Текст книги "Клыки Судьбы"

Автор книги: Владимир Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Одноглазый помнил и легенду и отлично знал о Проводнике. Еще со времен Императора в здешних местах обитал дух некого погибшего следопыта. Он появлялся перед каждым, кто желал пересечь трясину и за небольшую плату указывал путникам безопасный путь через плавни. Болото постоянно меняло свои очертания. Даже местные жители благоразумно обходили его стороной, не желая сгинуть на дне какого-нибудь грязного омута. Найти дорогу в здешних местах казалось невыполнимой задачей. В общем, Проводник был довольно удобен для каждого, кто желал в кратчайшие сроки преодолеть рощу и безбрежную трясину.

– Знаю я легенду, но зачем ты трогал мое имущество, дух бесстыдный?!

Проводник на всякий случай отдалился еще на несколько шагов.

– Все очень просто. Построив этот мост, дорогой Гуга, ты лишил меня возможности исполнять свой вечный долг. А именно – за плату переводить любого путешественника на другую сторону болот.

– Ты хоть знаешь… – король едва сдержался, чтобы не обозвать мерзкого духа самыми распоследними словами, – во сколько обошлось строительство моста?

– Совсем немного, – ответил Проводник. – Всего лишь две сотни местных жителей, три тысячи с полтиной свежесрубленных бревен да пять золотых, истраченных на покупку двух телег пенькового каната.

– Тебя бы ко мне в казну, – огрызнулся Гуга. – Чтобы пыль на полках считал.

– Заветы древних Богов Четырех Камней надо соблюдать, – назидательно промолвило существо. – Вместо того, чтобы строить здесь мосты, лучше бы заплатил мне золотой и, спустя четыре часа, был бы уже на другом берегу.

– Я? – ошалел король. – Владыка Преогара должен платить целый золотой какому-то оборванцу? За что?!!

– За безопасный путь по пересеченной местности, – спокойно ответил Проводник. – Плати – и проходи. Иначе рискуешь навечно остаться под здешними водами вместе со своим доблестным войском. Не заплатишь – не пройдешь. И точка.

– Погоди, – взмолился Гуга. – У меня нет золотого…

– У правителя громадной страны не найдется монеты? – не поверило существо.

– Казна пуста, – с болью в голосе сообщил монарх. – У меня и гроша не найдется.

– Одолжи у воинов…

Законы древних богов – не шутки. Сказали, что Проводнику надо платить, значит никуда не деться.

Понимая, что по-другому болото не пересечь, король пошел на сделку с совестью. А именно – пошел, словно распоследний попрошайка, одалживать денег у своей дружины. Голодные рыцари стонали, закатывали глаза, но все же бросали последние сбережения в подставленный шлем. Кое-что удалось наскрести.

– Маловато, – бормотал Гуга.

У нищего короля и воины нищи. Одна из самых древних поговорок этого мира.

С тысячи человек Гуга собрал всего-навсего двадцать четыре мелкушки(5), даже четверти золотого не получилось.

____________________

5) Мелкушка – мелкая монета, имеющая хождение в мире под номером 1114/53. Ни одно государство на материке не имеет отдельной валюты. Обходятся денежными кругляшами из меди (мелкушка), серебра (сребринка) и золота (золотой). Номинал: золотой – две сребринки – сто мелкушек.

____________________

Проводник выглядел оскорбленным до глубины души. Он оттолкнул предложенный шлем и отодвинулся еще на шаг поглубже в трясину.

– Купишь себе баранку за эту мелочь! – злобно хмыкнуло существо. – А мне подавай золотой.

При упоминании о баранке, кто-то из рыцарей слабо запищал. Послышался всплеск – самого молодого воина постиг голодный обморок.

– Слушай, – так, чтобы не слышали дружинники, Гуга заговорщицки наклонился к Проводнику. Он даже не заметил, что тоже по пояс забрался в мутную воду. – А давай договоримся в долг? Ты сейчас нас проводишь прямо к заднему входу в драконью пещеру, а я тебе потом дам целых… два золотых? К тому же можешь оставить себе вот эти деньги!

Король с сожалением посмотрел на горстку мелочи в шлеме. Брезгливый взгляд серых глаз Проводника был направлен туда же.

