Текст книги "Закон эволюции - роман завершен (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Полицейский-продавец облокотился на прилавок.

– При каких обстоятельствах?

– Ездил за город, присмотреть себе участок земли, а заодно и "пикничок эгоиста" провести...

– Не понял, какой пикничок?

– В смысле, пикник на одну персону. Ну и взял пистолет с собой, просто пострелять. Пострелял, положил в сумку, но не застегнул. И, видимо, обронил, пока возвращался к дороге, заметил пропажу только дома. Решил, что даже вернувшись, я вряд ли его найду, маршрут был не короткий, и не по асфальту. Трава, кусты, такие вот дела.

Полицейский махнул рукой:

– Не надо никуда ничего писать. Пусть себе ржавеет, если не жаль.

– А если кто-то найдет?

– И что? Найдя такую вещь, ее полагается сдать в полицию. Использовать травматик можно, только подписав документ, что обязуетесь применять по правилам, ну который вы и сами подписывали. Если кто найдет и применит незаконно – это уже его вина, а не ваша проблема.

– Понятно. Что ж, а мне тогда нужен новый пистолет.

Маркус выбрал самый крупнокалиберный травматик и покинул магазин с новым приобретением. Теперь у него уже два резиноплюя, в качестве эрзаца нормальному пистолету кое-как сгодится. Боевой пистолет был бы уместнее, но его в столице не найти без связей, а пытаться отыскать копа, носящего табельное оружие – занятие неблагодарное, к тому же на попытке завладеть им можно погореть преждевременно.

На следующий день Маркус посетил военно-технический исторический музей и справился о расписании показательных полетов. Из планирующихся в ближайшее время – пара вертолетов, поршневые истребители, ударный палубный штурмовик вертикального взлета и посадки, произведенный девяносто лет назад. Надо будет подумать.

Затем астронавт еще раз посетил выставочные залы с огнестрелом. Со слов экскурсовода, с которым был знаком еще с прошлого посещения, он узнал, что абсолютно все экспонаты рабочие, если попали в музей рабочими, ничто не деактивировалось, даже патроны – боевые.

– А вы не боитесь, что боеприпасы, которым много лет, могут... сдетонировать? – спросил Маркус.

Экскурсовод покачал головой:

– Нет. Как вы думаете, почему все боеприпасы экспонируются под пуленепробиваемыми стеклами?

– Ну, я думал, чтобы нельзя было украсть...

– Шутите? Кому оно надо? Теоретически, тут круглосуточное видеонаблюдение, передающее данные в полицейский участок, но вот где "охрана" действительно нужна – так это в ангарах с техникой. Потому как каждую неделю находится какой-нибудь мальчуган, желающий пролезть под ограничительными "флажками" и посидеть внутри танка или самолета. Сами понимаете, с техникой вековой давности так нельзя. А малый огнестрел... Вот, глядите. Все оружие, выставленное вместе с боеприпасами, под пуленепробиваемым стеклом. А к которому нет боеприпасов – под обычным небьющимся. Кстати. У нас не так давно появился отдел композиций и панорам, но в прошлый раз вы его не посетили. Хотите посмотреть?

Маркус согласился – и попал в обширный зал на первом этаже, где посетителям предоставили возможность лицезреть остановленные моменты из жизни разных армий и войск. Вот американский пехотинец забрался на надгусеничную полку танка и указывает пальцем вдаль, а командир панцера, высунувшись из люка, внимательно смотрит. Вот два бойца в неизвестной форме обустраивают огневую точку, вот снайпер британской армии наблюдает в бинокль. Были и другие композиции: ниндзя, подкрадывающийся к стражнику, японский солдат-киборг, проходящий техобслуживание, техники, везущие на тележке бомбу, рыцарь, принимающий из рук оруженосца новое копье, два солдата на складе боеприпасов, сверяющие бумаги и выдающие ящик патронов третьему.

Маркус обратил внимание, что все композиции с использованием огнестрельного оружия закрыты пуленепробиваемым стеклом, причем "танк" и "склад" – тройным слоем.

