Текст книги "Клыки Судьбы"

Автор книги: Владимир Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Как есть, – улыбается дед. Он смотрит на меня, причем в глазах плескаются странные эмоции. Словно бы он одновременно зол, обижен, но весел и восхищен.

– Ты… – говорит он медленно, – спас ее! От меня! А-ха-ха-ха-ха! Вот же ж уморина-то! Слышите? – обращается старик ко всем присутствующим. – Он ее спас! От меня! А-ха-ха-ха-ха!

– Дать тебе брома? – хмуро спрашиваю его. – Или еще раз по башке? Сломалось что-то? Могу поправить!

– Ты даже не представляешь, – он не обращает внимания на мои нелестные эпитеты, – что сделал только что! А-ха-ха-ха!

– Требую объяснений в таком случае, – скрещиваю руки на груди, но готов броситься на веселого идиота в любое время.

– Она ведь принцесса? – похихикивает Лесовик. – Я только на принцесс могу возбуждаться…

– Впервые слышу о такой болезни. Тебе к сексопатологу прямая дорога. А если учесть неконтролируемые приступы смеха, то и к психиатру.

– Писихиатру? А-ха-ха-ха-ха! – дед заливается так, что не в силах удержаться и хлопается спиной в кипящую лаву. Кратер издает протестующие звуки и плюется искрами. – Так принцесса она?

Голова старика вновь появляется на свету.

– Принцесса, – отвечает Эквитей. – Я недавно признал ее своей дочерью.

– Папа?! – возмущенно восклицает фигуристая девушка, покоящаяся в королевских объятиях. – Что это значит?

– Потом, Мэлами, позже расскажу, – неумело оправдывается монарх.

– Если она принцесса, – с груди Лесовика клокочет смех и еще какой-то знакомый звук. Словно бы рев пламени в исполинской печи. Хотя я пока не уверен в этом. – Если она принцесса, то ты, несомненно, – принц?

– У меня, конечно, есть фамильный замок и даже родовой герб, – отвечаю насупившись. – Но до принца мне – как до Княжества Хаоса пешком.

– Ты еще не врубился? – продолжает хохотать Лесовик. Причем его многозначительный взгляд направлен не на меня, а на владыку Преогара.

– Вот оно как?! – изумляется Эквитей. – Хват-майор, могу я попросить тебя стать на одно колено?

Я настолько удивлен происходящим, что без возражений исполняю королевскую просьбу. Внезапно замечаю странный блеск в глазах Харишши. Догадка осеняет меня в последний момент, но поздно.

– Властью, данной мне Каменными Богами и всеми подданными Преогара, я – Эквитей Второй, законный правитель этого королевства, провозглашаю тебя герцогом Пустоземельским.

– Вот это попал, – остается пробормотать.

Король плашмя хлопает меня по плечам своим мечом. Клыки на погонах протестующе позванивают, но в отличии от них у меня уже не остается сил, произвести хотя бы один звук.

Я даже догадываюсь, о чем сейчас поведает Эквитей. Точно, он говорит самое страшное, что только могло бы мне померещиться.

– Согласно государственным и божественным законам, титул герцога приравнивается к титулу законного принца. Потому, дабы спасти целый мир, повелеваю. Ты, Андреис… тьфу… как там тебя. В общем, Андрей харр Зубарев, завтра в столице Преогара начнется такая свадьба, которое еще не было на этом материке.

– Подозреваю свою роль на этом празднике жизни, – кисло сообщаю вслух.

– Именно! – ликует монарх. – Ты женишься на моей дочери Харишше и станешь законным наследником королевской линии Преогара. В итоге мир спасен, солнце успокоилось, а я ухожу на заслуженную пенсию.

"Чтоб ты сдох, – думаю в этот момент. – Это одним жалким мешком драгоценностей тебе не обойдется".

Ясное дело, держу эти высказывания при себе. Не то некроматка ка-ак вцепится мне в глаза своими острыми коготками…

– Согласен?

– А у меня нет выбора, – я не смогу жить, если хоть капельку не испорчу присутствующим настроения.

– Но ты ведь обещал на мне жениться, – угрожающим тоном констатирует Харишша. Она поигрывает браслетом сломанного мозгомпьютера. – Так?

– Обещал, – приходится признать. – И женюсь, фамильный демон всем вам на стол!