– Нет! – отрезал житель трясины. – Не будет тебе черного хода к дракону. Либо сейчас золотой, либо вали откуда пришел!

Гуга, как и каждый уважающий себя монарх, на дух не переносил лучников, арбалетчиков и прочих стрелков. Но сейчас он наяву видел, как воздух распаривает сотня арбалетных болтов. Как тяжелые снаряды рвут грязные лохмотья Проводника. Впрочем, король в распоряжении имел только тысячу мечников. Лучники остались на стенах столицы.

Существо беспрепятственно кануло в болоте. Только бросило напоследок:

– Ну, бывай, бедняк.

Одноглазый скрипел зубами, наблюдая, как по воде расходятся круги.

– Мало того, что эта тварь мне мост разрушила, так еще и бедняк…

– Не хами, владыка! – раздалось из-под водной глади.

Гуга плюнул в болото и приказал заняться постройкой плавательных средств.

Потянулись унылые часы. Рыцари нарубили деревьев, кое-как соорудили кривобокие плоты, погрузились. До восхода войско перебиралось через Тухлую трясину, но таки добралось до противоположного берега.

Когда воины строились в колонну и собирались маршировать, из болота высунулся грязный кулак.

– Чтоб ты сдох, жадина! – донесся крик Проводника.

Гуга молча тронул коня и устремился вперед. Солнце взошло, окрасив землю в золотистые тона. Верхушки гор заблестели под утренними лучами. На дружину Одноглазого надвигалась серая громада Пустой горы.

Эх, если бы Гуге удалось найти задний ход в драконью нору. Если бы ему посчастливилось достать злополучный золотой и с помощью Проводника зайти к Огнедыху с тыла. Если бы в королевском войске имелись хоть две сотни лучников, которые смогли бы расстрелять дракона издалека… Если бы. Но случилось не так.

Рыцари не смогли обнаружить запасной тоннель, которым Огнедых пользовался как канализацией. Вонь распространялась по округе настолько сильная, что ее источник надежно спрятался от пытливого нюха монарха. Пришлось идти в лобовую атаку.

Изнуренные походом и едва живые от голода воины с невероятным трудом доплелись до пещеры. Дружинники буквально валились с ног, что уж говорить о доблестном бое с громадным чудовищем.

– Ох, атаковать бы змеюку в зад… то есть со спины, – вздыхал Гуга. – А то приходится…

Это были последние слова первого короля Преогара.

Потревоженный бряцаньем доспехов дракон вылетел завоевателям навстречу. Рыцари не успели даже воспользоваться тяжелыми мечами, как непроницаемая волна пламени обратила их в позорное бегство. Король отступал в последних рядах. Не пристало коронованной особе уподобляться зайцу. И все же войско бросилось в рассыпную – никто не желал поджариться в смертельном пламени Огнедыха.

Дракон гнал дружинников до самой трясины. Рыцари падали в топь, многие гибли самым обычным способом – просто захлебывались. Остальных ждала другая участь. Ревущий огонь хлестал по шлемам и доспехам, стальные когти полосовали по металлу. Над головами бегущих свирепствовал злобный дракон. Ноги увязали в болоте…

Погибла целая тысяча. Вместе со своей дружиной сгинул и Гуга. После этого трясину и назвали Гугиной, а местные жители запомнили эту легенду.

– Жадность короля сгубила, – суммирует Харишша.

– Это почему жадность? – супится Эквитей. – Не обижай моего предка! В те времена еще не существовало такой науки как экономика. Кроме того, если бы ты внимательно слушала, то поняла бы, что у моего предка действительно не было денег.

– Плохо подготовился, – поддакивает Слимаус. – Мог бы взять лучников и запастись золотым для Проводника.

– Не в этом дело, – отвечает король. – Легенда рассказывает нам, как беспринципность некоторых особо жадных граждан может сгубить целую толпу народа. Это я о Проводнике. Болотный дух спокойно мог проводить Гугу в кредит. Уж мой-то предок рассчитался бы. В роду королей Преогара еще не водилось врунов.

