Текст книги "Клыки Судьбы"

Автор книги: Владимир Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

"Мы все еще находимся где-то в болотах, – догадалась Мэлами".

Королева некоторое время поносила фрейлину. Ворчала о том, что старая женщина – распоследнее чудовище, что она не выполнила свой долг.

– Как могла ты, лягушачья отрыжка, заменить мою дочь на выродка Бабы?

Прудди молчала, склонив голову. Она выслушивала красочные ругательства, так и сыпавшиеся из уст королевы. Дрожала от ярости, сжимала тонкие пальцы, аж кулаки хрустели. И все же упорно хранила молчания. Старуха могла, конечно, ответить, что является подчиненной только матери Хатли, а не самой Хатланиэллы. Но сдерживала ярость. Придет время, и Баба сама займется строптивой дочерью. А то королева в последнее время совершенно от рук отбилась.

– Вот приедем в Симимини, – голос леди Хатли изрядно охрип, – и брошу тебя в бочку с серой. Уж тогда ты у меня зальешься горькими, глупая нянька!

– Как вам будет угодно, госпожа, – тихо ответила Прудди. – Когда прибудем в дом вашей матери, вы вольны делать со мной все, что только пожелаете.

– То-то же, – королева говорила почти шепотом – слегка надорвала голосовые связки. – А сейчас чтобы я и шороха не услышала. Мне надо отдохнуть перед Проколом.

– Как будет угодно госпоже, – повторила фрейлина. – Ложитесь спать – я специально для вас наломала веток. Ложитесь, госпожа. Вам будет удобно на подстилке из свежей осоки.

– Ну все, иду спать. И чтобы звука…

– Простите, госпожа, – негромко обратилась старуха. – Нельзя ли послабить узлы нашей маленькой девочке?

Королева некоторое время раздумывала. Затем цыкнула языком.

– Нет, не ослабляй. Эта дрянь не заслуживает считаться моей дочерью. Надо же – убить собственного брата!

– Да уж, – скривилась фрейлина. – Мэлами пошла в семью…

– Что? – не расслышала Хатланиэлла. – Ты что сказало, быдло?

– Говорю, что девочка совершенно не похожа на вас, госпожа.

– Точно!

Мэлами почувствовала, что на нее пристально смотрят голубые глаза королевы.

– Это дурное влияние Эквитея. Старый болван совершенно ее обезобразил. К чему молодой особе заниматься фехтованием? Ах, знала бы я, что эта…, – женщина пожевала губами, словно вкусив что-то донельзя невкусное, – моя родная дочь – с малку обучала бы девочку магии и прочим милым вещам.

– Совершенно с вами согласна, – подтвердила Прудди. – Ей бы лучше в склепе сидеть, заниматься демон знает чем с разными мужиками и прятать скелеты в пыльных шкафах.

– Дать бы тебе по гнилой физиономии, – сухо ответила королева. – Но лучше отложим экзекуцию на несколько часов. Мой магический потенциал совершенно иссяк, а надо готовиться к перемещению через Прокол.

– Как вам будет угодно, госпожа.

Хатланиэлла привыкла спать поближе к обеду. Именно в это время у нее всегда был перерыв между любовью с епископом Шруханом и советником Мельпоном. Затем в распорядке дня числились придворный маг и королевский лекарь.

Подумав, что сейчас неплохо бы заняться плотскими утехами, королева мечтательно вздохнула.

Принцесса слышала как зашуршали платья. Леди Хатли завалилась на самодельное ложе, издала стон облегчения и спустя миг сладко захрапела. Прудди тихонько отошла и устроилась рядом, присела на кочку.

Мэлами попыталась хоть как-то подвигаться. Веревки намертво впились в кожу, конечности затекли. Пальцы распухли и будто наполнились холодной патокой. Мерзейшее ощущение. Голова пульсировала от переизбытка крови, перед глазами проплывали разноцветные пятна – принцесса до сих пор лежала на туше кабана, свесившись с щетинистых боков. Она на некоторое время опять упала в обморок.

Разбудили девушку вкрадчивые шаги. Кто-то поднял ее, легко, словно пушинку, и опустил на землю. Платье на спине тут же набрало влаги. С кожей соприкоснулся холодок болотистой земли. Но стало даже легче. Кровь отхлынула от глаз, по телу пробежала сладкая истома расслабленных мышц.

