Текст книги "Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков(СИ)"

Автор книги: Владимир Митрофанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

Засранск

Где-то за Островом после заправки вдруг ощутимо начал дергать двигатель. Машина ехала рывками, словно против сильного ветра. Кот заматерился, остановился, открыл капот, потом сделал заключение:

– Говна залили – не доедем. Надо чистить карбюратор и свечи. Здесь копаться неудобно. По дороге тут у меня живут еще одни родственники: дядя Леша и тетя Валя. Он – двоюродный брат отца. В детстве они очень дружили. Я его, правда, давненько не видел.

– Думаешь, будет удобно? – засомневался Ванечка.

– Нормально: у них дом большой. Они у нас всегда останавливаются, когда бывают в Питере, и дети их тоже. А что еще нам делать? Деваться некуда. Номера телефона нет, но дом найду – там есть хороший ориентир – церковь…

Примерно через час на скорости разве что только чуть больше пешеходной они въехали в небольшой город, который Кот называл просто: «Засранск».

Здесь сыщики намеревались починиться, переночевать и уехать уже на следующее утро. Кот совершенно не собирался тут задерживаться:

– Страшный городок! Тут пиздюлей огрести проще простого. Впрочем, наверно, как и везде. Каждый такой городишко имеет свою банду, которая сроднилась с администрацией, милицией в некий симбиоз. Вечером люди боятся выходить на улицу: могут избить и даже убить просто так, девушек хватают и насилуют. Тетя Валя, когда последний раз приезжала, рассказывала, что у них недавно искалечили парня, а его беременную сестру, которая что-то им сказала, били ногами по животу и у той случился выкидыш, а мужа этой женщины просто убили, потому что он за нее вступился. Просто так – из куража. У них есть такая манера: проехаться по городу и кого-нибудь избить. В банду принимают как на работу, даже есть испытательный срок, в течение которого соискатель должен как-то себя проявить, типа кого-нибудь избить, изнасиловать. И ничего. Сейчас ни одна ферма тут нормально не работает. Молоко на местном заводе делают только порошковое. Хер знает откуда завозят сюда порошок и разводят водой. Управляет городом как бы триумвират. Вот здесь они и живут! – кивнул Кот в сторону реки. – Вот там вилла начальника местной милиции. Рядом – глава местной администрации. Чуть дальше – главный бандит, он же уважаемый бизнесмен и депутат господин Равшан. Сейчас он дома. Видишь, автоматчик на вышке. Настоящая мафия!

– Обостраться и не встать! – равнодушно отрегировал на это Ванечка.

Нужный дом Кот нашел сразу, вышел из машины, нажал кнопку на воротах. Тут же залаяла собака. В открывшуюся щель калитки выглянул мужчина лет сорока пяти, седоватый, в одной майке, присмотрелся:

– Что нужно?

– Это я, дядя Саша!

Возникла некоторая пауза узнавания.

– Андрюша? Господи, что ты тут делаешь? К деду едешь?

– Уже от него. Машина не фурычит. Еле доехали. Думаю: залили левый бензин.

– Бывает, – сказал дядя Саша, отпирая ворота и пожимая руки Коту и Ванечке. – Загоняй ее во двор – вон туда. Я сейчас посмотрю.

Вышла и тетя Валя, обняла и расцеловала Кота. Кот с дядей сразу же полезли в машину. Ванечка прошелся по двору, осмотрелся. Родственники Кота жили, на первый взгляд, неплохо: хороший ухоженный дом, машина – подержанная «Мицубиси Паджеро».

Действительно, карбюратор оказался забитым какой-то смолой, две свечи вообще не работали. Ремонт занял примерно час.

– Бодяжат бензин, или, может, соляра туда попала. – Дядя Саша долго мыл руки. Жена его тетя Валя уже накрыла на стол, поставила запотевшую бутылку водки.

Из старшая дочь жила во Пскове, вскоре собиралась замуж. Младшему сыну Пете было пятнадцать. Он присутствовал тут же. Это был худой высокий застенчивый парень с нервными пухлыми губами. Он молча просидел за ужином, потом пошел к себе в комнату – за компьютер.

