Текст книги "Браслет Агасфера"

Автор книги: Владимир Синельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– А может, ты тоже представишься? – осторожно поинтересовался Кир. – А то я даже не знаю, как к тебе обращаться.

– Да? – удивился голос – Разве ты еще не понял?

– Нет, – пожал плечами Кир.

– Да-а. – В голосе послышались нотки сожаления. – Одичали вы здорово... еще немного – и действительно станете людьми.

– И все-таки, – Кир не стал обращать внимания на последние, не совсем понятные слова, – как мне к тебе обращаться?

– Я – Омер! – гордо заявил голос – Слыхал про такого?

«Вот те на! – мелькнула у Кира мысль. – Обнаружить до сих пор никому не известного разговаривающего призрака и следом же убедиться, что оный призрак спятивший. Нет, это только мне могло так повезти!»

– Император? – уточнил Кир, решив проверить свои подозрения.

– Он самый! – хвастливо заявил голос.

– Так Омер же скончался. Тьма его знает сколько сезонов назад!

– Не «Тьма знает», а тысяча четыреста девяносто девять лет, – поправил его голос. – В следующем году у меня, так сказать, юбилей.

– Лет? – не понял Кир.

– Ну, это будет по-здешнему... – Голос замолчал и после довольно длительной паузы продолжил: – В общем, в два раза больше. Один год примерно равен двум Сезонам – Теплому и Холодному. Значит, десять лет будет равно двадцати Сезонам с хвостиком. – Голос опять замолк, а потом с ясно слышимым раздражением добавил: – Я тебе что, считать нанялся?! Если так хочется, сам возись с переводом в местное дебильное летоисчисление! А меня уволь от идиотского занятия!

– Что вы! – поспешил успокоить обладателя раздраженного голоса Кир. – Я нисколько не настаиваю!

– Еще бы ты попытался это сделать, – произнес голос, остывая.

Невидимый собеседник моментально раздражался, но, слава Творцу, так же быстро и успокаивался. Кир нисколько не осуждал его за это. Тут поневоле станешь вспыльчивым, проведя такую пропасть времени в катакомбах.

– Так, может, объясните мне, ваша светлость, почему вы так упорно называете меня троллем? – поспешил задать следующий вопрос Кир, не дожидаясь пока спятившему голосу придет еще что-нибудь на ум. – На Триалетском хребте живут горные тролли, так у них, уверяю вас, ничего общего со мной нет. Разве что две руки, две ноги и голова...

– Как ты меня назвал? – поинтересовался голос – Вашей светлостью?

Кир молча кивнул, решив проверить, видит ли его таинственный собеседник.

– Хм... – протянул голос – Неплохо, неплохо... хотя «величество» звучит и получше, но давай-ка не будем зацикливаться на титулах и былых заслугах. Я, знаешь ли, за столетия, проведенные в этих довольно уединенных местах, стал очень снисходителен и научился ценить прелесть общения с немногочисленными посетителями. Конечно, если они не зарываются...

– Как скажете...

– Можешь обращаться ко мне на «ты», – продолжил голос, прерывая Кира. – Местному дикарю я бы такого не позволил, но тебе, так и быть, разрешаю.

– Благодарю. – Кир все еще пытался определить, где может прятаться невидимый собеседник, но тщетно. Подземная зала была пуста. Единственным подходящим местом являлся саркофаг в центре, однако Кир полагал, что к нему его вряд ли подпустят. Он вспомнил галерею статуй в предыдущем зале. Да и статуи ли это были на самом деле? Теперь Кир уже не смог бы с уверенностью это утверждать. Скорее всего, там находились те незадачливые бродяги или искатели сокровищ, кто столкнулся с невидимым собеседником Кира. Тем более голос упоминал о немногочисленных собеседниках...

– Так на чем мы остановились? – осведомился голос, прерывая размышления посетителя.

– На троллях, – решил быть последовательным до конца Кир. Тем более его самого жутко заинтересовала уверенность таинственного собеседника.