– Это что, все настоящее?!

Экскурсовод кивнул:

– Почти. Мы стремились сохранить полную историчность. Здесь все настоящее, кроме людей: это, сами понимаете, очень искусные манекены. Ну и, как исключение, боевых снарядов тут нет. В композиции с танком все абсолютно исторично, только баки пустые и все снаряды – муляжи. Но есть вытащить с места стрелка-радиста его манекен – кстати, внутри танка весь экипаж присутствует, хоть и невиден – сесть на кресло и передернуть затвор пулемета – сможете стрелять. Мечи и доспехи ниндзя и стражника – подлинные. У солдат автоматы настоящие и полностью снаряженные боевыми патронами, только патронники пусты. У этого вот солдата на танке даже гранаты на поясе боевые – оттого и стекло тройное, которое гарантированно выдержит взрыв.

– Постойте, и этот склад?..

– Именно. Тут сложено около ста тысяч патронов самых разных калибров. Разумеется, все, что крупнее гранаты – муляжи, настоящие боеприпасы калибров больших, нежели легкое оружие, хранятся в подземном бункере в единичных количествах под весьма прочным стеклом толщиной от тридцати сантиметров, в камерах с инертным газом и неизменным температурным режимом.

– Сто тысяч боевых патронов?! Вот так просто, в музее?!!

– Ну да. Стекло тройное, даже если внутри начнется пожар и патроны примутся стрелять – стекло выдержит. Полная историчность, конечно же, недешево стоит, но... Здесь как нигде силен дух былых времен.

Дело было в субботу, и посетители в музее имелись, потому на его территории работала кафешка, декорированная под полевую кухню. Маркус купил порцию рыбного салата и сэндвич, сел на ящик из-под патронов и заработал челюстями. Этот музей стал для него своего рода особым местом, местом, где красивая сказка про светлое будущее неожиданно для астронавта ощущалась реальной. Как бы сильно он ни ненавидел режим, позволяющий ублюдкам творить произвол над теми, кто слабее их, здесь, в музее, Маркус на деле понял то, что раньше знал только в теории.

Не бывает абсолютного зла или добра.

Как бы ни были уродливы определенные аспекты этого социума, астронавт просто не мог понять, как можно хранить такую гору оружия и боеприпасов вообще без охраны. Старики-военные без табельного оружия. Молодые сотрудники – тоже солдаты, технических специальностей. И тоже без оружия. При входе в военчасть-музей – как и положено, контрольно-пропускной пункт, но там сидит старый сержант даже без табельного пистолета.

Гора оружия. Патроны, которых хватит на небольшую войну. Боевая техника, хоть и без боекомплекта, но способная возить экипажи и защищать от пуль и снарядов.

И все это – никому не нужное. Неохраняемое, потому что не от кого охранять.

Мир, в котором царят первобытные законы – но мир без революций. Без уличных перестрелок. Без терроризма, без захватов заложников, без киллеров, без вооруженных ограблений. Мир невооруженной полиции, которая не носит дубинок и наручников.

Как бы сильно Маркус ни ненавидел практику Вызовов – эти Вызовы заменили людям все те аспекты незаконных взаимоотношений, где раньше применялось оружие и насилие.

Маркус откусил от сэндвича очередной кусок. Может быть, проблема на самом деле не в этом социуме, а в чужаке? Может быть, все дело в том, что практика Вызовов не делает социум жестоким и первобытным, а всего лишь видоизменяет то зло, которое в нем и так есть? Которые было и в демократическом обществе? Может быть, светлое будущее на самом деле не хуже прошлого, а лишь кажется Маркусу таковым?

