Текст книги "Клыки Судьбы"

Автор книги: Владимир Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

(объяснительная)

"Он споткнулся и совершенно случайно упал на ножи сенаторов.

Виной всему – досадная случайность…",

Из протокола допроса Марка Юния Брута

Солнце спокойно катилось за край небосклона, изредка взбрыкивая как норовистая лошадка. Редкие тучи серебрились в лучах заката, медленно наливаясь алыми тонами. Вершина Пустой горы поблескивала белоснежными тонами, над лесными деревьями проносился ветерок вечерней прохлады. Трясина изредка побулькивала, исходила желтоватыми пузырями и вонючим газом. Где-то вдалеке квакали лягушки. Жабы перекрывали трещотку наклонившихся во время грозы деревьев.

В каждом звуке, пролетавшим над болотом, королева ощущала насмешку. В слепой ярости она вызывала все новые и новые огненные шары. И швыряла ими во все стороны, куда только падал злобный взгляд. Несколько деревьев уже вовсю пылали, потрескивая мокрыми ветвями. Трясина вскипала, едва в нее погружался очередной снаряд Хатланиэллы.

Женщина выглядела донельзя отвратительно. Черное, шитое золотыми нитками платье давно превратилось в грязные обноски – такие даже беспризорная попрошайка отказалась бы надеть. Красное от негодования лицо пылало бешенством. Спутанные волосы, когда-то волнистые и шелковистые словно воронье крыло, спутались, наполнились илом и песком. Бесформенная копна волос шевелилась на голове леди Хатли будто гнездо болотных змей. Кто бы мог подумать, что эта куча мала, скорее напоминающая кочку осоки, когда-то считалась гордостью и поводом для зависти всего женского населения Преогара.

Белоснежные руки потемнели от грязи и скукожились, постарели. Кожа превратилась в желтоватый пергамент, усеянный бурыми пятнами. Семьдесят лет, даже для такой могущественной колдуньи, не прошли даром. Выпитая кровь молодых мужчин и магия больше не могла сдерживать законы природы.

Хатланиэлла даже не подозревала, что своей девичьей внешностью в довольно немолодом возрасте она обязана матери. Ведь это Баба постоянно поддерживала своего клона, поила королеву излишками колдовской энергии. Старуха очень нежно относилась к живой частице самой себя. Она лелеяла и любила несносную дочурку. Каждое утро, едва проснувшись, Баба-Прудди наблюдала через ЗДС (Зеркало Дистанционного Созерцания) за тем, как леди Хатли наводит марафет. Тепло улыбаясь, ведьма-фрейлина шептала слова древних валибурских заклинаний и вместе с румянами на щечки королевы накладывались чары красоты.

Едва ли не каждый день бедной Бабе приходилось убирать за дочерью отходы после неудавшихся экспериментов. Некоторые хомункулюсы упорно не желали воскрешать. Королева так и оставляла их, холодные окровавленные тела, в дворцовых катакомбах. Понимая, что после подобной топорной работы в Преогаре могут появиться полчища голодных призраков, фрейлина вздыхала и спускалась под землю. Она взваливала на плечи затвердевшее тело очередного любовника своей копии и несла за пределы города. Тяжело, трудно, зато Баба держала себя в отличной спортивной форме.

Королева не могла знать, что много раз находилась в опасности. Преогарские маги частенько ощущали признаки чужеродного колдовства во дворце – Хатланиэллу не зря считали ведьмой. Но мало кто осмелился бы заявить об этом открыто – Эквитей Второй был крут и довольно скор на расправу. Но восставший из Мрачных Подземелий фантом мог спокойно разболтать о секретах "молодой" колдуньи. Потому в столице королева не продержалась бы и двух лет без помощи старухи. Кроме того она только при поддержке Бабы содержала Эквитея в сладкой полудреме любви.

В глубине души Хатланиэлла понимала, что многим в жизни обязана своей создательнице. Но чернота и черствость очень глубоко въелись в ее душу… Кроме того королевой давно овладевала жажда могущества. Ей хотелось управлять не только "мелким захудалым королевством", как не раз она кричала своим любовникам, нет. Она не отказалась бы от власти над всем материком. А то и целым миром.

