Текст книги "Гении и прохиндеи"

Автор книги: Владимир Бушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

Ворошилова критик объявил малограмотным, а Тимошенко и Буденного вообще неграмотными. Какая лихость! Но я думаю, что они, не говоря уж о военном деле, даже литературу и русский язык знали лучше Сарнова. Уверен, что никто из них не написал бы, как он, о Мандельштаме и его жене, которых конвойные сопровождали в ссылку, так: "двое разнополых (!) людей под конвоем трех солдат". Тут хочется спросить: "А солдаты были однополые или разнополые?" Никто из маршалов не сказал бы, как он, "обмундиренные генералы" или "цивильное (вместо "мирское") платье митрополита", никто из них не употреблял слов, смысла которых, как он, не знал, и уж, конечно, ни один не стал бы глумиться над знаменитым партизанским командиром дважды Героем Советского Союза, не кончавшим Литературный институт, который однажды будто бы допустил орфографическую ошибку в слове "читал".Тем более, что над этим уже всласть похихикал раньше писатель Г.Бакланов, и Сарнов трусит по чужому следу.

Маршал Буденный и критик Сарнов – разнополые люди

С.М.Буденный, как известно, с двадцати лет, т.е. с 1903 года, служил в армии, там не было лекций профессор Асмуса по эстетике . Но вот что все же сказано в его аттестации 1921 года: "Прирожденный кавалирист-начальник." Я не слышал, чтобы о Сарнове кто-то сказал, что но прирожденный критик. Дальше: "Обладает оперативно-боевой интуицией". А где у Сарнова интуиция, если он даже известные цитаты из Пушкина и Шолохова приводит неверно? Дальше: "Кавалерийское дело любит и хорошо знает". А что Сарнов любит и знает хорошо? Ну, Галича ("Знаменитый!"), Войновича ("Замечательный!"), Алешковского ("Прекрасный!"), Жаботинского ("Мировая истрия идёт не по Ленину – по Жаботинскому"), а также, разумеется, Израиль ("Песок, на котором возвел свое национальное государство Израиль, стал камнем").

Что дальше? "Недостающий общеобразовательный багаж С.М.Буденный усиленно и основательно пополню) и продолжает самообразование." Тогда ему было 37 лет, а позже, пополняя помянутый багаж, он окончил Особую группу при Военной академии им. Фрунзе. А Сарнов, как мы видели и еще увидим, из рук вон плохо пополнял свой багаж после окончания средней школы, а к старости многое и растерял из него. Наконец: "Буденный с подчиненными мягок и обходителен". Даже с подчиненными! А упоминавшийся выше герой-партизан в подчинении у Сарнова никогда не находился, но критик считает возможным вместе с Баклановым поглумиться над покойным героем.

Ну, а в итоге почти семидесяти лет своей службы в русской армии и участия во многих войнах Буденный был награжден четырьмя Георгиевскими крестами, четырьмя Георгиевскими медалями, стал Маршалом Советского Союза, трижды Героем, кавалером ордена Суворова Первой степени, восьми орденов Ленина, шести орденов Красного Знамени и многих других наград. А Сарнов? Где его хоть какие-то медальки, звания, премии, наконец, аплодисменты? Как получил при окончании института одну литературную лычку, так с ней и ходит. Видимо, этим и объясняется тот странный факт, что критик особенно взъелся на Семена Михайловича, почившего в Бозе тридцать лет тому назад. В последней книге, как уже сказано, объявил покойника совершенно неграмотным, а в предыдущей не поскупился даже на отдельную клеветническую байку о нём.

Злоба 80-летней выдержки

Рассказывает, будто критик Г.Мунблит... Что за Мунблит? А тот самый, которого в своё время учил уму-разуму Шолохов, и сосед Сарнова по подъезду из квартиры 122 (соседи у него главный источник знаний и впечатления бытия). Будто бы этот Мунблит, впервые придя по какому-то делу к знаменитому адмиралу Ивану Степановичу Исакову, будто бы увидел у него в кабинете портрет Буденного и вопросил:

"– Почему у вас здесь висит этот портрет?"