Тяжелые это мысли. Астронавт доел салат, выбросил пластиковую посуду в урну и покинул музей. Споры с самим собой – бесполезное занятие. Правильно ли делать то, что Маркус задумал? Не найти ответа. Чем все это может обернуться для человечества – тоже вопрос, на который ответить может история, но никак не обычный смертный. С другой стороны... Даже если допустить, что Доминион на самом деле "добр и хорош", что только варвару из двадцать первого века его нравы кажутся дикостью... Даже если так, то Доминион – еще не целый мир. Это страна на восемьсот миллионов, что всего двадцать процентов от целого человечества. И даже если допустить, что Доминион идет к успеху и процветанию – то весь остальной мир, увы, катится к чертям, в том числе и потому, что лучшие бегут в цивилизованные края. А в этих цивилизованных краях правит диктатор, высказывающийся в духе Гитлера, о людях второго сорта и недолюдях, грезящий о расе сверхлюдей, убежденный, что слабые должны умереть, но уже слишком старый, чтобы воплощать наихудшие свои убеждения в жизнь.

Маркусу вспомнилась переписка, которую он в двадцать первом веке вел через интернет с одним философом, то ли из России, то ли откуда-то из тех примерно краев. И однажды собеседник написал: "Выживает не сильнейший, а самый приспособленный. Доказано глистами. В мире полно разных заблуждений вроде этого. Люди придумывают слова и наделяют их смыслом, не понимая, что смысл этот сомнителен. Придумывают изречения, которые на деле, увы, не мудрость, а самообман и самоутешение. Справедливость торжествует, добро побеждает зло... Чушь. Побеждает не добро, а тот, кто сильнее. Справедливость? Ее не существует. Добро и зло? Самообман. Если я убью человека – я плохой, и никого не волнует, что люди каждый день убивают миллионы живых существ себе на мясо. Правильный выбор? Бред. Не существует правильного выбора, есть выбор, который ты сделал, и его последствия. Правота? Чушь. Не существует правых и виноватых, просто одни люди отстаивают свои позиции и интересны успешнее других. Таким образом, правым неизменно оказывается победитель, мысль о том, что в самом начале конфликта одна сторона "права", а другая "неправа" – нонсенс. Самообман. Просто потому, что если ты, мой друг, сбрасываешь бомбу, которая убивает десятки тысяч, тебе нужна подпорка, костыль для психики. Да, да, люди именно таковы. Вначале тебя воспитывают в духе "не убий", чтобы ты не стал проблемой для общества. А когда все-таки надо убивать – тебе скармливают сказку о том, что ты прав, и отправляют на войну. И твой враг на войне тоже с убеждением в том, что за ним правда. Но в итоге прав оказывается победитель. А в нашем с тобой споре правды нет: ведь мы оба обладаем своими убеждениями, а на любой довод противника найдем свой контрдовод."

Перед Маркусом остановилось такси, он сел на заднее сидение и назвал адрес.

Что ж, согласен он со своим былым оппонентом в споре, или нет, но одно довольно очевидно: в словесном споре не найти ни правды, ни справедливости. И если так, Маркусу Коптеву, астронавту из далекого прошлого, не остается ничего другого, как начать действовать в соответствии с собственными принципами и убеждениями, не задумываясь о том, хорошо ли он поступает. А прав он или нет – рассудит история.

***

В воскресенье Маркус, не побрившись с утра, пустился в легкий загул, просадив в казино тысяч триста и подцепив пару девочек, имен которых так и не запомнил, затем завершил публичную часть загула в самом дорогом ресторане города, где заказал самое выдержанное вино, которое у них нашлось. После чего отправился домой вместе с девочками и еще одной бутылкой дорогого вина. Понедельник, вторник, среду и четверг он приводил себя в наилучшую форму, которую после рокового полета к Проксиме слегка подрастерял, и поздно вечером позвонил Эдвину Ганну, назначив ему встречу.

Эдвин, и так выглядящий очень неважно, вполне предсказуемо оказался в шоке от предложения Маркуса.

– Эдвин, – мягко сказал астронавт, – поймите, что терять вам все равно нечего. Если вас поймают – и так расстреляют сами знаете за что. Но дело в том, что расстрел был произведен не по закону, а по отдельному приказу Первого. И если Первого не станет – не факт, что его преемник продолжит расстрелы. И тогда вы в случае поимки получите только срок.