– А я не согласна, – отзывается некромантка. – Тут все-таки больше виноват господин Одноглазый. Во-первых его никто не тащил на войну с драконом. Во-вторых он мог бы обдумать детали и действительно захватить с собой деньги.

– Женщины… – невнятно бормочет монарх. – Откуда же у него деньги возьмутся! Сказано было, мол, все тратил на поддержку границ и на содержание армии. А на войну Гугу еще как тащили. Дракон поджег село, на месте которого потом построили хутор Подгугиневое…

– Нашел обычный повод, чтобы напасть, – не верит Харишша. – Небось, сам же это село и поджег, чтобы иметь причину воевать.

Щеки Эквитея заливаются красным. Вот это да! Раскусила девушка злобный план древнего правителя!

– Неужели действительно подожгли собственное село? – интересуюсь у монарха.

Тот некоторое время молчит, затем подмигивает.

– В архивах ничего не сказано о таких странных методах разжигания войны.

– Еще бы, – хмыкает Харишша. – Кто ж признается? Если селяне узнают – повесят самого Гугу, даром, что король. Какой прок дракону разрушать селение, которое его постоянно кормило? Сами же говорили, что свиней чудовищу отдавали.

Эквитей молчит.

– Милое дело: поджечь село, чтобы разжечь войну… – сокрушается девушка. – Уж лучше с зомби дело иметь. Они хоть договоры чтут, пакостей не делают.

Король что-то отвечает, но я уже не вслушиваюсь в эту перепалку. Меня больше интересуют странные манипуляции королевского повара.

Грумпль мелко трясет головой и заворачивает зенками. Тощее тело вибрирует, словно на сильном морозе. В глазах то и дело вспыхивают загадочные зеленые огоньки. Губи едва заметно шевелятся – он беззвучно о чем-то рассказывает невидимому собеседнику. И делает это так, чтобы никто не видел. Но никто – это не тренированный оперативник, который чувствует заговор даже кончиком хвоста.

С Грумплем все понятно – втихаря докладывает о передвижениях нашей группы. Но вот кому? Врагов у нас здесь немало будет, хотя серьезных фактически два. Первый неприятель у нас – леди Хатли. А второй даже к людям не относится. Это загадочное колдовство Творцов, влияющее на работу местного солнца.

"Ой, нечисто с этим поваром, – думаю про себя. – Совершенно нечисто. Сдается мне, что это какой-то шпион подлой королевы".

Впрочем, эти мысли пока держу при себе. Хорошо, что вражеский лазутчик попал под наблюдение. Теперь можно получать некоторую информацию о противнике. Вполне возможно, он приведет нас к королеве.

Повар прекращает странные движения и отсутствующий взгляд снова становится нормальным. Я делаю вид, что ничего не заметил, и ускоряю шаг.

Над Гугиной трясиной воняет еще похуже чем в Тухлой роще. Там запах немного всасывается деревьями. А здесь будто бы глухой мешок – вся вонь содержится в границах лесных деревьев. И концентрируется прямо над болотистой местностью.

Мы находимся на небольшом заросшем осокой пятачке земле. Все вокруг, куда не глянь, заливает неподвижная топь. Одинокие стволы поникших деревьев вдалеке не позволяют разглядеть горизонт в деталях. Но там виднеется широкий, сточенный на левом склоне, палец Пустой горы. Плавни начинаются прямо под моими ногами. Несколько комочков грунта скатываются в невысокого холмика, падают в воду. Трясина с чавканьем принимает подарок. Расходятся большие круги, шевелится темно-зеленая ряска.

Кое-где в болоте проглядывают бесформенные кочки какой-то зелени. В некоторых местах произрастает камыш. Тяжелые коричневые колотушки слегка шевелятся под ветром. Шелестит густая сочная трава на небольших островках. Солнце поднимается поближе к зениту. Оно, как и прежде, прыгает по небосклону, то отдаляется, то приближается. Тени пляшут в такт каждому солнечному па. Кажется, что мы находимся в каком-то царстве мертвых. Словно из болота вот-вот покажутся древние мертвецы давно пропавшей дружины Гуги Одноглазого.

"Всего лишь один золотой, – мне кажется, что доносится чей-то жалобный крик".