– Твое ослиное упрямство и непрошибаемая тупость лучше всего свидетельствуют о принадлежности к оному народу, – констатировал голос – У тебя же доказательства находятся прямо под носом, но ты их решительно не желаешь замечать!

– Но я уже говорил о горных троллях Триалет...

– Оставь этих дикарей в покое! – с раздражением оборвал его голос – Какое отношение полуобезьяны могут иметь к троллям?!

– Их называют...

– О боже! – воззвал к кому-то голос – Дай мне терпение вразумить этого дурака!

«Не один он тут, что ли?!» – Кир поежился от перспективы общения с компанией спятивших от долгого пребывания в подземельях призраков. Но больше никто не явился на эмоциональный призыв невидимого собеседника.

– Ладно, – с ясно слышимой обреченностью начал голос, – попробую убедить тебя, что говорю правду. Иначе нам не сдвинуться с мертвой точки.

– Буду премного благодарен, – вставил Кир.

– Нужна мне твоя благодарность, как мертвому ослу уши, – непонятно выразился голос. – Я тебе говорил о том, что доказательства у тебя под носом? Но только ты их упорно не желаешь замечать?

– Да, – кивнул Кир.

– Ты меня слышишь?

– Естественно. Иначе как бы мы могли общаться...

– Так вот ни один из людей, к коим ты себя причисляешь, этого не умеет и вряд ли сумеет в обозримом будущем...

– Ну и чего ты молчишь? – после некоторой паузы, не дождавшись никакой реакции от собеседника, осведомился голос.

Доказательство, приведенное им, честно говоря, было настолько зыбким, что Кир не знал, что ответить. Ладно, если бы в пещере находился еще кто-то, чтобы можно было проверить это утверждение. В нынешнем положении оно являлось исключительно голословным.

– А что-нибудь более определенное нельзя привести? – наконец решился Кир, ожидая очередного взрыва негодования со стороны невидимого собеседника.

– Ты сколько по здешним пещерам шарахаешься? – устало вопросил голос

– Порядочно.

– А почему без огня?

– Так получилось, – пожал плечами Кир. – А потом я заметил, что тут можно без него обойтись. Стены слабо светятся...

– Стены светятся? – язвительно хмыкнул голос – А мозги у тебя не светятся? Если они, конечно, имеются. В чем я начинаю сомневаться.

– Я опять что-то не то сказал? – как можно более кротко поинтересовался Кир.

– Стены светятся, – повторил голос, не слушая Кира. – Это надо же такое придумать! Да будет тебе известно, мой тупой тролль, вокруг стоит тьма, как в первый день Творения! Просто твои глаза устроены так, что ты можешь в ней видеть!

– Да? Интересное свойство, – осторожно заметил Кир. Голос опять привел никак не доказуемое утверждение.

– Вижу, что все еще не убедил, – вздохнул невидимый собеседник. – Ну, тогда последнее: ты чувствуешь окружающих тебя людей? Их настроение, отношение к тебе?

– Да. – Тут Кир насторожился. Об этой его особенности организма, кроме нескольких человек, не знал никто. И вряд ли могло быть известно таинственному обитателю катакомб.

– И скажешь, что как оружие ни разу не использовал данное свойство?

А вот об этом Кир вообще никому не говорил.

– Если назовешь мне хотя бы одного человека, обладающего подобной особенностью, – продолжил голос, не дождавшись ответа собеседника, – я признаю, что ты принадлежишь к расе людей.

Кир молчал, переваривая сказанное. Значит, он принадлежал к одному из легендарных народов, явившихся вместе с Омером в незапамятные времена с юга! Что там писал Рахи Меронский? Панцирная пехота троллей, ведомая Соллом, отправилась к Северному морю... Соллом?! Властители Марвии называли себя соллами! Выходит, что и он...

– Ну что молчишь? – Голосу, видимо, надоело ждать. – Или язык отнялся?

– Почти, – признал Кир. – Не каждый день удается узнать о себе такое.

– Та-ак, – протянул призрак. – Кажется, мне удалось невыполнимое: убедить в своей правоте тролля.

– А это так трудно сделать? – полюбопытствовал Кир.