– Меня все равно расстреляют! Только уже не за убийство того урода, а за убийство правителя Доминиона!

Маркус улыбнулся:

– Могу предложить перспективу получше. Я совершил уже четыре нападения, троих убил, меня допрашивали с детектором лжи – и вот он я. Если вы поможете мне, я научу вас, как выйти сухим из воды и оставить в дураках копов с детектором. Если откажетесь... Понимаете, Эдвин, я, по большому счету, стараюсь ради таких, как вы. И моя точка зрения – кто не со мной, тот против меня. Либо вы мой сторонник, либо сторонник системы, с очевидными последствиями в обоих случаях. Выбирайте.

Колебался Ганн недолго.

– Но что вам даст ликвидация Первого?!

– Последний раз на верховного правителя Доминиона свои граждане покушались сто восемьдесят три года назад, а иностранные агенты – сто пятьдесят семь. За всю историю Доминиона верховный правитель был убит лишь однажды, двести два года назад. Что произойдет, если Первый погибнет? Ну, это будет очень символически, что вспышка насилия слабых против сильных увенчается гибелью главного сильного. Новый правитель Доминиона получит прямой сигнал, что его страна не так благополучна, как кажется. Что нужны перемены. И что слабые иногда тоже способны защищаться. Много лет и поколений доминионцы прожили в убеждении, что их социальный строй стабилен и неизменен, пора их немного встряхнуть. А что же дальше будет? Да что угодно, вплоть до революции. История покажет.

– Ладно, – обреченно вздохнул Эдвин, – что от меня требуется?

– Проследить за резиденцией Первого вечером в субботу, а затем начиная с раннего утра воскресенья. Сделать это возможно из ближайшего парка. Вот вам взломанный ПЦП, держать связь будем через него. Необходимо сообщать мне обо всех въезжающих и выезжающих людях, в частности, если в субботу к Первому приедет женщина, то мне нужно будет знать, когда она уедет. И если Первый покинет особняк – я тоже должен знать.

– Я понял. Так как обманывать детектор лжи?

– Найдите в библиотеке рассказ "Честность – лучшая политика", написанный еще до третьей мировой. Это, по сути, инструкция по обману детектора, или, точнее, допрашивающего. Но на самом деле все гораздо лучше для вас. Если я при покушении погибну, что весьма вероятно, вам останется только вытереть с ПЦП отпечатки и избавиться от него. О том, что вы причастны к покушению, будете знать только вы сами, все ниточки оборвутся. Так что не дрейфьте, все будет хорошо. Просто готовьтесь к субботнему вечеру и ждите моего звонка.

***

В пятницу утром Маркус позвонил Пайпер.

– Алло? – сонно отозвалась девушка.

– Это я. Есть разговор. Жду тебя в кафе напротив твоего дома.

– Опять? Любишь же ты серьезные разговоры... Я даже проснуться не успела.

– Ты не хочешь узнать, зачем мне четыре... ну ты поняла?

– Заинтриговать ты тоже умеешь. Скоро буду.

Как и в первый день знакомства, Маркус заказал кофе и бельгийские вафли на двоих. Пайпер, одетая в легкую куртку по погоде и светлые брюки, появилась из-за угла, перешла дорогу и толкнула дверь в кафе.

– Привет, интриган. Чем удивишь на этот раз?

Астронавт пододвинул к ней вторую чашку и блюдце с вафлями.

– Приятного аппетита. В общем, как бы это сказать... Я собираюсь покинуть Доминион.

– Надолго?

– Навсегда.

Пайпер хлебнула из чашки, собираясь с мыслями.

– Неожиданно, – сказала она наконец, – и когда?

– Послезавтра.

Она снова помолчала, меланхолично жуя вафлю.

– Так ты пришел попрощаться?

– Зависит от тебя. Мой самолет двухместный.

– Ох, ну ты и отколол... Мог бы раньше предупредить, а то оставил мне несчастные два дня на раздумья...

Маркус покачал головой:

– Меньше. Надо завершить кое-какие приготовления.

