Текст книги "Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка"

Автор книги: Владимир Тимофеев

– Ничего. Ходить могу. Не быстро, правда…За стеной что? Не смотрел еще?

– Как не смотрел? Смотрел. Там и там темень, не видать ничего. Тут – огород и дрова лежат. А за дверью – двор, ходит там кто-то иногда. Часовой, наверное.

– Наверное или точно?

– Точно ходит. Постоит немного, потопчется перед дверью и к дому – холодно тут на ветру-то стоять.

– Давай-ка к стене, у огорода которая. Доски оторвать попробуем…Да тихо ты… Накось, – лейтенант вытащил из кармана полушубка небольшой обмылок и протянул его Бойко. – Все для бани берег. Ты им фомку натри или еще как-нибудь – все ж скрипа поменьше будет.

В звуках ветра скрип отрываемых досок был почти не слышен и через десять минут двое разведчиков по очереди вывалились на снег возле стены сарая. Бойко прополз вдоль поленницы и осторожно выглянул за угол.

– Точно, часовой. Один. У крыльца стоит, курит. Ага, щас сюда пойдет.

– Что с оружием?

– Винтовка у него. На левом плече. Больше ничего не видать.

– Ты его приложить сможешь? Как сюда подойдет?

– Смогу, – Николай ухмыльнулся, помахав фомкой. – Приголубим его как миленького. Чай, не впервой.

Часовой бросил на снег докуренную самокрутку и неторопливо побрел к сараю. Остановившись возле двери, он потрогал замок, притопнул ногой и развернулся к дому. Стремительный бросок Бойко не оставил полицаю ни единого шанса. Загнутый конец гвоздодера Николай с размаху вонзил часовому в правое ухо. Кроме винтовки у полицая обнаружился нож, пяток патронов и несколько раскрошенных сухарей. Тело убитого затащили за сарай и присыпали снегом.

До калитки можно было добежать прямо через двор, но этот путь представлялся опасным. На освещенном лунным светом пространстве негде было укрыться, и любой случайный взгляд из окна оказался бы для партизан роковым. Решили тихо пробираться вдоль затененной стены дома. Быстро обогнув крыльцо, беглецы перевели было дух, но тихий скрип открывающейся двери заставил их снова прижаться к бревнам.

На крыльцо вышел не кто иной, как сам Мирон Свиридяк. На шее у него висел бойковский автомат. Спустившись по ступеням, Мирон достал из кармана спички, прикурил папиросу, несколько раз жадно затянулся и принялся оглядываться, видимо, желая узнать, куда подевался второй часовой. Дальше ждать было нельзя, и, зажав в руке нож, Николай метнулся к ничего не подозревающему Мирону. Однако то ли предатель что-то почувствовал, то ли все произошло случайно, но удар ножа развернувшийся Мирон встретил поднятым вверх ППС-ом. Нож отлетел в сторону, и оба бойца покатились по снегу, вырывая друг у друга автомат. В конце концов Свиридяк оказался сверху и изо всех сил попытался придавить горло противника тяжелым оружием, в которое тот вцепился мертвой хваткой. Осипший голос не давал Мирону возможности позвать на помощь, и он только шипел, все ниже и ниже склоняясь над почти поверженным врагом.

Ощутить радость победы Свиридяк не успел – доковылявший до места схватки лейтенант огрел его по шапке стальным гвоздодером.

– Ты как, живой? – спросил Александр у Бойко, когда тот, выбравшись из-под обмякшей туши, уселся на снег. Николай в ответ только кивнул тяжело, держась обеими руками за горло и пытаясь отдышаться.

– Ох, и здоров же козел, чуть не удавил на х… – зло сплюнул боец, перестав, наконец, судорожно глотать воздух. – Автомат мой притырить хотел. У-у, гад ползучий… Слушай, командир. Надо бы его тоже, того, за сарай оттащить.

– Он тут и так хорошо лежит, под окошком прямо – с крыльца хрен заметишь. А у нас, Коля, времени совсем нет. Пока они тут не очухались, мы с тобой по-быстрому ноги в руки и до лесу. Бери давай винтовку, автомат свой. Часа два, думаю, у нас еще есть. Дохромаем как-нибудь…

* * *

Лейтенант ошибся. Два часа им, конечно, не дали. Уже через час со стороны деревни послышались заполошные крики и еще через десять минут на заснеженном поле появились темные фигурки преследователей. Метель давно уже прекратилась, небо начинало потихоньку светлеть, и полицаям не составило особого труда понять, где искать беглецов – цепочка следов ясно указывала направление.

