Текст книги "На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг."

Автор книги: Владимир Костенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 46 страниц)

Сделать с ними ничего нельзя, а потому приходится считаться с создавшимся положением и проделывать двойную работу. Сначала в бухте уголь принимают наши транспорты – «добровольцы», а потом нагруженные выходят к эскадре в открытое море.

Сегодня показывалось на горизонте несколько дымков. Все они оказались коммерческими пароходами. Под вечер с «Донского» увидели какое-то военное судно, подходившее с севера. К нему Пошел «Олег», но выяснилось, что это возвращался французский адмирал на крейсере «Декарт» после осмотра прибрежных бухт. Повидимому, он сочувственно относится к нашей эскадре и по мере сил старается оказать ей услуги, ведя разведку.

С пароходом, пришедшим от Гинзбурга, доставили две французские газеты из Сайгона. Из них стало известно, что нашим «добровольцам» запрещено грузиться углем со складов в Сайгоне. Положение их затруднительное, так как некоторые из них ушли с пустыми ямами и не имеют угля даже чтобы вернуться в Кам-Ранх. По французским сведениям, вся эскадра Того базируется у Тайваня и Пескадорских островов, куда стягиваются и разосланные японцами легкие и разведочные крейсера.

В кают-компании у нас снова дебатируется вопрос, как «выбрать слабину» из команды. Последнее время по нескольку раз в день раздается сигнал «все наверх!» для быстрого спуска или подъема шлюпок и катеров, для погрузок и других авральных работ. В «доброе старое время» звуки дудок вызывали магическое действие: сотни людей живым потоком мчались наверх по трапам, и никто не уклонялся от работ. А теперь получается обратное: при звуках сигнала более половины команды катится по трапам вниз и прячется в трюмах, рассчитывая, что офицеры заняты на палубе и не пойдут охотиться за каждым отдельно.

14 апреля. Вчера утром все наши транспорты с «Алмазом» и четырьмя малыми немецкими пароходами вышли из бухты. Сначала мы думали, что этот выход является следствием последнего прихода крейсера «Декарт» и новых ультимативных требований японцев или англичан. Но полученные приказы адмирала разъяснили нам, что мы перебираемся в другую бухту – Ван Фонг, в 45 милях к норду от Кам-Ранха. В 3 часа дня мы уже вошли в новую огромную бухту, вход в которую был шире шести миль. Боевые корабли бросили якоря в расстоянии более трех миль от берега и теперь находятся в нейтральных водах. Бухта глубоко врезается в материк, но мы остались вблизи входа, а миноносцы и транспорты стали под берегом. Таким образом, формально «приличия соблюдены». «Декарт» может телеграфировать французскому правительству, что «эскадра Рожественского вышла из Кам-Ранха в открытое море в неизвестном направлении».

Немецкие пароходы еще вчера вечером, как только эскадра окончательно стала на якорь, подошли к броненосцам для погрузки угля. Грузят со вчерашнего вечера «Суворов», «Александр» и «Бородино». Надо принять уголь для пополнения запасов до 2 тысяч тонн. Время терять нельзя, так как неизвестно, как долго удастся простоять на новой стоянке. «Александр» и «Бородино» за ночь приняли по 500 тонн, а сегодня с вечера придется начать погрузку и нам.

С парохода «Дагмар» провизия и запасы перегружаются на транспорт «Тамбов». Четыре больших немецких угольщика, присоединившихся к нам в Кам-Ранхе, почти разгружены на «Анадырь», «Иртыш» и «добровольцы». На них осталось около 4 тысяч тонн. Сдав этот уголь, они уже более к нам не придут.

Вообще немцы с приближением к театру войны все более неохотно служат нам, хотя бы и за хорошие деньги. Когда вчера адмирал приказал четырем немецким пароходам с углем выйти из бухты и они увидели, что эскадра уходит в открытое море, то перепугались не на шутку и не хотели следовать за нами. Немцы один за другим поднимали сигналы: «Требуются точные инструкции для дальнейшего следования: необходимо знать, куда идем». Адмирал молчал. Тогда один из угольщиков вдруг положил руль и стал улепетывать назад в Кам-Ранх. За ним отрядили гончую – миноносец, и тот принудил его вернуться. Видимо, немцы, испуганные картиной движения многочисленной эскадры со всеми транспортами, вообразили, что флот идет прямо во Владивосток и тащит их с собой, так что они насильно подвергнутся всем опасностям и случайностям войны.