Мерзкий запах раздирает ноздри. Чтобы не вдыхать этот смрад, я наклоняюсь поближе к Харишше и нюхаю волосы девушки. Если не обращать внимания на легкий налет мертвечины, ее локоны пахнут просто божественно. В сравнении, конечно, с местным амбре.

Краем глаза замечаю, что король проделывает то же самое. Во мне просыпается буря эмоций. В ушах оглушительно громыхают удары сердца, кулаки сжимаются, зубы скрипят. Неужели меня угораздило влюбиться в эту девчонку? Да я же раз в двадцать буду старше!

Чтобы не занимать себя глупыми мыслями, переключаюсь на монарха.

– И где твой Проводник? – интересуюсь у Эквитея. – Не видно?

Тот отрицательно покачивает подбородком и отодвигается от некромантки. В латной рукавице у него поблескивает увесистая монета. Молодец король – подготовился!

Мы ждем около получаса, бросаем в воду камни. Но болотный дух не собирается появляться.

– По-моему, – размышляет Харишша, – если верить свиткам по Некромагии, Проводник давно мог развоплотиться по ненадобности.

– Это как? – не понимает Слимаус.

– Если здесь долгое время никто не проходил, – поясняет девушка, – дух мог просто исчезнуть от скуки. Или заснуть вечным сном.

– Законсервировался, – блистаю своей эрудицией. – Но нам и не надо его будить. Ведь мы не идем на дракона, правильно?

Спутники соглашаются.

– Потому придется делать плоты. Несколько часов по грязной водной глади – и мы почти у Пустой горы. А там дальше попытаемся найти труп целомудренного бедняжки Тугия, убедим его переписать свое желание в Книге Законов и…

– Можем быть свободны, – с надеждой в голосе заявляет астролог.

– И рвемся в бой за освобождение моего ценного сотрудника и принцессы Мэлами, – невозмутимо поправляю парня.

На лицах спутников не читается желания кого-нибудь освобождать. Даже Эквитей не выглядит очень счастливым. По-моему, дочь изрядно успела потрепать нервы престарелому монарху.

– Дочку надо спасти! – твердо решает король.

Вот это наш человек. Такой бы не помешал мне в отделе. Любыми правдами и неправдами переманю его на службу в ГУпНИКИС. К тому же мне за это может нарисоваться немаленькая премия. Шутка ли – раздобыть полностью невосприимчивого к магии человека! Да наши ученые поди не первую тысячу лет работают над созданием магического иммунитета.

Уходит больше часа, пока мы собираем материалы для плавсредства и мастерим. Приходится возвращаться за бревнами в рощу. Причем занимаюсь этим только я и Слимаус, учитывая хилость которого даже в счет не беру. Король сидит на берегу и вертит в пальцах свою монету. Говорит, что дожидается Проводника. Повар же сослался на непосредственные обязанности – сидит и колдует над маленьким походным котелком. Харишше, единственной представительнице слабого пола в нашем отряде, не пристало волочить тяжелые бревна. Потому я раз за разом вздыхаю и, трансформировав Каратель в большой топор, рублю влажные створы сосенок, что потолще.

Слимаус тащит бревна с таким видом, словно бы на его плечах не древесина, а судьба всего человечества. Хотя… в некотором роде так и есть. Должен заметить, парень невероятно изменился за эту ночь. Куда девалось ноющее существо с взглядом загнанного верблюда? Теперь он выглядит донельзя лучше. В глазах сверкает решимость, плечи расправлены, подбородок приподнят кверху – другой вельможа позавидует. Чего только не могут сделать приключения, даже с таким склонным к самоубийствам и алкоголизму существом.

* * *

Солнце приплясывает на самом верху небесного купола. Лесные деревья шелестят ветвями под легким ветерком, урчит трясина.

Я завязываю последний узел и любуюсь своей работой.

Плот получился хлипким на вид, но на поверхности воды держится довольно неплохо. Между бревнами зияют широкие бреши. Но тут я вам не товарищ. Каратель невозможно превратить в рубанок и стамеску – радуйтесь, что и так получилось. К тому же, внешний вид не имеет значения. Нам на этом плоту необходимо всего лишь перебраться на другую сторону болота, а не участвовать в конкурсе сооружений для плавания.

