Текст книги "Легенды Ых-мифа"

Автор книги: Владимир Санги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

КУЛЬГИН

В нивхских тылгурах герои – всегда безымянные. То ли потому, что обычай запрещает называть имена людей, которых давно нет, то ли потому, что потомки забыли имена своих предков за давностью лет. Но сегодня я расскажу вам предание о человеке, имя которого не забыли сказители. Это предание о подвигах человека, из рода Руй-фингун. И его звали Кульгин. Давно ли жил Кульгин или недавно, но люди Руй-фингун, приехав в селения других родов или принимая гостей у себя, всегда рассказывают о Кульгине, о его подвигах.

I

А жил Кульгин в то время, когда в лесах Ых-мифа было множество зверей и птиц. Так много, что добыча не обходила ни одной ловушки. А в реках было так много рыбы, что ее ловили руками.

Жили нивхи и горя не знали. Люди добывали зверя и рыбу, все не были завалены вяленой рыбой и мясом. Но вот однажды осенью на прибрежное стойбище, где жил Кульгин, откуда-то налетело много ворон. Так много, что, когда они взлетали, крыльями закрывали все небо, и днем становилось темно, как ночью.

Налетели вороны на стойбище, стали грабить людей. Сожрали вороны все запасы жителей стойбища и стали нападать на людей. Выйдет человек из жилища по своим нуждам, налетят на него тысячи ворон, выклюют глаза.

И уж казалось: нет никакого спасения. Тогда-то люди узнали о своем сородиче Кульгине, который жил, как и все, в стойбище и ничем не отличался от других.

В тот день, когда особенно много было ворон, Кульгин шел из сопок, где ставил ловушки на соболя. Подошел Кульгин к своему стойбищу, и тут напала на него большая стая ворон. Стрелял Кульгин в ворон из лука, прострелял все стрелы, убил много ворон, но их в стае не стало меньше.

Вернулся Кульгин в тайгу, тем и спасся. Но знал Кульгин: там, в стойбище, люди ждут не дождутся спасения.

Выстругал Кульгин стрелы. Выстругал много, взвалил на плечо целую вязанку стрел и пошел к стойбищу.

Не дошел Кульгин до стойбища – налетела на него несметная стая ворон.

Целый день отстреливался Кульгин, убил сотни ворон, но к вечеру кончились стрелы. А ворон в стае не стало меньше. Бежал Кульгин в тайгу, тем и спасся.

Но вот заметил Кульгин: что-то блестящее и длинное торчит в кустах, выдернул его, стал разглядывать. На одном конце – удобная ручка, другой конец заострен. Лезвие широкое и острое. Взял Кульгия за ручку, взмахнул и ударил по дереву. Перерубил дерево с одного удара. Кульгин нашел саблю.

«Теперь можно спасти сородичей», – подумал Кульгин.

У стойбища снова налетели на него вороны – большая стая. Кульгин отбивался саблей. Взмахнет раз – перерубит несколько ворон, взмахнет второй раз – перерубит столько же.

Шесть дней и ночей бился Кульгин с воронами. Горы вороньих трупов выросли перед ним.

Шесть дней и ночей бился Кульгин с воронами, победил. Те вороны, кого не задела сабля Кульгина, улетели подальше. Они стали бояться людей.

И даже сегодняшние потомки тех ворон не забыли, как бил их предков человек по имени Кульгин.

Потому и по сей день только человек, увидев ворону, наклонится за палкой или камнем, сорвется ворона и в страхе улетит прочь.

II

Живут жители прибрежного стойбища, не опасаются ворон – их стало мало, и они побаиваются даже детей.

Но другая беда пала на людей. Пойдет охотник в тайгу – не возвращается. Находят его мертвым, с вырванным языком. Перестали люди ходить в тайгу, боятся. И стойбище стало голодать – осталось без мяса.

И тогда Кульгин один отправился в тайгу, нарубил много дров, развел костер. Потом вырубил чурку. Положил ее у костра, сам лег отдыхать, упираясь ногами о чурку.

В полночь слышит крик. Такой сильный, что кора на деревьях с треском отлетает.