«Роланд» тащил на буксире из Кам-Ранха несколько наших ботов для бокового заграждения, но один из них перевернулся и «Роланд» его бросил. Ночью этот бот прибило близко к «Орлу». Его осветили прожектором. Первой мыслью было, что всплыла подводная лодка и торчат над водой ее замаскированные рубка и перископ. Потом решили, что это буек от пловучей мины. Наш катер поспешил к этому таинственному пловучему предмету, и тогда все разъяснилось. Бот отбуксировали к транспортам.

21 апреля. На госпитальном белом «Орле». Возвращаюсь после длительного перерыва к продолжению дневников похода, неожиданно прерванных в связи с несчастным случаем, который нарушил весь мой жизненный распорядок и привел на госпитальный корабль. Моя личная жизнь со времени окончания Инженерного училища уже почти год была неразрывно связана со всем существованием броненосца «Орел». Неужели же именно теперь, в канун его последних испытаний, мне суждено покинуть палубу и оторваться от своего корабля, когда мое присутствие на нем особенно необходимо?

Еще 15 апреля, простояв ночь на вахте по управлению угольной кормовой лебедкой, я вернулся к себе в каюту сильно загрязненный угольной пылью. Решив помыть ноги в фаянсовой чашке умывальника, я от усталости случайно оступился и пробил левой ногой чашку, осколки которой глубоко порезали мою ступню в области ахиллова сухожилия. Хлынула кровь. Я встал ногой на пол, но в тот же момент почувствовал, что сухожилие разорвалось и я лишился возможности опираться на левую ногу, так как ступня беспомощно болталась. Пришел старший врач Макаров и признал необходимым сделать серьезную операцию. По распоряжению командира Макаров перевез меня на катере в операционную белого «Орла». Там под хлороформом мне сшили разрезанное сухожилие. Ногу положили в лубки, и вот теперь я лежу после операции прикованный к койке, пока не заживет рана и не срастется сухожилие. Этот процесс грозит затянуться на несколько недель, а может – и месяцев. У меня маленькая одиночная каюта с койкой и письменным столом. Я лежу лицом к иллюминатору, и если приподняться на локтях, то иногда можно видеть те корабли эскадры, которые попадают в поле зрения.

Меня временами навещают с нашего «Орла» старший врач, ревизор и некоторые офицеры, когда эскадра на якоре и есть свободные катера для сообщения между кораблями. От них я узнаю о происходящих событиях и планах на ближайшее будущее. Заходит ко мне и сестра-сиделка. Чаще других бывают те из сестер, которые в Носси-Бе посещали наш «Орел», бывает женщина-врач Бурнашева – сестра нашего ревизора, а также Клемм. К сожалению, сестры мало осведомлены о делах эскадры. Они снабжают меня книгами из судовой библиотеки, развлекают рассказами о своих путевых впечатлениях.

У меня теперь избыток свободного времени, который я должен заполнить чтением или какой-нибудь умственной работой. Получив через докторов бумагу и карандаш, я вернулся к обработке своих технических материалов с выводами из опыта плавания, но, к сожалению, приходится работать по памяти, так как все записи и чертежи остались на броненосце.

24 апреля. Мое пребывание на госпитальном «Орле» продолжается. Эскадра скитается у негостеприимных берегов Аннама. Под влиянием непрерывных протестов Японии, поддерживаемых Англией, французы принуждены настаивать перед адмиралом Рожественским на соблюдении условий французского нейтралитета.

19 апреля через местных представителей власти французское правительство передало Рожественскому требование покинуть территориальные воды Франции и освободить бухту Ван Фонг от всех боевых кораблей.

Утром 20-го броненосцы и крейсера вышли в море, но транспорты и миноносцы остались в бухте на якоре. В числе оставшихся был и госпиталь «Орел».