– Вот и ладушки, – по широкой улыбке Эквитея спокойно может проехать тяжелогруженая фитильтележка. – А теперь мы…

– Муже-не-е-ек! – Пустая гора опять содрогается до самых корней. С потолка срываются сталактиты, звенят золотые груды. Земля под ногами изображает бешеную пляску, словно приглашает нас протанцевать веселую джигу. – Выходи, разберемся тут!

– Разбираться с ней… – бормочет король. – Ослу понятно, зачем она сюда приперлась. Небось хочет убить меня вместе с Мэлами и захватить власть над материком.

Лично для меня такой поворот событий выглядит заманчиво. Мир в таком случае будет спасен, а мне не придется втискиваться в свадебный камзол. Говаривают, в этих камзолах очень трудно дышать…

– Стало быть, никому не надо объяснять, что только что произошло? – интересуется старик. Он до сих пор не вылез из магматической постели.

– А можно мне? – поражает всех покойный родственник Эквитея.

Лесовик вздыхает и раскрывает руки, словно бы хочет всех нас обнять. С каждым словом его голос все больше превращается в звериный рык. Очень громкий, злобный и невероятно низкий, шипящий.

– Я – др-ракон! – рычит дедуля. Его фигура тает в алых недрах кратера. Руки удлиняются почти в десять, если не больше, раз. Голова увеличивается, раздается во все стороны. Тело, невидимое за краешком кратера, взбухает чернотой. На громадной спине, покрытой округлыми чешуйками, вздымается острый гребень тонких кожаных лезвий, соединенных полупрозрачными перепонками. Грудь нависает над кратером, растет вместе с конечностями. Стенки кратера обрушиваются, сквозь них проламываются толстенные ноги. Они отличаются особенно мерзким угольно-черным цветом и кривыми желтоватыми когтями. Каждый коготь выглядит так, словно одним ударом может располосовать грузовик.

Неуловимое движение кистей, и вот над громоздкой тушей взмахивают необъятные кожаные крылья. На их кончиках произрастают какие-то отростки, издали напоминающие человеческие пальцы.

– Почти не отличается от нетопыря-переростка, – авторитетно заявляю, но мысленно содрогаюсь. Подумать только, несколько минут назад я отметелил самого настоящего Огнедыха из сказок. Да такие страшные создания даже в Княжестве Хаоса очень редко встречаются. Кое-кто говорит, что именно они, драконы – и есть легендарные Творцы, создавшие все Отражения. Не верю в это, скорее склоняюсь к гипотезе, что мир каждый мир таки вылеплен неизвестным Единственным Богом. А от Него потом пошли всякие священные Расписания, Творцы и иже с ними.

– Я тебе с-скажу, покойный вор-р! – рычит крылатая бестия. – Я с-скажу, что с-сейчас-с пр-роизошло. Пр-ринц ухитр-рилс-ся с-спас-сти пр-ринцес-с-су от др-ракона! А пер-ред тем тебе удалос-сь зачер-ркнуть с-свое пр-роклятое желание из Книги. А значит, ес-сли пр-ринцес-с-са с-спас-сена – Закон выполнен. Если на этих двоих падут законные узы бр-рака…

При слове "узы" я начинаю мелко подрагивать. Харишша успокаивающе похлопывает меня по предплечью и смотрит умиленными глазками.

– … То наша магия пр-рекр-ратит с-свое дейс-ствие!

– Ваша магия? – переспрашиваю эту здоровенную глыбу огнедышащего антрацита.

– Да, я пос-следний из Твор-рцов, – согласно кивает бестия. – Ос-сталс-ся, чтобы охр-ранять пос-следнюю же Книгу Законов – единс-ственный документ, котор-рый пр-равдиво опис-сывает мир-роздание этого Отр-ражения.

– Как понимаю, – интересуюсь вкрадчиво. Для Управления подобная информация может оказаться донельзя полезной. – В каждом отдельном мире хранится такой фолиант? И его охраняет один из Творцов…

Крылатый паровоз согласно кивает.

– Да, – говорит он, и от громкого баса шатаются и падают сталагмиты, рассыпаются кучи драгоценностей. – В каждом мир-ре ес-сть один др-ракон. И он охр-раняет Законы этого мир-ра.