Лежит Кульгин, думает: кто это может так кричать?

Прискакала откуда-то белка, вскочила на чурку у ног Кульгина и смотрит на него маленькими глазками.

«Что белка? – думает Кульгин. – Наверно, милка испугалась».

Но тут белка так крикнула, что кора на деревьях отлетела с треском. А Кульгин только вздрогнул. Понял Кульгин: это таежный милк – халу-финг явился в образе белки. Это он криком своим убивает охотников. Охотники умирают от разрыва сердца. А милк поедает их языки.

Изловчился Кульгин, толкнул чурку ногой. Упала белка в костер. От милка только и остался запах паленого.

И опять вернулся Кульгин в стойбище победителем.

III

В голодную пору, когда весна слишком затянулась и у людей не осталось припасов, выбросило штормом огромного кита. Люди благодарили Тол-ызнга – Хозяина моря – за такой дар, и каждый ходил к тому киту и вырезал себе сала и мяса.

Но вот пошел человек к киту и не вернулся. Пошел второй человек и тоже не вернулся. Перестали люди ходить за мясом. А в стойбище нет припасов, и стали жители стойбища голодать.

Тогда взял Кульгин саблю и вышел на берег.

Подошел Кульгин к киту, а из его вырезанного бока выходит медведь. Выходит медведь из брюха кита, с ревом бросается на Кульгина. Но Кульгин не дрогнул, встретил медведя сильным ударом сабли. Ударил медведя саблей, но отрубил только ухо. Второй раз бросается медведь – Кульгин отрубил ему другое ухо.

Долго бились Кульгин и медведь, полдня бились. Изрезал Кульгин медведя-разбойника, изрубил его на куски. Теперь людям ничто не угрожало. Голод покинул стойбище. А вскоре наступило сытное лето.

IV

После удачной зимней охоты два охотника – один помоложе, другой постарше – уехали на лодках к торговым людям. Дал им Кульгин свою саблю – может, понадобится в дороге. Уехали к торговым людям двое, но вернулся только один, тот, кто был помоложе. Вернулся охотник от торговых людей, привез много товару. Привез много товару, но привез и страшную весть.

Собрал охотник стариков и рассказал, что случилось в пути.

Выехали они вдвоем из своего стойбища, поплыли вдоль берега. До самой ночи плыли. И когда пристали к берегу, увидели большой ке-раф (Ке-раф – летнее жилье.). Охотники вытащили лодки на песок, чтобы не унесло волною, зашли в ке-раф. Он пустой, а очаг теплый. «Наверно, хозяева уехали куда-нибудь», – решили охотники и развели огонь. Развели огонь, поужинали. Ночью старший видел сон: явился хозяин и сказал, чтобы люди уходили из этого дома.

Проснулись утром охотники, старший за завтраком рассказал о сне. Сказал, что хозяин-милк грозил прогнать их из своего дома. Сказал и рассмеялся, показав на саблю и пригрозив: «Пусть только явится, изрублю его на куски».

Тогда младший сказал, что так говорить грех. На это старший ответил, что младший ничего не понимает и потому пусть лучше молчит.

После завтрака охотники спустили лодку на воду, поехали дальше. Несколько дней они ехали, ночевали на берегу в кустах. И доехали до большого селения торговых людей. Долго торговались охотники, выторговали всяких дорогих товаров. Младший ко всему еще взял в жены молодую женщину.

Ехали охотники домой вдоль берега. И вот доехали до того ке-рафа, где старший охотник видел сон.

Младший говорит: «Не будем заезжать в этот ке-раф». А старший говорит: «Идем, переночуем в нем». Уж так заведено у нивхов: младший слушается старших. Пристали охотники к берегу, вытащили лодки на песок, чтобы их не унесло волной, и зашли в ке-раф. Зашли охотники в ке-раф, притронулись к очагу: он теплый. Старший сказал: «Наверно, хозяева утром ушли. Приготовим еду, поедим. Переночуем здесь, а утром поедем домой».

Развели охотники огонь, приготовили еду, поужинали и легли спать.

Младший видит сон. Явился хозяин-милк, говорит: «Уходите из моего жилища. А то приду, прогоню вас».