– Еще бы! – авторитетно заявил голос – Намного легче просто приказать. Твои соплеменники на редкость упрямы... да и туповаты, между нами говоря.

После этих слов наступила тишина. Невидимый собеседник, по всей вероятности, наслаждался многотрудным свершением. Кир пытался честно анализировать себя на предмет упрямства и тупости. Если со вторым определением он был готов согласиться (все мы в какой-то мере тупы, и считающий себя гением чаще всего относится к категории уже не просто тупых, а лишенных разума), то по поводу упрямства мог и поспорить. Никогда не замечал за собой такого качества. Если только на арене или еще в какой заварушке. Там он действительно становился упрям, но для этого Кира нужно было хорошенько разозлить.

– Итак, – бодро разорвал повисшую тишину голос, – вернемся к первой части нашего вопроса.

– Это к какой? – попытался отвлечь его Кир. – К горным троллям?

– Ты мне мозги не пудри! – моментально среагировал на уловку голос. – Забыл с кем разговариваешь, тля?!

– Никак нет! – встал по стойке «смирно» Кир. – С почившим более трех тысяч сезонов назад основателем империи и династии правителей Омером Первым.

– То-то же! – удовлетворенно заявил голос – И никогда не забывай... если не хочешь составить компанию тем полудуркам в проходе.

Кир с содроганием вспомнил выстроившиеся двумя колоннами статуи. Кого там только не было! Начиная от дварфов Триалетского хребта и заканчивая дроками и шелтами. О людях можно было и не упоминать. В шеренгах присутствовали представители всех человеческих рас, населяющих империю. Но кроме знакомых Киру народов в коридоре находились и такие, о которых, он был уверен, не только вчерашний аренный раб, но и планомерно занимающиеся историей мудрецы никогда не слышали.

Не зря те образчики разумных показались Киру живыми. Будто чья-то могущественная рука вмиг заставила их окаменеть, а потом аккуратно установила вдоль стен на всеобщее обозрение. А так как с этим самым обозрением в тутошних местах было туго, значит, любовался ими в основном невидимый собеседник Кира. Неплохую коллекцию он себе собрал! Кир с некоторым беспокойством подумал, что и ему определено место где-то в этих рядах. Вот поговорят-поговорят, потом призраку надоест – и отправляйся к стеночке.

Тем более и разговор как раз приблизился к очень щекотливой теме, а что соврать, Кир так и не мог придумать.

– Продолжим, – предложил голос и сразу же задал вопрос, которого Кир боялся больше всего: – Итак, что ты искал в этих местах?

– Золото и самоцветы, – ляпнул Кир первое, что пришло в голову.

– Ай, не ври, белобрысый, – с насмешливой укоризной произнес голос. – Императору врешь...

– Да я...

– Молчать! – рявкнул голос с такими интонациями, что Киру сразу стало понятно, как Омер Первый посылал тысячи воинов на верную смерть. – Предупреждаю последний раз: или мы разговариваем предельно правдиво, или ты займешь место среди моих экспонатов в коридоре!

– В этом случае я там окажусь еще быстрее! – огрызнулся Кир.

– Не скажи, – не согласился голос – У тебя будет шанс покинуть мои владения. Но только в одном случае. – У него снова прорезались металлические нотки. – Говорить правду, одну правду и ничего, кроме правды! Понял?

– Понял, – обреченно кивнул Кир.

– Тогда начинай, – милостиво позволил ему голос.

Лика

– Мое почтение, уважаемая Лика! – Шедший по улице гончар учтиво приподнял шляпу.

– Здравствуй, Хави, – кивнула женщина.

– В лавку?

– Куда же еще.

– Тогда, если позволите, я вас провожу. – Хави моментально пристроился рядом. – А то что-то неспокойно стало в городе...

– С чего бы? – усмехнулась Лика. – Что-то я не заметила ничего особенного,

– Как же?! – горячо воскликнул гончар. – А жестокое убийство одного из самых влиятельных купцов Эпина вам ни о чем не говорит?