– Все, командир. Кажись, отбегались, – тяжело вздохнул Бойко, оглядываясь назад. Лейтенант почти висел на его плече и все еще пытался идти самостоятельно.

– Что…там?

– Бегут ироды. Минут через двадцать здесь будут. Жаль, до леса-то всего ничего осталось.

– Вперед, Коля…вперед, – натужно дыша, прохрипел танкист. – В лесу… в лесу их встретим.

Добравшись до опушки, партизаны упали в снег возле высокой березы и еще какое-то время лежали, приходя в себя от последнего судорожного рывка. Спустя минуту Николай приподнялся и поглядел в сторону деревни.

– Да-а. Человек пятнадцать. Хорошо хоть, что мы по старым следам пошли. Тут слева и справа снег глубокий – хрен обойдешь. Так что в лоб попрут, – Николай повеселел и подмигнул лейтенанту. – Ничего, Николаич. Мы еще повоюем. Кровью гады умоются.

– Эх, Коля, Коля. Ничего мы тут не навоюем одним рожком и десятью патронами. Видишь, светает потихоньку. Сам же говорил, эсэсовцы к утру будут. Так что зажмут нас здесь, а как патроны кончатся, так и все, возьмут нас… тепленькими, – командир грустно посмотрел на Бойко, потом протянул руку к трехлинейке. – Ты мне винтовку-то оставь. И патроны все… А сам иди. Ты быстро дойдешь.

– Командир, ты что? Да за кого ты меня держишь? Да чтоб я, да товарища? Да я, б…

– Красноармеец Бойко! – жестко прервал бойца лейтенант. – Это приказ. Ты. Должен. Дойти. До бригады. Тебе все ясно? Тогда выполняй.

– Есть, товарищ лейтенант. Но… товарищ лейтенант. Ну не могу я так!

– Понимаешь, Коля… не дойдем мы. Вдвоем не дойдем. Немцы… не сунутся немцы сегодня в лес, а уж полицаи тем более. Задержу я их, уж как смогу, так задержу. А ты… ты уйдешь, ты сможешь, я знаю. Так что давай, боец, вперед. И… не поминай лихом.

Лейтенант отвернулся, проверил затвор у винтовки, а потом принялся деловито раскладывать патроны на куске коры от старой березы. Николай немного постоял, глядя на командира, затем резко развернулся и быстро пошел вглубь леса, с непонятной злостью отбрасывая свисающие на его пути ветки деревьев.

* * *

– Ну что, постреляем немного, – пробормотал лейтенант, выглядывая из-за корней. – Давно я уже так не стрелял. Жаль только, что не из танка. Уж тогда б мы повеселились…Ну, ты первым будешь…

Хлопок выстрела. Есть. Черные фигурки попадали на землю. Одна из них, видимо, уже не встанет. Выстрел. Крики команд, переползания. Крайняя фигурка вскочила, бросилась вправо и увязла в снегу по пояс. Александр тщательно прицелился, выстрелил. Черт, мимо. Ниже брать надо. Еще один выстрел, еще… Попал. Фигурка взмахнула руками и, переломившись пополам, скрючилась в сугробе. Остальные открыли беспорядочную стрельбу.

Танкист сполз вниз, перезарядил винтовку. Выглянув из-за березы с другой стороны, он увидел, что полицаи короткими перебежками пытаются подобраться поближе.

– А вот это нафиг, ибо нефиг, – лейтенант, почти не целясь, дважды выстрелил в сторону противника. И, как ни странно, опять в кого-то попал – истошный крик, переходящий в хрипение, был хорошо слышен в морозном воздухе.

Еще один полицай рванул в сторону, теперь уже в левую, и также провалился в сугроб. Несколько минут, пока он выбирался обратно, Алесандр не стрелял. Двое, поддержанные огнем остальных, бросились вперед. Выстрел, мимо. Затвор. Еще выстрел. Один из бежавших, подволакивая ногу, отползает назад, второй укрылся за снежным заносом.

Так, последний патрон. Хотел, хотел лейтенант оставить его для себя, но, видать, не судьба. Бывший танкист отчетливо понимал, что чем дольше он будет здесь лежать, тем больше шансов будет у Бойко добраться живым до бригады.