– Раньше дети целыми днями на улице гуляли, теперь их из-за компьютера не вытащишь, – развел руками дядя Саша. – Да хоть по улицам не болтается – и то хорошо. Вы-то как? Как отец, мама?

– Нормально.

– А сам? Как работа? – не отставал дядя Саша.

– Нормально, – Кот хрустнул соленым огурцом.

– Батя твой как-то мне звонил, говорил, ты теперь работаешь на какую серьезную охранную контору. Я так понимаю, что это типа «крыша».

– И что он еще говорил? – перестал жевать Кот, поднимая глаза на дядю Сашу.

– Еще говорил, что контора у вас не бандитская. А у нас тут дела совсем плохие. Мы могли бы жить раз в десять лучше, если бы нас постоянно не обирали. В десять раз точно! Сам бы тут дорогу заасфальтировал, но вынужден отдавать большую часть заработанного. Реально в налоговую я показываю примерно десять процентов. И все тут так делают. Иначе просто разоришься. Все остальное взятки и поборы. Людям своим меньше плачу раза в два-три, стыдно даже, а этим вынужден отдавать. Страшно и за себя и за родных. Ребенка боишься из дома выпустить. Ольгу, как только она девять классов закончила, отправили к родственникам во Псков. А еще и люди стучат друг на друга. Знаешь, какой у нас глава администрации!

– Так вы сами же его и выбрали! – возмутился Кот. – Я вот не хожу голосовать, так у меня и претензий нет. Выборы – известная наёб…пардон, наколка. Всегда выигрывает тот, кто считает голоса. Это как играть с шулерами. Вы-то хоть избираете, а у нас и выборов-то нет.

– И правильно делают, потому что непременно выберут бандита, как у нас!

– Может, дядя Саша, ты и прав. Ладно, и в чем у тебя проблема-то?

Дядя Саша говорил осторожно, медленно, тщательно подбирая слова:

– Все, что я сказал, ужасно, но и к этому привыкаешь, как к оккупации, но тут вдруг на них чего-то нашло. Короче, они вдруг захотели забрать всю мою землю. Участок на реке.

– Купить?

– Нет, забрать просто так, – голос дяди Саши дрогнул. – Это же новые феодалы. Что-то им не понравилось, может, не так сказал, не так посмотрел. Им уже мало просто собирать подати, они хотят уважения, чтобы ты им за это еще спасибо говорил, целовал руки. И кому жаловаться? Заявление не примут, я из милиции и прокуратуры просто не выйду. Я и продать ничего не могу – кто у меня купит? Да и не хочу я продавать!

Кот пожал плечами, помычал с набитым ртом:

– В Питере тоже по-всякому бывает. Например, есть полезное правило, маленькая хитрость: когда выходишь в город, в нагрудный карман лучше положить полтинничек. Если менты остановят, то полташку эту возьмут и сразу отпустят, а иначе обыщут и заберут все. Слушай, а кто над ними стоит?

– Я не знаю. И что я могу там сказать, если бы даже знал. Короче, хрен знает, что делать.

– А если откажешься – убьют, что ли? – с любопытством спросил Кот, не переставая жевать.

– Убьют – не убьют, но назавтра придет пожарная инспекция или санэпидстанция и закроют предприятие или просто наедут бандиты. Все они повязаны. Они все – одна партия. Их тезис: ты работаешь, пока мы тебе разрешаем. Я теперь очень понимаю кулаков с обрезами – тех, кто бились за свою землю. Тут у тебя просто отбирают землю, и ты не можешь ее защитить. У меня нет такого права защищать свою землю. Я вот к чему: существуют ли способы это дело как-нибудь разрулить? Как такие дела решают в Питере?

Ванечка вообще не вступал в разговор, хрустел огурцом. Кот подумал с минуту, пососал верхнюю губу, потом неожиданно для Ванечки выдавил:

– Надо подумать.

Ванечка даже жевать перестал, застыл с открытым ртом: ввязываться в какие-либо разборки в этом задрипанном городишке было бы просто неумно. Позже, когда они пошли спать, его прорвало:

– Ты чего? Тут тебе не Питер – здесь куча мест, где можно трупаки закопать! Нас просто никогда не найдут! Народ тут дикий.