Адмирал на такую бесцеремонность мог бы ответить пришельцу: "А какое ваше собачье дело? Мой кабинет – что хочу, то и вешаю. В чужой монастырь..." Но Иван Степанович сдержался и вежливо сказал будто, что это подарок самого Буденного. "Казалось бы, – пишет Сарнов,– вопрос исчерпан. Но не таков был Мунблит." Он продолжил своё хамство:

"– Дело в том, что у нашего брата-литератора свой счёт к этому человеку. Мы не можем простить ему Бабеля."

Во-первых, какое дело адмиралу до каких-то неизвестных братьев? Еврейских, что ли? Так бы и сказал. Пусть не вешают у себя портреты маршала, а ему-то что до них. Во-вторых, что же такое ужасное Буденный сделал с Бабелем, после чего его невозможно братьям простить даже спустя много лет, – голову снес шашкой на всем скаку или отправил в лагерь? Да нет, оказывается, в начале 1924 года он выступил в журнале "Октябрь" с резкой критикой повести Бабеля "Конармия". Так ведь тот написал свою повесть, побывав в Первой Конной журналистом, а Буденный был создателем и командующим легендарной армии. Это, что, лишало командарма права на критику книги? Кто лучше знал армию – её создатель и командующий или корреспондент?

Дело в том, пишет младший брат Сарнов, что Буденный "изничтожил" книгу старшего брата Бабеля. То есть действительно срубил на всем скоку и книгу запретили, что ли, не издавали? Ничего подобного! В её защиту выступил сам Горький, и не где-нибудь, а в "Правде". И с 1926 года по 1933-й "Конармия" переиздавалась 7 раз отдельной книгой и дважды в 1934 и 1936 годах включалась в сборники. Другие писатели могли об этом только мечтать. Но Сарнов обо всём этом-ни слова.

Что же было у брата Минблита с Исаковым дальше? Автор сообщает, что тот "провел пропагандистскую работу" с адмиралом. О, это братья умеют! Разыскал где-то статью Буденного, притащил и "заставил прочесть, буквально ткнув адмирала носом". Подумать только, дело-то кончилось вполне благополучно, даже весьма успешно для писателя и прошло уже лет 30-40, а Мунблит всё не может забыть и успокоиться, землю роет. Но – "адмирал никак не прореагировал". Прошло какое-то время, брат Мунблит опять у адмирала и видит, портрета нет, и он " с чувством глубокого удовлетворения" будто бы сказал:

"– Я вижу, мой рассказ всё-таки произвел на вас впечатление.

– Нет, я снял портрет не поэтому.

– А почему же?

– Семен Михайлович утверждал (!), что у него было четыре Георгия, но оказалось, что это липа. Я не счёл возможным держать в своём кабинете портрет этого человека." Поразительно! Ведь если средний брат пылал ненавистью к Буденному и мстил ему, спустя лет 40 после его статьи, то младший так же пылает и клевещет, когда прошло уже почти 80 лет. Какая неуёмная злобность!.. Нам при нашей русской кротости не понять её.

И.С.Исаков умер в 1967 году. С.М.Буденный – в 1973-м. Я решил позвонить Мунблиту, но, оказалось, что и он не так давно преставился. Как почти во всех байках и побасёнках, что Сарнов рассказывает, в живых остался он один. Тогда, негодуя за клевету на покойного маршала, я раздобыл фотографию Буденного, где он был в 1916 году запечатлен со всеми крестами и медалями, и послал любезному однакашничку по Литратурному институту с письмецом, в котором советовал:

"Повесь, Беня, у себя этот портретик С.М.Буденного и молись на него ежедневно утром и вечером, как на своего спасителя, и проси у него прощения." Скажите на милость, можно после такой подлой клеветы литературной штафирки на славного русского маршала верить ей хоть на семишник и уважать хоть на алтын? Даже притом, что перепечатать своё вранье в новой книге, где много перепечаток, брат Бенедикт не решился...