– Эй, мужики, – раздался крик со стороны поля. – Хорош стрелять. Глядишь, живыми останетесь.

"Решили поговорить? Ну что ж, поговорим".

– Ага, живыми. Так я вам и поверил.

– Да вы не ссыте. Мы вас, хлопцев, только попинаем немножко и все. А там, может, и в самооборону к себе возьмем… Ну? Чего молчите?.. Ну как знаете…

Некоторое время ничего не происходило, а затем тишина январского утра вновь взорвалась ружейным грохотом. Преследователи всей толпой рванули вперед к березе. Лейтенант последний раз вскинул винтовку, но выстрелить уже не успел. Пуля, попавшая в цевье, выбила трехлинейку из рук. Подскочивший приклад больно ударил по щеке, и бывший танкист скатился с пригорка на утоптанный снег.

"Ну вот и все", – подумал Александр, услышав резкий злобный окрик "Лежать, сука!". Сильный удар ногой в бок заставил его перевернуться на спину. Правую ладонь обожгло холодом – "Фомка!". Стараясь не делать резких движений, лейтенант открыл глаза. Сжатый в руке гвоздодер был скрыт рукавом полушубка.

Перед лежащим на снегу партизаном в расстегнутой кацавейке стоял Мирон Свиридяк, живой и невредимый.

– Та-ва-рыщ лый-ты-нант. Что, не ждал, падла? Думал, убили Мирона? А вот хрен тебе!

Мирон схватил лейтенанта за отвороты одежды и резко вздернул вверх ослабевшее тело своего бывшего командира.

– Где второй? Колян где? – заорал Свиридяк, брызгая слюной в лицо Александра.

Лейтенант улыбнулся и вдруг завалился назад, увлекая за собой Мирона. Выставленное вперед стальное жало гвоздодера вошло предателю в живот.

– Эй, ты чего, чего? – один из полицаев испуганно отскочил назад, передергивая затвор карабина.

Бывший танкист тихим движением вытащил из-за пояса Мирона гранату и, отвалив в сторону обмякшее тело врага, поднял ее над собой… Взрыв разметал сгрудившихся вокруг полицаев, а осыпавшийся с деревьев снег белым ковром накрыл место последнего боя лейтенанта Красной армии.

Часть 3. Сборы

 
Девушка с длинной косою
Верит, надеется, ждет.
Верит – вернется из боя
Тот, кто уже не придёт
 
 
К девушке с неба глазами,
Воин на белом коне.
Тот, кто за гранью. Не с нами.
Кто – лишь строкой на стене.
 
 
Кто перед яростной схваткой
Жизнью поклялся хранить
Девушку с русою прядкой,
Ту, что нельзя позабыть…
 
 
…Девушка в синем берете
Знает, что друг не придёт,
Знает – война на рассвете.
Знает, но всё-таки – ждёт.
 

(М.Кацнельсон. Из ненаписанного)

18 сентября 2015 г. Военный городок к северу от Волгограда.

Ольга Фомина:

Вообще, я на дядю Сережу злюсь. Неправильно это, конечно, но все равно злюсь. Вчера он нас огорошил. Билет себе выписал в один конец. А мы на что? Два часа с ним ругалась, а толку – ноль. Здесь, говорит, сидеть будете, корректировать. А как корректировать? Связь-то убогая. Щелчками только, навроде кода. С этими глушилками новомодными воевать совсем стало плохо. Только в эфир выйдешь с нормальной рацией, так сразу либо глушат, либо пеленгуют. И все – нет связи. Вот и приходится, как в позапрошлом веке, посыльных туда-сюда гонять. Хорошо хоть Леся иногда спецмобильники подкидывает, те, что областным чиновникам выдают. Но это вообще одноразовый вариант – если по нему много базарить, то сто проц прослушают, и Леська спалится с гарантией.

А сегодня нам просто повезло. Везли патроны для ШВАКа, со склада уворованные. Думали на посту еще пулеметными затариться, там Жора с Матвеем дежурить должны были. А вместо них "фаши". Ребят жалко – бандиты с нашими обычно не церемонятся, сразу – в расход. Жалко ребят. И как "фаши" вообще там оказались, неужто пронюхали гады о чем-то? Да нет, не похоже.

