. Там телефон.

И мы пошли в комитет.

Глядя в записную книжку, Никита начал набирать номер.

Десяток секунд ожидания и я увидел, как Никита напрягся. Через мгновение он чуть отодвинул руку от уха и мы услышали искаженный металлической мембраной наушника голос Кобзона.

– Слушаю...

– Добрый вечер, Иосиф Давидович. Это Кузнецов из «КПВТ».

– Кто?

Он его не узнал. Никита поморщился.

– Кузнецов Никита Борисович из ансамбля «КПВТ».

– А! Никита! – голос сразу стал дружелюбнее. – Слушаю вас.

– У нас есть новости, – сказал Никита. – Помните наш последний разговор? Ну, в госпитале?

Кобзон все понял правильно.

– У вас есть песня для меня? – оживился он.

– Не совсем... – разочаровал его Никита. -У нас есть музыка, мелодия... Но слов пока нет.

– Та-а-а-к,– протянул Кобзон, похоже, сообразивший, что к чему.

– Так вот мы хотим вам предложить помочь нам в этом моменте.

– Вам нужен поэт? – помолчав, спросил он.

– Нам нужен Поэт!

Никита умудрился сказать это слово так, что становилось понятно, что нужен не простой стихоплет, а поэт с большой буквы.

– Есть предложения?

– Есть,– согласился Никита. – Мы вот стали лауреатами с песней на стихи Рождественского... Может быть мы и далее с ним сотрудничать продолжим? Нам бы было приятно...

– Не сомневаюсь,– отзывался наш собеседник. Сказал он это безо всякой иронии. По-взрослому. Он помолчал, вероятно прикидывая стоит ли соглашаться на нахальное предложение. Все-таки мы были слишком молоды, хотя при этом и слишком талантливы. Ну да. А как иначе сказать? Это– объективная реальность.

– А мелодия?

– Если вы сможете организовать встречу, то мы её там и покажем. Думаю, что вам понравится...

Он подождал еще с десяток секунд. Глядя на Никиту я вопросительно поднял вверх брови. Загородив ладонью микрофон Никита прошептал.

– Похоже что-то листает... Записную книжку?

И тут же оторвав ладонь от микрофона сказал.

– Да. Конечно...

Дальнейшего разговора мы уже не слышали.

– Когда? Хорошо... Мы перезвоним....

Кузнецов спокойно положил трубку на рычаг. На лице его играло выражение удовлетворения от хорошо сделанной работы. Не дожидаясь вопросов объявил:

– Он попробует договориться о встрече. Нужно будет ему через час перезвонить.

Сергей потер руки.

– Жизнь налаживается!

– Не говори «гоп», – остановил его Никита и перевел взгляд на меня. – Ну а с Аллой сам договаривайся.

Он сунул трубку мне в руку. Трубка была горячей. Волновался Никита Борисович.

– Набирай номер...

Никита сверился с книжечкой и сам набрал номер. Нам повезло. Трубку взяла сама Алла Борисовна.

– Добрый день. Алла Борисовна! Узнаете? Это...

– Здравствуйте. Узнала конечно.

– У нас есть кое-что для вас...

Разговор получился коротким и деловым. Она оказалась занятым человеком, но, однако, не зря говорят, что охота пуще неволи и Алла Борисовна пообещала подъехать к нам в канун праздника...

– Седьмого? – уточнил Сергей, когда я положил трубку. Я кивнул.

– Да. Вечером. Пришлось соглашаться.

– А концерт? – спросил Серей. – Нам ведь играть седьмого? Не забыл?

– А по-другому не может она... Да ничего...

Я легкомысленно махнул рукой.

– Уделим ей минут двадцать до танцев. Покажем песню, она её на язык попробует. Она же умная, все сама поймет. Тут ведь все просто: понравится ей или не понравится. Если понравится – тогда будем работать дальше.

– А если не понравится?

Я повернулся к Сергею.

– Тоже будем работать дальше, но с кем-нибудь другим. Женских голосов вокруг нас много...

– Да. Кобзону такое не предложишь.

Каждый из нас представил Кобзона, поющего «Белую дверь» и там же, в голове, сравнил это исполнение с тем, что было в нашей реальности у Пугачевой. Переглянувшись мы улыбнулись.

– Надо ей хотя бы букет подарить. Все-таки Женский день.

– Мы ей песню подарим. Это покруче букета будет.

Мы встретили будущую Примадонну на пропускной. Тут все было по-взрослому. Пропуск, списки и бдительный взгляд охраны. Алла Борисовна хоть и смотрелась молоденькой девчонкой, но мы-то смотрели на неё из своего времени стариковскими глазами и видели не девушку, а звезду.

Она шла и не стесняясь своего любопытства вертела головой, но смотреть тут было особенно нечего. Не знаю, чего она рассчитывала увидеть, но ничего удивительного им на глаза попасться в принципе не могло. Одним словом, обычное учебное заведение: молодые люди, как и везде, может быть только одеты немного «поиностраннее», да негров побольше, чем в обычном мире.

С полученным от нас букетиком тюльпанов, она смотрела по сторонам и задавал вопросы что тут и как. Проходя по коридору, наша гостья обратила внимание на объяснение о танцах. Там было указанно время и она машинально посмотрела на часы. До начала оставалось около получаса.