К месту будет добавить, что Буденный получил даже не четыре креста, а пять. Он рассказывает в своих воспоминаниях "Пройденный путь"(М.,1958) : "За бой под Бжезинами все солдаты моего взвода были награждены медалями "За храбрость", а меня наградили Георгиевским крестом 4-й степени". А позже, говорит, произошла ссораЬ вахмистром Хестановым, который "пнул мне в лицо кулаком. Не стерпел я обиды, развернулся и ударил Хестанова. Он упал и долго лежал неподвижно. Солдаты молчали, пока кто-то не предложил свалить вину на коня Испанца." А дальше произошло вот что:

"Полку приказано было выстроиться в каре. На середину вынесли штандарт. И вдруг я слышу команду:

– Старшему унтер-офицеру Буденному на середину полка голопом, марш!

Адъютант полка зачитал приказ по дивизии, что я подлежу полевому суду и

расстрелу.

– Но, учитывая его честную и безупречную службу, решено под суд не отдавать, а ограничиться лишением Георгиевского креста." Это, дорогой, посерьёзней, чем твое исключение в Литинституте из комсомола в 47-м году. Никакой вахмистр Хестанов тебе по физиономии не врезал и расстрел тебе не грозил, хоть ты и намекаешь на что-то подобное, да и восстановили вскоре. А сейчас ты сам в роли вахмистра Хестанова, только тот один раз ударил молодого унтер-офицера, а ты без конца плюешь на могилу старого маршала. Вновь крест 4-й степени Буденный получил на Кавказском фронте в бою за город Ван, во время второго его 3-й взвод 5-го эскадрона 18 Северского драгунского полка захватил батарею из трех пушек; Георгия 3-й степени Семена Михайловича наградили за участие в нескольких атаках под Менделиджем; 2-й степени – за 22-дневный рейд по тылам противника; наконец, 1-й степени – за ночную разведку, во время которой было взято в плен шесть турецких солдат. А высокие советские награды были естественным продолжением и развитием этих Георгиевских... А вы-то с Мунблитом сколько пушек захватили, сколько турок в плен взяли? Вы только по тылам Советской истории шастаете...Впрочем, возможно, что лгал здесь Мунблит, а Сарнов выступил в роли хранителя и популяризатора грязной лжи. Разделение труда между братьями...

После убийства в сентябре 1911 года русского премьер-министра Столыпина евреем Богровым отец убийцы публично заявил, что гордится сыном, а В.Розанов в декабре 1912 года писал в письме М.Гершензону: "После Столыпина у меня как-то всё оборвалось к ним (евреям). Посмел ли бы русский убить Ротшильда или вообще "великого из ихних ".

И вот спустя 90 лет еврей срывает четыре Георгиевских креста с русского героя. И представьте себе, вместо того, чтобы встать на защиту национальной чести, ему помогают в подлом русофобском деле русские работники издательства:

О.Разуменко .З. Буттаев, М. Сартаков, Р.Станкова... А посмел бы русский, допустим, сорвать две Золотых Звезды с покойного генерал-полковника танковых войск Давида Абрамовича Драгунского, дескать, дали не по заслугам, посодействовал брат Мехлис и т.п.? Если бы и сыскался такой негодяй, перед ним несокрушимой стеной встали бы те же станковы-сартаковы, разуменко-буттаевы...

