Текст книги "На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг."

Автор книги: Владимир Костенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 46 страниц)

Через час «Малайя» исчезла сзади за горизонтом. На ней нет радиотелеграфной установки. Поддерживать с ней связь можно только световыми сигналами. «Авроре» и «Ослябя», хвостовым кораблям обеих колонн, приказано с наступлением темноты делать позывные «Малайи» прожектором по облакам.

Почти одновременно с «Малайей» от эскадры отделился «Роланд». При десятиузловом ходе его накрывала попутная волна. И когда особенно высокий гребень вкатил к нему на корму, сразу залив палубу до высоты фальшборта, «Роланд» оказался на волосок от гибели. Машинное отделение через светлые люки залило на половину водой. Следующей такой же волны он не выдержал бы и как топор пошел бы на дно. Тогда командир, не теряя ни секунды, поспешил дать полный вперед и стал уходить от волны пятнадцатиузловым ходом, обгоняя эскадру.

Солнце уже склонялось к западу. На смену дня испытаний надвигалась страшная ночь. В этот момент нас поразила грозная и незабываемая картина погружения дневного светила в разъяренный океан, который, казалось, задался целью навести на нас смертельный ужас своим диким величием. Стремительно гнавшиеся за нами низкие тучи вдруг разорвались, как лопнувший занавес, и в открывшуюся брешь расплавленной лавой хлынули: потоки догорающих солнечных лучей. Багровым заревом зажглись мачты, трубы и корпуса кораблей. Гребни волн, как мохнатые звери с огненными гривами, лезли на нас, а шторм с диким ревом рвал золотую бахрому пены и закручивал ее смерчем над черными провалами раскрывшейся бездны. В неописуемом хаосе вдруг смешались все тона спектра. И когда кроваво-красный диск уходящего солнца вдруг скрылся за изумрудным завитком нависшей водяной громады, все оцепенели перед жуткой красотой взбунтовавшейся стихии. Никакими словами не передать впечатления этого потрясающего зрелища, и только краски изумительной картины Айвазовского «Девятый вал» могут дать некоторое представление о величии бушующего океана в момент погружения солнца. А через минуту весь фейерверк красок уже потух и черные тени, как крылья ночи, прикрыли испещренную узорами пены мрачную пучину. И только на кромках растрепанных туч еще минуту держалась, быстро затухая, огненная кайма.

Но некогда было тратить время на бесплодное созерцание. Надвигался следующий этап борьбы за целость корабля, который нуждался в объединенных усилиях всех, кто еще хотел жить и бороться с судьбой. Надо было срочно готовиться к встрече штормовой ночи. Я со старшим офицером, трюмным механиком и старшим артиллеристом спустился в батарейную палубу, от непроницаемости бортов которой прежде всего зависело наше благополучие. Надо было еще раз самым внимательным образом проверить внутренние подкрепления всех портов 75-миллиметровых орудий, в которые регулярно несколько раз в минуту ударял могучий водяной таран. Из бревен, досок и клиньев были устроены в батарее упоры, в ход пущены даже все вымбовки шпиля.[17]17
  Вымбовки – крепкие ясеневые брусья, вставляемые в гнезда барабана шпиля и служащие рычагами для вращения его вручную. Обыкновенно на шпиле имеется 6–8 вымбовок, на каждую из которых становится по 2–3 человека.


[Закрыть]

Отливные турбонасосы во всех отсеках были наготове. Офицеры перешли обедать и ужинать в адмиральскую столовую на верхней палубе, так как в кают-компанию непрерывно попадала вода через просветы вокруг вращающейся части башен, которые не были заблаговременно до шторма закрыты мамеринцами, а теперь, при ежеминутном попадании волны на палубу, проникнуть на ют было уже поздно. По всем каютам батарейной палубы плескалась вода. По полу плавали мелкие предметы.

