Текст книги "Расследованием установлено…"

Автор книги: Владимир Уткин

Соавторы: Николай Волынский,Инна Слобожан,Георгий Молотков,Игорь Быховский,Виктор Васильев,Евгений Вистунов,Александр Данилов,Владислав Виноградов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Отщепенец, изменник получил то, что заслужил. Другого конца в этой истории не могло быть. Но из дела Павлова надлежит извлечь урок – признать, что мы все еще слишком терпимо относимся к негативным проявлениям, чуждым нашей идеологии и морали. А порой мы просто непозволительно безразличны к тому, с чем должны бороться не только правоохранительные органы, но и каждый из нас, все общество. Вот почему не сразу была сорвана маска с двуликого Павлова. Ведь чекистами был обезврежен предатель, который смог нанести серьезный урон безопасности нашей страны.

14

В тот день в «Вечернем Ленинграде» появилось традиционное сообщение о возвращении в родную гавань после многомесячного плавания в южных широтах научно-исследовательского судна «Профессор Зубов». Но еще не были отлиты в свинец строчки газетной полосы, как на стол начальника контрразведывательного подразделения Управления КГБ легло сообщение о том, что сегодня, в такое-то время, на борту «Профессора Зубова» в Ленинград прибыл Павлов Юрий Васильевич. В гавани был встречен семьей, других контактов не имел.

Чем же был вызван специальный интерес к столь незначительному событию – возвращению в родной город одного из рядовых участников экспедиции? А дело в том, что чекисты знали: во время рейса при стоянках судна в разных портах начальник лаборатории Павлов имел несколько подозрительных контактов с иностранцами. Более того, к моменту прибытия «Профессора Зубова» в Ленинград советской контрразведке стало известно содержимое тайника в черном блокноте, полученном Павловым в Копенгагене.

Как же отреагировали чекисты на появление Павлова в Ленинграде? Почему он благополучно сошел на берег, отправился к себе домой, вручил родным подарки и сел за праздничный стол? А на другой день, как ни в чем не бывало, появился на Фонтанке и вошел в вестибюль Арктического и Антарктического научно-исследовательского института? Мы не могли не спросить об этом у руководителя операции «Румб».

– Да, – сказал он, – у нас были веские причины для личного знакомства и серьезного разговора с Павловым. У нас были основания прервать путешествие Павлова, снять его с борта судна в том же Санта-Крус или в Порт-Луи. Но что бы это нам дало? Ведь Павлов не главный наш противник. Он орудие, инструмент, который удалось заполучить спецслужбам, от чьих происков мы оберегаем наши государственные секреты. Обезвредив Павлова, мы могли просто оборвать цепочку крупной шпионской акции против нашей страны.

– Но в том, что Павлов оставался на свободе, была, и немалая, доля риска?

– Доля риска, непредсказуемости присутствует в любой операции, без них не обойтись в нашей работе. Но всегда делается все, чтобы свести этот риск к возможному минимуму.

И еще об одном аспекте, который подчеркнул наш собеседник в разговоре о деле Павлова.

Объектом особого внимания разведок капиталистических государств часто становятся советские люди, оказавшиеся за рубежом. Здесь, на чужой земле, у западных спецслужб куда больше возможностей для вербовки путем подкупа, шантажа и различных провокаций. Действуют они нагло и бесцеремонно. Несколько лет назад таким образом в одной из стран был завербован молодой специалист из Ленинграда. Поначалу ни к чему не обязывающее знакомство с сотрудником американского консульства: игра в теннис, уроки русского языка, доллары в долг – закончилось шантажом. Молодому человеку, Борису Н., был поставлен ультиматум: или услуги для разведки, или компрометация на Родине. Он тоже вернулся в родной город с инструкциями и планом связи, но у него хватило мужества прийти с этими документами к чекистам. Американский разведчик, один из сотрудников консульства США в Ленинграде, был схвачен, когда вышел на контакт с этим несостоявшимся агентом возле Боткинской больницы.