После фекальной попытки относительно Буденного и других наших маршалов Сарнов, естественно, попытался проделать то же самое с почетными званиями нашей страны: "Слово "герой" стало официальным званием: "Герой Советского Союза", "Герой социалистического труда". Введение такого звания уже самой процедурой его присвоения предполагала, что героем человека можно назначить." Да, конечно, можно "назначить", но – после того, как человек совершил нечто героическое. Тут поражает не столько злобность ума, сколько его бедность, полная неспособность к аналогиям и ассоциациям: ведь во всем мире существуют подобные почетные звания! Например, английская королева взяла и назначила супруга Галины Вишневской -рыцарем. Она присвоили ему звание "Рыцарь Британской империи". Чего ж Сарнов молчал? Почему не вышел с Мунблитом на Красную площадь с плакатом "Долой назначенных рыцарей!" Чего молчал и когда звание Героя давали Михиалу Ромму, Сергею Юткевичу или , не так давно – Даниилу Гранину? Тут же читаем, что звание Героя у нас давалось "далеко не всегда заслуженно." Ну, об этом не тому судить, кто не имеет даже медальки "Восьмисотлетие Москвы". Но, конечно, бывало и так, что незаслуженно. Так где ж этого не бывает! И в Союз писателей, случалось, незаслуженно принимали и даже на работу в "Пионерскую правду". У Бога всего много...

В защиту рейхсфюрера Гиммлера

Но вот началась Великая Отечественная война. Что об этом у Сарнова? Он прежде всего заявляет, что никакой организованной эвакуации населения не было. Как язык не отвалится! Ведь сам-то, как пишет, с папочкой и мамочкой тотчас оказался где-то за Уралом... Совет по эвакуации был создан 24 июня, на третий день войны. К лету 1942 года немцы захватили территорию, на которой проживало, как сказал Сталин в знаменитом приказе №227, более 70 миллионов человек. Целая Германия! Эвакуировать всех было просто невозможно, однако почти 10,5 миллионов все же эвакуировали, в том числе из приграничных западных областей: из Прибалтики – 120 тысяч, из Молдавии 300 тысяч, из Белоруссии – 1 миллион, а также из Москвы – 2 миллиона, из Ленинграда – 1,7 миллиона и т.д. Да еще 2593 промышленных предприятия, из них 1523 крупных, таких, как Харьковский дизельный и Харьковский тракторный, важнейшие цеха Кировского, заводов "Серп и молот", "Электросталь", "Гомсельмаш", "Запорожсталь", агрегаты "Днепрогэса" и т.д. Да еще – 145 вузов, 66 музеев только из РСФСР, десятки библиотек, театров и т.д. Да еще 2,4 млн. голов крупного рогатого скота, 5,1 млн. овец и коз, 0,2 млн свиней, 0,8 млн. лошадей ( Великая Отечественная война 1941-1945. Энциклопедия. М., 1985, С. 801-803). Ничего подобного мировая история не знала.

13 декабря 1941 года Александр Фадеев докладывал Сталину: "Все писатели и их семьи (271) человек были лично мною посажены в поезда и отправлены из Москвы 14 и 15 октября...У чтите, что свыше 200 активных московских писателей находятся на фронтах, не менее 100 самостоятельно уехало в тыл за время войны и 700 с лишним членов писательских семей эвакуированы в начале войны"(Власть и художественная интеллигенция. М.,1999. С.476). Кто был впереди всех, мы теперь знаем.

Сарнов пишет: "Оставались многие. В том числе и евреи, не верившие советской пропаганде. Они были уверены, что слухи об антисемитской политике гитлеровцев сильно преувеличены. Все они, конечно, погибли." Так надо было верить советской пропаганде. Тем более, что Гитлер находился у власти уже девятый год, и о его антисемитской политике были не слухи, а достовернейшие сведения. О ней, кстати, во весь голос кричали и советские фильмы "Профессор Мамлок", "Болотные солдаты", "Карл Бруннер", "Семья Оппенгейм", которые поставили по произведениям Фейхтвангера и других немецких евреев наши евреи: Е.И.Славинский, Г.Л. Рошаль, Г. М. Рапопорт, А.И.Минкин,– а евреи же, оказывается, им и не верили. Вот публика! "Погибли мои бабка и дед,– пишет мемуарист.– Они жили не так близко от границы и вполне могли уехать. Но дед сказал, что помнит немцев по прежней войне. Это культурные люди и бояться их нечего. На все уговоры он отвечал: "Что я немцев не знаю?" Смерть их была ужасна: рассказывали,что после расстрела нацистами местных евреев, несколько суток шевелилась земля..." Ну, шевелящаяся земля это избитый газетный штамп, однако же – царство им небесное, и еще хорошо, что внук не объявил их жертвами культа личности. Впрочем, в другом месте книги он, видимо, проникшись дедовской верой в культурность немцев, всё-таки снимает с нацистов ответственность: "В сорок втором деда и бабку убили. Считалось, что немцы. Но на самом деле, скорей всего, те самые мужички – "богоносные, Достоевские"...То есть русские. Спи спокойно, рейхсфюрер Гиммлер.У брата Бенедикта к тебе никаких претензий.