Чья-то сухая ладонь опустилась принцессе на голову. Мэлами застонала, ожидая, что неизвестный начнет ее пытать. Но это всего лишь оказалась старуха.

– Не мычи! – вполголоса приказала фрейлина. – Не то разбудишь Толстяка и свою любимую мамочку.

– Мн-мн-мн…

– Умолкни, говорю тебе! – по лбу ударил увесистый щелбан. На глаза навернулись горькие слезы обиды и унижения.

Старая дрянь осмелилась поднять руку на лицо королевской крови! Повесить бабку за это! А затем бросить бездыханное тело на растерзание охотничьим борзым. Пусть рвут ее мясо, пусть…

Именно так мечтала Мэлами, но все же замолчала.

– Умничка, – проворковала Прудди. – Сейчас я прорежу дырку на повязке и выну кляп. Только не вздумай кричать, не то проснувшаяся Хатланиэлла сделает худо и тебе, и мне.

Словно в подтверждение слов старухи, леди Хатли издала свирепый храп.

– Фиу-иу-храу-браг, – сообщила королева. Затем добавила носом: – Виу-храу-вить…

Толстяк невнятно ответил ей сквозь сон.

– Ур-хыр-хыр-хыр-хра-а-а…

Парный храп разносился по окрестностям. Он то слабел, то набирал угрожающей мощи, и бурной лавиной противного звука обрушивался на уши многострадальной девушки.

Королева хрипела почти как покойный Айфос-Фук, чемпион Конкурса Художественного Храпа, ежегодно проводившийся в Симимини в честь Каменной Богини Сна. Любой наблюдательный человек, сравнив голосистые рулады "бр-хр-хра-брум" Хатланиэллы с прерывистым "аграба-гра-ба-гра-ба" убитого рункура, точно бы отметил – это родственники.

– Не понимаю, – размышляла фрейлина, – и что мужики в этой демонице находят? Вот представь что ты мужчина. Лежишь себе, отдыхаешь после бурно ночи… И тут просыпаешься от этого рева. Любой сбежит. Или они думают, что у владельца такого "голосочка" разработанная глотка? Поди пойми этих мужиков. Ну какая же это женщина? Это чудовище! А тело – всего лишь оболочка. Запомни, деточка: настоящая женщина находится внутри, и судить ее надо не по внешности красивой упаковки, а по чистоте разума и теплоте сердца.

После длинной философской тирады Прудди вздохнула и принялась колдовать над Мэлами.

Лезвие перочинного ножа легко преодолело влажную ткань. Старуха извлекла изо рта принцессы смердящий кляп и бережно отложила его в сторону.

– Ты прости, но развязать не могу. Сама понимаешь…

Девушка хранила молчание. Сейчас она больше всего хотела посмотреть в прищуренные глаза лукавой ехидны. Как смеет эта паскуда вообще прикасаться к ней? С самого рождения принцессу нагло дурили, а она и не подозревала. И кто обманывал? Самый близкий и дорогой на свете человек – мамка-фрейлина.

Мэлами хотелось разрыдаться, но показать свои слезы, пусть даже из-под грязной повязки… Нет, никогда!

– Держи – попей.

К нижним зубам прикоснулась тонкая соломинка. Девушке не сразу удалось обхватить ее губами. Лицо не слушалось, затекли все мимические мышцы. Спустя некоторое время девчонка все же ухитрилась округлить губы и потянуть немного живительной влаги. Вода отдавала тиной, но казалась божественной на вкус. Мэлами вспомнила, что не пила ничего с самого вечера. Или даже с утра?

– Ты прости, – повторила Прудди, – Другой воды не нашлось. Но я профильтровала болотную жижу сквозь повязку с глиной и потом отстаивала ее на солнце. Не бойся – грязь осталась на самом дне. Эй… Не спеши, не глотай…

Соломинка уперлась во дно кособокой глиняной чашки, вылепленной руками старухи. Трубочка скользнула прямо по горке земли и тины, которые незамедлительно оказались во рту жаждущей девушки.