– Это Квинта эр Тилла, что ли? Так его прикончили вон аж когда!

– Но городская стража до сих пор не отыскала убийцу!

«И не отыщет, – подумала Лика. – По всему видно, что с купцом разобрался профессионал. Таких редко когда удается задержать. Тем более нашей зажиревшей страже».

Она прекрасно понимала назойливое внимание Хави. Он, как говорили на юге, положил взгляд на свою одинокую соседку по улице. Лика критически осмотрела шагающего рядом гончара. Мужчина шести с лишним локтей росту, атлетически сложенный, с пышной шапкой кучерявых волос, на гладковыбритом лице почти не видно морщин, хотя Хави уже разменял восьмой десяток сезонов. Партия, что ни говори, замечательная. Не зря на него заглядываются многие состоятельные вдовушки Гончарной и Кузнечной улиц, да и молодки, ни разу не бывшие замужем, одаривают благосклонным вниманием. Тем более и дело гончара процветает. Так нет, он ни на кого, кроме Лики, внимания не обращает. Вон, даже в свою мастерскую начал так ходить, чтобы по дороге встречать Лику.

Случись ей такое заманчивое предложение в те времена, когда Лика подвизалась в сожительницах атамана шайки разбойников в далекой северной Марвии, женщина ни мгновения не колебалась бы. Если бы... К сожалению (или к счастью?), с той поры взгляды на жизнь убывшей разбойницы кардинально изменились. И виной этому стал не человек...

Ей хватило денег, что щедро отсыпал Инзи из своей наплечной сумки, не только на покупку небольшого домика на окраине Эпина и обзаведение хозяйством, но и на скромную лавку, где бывшая разбойница открыла торговлю овощами. Она скупала капусту, сладкий картофель, брюкву, свеклу у державших огороды за пределами городской стены жителей, оказавшихся неспособными к ремесленничеству, но тем не менее не захотевшими покинуть город оружейников. Поступавшие дары земли женщина перепродавала ремесленникам, кузнецам, гончарам и прочему городскому люду. Правда, на одной торговле овощами Лика бы не продержалась. Популярностью ее лавка пользовалась по другой причине.

Инзи все-таки показал ей травы, что дроки использовали как приправу к блюдам. Лика свято хранила доставшийся ей секрет. Пару раз за Теплый Сезон бывшая разбойница отправлялась в окружавший Эпин лес на сбор необходимых ингредиентов. Потом она тщательно сушила сбор и не менее тщательно растирала в ступке. После этих нехитрых манипуляций так поразившая ее приправа была готова. Вот ее-то Лика и продавала своим постоянным покупателям. Причем делала это так, чтобы они ни в коем случае не догадались о составляющих сбора. Благодаря этому она довольно безбедно существовала и даже начинала подумывать о расширении дела путем покупки кузницы по соседству.

Она так и не нашла себе достойного спутника жизни, хотя ее считали очень выгодной партией, и немало ремесленников предлагали женщине разделить с ней кров и еду. Бывали моменты, когда Лика почти решалась согласиться с очередным предложением, но каждый раз перед ее мысленным взором вставали невозмутимые темные глаза Инзи, и она решительно отказывалась.

Чем ее околдовал этот таинственный лесной житель – непонятно. И хотя с той поры прошел уже добрый десяток Теплых Сезонов, Лика все никак не могла забыть отправившегося в неизвестность дрока. Из их кратковременной связи ничего не последовало. Инзи был непреклонен и, как только они достигли предгорий Триалетского хребта с высящейся на перевале крепостью Ордена Света, рассчитался с проводницей. С тех самых пор Лика и жила в одиночестве, не пуская в свою постель других мужчин.

Днем сосущее чувство утраты отступало в глубь сознания, прячась за ворохом постоянных дел, но ближе ко второй половине дня все сильнее заявляло о себе. Хуже всего были одинокие вечера и ночи, когда Лика неподвижно лежала в, казалось, раскаленных от бессонницы простынях, а в ее сознании проплывали такие далекие и в то же время такие близкие недостижимые дни и ночи, что ей довелось провести с Инзи.