В общем, наплевав с высокой колокольни на все приятные воспоминания, связанные с Бабой, Хатланиэлла бесновалась. Большее ведьме-королеве пока не светило. Попробуй захватить материк, если жива самая могущественная колдунья – Баба Яруга. Вот не было бы старухи… Ух королева тогда бы зажила!

– Я не сумела убить эту мымру! – хрипло орала леди Хатли сорванным голосом.

Сияющий пульсар шипел огненными хвостами и со свистом уносился в сторону леса.

– Я не смогла покончить с дочерью! – кричала королева и грязно ругалась. Это ее очень раздражало. Ведь если Мэлами останется в живых, то какой прок от власти над материком? Солнце обрушится на землю, и нет больше никого. Даже сиятельной ведьмочки, желающей поработить всех и вся.

Извилистая молния сорвалась с маленькой ладони и хлестнула по горящим березкам.

– Но теперь я сумею активировать Круг! – голос женщины внезапно наполнился спокойствием. В раскосых глазах Хатланиэллы засветилась расчетливость и глухая радость. – Ведь Круг создался, правильно? Не хватает только одного… И тогда в моих руках окажется такое колдовство!

Трешка Толстяк с интересом смотрел на свою "госпожу". Мышехвост испугался, едва королева начала швыряться магическим огнем, и не подавал признаков жизни. Кабан получил небольшую передышку и лихорадочно размышлял: как бы на смерть задавить эту сварливую бабенку.

"Хватит всего лишь одного броска, – думал он. – Слегка наклоню голову и ударю бивнями. Один пробьет ей грудь, другой предположительно раздробит макушку. Если, конечно, мне улыбнется удача и Священное Расписание…"

Толстяк был очень религиозным оборотнем. Он придерживался всех постов, каждую неделю исповедовался в ЦеБюро, Церкви Бюрократии, выплачивал десять процентов от зарплаты в помощь пастору Бривсу. Каждое утро Трешка поднимался со своей громадной постели и яростно долбил челом о порог комнаты, шепча молитвы. Кроме того он более пятидесяти лет соблюдал целибат и серьезно подумывал уйти в монастырь.

Неизвестно, что сделало гигаморфоборотня настолько верующим. Некоторые сослуживцы предполагали, что Трешку когда-то серьезно приложили головой на Свин-ринге. Ну не бывает настолько чистых душой оборотней, говорили сотрудники Главного Управления. Оборотень и чистота души – два противоположных понятия, шутили другие.

А Толстяк действительно мог похвастаться невероятной белизной помыслов и смиренной святостью. Даже круша кости другим кабанам на окровавленной арене ежегодного Свин-ринга, Трешка очень каялся и молился Расписанию. "Да пребудут они в мире, – шептал он, ломая очередной череп. – И да смилуются боги над их неверным сыном".

Излишняя религиозность серьезно навредила свиноборотню в Преогаре. Фанатизм и видение мира только с одной стороны делают мозг любого существа очень ранимым и подверженным влиянию извне. Это позволило мышехвосту легко завладеть сознанием Трешки. О чем Толстяк немало жалел.

"За что боги наградили меня этим куском мышиного хвоста? – размышлял свин, бочком приближаясь к королеве. – Неужели я настолько грешен?"

Мышехвост по-прежнему молчал и не пытался вновь управлять действиями кабана.

"Не иначе меня покарали за что-то… – про себя вздыхал Толстяк. – Надо будет утроить утреннюю норму поста и молитв. А еще стану жертвовать половину своей зарплаты на пользу церкви".

Неизвестно, дошли эти мысли до богов святого Устава и Священного Расписания. Но они не пожелали помочь бедному оборотню.

Только Трешка подумал "сейчас прыгну", как очнулся мышехвост.

"Ты не прыгнешь, – сообщило безличное существо. – Я знаю".

А тяжелая туша кабана уже взлетела в воздух. Мощные копыта оттолкнулись от земли, желтые потрескавшиеся бивни устремились на взвизгнувшую королеву.

– Уже прыгнул! – восторженно закричал Толстяк.

