Текст книги "Закон эволюции - роман завершен (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Вы правы, я действительно не понимаю некоторых вещей, – сухо сказал Маркус, – например, почему вы до сих пор не спросили ни имени, ни ПЦП у этого типа, который отнял ключи у...

– Вы же слышали все. Ключи были ему отданы добровольно.

– Добровольно? Вымогательство с угрозой – это добровольно, по-вашему?!

– Как именно звучала угроза?

– Цитирую. Не тупи, давай сюда ключи. Прекрасно ведь понимаешь, что будет в ином случае. Конец цитаты.

– А в чем тут угроза? – недоуменно спросил младший.

Старший внимательно посмотрел на Маркуса.

– Кажется, я понял. Вы случайно не тот ли самый капитан Маркус Коптев, вернувшийся на днях на пропавшем четыреста лет тому назад космическом корабле?

По залу прокатился удивленный шепот.

– Тот самый.

– Вы не похожи сами на себя, каким я вас по ящику видел.

– По ящику показали актера.

Полицейский тяжело вздохнул.

– Тогда все понятно. В общем, господин Коптев, гражданство первой степени вам дали, а в курс дел ввести забыли.

– Так введите вы, офицер.

Тот покачал головой.

– Не моя специальность. Я вам настоятельно рекомендую обратиться к юристу, и сделать это безотлагательно, иначе вы рискуете нажить большие неприятности. Вы прямо сейчас их едва не нажили.

Тут вмешался длинноволосый.

– Едва?! Вы шутите? Он меня избил ни за что ни про что!

Младший полицейский его осадил:

– Дайте-ка ваше ПЦП... Готово. Разумеется, ваше право на ответный вызов запротоколировано, и вы можете воспользоваться им в трехдневный срок. Но, поскольку у вашего обидчика две зеленые восьмерки – я бы на вашем месте не рыпался. Себе дороже будет.

В этот момент Маркусу, совершенно ничего уже не понимающему, пришла подмога в лице вернувшегося Каспара.

– Что тут происходит?! – с ходу вклинился в разбирательство специальный агент, протягивая копу свой ПЦП.

Тот считал данные и взял под козырек фуражки:

– Я так понимаю, вы сопровождаете господина Коптева, или это совпадение?

– Верно понимаете, сержант.

– У господина Коптева сильный пробел в юридической грамотности. Я порекомендовал ему обратиться к юристу. Желаете получить протокол?

– Да.

– Передаю.

Тут снова не вытерпел длинноволосый:

– Да что это за галиматья такая? Восьмерки у него или нет – но это немотивированное насилие!! Почему вы не арестуете его?!

Полицейский посмотрел на Маркуса:

– Вы ударили пострадавшего, поскольку полагали, что он грабитель?

– Я и сейчас так полагаю, – ответил астронавт копу.

Тот повернулся к длинноволосому:

– Как видите, причина была.

– Но я же не грабитель! Я ничего не сделал!!

– Верно. Но причина, основанная на ошибке – все равно причина. Немотивированного насилия нет. Дело закрыто. Всем хорошего дня и спасибо за сотрудничество с департаментом правопорядка.

Оба копа взяли под козырек и пошли прочь, длинноволосый, держась за окровавленное лицо, юркнул следом, явно опасаясь продолжения рукоприкладства. В помещении снова стало тихо и спокойно.

– Ну и где этот засранец с шарфом? – мрачно спросил Маркус.

Каспар нахмурился:

– Парень в рубашке и с шарфом? Я только что разминулся с ним, когда выходил из туалета. Он при чем?

Неблагодарный запуганный говнюк. Маркус вдохнул и сосчитал до десяти.

– Янек, тут коп сказал, что мне гражданство дали, а по части законов не просветили. Вы мне ничего не хотите объяснить? Что за хрень тут творится? И что это за гребаные две зеленые восьмерки?!

– Мда, – печально сказал Каспар, – а я так надеялся, что меня минует сия чаша... ладно, что делать-то. Сейчас расплачусь за ужин...