Событие это не отразилось на дальнейшей судьбе молодого специалиста Бориса Н. Ибо советский закон освобождает от уголовной ответственности, если гражданин, завербованный иностранной разведкой, попавший в ее сети, никаких заданий разведки не выполнил и добровольно явился с повинной.

У Павлова была такая возможность. Еще после возвращения из первого плавания на судне «Профессор Визе» он мог прийти на Литейный, 4. У него уже тогда было о чем рассказать и в чем повиниться. Он этого не сделал.

Что же еще было в тайнике из обложки блокнота, врученного «мексиканцем» Павлову в Копенгагене? А было в нем несколько небольших листков, заполненных схемами-рисунками мест, где Павлов должен был ставить и получать условные сигналы для связи. И еще несколько страничек мелкого машинописного текста с пояснениями и наставлениями.

Первое, что бросалось в глаза, – дотошность и скрупулезность, с какой они были сделаны. Полностью исключалась возможность ошибиться или что-либо понять двояко. Текст рекомендаций был написан по-русски, вполне грамотно. Автором схем и инструкций безусловно был человек, который не только бывал в Ленинграде, но или с натуры или с фотографий мог зарисовать все детали маршрутов и конкретных мест, где предполагалось выставлять сигналы для связи. Только детали, лексические ошибки выдавали в авторе иностранца. Так, вместо нашего привычного выражения «станция метро» было нескладное «метростанция».

В инструкциях и схемах связи не только точно назывались станции метро, улицы, но даже названия автобусных остановок, номера троллейбусов и трамваев. Маршрут и поведение Павлова во время выхода на связь были отработаны до мельчайших подробностей. Если бы он впервые очутился в Ленинграде, то без труда мог бы ориентироваться по полученным схемам.

Уже первое знакомство чекистов с «планом связи» подтвердило их предположение, что Павлов завербован именно Центральным разведывательным управлением США. Разумеется, в инструкции ни одним словом не упоминалось об этом, но в ней, например, был назван номер автомашины, принадлежащей американскому консульству в Ленинграде.

Чекисты не могли не обратить внимания еще на одно обстоятельство: как выбраны места для установки и прочтения сигналов связи. Павлов мог и не догадываться, почему он должен поставить свой первый условный сигнал на Кронверкской улице, на ее четной стороне, под аркой ворот ничем не примечательного дома под номером 16. Почему именно здесь, а не в другом месте? Это обстоятельство объясняется просто: сигнал (цифра «2») на Кронверкской был поставлен на пути, которым пользовались американские разведчики из генконсульства, отправляясь на службу или возвращаясь с нее домой. Так же не случайно были выбраны и другие места для установки условных сигналов.

«Двойка», которая появилась под аркой дома на Кронверкской, означала: остаюсь работать в Ленинграде, готов получать задания.

Что должен был делать Павлов, подав условный сигнал связи?

«Просигнализировав нам, – говорилось в инструкции, – что вы готовы получить следующий пакет от нас, вы теперь должны искать наш сигнал – нашу машину, стоящую на месте «Влад» между 13.15 и 13.45, начинай с четвертого воскресенья после вашего сигнала. Продолжайте высматривать наш сигнал каждое воскресенье. Мы будем выставлять машину три воскресенья подряд».

«Влад» – это Владимирская площадь в Ленинграде, где должен появиться сигнал для Павлова – машина с номером 004. Это был один из дипломатических номеров автомашин, принадлежащих американскому консульству. Павлову объяснялось, как вести себя. «Чтобы добраться до места «Влад», поезжайте от метростанции «Пушкинская» троллейбусом в северо-восточном направлении (к Невскому проспекту). Сядьте или стойте с правой стороны троллейбуса. Как только троллейбус въедет на Владимирскую площадь и завернет налево мимо метростанции «Владимирская», ищите тут же справа нашу машину, которая будет стоять перед Владимирской церковью».

