Текст книги "Легенды Ых-мифа"
Автор книги: Владимир Санги
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
У всех рыб есть общее: во время нереста они сбиваются в большие косяки.
А щука и карась буквально заваливают озёра. Особенно много рыбы скапливалось в озере, что ниже Тла-во. И добрые жители близлежащих стойбищ оповещали дальних соседей: рыба пошла! И привилось в народе светлое название этого озера – Ксы-сачф, что в переводе означает: «Озеро добрых вестей». А речка, протекающая у озера, называется Ксы. Второе её название – А-дымы (Адамка) – «Нижняя нерестовая река». Отсюда же и Адо-Тымово – название близлежащего селения.
Но и среди нивхов встречались люди эгоистичные, недобрые. Об этом рассказывает другое озеро, что расположено в стороне от Ксы-сачфа. Какой-то нивх нашёл, что и в него рыба приходит на нерест. И долго один ловил там рыбу, в то время когда другие терпели голод. Имя того эгоиста не сохранилось, но озеро прозвали Иты-герлачачф, то есть «Озеро, которое долго держали в тайне».
Стойбище знаменитой юколы. У каждого народа есть своя основная традиционная еда. У русских – хлеб, у итальянцев – спагетти, у китайцев – рис. У нивхов такой является юкола – вяленая рыба. Жители побережий лагун пластуют на юколу разную рыбу: навагу, камбалу, красноперку, бычка, горбушу, кету. Каждая имеет свой вкус.
Лучшую юколу готовят жители Тыми. У них отборная юкола из кеты.
Отдалённость от моря с его туманами, солнечное лето и сухая осень создают наилучшие условия для вяления рыбы. Распластанная и развешенная на шестах кета как бы всеми клетками вбирает солнечные лучи. Юкола «созревает», как плоды в садах юга. Мягкая и сочная, тымская юкола издавна славится среди нивхов всего Ых-мифа.
В начале весны, когда заканчивается сезон охоты и у мужчин мало дел, в Тымскую долину несутся упряжки дальней дороги с побережья Кэт, со стороны Лер и с других районов Ых-мифа. Гости везут сало и шкуры морских зверей, а щедрые жители Тыми дадут им взамен знаменитую душистую и сочную тымскую юколу. Гостей бывает много, к тому же ни один житель Тыми не упустит случая послать с приезжим гостинцы своим родственникам или просто знакомым – так что юколы требуется много. И житель Тыми заполнял ею по нескольку нё – крытых корьём амбаров на столбах, напоминающих избушки на курьих ножках в русских сказках. Одно из селений на берегу Тыми нивхи и назвали Пото-оо – «Селение, где готовят юколу».
Как охотились древние нивхи. Имчин… Расшифровать название притока в нижнем течении Тыми мне долго не удавалось. Имчин… Имчин… Что кроется за этим названием? Чьё это слово? Может быть, его оставила какая-нибудь другая народность, населявшая берега Тыми вместе с нивхами или до нивхов?
А населяла ли Ых-миф другая народность?
Если да, то когда? И почему она исчезла?
Множество вопросов возникало у меня, когда я изучал происхождение названий или записывал старинные предания. На размышления наводили и открытые на Сахалине тулкусы – следы древних городищ и раскопки с находками: глиняные черепки, каменные наконечники стрел и гарпунов, каменные топоры. Правда, в нивхских преданиях и легендах можно найти вышеназванные предметы. Но только ли нивхи в древности населяли север Ых-мифа? – этот вопрос ещё требует своих исследователей.
Известно, что вместе с нивхами Ых-миф населяли айны. Но они в основном жили на юге.
Но вернёмся к загадочному названию.
Сперва мне подумалось, что это название иноязычного происхождения, возможно тунгусских племён (ороки, эвенки), которые появились на Ых-мифе в девятнадцатом столетии. Но тщательное изучение топонимических (Топонимика – наука о происхождении географических названий.) принципов этих племён и особенно изучение исторических справок данной местности напрочь отвергли такую возможность. Тогда мне ничего не оставалось, как предположить, что время надёжно спрятало истоки этого названия и вряд ли кому удастся расшифровать его. Но оказалось, виной моих мучений (который раз!) является неточная надпись на сегодняшних картах. И меня выручили мои сородичи – старики охотники.