Они сели в машину, агент нервно забарабанил пальцами по рулю.

– Даже не знаю, с чего начать... В общем, каждый гражданин имеет право вызвать другого гражданина на спортивное состязание. Победитель может отнять у проигравшего что-нибудь. Машину, дом, работу, ну или... ну вы поняли, да?

– ...Или – что? Продолжайте.

– Или жену, к примеру.

– Чего-о-о?! Это что за дебилизм такой?!

Каспар шумно вобрал в себя воздух, словно набираясь силы воли, и выдал:

– Не дебилизм. Ряд взаимоотношений между гражданами регулируется не юридическими, а природными механизмами. Проще говоря, в законодательство Доминиона введены некоторые элементы естественного отбора. Выживает сильнейший, так сказать. В переносном смысле, конечно.

Маркус некоторое время смотрел на сопровождающего молча.

– Это шутка такая? – сказал он наконец. – Светлое будущее с первобытными порядками?

Каспар покачал головой.

– Нет, не шутка. И порядки не первобытные. Напротив, наш социальный строй – наиболее прогрессивный из всех, когда-либо существовавших. И я, и Первый, и все остальные понимали, что вам, человеку из демократического прошлого, – слово "демократического" прозвучало у него почти как "первобытного", – это будет трудно понять и принять, потому и решили вам сразу всего не говорить.

– Вот как? – недобро прищурился Маркус, – вы называете первобытные порядки наиболее передовыми?

– Ах, как я надеялся избежать этого разговора... Видите ли, капитан, я знаю, какие картины возникают в вашем воображении. Ничего подобного. Безусловно, первые лет пятьдесят-семьдесят с того момента, как Вацлав Основатель сформулировал доктрину нового общества, были свои трудности, но мы столетиями шлифовали нашу систему, и на данный момент имеем наиболее справедливую и совершенную социальную модель, лишенную множества пороков, с которыми демократическое общество справиться не смогло.

– Первое, что мне приходит в голову – это паразитирование сильных на слабых... Общество, где кулак правит интеллектом...

– ...И это неверно. Интеллект – всего лишь один аспект силы. Давайте я вам на примерах объясню, как все происходит, мне так проще будет, чем теорию рассусоливать.

– Ну давайте.

– Предположим, у кого-то машина лучше, чем у меня. Я вызываю его на состязание, у нас это называется – "бросить Вызов". Ставка – машина моего оппонента. Вначале я должен победить его на его поле. Если я проиграю состязание по его правилам – на этом все, мои притязания безосновательны. Если выиграю – я должен повторно победить его, но уже по моим правилам. Если, предположим, мой противник умнее меня – он выбирает соревнование в интеллекте, и у меня шансов нету. Таким образом, физически сильный человек не имеет шансов отобрать что-то у слабого, но умного. Верно и обратное. Если мистер Умник вызывает мистера Силача – Силач выбирает перетягивание каната, у Умника нет шансов. Таким образом, отобрать что-то у кого-то можно только при условии, что вы превосходите свою, э-м-м, жертву во всем. Да и то, это не так-то просто.

– Тогда зачем работать, если можно просто отбирать все необходимое у слабых?!

– Говорю же, не все так просто. Поймите, система совершенствовалась сотни лет, а вы думаете, что с наскока найдете изъян? Паразиты никому не нужны, само собой. Граждане второй категории могут бросать вызов лишь три раза в год. Граждане первой – пять раз. Кроме того, бросающий вызов должен оплатить организацию и судейство состязания, это недешево. Так что пользоваться правом на Вызов может только активный, работающий, полезный обществу гражданин. Более того. Вы можете отобрать чужой дом при условии, что у вас самого есть дом, стоящий не менее половины стоимости того дома, который хотите отобрать. Если побеждаете – ваш дом отходит проигравшему, бездомным он не станет.

Маркус криво усмехнулся. У него уже давно было чувство, будто что-то тут неладно. Он опасался всего, даже такого ужасного поворота, как нацистское сообщество, но чтобы вот так...

– Так, говорите, можно и жену отобрать? Женщины что, бесправны?