Утром заходил в Ван Фонг французский крейсер «Гишен» с адмиралом де-Жонкиер проверить, действительно ли вышли все боевые корабли. А через день утром Рожественский снова вернулся в бухту, оставив в море лишь сторожевые крейсера для наблюдений за горизонтом. Эскадра, как и прежде, занялась обычными учениями и погрузками.

Несмотря на все удобства этой стоянки, нам все-таки придется ее покинуть под давлением французских властей, которые посылают протесты в Петербург. Poжecтвeнcкoгo бомбардируют телеграммами. Поэтому адмирал послал буксир «Русь» (так переименовали «Роланд») для осмотра ближайших прибрежных бухт в расчете найти такую стоянку, которая формально удовлетворяла бы требованиям соблюдения нейтралитета. Имеются сведения, что через два дня эскадра перейдет в новую бухту – Куа-Бе, в 20 милях к востоку от Ван Фонга, которая хорошо закрыта с моря.

Злобой дня на эскадре является вопрос о местонахождении эскадры Небогатова. Ее прихода ждут со дня на день, но соединение с ней осложняется тем, что Небогатову неизвестно, в какой именно бухте Индо-Китая пребывает сейчас эскадра Рожественского. Надо полагать, что наши французские друзья, формально заявляющие протесты против нашего пребывания, примут надлежащие меры, чтобы Небогатов нашел нас.

Глава XXXIII. Соединение с эскадрой адмирала Небогатова

25 апреля. Вчера были высланы крейсера «Изумруд» и «Днепр» навстречу Небогатову. Они вернулись к вечеру, не обнаружив его. А через некоторое время «Урал» принял радио с крейсера «Владимир Мономах», что приход Небогатова состоится завтра после полудня. В связи с этим извещением адмирал отменил посылку крейсера «Жемчуг» на розыски Небогатова и отдал приказ: всем крейсерам, миноносцам и транспортам быть готовыми завтра в 8 часов утра к съемке с якоря и выходу в море из бухты. Эскадра выйдет в полном составе навстречу прибывающим из России подкреплениям.

Итак, как ни относиться к оценке наших морских сил, сосредоточенных на подступах к Тихому океану, но приходится признать, что первая половина задачи, хотя и с опозданием, выполнена блестяще. Вопреки всем злостным и ироническим предсказаниям наших недоброжелателей как в Европе, так и в Америке, все отряды и отдельные корабли благополучно пересекли Атлантический и Индийский океаны и до вступления в японские воды Тихого океана ни один корабль не вышел из строя и даже не получил повреждений. А Небогатов с низкобортными кораблями, предназначенными для обороны Балтийского моря, менее чем в три месяца обогнул Европу, прошел через Суэц, пересек Индийский океан и завтра присоединится к нам.

Хорошие предзнаменования и успех тяжелого океанского похода поднимают нашу веру в свои силы. Значит, наш флот способен преодолевать препятствия и не боится трудов и лишений. Если он и не был в бою, то зато закалился в океанских походах. Весть о близости присоединения товарищей, прибывающих из России, недавно ее покинувших (8 февраля 1905 г.) и выступивших в поход через четыре месяца после нас, породила смутные надежды на возможность удачного исхода всей операции.

27 апреля. Со вчерашнего вечера стоим после присоединения Небогатова в бухте Куа-Бе. Корабли его отряда тоже вошли в закрытую бухту и стали на якорь между берегом и последней линией транспортов. С моря их не видно. Уже с утра сегодня к ним подошли угольные транспорты и ошвартовались борт о борт. Корабли Небогатова немедленно приступили к пополнению запасов топлива.

Захватывающей и глубоко волнующей была встреча двух эскадр. Вчера около 8 часов утра стали выходить из бухты поотрядно вспомогательные крейсера, миноносцы, большая часть транспортов и госпитальный «Орел». Эскадра построилась в походный порядок, в котором был совершен переход через Индийский океан: два отряда броненосцев с «Суворовым» и «Ослябя» во главе двух параллельных колонн; в авангарде – разведчики «Урал», «Светлана» и «Алмаз»; по флангам на траверзе флагманских кораблей – быстроходные «Жемчуг» и «Изумруд»; транспорты и миноносцы – сзади броненосцев; в арьергарде – крейсера «Олег», «Аврора», «Донской» (в строе фронта); четыре вспомогательных крейсера разошлись по горизонту.