Временами Лика пыталась забыться в вине, и не спиться ей помогло лишь то, что после бутылки или двух давно прошедшие дни виделись еще сильнее и от этого муки воспоминаний становились только больнее.

Она не раз была близка к тому, чтобы покончить жизнь самоубийством, и ни запреты Творца, ни что-либо другое не смогли бы ей помешать. Останавливало неизменно одно: пусть и призрачная, но надежда на встречу. Она не верила, что Инзи мог сгинуть в неведомых и страшных землях Запада, и изо дня в день терпеливо ждала его возвращения.

Этот день ничем не отличался от предыдущих. Прощание с Хави, печально и нехотя отправившимся в свою мастерскую, сидение в лавке, дежурные улыбки постоянным покупателям, возвращение в одинокий дом...

Лика устало опустилась на скамью, взгляд, не задерживаясь, скользил по знакомым предметам обстановки, пока не остановился на сиротливо висящей над кроватью сабле. Той самой, что сопровождала женщину в ее странном походе на Запад. Очнулась она, когда на улице сгустились сумерки и только редкий запоздавший прохожий, сопровождаемый ленивым взбрехиванием собак, иногда нарушал тишину наступающей ночи. Лика нехотя поднялась со скамьи и зажгла светильник. Ленивая мысль об ужине мелькнула в голове и куда-то исчезла. Женщина двинулась по направлению к постели, и тут раздался тихий стук в дверь. Сердце Лики подпрыгнуло вверх, а потом провалилось куда-то в район желудка и учащенно заколотилось. Она почему-то на цыпочках, мысленно уговаривая себя, что это опять явился Хави с очередным предложением руки и сердца, подошла к двери.

В дверном проеме возникла невысокая фигура, и в комнату ступил, как всегда, невозмутимый, будто не прошло столько времени, Инзи собственной персоной.

– Ты вернулся. – У Лики от неожиданности ослабли ноги, и она, чтобы не упасть, прислонилась к стене.

– Здравствуй, Лика. – Инзи оглядел комнату. – Ты одна?

Лика молча глядела на дрока, не в силах поверить в его появление. Наконец она протянула руку и осторожно потрогала Инзи за рукав.

– Вижу, что одна, – между тем удовлетворенно кивнул дрок. – Это хорошо.

– Что хорошо? – с некоторым усилием произнесла Лика.

– Хорошо, что не надо перед кем-то отчитываться...

– Как ты? – Лика не совсем поняла слова дрока, да и это было неважно. Главное, что он стоял перед ней живой и здоровый, опираясь на свое неизменное копье.

– Нормально. – Дрок пожал плечами.

– Тяжело было там? – Лика кивнула в сторону темной громады Триалетского хребта.

– Когда как, – опять пожал плечами дрок, не собираясь распространяться о своих похождениях на Западе.

– Нашел, что искал? – с замиранием произнесла Лика. Ей казалось, что, если Инзи выполнил задуманное, он останется с ней. В глубине сердца она упорно верила, что Инзи все-таки к ней неравнодушен. Если же все обстояло наоборот, то не стоило дальше коптить небо в этом мире...

– Нет, – односложно ответил Инзи, и сердце женщины опять провалилось куда-то вниз. – Но теперь я знаю, где искать.

– Где же? – чуть слышно произнесла Лика.

– На Востоке. И мне понадобится проводник. Собирайся, выходим этой ночью.

Диг

Все неприятности начались с того самого момента, когда он сыграл в благородство и отпустил Немого. Бывший коллега по арене явился настоящим провозвестником несчастий. Если бы Диг знал, что так получится, самолично удавил бы его, и плевать на косые взгляды и обещания. Подумаешь – дал слово! Как дал, так и взял! Тьма побери этого северного выродка! Прав все-таки был Арсак. Диг навсегда запомнил слова этой лисы:

«Темное это дело и опасное. Мегид просто не понимает, чем может обернуться для всех нас присутствие этого типа в школе».

Что-то Арсак знал такое об аренном рабе, что позволило ему сказать подобное. Что-то такое, о чем не счел нужным делиться с допрашиваемым Дигом. Да и с чего бы он разоткровенничался с аренным рабом.