– Ничуть. Полное равноправие. Женщина тоже вправе отобрать чужого мужа. Правда, для этого ей нужно быть сильнее мужчины.

– Охренеть. И как это происходит?

– Точно так же. Хотите чужую жену – бросаете вызов ей и мужу. Вы должны последовательно победить и мужа, и жену. Как правило, это нереально, потому что стандартная защита в таком случае следующая: они выбирают состязанием марафонский бег. Причем вправе выбрать датой один и тот же день, что и делают. На дистанцию отводится по часу на каждые восемь километров из сорока. Даже если муж не в состоянии пройти всю дистанцию и сойдет, скажем, на третьей восьмерке – через перерыв в один час вы должны состязаться с женой, перед этим пройдя минимум шестнадцать километров, а то и двадцать четыре. И если женщина окажется хорошим бегуном – а вы ведь заметили, что молодые женщины увлекаются бегом? – вы ничего не поделаете, даже если будете мировым чемпионом по марафонскому бегу, потому что дважды по сорок километров с минимальным перерывом вряд ли можно пробежать. Так что, несмотря на теоретическое право отнять чужую жену, разрушить нормальную семью у вас не получится. Исключения – если оба супруга физически ущербны или если женщина сама не против стать вашей женой, тогда вам надо победить только ее мужа. Опять же, если хотя бы один из супругов умнее вас – вам не победить. Если сильнее – снова вам не победить.

Кстати, именно поэтому у нас нет молодых женщин без пары. Одинокой девушке гораздо труднее отстоять свою независимость, она обречена быть партнершей кого-либо помимо своей воли, иногда на день, иногда на всю жизнь.

– И вы считаете это нормальным?

– Я считаю ненормальным одинокую женщину. Природой нам предусмотрено иметь партнера. Природой женщине предусмотрено иметь защитника-мужчину. И благодаря нашим законам, мы живем в соответствии с законами природы, то есть, наиболее правильным способом.

– И часто вы бросаете Вызов? – спросил Маркус.

– Никогда не бросал. Думаю, именно потому Первый и выбрал в сопровождающие для вас именно меня, понимая, что другие могут быть вам неприятны лично. И мне никогда не бросали, кстати. Статистически, семьдесят процентов граждан первой категории ни разу в жизни не бросают Вызов. Из второй категории, эти правом никогда не пользуется более половины. Тут очень тонкая грань. Сообщество не заинтересовано в том, чтобы люди постоянно бросали друг другу Вызовы. Главное как раз само существование такой возможности, а не ее постоянное использование.

– Хм... Не совсем понял, что вы имеете в виду.

– Я объясню. Главнейшее отличие нашего общества от вашего в том, что в вашем – все равны, все споры решаются через суд. Это неэффективно и несправедливо. У нас же вы можете решить свои проблемы своими силами, если они у вас есть. Когда я работал летчиком-испытателем, то часто переутомлялся, особенно когда испытывал системы ночной навигации. А жил я тогда в многоквартирном доме. Вдобавок, вторая жена только-только родила. И вот один сосед ремонт затеял. Что бы вы делали в своей стране? Ничего. Даже в суд подать не могли бы. А я пришел к соседу, говорю, приятель, так и так, я днем сплю, еще и ребенок малый дома, из-за твоего перфоратора спать невозможно. И он перестал. Приостановил ремонт на время. И все счастливы.

– А если бы он не прекратил?

– Есть много способов наказать того, кто мешает вам жить, при условии, разумеется, что у вас индексы выше. Но необходимость в этом возникает редко. Понимаете, сама возможность заставить своего обидчика отвечать перед вами лично накладывает очень сильный отпечаток на все общество. Допустим, босс на работе никогда не станет хамить подчиненному. Даже если сам босс имеет высокие индексы – ну, у него, к примеру, может быть дочь с низкими, а у обиженного подчиненного может найтись друг с высокими. Если вы осознаете, что за простую грубость вашу дочь может поиметь чужак в канун ее свадьбы – вы не позволите себе хамства. Принципы Вацлава Основателя – это то, что сделало нас культурными, высокоразвитыми во всех отношения, морально и физически здоровыми людьми.