Проснулся младший, разбудил старшего, рассказал о сне.

А старший повернулся на другой бок, захрапел. И вот слышит младший: кто-то подходит к ке-рафу, открывает дверь. Является большой милк. Он говорит: «Я велел вам уходить, вы не ушли». Сказал так и напал на старшего, который ничему не верил.

А младший схватил свою невесту, выбежал из ке-рафа, спустился к морю, столкнул лодку и приехал в стойбище. А того охотника милк убил и забрал все его добро.

Кончил рассказывать охотник, и старики удивляются, качают головами.

А Кульгин задумался. Он знал обоих охотников. Старший был честный и старательный человек. Младший всегда завидовал удаче других, был жадный и злой.

Собрал Кульгин стариков, и поехали они к тому ке-рафу. Приехали, зашли в него. И видят: лежит охотник с отрубленной головой. Лодка его пустая, а в песке у воды лежит сабля.

Вернулись старики и Кульгин в стойбище, стали пытать и охотника и молодую женщину. Молодая женщина призналась: ее взял в жены старший охотник. По дороге охотники передрались из-за нее, и младший ударил старшего саблей.

Неслыханный случай возмутил жителей прибрежного стойбища. Они назвали того охотника милком и наказали его: прогнали из рода. Тот человек не вынес позора, ушел из стойбища.

V

Живет Кульгин. Сородичи благодарят его за подвиги и за то, что он живет.

Долго не было в стойбище никакой беды. Женился Кульгин, и у него родились дети – два сына. Но не дожил Кульгин до седых волос, не пришлось ему видеть своих детей взрослыми.

Случилось так, что в прибрежном стойбище стали пропадать дети. Выйдут на морской песок поиграть и исчезают.

Тогда Кульгин взял с собой двух своих малых сыновей, позвал друга-охотника и вышел к морю. Велел детям играть на песке, а друга попросил, чтобы, когда придет беда, забрал детей и уходил в стойбище.

Вышли Кульгин с детьми и его друг к морю, дети стали играть на песке, а взрослые спрятались за кустами.

Играют сыновья Кульгина, резвятся: пересыпают сухой песок из ладони в ладонь, а на мокром песке прутиком рисуют всякие узоры.

И тут в море показалось что-то большое, красное, похожее на морского льва. Плывет чудовище к берегу, грудью раздвигает воду, поднимая большие волны.

Выскочил друг Кульгина, забрал детей и спрятал их в кустах.

А Кульгин прыгнул в море, схватился с чудовищем. Поднялась волна, гул прокатился над побережьем. Бьются Кульгин и чудовище. Видел друг Кульгина, как мелькала сабля, как рубил Кульгин чудовище – только раздавались звуки, будто били скалой об скалу. Вот Кульгин ударил чудовище саблей. Брызнула кровь фонтаном, окрасила волны. Заревело чудовище, но тут же, изловчившись, отхватило Кульгину левую руку.

Закричал Кульгин от боли, выскочил из воды по пояс, сильно ударил саблей. Взвыло чудовище от раны, но опять напало на Кульгина, перегрызло ему ногу.

Закричал Кульгин от страшной боли, выскочил из воды по плечи, замахнулся и изо всей силы опустил саблю на голову чудовищу. И видел друг Кульгина: сабля переломилась пополам.

На этот раз чудовище не выло и не ревело. Оно рвануло в сторону, подняло большую волну. Но тут же силы покинули его, и чудовище испустило дух.

Вышел из прибрежных кустов человек и стал звать Кульгина. Долго звал он храброго человека. Звали своего отца и два его сына. Но лишь окровавленные волны еще долго плескались и били о берег.

ДВА ПОДРОСТКА И ШАМАН-МИЛК

Посредине Матькы-керкка в стороне от устья Ла-и-Амура на острове стояло два стойбища: стойбище рода ымхи – зятей и стойбище рода ах-малк – тестей (У нивхов обычно два рода находятся в родственном союзе. Один род зятей, другой – тестей. И представителей первого рода называют зятьями независимо от того, находится он в супружеской связи о женщиной из второго рода или нет, а представителей другого рода называют тестями.).