Песок заскрипел на зубах, по горлу словно бы черкнули острыми когтями. Судорожно сглотнув, Мэлами закашлялась.

– Ну что же ты… – забеспокоилась Прудди. – Погоди, сейчас еще принесу.

Фрейлина поднялась, но отойти не успела. За старухой наблюдала нахмуренная королева.

– Та-ак, – грозно сказала леди Хатли.

Прудди привычно прижала подбородок к груди.

– Я тебе что говорила? – хрипло поинтересовалась мать принцессы. – Чтобы и звука не слышала! А ты меня не послушалась. Впрочем, как всегда.

– Простите, госпожа, – взмолилась нянька. – Но вы ведь не позволите, чтобы ваш ребенок умер от жажды?

Прудди специально сделала ударение на словах "ваш" и "ребенок". Немного повысила тон, затем утихла.

– После того как убила моего любимого Айфос-Фука? – сдавленно всхлипнула королева. – Она мне не дочь! И слышать больше ничего не желаю. Прибудем к Бабе – разберемся с этой дрянью…

– С Бабой? – вкрадчиво спросила фрейлина.

– С Мэлами! – сплюнула леди Хатли. – Но позже и с Бабой разберемся. Надоели мне ее постоянные придирки и командование: сделай то, заклинание посылай туда, заколдуй того…

– Вы собираетесь навредить родной матери? – ахнула Прудди. – После всего, что она для вас сделала?

– А что она сделала? Родила меня – и все. Какой большой подарок! Какие перспективы. Родила… А потом всю жизнь указывала что мне делать и каким образом…

Принцесса поразилась словам королевы. Ведь именно так думала о родителях и она, Мэлами.

"Видимо, старуха права, – подумала принцесса. – Я действительно похожа на свою мать".

– Вот сейчас вернемся в Киринти, и я всем покажу, – пообещала Хатланиэлла. – Как только прибудут мои любовники.

* * *

Любовники леди Хатли находились весьма в неблагоприятной обстановке.

Еще несколько минут назад они громко передвигались по лесу. Ругались так, что гудела все Тухлая роща – звуки доносились даже до границы Гугиной трясины. Передвигаться кольцом по болотистой местности оказалось далеко не приятно, как показалось им ранее. Громадная человеческая фигура то и дело задевала деревья.

Хомункулюсы грохались головами и задами о стволы высоких сосен. Ветки хлестали по рожам, обломанные сучья раздирали щеки и носы, управителю конюшен выбило глаз. Преогарские леса еще никогда не видели такого калейдоскопа покрасневших и расцарапанных физиономий. Так обстояло дело с каждым, кто на некоторое время оказывался в верхних секторах Круга. Все, кто периодически проносился внизу, тоже изрядно претерпевали. Бывший королевский сотник, Трас Молниеносный, умудрился разорвать себе левое ухо. Соглядатай коммунального хозяйства отплевывался от набившегося в рот валежника и еловых веток. Под глазом столичного лекаря гордо красовался немалый синяк темно-пунцового цвета.

Хомункулюсы безостановочно вращались. Кто-то стоял на ногах, затем стремительно уносился ввысь, уступая место другому путешественнику. Кроме матерных слов от фигуры разносился дикий вопль, подобно которому всегда можно услышать на Демонских Горках среди аттракциона у Черного озера.

– Какой идиот, – верещал советник Мельпон, сдувая с лысины густую челку мокрой осоки, – придумал этот Круг?!

– Леди Хатли и Баба, олух, – отвечал епископ Шрухан.

Он давно уже разжал бы толстенькие пальцы, отсоединившись от остальных. Но магия Круга Сильных держала получше всяких цепей или пеньковых веревок. Каждый хомункулюс оказался заключенным в колдовскую фигуру и не имел возможности выбраться до тех пор, пока не позволит заклинание.

При упоминании о королеве Мельпон заткнулся, словно голос потерял. Зато отозвался ошалелый рыцарь.

– Я самый распоследний смердящий лошадиный зад! Засиженный слепнями! – стонал бедняга Герт. – Ну почему не подумал, прежде чем прыгать в койку этой проклятой колдуньи?

– Не сквернословь, – спокойно заметил Трулм. – По мне, так было приятнее возиться между ее горячих ляжек, чем заведовать коммунальным хозяйством.