Слава богу, сообразили быстро, Антон двоих из МСП двухзарядного положил. Две пули – два трупа. Молодец. Вот только на дорогу пистолет выронил, слишком быстро с места рванули. У ребят потом глаза округлились, когда я такую же "игрушку" достала. Эффектно получилось. Руку в карман галифе сунула, там прорезь, а на бедре – кобура. Для скрытого ношения. Вот так, знай наших. Володя покраснел даже, когда объяснять стала и показывать. Правда, дядя Сережа этот пугач себе забрал. Ну и правильно, ему нужнее будет. В рукав пристроил и хорошо, не видно совсем и не мешает. А на операцию он еще СВД взял, чтоб наверняка подонков отстреливать.

Вот только зря он к парням недоверие поначалу проявил. Я ж все рассказала, и кто они и откуда. Но ему виднее. В конце концов, все хорошо вышло.

А про базу нашу никто не знает. Ни враги, ни свои. Тут как химобработку в десятом провели, так никто до сих пор сюда и носа не кажет. Да и мы вначале только в ОЗК могли. Сейчас, правда, всё уж повыветрилось, и можно спокойно ходить. А все равно, боятся. Хотя, думаю, еще год, другой, и делегации косяком попрут. И убежище наше раскопают. Так что правильно все, сейчас надо врага бить, пока возможность есть.

Наверно, мы бы сюда тоже не совались, если б не самолет этот. Его дядя Сережа на пару с Михалычем лет шесть или семь восстанавливали. Через месяц после катастрофы дядя его опробовал, несколько кругов сделал и даже из пушки очередь дал – в патронной ленте еще оставалось немного. Он же в летное, по рассказам, хотел когда-то поступать. Но не вышло – говорит, по здоровью (ага, как же) не прошел. А летчиком все же стал потом и лицензию на малую авиацию получил. Думал, пригодится. Вот оно и пригодилось. Михалыч, мир праху его, два года назад погиб. И получилось в итоге, что про базу эту только мы четверо знаем, Антон, Леся, я и дядя Сережа.

А теперь еще бойцы новые. Вот уж свезло, так свезло. Танк, автоматы и люди с опытом, да таким, что нам и не снилось. И летчик-истребитель. Он парень хороший, только смешной немножко. Культурный. Но как он с бандитами разобрался! А ведь пойдет такой по улице, на него и не глянет никто. Хотя, почему не глянет? Наоборот! Все девки наши на него вешаться будут. Да вот фиг им с маслом. Пусть только попробуют, я этим воблам сушеным живо глаза повыцарапываю за лейтенанта своего… Ой, что это я. Он же не мой совсем. А почему не мой?… Черт, он же обратно потом уйдет… А как же я? Или?.. Может, и мне с ним? Туда?.. Нет, нельзя. У нас тут тоже война почти. А я… Господи, ну почему все так неправильно? Ну по-че-му-у-у!?..

И, кстати, слава богу, что на него Леся глаз не положила. Против нее у меня шансов нет, факт. А ей самой, кажется, сержант понравился – ух, как она его, бах-бах и всё – готов парень. Да уж, в этом деле мне до Леси как до Луны лесом. Хм, каламбурчик, однако… А вообще, она тут такое представление устроила – закачаешься. Бедный сержант, даже жалко его. Впрочем, сам виноват… раз попался…

Сергей Васильевич Бойко:

Да, интересно карты легли. Не думал я, что все так выйдет. Готовился к последнему бою, а тут раз, и подарок – бойцы с Великой Отечественной, да с оружием, да с танком. Нет, воевать теперь будем правильно, с толком. И пусть никто не уйдет обиженным. А летчик… Вот это точно, сюрприз так сюрприз. Как фамилию его услышал, так чуть не упал. Живая история. И летал он, оказывается, как раз на Яке нашем, ну прямо не верится.

С самолетом вообще история странная вышла. Мы с Михалычем, корешем моим, царствие ему небесное, приобрели этот Як по случаю. У Никиты в ноль четвертом. В сарае у него самолет на чурбачках стоял. Солидолом измазанный. Консервировал его, видать, хитрован наш, думал, пригодится когда. Сарай, правда, не совсем сарай был, а ферма бывшая, и крылья отдельно лежали, но это уже детали. Долго мы Никиту пытали, откуда он такое чудо раздобыл. И признался, в конце концов, терпила. Хоть и не поверили ему тогда, а теперь, думаю, что так, наверно, и было все на самом деле.