И наконец, сообщалось главное:

«Посмотрите, как будет стоять машина, под номером 004. Если мы заложили пакет для вас в Ленинграде, мы поставим машину передом к тротуару, если же мы заложили для вас пакет в Москве, мы поставим машину задом к тротуару…»

Для закладки «пакета» в Ленинграде было выбрано место на Обводном канале. По московскому варианту – «Аллея» – контейнер должен был быть заложен в Измайловском парке столицы.

Наступило воскресенье, когда на Владимирской площади в указанное инструкцией время должна была появиться машина американского консульства с номером 004. И она появилась даже чуть раньше со стороны Невского проспекта. За рулем бежевой «Хонды» с дипломатическим номером 004 сидела молодая женщина. Обогнув площадь, она притормозила у стоянки возле Владимирской церкви и поставила ее радиатором к площади. Хозяйка «Хонды», оставив машину на площади, отправилась на расположенный рядом Кузнечный рынок. Через полчаса она вернулась с сумкой в руках, села в машину и уехала. Все было обычным: и парковка у церкви, и сам приезд иностранки на известный, удобно расположенный в центре города рынок.

Чекисты увидели машину на месте «Влад» раньше Павлова, но они дождались и его появления на условном месте. Он шел со стороны Невского, миновал стоянку и, конечно, заметил припаркованную здесь «Хонду» со знакомыми ему цифрами номерного знака. Сигнал был прочитан: за «пакетом» надо ехать в Москву. Значит, выбран вариант «Аллея».

Ничто не помешало человеку, который в поздний вечерний час приехал в Измайловский парк столицы, заложить в укромном месте на берегу пруда контейнер для новоиспеченного агента ЦРУ Даниэла – Павлова. Словно по заказу над Москвой в тот вечер шел щедрый дождь. Изрядно промокшим вернулся из парка американский связник к машине. Это был Алекс Грищук, работавший под прикрытием гражданского помощника атташе по вопросам обороны при посольстве США в Москве. На машине также номер дипломатической службы США.

Но все же на этот раз сотрудники советской контрразведки вмешались в ход операции ЦРУ. У них было время «позаимствовать» контейнер до приезда за ним в Москву Павлова. Контейнер был изъят на время, вполне достаточное, чтобы тщательно ознакомиться с его содержимым. Из него, разумеется, ничего не было взято, не оставлено никаких следов знакомства с ним.

А контейнер оказался весьма интересным. С виду это был обыкновенный кусок каменного угля. Но сделан был из особого синтетического материала и по сути представлял собой как бы орех из двух незаметно, и прочно склеенных половинок. «Орех» этот оказался довольно вместительным. Что же было в шпионском контейнере? Чем снабдили Рольфа Даниэла его шефы? В контейнере были инструкции-задания, схемы для выхода на связь и самое необходимое снаряжение для шпионажа. Прежде всего это были задания – множество тонких листков бумаги уменьшенного формата с вопросами, на которые рассчитывали получить ответ «друзья и коллеги». Их очень интересовала секретная информация о советском атомном судостроении. Павлову вновь рекомендовалось устроиться на работу в уже однажды названный ему научно-исследовательский институт. Многие вопросы задавались впрок, подсказывали Павлову круг интересов его шефов. Были еще группы вопросов, которые на первый взгляд непрофессионалу могли показаться безобидными и даже праздными. Например, люди из Лэнгли интересовались «какая у вас обычная рутина, когда вы сидите дома, можете ли выйти, ночью из дома без жены?» Спрашивали, казалось бы, о вещах совершенно пустых и даже обычного любопытства не заслуживающих. Но тут же ставился вопрос: «Как организована охрана в вашем институте, где расположены сейфы, применяется ли при охране электроника?»

Рольф Даниэл получил в «пакете», доставленном из московского парка, новые задания по выходу на связь. Это была новая схема сигналов, которые должен выставить Павлов перед закладкой очередного контейнера с добытой секретной информацией. В «пакете» было и снаряжение, необходимое для передачи собранных шпионских сведений. Для осуществления односторонней радиосвязи Павлову был прислан миниатюрный радиоприемник с оригинальной приставкой, которая упрощала прием шифрованных радиограмм. Его снабдили шифровальным блокнотом и кодами.