– А вы что, не танцуете? – спросила она. Я усмехнулся.

– Мы? Нет. Какие могут быть для нас танцы? Мы же там, на танцах, играем!

Она только кивнула.

В зале она сразу же подошла к инструментам. Улыбнулась. Понимая, что вызвало эту улыбку Сергей сказал:

– Ну конечно… Мы же не «Москонцерт». Бедновато.

– Значит надо переходить под их крыло.

Она прищурилась и оглядела нас.

– Для вас, я понимаю, музыка все-таки важнее всего остального…

Посвящать в наши сложные взаимоотношения с Властью в нашей стране мы не стали. Никита просто ответил.

– Мы как раз над этим размышляем… Тем более теперь с нашим лауреатными званиями будет попроще.

Я тронул его за плечо. Никита обернулся.

– Время, Никит. Танцы переносить никто не будет. Надо набежит и ничего сделать не успеем.

Он кивнул.

– Да. Конечно.

Повернувшись к нашей гостье, он сказал:

– Вот такое дело... Есть у нас одна песенка... Может быть она вам понравится.

– Во всяком случае…

Я не успел договорить. Дверь зала открылась и к нам вошел Секретарь. Он по-хозяйски оглядел нас и увидев Пугачеву удивлённо поднял брови. Нас-то он, разумеется, знал, а вот Аллу Борисовну видел впервые. Выводы из того, что он видел он сделал ошибочные.

– А! – догадался он, разглядывая певицу. Глаза у него был веселый. – Вокалистку пригласили? Молодцы! Вы из какой группы? Что-то я вас не помню…

Алла Борисовна добродушно улыбнулась и не стала разочаровывать секретаря, но я решил, что будет лучше если расставим все по местам. Я тоже улыбнулся.

– Алла Борисовна – профессионал высокого уровня. Перед ней очень большое и светлое будущее... А мы в её творческой биографии небольшой элемент... Не более того.

– Вы меня смущаете, – сказала она. – Перехвалите...

Мы с ребятами, что прислушивались к этому разговору переглянулись и хмыкнули. С полным пониманием перспектив её творческого пути можно было бы биться об заклад, что не перехвалим, что Никита и сказал.

– Ну уж нет... Мы в вас верим!

– У вас все готово? – спросил Секретарь.

– Как у пионеров, – крикнул Сергей из-за установки. –Нам нужно только немного подстроиться. К 19-00 все будет в полном порядке.

– Ну-ну…

Секретарь кивнул и вышел из зала. Когда дверь за ним закрылась, я дал ей лист со словами. К счастью, слова мы вспомнили точно. Над словами по нашей привычке проставили гитарные аккорды. Пугачева читала стихи, но вот представить музыку без нот она не могла.

Никита подошел к микрофону.

– Алла Борисовна! Слушайте...

Мы уже прикинули мелодию для нас, на наши инструменты. Бедновато было, конечно, но откуда брать что-то иное?

– Лишь вчера Мир мне объятья раскрывал

Лишь вчера легко леталось мне во сне...

Пугачева внимательно вслушивалась в музыку, шевеля губами и проговаривая про себя текст песни. Она качала головой в такт, стараясь почувствовать музыку.

Спев песню от начала до конца Никита вопросительно посмотрел на неё.

– Ну как?

– Еще раз, – сказал наша гостья. Она подошла ко второму микрофону и повелительно махнула рукой, давая команду.

«Вот характер!» – подумал я.– «Уже командует!» Ребята, похоже, почувствовали тоже самое. Никто не стал возражать. В этот раз Алла Борисовна включилась со второго куплета. Ну что сказать... Профессионал– это профессионал. Мы сразу отошли на задний план. Мы-то знали, что это её песня, а она это только-только почувствовала. И приняла.

Мы сыграли её раз, другой... Она интуитивно почувствовала, что мелодия может быть более богачей и подошла к пианино. В этот раз мы играли в две гитары и пианино.

Мы играли, а перед глазами висела картинка из фильма. Балет «Экспрессия»... Было бы неплохо, если бы те трое оказались с нами. В этом времени у нас такого не бывало и можно было бы поразить слушателей.

Если у вас возникнет желание поощрить автора, сделайте перевод на карту Сбербанка.

Перевод 89031010626 СУММА

Или на карту 2202 2005 0456 6199

Ну или «лайк»

Глава 12

12.

Мы сыграли песню раза четыре. Было видно, что она примеряет песню на себя– Алла Борисовна пробовала петь то так, то эдак и со стороны видно было, что песню она уже взяла в работу. На обороте листочка с текстом наша гостья начала набрасывать ноты, но Никита остановил её.

– Алла Борисовна! Вы не торопитесь. Вы музыку не забудете, а если что-то из головы все-таки выскочит, то это вам поможет.

Он протянул кассету.

– Тут просто мелодия и слова. Мы не стали заниматься обработкой – всё-таки у вас в коллективе музыкальные возможности побогаче. Подумайте, посоветуйтесь... Если песня коллективу понравится – берите в работу, исполняйте. Если не захотите, то...

Я подумал, что сказать, что б не обидеть.

– То мы сами её будем исполнять.

– Нам, конечно, далеко до нас, – сказал Сергей из-за установки. – Да и чувствуем мы, что это женская песня. Но добро не пропадет.