Видимо, Арсак же и постарался, чтобы Кир как можно быстрее исчез из школы. Трудновато, правда, на первых порах оказалось без него справляться на арене. Тем более что почти следом за северным варваром исчез и его дружок шелт. Но ничего, справились... Еще бы пара сезонов, и старый Кархи взял бы Дига в младшие наставники, но тут начались эти непонятные события, и империя посыпалась, как домик из песка под напором ветра. Карьеру в школе сделать не удалось. Пришлось срочно переквалифицироваться в вожди этого быдла, именуемого повстанцами и борцами за новый мир. Как же! Так вам и подадут этот мир с поклоном и пожеланиями пользоваться на свое усмотрение. В рухнувшей империи оказалось достаточно любителей откусить от жирного пирога.

За окошком раздался дикий женский визг, оторвавший Дига от мрачных размышлений.

– Крайх! – рявкнул Диг.

– Слушаю! – тотчас ввалился в дверь помощник Дига. Он был порядком навеселе.

И это еще один из лучших. Диг с плохо скрываемым отвращением оглядел свою правую руку, находящуюся во власти крэга, вина и Харг знает чего еще!

– Если эти ублюдки не перенесут свои развлечения подальше от дома, я лично позабочусь, чтобы ни один из них не увидел завтрашнего восхода Сиба, – пообещал Диг.

– Все будет исполнено, – прижал к груди руки Крайх. – Сейчас я отгоню ребят на соседнюю улицу.

Он развернулся, копируя строевую выправку регулярных частей, и, едва не вписавшись со всего размаху в косяк, исчез за дверью. Следом за окнами послышался его голос, и после короткой перепалки пьяная компания, недовольно ворча, удалилась прочь.

Все-таки жаль, что не удалось договориться с Киром. Вдвоем бы они живо навели дисциплину среди этого сброда. Повесили бы пяток самых буйных на столбах вокруг площади... Остальные одумались бы. Одному-то везде не поспеть. Диг давно понял, что не сможет справиться с этой оравой отребья без хороших помощников. Вот только последние почему-то не торопились присоединяться к борцам за светлое будущее. А вместо них шло все больше ворье, отморозки-грабители, убийцы и прочие отбросы с городского дна.

Поэтому Диг трезво оценивал боеспособность своего отряда. Его четыреста человек легко сметет полуала регулярных пехотинцев. Что уж тогда говорить о конных элитных войсках империи. От пехотинцев хотя бы удастся сбежать.

Вот по этой причине Диг, хотя его уже и именовали вождем, не собирался долго задерживаться на сей опасной должности. Вожаки обычно кончают жизнь намного более болезненным способом, чем рядовые исполнители. А то, что их вольнице в скором времени придет конец, Диг не сомневался. Имперские войска практически не пострадали во время мятежа и остались верны тем осколкам былой власти, что сохранились в крупных городах. А власть очень скоро задумается над тем, что ей кушать. Да и подчиненных, и горожан с многочисленными беженцами надо кормить. И поэтому они всерьез возьмутся за разоряющих провинцию разбойников. Надо срочно возвращать на свои места тех, кто снабжает продовольствием города, а без налаживания порядка этого не сделать. Диг собирался, примеряясь к обстановке, побыть во главе этого сбора еще максимум двадцать – тридцать дней, а затем незаметно исчезнуть вместе с награбленным золотом на Запад. Пусть там живут сторонники Харга... Дигу было все равно. Он всегда равнодушно относился к любой религии. Тем более что и сторонники Света, и последователи Тьмы одинаково ценили золото, и с этим металлом бывший аренный раб и вождь повстанцев намеревался найти тихую гавань и насладиться всеми прелестями жизни богатого человека.