– Вы считаете, что это справедливо по отношению к дочери, которая никому ничего плохого не сделала? Вы хоть понимаете, что на самом деле не изжили преступность, а узаконили ее? Вы и насилие узаконили!!

Каспар пожал плечами:

– Не надо давить на меня, я всего лишь ваш гид и сопровождающий. Я – продукт своего социума, вы – продукт своего. И мой социум, в отличие от вашего, не сгорел в ядерном пламени, потому, будьте любезны, воздержитесь от перехода на личности.

Маркус шумно перевел дыхание и ослабил воротник рубашки.

– Прошу меня простить, Янек... Сорвался. Но вы же понимаете, что меня шокирует рассказанное вами?

– Понимаю. И мне тоже неприятен этот разговор. Если бы не дурацкое стечение обстоятельств, его бы не было. Вы-то, конечно, от неприятной вам правды никуда не делись бы, но зато мне б не выпала такая обременительная обязанность. Впрочем, я знал, на что подписывался, становясь представителем Первого.

– А он тоже хорош... Заливал, как соловей, про светлое будущее, хотя знал, что на самом деле оно ни хрена не светлое!

– Это уже от точки зрения зависит, – тихо сказал Каспар, – я бы, к примеру, не хотел жить в вашей демократической стране. В любом случае, идеологию вы обсудите с ним, а я, несмотря на высокие индексы и полномочия, всего лишь безрукий летчик и обычный семейный человек, тихо-мирно растящий детей.

– Вы правы. Но все это... А у меня счет в банке тоже могут отобрать?

– Нет. Деньги – не собственность, это мерило заслуг перед обществом. Они не могут быть отобраны Вызовом.

– Ясно. Что такое индексы? О каких зеленых восьмерках говорил тот коп? И давайте, должно быть, поедем обратно. Смеркается.

Каспар завел машину, вырулил на проезжую часть и продолжил лекцию.

– Ваши восьмерки, индексы – это, проще говоря, показатели физических и умственных возможностей. Они носят исключительно информационный характер, но по ним вы можете определять свои шансы. Норма обычного человека в Доминионе – четверки и пятерки. Если показатель соперника выше на единицу – у вас есть шансы. Если два – шансы минимальны. Три и больше – ни малейшей надежды. Правда, максимально возможное число – десять, что соответствует максимально возможному уровню интеллекта и максимально разрешенному физическому развитию...

– Простите, не понял? На физическое развитие наложены ограничения?!

– И да, и нет. Вы вправе накачать себе хоть центнер мускулатуры, но если ваша мышечная масса переваливает за рационально допустимый – вы теряете право во время Вызова выбирать физические виды состязаний. Это делается для того, чтобы люди не жили в тренажерных залах и не наращивали грубую силу в ущерб личной жизни, досугу, умственному развитию и просто здравому смыслу. Слабак не вправе получить преимущество лишь за счет чрезмерной траты времени на бодибилдинг.

– Понятно. А что значит зеленый цвет?

– Цветом обозначаются особые привилегии. Конкретно зеленый значит, что у вас, поскольку вы военный летчик, есть особые профессиональные знания, навыки и умения, и вам разрешено ими пользоваться при обороне, а некоторыми – и в нападении. В общем случае, перечень возможных видов противоборства включает в себя только базовые состязания и тесты. На силу, ловкость, скорость, интеллект, сообразительность, храбрость и так далее. Причем, к примеру, спортсмен-бегун не вправе выбирать любые состязания на бег.

– То есть, тотальное увлечение бегом...

– Поясняю одну вещь. Выбор состязания для нападающего ограничен. Защищающийся имеет гораздо больший выбор. Если вы много лет бегаете в парке – при нападении вам запрещено выбирать бег. А защищающемуся, который тоже бегун – разрешено. Смысл таких правил в том, чтобы вы не могли победить равного, потому у защищающейся стороны всегда преимущество.