– Не упоминай о нежных чреслах королевы! – завизжал кто-то. – Она услышит и покарает тебя!

– Да плевать… – Герт не смог продолжить свою тираду, поскольку со всего маху впечатался лбом о кривобокую березку. Ощущая как на его мужественном лице расцветает цветастая гуля, он только злобно засопел и погрузился в созерцание себя.

"Несправедливая судьба, – подумал он. – Я хотел стать настоящим правителем. А превратился в злобного мертвеца. Зачем я тогда пошел за королевой? Хотя, должен согласиться с Трулмом – у Хатли выдающиеся ляжки".

Круг неутомимо катился по болоту. Если бы преследование Эквитея происходило в чистом поле или хотя бы на какой-нибудь горной местности, не миновать королю сражения. Но Тухлая роща послужила отличным барьером от преследователей. Хомункулюсы с ревом и проклятиями плескались в лужах, раздирали в клочья одежду и ломали дрова. Словом, делали все, как полагается начинающим охотникам, впервые оказавшимся в лесной глуши.

– Я тебя, рогатый скот, на куски порву! – вне себя от унижения и злости кричал Мельпон. Он потерял один из редких передних зубов, встретившись недавно с сухой сосновой корягой. – За дебильную идею – создать этот самый Круг! Ты у меня попляшешь на острие меча!

Адресат, в сторону которого было брошено ругательство, к сожалению, не мог полноценно ответить обидчику. Хотя бы потому, что секундой назад по самую макушку погрузился в болото. Шрухан расслышал слова советника, и сейчас яростно пускал пузыри из глубокого грязного озерца.

Миг, и толстяк снова оказался на свежем воздухе, отплевываясь от тины и каких-то маслянистых соплей. Из ноздрей епископа выглядывали ершащиеся хвостики пиявок, лоб покрывала густая мерзость насыщенного коричневого цвета. Воняло от него сродни работнику городского водостока. Впрочем, так пахли все хомункулюсы.

Внезапно Круг остановился и Шрухан порадовался тому, что настала его очередь оказаться на широко расставленных ногах. Он попытался высвободиться, полагая что колдовство решило сделать маленький привал, но заклинание фигуры не отпустило.

– Что случилось? – злобно поинтересовался кто-то из любовников Хатланиэллы. – Неужели мы прибыли?

– Может не глядя раздавили Эквитея? – допустил другой хомункулюс. – И теперь колдовство закончилось…

Епископ не обратил внимания на размышления подопечных. Он с удивлением смотрела на громадного зомби, стоящего перед самым носом Шрухана.

За спиной мертвеца находились еще несколько десятков синюшных зомбов. Толпа жителей Подгугиневого выглядела довольно красочно. Высохшие морды мужчин и женщин, оскаленные зубы пугающе желтого цвета, залысины на шевелюрах, кое-где отшелушилась кожа. У некоторых не хватало доброго куска лица, сквозь щеки проглядывали челюсти. Многие не досчитывались носов, посредине рожи почти каждого зомба зияла пустая дыра, за которой угадывался бесформенная темнота. Хуторяне помимо всего могли похвастаться разноцветными лоскутами истлевшей одежды. На мужчинах свободно трепетали под ветром широкие штаны и крестьянские рубахи. Фигуры женщин утопали во многослойных юбках, на головах некоторых "красавиц" шелестели потемневшие от времени косынки и платки.

Первый, самый здоровый из мертвецов, неподвижно возвышался над Шруханом и, высоко закинув голову, рассматривал конструкцию хомункулюсов. Круг не двигался – епископ задал четкое указание: преследовать Эквитея самым коротким путем; поскольку магия Преогара относилась к довольно примитивным системам, заклинание не обрело еще искусственного интеллекта и не понимало, что преграду можно обойти стороной.

– Чего вылупился, тварь? – властным голосом прикрикнул Шрухан. – Убирайся с дороги!

Зомби медленно опустил подбородок. Его взгляд скользнул по ногам одного из любовников королевы, затем по расцарапанной физиономии Герта. Наконец белесые глаза с маленькими точками-зеницами уставились прямо в лоб епископа.