Оказывается, на карте помечено неполное название. При обозначении этой реки «выронили» первый слог – слово «Нга-…» Да и при написании пользовались приблизительными звуковыми изображениями. Дело в том, что нивхская фонетика располагает гораздо большим количеством звуков, чем русская. Для их изображения требуется более сорока знаков. А в русском алфавите 33 буквы. Вот и приходится изображать отсутствующие в русском языке звуки приблизительными знаками.
Так о чём же рассказывает название реки? А вот о чём. Древние нивхи, как и вообще все народности на первобытной стадии развития, не имели совершенного оружия охоты. Чуткий зверь редко подпускал охотника на расстояние выстрела из лука. Потому древнему человеку приходилось придумывать разные способы охоты: подкарауливать добычу у водопоя или у солонца, сооружать всякого рода ловушки.
Но наиболее добычливой является охота нагоном, которым пользуются до сих пор. Но в давние времена, когда дичи было несравненно больше, этот способ широко применялся при охоте на лесного зверя. Охотники делятся на две партии: нагонщики и засадчики. Нагонщики оцепляют большой участок леса и криками и ударами в бубен выгоняют зверей на засадчиков, которые бьют их луками, дротиками.
А в низовьях Тыми несколько видоизменили эту охоту. Один из притоков Тыми в своём верховье имеет излучину с обрывистым оголённым выступом.
Противоположный берег поднимается стеной выше выступа. И древние нивхи прекрасно использовали эту особенность местности в охоте. Они выгоняли медведей, росомах, оленей и кабаргу из распадков и сопок на оголённый выступ. Зверям деваться некуда – впереди вода, а сзади напирают загонщики.
И ничего не оставалось, как пытаться с разбегу перелететь на противоположный берег. Олени и кабарга долетали до противоположного берега, но не выше выступа, и животные, ударившись о стену, падали в воду на скалы. Та же участь постигала и хищников. Засадчики добивали беззащитных, покалеченных зверей. Этим способом охоты нивхи пользовались до недавнего прошлого. И место у реки, где нивхи охотились нагоном, называется Нга-итинг, или просто Итинг, то есть «Место, где звери ударяются».
Должен сказать, что и мне при изображении первого и последнего звуков в данном названии (заднеязычный «н») пришлось использовать два знака «н» и «г», что далеко не соответствует звучанию.
Последний осётр? Река Тымь славится лососевыми рыбами. Но ещё тридцать-сорок лет назад в ней вылавливали осётра. Этот по-видимому уже вымерший вид был известен науке как сахалинский осётр.
Некогда в Тыми осётра водилось много. Но в начале нашего столетия он сохранился только в тайхурах – ямах на дне реки. У местечка Парката есть глубокая яма, откуда, как из волшебного котла, доставали эту прекрасную рыбу. В наши дни об этой рыбе совсем не слышно. В последний раз осётра поймали случайно и при моём участии. Это было в 1961 году, осенью. Как-то я приехал к рыбакам в Ныйскую лагуну. Тянул слабый отлив, через полчаса ожидался прилив. А рыбаки на севере Ых-мифа метают невод только в отлив.
Сделали последний замёт. Подтянули невод к берегу. В неводе билось много сотен больших кетин. И вдруг среди мечущихся серебристых рыбин всплыла громадная тёмно-бурая спина. Чудовище медленно, расталкивая кетин, подошло к берегу и застыло. Рыбаки опешили. Кто-то крикнул:
– Акула!
Я схватил весло и подбежал к невиданной рыбине. Удивительно, она вела себя совершенно мирно и даже не пыталась вырваться из плена.
Удар веслом. На это чудовище ничем не ответило. Но, очевидно, удар всё-таки немного оглушил его. Я быстро продел линь сквозь округлый хоботообразный рот, протащил через жабры. И четверо рыбаков вытянули рыбину на песок. Только теперь громадина «возмутилась». Она стала бить хвостом, переворачиваться набок.
Странно и удивительно было видеть, как эта невиданная рыбина дышит. Она разевала рот не как все другие рыбы, когда вытащат их из воды. Те обычно гибли тут же. А эта рыбина дышала в буквальном смысле слова: бока вздымались и опускались, жабры работали, как мехи. Больше двух часов, удивляя и смущая видавших виды рыбаков, лежала рыбина на песке и всё время дышала. Причём ритм дыхания за это время мало изменился. Рыба водила своими отрешёнными глазами, изредка шевелила хвостом. Потом кому-то надоело ждать. Он сказал:
– Давай кончать.