Грумпль раздает нам по маленькой деревянной тарелке. Мы обедаем небольшими порциями картошки, тушенной свининой и по два стакана легкого вина на брата. Вкус почти не ощущается – любые вкусовые качества теряются, когда трапезничаешь в громадном отхожем месте, под названием Гугина трясина. Запах настолько мерзок, что слезятся глаза. Приходится довольно часто как бы невзначай склоняться к Харишше и вдыхать запах ее волос.

Я замечаю, что повар навалил Эквитею двойную порцию картошки. Кроме того на куске мяса, который достался королю, примерно в три раза больше мяса, чем у меня. Не спорю – на то он и монарх. Но проклятому шпиону я еще припомню такое неуважение к моей персоне. Фамильный демон ему под хвост. Или под копчик – у них ведь и хвостов-то нету.

Погруженный в мрачные думы, я дожевываю остатки пищи и командую отплытие. Проводник так и не появился, а мы не собираемся ждать этого сребролюбивого духа. Затаскиваем на плот волокуши с Прассом. Оглушаем ослика – чтобы не дернулся и не утонул. Отплываем, отталкиваясь от берега веслами, грубо вырезанными из елового ствола.

Путешествие проходит спокойно. Эквитей с видом бывалого капитана торчит на кривом носу, Слимаус и Грумпль изо всех сил гребут. Прасс по обычаю валяется в бессознательном состоянии, осел покоится рядом с ним. А я воркую о чем-то с Харишшей.

Мимо нас очень медленно, словно правитель этого болота, проплывает небольшой островок. Он полностью зарос осокой и камышом. Под бревнами плота хрустит засохшая грязь на тростнике, ломаются хлипкие веточки густой березовой кроны.

В затылок нещадно напекает солнце. Некромантка подставляет бледное лицо под солнечные лучи, на ее щечках играет слабый румянец первого загара. Я прищуриваю глаза и с нежностью смотрю на девушку. В этот момент мне не хочется вспоминать о раненной Клинне, которая, несомненно, имеет на меня некоторые любовные виды. Мне страстно желается заключить Харишшу в объятия, зарыться носом между ее замечательных грудей, вдыхать запах манящего тела. И плевать на привкус мертвечины! Плавные движения точеных бедер, сладострастные стоны, горячее дыхание… острый язычок прикасается к моему…

Я настолько погружаюсь в грезы, что не замечаю опасности. А она, оказывается, ожидает нас сразу с нескольких сторон.

Вдали, где остался берег, на самом краешке болота возвышается странная фигура. Громадный круг, довольно внушительных размеров – с такого расстояния диаметра не разобрать. Несмотря на дистанцию, можно разглядеть, что этот круг составляют человеческие тела. Люди с широко расставленными руками и ногами, переплелись ладонями, соприкоснулись стопами и… Катятся! Словно большое колесо слетело с аттракциона, и стремится следом за нами, пытается догнать.

От невиданной доселе картины у меня отвисает челюсть. И как я не догадался воспользоваться целеуказателем мозгомпьютера Клинны, чтобы увеличить изображение?

Кроме круга меня поражает еще одно явление. А именно, несколько десятков темных личностей на берегу. Существа двигаются рывками, словно големы.

– Мои мертвецы, – в ужасе говорит Харишша. Ее глаза округлены, нижняя губа дрожит. – Они бегут за нами, чтобы отомстить мне за нарушенный договор…

– Тихо, – заключаю девушку в нежные объятия. – Сперва им придется иметь дело со мной!

– Ох ты… – неопределенным тоном изрекает повар. Он смотрит в том же направлении. В его глазах снова загораются странные огоньки зеленого цвета.

На берегу происходит нешуточная схватка. Из центра человеческого круга то и дело срываются синие молнии. Это выглядит занятно: от головы каждого человека отстреливает короткий разноцветный разряд; в центре фигуры разряды встречаются и образуют искрящийся синий комок; сгусток энергии выплевывает молнию.