Так вот. У вас за плечами курс армейской рукопашки, вы профессионально обучены думать очень быстро. Обычному гражданину запрещено использование любых специальных навыков. Но за определенные заслуги ограничения снимаются. Человек, достигший чего-либо на службе обществу, вправе пользоваться соответствующими привилегиями. Например, инструктор рукопашного боя, обучивший сотни солдат, получает право использовать в защите свои навыки. Выдающийся физик может выбрать решение физических задач на время. Само собой, что победить его сможет лишь другой выдающийся физик – ну а выдающимся физикам незачем бросать Вызовы, ни друг другу, ни вообще, у них и так все есть. Так что заслуги перед обществом можно сравнить с фактическим иммунитетом. Допустим, солдат, совершивший в бою подвиг, получает право выбирать в качестве состязания дуэль на огнестреле или ножах. Со смертельным исходом, само собой. Как вы понимаете, лишь идиот бросит ему Вызов.

– Я просто не верю своим ушам. Смертельные поединки в светлом будущем?!

Каспар пожал плечами в искреннем недоумении:

– А в чем проблема? Не вызывайте солдата – не будет смертельного поединка.

Маркус тяжело вздохнул.

– О господи... Отправьте меня в полет еще раз... Или там в холодильник запихните лет на пятьсот. В любом случае, запишу себе памятку ни в коем случае не доживать до старости...

Машина притормозила на светофоре, Каспар, улучив момент, полез в бардачок и достал оттуда книгу.

– Вот, держите. Это "кодекс вызывающего" – все, что нужно знать о Вызове и о защите от него. Видите ли, капитан, вы по-прежнему думаете, что наша система ущербна. А зря. Думаете, старики не защищены от молодых и сильных? Ошибаетесь. Существует много способов защиты для стариков, из которых простейший – выставить вместо себя любого из своих потомков. Хоть сына, хоть внука. Если вы дали обществу достойных граждан – это ваша законная привилегия. Опять же, есть и другие методы. Спортсмен, установивший рекорд по бегу, не обязан больше бегать на каждом вызове. Он может всего лишь потребовать повторить свой рекорд.

– Честно говоря, меня все это сбивает с толку, – признался Маркус, – всю эту систему я не могу понять. Она выглядит искусственной, в ней нет большого смысла, кроме как узаконить произвол. Вот какая польза обществу от чьего-то рекорда?

– Рекорды ставят люди, одаренные генетически. Привилегии даются либо за заслуги перед обществом, либо за вклад в генофонд человечества. Именно это помогает нам становиться все лучше и лучше. Я думаю, остальные пробелы в своих знаниях вы заполните с помощью книги.

– Вы чрезвычайно предусмотрительны.

– У меня работа такая.

По дороге Маркус молча смотрел в окно. Как ни крути, но первобытные порядки, даже облеченные в форму законов будущего – все равно первобытные порядки. Его родина так много сил вложила в торжество свободы и демократии, и что в итоге? Закон джунглей снова в силе. Охренительно светлое будущее.

***

Следующие два дня Маркус провел без няньки, сославшись на то, что собирается засесть в библиотеки и за прессу. Он тщательно проштудировал полученную от Каспара книгу, но не нашел там того, что искал. Любая система априори имеет свои недостатки, просто потому, что совершенства не существует. Безусловно, чем совершеннее и продуманнее социальный строй, тем сложнее найти обход или лазейку, но они все равно существуют. Ничто не совершенно, все имеет свою уязвимость, вопрос лишь в том, чтобы найти эту ахиллесову пяту. И Маркус Коптев, убежденный демократ и приверженец справедливости, равенства и свободы, чрезвычайно сильно мотивирован найти то место, куда можно будет вставить палку с максимально разрушительным эффектом. Он провел пару бессонных ночей в раздумьях и колебаниях. Для чего ему, человеку, потерявшему все, жить дальше? Пытаться устроиться, начать все с начала? Нет, это не то место, в котором Маркус Коптев желал бы жить своим детям.