В 94-м фермерством он решил заняться, землю приобрел, постройки, трактор. Свояк его тогда в братках ходил и деньгами помог. Так вот от свояка все и пошло. Ехали два чудика на "мерине", со стрелки возвращались, и возле кустов отлить решили. А из кустов мужик какой-то выпрыгнул, да как пальнет в них из пистолета. Мужик, причем, странный, в шлеме летном доисторическом, и комбинезон еще. Ну, братки, залегли, конечно, стволы достали, а мужик пропал куда-то, будто и не было его. В тумане исчез, а потом и туман рассеялся. А никитов свояк как раз одним из этих чудиков и оказался. Ругался потом страшно, пиджак он свой малиновый "от Бриони" в грязи извалял.

Никита же датый был, трактор свой завел, да поехал искать мужика нехорошего. А день-то ненастный, народу на дороге немного, вот и промахнулся фермер, заехал в лесополосу, на грунтовку старую. Глядь, самолет стоит, древний. А мотор теплый еще. И фюзеляж пулями прошитый. Ну, Никита парень не промах, подцепил рухлядь, да к себе и отвез, правда, как отвез, не помнит совсем – пьяный был. Потом, как протрезвел, испугался сильно. В тот день у них шухер большой приключился, там недалеко какой-то заезжий бизнесмен из крутых помер. Думали поначалу, его кто-то из местных пришил, но потом разобрались – инфаркт. Однако Никита не стал никому о находке своей сообщать, укрыл в сарае от греха. Вот так и простоял самолет десять лет без движения.

Долго мы потом с Михалычем восстанавливали его. Но уж больно дело интересным оказалось. Движок перебрали, и, как ни странно, заработал он. Винт, конечно, заменили, тяги рулевые. Ну и там шасси, фонарь новый, прицел, много еще чего по мелочи. Вооружение, кстати, оставили. Я его даже опробовал потом, когда можно стало. На управление автомат присобачили, чтобы не париться с ручками разными. В крылья – вставки титановые, дюраль на обшивку. Красота вышла, хоть сейчас на смотр раритетов. И, самое главное, летать может и даже в бою воздушном участвовать.

Думал, сегодня взлечу на нем в последний раз и покажу "фашам", кто в небе главный. Но оказалось, пилот для моего Яка нашелся, настоящий пилот, не обманка какая. Парень, кстати, нормальный, не выделывается, слушает внимательно, кивает. И на Ольгу посматривает, причем, вижу, что нравится она ему, хоть и скрыть лейтенант пытается интерес свой. Но от меня не скроешь, я такие вещи сразу чую. Ольга – девушка красивая, многие к ней подкатывать пытались, да так ни с чем и отваливали, донжуаны доморощенные. А тут, гляжу, мать честная, ей самой летчик глянулся. Даже ревность отцовская появилась, удивительно просто. Не отец я ей, конечно, а скорее… Хм, а интересно, кто я ей? Вроде как дядя многоюродный. Хотя сейчас это уже и не важно. Все они мне родные. И Ольга, и Антон… да и Леся тоже.

Не пойму, правда, почему мы ее Лесей зовем – она ведь Елена. Леной бы надо или Леночкой. Впрочем, ладно – привыкли уже. Так что, думаю, и сержант… привыкнет. Хоть и быстро окрутила его наша Елена Прекрасная, но я то вижу, не слабак он – воин. Душой не кривит, и стержень в нем есть. Правильный такой стержень – хрен согнешь. Даже жалко Лесю – сама ведь потом по нему сохнуть будет. И даже не заметит, как влюбится, сто пудов… Эх, девки, девки, вам бы на танцы бегать, а не в войну играться…

Марк Кацнельсон:

А все-таки здорово, что мы сюда попали. Рассказать кому – не поверят. Интересно здесь. И еще мне, как будущему инженеру-строителю, весьма любопытно посмотреть на то, как тут строят. Может, и пригодится когда. Нехорошо, конечно, подглядывать, но куда денешься. Глаза сами цепляются за что-нибудь необычное. Хотя…