Два подростка из двух стойбищ очень дружили. Каждый день босиком по морскому песку ходили они друг к другу, вместе ели за одним столом, вместе играли, вместе кормили стаи щенков и приучали их сидеть на привязи.

Росли подростки дружные, смышленые. Старики двух стойбищ радовались: растут сильные добытчики. Был в роду ымхи шаман. Только он не радовался подросткам. Увидев радостных ребят, он говорил: «Резвитесь, резвитесь – дорезвитесъ…» Знал шаман: чем больше люди уважают кого-то, тем больше они обращаются к нему, тем реже вспоминают шамана. Не знали люди, что в роду у них живет не простой шаман.

Как-то раз перед сезоном лова кеты подростки поехали на маленьких лодках вдоль острова. И решили они соревноваться в гонках. Вышли на берег, отмерили расстояние, поставили два шеста. Кто первый пройдет створ шестов – выиграет гонку.

Отмерили друзья расстояние, поставили шесты, вернулись к лодкам и разом начали гонки. А плыли они по мелководью, там, где течение тише и нет волн.

Сильно греб тесть, упираясь ногами о перекладину – какору. Прошел мысок, прошел второй. И вот и створ шестов.

Обрадовался подросток своей победе и стал ждать соперника. Ждал, ждал, а зятя нет и нет. Забеспокоился тесть. Уж он-то знал, что его друг сильный гребец и не мог отстать намного. Еще подождал немного. Сильным гребком развернул лодку, поехал назад. Проехал мысок, проехал второй. Видит: лодку прибило к берегу. Подъехал: лодка пустая. Посмотрел на песок – следов нет.

И тут увидел тесть: его друг лежит на дне под водой. А воды здесь – по колено.

Выскочил тесть из лодки, поднял друга и вытащил подальше на берег.

Стоит тесть, склонив голову, думает, как мог погибнуть его друг.

Приехал подросток в стойбище, взял лук и копье, вернулся туда, где лежал его друг. Срубил два прута, воткнул один прут впереди себя, второй – сзади. Лучше нет укрытий от кинра, чем прутья. Прутья в глазах кинра превращаются в толстые деревья, сквозь которые кинр не может видеть. А сквозь настоящие толстые деревья кинр видит, как сквозь сеть.

Воткнул подросток прутья и стал караулить. И когда солнце опустилось за гору, увидел над стойбищем зятей густой дым и искры. Потом услышал удары в бубен и голос родового шамана. Потом звуки прекратились и искры перестали вылетать из шаманова жилья.

И вскоре подросток увидел: поднялась в море волна, накатилась на остров. На волне вышло из моря что-то большое, красное. Не сивуч, не нерпа, но какое-то морское чудовище. Чудовище на волне подкатило прямо к телу подростка-зятя, зашлепало ластами, приноровилось и укусило подростка за бок.

Подросток-тесть сильно натянул тетиву, пустил оперенную стрелу с железным наконечником точно в грудь чудовищу. Чудовище взвыло от боли, тяжелыми прыжками ушло в море. А подросток-тесть упал.

Очнулся он – уже светало. Спустил лодку, положил в нее тело друга и поехал в свое стойбище.

Приехал в свое стойбище, рассказал отцу, старикам. Собрались жители стойбища тестей, поехали на многих лодках в стойбище зятей.

Приехали тести в стойбище зятей, рассказали о случившемся. Собрались мужчины двух родов и во главе с подростком-тестем направились к родовому шаману.

Еще не дошли они до жилья шамана, услышали: оттуда раздается стон. Зашли мужчины во главе с подростком к шаману, видят: шаман лежит, укрытый теплым х'ухтом (X' у х т – верхняя одежда типа халата.), стонет.

Сдернул подросток с шамана х'ухт, и люди увидели: в груди шамана торчит оперенная стрела. Наступил подросток на грудь шамана, вытащил стрелу.

Люди сказали: это не простой шаман, это шаман-милк и нет ему места в стойбище.