Энергетические снаряды лупят по мертвецам. То и дело над болотом вздымается черный дымок. Сраженный зомби падает в осоку, скрывается с поля зрения. Но спустя всего лишь какой-то миг, "убитый" вновь поднимается с земли. И медленно наступает на людей в круге.

– Что ему сделается? – философски размышляю вслух. – Мертвец и есть мертвец.

Жители Подгугиневого теснят человеческую фигуру. Круг катится по берегу, не рискуя погружаться в болото, виляет по суше. Но зомби теснят "круглых", как я назвал их про себя. Падают под ударами синих молний, и вновь встают. Скрюченные пальцы протягиваются к людям. Наконец, "круглые" не выдерживают натиска и укатывают в кусты. Оттуда некоторое время еще выстреливают разряды.

Зомби не преследуют людей. Они целеустремленно двигаются в нашем направлении. Входят в трясину, многочисленные головы исчезают под водой.

– Утонут? – в голосе Слимауса ощущается надежда. Он даже активнее начинает работать веслом.

– Вряд ли, -вздыхает некромантка. – Эти подгугиневцы такие принципиальные, такие… Из-за своего проклятого договора они из Мрачных Подземелий поднялись, чтобы меня поймать. Что уж им какое-то болото…

Именно в тот миг, когда девушка заканчивает предложение, из-под воды выныривает грязная голова. А я-то думал, что это обычная кочка.

Потеки грязи скатываются по спутанным волосам, среди которых произрастает осока и какие-то ракушки. Из-под густой челки сверкают белесые глазные яблоки без зрачков.

– Зомби! – как недорезанный хряк верещит астролог.

Свист весла. Что-то тяжелое лупит меня по лбу. Голова отдает оглушающим звоном. Следом слышится еще один глухой удар. Всплеск воды. Меня бросает куда-то вбок, влажные бревна выскальзывают из под ног…

Трясина смыкается надо мной. Я пытаюсь удержаться за край плота, но пальцы хватают лишь болотную жижу. По всему телу разливается смертельная истома, не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Вокруг бурлит темнота. Безвоздушная тварь обжигает легкие, вырывает из груди последний вздох. Я медленно приближаюсь ко дну. Оно зовет меня, такое мягкое и теплое. Вечный покой…

Что-то больно хватает меня за уши. Кожа головы натягивается так, что кажется, будто щеки сейчас наползут на виски. Как неприятно иметь короткие волосы…

Рывок, и кто-то тащит меня наверх. Сквозь мутное стекло, в котором вихрится грязь и перегнившие остатки водорослей. Сквозь переплетенные корни каких-то деревьев. Поближе к танцующему свету, он блестит за колеблющейся преградой темно-изумрудной воды.

Меня разворачивает лицом ко дну, и спазм ужаса сотрясает мое озябшее тело.

Дно усыпано трупами людей. Мертвые рыцари, облаченные в проржавелые доспехи. Гнилые пальцы сжимаются на рукоятях тяжелых двуручных мечей. Из-под погнутых шлемов выбивается красное сияние потустороннего интеллекта. Их здесь сотни – все погибшие, все воины Гуги Одноглазого. Они наблюдают за мной, протягивают руки. Хотят меня схватить…

– Нет! – я ору, насколько хватает сил.

И выныриваю на поверхность. Рядом ругается Эквитей. Это он спас мою никчемную задницу оперативника, прыгнул следом. И вытащил-таки, фамильный демон ему куда-нибудь! Но почему я свалился?

Этот разумный вопрос повергает спутников в уныние, когда мы с Эквитеем просушиваем одежду уже на поверхности плота. Повар почему-то ехидно усмехается, а Слимаус покраснел не хуже качественной свеклы.

– Прошу прощения… – мямлит парень.

Оказывается, астролог настолько испугался вынырнувшего из болота чудища, что рефлекторно сделал взмах веслом. При этом молодой человек не подумал о сидящих рядом… В результате я получил сосновым дубцом по макушке и вылетел вон. Пришелец из болота тоже не ушел от подобной участи. Весло приземлилось ему аккурат промеж глаз.

– Вон оно – плавает, – звездочет указывает в направлении "потерпевшего".

Несколько минут мы тратим на "рыбалку". Наконец нам удается выудить монстра из воды и положить на бревнах.