Свиноборотень широко раскрыл глаза, стараясь не упустить малейшей детали событий. Сейчас проклятая ведьма взорвется каскадами крови. Сейчас затрещат кости, череп разлетится в мелкие осколки.

А мышехвост уже подключился к сознанию. Траектория жирного тела изменилась лишь слегка. Голова чуть-чуть отклонилась вбок. Трешка внезапно понял, что промахнулся.

Слева под животом визжала женщина. Но копыта лишь черкнули ее по плечу. Кабан пролетел мимо и, с грохотом развалив трухлявую сосну, свалился в трясину. Чавкающая жидкость сомкнулась вокруг головы, ноздри мгновенно залепило тиной и перегнившей осокой. Внезапный ужас заставил кабана лихорадочно заработать ногами. Он понял – сейчас задохнется.

– Мерзкий тлетворный кхач! – ругалась королева, бегая кругами по бережку небольшого островка.

Вода бурлила перед глазами Толстяка. Копыта медленно погружались в ил. Мышехвост перепугано запищал под черепной коробкой Трешки.

– Чтоб ты сдох! – верещала Хатланиэлла, хватаясь за короткие уши свиноборотня. – Чтоб ты сдох и гнил здесь вечно!

Эти слова, к большому удивлению кабана, предназначались не ему. Леди Хатли вовсю поносила трусливого мышехвоста.

– Дурное кольцо! – голосила она, яростно сопя и отплевываясь от налипших на губы волос. – Не мог держать этого увальня в узде? Ну попадись ты мне только! Ну я тебя… ршатрикс недоношенный!

Воздуха не хватало, перед глазами проносились пульсирующие пятна. Все тело содрогалось от холода – свиньи не слишком любят умываться. Но Трешка с некоторым наслаждением ощущал как внутри головы конвульсивно бьется колдовское кольцо.

"Вот так тебе, крысиное отродье! – победоносно думал кабан. – Мне-то плевать. Я попаду в Райский Гроссбух, где проживают великие боги Расписания. А ты так и сдохнешь на дне этого болота, жалкий оторвышь мышиной задницы!".

"Отталкивайся ногами! – командовал мышехвост. – Ты выберешься… Я знаю…"

– Ну уж нет, – вслух довольно заявил Толстяк. Вокруг пятака бурлила грязная вода. Она тотчас набилась кабану в рот и заставила захлебнуться. Отплевываясь и кашляя Трешка все же нашел в себе силы продолжить. – Лучше я сгину в трясине и перенесусь на небеса, чем стану участником эксперимента в ваших ведьминских ритуалах. Небось сожрать меня хотели? Давайте, боги Священного Расписания, берите меня в Гроссбух!

Он задрал голову повыше, обращаясь к всесильным небесным силам. Его пятак оказался над поверхностью воды. Это позволило оборотню набрать полную грудь вонючего, но такого сладкого воздуха.

– Ты чтишь Расписание? – вдруг спросила королева. – Ты преклоняешь колени перед Могучим Параграфом, Хитрой Сноской, Мудрым Кодексом и…

Трешка удивленно моргнул и скосил глаза на Хатланиэллу. Он даже не мог представить, что в этой варварской стране кто-то может знать этих богов.

– И еще есть Милостивый Пункт, – продолжил он за королевой. – Откуда такие познания?

– О, я глубоко верую, досточтимый кабан, – ответила хитрая леди Хатли.

Она, конечно же, никогда бы не рассказала своей жертве, что чихать хотела на всяких идолов, истуканов и других богов. Перед Священным Расписанием преклонялась ее мать. Когда Хатланиэлла была очень маленькой, Баба каждое утро выходила на крыльцо, ставала на колени и стучала лбом о порог. Дочурка с интересом прислушивалась к бормотанию старухи и невольно выучила все эти странные слова. И снова мать помогла королеве, даже не подозревая об этом.

– Тогда зачем тебе управлять моими мозгами с помощью этого кольца? – поинтересовался Трешка. Он закатил глаза, указывая на свою голову.

– О, милый кабанчик, я просто хочу принести в этот атестический мир чуточку света своей веры.

– Атеистический, – поправил Толстяк. – Хорошо, допустим ты веруешь, но почему хочешь убить свою мать?