Все корабли зорко всматривались в горизонт по курсу, ища появления встречных дымков. По радио шли непрерывные переговоры «Суворова» и «Николая». Небогатов сообщал, что при проходе Малакским проливом был встречен консульский катер из Сингапура. Из Петербурга новых распоряжений нет. Остаются в силе директивы, данные Рожественскому ранее.

В час дня – сигнал с «Терека», идущего с левого фланга впереди: «Вижу дымы по левому крамболу».

В 30 милях от Куа-Бе в прекрасный тихий и солнечный день около 2 часов дня сошлись обе эскадры. У Небогатова – пять боевых кораблей и семь транспортов. «Николай I» под флагом Небогатова сошелся с «Суворовым» и прошел вдоль всей нашей колонны. «Суворов» поднял сигнал: «Добро пожаловать. Благодарю за блестящий переход».

Момент был исключительно торжественный. На кораблях 2-й эскадры гремели оркестры. «Донской» послал команду по реям, как «в добрые старые времена» парусного флота.

От «Николая» отвалил катер с Небогатовым к «Суворову». И здесь, в водах южной части Тихого океана, на глазах у всей эскадры расцеловались два русских адмирала. Рожественский встретил Небогатова у трапа и повел его в свой кабинет, где провел с ним более часу, после чего Небогатов вернулся на «Николай». Надо было спешить, чтобы засветло ввести все корабли в бухту.

Эскадра Небогатова, как самостоятельное соединение кораблей, закончила свое существование. Ее четыре корабля – «Николай», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков» – составили 3-й броненосный отряд 2-й эскадры и вошли в ее боевую колонну, численность которой доведена до 12 единиц, как и у японцев. «Владимир Мономах» введен в отряд крейсеров адмирала Энквиста и будет идти в строю позади своего старого сверстника «Дмитрия Донского», с которым он еще 20 лет назад бороздил воды Тихого океана. Транспорты разбились по группам. Есть в составе вновь пришедшего отряда второй госпитальный корабль «Кострома», мастерская «Ксения» и буксир «Свирь». Остальные четыре транспорта служили при отряде угольщиками и складами снабжения. Вспомогательный транспортный отряд при эскадре разросся до невероятных размеров.

Немецкие угольщики больше нас обслуживать не будут. Прибывшие четыре громадных парохода перегружаются на наших «добровольцев» и на вооруженные транспорты «Иртыш» и «Анадырь», которые могут принять по 11 тысяч тонн каждый. Всего на транспортах эскадры запас угля до 50 тысяч тонн. Этого количества угля вполне достаточно, чтобы дойти до Владивостока. Значительное число грузовых и обслуживающих судов адмирал перед выходом в Тихий океан отпустит в Сайгон, и они пойдут обратно в Россию. Восемь пароходов Добровольного флота будут сопровождать эскадру до Шанхая и питать ее углем до подхода к японским берегам.

Пользуясь стоянкой в закрытой бухте, офицеры с легких и разведочных крейсеров успели посетить небогатовские корабли и повидать товарищей. Ревизор с «Жемчуга» побывал на «Николае», а затем попал к нам на белый «Орел». Он передавал, что весь состав небогатовских кораблей настроен бодро, хвалит адмирала Небогатова, который во время трудного перехода на старых кораблях проявил большой морской опыт, несколько раз упражнялся в стрельбе всем отрядом и добился хороших результатов. Небогатов не раз обошел все корабли и поднял дух личного состава. Между штабом и личным составом флагманского корабля не чувствуется розни, что так резко бросается в глаза на «Суворове».

На каждой стоянке адмирал созывал боевые совещания командиров и специалистов. На всех кораблях отряда были проведены обширные подготовительные мероприятия перед боем, уничтожено и разобрано дерево, устроены искусственные защиты. Благодаря умению адмирала объединить вокруг себя весь личный состав чувствуется сплоченность всех кораблей отряда. Они прекрасно маневрируют и весь переход через Индийский океан шли без огней, научились ходить в кильватер, сохраняя строй по одной затемненной лампочке на корме впереди идущего корабля.