К полуночи шторм начал постепенно стихать. Хотя океан продолжал реветь и корабль еще содрогался под тяжелыми ударами волн, но уже было заметно, что ураган выдыхается. Командир на мостике вздохнул спокойнее, а свободные от вахты офицеры стали расходиться по каютам, чтобы отдохнуть после дневного напряжения.

Сегодня с утра только изредка особо крупные зыбины взметаются на ют и срезы броненосца, демонстрируя последние вспышки бессильной ярости шторма.

Эскадра с честью выдержала штормовое крещение в океане.

На наше счастье в критический момент ни один корабль не сдал и не имел никаких аварий с рулем и машинами, кроме отбившейся «Малайи».

За вчерашний день на «Орле» с юта смыло за борт не менее 20 тонн угля, сложенного открытым штабелем. Потеряли: «Суворов» – гребной катер и «Аврора» – вельбот.

Отделившийся от эскадры перед наступлением ночи и ушедший вперед «Роланд» на утро снова присоединился и занял свое место в строю.

Задержка эскадры в водах Мадагаскара

Глава XXII. Надежды и сомнения

10 декабря. Сегодня день прошел спокойно. Но «Малайи» до сих пор нет. Ночью, несмотря на шторм, с ней удавалось переговариваться прожекторами по азбуке Морзе.

Хотя видимый с мостика горизонт не превосходит 7–8 миль, но, направляя луч по облакам снизу, можно вести переговоры миль на 60. До восьми вечера на запрос о ее состоянии «Малайя» ответила: «Положение без перемен». Но когда к полуночи ветер немного ослабел, ей удалось исправить повреждения и она стала следовать за эскадрой.

Утром с «Суворова» был получен длинный приказ, дававший точные инструкции, как устраивать подкрепления орудийных портов батареи и кормовых казематов. Далее предписывалось подготовиться к предстоящей погрузке на Мадагаскаре для перехода Индийским океаном.

У нас на «Орле» была надежда, что, ввиду возможной близости неприятеля, мы будем, наконец, избавлены от чрезмерной угольной перегрузки. Теперь выясняется, что адмирал готовится, не теряя времени, перерезать Индийский океан, для чего требуется принять на следующий переход 2500 тонн. При такой перегрузке водоизмещение броненосца дойдет до 16800 тонн, т. е. будет на 25% более проектного. Это уже выходит за все мыслимые пределы. В таком состоянии корабли не могут идти в бой. Адмирал, конечно, это понимает, но если идет на такие меры, то, значит, не видит другого выхода и уверен в благоприятной погоде при переходе через Индийский океан, а появления серьезного противника в этих водах он не опасается.

Задачи, стоящие перед эскадрой, требуют отчаянного риска. Опасность столь чрезмерной перегрузки броненосцев заключается в том, что их батарейные палубы будут возвышаться над водой всего на 3 фута, а на них нет никаких непроницаемых переборок, кроме одной в самом носу, на 13-м шпангоуте.

Механики, артиллеристы и минеры надеялись воспользоваться стоянкой на Мадагаскаре, чтобы привести в боевую исправность все механизмы после страшного каменноугольного периода похода. Теперь приходится опасаться, что впереди предстоят еще большие трудности. Между тем только на Мадагаскаре после соединения эскадр и отрядов представится последняя возможность восполнить пробелы боевой подготовки и пройти необходимое обучение артиллерийской стрельбе, маневрированию и совместным эволюциям.

До сих пор трудности похода целиком поглощали все силы и время личного состава, а для наиболее важного дела – боевой подготовки – не оставалось никаких возможностей.

Вчера пересекли меридиан Петербурга, находясь в южном полушарии. До прихода на стоянку еще остается шесть суток. С нетерпением ждем первой почты из России. Там же получим, наконец, и новости с театра войны. На Родине готовятся встречать рождество. Если позволят обстоятельства, то мы собираемся устроить на корабле спектакль для команды. Организатором этого дела является Гирс. Он уже занят подбором пьесы и актеров из состава корабля.