Перед нами бездыханно развалился, раскинув руки, невероятно волосатый человек. Все его одежда, кажется, соткана из его же собственных волос. С черепа и груди у него также произрастают какие-то водоросли и жухлые поросли осоки. На сломанном от удара веслом носу и на лбу багровеет громадная шишка. Из ноздрей сочится черная кровь. Длинные лягушачьи лапы безвольно раскинулись на мокрых бревнах.

– Что ж вы наделали! – звучит вдруг тоненький голос.

На островке, рядом с которым мы проплываем, топчется невысокое существо. Оно полностью наго, с кожей зеленого цвета, маленьким розовым пятачком и острыми рожками на низком лбу. Вместо рук и ног у него свинячьи копытца.

Человечку не удается улизнуть – я выбрасываю на него всю свою злость от "купания". Резкий хват, и вот уже в моей ладони трепещет тоненькое горло.

– Пусти… – хрипит бесенок. Это точно бес, кто-то из Низших. У нас в Валибуре таких просто тьма. Уж я-то отличить его сумею от обычных духов и прочих мелких монстров.

– Кто такой?

Я слегка ослабляю удушающее объятие и с сожалением смотрю как его выпученные глазенки сужаются.

– Соглядатай болот, – отчитывается бес. – Один из пятерых наблюдателей мира номер 1114/53…

– Вот как? – мой довольный рев звенит над окрестностями. – Неужели земляк?

– Так точно, – отвечает соглядатай. – До оперативной работы, чтоб ей пусто было, проживал в Валибуре, на Втором Круге. Вы зачем Проводника ударили?

– Земляк… – начинаю было я, но меня перебивает Эквитей.

– Это Проводник? – шепчет он, наклонившись над грязным телом. – Мы же против легенды пошли. А значит – против воли богов! Да его даже Гуга Одноглазый тронуть боялся! Ты что наделал, зад ослиный?!!

Слимаус, а последняя тирада посвящена ему, делается совершенно белым. Он мечется по плоту с явным намерением провалиться сквозь бревна прямиком в трясину.

– Э… – выдавливает он.

– Неплохо вы его… – заключает бес. Я уже давно отпустил его глотку, и теперь он щупает пульс Проводника. – Я тут думал, что его убить невозможно. Бесплотный дух все-таки. А вот убили…

– Убил?! – Слимаус теперь даже не белеет, а кажется, становится прозрачным.

– Не найти теперь дороги, – печально подытоживает Эквитей. – Можем хоть неделю по болоту елозить, а до Пустой горы не доберемся.

– Верно подмечено, – говорит бес.

Его зовут Кульпунтий, младший унтер-бес второго ранга. Я спрашиваю его про других наблюдателей из Валибура, которые проживают в этом мире.

– Давно никого не видел, – печально вздыхает соглядатай. – А когда взбесилось Теплое, так даже с Управлением на связь не выходил. Думал уже, что сгину в этом вонючем пруду с помоями.

– С кем тебя сюда отправили? – задаю вопрос, ибо знаю, что беса на задание никто никогда не отпустит в одиночку. Тут должна быть хоть пара оборотней-оперативников.

– У нас задача была непростой, – начинает он. – Мы транслировались сюда, чтобы провести грандиозное исследование. Развернули научный лагерь, подобрали материалы для опытов. А потом случилось…

Голова Кульпунтия разлетается в мельчайшие клочья. Осколки черепа вонзаются мне в щеку, я вскрикиваю.

Плот резко покачивается, плещет жижа. Повар, бросивший в беса какой-то магический разряд, на всех парах улепетывает в сторону берега. Только брызги летят под сильными гребками.

Сожалеть о смерти, возможно, единственного родного мне существа я не успеваю. Равно как и подумать о чем-либо или выстрелить Грумплю в спину.

Из болота поднимаются мертвые рыцари Гуги Одноглазого. И, кажется мне, приближаются они не с добрыми намерениями в нашу сторону.

(объяснительная)

"Скажи мне кто твой Брут – и я скажу кто ты"

Надпись на могиле Юлия Цезаря

– Тебе не жить, – послышался медовый голос королевы, – если прозвучит малейший шорох!