– Чего молчишь, быдло?

Зомби не ответил. Он лишь приподнял руку и ткнул пальцем себе в горло.

– Гортань удалили, – понимающе протянул Шрухан. – Я оценил твою молчаливую беду. А теперь убирайся, пока следом за гортанью тебе не оторвали задницу.

В глубине прищуренных очей, окруженных полуистлевшими веками, вспыхнул недобрый огонь. Зомби наклонился поближе к мертвому священнослужителю и повел пустой дырой, которая определенно служила ему носом.

– Я тоже умер, – скорчив невеселую гримасу, сообщил епископ. – А теперь, мертвый брат, посторонись вместе со своими холопами. И дай нам пройти, иначе…

Житель Подгугиневого отступил на шаг, но уходить по-видимому не собирался. Он в картинном жесте раскинул руки, несколько раз ими взмахнул в воздухе и округлил мертвые глаза. Затем вопрошающе посмотрел на Шрухана, склонив голову к левому плечу – прислушался.

– Чего тебе? – епископ внезапно пожелал почесаться в затылке. Потом он вспомнил, что Круг навряд ли позволит ему этот излюбленный жест.

– Это язык жестов, – сообщил управитель королевских конюшен. – У меня в хозяйстве служат двое глухонемых. Такие пошляки… вечно матерятся. Не дословно, но могу перевести.

– Да какого демона? – хмыкнул епископ. – Сейчас махнем по ним молнией – и все дела.

Зомби разочарованно пожал плечами, но с места не сдвинулся. Еще раз несколько раз взмахнул рукой и подвигал левой бровью. Правую он где-то потерял после смерти.

– Он спрашивает: с каким целями мы бороздим просторы Тухлой рощи? – несмело перевел Трулм. – И утверждает, что это исконно их земли, окрестности хутора Подгугиневое.

– Этот древний холоп выражается столь красочным образом?

Мертвец коротка помахал.

– Он является старостой хутора, потому знаком с высшим бюрократическим языком государства.

– Переведи, что скоро весь мир будет нашим. Мы будем властвовать и над, как там его… Подхухиневым хутором, и вообще над целым материком. Пусть отойдет!

– Не могу, – ответил главный конюх.

– Почему это? – задрал к нему голову Шрухан. – На виселицу захотел?

– А как перевести? – риторически спросил Трулм. – У меня тут малость руки заняты.

Он многозначительно посмотрел на свои растопыренные пальцы. С одной стороны его за ладони держал королевский маг, с другой – верховный следователь Преогара.

Зомби тем временем снова занялся активной жестикуляций. Мертвец обвел руками вокруг себя, потом ткнул в грудь кулаком. Затем последовал непристойный жест двумя большими пальцами вниз. Он был направлен в сторону епископа.

Шрухан вскипел и дернулся к обидчику. Но Круг не отпустил, лишь слегка покачнулся.

– Переводить? – снова поинтересовался конюх. – Он сообщает: вот когда завладеете миром, тогда и проходите свободно. А пока что это наша земля – так что идите… идите в…

– Я сам догадался, о чем он говорит! – заревел епископ. – Испепелю, изжарю как свинью на вертеле!

Зомби невозмутимо скрестил руки на широкой груди. Раздался треск затвердевшей ткани, рубаха треснула и обнажила мощные бицепсы плеч. Подбородок мертвеца вопросительно приподнялся, щелкнули гнилые зубы.

– Если я правильно понял, – предположил Трулм, – то он хочет узнать о причинах нашего появления в живописных окрестностях хутора.

– Не хочешь, стало быть, валить отсюда? – угрожающе спросил Шрухан, игнорируя перевод. – Так я тебе задам…

Короткий мысленный приказ, и с головы епископа сорвалась тонкая молния синего цвета. Она ударила мертвого подгугиневца в живот. Вспыхнули маленькие язычки пламени, взвился седой дымок. На какое-то мгновение смердящий туман Тухлой рощи смешался с вонью подгоревшей плоти.

Зомби не упал, вопреки желаниям епископа. Мертвец широким шагом приблизился к священнослужителю и, коротко размахнувшись, влепил ему такую зуботычину, что Круг едва не завалился на бок. Хомункулюсы испуганно закричали.