11 декабря. Погода снова балует нас. Мы еще не вступили в тропический пояс и не пересекли тропика Козерога в южном полушарии. Пока не жарко, но солнце светит ярко, бегут игривые облачка, океан нежится и отдыхает после безумной растраты своих сил. Весь наш дальнейший путь от Мадагаскара до границ Тихого океана будем идти в области тропиков.

Можно предполагать, что придется так же мучиться от жары, как на переходе от Дакара до Габуна в Атлантическом океане. Но зато грязнее станет еще во много раз. Чтобы разместить на наших броненосцах предписанные адмиралом 2500 тонн угля, придется засыпать даже помещение кают-компании. Уголь из нее надо будет таскать в мешках по батарейной палубе мимо кают, следовательно, избавиться от угольной пыли не будет никакой возможности.

Идем без серьезных аварий. Только сегодня на «Орле» произошло небольшое замешательство из-за лопнувшего водомерного стекла у сепаратора рулевой машины. Паром заполнило все рулевое отделение. Машинисты вылезли из помещения наверх, и корабль на минуту вышел из строя.

Прапорщик Титов помещен в отдельной каюте при лазарете, за ним неотлучно наблюдает санитар. Его помешательство окончательно определилось. Приходится даже прибегать к смирительной рубашке, когда он начинает буйствовать. Врачам и всему медицинскому персоналу он причиняет массу хлопот и неприятностей.

12 декабря. С норд-оста задул встречный и довольно устойчивый ветер. Теперь волна поддает нам на полубак. Можно ожидать встречного шторма. Уже вчера океан снова покрылся вспененными валами. Но теперь состояние кораблей эскадры значительно улучшилось, так как добавочный уголь выбран из всех судовых помещений и уже приходится расходовать уголь из верхних запасных ям. К приходу на Мадагаскар останутся полными все нижние ямы, вмещающие 700 тонн.

Вчера неожиданно стала отставать «Камчатка». Немедленно завязался диалог между ней и адмиралом в обычном для Рожественского стиле. «Камчатка» пробует оправдываться тем, что в ямах оказался плохой уголь, при котором, несмотря на все усилия кочегаров, не удается поддержать в котлах давление выше 80 фунтов, тогда как требуется иметь нормальное давление 180 фунтов. Адмирал отвечает, что надо учить кочегаров топить котлы и таким углем, так как именно этот сорт угля будет доставляться и дальше.

Флагманский механик Обнорский получает приказ немедленно отправиться с «Александра» на «Камчатку» и произвести дознание, а завтра уже назначается следствие по поводу злонамеренных задержек всей эскадры транспортом «Камчатка». «Камчатка» продолжает настаивать на своем и спрашивает разрешения выбросить 150 тонн плохого угля, чтобы докопаться далее до хорошего, сохранившегося от предшествующей приемки. На это следует сигнал адмирала: «Позволяю выкинуть за борт только злоумышленника».

Сегодня с утра крейсера «Аврора» и «Донской» стали обходить с флангов обе колонны кораблей и заняли места в авангарде, образовав дозорную цепь впереди эскадры, а замыкающим из крейсерского отряда остался один «Нахимов».

Мы находимся на широте английского порта Наталь, где, по циркулирующим на эскадре слухам, скрываются купленные в Англии японские миноносцы. Это и вызвало усиление мер предосторожности со стороны командующего. Но атаки в открытом океане в таком удалении от берегов представляются почти невероятными. От эскадры до африканского побережья сейчас не менее 500 миль.

От «Малайи» до сих пор нет сведений. На прожекторные сигналы она не отвечает. Следовательно, она далеко отстала от нас, а на ней имеется значительный запас пироксилина.

13 декабря. Никаких новых фактов, заслуживающих внимания, на эскадре не произошло. Наше продвижение совершается в условиях полного спокойствия. Надо использовать нормальное течение корабельной жизни, чтобы охарактеризовать наши походные будни, наполненные заурядными повседневными фактами.