– Спасибо, – я настолько доволен, что позволяю себе поблагодарить рептилию.

– А тепери-ерь идите! – Лесовик заявляет таким тоном, будто бы генерал отдает приказы перед ротой шаловливых новобранцев. – Вас-с ожидает тяжелая битва. Но и я к вам пр-рис-соединюс-сь, только выпью немного пламени гор-ры.

Дракон окунает морду в кратер и начинает глотать. Магма бурлит вокруг антрацитовых губ, падают маленькие капельки жидкого огня. Где-то на склонах горы верещит проклятая королева. Она по-прежнему требует свидания с Эквитеем. Интересно, а почему она не спустится к нам? Тут тепло, и ветер не дует в затылок.

Поворачиваемся к выходу, но бабка предостерегающе поднимает руку.

– Зачем вам ведьма, – спрашивает она, – чтобы передвигаться пешком?

Яруга что-то бормочет и ритмично проводит ладонями перед лицом. Я не прислушиваюсь, но подозреваю, что качество ее рифмованного заклинания не превзойдет стихотвореньица Харишши. Действительно, бабкины слова не самого лучшего качества. Наследиев мигом провозгласил бы что-то донельзя ядовитое.

Проколю скалу легонько, проскользну тихонько…

Нет, это я точно слушать не стану, пусть даже она мне на ухо проорет. Впрочем, по эффективности колдовство старухи намного превосходит слабую некромантию моей невесты. Не проходит и мига, как перед нами открывается широкий овал, опоясанный синими искрами.

– Это мой личный Прокол, – хвастается госпожа Креискасскаал. – Никогда раньше не пользовалась, предпочитала ножками ходить. Но коли уж некоторые проходи обвалились…

– Идем, – тащит меня Харишша к порталу. В нем уже исчезает широкая спина Эквитея. Следом, жарко обнимаясь, проходят Проводница и Тугий. Я тоже разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Стой! – грохочет вдруг над пещерой. Гора содрогается, сыпется порох и всяческая каменная гадость. – Этто у тебя на спине!

– Чего? – решаю, что дракон слегка перебрал горячей магмы и тронулся рассудком. – У меня на спине лишь боевой комбинезон.

– Этто! – глаза Лесовика горят алчностью. Учитывая объятую пламенем морду, циклопические когти и крылья, величиной с небольшую торговую галеру, я решаю убежать.

– Отстань от меня! – со всех ног несусь к спасительному выходу.

– Погодь, милок, – останавливает меня маленькая ладошка. Вроде бы хлипкая с виду бабулька, чуточку широковатая в бедрах и талии, но я врезаюсь в нее, словно бы в гранитный утес. Воздух хрипло покидает легкие. Ох и "ручка" же у этой Яруги. Как в наковальню ударился. – Тебе передали Этто в Валибуре?

– Вы тут с ума все по… – останавливаюсь и хлопаю себя по забывчивой башке. Точно! Перед отъездом Кибл вручил мне какую-то невидимую и неосязаемую вещицу. Сказал, мол я разберусь по ходу пьесы, что с этой штукой делать. И назвал он ее… правильно – "Этто".

– Я долгое время писала в Управление, чтобы они синтезировали этот орган из драконьей чешуи. Прошло более тысячи лет, и вот. Наконец-то! – Яруга вне себя от радости. – Видишь, Лесовик? Я слов на ветер не бросаю. Пообещала когда-то вернуть тебе сердца, и вернула.

– Это я вернул… – несмело подправляю старуху. – Вот только мне никто не давал никаких указаний насчет использования…

– Мое сердце, – дракон возбужденно выдыхает целый океан пламени. Воздух загорается, плавится золото. Я с сожалением смотрю, как драгоценный метал тонкими струйками стекает в трещины на полу. Там ему суждено остыть. А потом, через много тысячелетий какой-то идиот с киркой докопается до полуразрушенной пещеры. И заорет "Золото! Целая жила золота!". Глупые археологи даже не догадываются, почему в горах, излюбленных местах драконов, так часто находятся золотоносные жилы.

– Можешь взять, коли надо, – второй раз, со времен экипировки в Арсенале, я делаю вид, будто снимаю с плеч большой невидимый мешок. Веса, конечно же, совершенно не чувствую.