Староста хуторян вновь отошел и снова приподнял подбородок в немом вопросе.

– Он спрашивает: что мы здесь делаем?

Шрухан пошевелил распухшей челюстью. От удара приоткрылась рана на голове – ею священника угостил хват-рядовой Наследиев. Кусок черепа, любовно водруженный на место, слегка съехал на затылок. Высохший мозг епископа с интересом выглянул изнутри черепной коробки.

– Скажи этому двурогому козлу, пусть только я выйду из Круга! – Шрухан заорал так, что с ближайшей сосенки сорвалась немалая шишка и рухнула на землю. – Да я его на куски порублю!

– И все же он хочет знать…

– И тебя вместе с ним! – епископ добавил несколько красочных эпитетов и умолк, переводя дух. Внезапно его глазки маслянисто заблестели – Шрухан считался одним из хитрейших жителей Преогара. – Скажи, что мы идем спасать королеву Хатланиэллу от лап сумасшедшего короля. Скажи, что в Эквитея вселились духи – он намеревается убить родную супругу и свою дочь, дабы единолично править королевством. И из-за его сумасшествия на землю может свалиться целое солнце. Тогда всем конец. А еще можешь сказать, что перед ним сам епископ Шрухан, глава церкви Четырех Камней. Пусть падет на колени, не то вечно будет гнить в казематах Мрачных Подземелий.

Зомби задумчиво склонил голову. Затем быстро-быстро замельтешил руками, уподобившись ветряной мельнице. Закончил выступлением двумя жестами: ткнул почерневшим пальцем в небо и насмешливо помахал ладонью.

– Перевожу его слова… – с высоты отозвался конюх. – В истории встречается множество примеров, когда короли сходили с ума. Их должность позволяет заниматься подобными вещами: нервная работа, постоянные войны и дворцовые интриги. Падения солнца эту деревенщину не интересует. Говорит, мол, если бы живой был – волновался бы. Сейчас уже плевать. А вот насчет того, чтобы падать на колени…

– Ну? – не стерпел епископ.

– Он говорит, что при жизни был довольно религиозным человеком. А потом, как сами понимаете, – умер. Так вот, говорит, что не помнит никаких Мрачных Подземелий, лишь пустоту. Посему допускает: Каменных Богов не существует, а любой священнослужитель – жалкий самозванец.

– Неужели, – скрипнул зубами Шрухан. Он изо всех сил старался держать себя в руках. – Тогда передай, что мы вскоре покинем эти негостеприимные леса, как только поймаем Эквитея.

Мертвец показал еще несколько жестов.

– Под Эквитеем вы понимаете мужика в короне и с облезлой горностаевой мантией на плечах?

– Конечно! – подтвердил епископ.

– Он говорит, что тоже охотится за этим человеком, поскольку король украл у них защитника Хутора. Некоего некроманта Харишшу Клунь…

– Это плохо, – поджал губы священник. – Хомункулюсам не желательно встречаться с адептами некромагии. Могут появиться некоторые сложности…

– Поскольку их цель – тот самый Эквитей, говорит староста, то они не могут нам позволить двигаться дальше.

– Это почему же? – опешил Шрухан. – Лучше бы объединить наши силы и вместе поймать короля. Мне, честно говоря, все равно – умрет старик от моей руки, или от покрученной конечности этой деревенщины.

Староста отрицательно мотнул головой.

– Он боится, что мы можем причинить вред некроманту Хлунь. А некромант им нужен целехоньким – для показательной казни на площади возле колодца.

– Плевать на колодцы! Мы не сделаем этому Хлуню ничего плохого!

– Он не верит, – вздохнул управитель королевских конюшен. – Потому предлагает: либо мы идем в обход леса, либо нас незамедлительно разрывают на куски.

– Срочно активируйте Силу! – взвизгнул Шрухан. – Испепелим это поселковое быдло! Незачем трепаться в пустую!

Из головы каждого хомункулюса сгенерировался синий разряд. Молнии ударились в центр Круга, там забурлило небольшое озерцо чистой энергии. Миг, и разрушительная мощь, собравшись в толстую змеистую стрелу, швырнула старосту в болото. Снова закурился седой дымок, запахло паленной плотью.