Н-да, в конструктивных решениях я здесь ничего нового не обнаружил. Бетон, металл, кирпич, все то же, что и у нас. А вот начинка чуть другая. Полы гладкие и прочные, втирают, наверно, в стяжку чего-то. Окна своеобразные и шум хорошо поглощают. Трубы из непонятного материала, то ли керамика такая, то ли резина. Ну и провода, приборов разных полно. Товарищ майор, как я понял, на антенную вышку специальный передатчик приспособил и следит теперь за дорогой, что вдоль Волги идет. Полезная вещь этот передатчик изображения (его, кстати, "телекамерой" называют). И на улицу выходить не надо, и опасное направление всегда под присмотром. В нашем времени, говорят, тоже похожие штуки имелись, жаль, не видел я их никогда, слышал только, а интересно было бы сравнить. Сигнал от камеры на экран идет через какую-то коробку, она в железном ящике стоит, вроде как от помех защита. Вот в этом я совсем ничего не соображаю. А Гриша, тот, оказывается, кумекает, даже странно, чего он все увальнем деревенским прикидывался. Ладно, про всякие непонятки я потом Антона спрошу, не к товарищу же майору или к Ольге идти. Они вон какие деловитые, пошлют, небось, сразу подальше. Точно, Антона пытать буду… Черт, не удалось, припахали меня с самолетом – подай, принеси, подержи. Ну, ничего, это дело нужное, поважнее моих вопросов дурацких – после поспрошаю…

А товарищ майор – молоток. И товарищ сержант – тоже. Целую войсковую операцию вдвоем спланировали. Я бы так точно не смог. О боевых качествах противника майор, кстати, не слишком лестно отозвался. Трусоваты, говорит, малость, "нашим" фрицам и в подметки не годятся. Правда, много их, прямо как клопов в старом диване, кучей навалятся и все – отмахаться не успеешь. Ну что ж, значит, по-умному будем гадов бить. Разведка у местных "красноармейцев" неплохо поставлена. Выяснили, что сегодня к вечеру "фашики" гулянку намечают, недалеко отсюда, возле какого-то канала. Там у дороги площадка большая есть, потом этот, как его, супимаркит что ли (тьфу, язык сломаешь)… короче, "торгсин" недостроенный, башня и бензозаправка рядом. Так вот эти "господа" чего удумали – памятник они там себе установить решили! Это ж кому из них такая блажь в голову ударила? А товарищ майор еще уверял, что бандиты совсем не тупые. Не, тупые они. Точно тупые. Хотя, вроде бы, это и не совсем их желание. Покровителю ихнему, или как там его по-нынешни, ага, "спонсору", так захотелось. У него, видите ли, тут предок какой-то воевал. Хм, уж не с нами ли? Тогда, в 42-м? Вот хохма будет – утром дедушку кровью умыли, а вечером для внучка найдем чего подходящее. Нынче ведь даже у меня винтовка не абы что, а прямо снайперка настоящая. Товарищ Клёнова на нее специальный прицел поставила. Такой, что и в темноте видеть можно. Плюс затвор новый, рукоять длинная да изогнутая. И что самое удивительное, прицел тоже сдвигается, так что обойму вставлять он почти не мешает. Вот так вот.

Не знаю только как отблагодарить товарища лейтенанта. Может, цветы какие найти? Нет, цветы ей пусть командир дарит, а я… Во! Я стихи напишу. Думаю, ей понравится…

Серафим Барабаш:

Хороший тут у них чай. Забористый. А вот сахарок подкачал. Хотел было его вприкуску, ан нет – тает быстро, оглянуться не успеешь, вся сласть уходит. Очень это как-то неладно. А еще неладно то, что воевать теперь нечем – товарищ Елена нам весь танк раскурочила.

Прицел, вон, зачем-то сняла, прошурупила там всё, сейчас панораму ломает. Точнее, режет. Электросваркой, кажется… Ох ты, искрит-то как, пожара бы не было…