Харишша смотрит на меня расширившимися глазенками. Небось думает, что я поддался общему психозу и сейчас начну, например, кудахтать.

– Но нельзя ли получить какие-нибудь объяснения? – кошусь на Яругу. А сам предлагаю дракону что-то, вернее – Этто, на растопыренных пальцах широко расставленных рук. Со стороны это выглядит, словно бы некий спятивший оборотень предлагает громадной огнедышащей рептилии кусок пустоты.

– Ты что, сдурел? – хихикает дракон. – Ты мне что даешь?

– Этто, – говорю и по-прежнему чувствую себя умственно отсталым. Еще более отсталым, чем несколько секунд назад. – Держи, – сую крылатому пустые руки. – Вот твое Этто…

– Оно по-прежнему у тебя за спиной, – смеется он. – Лучше обернись, я сам сниму.

Я краснею и отворачиваюсь, чтобы фугас-переросток не заметил моего смущения.

– Какой же ты нечувствительный к магии, – покачивает головой старуха. – И как тебя в руководители назначили?

– По черепку "Карателем" дать умею, – угрожающе хмурю брови.

Она капитулирует и поднимает руки. Кратко рассказывает о том, что после некого страшного катаклизма дракон пожертвовал своим сердцем для спасения материка.

– А я потом добрую тыщу лет билась служебными к Вельзевулону, чтобы синтезировали для него новый Эгрегор Тетра-Титанового Ольхесприта.

– Спасибо, – Лесовик благодарно кивает. Широкое, точно стена небоскреба, крыло проносится у меня за спиной. Никакого изменения веса, конечно же. Меня слабо пошатывает поднявшимся ветром.

Дракон подносит крыло к своей груди. Кожа расступается, чешуйки, словно дверные глазки, отворачиваются вне от обнажившейся раны. Изнутри драконьего туловища показывается что-то ярко-апельсинового цвета. Оттуда хлещет рыжее пламя. Крыло на какой-то миг закрывает развороченную грудь. Лесовик закрывает глаза, глубоко вдыхает и…

Замертво падает на пол. Пещера содрогается, со всех сторон валятся каменные глыбы и отколотые сталактиты. Громадная черная туша скрывается под градом обломков. Нам тоже грозит оказаться замертво погребенными.

– Бежим, – хватаю Харишшу и бабку за руки. Тащу их к открытому порталу.

Позади нас беснуется гранитный дождь. Воняет горелой плотью и оплавленным камнем. Пыль застилает глаза, под ноги ударяется острый валун. Ударяюсь о него коленом. Слышится отчетливый треск. Но я все же ухитряюсь зашвырнуть обеих женщин в проход Прокола.

Раздается раскатистый взрыв, бесконечная волна пламени с ревом проносится надо мной. Закрываю обугленные веки и теряю сознание.

* * *

– Беда! – орал Слимаус, метаясь по площади. – Страшная беда пришла!

Пьяные рыцари, лучники и горожане, праздновавшие то смерть, то возвращение короля, лениво провожали астролога мутными взглядами. Над площадью царило сытое уныние и скука. Нетрезвый бард сидел под виселицей и, то и дело отмахиваясь от повешенного, тренькал что-то на струнах потрепанной гитары. Висельник никак не хотел слушать песенок артиста и постоянно тыкал барда в макушку почерневшими пальцами ног.

Беда, беда, беда пришла,

Уже в который раз.

Ну хоть бы раз куда ушла

Беда страшна от нас.

– Закрой пасть! – гремел звездочет, взбираясь на постамент виселицы. – Люди! Там сейчас наш король сражается с полчищами нечисти! Мертвые восстали из могил! Если мы не поможем ему, то через пару дней перестанем существовать!

– Шел бы ты отседова, – лениво сплюнул какой-то мужик в халате мясника.

– Точна, – грязный старичок с повадками и рожицей бездомного обнажил половину зубов. Вторую половину он проиграл в каком-то кабаке. Говорил он с ошибками, комкая и глотая буквы. Слимаус, хоть с трудом, но понял его. – Королю была сказана: либа разберется с праблемами солца, либа пусть пняет на себя.

– Вали, звездун!