Чтобы не запачкать мясо рыбы, её снова затащили в воду. Оказавшись в воде, она медленно и удивительно спокойно вильнула хвостом, повернулась головой на глубину. Но топор уже был занесён над ней.
Я измерил эту рыбину. Длина её – два метра сорок три сантиметра. И что ещё поразило: когда вскрыли её брюхо, в ней оказалось икры на два с половиной ведра! Я никогда до этого не видел осетров и не знаю, свойственно ли им столько икры. Затем я вскрыл желудок. У такой громадины желудок неожиданно миниатюрный, всего с кулак! В желудке я не обнаружил ничего, кроме переваренного тонкого корешка от какого-то растения…
По-видимому, это был последний осётр. И ему наверняка много лет. Он спустился по Тыми, вышел в Ныйский залив, где его и поймали.
Отчего вымер сахалинский осётр? От обмеления Тыми. Некогда она была глубоководной. И в ней водился не только осётр, но и его более древний собрат – огромная, в несколько центнеров, калуга. Об этом говорит название местности у большой ямы в Тыми-Парката. Оно произошло от слова «парккр» – «калуга».
Почему же произошло обмеление Тыми? Главная причина: медленное вековечное поднятие восточного побережья Ых-мифа, о чём известно из геологии. Но и названия местностей отметили этот незаметный для глаза процесс. На заливе Чай-во есть остров Тор-нгыр. Словом «тор» нивхи обозначают заливаемые в прилив песчаные острова. Но этот остров сейчас высоко вздымается над водой и сплошь зарос лесом. А название «тор» за ним так и закрепилось навсегда. Значит, поднятие Ых-мифа отметила память нескольких последних поколений.
В подтверждение своей мысли приведу ещё ряд названий. Напротив селения Чайво посредине залива тянется длинный бугристый остров Вангркво-миф. В нескольких километрах от северного конца он имеет поперечное понижение, разбитое болотами и озёрами. Это понижение сохранило за собой название Мать-твахх – «Малый пролив». На косе, что выдаётся в залив Пильтун, что севернее залива Чайво, есть название местности – Арп-твахх – «Закрывшийся пролив». За несколько сотен километров южнее на косе Лунского залива сохранилось название бывшего стойбища Ахлнг – «Стойбище у оконечности мыса». Теперь же от бугров, у которых стояло стойбище, тянется длинное понижение. Местные жители утверждают, что стойбище Ахлнг стояло у пролива. А вот и само название говорит за себя: Хитьнги – «Поднявшаяся река». Теперь этой реки нет. Осталось одно русло. Если не прекратится вековечный подъём Ых-мифа, судьба Хитьнги постигнет многие реки…
Бубен знаменитого шамана. В жизни нивхов шаманы играли заметную роль, хотя шаман – такой же рыбак или охотник, как любой мужчина. От камланий шаман имел какую-то ничтожную выгоду в виде угощений или гостинцев.
Шамана нивхи вспоминали лишь в случае необходимости: кто-то заболеет, кого-то подстерег несчастный случай или голод падёт на стойбище. Древние нивхи рассуждали так: шаман – посредник между землянами и всевышним духом.
А злые духи – милки и кинры – могли общаться с шаманами. Среди шаманов были не только добрые. Бывали и злые. Это настоящие кинры: они могли обернуться медведем-шатуном, морским львом. От них вся беда.
Но назначение шаманов – делать добро. Не всегда усилия шамана достигали цели – это, когда ему мешал другой шаман. И надо того, другого, шамана убрать, чтобы не мешал. Но у того шамана находились защитники – люди его рода. И тогда взаимное нетерпение сильных людей могло вызвать кровавое столкновение между родами.
Чтобы поверили в его святые таинства, шаман обычно шёл на всякие ухищрения, с помощью которых «убеждал» сородичей в своём всевышнем назначении. А если ко всему ещё он обладал гипнозом – в их глазах выглядел всемогущим. Сильным шаманам, как верил нивх, доступно буквально всё. Они могут превратиться в птиц, зверей, стать невидимыми.
Один из притоков в низовье Тыми называется Кказггьо-бангньи, а бугор на её берегу – Кказггьо-бангнь. В переводе означает: Бугор шаманова бубна.