Вопреки опасениям штурманов, вчерашний норд-ост во встречный шторм не перешел, а продолжает дуть с равномерной силой не свыше шести баллов. Сегодня он нагнал тучи, пошел мелкий дождик, совсем не похожий на тропические стремительные ливни.

Мы уже пересекли тропик Козерога и снова вступили в полосу, где воздух насыщен водяными парами до возможного предела. У многих офицеров и матросов эта непривычная влажная атмосфера вызвала своеобразную болезнь в виде многочисленных нарывов на руках, ногах, шее, спине и груди. Заболевание причиняет большие страдания и сопровождается повышенной температурой. Я оказался невосприимчив к этой напасти. Из состава кают-компании более всего поплатился обер-аудитор, у которого на голове образовался ряд плешин после заживления крупных нарывов.

Подходя к Мадагаскару, эскадра напряженно ожидает ответов на два наиболее жгучих для нее вопроса: Какие изменения произошли за время нашего похода на театре войны? Какое боевое задание будет возложено на нашу эскадру в связи с изменением военной обстановки?

Почти два месяца со времени ухода из Танжера эскадра не получала от правительства никакой информации о ходе военных действий. Всех волнует участь артурской эскадры. Люди, трезво оценивающие положение, считают ее полное уничтожение неизбежным, но пока не решаются открыто высказывать свои мрачные предположения.

Наши стратеги, исходя из учета соотношения сил, пробуют подсчитывать, какое пополнение должна получить 2-я эскадра, чтобы она могла с расчетом на успех вступить в борьбу с японским флотом. Прежде всего взоры обращаются в сторону Южной Америки, где делались попытки приобрести сильные броненосные крейсера. Четыре аргентинских крейсера по типу близки к японским крейсерам «Ниссин» и «Касуга», купленным Японией в Италии еще перед началом войны. Два чилийских крейсера имеют слабую броневую защиту, но располагают хорошим ходом и неплохим артиллерийским вооружением.

Если этот отряд из шести крейсеров удастся пополнить уцелевшими во Владивостоке броненосными крейсерами «Громобой» и «Россия», то в общей сложности составилась бы дивизия из восьми единиц, равная по численности отряду броненосных крейсеров японского флота, но уступающая ему по артиллерийскому вооружению, бронированию и однородности состава. Эта относительная слабость броненосных крейсеров могла бы быть компенсирована перевесом в численности броненосцев. Эскадра Рожественского располагает четырьмя кораблями типа «Суворов», равными по силе четырем броненосцам адмирала Того. 2-й броненосный отряд включает новый броненосец «Ослябя» и три старых корабля «Сисой», «Наварин» и «Нахимов». «Ослябя» мог бы войти в группу броненосных крейсеров и уравновесить перевес японских сил по этому классу кораблей. Тогда три старых броненосца, включая «Нахимов», могли бы быть противопоставлены японскому вспомогательному флоту береговой обороны, состоящему из старых и отбитых у китайцев кораблей.

Но, учитывая боевой опыт и стратегические преимущества японцев, ожидавших подхода 2-й эскадры, опираясь на непосредственную близость своих главных морских баз, надо было бы создать перевес боевых единиц. Чтобы создать дальнейшие подкрепления наших сил, необходимо было бы включить во 2-ю эскадру достраивавшийся в Балтийском море броненосец «Слава», однотипный с «Суворовым», три броненосца Черноморского флота, наиболее пригодные для океанского плавания, – «Потемкин», «Три святителя» и «Ростислав», два бронепалубных крейсера «Кагул» и «Очаков», однотипных с крейсером «Олег».

Что же касается использования блокированных в Артуре пяти броненосцев, броненосного крейсера «Баян» и бронепалубного крейсера «Паллада», то после длительной блокады едва ли их боеспособность позволит им выйти в море в момент падения крепости, чтобы ценой своей гибели хоть отчасти ослабить силы противника в открытом бою.

Осуществимы ли эти предположения, без реализации которых нет надежды на благоприятное завершение операций на море?