– И... куда ты собрался?

– Вначале в Сибирь, а дальше уже как получится.

Девушка тяжело вздохнула и решилась:

– К чертям все. Я тоже сыта по горло.

Маркус накрыл ее руку своей, они улыбнулись друг другу.

– В общем, смотри. Чтобы не приехать туда с пустыми руками, нам нужен ноутбук с химическими составами и рецептами лекарств. Всех, по каким можно найти информацию. Фактически, на это у тебя примерно полтора суток. Вот тебе ПЦП – держать связь будем через него.

– К чему такая конспирация?

– Я хочу просто исчезнуть отсюда, – уклончиво ответил Маркус. – Тихо и без шума. Чтобы никто не знал, куда я подевался. Потому наши переговоры до отлета будем вести через взломанные ПЦП. Дальше, у тебя машина есть?

– Нету. А зачем?

– До самолета еще добраться надо. Водить умеешь? Права есть?

– Да.

– Давай сюда свой ПЦП, переведу тебе деньги. И все, дуй за машиной, ищи информацию. Нам еще, видимо, понадобится принтер и бумага – купи и загрузи в машину. Ну и поесть-попить нам на сутки.

– Все?

– Да.

– А ты что собираешься делать?

– Улажу кое-какие дела. Жди моего звонка в воскресенье утром и будь готова ехать.

Пайпер криво улыбнулась:

– Как-то странно ты это сказал. Не расскажешь?

Маркус тоже улыбнулся в ответ:

– Расскажу. В воскресенье.

Итак, мосты уже готовы к сожжению, осталось лишь огоньку поднести. Обратный отсчет пошел.

Маркус взял такси и отправился на аэродром, где оставил свой самолет. Надо перегнать его на свой участок и вернуться в город. Заодно будет маленькая тренировочка, ведь Маркус не держал в руках штурвал уже почти четыреста лет.

***

С формальностями проблем не возникло: диспетчер уже знал Маркуса в лицо и даже не догадался спросить лицензию или другой документ, необходимый для управления самолетом. Сам астронавт заготовил на этот случай вполне правдивый ответ, что его лицензия, выданная четыре столетия назад, еще не истекла, так как для Маркуса прошло всего четыре года с момента последней аттестации, но даже этого не понадобилось. Конечно, он и сам понимал, что отмазка в другой ситуации не удалась бы, но в стране, где можно угнать из музея танк и на нем прикатить к соседу, удивляться особо нечему.

"Комета" показала себя в полете послушной и отзывчивой машиной. Крейсерская скорость – за триста, ради пробы Маркус взял четыреста на пару минут. Разгоняется отлично, еще и запас мощности остался.

Сорок километров до своего участка он пролетел за десять минут, сделав небольшой крюк, чтобы оценить расход топлива, и осторожно – все-таки незнакомая машина – крутанул иммельман и бочку. В принципе, с маневренностью все отлично, самолет очень маленький, Маркус ожидал, что будет хуже: рекордно-гоночные самолеты, вообще-то, не для высшего пилотажа проектируют. Когда "Комета" мягко коснулась земли, стрелка указателя топлива сместилась едва-едва: для самолета, способного долететь из Саффолка до Багдада без посадки и оттуда же до Мельбурна за семьдесят один час, сорок километров – совсем не расстояние. Так что до Урала добраться – раз плюнуть.

Он совершил облет местности вокруг своего участка. Рядом – точно такая же местность, равнина с клочками леса. На некоторых идет стройка, но в целом земля раскуплена по кускам "на будущее". Аврора будет расти, расширяться, вложение денег крупных компаний в землю – инвестиция неплохая, но вот прямо сейчас километры полей пустынны. Вряд ли тут бывает много народу, и потому в голове возникла блестящая идея: спрятать самолет не на своем участке, а по соседству, километрах в пяти – десяти. Если полиция сработает очень быстро, то группа захвата может оказаться на участке Маркуса в считанные часы после покушения, то есть задолго до того, как он сам доберется до самолета. Но если спрятать "Комету" в другом месте – концы в воду. А если вдруг самолет обнаружат еще до покушения – всегда можно сказать, что ошибся участком или пошел на вынужденную из-за плохого самочувствия. Или из-за синдрома "гигантской руки" , это у летчиков дело обычное, хоть раз такое бывало примерно с пятнадцатью процентами пилотов.