– Это еще неизвестно кто кого закопает!

– Ты злой ангел! – бросил Ванечка.

– Чья бы корова мычала!

– Да пошел ты… Земля за жизнь – не дорога ли цена?

– Ржунимагу! – буркнул Кот. – За это миллионы погибли …

Утром вышли во двор. Дядя Саша, захлопнув капот машины и вытирая тряпкой руки, повернулся к ним:

– Все нормально!

Кот наклонил голову на бок, спросил его:

– Какое-нибудь оружие у тебя есть?

– Двустволка. Она старая, зато незарегистрированная, с надежным боем, патроны свежие с крупной дробью и картечью.

Дядя Саша тут же сходил за ней. Ванечка тщательно осмотрел двустволку. Действительно старая: воронение металла кое-где было стерто до белизны, деревянная ручка отполирована, словно ружье использовали так же часто, как лопату.

– Что еще? – поинтересовался Кот.

– Две «эргедешки».

– Вау! А другая машина есть?

– Можете взять старую «девятку» с местными номерами. Она с виду раздолбанная, гнилая, но движок и ходовая в порядке. Машины с местными номерами тутошние гайцы обычно не трогают – штрафуют только приезжих. У них основная кормушка на трассе.

«Девятка» стояла в сарае. У нее совершенно сгнили пороги, двери, но завелась она с первого тычка.

Потом сели в «Паджеро» к дяде Саше, проехались по городу. Как-то все было тут грязновато. Появилось такое ощущение, словно попали в подержанные декорации промежуточных времен, и Ванечка не удивился бы плакату: «Наша цель – коммунизм!» или «Партия – наш рулевой!» Отец рассказывал, что в прежние времена такие лозунги висели буквально на каждом шагу.

На тротуаре промелькнул тип с малиновом пиджаке совершенно лысый и с ужасным лицом, испещренным шрамами и следами фурункулов, которое явно подтверждало теорию Ломброзо про врожденную преступность – не исключено, что он только недавно с сурового лесоповала, где убил и съел своих подельников. Словно крокодила обрядили в человека. Явный реликт. Впрочем, выглядел он очень довольным жизнью.

– Дядь Саша, кто это? – изумился Кот.

– Некто Федотов. Местный. Еще та сволочь! Монстр. Сидел несколько раз. У нас и местный мэр такой же, но только несудимый, и под ним вся шобла из бывшей братвы. Облагается все. Любая бабка, торгующая укропом, им платит. И молодая смена подрастает. В сторону трассы на границе города есть оптовый рынок, куда с окрестных мест привозят свежие овощи, сейчас уже пошел новый урожай из парников. Работает он ночью. Как только приезжаешь, сразу к тебе подходят молодые пацаны лет по шестнадцать: плати! С машины берут сто-сто пятьдесят рублей; с «газели», кажется, двести. Менты их не гоняют, а сами тоже проверяют документы у торговцев – и снова плати. Мальчишки же при неоплате грозят разбить стекло или проколоть шины. Все они в черных футболках, куртках, черных очках – настоящая бригада. Деньги, понятно, платишь им небольшие, но это унизительно.

– Это же классический дикий рэкет! И когда вы туда едете? – заинтересовался Кот.

– Сегодня.

– Нас прихватите?

– Зачем? – удивился дядя Саша.

– Посмотреть – интересно!

– Нет, честно, зачем?

– Просмотреть, что там за такие лихие пацаны!

У дяди Саши вдруг ёкнуло сердце: лучше бы не говорил вообще. Пожалел, что рассказал:

– Эти малолетки – самые опасные, ничего не боятся. У нас потом могут быть проблемы.

– А мы поедем за вами самостоятельно, в отдалении, и встанем в другом месте, – настоял Кот.

– Бессмысленная работа. На их место придут другие – свято место пусто не бывает. Может, еще и хуже!

– Не факт. Если периодически зачищать, то очень даже помогает… Убираешь ведь ты комнату по мере загрязнения, и там на какое-то время образуется относительная чистота… О, вон магазин – тормозни-ка!