ЫМХИ И АХМАЛКИ

Три охотника – ымхи и два ахмалка – пошли в тайгу ставить петли. Ымхи был бедный, неженатый. Ему нужно добыть соболей на юскинд (Ю с к и н д – выкуп за жену.). Ахмалки же из богатой семьи, где было много мужчин-добытчиков. Ымхи, если охота окажется удачной, женится на сестре ахмалков. Пришли охотники в сопки, срубили балаган, расставили ловушки. Ымхи поставил штук тридцать ловушек, младший ахмалк – пятьдесят, старший ахмалк – триста. Прошел день, прошел второй. Пришли охотники проверять ловушки. Ни в одной ловушке не оказалось добычи.

Принесли охотники Пал-ызнгу жертву: табаку, корни сараны. Ымхи при этом сказал: «Не оставь, добрый дух, мои ловушки (дэЛ^внимания». Младший ахмалк сказал то же. А старший ахмалк сказал: «Добрый дух, награди меня за все мои страдания – вон сколько ловушек я выставил». Пошли на следующее утро охотники проверять ловушки. Шли, шли они по распадкам и сопкам, видят: идет по скалам сопки красивая девушка, зовет: «Кыть, кыть, кыть!» Так обычно скликают щенков, когда нужно покормить их. Идет красавица по склону сопки, зовет: «Кыть, кыть, кыть!» И со всех склонов и распадков, из кустов и из-под ва-леяшн, из расщелин и нор выскочили соболи, окружили девушку-красавицу, идут вместе с нею. А девушка что-то бросает в стадо соболей, соболи ловят на лету. Стоят охотники разинув рты. Стоят и смотрят, как лесная девушка, дочь Тайхнгада прошла по склону сопки вместе с огромным стадом соболей. Прошла дочь Тайхнгада по склону сопки – исчезла.

После этого еще несколько дней соболи не шли в ловушки. Охотники ходили по сопкам и распадкам, переставляли ловушки, но все равно не было добычи.

Однажды вечером, когда охотники сидели в балагане и печально думали о своей неудаче, кто-то стал спускаться по сопке к балагану. Охотники подняли головы, видят: входит к ним седовласый старец. Вошел старец, прошел к лежанке, присел. «Ух-ух-у-у-у, – перевел он дыхание. – Вижу, что вас мучает неудача. Жалко вас – вы так стараетесь, а добыча не идет в ловушки».

Поняли охотники: к ним явился сам Тайхнгад, со-творитель живого на земле.

Старец сказал: «С завтрашнего дня соболь пойдет в ваши ловушки. Вы ловите соболей, а я буду снимать шкурки, сушить». Охотники не знают, как отблагодарить. Покормили охотники гостя, легли спать. Ымхи подумал: «Хоть бы двадцать соболей послал в мои ловушки. Столько соболей, пожалуй, хватит на юскинд». Подумал так ымхи и уснул с этой мыслью.

Младший ахмалк подумал: «Мне бы поймать хоть двадцать пять соболей. Тогда мои отец-мать скажут, что я добытчик». Подумал так младший ахмалк и уснул.

А старший ахмалк подумал: «Знать, я наделен счастьем, раз сам Тайхнгад пришел ко мне в гости. Сделай так, чтобы мои ловушки всегда были полны добычи». Подумал так ахмалк и уснул с этой мыслью.

Утром охотники проснулись рано и пошли проверять ловушки. Увидели: в каждой ловушке сидит соболь.

Ымхи подумал: «Надо снять ловушки. Если так будет ловиться, не успеем обработать шкурки». Так же подумал и младший ахмалк.

А старший подумал: «Вон как ловится соболь. Хорошо, что я поставил столько ловушек». Снова зарядил ахмалк свои ловушки. А добычу в мешках таскал к балагану несколько дней подряд.

Пока он таскал соболей в мешках, во всех его ловушках оказалась новая добыча.

Старик тогда сказал: «Не надо так торопиться, я не успеваю обрабатывать шкурки, и они портятся».

Ахмалк ничего не сказал. Но и ловушки не снял. И накопилось соболей так много, что негде их хранить.

Старик опять говорит: «Не надо ловить так много священных зверей – ведь и они портятся».