Для обратной связи в контейнер были вложены пять писем, написанных по-английски, в конвертах, адресованных в разные города США. Внешне это были письма американских туристов, посетивших Москву. Какой-то «Стэн» писал своему другу в Калифорнию о своих московских впечатлениях. Обещал привезти меховую шапку. А в другом письме некая «Мэри» рассказывала своей знакомой из Чикаго о том, что продается в московском ГУМе и как одеты москвичи…

Пять безобидных, в меру коротких писем туристов, скорее всего впервые оказавшихся в Москве. Для полного правдоподобия им придавался, правда в меру, антисоветский запашок. Их авторы – Стэны, Мэри, Дэвиды – хвалили московскую «подземку» и сообщали об очередях в магазинах, восторгались красотами Москвы и писали о том, что увидели город «подавленных людей»…

Но в каждом из этих писем оставалось место и для Рольфа Даниэла. При помощи специальной копирки он мог заполнить обратную чистую сторону бумаги своим текстом и затем просто опустить конверт в почтовый ящик. Письма с тайнописью должны были попасть в нужные руки.

«Друзья и коллеги» не забыли вложить в пакет и деньги. И еще в контейнере был особый презент для Павлова – коллекционный блок марок, посвященных президенту США Джону Кеннеди.

Чекисты не без оснований предполагали, что вербовка осуществлена с далеко идущими целями. Опыт подсказывал, что все эти краткие встречи при стоянках в зарубежных портах – это лишь подготовка к крупной шпионской операции. После знакомства с содержимым контейнера из Измайловского парка все эти предположения полностью подтвердились. Шефы из Лэнгли тщательно и основательно готовили Рольфа Даниэла к работе в нашей стране. Они ждали от него многого. А меж тем операция, условно названная чекистами «Румб», подходила к концу.

Что же должен был сделать Павлов – Рольф Даниэл после получения «пакета»? Прежде всего, дать сигнал о том, что он его «благополучно изъял». Он это и сделал. На этот раз все та же «двойка», уже опробованным способом – мазком губной помады, была сделана под аркой старинного многоэтажного дома на улице Пестеля, той улице, что недалеко от генерального консульства США в Ленинграде.

Сигнал на улице Пестеля был прочитан немедленно. Ибо уже через два дня после того, как он был дан, в эфире появилась шифрованная радиограмма для Рольфа Даниэла. «Коллеги» радировали: «Рады, что вы получили пакет. Готовьтесь к выходу на связь по схеме «Сорок»». Радиограмма в то же, заранее определенное время, на той же частоте была повторена на следующий день. Обе радиограммы были посланы из одного места – с одной из американских военных баз в Греции. В ЦРУ были довольны: их агент начинал работать в Ленинграде.

Да, Рольф Даниэл теперь должен был приступить к выполнению основного шпионского задания, для которого его долго и тщательно готовили. Теперь от него ждали «посылки» с сугубо секретной информацией, которую Павлову было поручено добыть в Ленинграде.

О том, что информация собрана и Рольф Даниэл готов ее передать, нужно было сообщить шефам очередным сигналом. Прошло больше месяца, и в условном месте «Максим» на Петроградской стороне такой сигнал появляется. Далее шпион должен действовать по одному из вариантов инструкции, который носил кодовое название «сорок». В названии ничего необычного. Оно являлось кодовым сокращением слов «сороковой километр» – места, выбранного для закладки шпионского контейнера. С уже знакомой тщательностью и дотошностью инструктировали своего агента заокеанские хозяева.

«Сделав пометку у «Максима», – говорилось в инструкции, – вы должны теперь приготовиться к вашей первой доставке нам на месте «Сорок». Когда кругом никого не будет, положите там ваш пакет на землю, чтобы пакет прикасался к основе столба на стороне, выходящей к Ленинграду. Ваш пакет должен быть в виде грязной жирной тряпки размером не более 16×8×8 см. Содержимое пакета должно быть предохранено от влаги. Пакет должен быть также достаточно тяжелым, чтобы его не могло унести сильным ветром».