Принцесса медленно приходила в себя. Сознание вертелось в бешеном калейдоскопе всех оттенков серого и черного. Вокруг мелькали маслянистые пятна ужаса, кровавые кляксы стремительно неслись на девушку, темно-желтыми искрами разбивались о переносицу. Темнота, царившая вокруг, казалось, пожирает мозг принцессы. Тьма протягивала липкие щупальца, пыталась ухватиться за лицо, вырвать и поглотить глаза. Под ресницами пробегали тонкие паутинки бледно-голубого сияния.

Затем из сумрачного тумана выбралась громадная фигура. Кто-то шел, разгоняя мощными пальцами туман, вместе с воздухом раздирая окружающую действительность. Темень клубилась над очертаниями идущего, взбухала вокруг бесформенным ореолом животного страха.

Живот свело судорогой. Принцесса догадывалась – приближается Он. Ее самый страшный кошмар, ее грех и погибель.

"Что это? – Мэлами еще не до конца поняла – это обычный сон".

"Я – твоя совесть".

Беззвучные слова прорезали тьму, будто всполох молнии. Короткая вспышка света озарила лицо пришельца.

Из тьмы выбирался Айфос-Фук. Две глубокие раны на гортани и шее исторгали густые потоки крови. Неестественно алая жидкость струилась по заплетенной в косички бороде, тонкими струйками стекала по доспеху. Под ногами покойного рункура набралась изрядная лужа. Она двигалась вместе с ним, и каждый шаг варвара приближал это кровавое пятно к принцессе. Мертвец протянул к девушке руку. Ладонью вверх – просительный жест.

"Выбитый зуб не стоит жизни, – сказал он, но губы не шевельнулись".

Толстые пальцы, с которых капала кровь, почти прикоснулись к носу принцессы.

"Видишь – мои руки чисты. Я не сделал тебе ничего плохого. ОТДАЙ МОЮ ЖИЗНЬ!"

Рот Айфос-Фука раскрылся неестественно широко. Нижняя челюсть упала на грудь, а верхняя, вместе со всей головой, откинулась куда-то за спину. Обнажились кровавые раны, между рваными мускулами и мясом забелели осколки костей.

На месте языка во рту рункура зашевелился зеленый клубок. Оттуда выглянула маленькая головка гадюки.

"Отдай мою жизнь! – пасть змеи исторгла оглушительное шипение и вонзилась принцессе промеж глаз".

Тонкий предсмертный писк, казалось, разорвал барабанные перепонки. Переходя почти в ультразвук, нечеловеческий крик разорвал на мелкие клочья темноту. И глухо затих, забулькал, запутавшись в голосовых связках.

Мэлами проснулась от собственного вопля. Но кричала она без звука – рот распирала вонючая тряпка. Язык распух и при каждом движении чувствовалось будто бы он обожжен до волдырей. Горло болело, челюсти и щеки трещали от напряжения. Лицевые мускулы свело судорогой, давило на язычок и небо.

Принцесса попыталась кашлянуть и пошевелить губами. Не удалось. Голова оказалась замотана от макушки и до подбородка, словно чепчик старухи-селянки. Внезапно Мэлами вспомнился разъяренный шепот леди Хатли:

"Я свяжу тебя так, жалкое отродье, чтобы каждое движение доставляло тебе такие же мучения, которые ты принесла моему сыночку!"

Великие Каменные Боги, родная мать издевается над собственным ребенком. Даже в самом страшном сне девушке не могло присниться такое. Даже в старинных легендах, славившихся невероятной жестокостью, ей не встречались упоминания о подобном ужасе.

Мэлами открыла глаза и содрогнулась. Вокруг царила такая же тьма, как и с закрытыми веками. Лишь спустя минуту удалось сдержать нервную дрожь. Затекшее лицо понемногу отходило. Девушка почувствовала, что глаза лоб и переносица обмотаны сплошной повязкой. Нельзя увидеть даже маленького лучика.

То, что сейчас день, принцесса не сомневалась. Ноздри, единственное, что не оказалось связанным, улавливали колебания нагретого воздуха. Вонючего до невозможности.