Но селянин упорно не желал поддаваться. Зомби дружно замычали и бросились в атаку.

– Покатились! – заорал епископ, сконцентрировавшись в попытке подчинить магию Круга.

Это ему удалось. Фигура покачнулась и стала медленно надвигаться на мертвецов. Селяне бросились в рассыпную. Несколько мертвяков кинулись наперерез, но были отброшены словно пушинки. Парочка зомбей повисла на распластавшихся в воздухе хомункулюсах. Какая-то высохшая старуха уцепилась зубами в предплечье рыцаря Герта и вместе с ним унеслась к верхушкам деревьев.

Круг катился не разбирая дороги. Зомби гнались следом, то и дело наподдавая хомункулюсам пинков или подзатыльников. Кому-то вместе с добрым обрывком кольчуги откусили сосок на груди. Бедняга заорал, отбрасывая ногами нападавшего. Другой любовник королевы лишился мочки уха.

Староста Подгугиневоего бежал совсем рядом. Когда епископ на мгновение оказывался на земле, мертвец от всей своей мертвой души угощал Шрухана увесистыми оплеухами или кулаком по лбу. Перед глазами священника вовсю плясали искры. В ушах гудело после каждого соприкосновения епископской головы с тяжелыми кулаками простолюдина.

На этой борцовской ноте Круг изрядно помятых Сильных выкатился на берег Гугиной трясины. Вдали виднелся небольшой плот, на носу которого возвышалась непоколебимая фигура Эквитея Второго. Рядом сидели остальные беглецы: широкоплечий хват-майор обнимал тонкую талию невысокой девушки, работали веслами королевский звездочет и сообщник хомункулюсов – повар Грумпль. На краю плота, прижавшись к боку серенького ослика, лежал оруженосец.

– Поймать их! – скомандовал заклинанию Шрухан.

Магическая фигура придвинулась было к болоту, но вдруг остановилась. Зазевавшиеся зомби ударились сзади, сломав ребра королевскому чародею. Раскачиваясь и грозя упасть, Круг все же не двигался с места.

– Почему не катимся? – визгливо прохрипел епископ. И тут же добавил, когда на макушку вновь опустился твердый кулак старосты: – Бомммм…

Никто не ответил, но стало понятно: магия не желает работать, пока практически каждый хомункулюс до ужаса боится полезать в трясину.

– А ну быстро захотеть катиться в болото! – приказал Шрухан.

Круг покачнулся, но движение не возобновил. Если священник и мог управлять действиями или словами подчиненных, то на желания никак не влиял.

Молнии не причиняли мертвым хуторянам никакого ущерба. Хомункулюсы все больше издавали криков боли – все больше ногтей зомби впивались в плоть любовников леди Хатли.

– Идем в обход! – заорал епископ, чувствуя жжение в пятой точке. Ему в ягодицу вцепилась клыки какого-то мертвеца. И ведь даже голову не повернешь. Разве что только ногой отмахнуть…

Отбрыкиваясь словно норовистый конь, Шрухан покатился вместе с Кругом. Они миновали короткий перешеек берега и, подняв высокий каскад грязной воды, ухнули в трясину.

Зомби проводили хомункулюсов довольным ворчанием и полезли в воду. Население хутора Подгугиневого изо всех сил старался настигнуть строптивую некромантку и ее "похитителей".

Круг Сильных катился по дну болота, изредка отплевываясь и пуская пузыри.

Тысяча пар прищуренных глаз наблюдала за хуторянами. Давно почившие рыцари Преогара приходили в себя. На рукоятях тяжелых двуручных мечей сжимались костлявые пальцы. Из черного ила медленно вылез лошадиный скелет. Пустой череп боевого коня повернулся в сторону всадника.

Гуга Одноглазый, чьи бренные останки сохранились донельзя лучше остальных воинов, взмахнул рукой. Мертвые рыцари, вся тысяча, поднялась из глубины болота. Утопая по колено в грязи, войско двинулось следом за своим королем. Вода на поверхности трясины забурлила, покрылась толстой корочкой разноцветной грязи.

* * *

Королева не выспалась, отчего ее дрянной характер никак не улучшился. Кроме того Хатланиэлла злилась на непослушную бабку. Потому заклинание Прокола получилось невероятно мощным, к тому же почти мгновенно.