Королева пустила актерскую слезу, которой позавидовал бы любой крокодил.

– Баба не желает и слышать о Расписании, досточтимый. Она – ярая приверженка Хаоса.

О Княжестве Хаоса Хатланиэлла тоже слышала от матери. Ведьма с трудом представляла себе это Княжество, но мать довольно нелестно отзывалась о загадочном государстве.

– Что?! – вскричал кабан, забывая, что находится в вонючей жиже по самый пятак. Вокруг заплывшей жиром хари вспенились пузыри. – Не может быть! Я не позволю Хаосу захватить это варварское королевство! Отродья Хаоса даже не знают, что такое будильник!

Эти слова Трешка произнес с благоговейным ужасом. Королева тоже не знала такого зверя – "будильника". Но все же нашлась и прищелкнула языком:

– Какой ужас!

– В истории много примеров, когда Веру несли в народ с помощью меча и магии, – задумчиво проговорил Толстяк. – Неужели ты строила такие страшные планы только ради Расписания и Устава?

– Конечно, мой милый друг, – тепло улыбнулась леди Хатли. Женщина погладила кабана по мокрому лбу. И даже не сморщилась, когда между пальцами проскользнула холодная грязь. – Всю свою жизнь, едва родившись, я понимала, что таков мой удел. Мне надлежит нести светлую веру, захватить весь этот грешный мир и показать всем силу настоящих богов!

Трешка слушал с приоткрытым ртом. Он даже не обращал внимания, что в глотку натекает смердящая тина и песок.

– Я хочу поставить весь мир на колени перед величием Расписания! – королева была настолько хорошей актрисой, что на какой-то миг даже поверила в свои слова. – Я специально превратила в хомункулюсов верховного епископа Преогара. Ведь считала, что только с помощью священника смогу навернуть в нашу веру бесчисленные толпы селян и рыцарей. Если мне удастся мое великое колдовство, то не пройдет и года, как весь материк станет верить в Расписание и Устав.

Толстяк слегка сузил восторженно выпученные глазенки.

– Ты не хотела меня убить? – осторожно поинтересовался он. Видимо, излишняя религиозность еще не успела вытеснить здравый смысл из его маленького мозга.

– Что ты?! – по-настоящему ужаснулась Хатланиэлла. Она действительно не собиралась убивать свиноборотня. По крайней мере в ближайшее время. – Наоборот! Видишь ли, согласно моим расчетам, материк можно захватить только с помощью дракона. Хомункулюсы не смогли бы завоевать все эти земли…

– Разумно, – поддержал ее Трешка, совершенно не понимая при чем тут дракон.

– Так вот, – продолжила окрыленная собственным красноречием женщина. – Я долгое время искала заклинания, которое смогло бы превратить очень сильного человека в дракона. А все мои агенты, сродни тому, который сидит у тебя в голове, получили приказ – найти самого Сильного из всех. Потому глупый мышехвост нашел тебя.

– Почему он повел себя так брутально? – у Толстяка еще оставались какие-то крохи подозрительности.

– Он необычайно глуп, – лаконично ответила королева. – Он должен бы рассказать тебе о святости Расписания, попытаться обратить на пути истинной Веры… Но сглупил и залез тебе в мозг.

– Понимаю, – вздохнул кабан. – Многие ошибки случаются из-за дурости подчиненных.

Хатланиэлла поддакнула и Трешка, слушая королеву, даже не обратил внимания, как в голове истерично хихикает магическое кольцо.

– Но, к сожалению, – пожаловалась леди Хатли, – я не смогла найти такое заклинание. Даже Круг Сильных не поможет мне создать дракона.

Она по-настоящему заплакала и Толстяк почувствовал, что на его лоб капают горячие женские слезы.

– Пути Расписания неисповедимы! – вскричал кабан. В религиозном экстазе он взболтнул копытами и вдруг оказался на островке, рядом с королевой. Не обращая внимания на обильно льющуюся воду и грязь, Трешка доверительно подался вперед и шепотом сообщил: – Я – гигаморфоборотень!

– Что ты, что ты, – округлила глазки Хатланиэлла. Ведьма совершенно не догадывалась, что означает это странное слово или звание.