Господин Равшан, один из отцов города, в это самое время ехал на своем внедорожнике «Ровер» по центральной улице, одним мизинцем держал руль, лениво наблюдал вотчину. Все сегодня было как обычно: разбитая ухабистая дорога – (надо бы все-таки когда-нибудь заасфальтировать), торговля идет, мужики пьяные толкутся, собирают на бутылку. Пьяницы проводили глазами машину – каждый знает хозяина. Сам Равшан считал себя гениальным менеджером – именно так надо управлять и всей этой страной: жестко, а то все пропьют и все разворуют. Народ – дерьмо, быдло и другим уже не будет. После всех войн осталось только одно дерьмо, пьянь, сволочи. Сам бы вышел и набил морду любому! Впрочем, еще не вечер… Равшан зевнул. Он был глубоко убежден, что знает, как надо управлять людьми: людей невозможно заставить что-либо делать – их надо бить или не давать есть. Другого они просто не понимают. Слова для них ничто. Если к ним хорошо относишься, они считают, что так и должно быть, и садятся тебе на шею. Но если дать в морду – то сразу же до них и доходит. Равшан был бывший боксер, кандидат в мастера, каждый день надевал перчатки, ставил на ринг кого-нибудь из своих парней и избивал так, что тот падал на пол, заливаясь кровью. Это было и тренировка и воспитание тоже. Ничего не сломано, но больно. Ничего, терпи. Только так и нужно, только тогда тебя и уважают.

И тут Равшана будто кольнуло: что-то сегодня было не так. С ним случилось нечто вроде легкого испуга, как бывает, когда кто-нибудь выскочит из-под ног в лесу – лягушка или птенец. Он повернул голову: у магазина стояли двое незнакомых парней – явно нездешние. И в них что-то было не так. Наверно синий взгляд невысокого паренька, на который Равшан напоролся, как шина на гвоздь. Равшан ощутил сосущую тоску. Захотелось скорей уехать отсюда подальше. С усилием он заставил себя развернуть машину и даже остановился у магазина, но парней уже там не оказалось. На их месте стоял в малиновом пиджаке придурочный Федот. Курил, не вынимая изо рта сигареты и щурясь на дым. Равшан кивнул ему из машины. Федот был полезным человеком, однако, очень уж невыдержанным и жестоким. Осенью они с приятелем забили парня до смерти вообще ни за что. С трудом это дело удалось тогда замять, потому что мать убитого с маниакальным упорством начала писать всюду письма. Тогда матери пригрозили, что убьют и мужа, и младшую дочь. Только тогда она заткнулась.

Тут же Равшан прямо из машины позвонил начальнику местной милиции полковнику Хрусталеву. Сначала произнес общие слова, пригласил в баню, потом спросил как бы мимоходом, как вообще дела, обстановка. Тот сделал вопросительную паузу: а что, есть какие-то сомнения? Хрусталев получал неплохие дивиденды с местных предприятий, причем это был легальный доход, который всегда можно было предъявить и указать в любой декларации. Были, понятно, у него и другие источники благосостояния. Этими темными делами заправлял его заместитель капитан Ашот Ваганян. У того была разработана целая система задержания и отпуска за деньги. Вечером патрульные машины ездили по городу, подбирали загулявших, чтобы потом отпускать за выкуп. Своих пацанов, конечно, не трогали. Или случалась такая ситуация: муж бьет жену, та звонит в милицию, мужа забирают, заводят дело, направляют в суд, а по ходу дела сама же жена супруга и выкупает. А ведь если забрали ночью в милицию – считай, тебе еще повезло, а то бухая молодежь может избить для тренировки до полусмерти. А и правильно: не ходи поздним вечером и ночью по улицам, сиди дома, смотри телевизор и никто тебя не тронет – ночью на улицах хозяйничают волки. Так было еще в старые времена. Понятно, если ты отбираешь у людей деньги, тебя все ненавидят. Но ведь государство поступает еще жестче, да и берет больше. Так везде живут. Всюду существуют параллельные теневые структуры, управляющие бизнесом и жизнью простых людей.