Наутро второго дня затворничества решение было принято. Маркус, мрачный и небритый, стоял на балконе и созерцал пробуждение города. Жизнь снова обрела смысл, ведь теперь у него опять есть цель. Дегенеративная, загримированная налетом цивилизованности первобытная система Доминиона окончательно приобрела в лице астронавта из двадцать первого века непримиримого, смертельного врага.

***

Маркус всегда был реалистом. Система восьмисотмилионного государства – не то, что можно разрушить в одиночку. Если средний доминионец – человек с четверками и пятерками, страдающий от узаконенного произвола со стороны тех, кто сильнее и умнее, то недовольных должно быть очень и очень много. Миром правит горстка сильных – но истинная сила человечества во все века заключалась в числе и командной работе. Чтобы чего-то добиться на выбранной стезе, нужны единомышленники.

Еще он хорошо понимал, что собирается заниматься делом, в котором не имеет ни малейшего опыта, и которому придется посвятить всю оставшуюся жизнь без малейших гарантий какого-либо успеха. Пока что Маркус совершенно ни в чем не ориентируется, работы непочатый край, но, как сказал древний мудрец, даже самый долгий путь всегда начинается с первого шага. Дорогу осилит идущий.

Первый облом поджидал на старте. Марк залез в интернет через свой ПЦП, но поначалу не сумел найти никаких данных о протестах или недовольстве в любой форме. То ли цензура, то ли, что страшнее, менталитет. Попытки отыскать какую-либо политическую силу не дали никаких результатов: ни оппозиции, ни правящей партии. Что удалось отыскать, так это официальную биографию Хорста Виттмана. Военное училище, отряд специального назначения, участие в двух конфликтах, карьера, звание полковника спецназа в поразительно молодом возрасте, пара орденов, популярность, известность, отставка без выслуги лет, должность лидера Доминиона при поддержке широких армейских масс. Виттман стал Рейхсминистром, получив этот ранг от предшественника, который ушел в отставку и назначил молодого военного своим преемником. В первые тридцать лет Виттман отстоял свой пост против шести претендентов и последние годы на его правление никто не покусился. Широкая поддержка военных, усиление армии, ассигнования на развитие науки и космонавтики, расширенная миротворческая программа, шаги по дальнейшей социальной защите заслуженных членов общества... Не бог весть какая полезная информация.

Особо заинтересовал Маркуса единственный Вызов Первого. Виттман, согласно биографии, со школьной скамьи любил свою одноклассницу и постоянно боролся с соперником. Когда он ушел в армию, соперник своего шанса не упустил. Виттман, находясь в госпитале, узнал, вернулся домой, бросил Вызов, намереваясь вернуть себе девушку, а затем, воспользовавшись статусом героя, убил соперника в поединке на ножах. Биограф ограничился упоминанием о том, что Виттман, будучи агрессором и не имея возможности выбрать в качестве состязания смертельный поединок, пустился на хитрость, чтобы заставить противника самого выбрать бой на ножах. Видимо, тот, тоже, кстати, парень нехилый и шарастый, раз рискнул выйти против "черного берета", рассчитывал справиться с недолеченным после серьезного ранения соперником раз и навсегда, но эта ошибка стала для него последней. Под занавес Виттман, расправившись со своим врагом, освободил бывшую любовь от своей власти со словами: "Все, что мне было нужно – чтобы этот тупой баран сдох за тебя. Ты сама мне уже ни к чему, живи дальше с осознанием своей ошибки".

Маркус в задумчивости отключился от сети. Стало быть, Первый – тип коварный, хитрый и мстительный. Надо будет иметь это в виду.

Астронавт вышел на улицу. Планы на ближайшие дни – ознакомиться с городом, присмотреться к людям повнимательнее, попытаться адаптироваться. Как вариант – завести знакомства. До этого момента мир освещали для него сам Первый и его агент Каспар, поющие сладкие песенки о том, как все хорошо. Теперь Маркус должен заглянуть за изнанку, выслушать рассказы людей с противоположного полюса.