– Так вот. Я умею менять свою внешность! Умею превращаться в любого большого зверя – от медведя и слона до самого настоящего дракона!

Королева едва не потеряла сознание от счастья.

"Как же мне повезло! – мысленно возликовала женщина. – Этот идиот даже не понимает, насколько это важно! Мало того, что теперь я спокойно завершу Заклятие Хомункулюсов, но еще и без труда уничтожу противную Бабу!"

У леди Хатли был незамысловатый план. Создав Круг Сильных, она собиралась произнести серьезнейшее заклинание. И цель этого колдовства очень не понравилась бы религиозному кабану. Королева желала превратить всех мертвых людей в хомункулюсов. Довольно гуманная магия: человек умирает и тотчас воскрешает под действием невидимого энергетического поля, раскинутого над материком. При этом воскресший целиком осознает свою личность и тело, в отличии от безмозглых зомби. Хомункулюс не теряет возможности мыслить и работать, продолжает спокойно жить, словно рядовой обыватель. В общем, он остается человеком. Но с маленьким подарком в сознании. А именно – слепо подчиняется приказам своего господина, вызвавшего хомункулюса из Мрачных Подземелий. В данном случае – преклоняется пред госпожой Хатланиэллой.

Отличный план. И вроде бы все люди живы, и вроде бы ничего не поменялось. А леди Хатли – единственная и обожаемая всеми подданными правительница материка. Каково, а?

Захватить Преогар и соседние государства королева могла еще давно. Вот только Баба мешала. Проклятая старуха из другого мира почему-то верила в неприкосновенность чужих обычаев. Она часто рассказывала дочери о таких понятиях как "свобода" и "воля выбора". "Закончим Лабораторную Работу, – говорила Баба, – и вернемся в Валибур. Незачем издеваться над бедными варварами…"

"А ведь мама могла бы одним только движением пальца управлять материком, – думала маленькая девочка, которую в те времена называли по-симиминийски – Хатланиалька. – Но если она не желает и говорит, что никому не позволит этого сделать – придется матушку убить. Ведь я-то хочу быть владычицей всех земель от моря и до Старой пустыни".

Вот таким образом Бабе Яруге, она же – фрейлина Прудди, еще много лет назад подписали негласный, но смертельный приговор.

Одна беда – ни с помощью магии, ни с поддержкой хомункулюсов старую ведьму не победить. Яруга недаром считалась самой искушенной в магических искусствах колдуньей. Она легким отмахом и коротким заклинанием побеждала на любых колдовских турнирах. Даже объединенная мощь всех магов материка не могла нанести Бабе серьезного вреда.

А дракон мог! Огнедых – полумифическое существо, совершенно нечувствительное к чарам. Против такого зверя дряхлая ведьма точно не устоит. Значит надо каким-либо образом обзавестись этим самым Огнедыхом! Тогда уже можно будет спокойно заниматься более мелкими делами. Например – захватом власти.

Вот такие планы гнездились в хорошенькой головке королевы. Сейчас она готовилась пуститься в пляс. Даже заклинания не надо! Это кабанище способен сам превратиться в дракона. Бабе конец!

Хатланиэлла не учитывала одного. Толстяк только формально трансформировался в огнедышащую рептилию. На самом деле он оставался уязвим для магии ровно настолько, как и в своей обычной Личине. Впрочем, леди Хатли не обсуждала с ним такие мелкие нюансы. Нужен дракон – вот он. И незачем волноваться.

Вне себя от радости королева обняла кабана за шею и горячо поцеловала в грязный пятак.

– Погоди, дорогой, – зашептала она. – Сейчас я малость поколдую и призову Круг Сильных. Затем организуем Заклинание Хомункулюсов и пойдем завоевывать мир. А там и Бабина очередь.

– Хорошо, – покорно согласился Трешка. – Только вытащи из меня свое дрянное кольцо.

Хатланиэлла коротко отмахнула рукой, и мышехвост с тонким всхлипом вывалился из свиного уха.