Астролог стоял перед громадной толпой преогарцев. На площади толпились все жители столицы, все до единого: от любвеобильной прачки до главного распорядителя дворцовых манер и этикета. Присутствовал также новый епископ. Тлумплин стоял в самом первом ряду. Стоял очень гордо, насмешливо склонив голову на плечо и скрестив руки на груди. Он слегка улыбался, и окружающие епископа монахи, заглядывая в глаза своего "босса", делали тоже самое.

"Что делать? – хаотические мысли толпились в голове звездочета. – Эквитей погибнет… Надо привести подмогу, а они смеются… Тысячи людей стоят и лыбятся, как ненормальные…"

– Люди, – умоляющим тоном попросил Слимаус. – Пожалуйста, берите оружие. Мы тотчас окажемся на склонах Пустой горы и дадим бой страшным прихвостням королевы.

– Эта курва, – заматерился кто-то, – подняла армию нечисти?

Астролог подтвердил, активно жестикулируя. Обрадованный, что народ соблагоизволил пойти на небольшой диалог, он продолжил.

– Королева подняла колдовских мертвецов. И они хотят уничтожить все живое. Она хочет править материком!

– А мне плевать, кто правит, – заявили из толпы. – Эквитей ли, Хатли или ейная девка.

– Ты не понял, – возразил Слимаус. – Королева убьет всех нас, а потом будет править уже мертвым народом.

– И что предлагаете делать, коллега? – насмешливо поинтересовался астролог Жульмис. Он был куда менее удачлив, чем Слимаус. Составлял гороскопы для вдовушек и, крепко проигравшись в карты, в последнее время ночевал по сеновалам. Потому Жульмис имел все причины, чтобы ненавидеть "коллегу" по ремеслу.

– Надо идти воевать! – твердо воскликнул звездочет.

– В леса надо убегать, – крикнул кто-то.

Толпа согласно загудела и засуетилась. Народ с явным намерением отправлялся паковать вещички. Кто собирать домашнюю утварь, а кто – ограбить королевскую казну.

– Стойте! – повелевающий тон заставил людей вернуться взглядами к постаменту виселицы.

Рядом с астрологом устроился Тлумплин. Он только что влез на "эстраду", поддерживаемый за задницу десятком рук своих монахов.

– Поскольку я единственный обладаю здесь властью, – заявил епископ, – то предлагаю следующее. Пока Хатланиэлла и Эквитей воюют между собой, мы спокойно запасаемся провизией и запираемся в столице. Если придет королева – попытаемся отбиться. В городе лучше защищаться, чем сражаться в чистом поле или в лесу.

– Правильно! – подтвердила толпа.

– А если придет Эквитей, – Тлумплин сделал паузу. Слимаус вдруг с ужасом заметил на лице епископа такую же гаденькую улыбочку, которой часто пользовался покойный Шрухан. – То Эквитея мы убьем и будем без короля!

– Да! – неуверенно заорала глупая толпа.

– А зачем, – спросил кто-то более умный, – нас убивать и жить без короля?

– Потому что, – хитро усмехнулся епископ, – я открою сокровищницу и всем раздам по равной доле золота. Мне оно ни к чему.

– Да! – более энергично загалдели преогарцы.

– А за это вы все будете подчиняться церкви Каменных Богов! Да живет домкратия! – закричал воодушевленный Тлумплин.

"Эта сволочь из домкратов! – сердце Слимауса грохотало от ужаса. – Эквитей всегда говорил, что надо ненавидеть и бояться этих страшных домкратов". А еще он подумал, что все пропало. Вскоре варвары Хатланиэллы убьют короля и мира через неделю не станет.

"И Мэлами, что же будет с Мэлами?"

В бессилии астролог оперся на покачивающееся тело покойника. Схватился руками за почерневшую от времени твердую кожу. Завалился всем весом, потому что чувствовал – сейчас упадет. Но случилось другое. Нога висельника вдруг протяжно заскрипела и с мерзким звуком оторвалась от тела.

Еще ничего не понимая, Слимаус посмотрел на раскачивающийся труп. Домкрат оказался без ноги. Оторванная конечность холодила пальцы звездочета.

"Проклятый домкрат! – мелькнула вдруг злобная мысль. – Если армия не придет на помощь королю, то всех на вот так же повесит. Я не позволю этому случиться! Хотя бы из-за Мэлами…"

Именно так подумал Слимаус в тот момент. И с криком "За Мэлами!" ударил Тлумплина по голове своим нехитрым оружием.