Вот чего Маркус действительно не умел – так это заводить знакомства. Со всеми приятелями, друзьями и женщинами его свела жизнь. Вначале одноклассники в школе, после военное училище, летная школа, армия... Все получалось само собой. А сейчас он один, чужой среди чужих. Как лучше начинать все с чистого листа Маркуса не учили.

Он остановился у какой-то забегаловки, прислушался к желудку и решил зайти: горячий кофе и яичница с беконом ему будут весьма кстати. Неторопливо поев, он подозвал официанта, заказал себе на десерт к кофе горячие бельгийские вафли в шоколаде, и в этот момент в зал вошла молодая, привлекательная женщина. Вообще-то кафе было довольно посещаемым, и симпатичные девушки входили каждые три-четыре минуты, но именно эта почему-то привлекла внимание. Маркус раздумывал всего одну секунду, затем понял: он ее видел только что, она уже была тут, когда астронавт вошел. Три минуты назад девушка закончила свою трапезу – это были, кстати, тоже вафли и что-то в кружке – и прошла к дверям мимо него. И вот теперь вошла снова.

Вошла да и вошла, может, забыла что, или решила, что добавки хочет. Маркус снова вернулся к своим мыслям, но пребывал наедине с ними недолго.

– Простите, возле вас не занято? – раздался над ухом приятный, мелодичный голос.

Астронавт перевел взгляд с улицы за окном на владелицу голоса: так и есть, она самая. Невысокая, стройная черноволосая женщина лет двадцати шести, чуть раскосые глаза выдают примесь восточной крови.

– Нет, не занято, – ответил Маркус и, словно невзначай, добавил: – как, впрочем, и за несколькими совершенно пустыми столами.

Такой ответ выбил девушку из колеи, но она быстро нашлась:

– Да, верно, просто я привыкла сидеть за этим столиком. Мне, как и вам, нравится сидеть у окна...

Астронавт чуть приподнял бровь:

– В самом деле? Когда я входил, вы сидели в глубине комнаты, а этот столик пустовал. Но вы садитесь, конечно же, садитесь.

Девушка, поняв, что ее уложили на обе лопатки, села на стул, поставила блюдце с порцией вафель перед собой и заметила:

– А вы очень наблюдательны. Все космонавты такие, должно быть?

Теперь настала очередь Маркуса удивляться.

– Вы меня знаете?

– Вроде того. Вы же Маркус Коптев?

– Он самый. Откуда вы знаете меня в лицо, если я не показывался на телевидении?

Девушка чуть заметно улыбнулась:

– Зато в сети появились. Видео, на котором вы укладываете парня побольше себя, набрало более миллиона просмотров. Его слили с камеры наблюдения и добавили комментарий о том, что вы и есть Маркус Коптев, космонавт из прошлого.

– Я предпочитаю термин "астронавт", – проворчал Маркус, чтобы выиграть время на раздумья, – потому что космонавтов было полно, а вот астронавт – один-единственный.

– А вы тщеславный, – собеседница улыбнулась шире.

– Это потому, что помимо тщеславия у меня ничего больше не осталось.

– Меня зовут Пайпер, – просто и без перехода представилась новая знакомая.

– Очень приятно, – кивнул Маркус и снова принялся за свои вафли.

– И как вам у нас по сравнению с вашим родным временем?

Астронавт подавил вспышку раздражительности: новая знакомая назойлива, но если разобраться, то не ее вина, что сам Маркус не в духе, происходи дело в двадцать первом веке, он вполне мог бы попытаться закрутить интрижку, Пайпер ведь очень ничего так. Внутренний голос тихо предложил так и сделать, плюнуть на весь мир, включая Каспара и Первого, на свои личные потери и оторваться по полной. Кроме того, разве буквально только что Маркус не размышлял о необходимости новых знакомств?

– Скажем так, непривычно, – уклончиво ответил он, – переход от справедливости и равенства к социуму, где легализирован закон джунглей, явно требует больше времени.

– А в чем проблема? – приподняла брови Пайпер. – Вы в состоянии уложить парня, на голову выше себя, в два удара, космонавтов очень хорошо готовят и отбирают только лучших, разве нет?