Ахмалк подумал: «Старик только мешает мне охотиться. Надо избавиться от него». Он знал: Тайхнгад не любит, когда костер складывают из пихты: пихта, разгораясь, трещит так, что на все живое находит страх.

Ахмалк незаметно срубил пихту, незаметно положил в костер. Костер вспыхнул, затрещал. «Тзх-тэх-тэх!» – трещит огонь. «Ыйк-ыйк-ыйк!» – вздрагивает Тайхнгад. Потом старец молча надел шапку и вышел из балагана.

На следующее утро охотники услышали шум, будто ветер прошел по лесу. И увидели охотники: по сопке проходит лесная девушка. Она не смотрела в сторону охотников. Шла и звала, как щенков: «Кыть-кыть-кыть». И со всех склонов и распадков, из кустов и из-под валежин, из расщелин и нор выскочили соболи, окружили девушку-красавицу, идут вместе с нею. А она все зовет: «Кыть, кыть, кыть». И вдруг все соболи, которых старший ахмалк хранил в амбарах, ожили и присоединились к большому стаду.

Схватился старший ахмалк за голову, побежал за соболями «Соболи! Соболи! Мои соболи!

Долго бежал ахмалк. Но куда там. Ступит девушка – на одной сопке, ступит второй раз – уже на другой сопке. А вместе с нею перелетает от сопки к сопке стадо соболей.

Бежал охотник за соболями, только видели ымхи и младший ахмалк его распростертые руки и долго слышали, как по распадкам и ущельям, дробясь и затухая, разносился голос: „Соболи! Соболи!“

Вернулись ымхи и второй ахмалк в стойбище. Отдал ымхи отцу-ахмалку юскинд, забрал жену. Ымхи и ахмалк рассказали о случае в тайге. Их рассказ стал преданием.

КАК КРАСАВИЦА ХОТЕЛА УЙТИ ОТ ЛЮДЕЙ

Раньше род Пилвонгун был большим и сильным. Много было в нём мужчин-добытчиков. И мяса у них всегда имелось вдоволь, и рыба не выводилась.

В этом старейшем роду была красивая девушка – любимица матери, отца и всех сородичей.

Росла девушка, ничего не делала, только набиралась красоты.

Выросла она красивая, гордая. Никого не хотела видеть, ни с кем не хотела разговаривать.

А женихи стали наезжать один за другим. Говорили с отцом, с матерью. А красавица не желала никого видеть. Родители же так любили свою дочь, что не могли перечить ей.

Но женихи – не из тех людей, которые быстро отстают.

И вот сказала красавица своим родителям:

– Отец-мать, мне надоели люди. Я никого не хочу видеть. Уйду я туда, куда ничья нога не знает дороги.

Заплакали отец и мать, но и здесь не могли они перечить гордыне дочери.

Только дали старики дочери удочку, нож, камень-оселок для правки ножа.

Красавица ещё взяла деревянный гребень, чтобы наводить красоту.

Далеко ли ушла девушка – никто не знает. Только очутилась она на берегу реки в небольшом тёплом то-рафе. Кто хозяин то-рафа, неизвестно. Вокруг нет следов, и очаг без углей и золы. «Наверно, курнг меня осчастливил: подарил то-раф», – подумала красавица.

Поселилась красавица в то-рафе, живёт себе одна. Вокруг – лес: много дров. А проголодается – выйдет к реке, наловит всякой рыбы и – сыта.

Только и знает красавица ловить рыбу, готовить себе еду, потом ложиться спать. А спать она любила подолгу: ей нравилось видеть красивые сны.

И ещё она выходила на реку, когда наступала хорошая погода. Она глядела на воду, долго причёсывалась, засматривалась на свое отражение и, тихо улыбнувшись своей красоте, возвращалась в то-раф спать.

Однажды пошла она на марь собирать вкусную ягоду морошку. Ходила она по мари, наклонялась за сочной ягодой. Как-то увидела на краю мари женщину.

Обозлилась красавица, ушла к себе в то-раф.

На другой день снова пошла на марь – уж очень вкусна морошка. Ходила она по мари за ягодой, увидела на краю мари мужчину.