Белобилетник о профессионализме на войне

Итак, война идёт, наши дела плохи, и Сталин, говорит наш историк, в отчаянии и страхе "вернул из лагеря Рокоссовского. И даже будто бы пошутить при этом изволил: нашел, мол, время сидеть." Да, Рокоссовский с 17 августа 1937 года находился под следствием, но Сталин, конечно, и не знал этого комдива (генерал-майора), одного из 993 довоенных генералов. А освободили его, восстановили в звании и вернули все награды не после драматического начала войны, а еще 23 марта 1940 года. И тут же назначили командиром 9-го механизированного корпуса. Как жаль, что Сарнов не служил там хотя бы каптенармусом. Нет, он трудится писарем, опять берется за наших маршалов: "В первые же месяцы войны обнаружилась полная профессиональная несостоятельность всех советских маршалов...Ворошилов, Буденный не могли воевать с танками Гудериана, оказались вдруг профнепригодными." Этот литературный профессионал рассуждает о профессионализме военном, не подозревая даже о том, например, что Ворошилов с "танками Гудериана" не встречался... А что ж он молчит, допустим, о маршале Рыдз-Смиглы, а также о Кутшебе, Стахевиче, Шиллинге других генералах Польши, которые командовали так профессионально, что правительство на шестой день войны бежало из Варшавы в Люблин, а еще через десять дней – в Румынию? Ведь у них всё-таки была миллионная армия против полуторамиллионной у немцев. А каков профессионализм голландских и бельгийских военачальников, первые из которых капитулировали на четвертый день сражения, а вторые на седьмой день сдали свою столицу? А каковы их профессиональные короли и королевы, моментально оказавшиеся в Лондоне.

Наконец, что ты, инвалид, скажешь о профессионализме французских и английских генералов да адмиралов, если у немцев было 136 дивизий, а у союзников в целом всё-таки 147 и к тому же они имели восемь месяцев для подготовки отпора, однако уже 12 июня, на 33-й день битвы, генерал Вейган объявил Париж открытым городом, и 14-го немцы туда припожаловали? У тебя к союзникам никаких претензий? Или ты считаешь, что верх профессионализма во время объявить столицу открытым городом? Хоть бы напомнил им, что у нас одна Брестская крепость продержалась дольше, чем их Париж, а Одесса – в два раза дольше, чем Париж, Брюссель и Амстердам вместе взятые.

А как думаешь, дружок, когда 5 декабря советские марашалы и генералы начали гнать от Москвы немецких генералов и фельдмаршалов, то за что Гитлер спешно отправил кого в отставку, кого в запас – и командующего группой армий "Центр" фельдмаршала Бока (18 декабря), и главнокомандующего сухопутными войсками фельдмаршала Браухича (19 декабря), и твоего Гудериана, камандующего 2-й танковой группой. Не оказались ли все они профнепригодными? А с февраля 1941 года, когда мы продолжали гнать немцев на запад, по сентябрь 1942 года, когда терпел крах план захвата Сталинграда, Гитлер уволил из действующей армии еще 66 генералов. Вот сколько у него оказалось профнедотёп! А ты молчишь, тебя это не волнует...