– Как хорошо! – выдохнул Толстяк и преобразился в человеческую Личину. – Можно отдохнуть…

К сожалению, все сказанное свиноборотнем оказалось чистой правдой. Он не лукавил и не врал, чтобы избавиться от мышиного колечка королевы. Кабан действительно верил, что поможет внести немного веры в этот мир под номером 1114/53. Излишний фанатизм никогда не приводил к позитивным последствиям.

Королева заинтересованно наблюдала, как из высокой травы показывается громадный мужик в пятнистом одеянии валибурского оперативника.

– Какой большой… – неопределенно сказала леди Хатли. – Какой ты мощный.

От Трешки веяло дикой энергией девственника. Мощь чистоты неискушенного оборотня набросилась на ошалелую королеву. Хатланиэлла внезапно помолодела, почувствовала, как разглаживаются морщины, поднимается грудь, сужаются бедра. Даже грязные волосы заблестели прежней чистотой и насыщенным цветом.

"Какой могучий! – пульсировало в висках".

Кровь забурлила в венах и ударила женщину пониже талии. Ведьма бросилась Толстяку на шею и начала страстно целовать. Она могла себе позволить небольшие слабости.

Поддавшись любовным чарам, которые излучала Хатланиэлла, Трешка не задумываясь схватил ее и повалил в кусты. Пятьдесят лет целибата мгновенно выветрились из головы оборотня. Перед ним лежала красивейшая женщина. Она маняще щекотала его грудь и томно вздыхала. Как тут придерживаться заветов Расписания?

Похотливо фыркнув, грешник окунулся в пучину сладострастия и прелюбодейства.

"Ничего страшного, – пронеслась последняя здравая мысль, – когда вернусь в Валибур – буду исповедоваться раз на три дня!".

* * *

Хомункулюсы продолжали материться даже тогда, когда трясина вдруг закончилась. До этого времени они весело пускали пузыри на илистом дне болота.

Под ногами епископа вдруг появилась твердая поверхность. Удивившись, что каблуки больше не скользят, а за отворотами сапог ощущается меньше воды, Шрухан открыл глаза.

Круг Сильных немало времени кружил по трясине. При этом хомункулюсы все дальше отдалялись от Эквитея Второго. Они практически вернулись в столицу Преогара. Судя по увиденному лесу, до города остался какой-то час пешей ходьбы.

Среди высоких берез кое-где виднелись садовые деревья. Сквозь просветы в лесной чаще, если присмотреться, можно было разглядеть недалекие поля, колосящиеся светло-золотистым житом. Чуть дальше угадывались верхушки городским стен и башенки дворца. Солнце находилось позади хомункулюсов, но по косым лучам, ласкающим поля, епископ определил, что близится вечер.

После вонючего болота лесной воздух благоухал свежестью, грибами и цивилизацией. Пахло потушенным костром и прошедшей грозой. Видимо, какие-то селяне расположились здесь вчера, да попали под дождь. Люди в спешке покинули гостеприимную чащу и спрятались в городе. А запах остался: легкий привкус гари и жаренного мяса.

Шрухан проглотил слюну и поперхнулся. Он выплюнул горстку влажного ила и добрый пук водорослей.

– Ненавижу болото! – кисло проговорил он, глубоко вдыхая восхитительный букет лесных запахов.

По толстому покрову упавшего листья кое-где бежали тропинки. Здесь явно проходили местные жители и не раз захаживали грибники. Но с этой стороны замка епископу еще никогда не приходилось бывать. Он с интересом рассматривал потушенный костер и вырезанные в форме рогатин тонкие палочки сосны. На них, вероятно, кто-то ставил вертел. Восхитительно потрескивало сочное мясо, селяне причмокивали и пили самое обычное пиво, предварительно охлажденное вон в той ямке под треснутым дубом.

"И дались мне эти монашеские регалии? – устало подумал Шрухан. – Далось это церковное вино, молитвенные песнопения и посты перед религиозными праздниками? Эх, сколько бы отдал, чтобы вот так просто посидеть у костра, ощущать запах дыма, вгрызаться в свиную ляжку. И плевать, если она слегка недожарена! А как бы я выпил холопского пивка, вместо драгоценного королевского вина! Тьфу, дурная королева с ненасытным… Как же есть хочется…"

Додумать он не успел. Сверху на лоб епископу капнула слюна – кто-то не сдержался.