Вечером в субботу, 10 сентября, на сороковом километре Приморского шоссе у основания дорожного столбика появился шпионский контейнер – небольшая плоская консервная банка, обернутая в запачканную чем-то жирным тряпку. Она лежала точно в назначенном месте, ее не могло сдуть ветром. Она выглядела так, что ни у кого не возникло бы желания взять ее в руки. В тот же вечер появился и условный сигнал. Опять же «двойка», только на этот раз под аркой ворот на проспекте Добролюбова, все на той же Петроградской стороне. Это был последний сигнал связи, который выставил для своих хозяев Рольф Даниэл.

План связи с Рольфом Даниэлом его шефы составили на вполне профессиональном уровне. С умыслом было выбрано место и для закладки первого контейнера – по Приморскому шоссе из Ленинграда на дачу в Зеленогорск ездили сотрудники американского консульства. Почему именно на сороковом километре Приморского шоссе? Потому что подходы к нему открыты со всех сторон, и связник, который явится за контейнером, сможет оглянуться окрест и убедиться в своей полной безопасности. Кроме того, там хороший ориентир – столбик с дорожным знаком, предупреждающим о близком крутом повороте.

Вот здесь, вблизи живописных пригородов Ленинграда, и должна была закончиться так тщательно готовившаяся шпионская операция американской разведки. Пришло время вмешаться органам государственной безопасности – обезвредить Рольфа Даниэла, ударить по грязным рукам его шефов. Было принято решение – взять с поличным связного, который придет за контейнером со шпионской информацией, заложенном на сороковом километре.

Место это для операции чекистов было неудобным – по тем же причинам, по которым оно устраивало американских разведчиков. Ведь связной должен был быть схвачен в буквальном смысле за руку и именно на месте преступления.

На первый взгляд задача сотрудников госбезопасности была не так уж сложна: они ведь не только знали план связи, по которому действовал Рольф Даниэл, но и могли убедиться, что опекают агента, непосредственно выходят на связь с ним сотрудники американского генконсульства. Но оставалось неизвестным, кто именно появится у тайника на сороковом километре.

Для этой цели мог быть использован человек, не попадавший в поле зрения чекистов. Связник мог приехать на сороковой километр на машине или на рейсовом автобусе, остановка которого была рядом. Мог приехать велосипедист и прислонить к дорожному столбику машину, чтобы поправить крепление педалей. Из лесу мог выйти по пешеходной дорожке человек с корзиной грибов и остановиться у обочины, прежде чем шагнуть на шоссе.

Больше того, на условном месте мог появиться и человек случайный. Все могло случиться, и ко всему нужно было быть готовыми. Полностью исключался единственный вариант: возможность для связника изъять контейнер и покинуть место, где он был заложен Рольфом Даниэлом. Для этого было продумано и предусмотрено нее, до самой мельчайшей детали. Неожиданностей быть не должно.

В инструкции Рольфу Даниэлу предлагалось не позже 22 часов в субботу выставить в условном месте знак «Добро», означавший, что контейнер заложен. Значит, в тот же вечер или ночью, а может быть, на следующий день за контейнером могли прийти или приехать. Как только появилась под аркой дома на проспекте Добролюбова «двойка», место сигнала было взято под наблюдение: была надежда узнать того, кто появится здесь, чтобы прочесть сигнал. Оперативная группа заняла свое место на сороковом километре. В тревожном, напряженном ожидании прошел вечер, наступила долгая осенняя ночь. Рано замерло движение, растаяли в темноте огоньки последнего автобуса. Всего несколько машин прошло по ночному Приморскому шоссе. Наступило утро, никто не появился у тайника на обочине шоссе.

Но вот вновь дорога ожила. В это воскресное солнечное утро десятки и сотни машин пошли по шоссе со стороны Ленинграда. Прошла в этом направлении и элегантная «Тойота» с номером американского генконсульства. За рулем сидел новый вице-консул Миллер, недавно прибывший в Ленинград.