Маркус вскоре отыскал пригодный и удаленный участок с полем и леском, сделал еще один круг на малой высоте, приземлился, "припарковал" самолет у самой кромки леса и прикрыл специально припасенным брезентом, который не случайно оказался зеленого цвета. "Комета" к побегу готова. И надо будет запастись энергетиками: вместо второго пилота у Маркуса будет пассажир, пилотировать из Франции до Урала придется самому.

Вернувшись в город, будущий террорист купил несколько леденцов в первом попавшемся киоске, затем через ПЦП отыскал ближайшую парикмахерскую, где приобрел портативную машинку для стрижки и два парика. А еще ему нужны темные очки со стеклами побольше.

Вечером он занялся париком. Отрезав кусочек от него и укоротив волосы, попытался сконструировать накладные усы, но дело оказалось непростым, и Маркусу удалось добиться результата только с восьмой попытки.

Затем он принялся за свою бороду. Начисто сбрил всю растительность с лица, отросшую еще с воскресенья, оставил только бородку, которую оформил в духе "честного Эйба". Лицом, правда, не очень похож, но если взять подходящую шляпу – был бы вылитый Абрахам Линкольн. Затем состриг волосы с головы практически под ноль.

План по изменению собственной внешности был довольно прост. Как только после покушения станет известно, что покушавшийся – Маркус Коптев... Все, прилетели. Далее запрос в банковскую систему, покупка самолета, покупка участка земли... Дважды два сложит любой коп. А дальше – перехват либо по земле, либо по воздуху. Потому Маркус решил изменить свою внешность так, чтобы его не узнали поначалу. Борода, которой он никогда не носил, крупный пластырь на щеке в паре мест для отвлечения внимания от черт лица, большие темные очки, парик на голове, леденцы во рту, чтобы уже знающие его экскурсоводы не опознали по голосу. Этого должно хватить. Если удастся выжить – спрятаться в общественном туалете, снять парик, сбрить бороду в несколько движений, приклеить усы – и вуаля, он почти лыс и с усами.

Все эти хитрости преследовали одну простую цель: помешать сразу установить личность террориста. Безусловно, что на него выйдут все равно, и очень быстро, но задержки может оказаться достаточно, чтобы Маркус и Пайпер успели добраться до самолета. А там уже лови птицу в небе. Конечно, коршуны наверняка поднимутся на перехват, но идущий на предельно малой высоте, вне поля зрения радаров, слишком маленький для обнаружения со спутников, непривычно маленький самолет найти будет не так-то просто.

Летчик чуть подумал и мысленно дописал в список туристический джи-пи-эс-навигатор. В системе ПВО Доминиона не дураки сидят, и потому он их обведет вокруг пальца. К тому времени, когда Маркус будет в полете, полиция установит и покупку навигатора в том числе. Разумеется, "пэвэошники" сразу же начнут искать навигатор, двигающийся со скоростью более трехсот километров в час. Маркус начнет полет на юг, в Африку, поскольку это логично: к южной границе куда ближе, чем к восточной... А потом он выключит навигатор и поменяет маршрут...

Еще чуть подумав, летчик отказался от задумки с навигатором: полиция узнает и то, как выкрашен самолет. Обычный зеленый пятнистый камуфляж – не тот, с которым в Африку летают. Все равно поймут, что маневр обманный.

Перед сном он позвонил Пайпер.

– Привет. Как там продвигаются дела с поиском информации?

– Я напрягла одного толкового парня, он старается. Медицинская химия – как раз его конек. Десятка два формул с техпроцессами он уже накопал. А машину я уже купила.

– Цвет?

– Серый.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– И тебе, Марк. Цем.