Остальные хомункулюсы размышляли примерно о том же, что их предводитель. Они ведь не обычные мертвяки, а волшебные. Им, как и людям, необходимы пища и сон, право на отдых и на развлечения. Именно об этом и сказал королевский советник.

Это привело Шрухана в чувства.

– Слышь ты, оппозиция?! – прикрикнул священнослужитель. – Я тебе щас таких развлечений закатаю – десять лет не отмоешься.

Епископ приподнял голову и оглядел свое помятое воинство. Разглядеть каждого оказалось довольно трудным занятием. Но даже беглый осмотр указал на жалкую боеспособность любовников королевы.

После сражения с зомбами из Подгугиневого хомункулюсы много чего потеряли. Некоторые недосчитывались сапог – мертвецы больно отхватывали каблуки и носки, не считая пальцев. Двое преогарцев начисто лишились ушей, еще двоим не хватало носов. Советнику Мельпону оторвали бороду, густотой и насыщенным цветом которой он когда-то очень гордился. Многие жаловались на боль в ягодицах и коленях – зубы зомбей не знали ни усталости, ни пощады. Кто-то выл, жалуясь на страшную боль в…

– Хватит! – твердо приказал епископ. – Мы должны убить короля, а не ныть словно селянка, впервые отведавшая любви на сеновале.

– Ну и где этот король? – ноющим голосом вопросил кто-то.

– Вот сейчас обогнем трясину, и покатимся обратно, – заключил Шрухан. – Тут ее можно обойти, если я правильно припомнил карту.

Хомункулюсы дружно застонали и продолжили ругаться.

– Дайте хоть немного отдохнуть! – попросил придворный маг. – У меня разболелся радикулит.

– Да хоть геморрой, – поддержал епископа столичный лекарь. – Не может у тебя радикулит болеть, досточтимый Платанкус. Ты умер еще до того, как начались проблемы со спиной. А это значит, что ты симулируешь! За сим предлагаю продолжить погоню за Эквитеем.

Остальные молчали, изредка переругиваясь. Парочка хомункулюсов затеяла ссору – кто-то по-прежнему не мог поделить между собой королеву Хатли.

– Не, народ, – раздался грубый голос рыцаря Герта. – Ну катимся быстрее! Вы хоть понимаете: если быстрее настигнем короля – быстрее отдохнем.

– Молодец, – поддержал Красавчика смотритель конюшен. – Выглядишь будто без мозгов, а верное дело говоришь.

– Помолчали бы, – возразил Мельпон. – У Герта мозгов сроду не водилось.

– А ну цыц! – рявкнул Шрухан, подозревая, что сейчас начнется новая свара. – Предводитель сказал, чтобы Круг покатился – Круг и покатился. А если начнете рты разевать – утоплю в болоте! И плевать, что королева разозлится.

Фигура начала двигаться, разворачиваться к северу. Под усталый вздох хомункулюсы покатились обратно, рассчитывая обогнуть Гугину трясину.

Минуты тянулись будто придворные ритуалы. Медленно, тягуче и бестолково. Любовники Хатланиэллы послушно соблюдали тишину.

По мере отдаления от столицы лес густел. Между свободолюбивыми соснами все чаще встречался кустарник, жимолость и колючий шиповник. Кое-где выглядывали березки и толстые стволы таежной пикты. Хомункулюсы верно двигались на север.

Чем более густела чаща, тем больше раздавалось звуков. Нет, лесное зверье, не сумевшее победить Эквитея, убралось куда подальше. Зато шумели сами преогарцы. Они вновь стучали лбами о деревья, раздирали в клочья щеки, грохались задницами в сочные заросли крапивы.

Многоголосные ругательства и богохульства терялись в листве. Невольный прохожий этому очень удивился бы и, несомненно, спрятался бы куда-нибудь на дереве. Что и сделал одинокий охотник, невесть откуда взявшийся в этих местах.