Некоторые военачальники заслужили особого внимания автора. Вот что пишет, например, о генерале армии И.Е.Петрове: "Он был легендарным командующим хотя бы уже только потому, что один из всех командующих фронтами не был маршалом." Один из всех... Ах, Беня!.. Ну, кто тебя за язык тянет?.. Если бы речь шла о конце войны, то и в ту пору фронтами командовали Черняховский и Баграмян, – не маршалы, а генералы. А Петров за неудачу в наступлении тогда был снят с командования 4-м Украинском фронтом и в апреле 1945 года назначен начальником штаба 1-го Украинского. В течение же всей войны фронтами в большинстве случаев командовали не маршалы, а как раз генералы, начиная с Жукова, Конева, Рокоссовского, первый из которых стал маршалом в январе 1943 года, второй – в феврале 1944-го, третий – в июне 1944-го. А Петр Петрович Собенников командовал Северо-Западным фронтом в звании генерал-майора. Ведь обо всём этом не трудно же было навести справку, но Сарнов так привык, после сытного обеда ковыряя в зубах, повсеместно обличать непрофессионализм и неграмотность, так обленился еще в "Пионерской правде", и так доволен собой и своими познаниями, что уже и не понимает положения, в которое ставит себя, как всезнайку. А ведь он тут еще и антисталинскую идейную базу пытается подвести: "Петров не был маршалом не случайно. Когда фронт наступал, Сталин отстранял его и назначал другого командующего. Потому что при наступлении людские потери всегда очень велики (он знает!), и Петров всякий раз доказывал, что наступление плохо подготовлено: он жалел людей. Когда же фронт переходил к обороне (При обороне потери не так велики, как при наступлении. Он это видел своими глазами) -командующим снова назначался Петров." Всю эту чушь критик сморозил только для того, чтобы внушить читателю: Сталин людей не жалел! А вот я пишу об этом и значит, жалею. Но почему Петров не стал маршалом если уж не во время войны, то хотя бы после неё или после смерти Сталина, как Баграмян, Гречко, Еременко, Москаленко, Чуйков,– этого Сарнов так и не объяснил. Мозгов не хватило? Хоть бы у Войновича занял...

Слежка высоколобого либерала за узколобым мракобесом

На Верховного Главнокомандующего наш летописец кидается с еще большей свирепостью, чем на генералов и маршалов Красной Армии. Оказывается, слежку за Сталиным он начал еще в восьмилетнем возрасте, как только в школу пошел, а талант к этому уже прорезался. Еще тогда пришел к выводу, что вот его папа умный человек и его друзья Рабинович, Шульман тоже умные. "Но Сталин?.. Определение "умный человек" в приложении к нему я воспринимал как совершенно неуместное, неправильное, никак к нему не относящееся". Да почему же? А потому, что он "в его сапогах и полувоенном кителе, о котором папа говорил, что в нем пристало ходить в уборную, а не встречаться с иностранными дипломатами, к сословию интеллигентов явно не принадлежал." Каков вундеркинд! Но каков и папочка, который, судя по всему, имел специальный костюм для посещения уборной! "Не последнюю роль для меня, продолжает вундеркритик, – играл и низкий сталинский лоб." Правда, это соображение он сейчас считает "совсем уж детским". Но тем не менее пишет: "Один старый газетчик рассказал мне, что в начале 30-х годов всем газетам "сверху" было спущено специальное указание: публикуя

сталинские портреты, увеличивать лоб вождя на два сантиметры". Какой старый газетчик! Где он? Как его звать? Да побойся ты Бога! И тут, как в прежних сюжетах, опять просто обираешь брата, на сей раз – Роя Медведева. Это он в книге "Семья тирана"(Н.Новгород, "Лета", 1994) божился: "Не только художники, но и фотографы увеличивали на один-два сантиметра лоб Сталина," И ты эту чушь стащил. Но главное, тебе уже не восемь лет, а под восемьдесят, однако же твердо веришь в эту полоумную байку, словно тебе восемь.