Хрусталев дышал в трубку телефона так, словно в этот самым момент занимался сексом, хотя, может, напротив, пахал на тренажере, сжигал жир. Вес, однако, никак не сжигался. Хрусталев любил поесть, неудержимо толстел и в последнее время стал реально похож на борова. Он пытался садиться на диету, но одновременно продолжал есть, у него даже на рабочем столе всегда стоял мешочек с сухариками. На вопрос Равшана об обстановке в городе он ответил: «У нас все в порядке!» Было несколько драк, грабежей и только одно убийство по пьянке – понятое дело, праздники! Ничего особенного.

В это самое время Ванечка с Котом уже надели спортивные штаны с лампасами – местную униформу, китайские кроссовки, футболки и куртки. Ухохотались, глядючи друг на друга. Для прикола взяли по баклаге пива и, выйдя на улицу, тут же слились с общим фоном. Великая вещь естественная мимикрия. Снова проехавший по городу Равшан их уже не увидел, однако что-то продолжало грызть его изнутри. На душу легла непонятная грусть. Все-таки что-то сегодня было не так.

Тогда Равшан поехал к Цыгану – в его загородную усадьбу. Охрана пропустила его без вопросов. Цыганский барон был в гостиной один, возлежал за столом на диване и пребывал в глубокой печали. В распахе красной шелковой рубахи струилась толстая золотая цепь, мерцал крест. На лице Цыгана не было испуга или растерянности – просто обреченность, он глубоко ушел в себя, смотрел невидящим стеклянным взглядом. Окна были плотно завешены шторами, в роскошной зале жарко пылал камин. В бокале на столе алело вино. В руке Цыган держал курительную трубку с длинным мундштуком. В воздухе явно ощущался запах гашиша.

– Ты чего? – тронул его за плечо Равшан. – Что-то случилось?

Цыган изменился в лице. Взгляд его стал осмысленным, он словно вернулся изнутри. Улыбнулся широко, но невесело, сверкнул золотым зубом в ряду других – крупных и белых с легкой желтизной.

– Ничего. Просто мы все очень скоро умрем. Может быть, даже сегодня или завтра.

Равшан застыл с открытым ртом. Он вдруг понял, отчего так тяжело на душе, почему сосет тоска. Цыган взглянул ему, казалось, прямо в сердце:

– Ты что, тоже это чувствуешь?

– О чем это ты? – только и выдавил Равшан, с трудом пытаясь улыбнуться.

– Значит, и ты чувствуешь приближение смерти, – кивнул Цыган.

Равшан чисто рефлекторно пытался нашарить подмышкой рукоятку пистолета. Цыган, заметив это движение, сокрушенно помотал головой:

– Это не поможет.

– Почему?

– Потому что это невозможно остановить! Они скоро за нами придут.

– Кто они?

– Я не знаю. Кто обычно приходит на душами? Ангелы смерти, наверно.

– Откуда тогда знаешь? – Равшану вдруг стало зябко, он придвинулся поближе к огню.

Цыган это заметил:

– Тоже чувствуешь холод? На-ка, выпей! – Он, не глядя, плеснул в бокал вина, брызнув красными каплями на скатерть.

– Откуда знаешь? – повторил вопрос Равшан, непроизвольно стуча зубами по хрусталю.

– Я же цыган! У меня мать, бабушка и прабабушка были гадалками.

– Ты чего мне паришь? Прикалываешься так? Шутки у тебя дурацкие! – растерялся Равшан.

– Что ты так нервничаешь? Когда-то все равно надо умирать. Курнешь? Нет? Ну, тогда еще выпей!..

В это время Кот с дядей Сашей наскоро прикрутили к «девятке» саморезами старые грязные номера. Ванечка от идеи ехать на рынок был далеко не в восторге, однако промолчал.

Маленький грузовичок впереди был загружен ящиками с редиской, огурцами и помидорами и даже просел на рессорах. Кот с Ванечкой на своей лохматке ехали метрах в ста сзади. Дорога была просто ужасная, подкидывало, скребло по глушителю. Ящики с овощами, которые положили на заднее сиденье, громыхали. Кот почти непрерывно матерился. Ванечка хохотал. Потихоньку, однако, доехали до базы.