Покупка южноамериканских крейсеров является нереальным предприятием. Присоединение двух броненосных владивостокских крейсеров ко 2-й эскадре – осуществимая задача, но требующая серьезной подготовки и смелой операции. Чтобы сохранить боевую ценность, эти крейсера должны заблаговременно выйти в Тихий океан на соединение с Рожественским, избежав боя с японцами. Броненосец «Слава» не будет готов раньше начала навигации на Балтийском море, а выход его в заграничное плавание мог бы состояться к середине 1905 г.

Выход Черноморской эскадры из пяти боевых единиц мог бы стать существенным усилением 2-й эскадры. Однако осуществление этой операции столь же мало реально, как и присоединение южноамериканских крейсеров, так как непреодолимые дипломатические препятствия парализуют усилия русской дипломатии. Прорыва уцелевших артурских кораблей японцы не допустят.

И в результате объективного разбора всех вариантов усиления эскадры становятся очевидным, что Россия лишена возможности мобилизовать свои остающиеся резервы. Правда, в Балтике есть несколько устарелых кораблей и броненосцев береговой обороны. Но Рожественский перед уходом из России сам отказался от включения их в состав 2-й эскадры, считая, что эти сверстники «Наварина» и «Донского» только свяжут свободу его действий.

Однако основная слабость 2-й эскадры таится не в ее недостаточном количественном составе. Не тонны водоизмещения и не число пушек будут решать исход столкновения. Нужна еще боевая подготовка, организация боевых сил, понимание смысла борьбы и воля к победе. Только при наличии этих предпосылок корабли приобретают боевую ценность и превращаются в грозную для противника силу.

15 декабря. Мы подходим к месту нашей стоянки в водах Мадагаскара. После тяжелого тринадцатисуточного перехода завтра в 11 часов бросим якорь. Рассчитываем найти на месте прибывший раньше нас отряд Фелькерзама.

Сегодня с 12 часов на «Орле» стал действовать беспроволочный телеграф. Так как аппарат настроен на близкую дистанцию, а колебания получались слабые, то было очевидно, что телеграммы доходят с большого расстояния. Командир «Орла» просил разрешения «Суворова» настроить аппарат на более дальнюю дистанцию. На переговоры по семафору ушло много времени, а затем уже трудно было отрегулировать приемный аппарат. Теперь все время на аппарате воспринимаются знаки по азбуке Морзе, однако в получаемых знаках разобраться не удается.

Эти таинственные депеши вызвали тревожное настроение. Сначала была надежда связаться с крейсерами-разведчиками Фелькерзама, но скоро стало ясно, что телеграммы исходят не от наших кораблей.

К ночи была пробита боевая тревога. К орудиям поданы снаряды, сняты чехлы, башни освобождены от крепления по-походному. Все огни выключены или прикрыты щитками, кроме отличительных. Эскадра следует вдоль восточного берега Мадагаскара, который скрывается за горизонтом по нашему левому борту. В ясное утро при восходе солнца среди облаков можно уловить смутные очертания береговых горных цепей в расстоянии от 40 до 50 километров. Снова наступил период настоящей тропической жары. Мы попали в полосу встречного теплого течения, идущего с экватора на юг вдоль берега Мадагаскара.

Сегодня в полдень высота солнца была 87°4', т. е. только на 2°56' не достигала зенита. В этих широтах – разгар лета. Температура воды достигает 26° по Реомюру. Кожа непрерывно покрывается испариной.

Днем на «Ослябя» были похороны. Умер кочегар, не выдержавший испытаний похода. В 5 часов «Ослябя» увеличил ход, вышел между колоннами кораблей, занял место против «Бородино» и поднял молитвенный флаг – белый с красным крестом. На юте фронтом стояла команда. Труп, зашитый в белое полотно, с грузом у ног, спустили по досчатому настилу за борт, а с кормового мостика раздался похоронный салют в один выстрел в память незаметного российского гражданина, нашедшего свой покой в безднах Индийского океана, столь чуждого ему и столь далекого от его родных полей.