А он еще стыдит Сталина за то, что тот будто бы не умел плавать. Допустим. Ну и что? А Гитлер, предположим, был отменным пловцом. Но 30 апреля 1945 года как нырнул в Берлине, так и не вынырнул. А кроме того, вот интересный факт. Однажды молодой Сталин прогуливался с друзьями по морской набережной в Баку. Вдруг с пирса упала в воду трехлетняя девочка. Все растерялись, мечутся, кричат: "Лодку! Спасательный круг!" Но ждать нельзя, ребенок же... И не умеющий плавать Сталин бросается в море и вытаскивает девочку. Её звали Надя Аллилуева. Как же ей потом было не любить своего мужа-спасителя... А кто из твоих собратьев, Беня, из этих плавающих историков, глубоководных мыслителей, двоякодышащих интеллигентов, непотопляемых брехунов способен на такое...

Хохот всего зала. Над кем?

Но минул год, вундеркинду уже девять и он, продолжая слежку, приходит к заключению, что в речах и докладах Сталина "набор банальностей". Допустим. Например, не их ли мы видим в докладе "Итоги первой пятилетки" 7 января 1933 года?

" Каковы итоги первой пятилетки в четыре года в области промышленности? Добились ли мы победы в этой области? Да, добились. И не только добились, а сделали больше, чем могли ожидать самые горячие головы в нашей партии. Этого не отрицают теперь даже враги...

У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.

У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьёзной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и уголя мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест" и т.д. Какие скучные банальности! И никаких ораторских красот! А весь мир слушал это, затаив дыхание. Ныне же президент объявляет: "Мы собрали невиданный в истории России урожай". А его никто не слушает. Глава правительства ликует: "Таких темпов роста нашей экономики не было тридцать лет". А люди смеются: "Заткнись!.." Особенно запал в трепетную душу вундеркинда доклад Сталина на Чрезвычайном VIII съезде Советов 25 ноября 1936 года "О проекте Конституции". Отрок слушал доклад по радио, но этого показалось мало – потом еще и прочитал в газетах эти банальности. И вот что его поразило. Перед началом доклада "точно по команде раздавались возгласы: "Родному!.. Любимому!.. Вождю!.. Учителю!.. Лучшему другу!.." Открываю на странице 545 "Вопросы ленинизма" издания 1952 года, последнее прижизненное. Здесь начинается этот доклад. Приветственные возгласы действительно есть, но ни перед докладом, ни после него нет ни одного словца из перечисленных Сарновым, кроме слова "вождь". Подвела вундеркинда стариковская память. А в газете отрока поразила стенографическая помета "несмолкающие аплодисменты": "Что значит "несмолкающие"? Ведь раньше или позже они обязательно умолкнут". Листаю текст доклада. Помет много, но, конечно же, нет ни одной – "несмолкающие аплодисменты". Ах, как жесток вундерстарец по отношению к вундеркинду...

Вывод такой: все это было фальшиво и организовано заранее. "До сих пор, правда, мне так и не удалось узнать, – пишет бывший вундеркинд, состояли эти крикуны на штатной должности или это была общественная нагрузка. Знаю только (недавно прочитал в книге А.Н.Яковлева "Омут памяти"), что было у них даже специальное наименование "ответственные за энтузиазм." Зловонный яковлевский омут как источник познания жизни! До этого надо дожить... Ну, не будем спорить с таким фанатиком истины, как Яковлев. Допустим, были организаторы аплодисментов и восклицаний. Но ведь доклад еще и 16 раз прерывался взрывами смеха всего зала. 16!.. Спроси, Сарнов, учителя Яковлева, как это-то организовывали. Да еще напомни ему, что, скажем, доклад Сталина на ХУ11 съезде партии в 1934 году прерывался аплодисментами 48 раз, а кроме того, есть в стенограмме и такие пометы: 5 раз – "Смех", 2 раза – "Общий смех", один раз -"Общий хохот" и еще один раз – "Хохот всего зала".