Позавтракав в ресторане гостиницы «Прибалтийская» и никуда больше не заезжая, он завернул на Петроградскую сторону и проехал по проспекту Добролюбова, мимо дома, где был поставлен сигнал о закладке контейнера на Приморском шоссе. Однако мимо тайника на сороковом километре Приморского шоссе машина Миллера проследовала как ни в чем не бывало. Теперь уже почти не оставалось сомнений относительно целей его поездки в Зеленогорск: он должен был сообщить другому сотруднику разведки, уже находившемуся на консульской даче, что знак о закладке контейнера Рольфом Даниэлом появился, и дать разрешение на его изъятие.

Оперативная группа получила предупреждение: быть наготове. Ждать пришлось недолго. Вскоре после, того, как вице-консул Миллер прибыл на консульскую дачу, ее покинул другой американский дипломат – Лон Аугустенборг. Рядом с ним в машине сидела его жена с маленькой дочкой на коленях. Чета дипломатов направилась по шоссе в сторону Ленинграда. Миновав развилку у пансионата «Дюны», машина притормозила и остановилась рядом с осветительным столбом, на сороковом километре. Мягко распахнулась дверца машины, из нее на обочину шагнула г-жа Аугустенборг с детским одеяльцем в руках. Молниеносно накрыв им завернутый в грязную промасленную тряпку контейнер, она схватила его вместе с одеяльцем. Все, что происходило дальше, было для супругов Аугустенборг неожиданным и, главное, уже не зависело от их намерений и желаний. После этой краткой остановки на Приморском шоссе они вновь тронулись по дороге в Ленинград. Только ехали теперь супруги в разных машинах и не одни.

* * *

В то воскресное утро Павлов из своего дома в районе новостроек на юго-западе Ленинграда собрался отправиться «в город». Там, в центре, на Невском, у магазина; «Березка» в определенный час должна была стоять машина с дипломатическим номером 004. Это был сигнал, что контейнер, заложенный Рольфом Даниэлом, изъят. И хотя это действительно, произошло, машина у «Березки» не появилась. Не пришел в урочный час к зеркальной витрине «Березки» и Павлов. Помешал приезд в дом нежданных гостей – сотрудников Комитета государственной безопасности.

А спустя несколько дней из Пулкова навсегда улетали: из Ленинграда супруги Аугустенборг, Дипломатическая карьера разведчика и его жены-пособницы была в нашей стране окончена. Среди горстки провожавших их друзей и коллег был уже знакомый нам господин Миллер. Он улыбался, еще не зная, что через некоторое время так же будет объявлен персона нон грата и выдворен из нашей страны. Тщательно продуманная и подготовленная шпионская акция разведывательного ведомства США окончилась провалом.

Соединенные Штаты ежегодно бросают гигантские суммы на подрывную работу за рубежом. Большая часть – около 65 процентов выделяемых на разведку средств – по оценке сенатской комиссии США, используется непосредственно против СССР.

Американские спецслужбы – в первых рядах крестоносцев, ведущих необъявленную психологическую войну против социалистического мира. И не случайно, что именно в Лэнгли, в штаб-квартире ЦРУ, обращаясь к своим «рыцарям плаща и кинжала», президент США Рейган сказал: «Вы, мужчины и женщины, работающие в ЦРУ, – глаза и уши свободного мира… Мы должны призвать все страны мира к крестовому походу за свободу и к глобальной кампании за права человека; вы находитесь на переднем крае этой борьбы. Вы должны быть на переднем крае борьбы за свободу в условиях мира и войны и в том призрачном мире, который находится между ними…»

Можно не сомневаться, что «борцы за свободу», воодушевленные своим президентом, не убавят своего рвения. Год от года растет арсенал их оружия, изощряются их методы в невидимой, необъявленной и преступной войне против Советской страны. Им противостоят не только чекисты, на которых возложена высокая ответственность за безопасность нашего государства, но и весь наш советский народ. Главное же оружие в этой борьбе – бдительность. Оружие, которое никогда не ставят в пирамиду.