Завтра, когда станем на якорь, будет пройдено 10000 миль от. Либавы за 2 1/2 месяца плавания. Но здесь по меридиану мы будем ближе к России, чем в глуши западных африканских берегов. Отсюда имеются регулярные почтовые сношения с Европой. Мне предстоит принять решение, как поступить со своим дневником, который я начал регулярно вести на последнем курсе Морского Инженерного училища в Кронштадте с началом русско-японской войны. Думаю отправить его в Россию своим родителям в Белгород. Пусть мои близкие из путевых заметок узнают не только реальную обстановку нашего похода, но найдут в них отголосок моих мыслей и переживаний в связи с событиями, участником которых мне было суждено стать.

Адмирал отдал приказ по эскадре, воспрещающий вести личные дневники и сообщать родным сведения о состоянии эскадры, чтобы до врага не дошли данные, полезные ему. Самой же большой тайной, которую адмирал считает нужным скрыть не от врага, а от русских людей, является печальное внутреннее состояние эскадры. Но, очевидно, враг вскроет эту тайну своими прямыми действиями раньше, чем это станет известно из писем и дневников участников похода...

Глава XXIII. Стоянка у острова Сент-Мари и в бухте Танг-Танг

16 декабря. После 12-суточного перехода в 3 тысячи миль в 11 часов утра стали на якорь посередине пролива между небольшим островком Сент-Мари и берегом Мадагаскара. Волшебные берега, упоительный воздух, лазурное небо и бирюзовый океан сливаются в сказочную симфонию. Настоящий рай – этот зеленый уголок нашей планеты. Но в первый момент мы беспокойно вонзались взором в даль горизонта, исследовали в бинокли все извилины берега, изучая вовсе не чудеса полуденной природы: мы жаждали найти едва заметный дымок, клотик стеньги, контур корабля на фоне леса, надеясь обнаружить наших спутников из отряда Фелькерзама или увидеть хотя бы госпитальный белый «Орел». Только у городка, расположенного на острове Сент-Мари, на якоре стояли два парохода: один под английским, а другой под немецким флагом. Оба оказались нашими угольщиками.

В 4 часа дня наш ревизор был вызван на «Суворов» по хозяйственным делам и вернулся оттуда с последними новостями. Флаг-офицер адмирала побывал на берегу с визитом у губернатора и привез последние французские газеты. В газетах сообщается, что в Порт-Артуре моряки затопили все корабли, так как они потеряли всякое боевое значение без угля, снарядов и снабжения, с разрушенными бомбардировкой палубами и бортами. Из порта вышел на внешний рейд только броненосец «Севастополь» и выдержал десять минных атак.

С отрядом Фелькерзама через четыре дня мы должны соединиться у северной оконечности Мадагаскара. Вечером пришел госпитальный «Орел». Он привез еще дополнительные новости.

Крейсер владивостокского отряда «Громобой», закончив исправления после боя 1 августа, вышел в море на испытания и наскочил на камни. Он вернулся в порт, получив 26 пробоин, и введен в сухой док, откуда пришлось срочно вывести «Богатырь», на котором еще не закончены работы.

Возвратившийся с эскадры в Россию в качестве свидетеля по делу гулльского инцидента профессор Морской академии капитан 2-го ранга Кладо посажен под арест за ряд статей, в которых он указывал на необходимость отправки Черноморского флота для подкрепления 2-й эскадры. По его заявлению в печати, наша эскадра в ее настоящем составе заведомо слаба для борьбы против всего японского флота.

Английские газеты передают слух, будто в Балтийском море снаряжается «третья эскадра» из броненосцев береговой обороны, старых мониторов и парусных фрегатов и что командование этой смехотворной эскадрой получает адмирал Бирилев.

На суше, несмотря на огромное количество войск, отправленных в Маньчжурию, Россия до сих пор перевеса не добилась. Порт-Артур еще держится, но доживает последние дни.