Ответственные за энтузиазм

А теперь открой свою книгу на 122 странице и перечитай дневниковую запись К.Чуковского от 22 апреля 1936 года: "Вчера на съезде сидел в 6-м или 7-м ряду. Оглянулся: Борис Пастернак. Я пошел к нему, взял его в передние ряды... Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН стоял, немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила, и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные, одухотворенный и смеющиеся лица..." Попроси Яковлева сделать нежное лицо, попробуй сам перед зеркалом придать своему лицу одухотворенный вид. Что у вас получится? А разве у твоего друга Войновича было влюбленное лицо, когда он недавно получал из рук Путина премию...

Но Чуковский продолжает : "Видеть его – просто видеть – для всех нас было счастьем. К нему все время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали, – счастливая! Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства. Когда ему аплодировали, он вынул часы (серебряные) и показал аудитории с прелестной улыбкой – мы все так и зашептали: "Часы, часы, он показал часы" – и потом, расходясь, уже возле вешалок вновь вспоминали об этих часах. Пастернак все время шептал мне о нем восторженные слова, а я ему, и оба мы в один голос сказали:

"Ах, эта Демченко заслоняла его!" Домой мы шли вместе с Пастернаком и оба упивались нашей радостью."

И ведь это дневник не колхозного бригадира Марии Демченко, знатного свекловода, а суперинтеллигентного писателя. И я не удивлюсь, если со временем откроется, что "организаторами энтузиазма" именно они с Пастернаком и были. И разве думал Борис Леонидович, что после XX съезда и доклада Хрущева он напишет стихи "Культ личности забрызган грязью..."И Сарнов – один из её поставщиков. Читатель может удивится: неужели автор привел в своей книге эту дневниковую запись ? Зачем? А затем лишь, чтобы объявить её "сублимацией страха". То есть со страха, мол, написал это Чуковский, может быть, даже "в расчёте на чужой глаз". Если однажды посланцы НКВД нагрянули бы с обыском или арестом, Корней Иванович тотчас сунул бы им под нос дневничок, раскрыв его на нужной страничке... И тут становится предельно ясно, что нет такой ситуации, которую вундеркритик при всей его незатейливости не вывернул бы наизнанку.

Ловкость еврейских рук на страже русского народа

Вот еще и такой факт. "За всеми этими переменами я следил с гигантским интересом". С титаническим!.. То есть слежка продолжается. Парню уже семнадцать, появились вторичные половые признаки.. Пишет, имея в виду 1945 год: "Я хорошо помню, как в День Победы над Японией Сталин сказал: "Мы, русские люди старшего поколения, сорок лет ждали этого дня". Тогда, услышав эту фразу, я был возмущен... Фраза Сталина, причислившего себя к русским людям старшего поколения, которые воспринимали поражение России в той войне как личную травму и сорок лет мечтали о реванше, была в моих глазах предательством." Что сказать? Во-первых, Сталин произнес эту речь не в День Победы, а в день капитуляции Японии. Во-вторых, почему же так возмутила попытка руководителя страны, грузина по рождению, причислить себя к русским людям? Разве, допустим, корсиканец Бонапарт не причислял себя к французам. Разве еврей Дизраэли, будучи главой правительства Англии, не считал себя англичанином? Разве, наконец, Гитлер, родившийся и выросший в Австрии, не причислял себя к самым кондовым немцам? Это же вполне естественно. У Сталина было уж никак не меньше оснований причислять себя к основному народу страны, чем у всех названных выше, чем и у его обличителя тоже.

Но вот что самое существенное для понимания не столько Сталина, сколько Сарнова и его творческого метода. Раскрываю речь. Оказывается, Сталин сказал: "Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня." Во-первых, "старого", а не "старшего", что в данном случае гораздо точней и еще раз доказывает: политик-грузин знал русский язык лучше, чем литератор-еврей. А главное-то, слова "русские" у Сталина нет, его наш друг просто вписал для своего удобства: чтобы было чем возмущаться. Как это называется в цивилизованном обществе, он должен знать без нашей подсказки.