А неприятности начались в ту же ночь после поединка на площади. Горожане внезапно взбунтовались. И хорошо еще не все. Та часть, что решила избавиться от захватчиков, напала на отряд Дига. Пока пьяные повстанцы очухались и сообразили, что к чему, горожане успели отправить во Тьму почти тридцать бойцов Дига. Но счастье им очень быстро изменило, и в городке началась настоящая резня. Озверевшие мятежники не щадили никого. К настоящему времени в городке оставалось в живых всего ничего коренных жителей. Может, с десяток-два женщин, которые сразу не попали под мечи, да несколько детей, попрятавшихся в погребах и развалинах. Повстанцы к тому времени поостыли и оставили уцелевших женщин для развлечения. А так как их (повстанцев) было слишком много на оставшийся в живых женский пол и развлечения у борцов за новый мир по большей части практиковались весьма своеобразные, то городок в скором времени обещал стать полностью безлюдным.

Однако остаткам жителей повезло. Чего не скажешь о повстанцах. Диг только вознамерился осушить бутылку-другую вина и завалиться на боковую, как вдруг уловил высокий серебристый звук рожка. Поначалу он решил, что кто-то развлекается подобным образом, но нарастающий конский топот и крики ужаса за окном быстро разубедили его. Это оказались те, кого он так опасался. Регулярная конница бывшей империи. В Кунгее или Зиальге вычислили местоположение одной из банд, и звук рожка свидетельствовал о том, что подчиненным вождя Дига осталось жить очень недолго. Да к тому же в атакующем отряде были паладины Света. Именно они всегда извещали об атаке подобным образом. А от них еще никто не уходил живым.

Диг моментально среагировал на изменение ситуации. Он подхватил покоящиеся в углу переметные сумы с золотом и прыгнул в окно. Когда он весь в дожде из осколков стекла обрушился на площадь, на крыльцо выскочил бледный от страха Крайх и, обгоняя своего начальника, бросился к коновязи.

Они наперегонки, нещадно нахлестывая лошадей, вырвались в степь, где к удирающему руководству присоединилось с полсотни успевших добраться до конюшен повстанцев. Остальные так и остались навеки в степном городке. Но и просто так сбежать им не дали. За пределами городка их поджидала еще одна часть, которую нападающие предусмотрительно оставили в резерве. Конники стояли широкой дугой, отсекая все возможные пути отхода на юг или запад. Мятежники резко развернули коней и понеслись в единственно свободном направлении – на север.

Страйк

Ну вот, в который раз пришлось убедиться, что первые порывы души – самые верные. И если начинаешь думать или прислушиваться к окружающим, верная гарантия, что собственные размышления и чужие советы выйдут боком. Ведь хотел прибить этого маленького звереныша, купленного Мегидом, да пребудет его душа в покое в объятиях Харга, на Севере. Нет, послушался скрягу-купца, купился на его посулы о тройной выплате и в результате пришлось вообще без гроша за душой бежать сломя голову из Галата. Да потом еще столько сезонов ошиваться в захолустье, ожидая, пока те, кто методично и тщательно зачистил всю команду Мегида, успокоятся и забудут о безвестном наемнике. А не пожадничай купец и пошли подальше ту атаманшу с кучкой бандитов, глядишь, до сих пор бы занимался вполне прибыльным делом. Нет, решил обогатиться продажей сразу двух детенышей благородных соллов! Болван!

Страйк по прошествии пары сезонов потихоньку, осторожно попытался вернуться к ремеслу наемника и неожиданно обнаружил, что за его голову негласно назначена награда. Некто неизвестный оценил рядового наемника в сотню золотом. Да за такие деньги Страйк, как и большинство его знакомых, мать родную продал бы! Хорошо еще, он хочь узнал о подобном предложении от одного молодого хлыща, решившего прославиться, занимаясь наемничеством. Страйк встретился с ним на границе Кэлла и Ирремеля далеко на юге, где ему пришлось какое-то время служить охранником в захудалой харчевне. Услышав, как зовут охранника, проезжий наемник и рассказал о предложении. Конечно, этот отпрыск небедных родителей, а в его кошеле Страйк обнаружил пятнадцать золотых, никогда и никому уже ничего не расскажет, как и хозяин харчевни и его жена. Это заведение по нечаянности одного из постояльцев загорелось, дело было ночью, никто так и не успел проснуться.