И эти старые, много плававшие и давно налаженные корабли, имеющие по 10–20 лет службы, несут с собою нечто большее, чем только пушки и броню: с ними пришла новая живительная струя бодрости, трезвой деловитости и спокойствия духа.

Сегодня по всем кораблям получен последний приказ адмирала Рожественского перед предстоящим боем. Начиная с заявления, что приход отряда Небогатова является бодрым предзнаменованием для эскадры, Рожественский, вопреки своим прежним заявлениям, теперь придает большое значение вновь присоединившимся кораблям.

«Наша колонна состоит из двенадцати единиц, как и японская, по числу орудий крупного калибра она значительно превосходит противника, а в бою решает артиллерия. Правда, наши корабли уступают японским в скорости, но это не существенно, так как мы удирать не собираемся». Далее он говорит; «В случае выхода из строя «Суворова» колонна идет за «Александром», при выходе «Александра» идет за «Бородино» и т. д. К каждому флагманскому кораблю прикомандирован миноносец для снятия штаба, если корабль выйдет из строя.

Итак, никаких сомнений в планах эскадры более не остается. Наша ближайшая цель – прорыв во Владивосток. Выход соединенной эскадры состоится после окончания последних погрузок дня через три.

Теперь перед эскадрой со всей остротой встает вопрос: какой маршрут выберет адмирал? Пойдет ли он на прорыв кратчайшим путем через Цусимский пролив или постарается сбить японцев с толку, обойдя кругом Японии Тихим океаном для прорыва через один из северных проливов? Эскадра привыкла к длинным переходам, а этот путь удлиняет переход до Владивостока на 700–800 миль.

По словам ревизора «Николая», штаб Небогатова еще ничего не знает о намерениях Рожественского. Хотя вчерашнее свидание адмиралов в момент встречи и носило весьма дружественный характер, но не выяснило плана будущих действий. При первом свидании с Небогатовым Рожественский интересовался только тем, что делается «под шпилем», как поживают общие знакомые и т. д. У Небогатова сложилось впечатление, что военный совет состоится позже, когда прибывший отряд закончит очередные работы.

Офицеры «Николая» говорят, что Небогатов, который много плавал в северных водах Тихого океана и знает хорошо навигационные условия в районе северных проливов, является убежденным сторонником кружного пути вокруг Японии и намерен решительно отстаивать этот вариант.

Вчера во время встречи эскадр госпитальный «Орел», следуя за «Алмазом», также вышел из бухты с группой транспортов и мог быть свидетелем торжественного момента. Мне удалось видеть через иллюминатор вновь прибывшие корабли. В 5 часов вечера эскадра остановилась против входа в Куа-Бе, куда начали заходить транспорты, миноносцы и корабли Небогатова.

Сегодня с утра наш «Орел» стоит на старом месте, откуда мне виден дальше под берегом в глубине бухты вновь прибывший отряд, занятый угольной погрузкой.

Я выпросился на палубу. Два санитара меня снесли, и я устроился с удобством на шезлонге. Погода тихая и жаркая. Передо мной – вся панорама синеющих гор с громоздящимися над ними пиками высоких удаленных вершин. По зеркальной поверхности бухты шныряют бойкие катера. Некоторые из них буксируют барказы, заполненные командой, отпущенной на берег для прогулки.

Мне на этот раз не придется заглянуть на берег. Кое-что я слышал о здешней природе из рассказов побывавших на берегу офицеров и медицинского персонала «Орла», но красота и богатство растительного царства Индо-Китая едва ли может сравниться с богатствами природы Дакара, Габуна и Носси-Бе.

В последнем приказе Рожественский заявляет, что наша эскадра с присоединением Небогатова получает перевес в тяжелых орудиях, а преимущество противника в скорости не имеет значения, так как мы «удирать не собираемся». Мы понимаем, что перед боем адмирал должен поднять дух своей эскадры и поэтому вынужден прибегнуть к аргументам, которые могли бы внушить надежду на успех. Но эскадре известно, что командующий сам опровергал эти доводы в России. Все юные мичманы понимают, что скорость эскадр определяет их маневренные способности в бою, а нужна не только для того, чтобы удирать от противника. Правительство требует от адмирала «овладеть морем», а он поставил себе целью «прорваться во Владивосток», хотя бы ценой потери части эскадры.