А ведь послушать майора, так тут не противник, а шушера какая-то. Вот только много ее, как комарья на болоте. Или это просто мы такие орлы? Даже и не знаю, много ли отваги надо, чтоб всех этих гадов прихлопнуть. Оно, конечно, со своей колокольни сужу. Но все равно не пойму, как они воюют. Туда нельзя, сюда нельзя, там не ходи, здесь не стой. Жаль, руку сломал. Ну, ничо, пущай Гришка поработает. Ему бы еще пару боев, да пяток маршей, глядишь, и впрямь мехводом станет. Во, сюда глядит. Чо глядишь? Масло проверь, ходовую, движок послушай. Тебе в бой сейчас, а ты ни ухом, ни рылом, что там с техникой. И так, блин, машину чуть не угробил, пока на эстакаду эту въезжал. Эх, дурила, молодой еще… Хотя нет, постой, погоди… Нут-ка, глянь, что там за ящик товарищ лейтенант принесла? Как говоришь? ИМП-2? Хм, индукционный миноискатель. Так, инструкция есть? Всё, давай изучай. Что значит "вдруг не пойму"? Не поймешь, тогда вон у… э-э… у младшего сержанта Фоминой спросишь, понял?.. Ну вот и ладненько. А я пока… я пока противогазы гляну. И не забудь, боец Григорий, по ним я у тебя тоже экзамен приму, так что бери второй, вместе разбираться будем…

Григорий Синицын:

А чо я? Я ничо. Как сел за рычаги, так и толкаю их туды-сюды. А коли проверить или узнать чего надо, так это мы завсегда. А вот шлем я у Серафима Макарыча заберу. Надоело, понимаешь, пинки от командира получать, вся спина болит. Лучше уж через ТПУ слушать. Во, отдал. Морщится, правда. А я ему в обмен каску свою. Смешно он в каске смотрится. Зато я орел, в танкошлеме, как положено. Теперь повоюем. Инструкции мне дает, даже Григорием назвал, а не Гришкой. Зауважал, значит. Ну да, с передачами я вроде разобрался, так что не стыдно теперь. И с миноискателем этим разберусь, и с противогазом. Главное, чтобы это… за дорогой следить и не прыгать по полю, как заяц, без прикрытия. У нас ведь теперь и пехота есть, и авиация. Марик с Макарычем, выходит, в автомобиле поедут. У них майор главным. Отвлекут бандитов, а потом мы ударим, расчихвостим гадов. А под конец лейтенант наш с воздуха вжарит. В общем, в блин раскатать должны "фюрера" местного. Хоть его никто из наших и не видел. Шлем он все время носит какой-то черный, от мотоцикла. И на хрена им в будущем шлемы такие, не видно ж ни черта. Ну да ладно, всех перебьем, одни останемся. А разбираться опосля будем, кто там "фюрер". Был, ха-ха.

Владимир Микоян:

Да, не ожидал. Як седьмой. И не просто какой-то там неизвестный Як, а Кольки Шульженко – я его инициалы под приборной панелью обнаружил. Мы с ним одним выпуском из Качи выскочили. Только он, в отличие от меня, учился подольше, да и повоевать успел. Немного, конечно, но успел. И, видимо, в тот день, когда меня э-э…м-м…, на вынужденную он сел где-то рядом. Только в 94-й попал, а я на двадцать лет позже – в 2015-й. Сижу вот теперь здесь. Любуюсь. Иконостас такой же, не изменился почти. А вот рукоятка-автомат – это что-то. Шаг винта, высотный газ, нагнетатель – ни о чем думать не надо, все само делается, только успевай ручку двигать. И фонарь прозрачный – все видно. Сзади, правда, гаргрот мешает, но к этому я привычный. Рули в порядке, триммеры тоже. Про гашетку не забыть бы – как нажимаешь, ручку удерживать надо. Прицел стандартный, мне нравится. Вооружение стандартное. Электростартер от внешнего источника. Мотор? Нет, так далеко я не полезу, доверюсь майору. Он, похоже, техник от бога… Надо же, бога вспомнил, к чему бы это?… Да какой там техник, инженер, каких поискать. Конфетку из машины сделал. Со связью только проблемы, хотя, нет, на прием работает. Ну что ж, задача ясна, цели определены. Короче, сделаю пару кругов, пилотаж подкорректирую и вперед, на врага. А сейчас что? Да все, как обычно. Зарядим, заправим, проверим и – в бой.