За два года длительной просушки конечность успела окаменеть. Длинные коготь, выросший на висельнике в тюрьме еще на момент следствия, превратился в короткий кинжал. Острие этого самого ногтя пробило череп и глубоко вошло в мозг епископа.

Священник умер беззвучно. Посмотрел на звездочета мертвеющими глазами, по-отечески похлопал парня по щеке. И завалился с подиума.

Толпа притихла.

– А теперь, – грозно сказал Слимаус, помахивая окровавленной ногой, – вы все, тля, облачаетесь в доспехи. И через пятнадцать минут стоите в полной боевой готовности вот здесь на площади. Понятно?

Народ брызнул во все стороны. Захлопали многочисленные двери домов, застучали копья, зазвенели мечи. Кто-то заругался, путаясь в завязках кирасы.

– И если кто позволит себе глупость убежать! – орал звездочет. – Я его к воротам приколочу!

Грязная черная пятка величественно рассекала столичный воздух.

Король Эквитей мог бы гордиться своим замечательным астрологом.

* * *

Я открываю глаза и вижу над собой перепуганную Харишшу. Ее чудесные губки движутся, кажется, она что-то мне говорит. Нет, даже кричит, судя по напряженной мимике. Но я ничего не слышу. В ушах ревет бушующее пламя взрыва. Тело покалывают мелкие иголочки. Их очень много, они невероятно длинные. Такое ощущение, будто кто-то напихал в мое тело узких железнодорожных гвоздей, и они прошили меня насквозь.

Веки, щеки, все лицо и руки, даже полоски обнаженной кожи между задранными штанинами и носками, пекут, точно меня только что окунули в кипяток. Скорее всего так и есть. Если память не изменяет, через меня прошелся, словно громадный магасфальтный каток, громадный огненный ураган. Вот горе-то дракон испустил дух. А ведь он, подозреваю, оказался бы неплохим союзником в сражении…

Так, в сражении с кем?

Со стоном (хотя не слышу собственного голоса) приподнимаюсь на локтях. Вокруг плывет какой-то странный, отливающий разными цветами, туман. Надо мной клубятся низкие тучи, нависает обломанный палец Пустой горы. Задумчиво склонилась заснеженная шапка. Небо едва угадывается за идеальным куполом полупрозрачного тумана. Замечаю, что уже изрядно темнеет. Солнце почти закатилось за громадой скалы. Снежная вершина поблескивает, слепит усталые глаза.

Поворачиваю голову, сначала влево, потом вправо. С всех сторон, оказывается, нас окружают проблемы.

Старуха перенесла нас не на склон, а прямо к подножию горы. Сзади, почти что мне в спину, упирается скалистый утес. Он очень крут и наклоняется к земле. На него без специального снаряжения не выбраться.

Мы стоим на выжженной равнине, раскинувшейся, далеко за пределы видимости. В воздухе танцуют маленькие лоскутики пепла. Воняет, хоть и не так сильно, как внутри подземелий, расплавленной магмой и паленой шерстью.

Спереди и слева к нам приближается несметное полчище. Тысячи голов, укутанных в теплые шапки-махуки, десятки тысяч рук с медными лабрисами наперевес. Варвары бегут, не зная усталости, накатывают сплошной волной. Бесконечные ряды бородатых лиц еще можно терпеть, но вот глаза… Во взгляде каждого симиминийца сияет такая ненависть, что становится не по себе. Кажется, что все они одержимы лишь одной целью – уничтожить все на своем пути. Разрушить каждую преграду, разорвать любого защитника. Изрубить еще теплые тела врагов на мелкие куски, а потом потоптаться на них своими диковинными сапогами без носков. К сожалению, сейчас на пути дикого воинства оказались мы. Варваров настолько много, что даже оглушенный и контуженный, я не радую себя иллюзией. Эта толпища даже не заметит нашего присутствия. Просто пробежится один раз к скале, а затем обратно. И наши останки, превратившиеся в жирное месиво, не сможет идентифицировать самый мощнейший маг-микроскоп.