Разгром морских сил России, военные неудачи и безнадежность впереди вызывают негодование против высшего командования, которое столь безрезультатно растратило огромные военные силы России. В кают-компании уже открыто раздаются голоса, что идти вперед бессмысленно и остается только или разоружиться в нейтральном порту или вернуться в Россию. Ведь если от Тихоокеанской эскадры ничего не осталось, то что же можно ждать от нашей, более слабой и неподготовленной? В Артуре были настоящие моряки и испытанные первоклассные корабли, а у нас нет ни опыта, ни организации, а численное превосходство – на стороне противника.

Если же злополучная эскадра, несмотря на все, будет брошена в бой, то ей остается лишь одна тактика: спутать японские планы, ошеломить их и вызвать замешательство, идя на крайнее сближение вплоть до таранного удара.

17 декабря. Жара становится нестерпимой. Все ходят чуть не голые, прикрывая голову парусиновым шлемом вместо фуражки. Сидеть в каюте нет никакой возможности. Проводим большую часть дня на кормовом балконе при кают-компании или на юте под тентом. Сегодня я вместе с другими офицерами ночевал на палубе. Ночью с берега дул легкий ветерок, который умерял жар накалившегося за день броненосца.

В 2 часа ночи прибыл угольщик «Тэптон» и с утра пришвартовался к «Ослябя». «Орел» грузит катерами с транспорта «Корея», но работа еле подвигается. В час удается принять не более семи тонн. За весь вчерашний день успели погрузить всего 120 тонн, т. е. столько же, как за два часа при погрузке борт о борт.

Так как в Сент-Мари телеграфа нет, то сегодня утром адмирал командировал буксир «Роланд» за 70 миль в Томатаву. В 11 часов от него принята телеграмма: «Вижу Малайю».

Сейчас дымок «Малайи» уже заметен на горизонте. Матросы говорят: «Молодец девка-Маланья, сама справилась со штормом!»

По последним сведениям с «Суворова», простоим здесь не менее четырех суток. Разрешено всем кораблям иметь сообщение с берегом. Так как катера «Орла» заняты погрузкой, то пока наша очередь гулять на берегу еще не наступила.

С «Орла» еще в Габуне был отправлен на госпитальный корабль заболевший мичман Бибиков. Сегодня стало известно, что он по болезни списывается обратно в Россию. Вот yдoбный случай воспользоваться оказией для отправки отцу всех моих тетрадей с описанием похода! Это будет гораздо надежнее, чем доверять дневники почте.

За последнее время офицеры пришли к выводу, что нет смысла скрывать от команды известия с театра войны, хотя бы и самые плачевные. Ведь все равно команда узнает обо всем, но потеряет последнее доверие к своим начальникам, если увидит, что ее сознательно держат в неведении. Среди самого офицерства исчезла вера в возможность военного успеха, а вместе с тем рассеялись и признаки «патриотических» настроений. Осталось лишь механическое и пассивное подчинение служебной дисциплине. Офицеры командуют, требуют выполнения предписанных работ, накладывают на провинившихся матросов установленные взыскания, но выполняют все это лишь по привычке к заведенному порядку, пока не развалившемуся окончательно. Преданность правительству и готовность на жертвы для его поддержания команде еще более чужда, чем офицерству. С каждым днем учащаются случаи неповиновения офицерам и грубые выходки по их адресу. И как явный признак разложения старой палочной дисциплины служит факт, что такие проступки остаются безнаказанными. Вчера, например, во время погрузки угля одного нашего офицера обругали на транспорте. Когда он доложил об этом старшему офицеру, тот сказал, что «не мешало бы проучить», но при этом обнаружил полное нежелание заниматься этим делом.

18 декабря. За три месяца походной жизни я уже привык записывать свои наблюдения и мысли день за днем в дневник. Если два – три дня я не открываю тетради, то мне уже кажется, что я нарушил заведенный порядок и запустил неотложное дело. Первые три тетради зашиты в парусину для отправки в Россию. Уже начата четвертая. Хотя у меня и нет полной уверенности, что моя посылка дойдет по назначению, но мне дает удовлетворение возможность разобраться в своих выводах, наблюдениях и мыслях.