***

Субботнее утро Маркус потратил на рекогносцировку местности вокруг Венсенского замка. Послонялся в своей новой маскировке по улицам, прошелся по подземным переходам, отыскал в одном из них общественный туалет, изучил ближайшие кафе, нашел также и подземную автостоянку, причем без видеонаблюдения. Просто ради эксперимента убедился, что из пяти проверенных машин две не заперты, в одной из них ключи нашлись за козырьком. Резервный путь побега, что есть хорошо. Из плохого – снова начали одолевать сомнения: мир, где машины оставляют незапертыми и без охраны – это хорошо или плохо? Конечно же, хорошо, и он, Маркус, собирается это если не разрушить, то крепко пошатнуть.

Доминион – социум двадцати процентов земного населения, в котором процветает подавляющее большинство. Цена – счастье и благосостояние, да и банальное человеческое достоинство самых слабых. Может быть, не так уж и велика цена? Может быть, это только анахронизму из двадцать первого века неравноправные отношения между людьми кажутся неприемлемыми?

Маркус тряхнул головой и в очередной раз вспомнил слова давно умершего философа: нет правильного или неправильно выбора. Есть только твой выбор и его последствия. Если Маркус выберет действие – последствия непредсказуемы, по крайней мере, не для его ума. Если выберет бездействие – рано или поздно истребление теми, которые сочтут себя сверхлюдьми, всех остальных станет если не неизбежностью, то очень вероятным поворотом событий. Увы и ах, но теория Виттмана о раздельной эволюции имеет один изъян: человек способен уживаться мирно с другими людьми только при условии, что эти другие похожи на него самого. Гитлер высосал из пальца мнимое превосходство одних над другими на ровном месте, и чем это кончилось? Легализация фактического неравенства между людьми чревата тем же самым, причем с гораздо большей вероятностью.

И потому – сомнения прочь! Решение принято, все готово для его осуществления. Маркусу предстоит шагнуть в неизведанное еще раз – и он еще раз сделает это, не дрогнув.

На глаза попалась вывеска юридической конторы. Своевременно, однако.

Он вошел внутрь, оплатил кассиру прием у адвоката и отыскал нужного специалиста.

– Допустим, я составлю документ вроде завещания, в котором жертвую все свои счета в банке, допустим, там миллион, некоему лицу или организации, от, скажем, десятого числа, оставлю этот документ у нотариуса в конверте с пометкой "вскрыть пятнадцатого числа". А четырнадцатого числа меня, скажем, оштрафуют на миллион и снимут деньги со счета. Что будет, когда документ будет вскрыт и обнаружится, что деньги, снятые с моего счета, еще десятого числа перестали мне принадлежать?

Юрист призадумался.

– А что мешает вам передать средства десятого числа?

– Считайте это моим пунктиком. Я желаю пожертвовать свои деньги на благотворительность, но хочу, чтобы это стало известно не сразу, а, скажем, после моей смерти. Или после того, как я пропаду без вести. Или чтобы пять дней после того, как я стану, фактически, нищим, об этом еще никто не знал. В общем, неважно почему, но вот так вот я хочу.

Адвокат потер подбородок и пододвинул к себе клавиатуру компьютера.

– Обождите, пожалуйста, минутку, пока я проверю информацию по базе данных. – Он побарабанил по клавишам и погрузился в чтение документов с экрана, а минуты через три повернулся к Маркусу: – в общих чертах, напрямую так сделать не получится. Однако существует обходной путь. Допустим, мы с вами сейчас составим дарственный документ, согласно которому вы передаете кому-либо некую сумму денег. После того, как документ будет надлежащим образом оформлен, вы выдаете мне поручение дать делу официальный ход вместо вас, не позднее чем, положим, в пятидневный срок. Если послезавтра вас оштрафуют и взыщут все ваше деньги, а еще через три дня документ будет доставлен в соответствующий орган, взысканные деньги будут возвращены тому лицу или лицам, кому вы их подарили. Поскольку акт дарения будет зафиксирован до вступления в силу решения о штрафе, то есть прямо сейчас, то фактическим владельцем этих денег на момент штрафа будете уже не вы. Проще говоря, задержка между дарением и обнародованием будет осуществлена благодаря устной договоренности между нами.