– Вы правы... по-своему. Но меня вряд ли поймете, для этого нужно родиться в моем времени в моей стране и вырасти с определенными убеждениями и принципами.

Собеседница в задумчивости делала маленькие, размеренные глотки из кружки.

– Знаете, я как раз вас понимаю. Мой дед приехал сюда из Японии – и так до самой смерти не смог полностью смириться с текущим положением дел. Правда, в Японии, по его словам, ситуация еще хуже. Мою маму в девятнадцать лет взял замуж человек, который ей не нравился. Ну, вы понимаете. Она умерла, когда мне было четырнадцать. Так что назвать свое детство счастливым не могу.

– А отец?

– Что с мужем мамы, я не знаю. Ушла из дому, как только стала совершеннолетней, и буду рада, если вообще никогда больше о нем не услышу.

Маркус медленно кивнул, не столько в знак сочувствия, сколько соглашаясь со своими мыслями. Шикарное светлое будущее, первый же знакомый человек, не имеющий отношения к правящей верхушке – с искалеченным детством. В мире, где право сильного возведено в ранг закона, иначе быть и не может.

– Вас... часто беспокоят Вызовами?

– У меня интеллектуальный индекс семь, моральный – девять, потому любой говнюк, который умнее меня, неизменно делает умный вывод, что я не стою прогулки над пропастью.

Маркус навострил уши:

– Моральный – это то, что в "кодексе" именуют дополнительными индексами?

– Да. Имея дело с кем-то умнее себя, я выбираю испытание на храбрость. Тридцатиметровый мостик шириной в двадцать сантиметров на высоте пятьдесят метров. Без страховки. Пройти по нему очень легко, если не бояться высоты. Обычно хватает одного упоминания, чтобы весь такой крутой из себя самец сдулся, как шарик, и отвалил.

Астронавт хмыкнул. Пайпер, видимо, не робкого десятка, раз использует испытание храбростью. Из книжки он знал, что по правилам этого состязания тот, кто его выбирает, должен пройти первым.

– И что? До самого испытания дело доходило?

Пайпер кивнула:

– Да, дважды.

– И?

– И ничего. Я прошла.

– Мое вам уважение. А соперники?

– В первый раз претендент на мое тело поджал хвост, даже не ступив на мостик, и сдался. Он, гнида мелкая, был уверен, что я блефую. А второй все же пошел, но запаниковал на середине, когда чуть подул ветерок.

– И что дальше?

Пайпер улыбнулась, широко и торжествующе:

– Как – что? Да разбился нахрен.

– Собаке собачья смерть, – подытожил Маркус.

Они замолчали ненадолго, потом девушка сказала:

– А вы, стало быть, против практики Вызовов?

– Я против несправедливости в любой форме. И Вызовов в том числе.

– Это большая редкость, – вздохнула Пайпер, – обычно сильные люди предпочитают получать все выгоды, которые им это дает.

Астронавт насторожился:

– А мне вот сказали, что большинство граждан первой и второй категорий не пользуются Вызовом ни разу за всю жизнь.

На лице Пайпер появилась скептическая гримаса.

– Кто вам сказал подобную чушь?

– Специальный агент, которого дал мне в гиды Первый. Хотите сказать, он солгал?

– Вас обманули, нагло и хитро. Действительно, большинство людей с высокими индексами не прибегает к Вызову. Но не бросать Вызов и не пользоваться им – вещи разные.

Маркус нахмурился.

– Боюсь, что я вас не понял.

– Поясню. Помимо возможности собственно бросить Вызов, вы можете угрожать этим, чтобы добиться ваших целей. Допустим, в классе вместе с вашим сыном учится мальчик, который, по вашему мнению, дурно влияет на него. Если ваши индексы выше, чем у отца того мальчика, вы можете просто заставить его перевести своего сына в другую школу, угрожая, что отнимете у него что-то. Да вообще, с вашими восьмерками вы можете избавиться от соседа, который вам не нравится, совершить покупку в магазине без очереди или просто побить человека, который говорил с вами недостаточно вежливо.