Эквитей стоит прямо у меня перед носом. Мне пока трудно двигать шеей – кожа огрубела и слиплась от ожогов. Но я могу представить его лицо. Величественный лик правителя, со светлыми кустистыми бровями, яростью в глазах, твердо сжитыми губами и поигрывающими желваками на скулах. Он стоит молча, выставив перед собой зазубренный меч. Широко раздвинул ноги, немного отклонился для первого удара. Весь его вид, уверенная непоколебимость, показывает, что он в одиночку сумеет сдержать эту бесчисленную орду.

Рядом набычился Прасс. Внушительные мускулы поигрывают под покореженными латами. Он спокоен и ждет королевского приказа. Верный оруженосец и бедный оборотень, неспособный к трансформации. Готовый умереть за своего повелителя.

Спину короля и Прасса прикрывает немощный предок Эквитея. Надо отметить, что Тугий последовал примеру Слимауса. Он уже не кажется столь тощим глистом, облаченным в серебряные латы, нет. Перед нами настоящий рыцарь, крепко сжимающий короткий полумеч-полукинжал. К сожалению, у него не нашлось другого оружия. Тугий изрядно дрожит, но все же держится молодцом. Что ему терять? Все равно умер сотню лет назад. Умер некрасиво, подлецом. Так пусть теперь отвоюет себе право называться членом королевской семьи.

Позади защитников обнялись Яруга и Мэлами. Впрочем, нет, это не объятия. Они напряженно бормочут себе под нос и медленно кружатся против часовой стрелки. Я понял! Валибурская ведьма затеяла какое-то заклинание, а мелкая принцесса решила ей помочь.

Сгустись туман, приди спасенье,

Не дай врагу нас одолеть,

Ты слушай, воздух, наше пенье,

Клубись! Ты должен загустеть.

Я привычно морщусь – ненавижу эти преогарские вирши. Еще ни одного нормального не услышал. Не говоря уже про их имбецильные песенки. Морщусь, и лицо тут же корчится от боли. Лицевые мускулы непроизвольно сокращаются, причиняя немалые страдания.

– Милый мой! – внезапно прорывается звук.

Я слышу пение ветра, гулкое вздрагивание земли. По ушам бьет атакующий рев симиминийцев "За Ха-ха-ха-ха-хатли!". Чувствую, что в краткую долю секунды мне даже удастся расслышать мелодичный звон, с которым ударяются друг о дружку низкие желтоватые тучи.

От непрекращающегося топота десятков тысяч ног Пустая гора вибрирует. Изнутри доносятся взрывы – там все еще не прекращаются обвалы. Потревоженная снежная шапка медленно кренится, вспенивается в нашу сторону. Грохочет лавина, съезжает грязная сель всевозможных оттенков бурого и черного. Не представляю себе, насколько быстро могут передвигаться лавины. Кажется, снег летит с немалой скоростью, особенно почти с вертикального утеса. Такая масса замерзшей воды, подозреваю, накопилась на Пустой горе из-за плоской верхушки. В ином случае снег падал бы отсюда постоянно и небольшими порциями. А сейчас… Это кремовое добро летит на наши головы. И мне совершенно не хочется оказаться под завалом.

– Любимый, как ты? – некромантка мажет меня какой-то гадостью.

В нос ударяет резкий чесночный запах. Кроме того я ощущаю привкус разнообразных лесных и луговых трав. Тут и подорожник, и крапива, и жимолость, и что-то хвойное. Букет ароматов настолько приятен и колок, что хочется восхищенно чихнуть.

– Хорошо, что ты не сильно обжегся, – радуется Харишша.

Ну да, не сильно. Это меня регенерация спасает. К тому же мне повезло, что был в боевом комбинезоне. Но, к сожалению, без шапки и боевой маски. Наиболее пострадали ладони, кисти рук, неприкрытые штанинами и сапогами полоски обнаженной кожи на ногах. И, конечно же, лицо.

Со стоном приподнимаю руку и щупаю голову. Я совершенно лыс, аки задница младенца, извиняюсь за выражение. Мои волосы! Впрочем, плевать на них! А что там…

Ужас сковывает движения, но мне удается найти смелость и вытащить хвост. Миленький, любименький, что же с тобой сделали, радость моя? Какое громадное счастье! Хвостяра был припрятан на липучках и совершенно не пострадал. Сейчас он послушно развалился в моих ноющих руках и радушно подрагивает. Что, паршивец, охота подраться? Сейчас, будет тебе драка. Дай только, чтобы ожоги затянулись.