Страйк дождался, пока здание, занявшееся с четырех углов, заполыхает одним огромным факелом, после чего отправился на Восток, решив, что лучший способ спрятаться, – это быть все время на виду и там, где тебя никто и не подумает искать.

По приезде в Шарью он сразу же отправился на вербовочный пункт и поступил на службу в кавалерийскую регулярную часть. С тех пор Страйк уже в имперской форме в але Барраса побывал практически на всех южных границах империи: от Тауланского канноата до Мокрых гор и Южного моря. Они ловили контрабандистов и разбойников, усмиряли вечно бунтующих кочевников, уничтожали перевозчиков крэга и их грузы... Не всегда это были безопасные рейды, но кавалеристы с радостью выполняли подобные задания. Из задержанных грузов десятая часть шла им как премия, да самые ловкие еще ухитрялись обчистить карманы задержанных до сдачи властям. Благо, Баррас – командир алы – не обращал на подобные нарушения дисциплины особого внимания.

Страйк постепенно втянулся в армейский быт и ему даже порой начинала нравиться его новая жизнь, тем более что в увольнительных никто не запрещал кавалеристам расслабляться сообразно наклонностям и желаниям.

А потом в империи вспыхнул мятеж, и бывший наемник, даже реши он вернуться к прежнему образу жизни, остался бы не у дел. Торговля практически прекратилась, и большинство наемников сидели без работы, перебиваясь случайными заработками.

И тут на тебе! Судьба все-таки настигла Страйка! Поимка на въезде в Кунгей странного наемника с клеймом раба на плече прервала спокойное существование имперского кавалериста. Когда командир поинтересовался, знает ли Страйк этого типа, бывший наемник наткнулся на пристальный взгляд светло-голубых глаз, и ему сразу же вспомнился бредущий в толпе рабов маленький северянин. У того были такие же точно глаза. А когда задержанный снял с головы платок, повязанный на манер кочевников из Таулана, и Страйк увидел пепельный ежик волос, он полностью уверился, что это и есть купленный у разбойничьей шайки солл. Да и по времени все совпадало. Северянин-подросток как раз должен был за эти сезоны стать мужчиной.

Пока задержанного препровождали в Кунгей, Страйк себе места не находил. Он боялся, что северянин расскажет свою историю, в которой всплывет имя одного из кавалеристов Барраса, но пепельноволосый наемник, похоже, ничего не помнил из своего детства. Да и разве служил бы он в наемниках, зная, что является благородным соллом? Этими соображениями Страйк окончательно успокоил себя, тем более что северянин попал в тюрьму, тде содержались особо опасные преступники. А послушав историю купеческой дочки и ее искалеченного брата, вовсе пришел в благодушное настроение. И по гораздо меньшим обвинениям шли на каторгу или прямиком на виселицу. Так что призрак из прошлого можно было списать и забыть...

И каково же оказалось его изумление, когда Баррас отрядил Страйка и еще четверых кавалеристов в распоряжение паладина Света! Вернее, не изумление, а испуг. Ведь надо было ехать в Галат, где Страйк до сих пор побаивался появляться. А уж когда он узнал, что они должны будут сопровождать задержанного пепельноволосого наемника...

Первой мыслью Страйка было дезертировать. И он бы сделал это не раздумывая, однако тогда ему был один путь – к мятежникам. Власти крупных городов, испуганные размерами мятежа, спешно вычистили городское дно. Мошенники, бандиты различных мастей, нищие – вся эта братия перешла на казенный кошт и казенные квартиры с зарешеченными окнами. Так что затеряться среди них не удалось бы. К мятежникам же Страйк не хотел подаваться по одной простой причине – их дни были сочтены. Поделившие власть после исчезновения императора в конце концов договорились между собой и взялись за повстанцев всерьез. Они угрожали власти, а посему должны были исчезнуть. Причем искоренять будут, и в этом Страйк был уверен, любые, даже самые незначительные ростки мятежа. И поэтому шансов уцелеть на той стороне практически не существовало.