Подобные заклинания очень редко использовались колдунами Преогара. Чтобы проколоть пространство хотя бы на несколько лошадиных переходов, надлежало принести немыслимую жертву. Кровью. Чистой кровью десятка убиенных людей или же одного невинного младенца. Поскольку издеваться над беззащитными детьми строго запрещали божественные Законы, маги пользовались человеческими жертвами. Но чтобы поймать и заколоть целый десяток селян или обычных беспризорников, требовалось не меньше колдовской силы, чем на само заклинание. Ведь маги не обучены драться – пленить людей они умеют только с помощью наговоров и рунных стихотворений. В общем, из-за трудностей с "провиантом" для заклинания и, к тому же, магическим Маятником, многочисленные ведьмы и колдуны предпочитали передвигаться пешочком.

Сейчас королева не страшилась Маятника, который едва не убил ее возле выходов из подземелий столицы. Колдовское противодействие должно было ударить поближе к вечеру – ровно столько времени потребовалось бы ему, чтобы найти мгновенно переместившуюся Хатланиэллу. Кроме того на Прокол ей не требовалось и грамма чужой крови, кроме маленькой капельки из пальца. Сотворенный хомункулюсами Круг Сильных служил невероятно мощным генератором энергии. Несмотря на большое расстояние, которое отделяло леди Хатли от многочисленных любовников, мощи колдовства мертвецов хватало с избытком.

– Не боитесь возврата, госпожа? – поинтересовалась Прудди. Она едва слышно объясняла принцессе о том, что такое Маятник. – Понимаешь, деточка, энергия не возникает неоткуда и не исчезает в никуда. На каждое действие, будь оно физическим или магическим, всегда найдется свое противодействие. Причем если в физике противодействие сталкивается с силой трения или гравитацией, например, то магический возврат не ограничен ничем. Имеется в виду: если маг кого-нибудь убивает, то через некоторое время убийственное заклинание возвращается к нему и грозит подобной же участью.

– Чего ты там бубнишь себе под нос? – прикрикнула королева.

– Спрашиваю, не боитесь ли вы Маятника, госпожа, – повторила фрейлина. – Ведь возврат после Прокола может серьезно ударить.

– Имела в виду, – неопределенно ответила Хатланиэлла. Она не хотела рассказывать о том, что большую часть вернувшейся магии примут на себя мертвые тела ее хомункулюсов. Кроме функций генератора Круг Сильных также исполнял роль колдовского заземления.

Королева приблизилась к дочери и освободила из пут левую руку девушки. Извлекла из-под грязного подола небольшой кинжал с тонким, не толще гвоздя, лезвием. Коротко проколола мизинец принцессы.

Мэлами забилась и застонала. Ей показалось, что злобная мать собирается предать ее пытками, проколоть все пальцы и выпить кровь… Но леди Хатли и не думала заниматься такими мерзкими делами. По крайней мере не сейчас, поближе к вечеру.

– Чего ты корчишься, дуреха? – успокаивающе спросила Хатланиэлла. – Всего лишь капелька твоей драгоценной крови. Ты ведь хочешь помочь своей любимой матушке?

"Какая ты мне мать?! – в мыслях кричала девушка. – Ты чудовище! Проклятое отродье симиминийских варваров и больного ишака".

Но рваться перестала, лишь тихонько заплакала от накатившей обиды. За последние сутки на нее обрушилось больше неприятностей, чем за всю жизнь.

"Дались мне эти приключения? – стонала Мэлами. – Не могла сидеть себе в покоях, играть с Прудди в карты на щелбаны, дразнить охрану? Сидела бы по утрам у окна, волосы расчесывала бы, со временем смогла бы научиться вышивать гобелены или рисовать там… А через годик-другой вышла бы замуж за какого-нибудь красивого принца. И жила бы припеваючи. Дура я така-а-а-а-я…"

Королева тем временем сильно сжала уколотый пальчик принцессы. Кровь заструилась в подставленную ладонь Хатланиэллы, собралась в небольшое озерцо, испещренное линиями жизни злой ведьмы.

В мире есть сотни тысяч дорог,