– Эквитей, – раздается громкий визгливый голос, – не хочешь выйти из тумана и поцеловать свою королеву? А то мне не видно твое перекошенное от страха лицо. Не обделался там еще?

– Иди сюда – узнаешь! – кричит монарх. Он смотрит вверх, потому я тоже поднимаю голову.

Картина не удивляет эпичностью. Я многое повидал в своей военной жизни. Но такого еще не видел.

Над нам парит громадный дракон. Правда, чуть поменьше лесовика. Да и цвет чешуек отличается. Вместо угольно-черных доспехов, эта рептилия облажена в розовые тона. Если бы не широкие крылья и не оскаленная морда, издалека это создание легко напоминало бы обычную свинью.

– Трешка? – таращусь на него так, будто бы передо мной явление святого Подарка (а как известно каждому валибурскому ребенку, святой Подарок появляется лишь в самых крайних случаях. За длинную историю Большого Мира зарегистрировано всего лишь восемь явлений полумифического существа). – Кабанюка, ты чего туда забрался.

Он величественно взмахивает тонкими перепончатыми крыльями. Наклоняет заплывшую ряху ко мне и заявляет:

– Привет, командир! Как видишь, теперь я по другую сторону барокад.

– Баррикад, полено! – кричу ему. – Если бы ты лучше учился в школе, то не поперся бы в изменники!

– Я не изменник, – отвечает летающий жиртрест. – А токмо по религиозным соображениям.

Понятно теперь, чем эта хитрая мымра сманила кабана. Что ж, мне нередко присылали указания сверху, чтобы я его уволил из-за излишней фанатичности. Теперь же оформим его в отставку. Без протоколов – просто свернем шею. Начальству же скажем, что я наконец перестал защищать своих сотрудников, понял ошибку и уволил гада. А этот самый гад обиделся и скрылся в каком-нибудь неизвестном направлении.

– Так понимаю, если тебе сейчас предложат перейти под командование твоего непосредственного командира, ты откажешься?

– Да, хват-майор, откажусь. Я теперь новый пророк этого мира. Несу просветление священного Расписания в массы!

– Ну неси-неси, только в скалу не грохнись, – выкрикиваю и семь раз нажимаю на камень-кнопку "Карателя". Если бы кто-нибудь удосужился прочитать мою контрольную работу на тему "технические характеристики и практическое использование боевой модели полиморфоружия УМКар-5", то сразу бы сообразил, в чем дело.

Я активирую заклинание "воздушный толчок". Энергия, почерпнутая при убийстве Кутлу-Катла, вибрирует внутри рукояти. Ладонь обжигает, когда по силовой спирали пробегает невидимая струя. В последний миг, чтобы Трешка не ничего не понял, я поднимаю клинок и указал им на "дракона".

"Толчок" – отличнейшая магия из всех, которыми мне приходилось пользоваться. Он образует громадный вихрь, набрасывающийся на противника. Воронка всасывает любого врага и отшвыривает его куда подальше. Следом слышится приятный звук деактивации заклинания.

Воздух отчетливо гудит, искрится. Маленький смерч вырывается из трезубца на кончике "Карателя" и бросается вперед. Толстяк не ожидает от меня такой подлости. Ведь известно, что оперативник никогда не обидит сослуживца. Впрочем, после его слов насчет религиозного пророка, я вычеркнул идиота из списка сотрудников.

Заклинание взрывается на лету, раскрывает широкие объятия. Трешка пытается накрениться набок, но просчитывается и элегантно влетает в самый эпицентр торнадо. Королева, восседавшая на шее кабана изрядно трусит. Мало того, что заклинание серьезно покачнуло липового дракона. Вихрь, точно пылинку, сметает невесомое тело Хатланиэллы к демонам вниз. Она истошно орет и хватается за ноги какого-то человека.

Лишь только сейчас я вижу, что кроме королевы на шее Толстяка висит диковинное ожерелье. Оно идеально круглое и состоит из тех же грязных мужиков, которых мы видели на смердящих просторах Гугиной трясины. Голова лжедракона находится прямо в центре этой фигуры. А схватившиеся за руки мужчины медленно вращаются вокруг трешкиной головы.