Маркус кивнул:

– Хорошо. Чтобы далеко не ходить... Я могу прямо через вашу фирму пожертвовать некоторую сумму денег на медикаменты для какой-либо отсталой страны? С тем, чтобы ваша фирма организовала за счет этих денег закупку и доставку медикаментов нуждающимся?

Юрист пожал плечами:

– Зачем так сложно? Доставкой гуманитарной помощи занимается специальная служба. Вам достаточно составить документ о дарении некоторой стране некоторого количества лекарств, поручить нам провести закупку и передать груз соответствующей службе, а также оформить доверенность для этой же службы на доставку ваших медикаментов тем, кому вы их предназначаете. Главное, чтобы страна была ближним зарубежьем, а не Австралией, скажем.

– И если на момент фактического проведения закупки мой счет будет пуст...

– Деньги будут удержаны с ведомства, которое удержало их с вас.

– И если, предположим, их у меня отсудит некий человек...

– ... То ему придется оплатить закупку из своего кармана, поскольку эти деньги на момент отсуживания вам уже не принадлежали и, следовательно, ему принадлежать не могут.

– Просто превосходно. Ближе к вечеру я приду к вам со списком грузов и адресатов.

Выйдя на улицу, он позвонил Пайпер.

– У тебя есть знакомые, которые понимают, как обстоят дела с медициной в Сибири, и знают, какие лекарства там нужнее всего?

Пайпер чуть призадумалась, потом ответила:

– Ну разве шапочно знакома с парой-тройкой...

– Это превосходно. У меня есть для них задача. Имеется один миллиард сто миллионов денег. Необходимо закупить такие лекарства, чтобы спасти в Сибири как можно больше жизней. Ответ в виде списка медикаментов стоимостью в миллиард нужен мне не позднее, чем после обеда. Если два списка совпадут более, чем на пятьдесят процентов – они получат по пятьдесят тысяч кредов. Если совпадут все три списка – все трое получат по пятьдесят кусков.

– Поняла. А зачем совпадения списков?

– А чтоб они не от балды писали. Главное, эти люди между собой знакомы быть не должны, мне не нужен фиктивный согласованный перечень лекарств.

– Ладно, сейчас буду их вызванивать.

Маркус неторопливо пообедал в дорогом ресторане с многонациональной кухней: ренданг, три салата, суп и якисоба, на десерт вишневый пудинг и кофе. Все свежее, сготовленное по его личному заказу, кроме ренданга: он готовится долго, несколько часов.

Сразу после ресторана он прогулялся по парку, наслаждаясь видом и съев порцию бельгийских вафель с мороженым: возможно, это в последний раз. Появилась мысль напоследок посетить какое-нибудь злачное место и подцепить девочку посговорчивей, но ее Маркус прогнал: летчики лучше, чем кто-либо знают, "либо эрекция, либо реакция". После секса скорость реакции понижается, а он не камикадзе и завтра намерен попытаться выжить.

Астронавт достал взломанный ПЦП и вызвал Ганна.

– Вы готовы?

– Эх... Готов.

– Приступайте в течение часа.

– Понял. Приступаю.

– Отбой.

Часы судьбы тикают, отмеряя секунды в обратном отсчете.

Вскоре позвонила Пайпер и прислала три списка: все совпали процентов на шестьдесят-семьдесят, а разногласия объяснились тем, что каждый из трех медиков, акушер, инфекционист-эпидемиолог и парамедик, ориентировался в первую очередь по своему профилю. Маркус отправил каждому по пятьдесят тысяч и поспешил обратно в юридическую контору.

Возня со списками, оформлением и согласованиями заняла времени почти до вечера. Маркус заплатил фирме за услуги авансом, чтобы не возникло накладок после, перепроверил все документы, убедился, что груз стоимостью в три миллиарда триста миллионов достигнет места назначения.