А Ольга с Антоном здесь останутся. Помогут завестись и следить будут. Антон сейчас не боец совсем, сильно его побили. А Ольга… Ее майор Оленькой называет, ну так он ей заместо отца. Я бы ее тоже так называл, только боязно. Вдруг обидится. Ну ничего, после боя назову. Или нет? Страшно. Я таких никогда не встречал… И уже не встречу…наверно. Да нет, точно, не встречу. Не верил, что так бывает. Но… жить я уже без нее не могу. Глупо, конечно, всего пару часов знакомы и… Нет, решено, после боя признаюсь, не смогу терпеть дольше. А там – была не была…

-

На разработку плана операции ушло не менее полутора часов. Сначала майор быстро ввел Винарского в курс дела, а потом они на пару долго колдовали над картой, изучая планы торгового центра, выискивая слабые места в конструкциях. Минут через сорок позвали Микояна. С ним, как водится, обсудили различные варианты боевых действий в воздухе с учетом ТТХ вражеской авиации. Спустя четверть часа летчика сменил Барабаш, а его, чуть погодя – Синицын. Еще через двадцать минут вспомнили про Кацнельсона – как пояснил Бойко сержанту, в предстоящем сражении любая мелочь может оказаться решающей, и потому мнение каждого, в том числе и назначенного волевым порядком снайпера, имеет значение. И, как выяснилось, правы оказались отцы-командиры, когда решили именно у Марика поинтересоваться насчет строительных конструкций – тот много чего про прогрессивное обрушение поведал, не даром, видать, на инженера учился. Вот только численный перевес бандитов отменить никак не удавалось. Предполагалось, что их в любом случае будет до хрена и больше, в отличие от красноармейцев, которых лишь четверо, плюс сам майор, да плюс летчик. Короче, хиловатый отряд получался – всего шесть бойцов, даже до отделения не дотягивает.

Однако к исходу второго часа план всё-таки утвердили. Майор сложил ненужные более бумаги в сейф, "спрятанный" в стену штабной комнатенки, и испытующе посмотрел на Винарского:

– Ну что, сержант, справишься с задачей?

– А куда я денусь? – пожал плечами танкист, но тут же, спохватившись, выпрямился и четко отрапортовал. – Справлюсь, товарищ майор.

– Ладно, не тянись, – махнул рукой Бойко. – Чай, не на плацу. Пойдем лучше глянем, как там наши, – а потом неожиданно подмигнул сержанту. – Заодно и танк твой проверим.

* * *

То, что танк и впрямь стоит проверить, Винарский понял, как только увидел свою боевую машину, стоящую на метровой высоты эстакаде с раскрытыми люками и затянутыми внутрь проводами и шлангами. А еще в боевом отделении что-то сверкало. Что-то весьма и весьма яркое.

– Что за ерунда? – хмуро спросил сержант у разбирающих и складывающих в ящик какой-то непонятный прибор Барабаша с Синицыным.

– Миноискатель это? – ответил Макарыч, похлопав рукой по ящику. – Хорошая штуковина. Любую железку, как собака кость, чует.

– Да плевать мне на ваши железки! – чертыхнулся Винарский. – Я спрашиваю, с танком что!?

– С танком-то? – переспросил мехвод, почесав за ухом. – Дык, нормально всё. Там товарищ лейтенант чего-то… э-э… модернизирует.

– Чего он там модернизирует, блин!? – взорвался сержант. – Кто позволил?

– Ну-у, ты это, командир, не серчай. Мы ж не думали. И потом ты ж вроде и сам, ну, не возражал, в общем.

– Я!? Не возражал!?

– Ну да. Только не ему, а ей.

– Не понял, – опешил Винарский. – Кому ей?

– Товарищу лейтенанту. Елене Валерьевне.

– А-а-а, – только и смог протянуть сержант, досадуя на собственную несообразительность.

Майор же тем временем подошел к танку и, подняв с бетона гаечный ключ, постучал по стальному борту:

– Алло, гараж. Как дела?

– Пока не родила, – грубовато прозвучало из-за брони.

Сергей Васильевич усмехнулся.

– Долго еще?

Внутри танка перестало сверкать и через пять-семь секунд над башней показалась голова девушки. С собраннной в узел косой и сдвинутой на затылок маской сварщика.

– Вырубай, Макарыч, – скомандовала Леся, указывая глазами на небольшое, красного цвета электроустройство, мирно гудящее сбоку от эстакады.

– Сей момент, – понятливо отозвался механик и, подойдя к прибору, несколько раз нажал на нем какие-то кнопки. Затем, дождавшись сигнала о выключении, закрутил вентиль на сером баллоне с надписью "Аргон" и, ловко поймав брошенный девушкой держак-горелку, принялся сноровисто сматывать шланги и кабели. Почти не обращая внимания на сломанную руку – обезболивающее, видимо, пока еще действовало.