Оптовая овощная база представляла собой довольно грязное и вонючее место. Сновал туда-сюда какой-то санитарный работник в замызганном халате и с пропитым лицом. Два молодых милиционера в мешковатой форме и кепках, сдвинутых на затылок, грызли семечки и плевали шелуху прямо себе под ноги.

– Чисто гопники в форме! – тут же сделал заключение Кот.

– Говнари! – не согласился с ним Ванечка.

– Нет, гопники!

Для маскировки поставили пару ящиков с овощами сверху на багажник. Впрочем, никто не подошел. «Девятку» почему-то обходили стороной. Появились и подростки: и действительно, все в черных футболках, куртках и темных очках, несмотря на ночь – настоящая банда. И походочка у них были еще та: врачкачку, особым образом выворачивая ноги, словно специально репетировали. Наверняка и старший кто-то у них имелся, но здесь его видно не было. Пацаны сначала, было, подошли к «девятке», но тут же обогнули ее на приличном расстоянии, и все другие тоже обходили, включая двух милиционеров и оптовых покупателей – в основном это были толстые небритые кавказцы, все невысокие, похожие друг на друга, словно выходцы из одной семьи, они несли толстое брюхо вперед себя и для устойчивости ставили ноги широко в стороны. Позади каждого оптовика сновали их суетливые помощники, слушали указания хозяев. Все эти личности, включая рэкетиров и милиционеров, существовали словно бы в разных плоскостях и никак не пересекались. Видно, образовался некий симбиоз. Кот нахмурился, Ванечке же было все равно.

Довольно долго ничего не происходило. Кот с Ванечкой уже начали дружно зевать. Однако через какое-то время один парнишечка, то ли опоздавший, то ли не в себе, вдруг, наконец, подрулил:

– Эй, с вас сотка за стоянку!

– Пшел нахуй! – радостным дуэтом ответили ему заскучавшие сыщики. Парнишка настолько оторопел, что не нашелся что и сказать, побежал за своими. Через какое-то время появилась вся группировка человек в пять. Один сразу же достал шило и прямиком двинулся к правому переднему колесу «девятки». Ванечка паренька перехватил, поймал за руку и его же рукой воткнул шило ему же в живот. Всего мгновение это и заняло. Ванечке было интересно: больно или не очень уколоть себя шилом в живот. По крайней мере, наверняка не смертельно. Другие пацаны тут же полезли за оружием: на свет появился кастет с шипами – явно для страху.

– Я тебе его в печень вобью! – мрачно пообещал Кот владельцу кастета. А Ванечка тут же, ударив ребром ладони в висок, вырубил злодея. Впрочем, это не слишком подействовало на юных бандитов. С матюгами они кинулись в бой и двое сразу же полегли на месте. Самое большее секунд десять все и заняло. Лидера среди них вычислили легко: самый крупный, простое туповатое, но волевое лицо, которое Ванечка тут же и разбил прямым ударом в торец. Тот сразу не упал, а только отступил на пару шагов, помотал головой, брызгая кровью. Впрочем, Ванечка бил не в полную силу. Тот отступал, мотал головой, но рук поднять не мог и получал прямые удары в лицо. Так Ванечка ударил раз десять. На парня страшно было смотреть.

Мальчишка, получивший шилом в живот, как-то даже не очень-то и кричал, тогда Ванечка еще раз ткнул его же рукой с шилом уже в область печени – там всяко должно быть больно. И действительно, наконец, дошло – парня скрючило, и он потерял сознание. Окружающий народ воспринял эту стычку равнодушно, как что-то обычное, ни одного крика возмущения или одобрения слышно не было. Сыщики тут же и уехали. Выехав с рынка без помех, перевели дух.

– Интересно, а они завтра придут собирать деньги? – спросил Ванечка.

– Если и придут, то точно не все. Я одному из них руку точно сломал. И этот придурок с шилом вряд ли придет. И этот с кастетом как-то сразу упал нехорошо. А на фига ты ему на руку прыгнул? Это чтобы пальцы в кастете распухли? Не снять же будет в больнице, придется распиливать.

– Пусть пилят.

– А прикольное было бы посмотреть на них завтра: кто с финалом, а кто со сломанной рукой в гипсе.

– Ладно, давай к дому! Спать охота!