…Жители низовьев Тыми пригласили знаменитого шамана из селения Чайво, что севернее по морскому побережью на сотню километров. Теперь уже предание не сохранило, чем было вызвано приглашение. Но оно рассказывает о том, как этот шаман провёл своё последнее камлание. Во время сногсшибательного танца, в тот самый миг, когда шаман дошёл до великого духа, люди вдруг увидели: шаман превратился в вихрь и вылетел в томс-куты – дымовое отверстие на потолке. Великий шаман покинул своих страдающих сородичей. А наутро люди обнаружили его бубен на бугре у реки…
Река священной ямы. В низовьях Тыми в нескольких километрах от Ноглик за рекой, впадающей в Тымь, поднимается плато. На нём какими-то древними людьми вырыта большая яма. И сейчас там можно обнаружить следы огня и кости лесных зверей. Нивхи называют эту яму Уйг'ла-к'уты – «Священная яма». Очевидно, эта яма – место священнодействий древнего жителя Ых-мифа. И река названа именем этой ямы (на карте – Углекуты).
Сегодня в верховьях реки появился нефтепромысел.
ВРЕМЯ ДАЕТ СВОИ ИМЕНА
Самая большая река Ых-мифа – Тымь впадает в Ныйский залив, отделенный от моря узкой стреловидной косой длиной в 6–7 километров.
Издавна нивхи заселяли эту удобную для промысла косу. В заливе нивх добывал рыбу и морского зверя, а во время хода горбуши или кеты рыбак на лодке-долбленке пересекал узкий залив и ловил лосося в устье Тыми. На косе в течение веков то появлялись стойбища, то исчезали. Но некоторые рода жили здесь постоянно.
Наиболее многочисленным из родов, населявших косу, был род Кк'ой-вонгун. Они жили в стойбищах Ул-во и Ккомр-во, располагавшихся посередине косы. Через какое-то время часть рода отделилась от основной массы и поселилась по заливу у самого пролива, где имеются песчаные острова с лежбищами морских зверей.
И чтобы различать две группы рода Кк'ой-вонгун, отделившихся назвали А-вонгун – «Жители нижнего стойбища», а тех, кто остался в Ул-во и Ккомр-во, стали Называть К'е-вонгун – «Жители верхнего селения».
Но прошло некоторое время, и жизнь внесла поправку в их имена.
Нет, не случайно часть людей рода Кк'ой-вонгун поселилась у пролива. Их привлекали сюда лежбища нерп и сивучей на торах – песчаных островах, обнажающихся в отлив. И зимой они добывают нерпу во льдах у пролива. А-вонгун находились в более выгодном положении, жили сытнее. И время дало им название: Кк'ор-ла Ккой-вонгун – «Зажиточные ккой-вонгун». А К'е-вонгун получили имя Кеч Ккой-вонгун – «Бедные ккой-вонгун». Эти имена и закрепились навсегда за двумя группами одного рода.
Если жители долины Тыми в основном были рыбоедами, то жители лагун и заливов питались и рыбой и мясом морских зверей.
Как же добывали нерпу древние нивхи? Нерпы охотно вылезают на любой твердый предмет, способный держать их на плаву: будь то лед или бревно. И древний охотник использовал эту особенность морского зверя. Охотник мастерил парь – спаривал сухие бревна. Привязывал парь недалеко от берега, а сам долгими часами терпеливо сторожил за каким-нибудь прикрытием на берегу. В заливе всегда есть нерпы. Увидев парь, нерпа подплывала к нему, присматривалась и, убедившись в безопасности, вылезала на него погреться под солнцем. Обычно нерпа, разморенная солнцем, засыпала.
И тут охотник приступал к делу. У него в руках т'ла – длинное тонкое древко, выструганное из упругой лиственницы. Древко бывает длиной до тридцати и более метров. Оно заканчивается небольшой лопастью, направляющей удар. К лопасти прикрепляется гарпун, соединенный с ней сыромятным ремнем. Охотник, искусно владея т'ла, ведет его под водой и умелым движением руки мастерски направляет гарпун в нерпу.
Нерпы, преследуя рыбу, доходили до устья Тыми и тут обычно выходили полежать на парь какого-нибудь охотника и становились его добычей.
В верхней части Ныйского залива есть бухточка Т'лайзнд-хуты. Название идет от слова «т'ла».