Эскадра продолжает занимать якорную стоянку в проливе между островом Сент-Мари и Мадагаскаром. Броненосцы мучаются с погрузкой угля, кроме «Александра», который сегодня в 3 часа поднял сигнал, что принято на борт 2370 тонн и работа закончена. Он, как и всегда, оказался впереди всех кораблей. Пришли из порта Диего-Суарец еще два угольщика. Теперь при эскадре есть четыре парохода с углем. С них грузят броненосцы, а крейсера, в ожидании своей очереди, таскают уголь барказами с «Кореи».

Наш старший врач Макаров побывал у своих коллег на госпитальном «Орле» и вернулся оттуда с огромным пакетом английских и французских газет. Хотя последние номера газет относятся к 6 декабря нового стиля, но вся кают-компания с жадностью набросилась на них, изголодавшись за два месяца по новостям. Так как иностранные газеты избавлены от рогаток русской цензуры, то мы получили возможность прочесть и те статьи, которые в России не миновали бы черной типографской краски.[18]18
  В царское время все иностранные газеты проходили через просмотр специальной политической цензуры, которая накладывала черную типографскую краску на все статьи и заметки, признанные неподходящими для русских читателей.


[Закрыть] Мы узнали о целом ряде волнений и манифестаций в Петербурге, Москве и других городах России, происшедших на почве дальнейшего призыва запасных. В Петербурге состоялся съезд представителей земства, которые открыто занялись выработкой российской «конституции». Делегаты съезда были приняты министром внутренних дел и добивались аудиенции у царя. По словам английских газет, земцы единодушно предупреждают правительство, что при нынешнем возбужденном состоянии умов в России неизбежна революция, если она не будет предупреждена буфером конституции.

Наших офицеров волнует история, разыгравшаяся в Петербурге с профессором Морской академии Кладо, арестованным за его выступление, констатировавшее бессмысленность ограничиться посылкой 2-й эскадры на Восток в том составе, какой предоставлен Рожественскому. И как все злорадствовали, когда прочли в английских газетах, что «под напором общественного мнения», Кладо освобожден из-под ареста! Наши офицеры видят в этом поражение ненавистной «морской бюрократии», окопавшейся «под золотым шпилем» Адмиралтейства.

Сегодня по новому стилю Новый год. На нашем угольщике идет новогоднее пьянство. Команда во время погрузки достала от английских матросов спиртные напитки, и несколько человек перепились.

Плохая пища, непрерывный каторжный труд, жизнь в ужасающей грязи, недостаток обуви и платья, беспросветность настоящего и безнадежность впереди – все это разлагающе действует на команду. Общее недовольство начинает перерастать в глухое брожение.

Сегодня старший офицер во время погрузки поймал пьяного квартирмейстера и когда пригрозил ему мерами взыскания, тот отпарировал: «Ты что думаешь, я тебя боюсь? На все мне наплевать, теперь война! Все равно вместе под один снаряд попадем!» Старший офицер только замахал на него руками, обругал и поспешил ретироваться. Большинство среднего офицерства понимает безвыходность своего положения, но принуждено пассивно идти дальше по установившемуся пути.

Переход от напряжения походной службы к относительному бездействию на стоянке сразу обнаружил настроения, незаметно назревавшие в среде личного состава – как в кругах офицеров, так и матросов, – скрытые под рутиной заведенных порядков. Теперь, с приходом на Мадагаскар, появились грозные симптомы разложения, упадка всей военной организации. Может наступить момент, когда команда вдруг откажется выполнять этот подневольный труд, цели которого не только ей чужды, но и прямо враждебны. Даже от военного успеха она ничего не выиграет, хотя обильно его оплатит своею кровью. При таком положении у командования остается только один выход: бросить эскадру в бой раньше, чем вся организация развалится окончательно.