Совсем обозлилась красавица, повернулась к нему спиной и ушла к себе в то-раф.

Прошло ещё несколько дней. Девушка боялась, что вся морошка повянет и ссыплется, – пошла собирать её. Ходила она по мари, наклонялась за ягодой.

Наклонилась – поднялась: увидела под кустом кедрового стланика голого младенца. Младенец лежал беспомощный, только шевелил ручонками и ножками.

Подбежала красавица к младенцу, схватила его на руки, отнесла к себе в то-раф.

Вырезала она бересту, сшила из нее тякк – люльку, привязала люльку к жердинке на потолке.

Кормила красавица ребёнка грудью, приговаривала:

– Мой бедный младенец, без отца, без матери. Вот мой мытик (Мытик – грудь.). Ешь и расти быстро.

А младенец хватает грудь руками, сосёт жадно и больно кусает. «Неужели у младенца есть зубы?» – подумала красавица.

А младенец сосёт грудь и растёт быстро. Вот он уже сам раскачивается в тякке.

Как-то принесла красавица юколы – вяленой кеты. Принесла, положила на столик и по какой-то надобности вышла. Вернулась в жилище – смотрит: от юколы остались обгрызенные куски. А младенец висит в своей люльке и раскачивается.

Принесла красавица ещё юколы, положила на столик, вышла. А сама приникла к щели в двери. И увидела: младенец быстро развязался, спрыгнул с люльки, подбежал к столику, схватил юколу, и от юколы только крошки полетели.

Младенец жевал, как голодная собака. Во рту у него мелькали длинные зубы.

Проглотил младенец всю юколу, вскочил в колыбель, быстро обвязался и стал раскачиваться.

Красавица испугалась. Но вошла в то-раф. А младенец плачет, просит грудь.

Красавица положила за пазуху гребень, камень для правки ножа. А младенец раскачивается, плачет.

Красавица выскочила из то-рафа и побежала что есть силы. Бежала она по берегу и думала:«Скорей бы к людям! Скорей бы к людям!» А сзади доносится:

– Ымыка! Мытик, мытик! (Мать! Грудь, грудь!)

Девушка оглянулась: бежит за ней младенец, толстый, большеголовый.

Ещё пуще побежала красавица. Но вот уже совсем рядом слышит:

– Ымыка! Мытик, мытик!

Тогда красавица бросила через голову гребешок. Только коснулся гребешок земли, поднялся густой лес. Деревья стоят часто, как зубья гребешка.

Обрадовалась девушка, подумала:

«Теперь-то кинр не догонит меня». Подумала так и пошла медленней.

Но тут услышала совсем рядом:

– Ымыка! Мытик, мытик!

Выскочил кинр между деревьями. Красавица побежала сломя голову. Бежала, бежала она, но кинр не отстаёт от неё. Устала красавица. И тогда бросила через голову камень для правки ножа. Только коснулся камень земли – поднялась большая гора. «Теперь-то кинр не догонит меня», – подумала девушка и пошла медленней, чтобы унять сердце.

Но не успела она отдохнуть.

Опять услышала:

– Ымыка! Мытик, мытик!

Оглянулась: кинр быстро сбегает с вершины горы.

Побежала красавица. Бежала долго. И уже думала: «Наверно, умру от кинра», когда увидела горную речку, на берегу которой росли высокие тополя.

Заметалась красавица, не зная, куда деваться. А кинр уже совсем рядом. И тогда вскочила красавица на высокий тополь, забралась на самую вершину.

А кинр подбежал к тополю и стал грызть комель. Бегает вокруг дерева – только щепки летят в разные стороны. И вот уже дерево раскачивается. Девушка просит:

– Повались, дерево, вершиной к другому берегу, дай мне дойти до людей.

Услышало дерево просьбу девушки, повалилось вершиной к другому берегу.

Только соскочила красавица на крутой берег, сильное течение подхватило тополь, развернуло и унесло вниз. Кинр остался на том берегу.

Прибежала красавица в стойбище, рассказала отцу-матери.

Те сказали:

– Это курнг наказал тебя за то, что ты хотела уйти от людей.