Мужчина побелевшими пальцами схватился за древко тяжелого лука. Другой рукой он влил в себя остатки дешевого сельского самогона и яро сделал ритуальный защитный жест Каменным Богам. Затем причмокнул губами, определяя, что фляга пуста и вновь посмотрел в чащу. Там катилась громадная баранка из человеческих тел. Переплетясь пальцами и соприкасаясь ногами, одетые в рванье и погнутые доспехи, люди с гамом и криком ломали валежник.

– Свят-свят! Камень меня подери, – прошептал охотник, замечая среди странно передвигающихся мужчин епископа Шрухана и бывшего королевского воеводу. – Чего только из столицы к нам не понаедет… Им своих развлечений мало? Лезут тут в лес, дичь мне пугают…

С этими словами житель ближайшего села, который, к слову говоря, блуждал без дичи уже второй день, вскинул лук. Со словами "столичные прихвостни" и "понаехали тут", он спустил тетиву. Короткая стрела тихонько пропела в воздухе и вонзилась прямиком епископу в пуп. Тот истошно заорал, перекрывая ругать остальных хомункулюсов.

Этот крик немного успокоил Сильных. Полагая, что лучше уж обладать разодранной в кустах физиономией, чем стрелой в пузе, любовники королевы затихли и прислушались. Круг на несколько секунд остановился.

– А-а-а-а-а! – застонал Шрухан.

– Тихо, – прикрикнул на него старый сотник Гримуз. – Будешь в церкви завывать, а мне сейчас дай послушать: кто это тебя так гостеприимно угораздил.

– О-о-ох, – не согласился священник, но рот закрыл и попробовал потерпеть.

Стрелок тем временем накладывал вторую стрелу. Он правдиво думал, что перед ним – очередная галлюцинация.

"Чего только после бормотухи в лесу не увидишь? – с этой мыслью охотник выстрелил еще раз".

Но Круг ожидал атаки. Двадцать восемь маленьких молний собрались в центре фигуры и, объединившись в один большой разряд, испепелили стрелу еще в воздухе. От прикосновения синей магической молнии вспыхнули несколько сосен. Задымил влажный лесной покров.

– Великие Каменные Боги! – выкрикнул стрелок, таращась на молнию и на густые клубы седого дыма. – Клянусь, я больше никогда в жизни не притронусь к спиртному!

Одним Каменным Богам известно, исполнил бы охотник обещание, или нет. Потому как это были его последние слова.

Круг Сильных выстрелил еще одной молнией. Разряд разнес в щепки разлапистую сосну, на которой прятался селянин. Следующая молния на ходу испепелила бедного стрелка.

– Мораль такая, – шипел епископ. Он злобно пялился на торчащую из живота стрелу и концентрировал на ней свои магические умения. Древко долго не хотело поддаваться, но все же медленно выдвинулось, покидая плоть. Невидимые пальцы колдовской воли выдрали стрелу вместе с несколькими капельками плоти и клочком кожи. – Так вот, мораль такая. Если ты – сельский житель и видишь в лесу странных городских жителей, то лучше беги, пока цел.

Шрухан даже не догадывался, что стал создателем нового направления в преогарской литературе. А именно – жанра триллер. Спустя несколько лет один бард придумает и напишет популярную книгу. О том, как несчастный селянин спасался бегством от толпы разъяренных зомби-женщин. Ужасно похотливых зомби, надо отметить… Именно эта книга под названием "Голые мощи" в будущем станет родоначальником эротической мистической прозы мира под номером 1114/53.

Епископ немного разобрался с мелкими повреждениями членов Круга и поколдовал над их здоровьем. Затем велел продвигаться дальше.

Через час любовники леди Хатли выкатились на большую поляну. Со всех сторон этот клочок свободного от растительности леса окружали высокие кедры и сосны. Земля кое-где зияла темными проплешинами чернозема, остальную территорию занимала жухлая листва. В самом центре полянки возвышался громадный пень старого дуба. Он был сломан почти пополам. Большая часть дерева лежала позади пня, раскинув прогнившую крону. На высоте около шести метров на пне виднелся большой обгорелый след. Словно бы сюда частенько ударяли молнии. Несмотря на то, что гарь выглядела довольно древней, над пнем поднимался дымок. Как над обычным дымоходом селянского дома.