Чуть ниже раньше стояло стойбище Эуд-во. Жители этого стойбища одни из немногих, кто владел неводами. Вязать сети – дело хлопотливое. Нивхи вязали сети из волокна крапивы. А крапива растет небольшими пучками – попробуй собери ее на невод. И владельцы невода – счастливые люди. А название стойбища произошло от вида занятия его жителя: эуд – метать невод.
ПОЧЕМУ ИСЧЕЗЛИ ВОЛКИ?
Нивхские старики в один голос утверждают, что в прошлом на Ых-мифе водились волки… Но сегодня на острове совсем нет волков. Нет, этих зверей там не уничтожили. Но их нет. Казалось бы, что для существования волков на острове есть все условия: остров покрыт тайгой, которая богата всяким зверем. Да и материк совсем рядом, а там волки до сих пор в обилии. Но, как ни странно, волков на острове нет!
А в прошлом они здесь водились. Говорят, от волков не было спасу. Зимой они нагоняли собачью упряжку и загрызали ездовых собак. И жители морского побережья ставили ловушки на этих быстроногих хищников. Лучшей ловушкой считался кказнг – двурожковый столб высотой около двух метров. На один рожок нанизывалась приманка. И волк, издали почуяв мясо, подходил к ловушке и, не подозревая опасности, в прыжке пытался достать приманку. Лапа в коленном утолщении попадала в развилку, и зверь повисал на столбе. Чем сильнее дергал зверь лапу, пытаясь освободиться, тем крепче ее сжимало между рожками.
На берегу залива Даги, что севернее Ныйского залива, есть бугор Кказнг-уланг. На этом бугре жители селения Лар-во и ставили ловушки на волков.
По какой-то причине волки ушли с острова. Правда, в Южно-Сахалинском краеведческом музее, есть чучело великолепного экземпляра. Несколько лет назад этот волк забежал с материка на северную оконечность Ых-мифа и был добыт нивхом Ялгуном. Но это единственный случай.
Почему же, все-таки на Ых-мифе нет волков? Есть предположение, что им не под силу толстый снежный покров, который устанавливается на острове с ноября и до конца весны. Но ведь раньше этот покров не страшил быстроногих хищников…
ДРЕВНЕЙШАЯ ПОЧТА
Нивхи родами или группами сородичей заселяли обычно примечательные урочища Ых-мифа. Иногда расстояния между крупными стойбищами составляли много десятков километров. Но между ними на каком-нибудь острове или в устье какой-нибудь речки всегда можно было найти одиночный летник или зимник уединившегося нивха. Этими промежуточными станами нивхи пользовались как местом отдыха и ночлега в пути. И конечно, гость и хозяин делились вестями.
Через некоторое время этим же станом мог воспользоваться житель другого стойбища. И он вступал с хозяином в разговор, а тот в свою очередь передавал гостю услышанное от первого. И таким способом люди всего побережья обменивались вестями.
Расстояние между бывшим селением Лар-во и селением Чайво более тридцати километров. Между ними, в узком проливе, есть остров, который так и называется Кер-ивланг-ур – «Остров, имеющий вести». На лето сюда приезжал рыбачить кто-то с семьёй. И этот рыбак был посвящен во всё, что происходило на обоих заливах, и был проводником вестей из одного залива в другой и обратно.
Но не всегда вести ползли медленно и лениво. Иногда мирные, занятые повседневными хлопотами рыбаки и охотники могли увидеть на горизонте над голубыми лесами и над сверкающей гладью залива чёрный столб дыма. И тогда мирные люди вооружались лучшими луками и копьями и, объединённые единым порывом помочь попавшим в беду соседям, устремлялись на их зов… Вангалу – «Бухта битвы», Уанды – «Битва»… Эти названия сами за себя говорят.
Нивхи – миролюбивый народ. Они добродушно «приняли» на свои земли сперва ороков, а во второй половине девятнадцатого столетия другую группу тунгусо-маньчжуров – оленных эвенков. Между нивхами и тунгусскими родами сразу установились добрые отношения. Некоторые орокские рода вошли в родство с нивхами.
Нивхи соседствовали с довольно многочисленными племенами айнов, с которыми исторически сложились добрые отношения. Но время хранит в своей памяти отдельные печальные случаи столкновения между родами двух народностей – аборигенов Ых-мифа.
Но вот пришли на Дальний Восток хищники – промышленники и пираты – и столб Костра Беды всё чаще стал взмывать к небу…
