Текст книги "Клыки на погонах"
Автор книги: Владимир Михальчук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Каждый спал с какой-то своей особенностью. Следопыт свернулся калачиком – сразу видно бывалого человека. Чем меньше площадь тела, тем меньше теряется тепло. Баблу-Булл сладко причмокивал во сне, словно кушал что-то донельзя вкусное.
"Небось ему снится, что исследует местность, – подумала Клинна. Перед глазами по-прежнему стояла сцена с дегустацией медвежьих нечистот. – Вот же интересный человек".
Один из симиминийцев раскинулся на животе, изредка ерзая бедрами. Со стороны любой бы догадался, что бедняге срочно требуется женское внимание. Другой варвар не спал. Он только что проснулся и, немного подумав, грохнул первого по груди кулаком.
– М-н-н-н-мы… – промычал ушибленный, жадно вдыхая воздух.
– Не шурши там, бабник! – прикрикнул на него второй. – Вскоре доберемся до сотни Кутлу-Катла. А там уже и Киринти недалеко. Будут тебе девки.
– Му-н-м-н-на… – последовал ответ.
Словно ничего не заметив и не ощутив удара, ушибленный симиминиец повернулся набок и захрапел.
Айфос-Фук беспечно развалился на спине. Он храпел довольно тихо. Но как храпел! Открыл почти до отказа рот, с уголка губ свисала тоненькая паутинка слюны. Приложил правый кулак к левому уху, защищая щеку от нападений вездесущих комаров. И занимался настоящим искусством. По-другому этот храп у Клинны язык не повернулся бы назвать.
– И-и-и-и-и-пи-пи-пи-пи-пи, – невероятно тонким голосочком заявлял Айфос-Фук, вдыхая воздух. Тоньше смогла бы только мелкая полевая мышь.
При вдохе горло надувалось, а широкие отверстия ноздрей трепетали, словно крылья экзотической птицы. Набрав чем побольше воздуха, да так что было видно закатившиеся под веками глазные яблоки, рункур останавливался на несколько секунд. Немного насладившись тишиной, симиминиец выдыхал.
– Аграба-гра-ба-гра-ба, – важно раздувшись в щеках, густым басом провозглашал он.
Казалось, что страшный низкий голос звучит откуда-то из-под крышки гроба. И уж никак не из распахнутой пасти, истекающей слюнями в бороду.
– Ург-гы-ы-ы-ы, – заканчивал свою руладу Айфос-Фук.
– Во дает, – про себя восхитилась оперативница. – Прямо чемпионский храп.
Она и не представляла, что ее предположение верно. Рункур считался одним из наиболее знаменитых храпунов Симимини. Самой настоящей звездой и кумиром Богини Сна. Еще никто не смог за последние десять лет побить его лучший рекорд – стать трижды победителем самого важного состязания своей страны. А именно – Конкурса Художественного Храпа, ежегодно проводившегося среди симиминийцев.
Подальше от рункура дрых измученный Трешка. Толстяк храпел совершенно немелодично и не мог тягаться с изящными напевами Айфос-Фука. Зато выигрывал в мощности и глубине звука. Несомненно, кабан имел все шансы, чтобы получить какой-нибудь приз зрительских симпатий или же специальный подарок "за старание" от организаторов главного симиминийского конкурса.
Клинна превратила Каратель в заточенный с обеих сторон боевой серп. Девушка на цыпочках придвинулась к одному из варваров. От чужого взгляда ее защищала тень от поникшей карликовой березки, выгодно произраставшей возле самого костра. Деревце было настолько жалким и так глубоко потонуло ветвями в болоте, что бородачи пощадили его и не бросили в огонь. Мало толку – береза влажная насквозь. Тепла много не получится, больше дыма.
Присев на корточки над спящим варваром, который лежал на боку, оперативница призадумалась. Сейчас ее интересовали только два вопроса.
"Как ему перерезать глотку так, чтобы он не захрипел?"
Ответ на первый вопрос она не знала. Такие вещи не преподавали ни на Курсах Самых Младших Офицеров, и ни на одной кафедре Большого Университета Сил Добра и Зла. Подобную дисциплину могли рассматривать только на факультативе Училища Убийц, но туда Клинна никогда в жизни не поступила бы. Из-за принципа. Ходили слухи, что женщинам с дипломом убийцы запрещается красить ногти и пить чай с подругами по субботам. Но особенно оперативницу пугали слухи о том, что дипломированный ассасин на всю жизнь отказывается от сладкого, чтобы хранить фигуру и без труда пробираться во всякие лазейки. Отказаться от заварных пирожных и медовых улиток из Второго Круга? Такого ужаса девушка не вынесла бы. Потому ломала сейчас голову.
Второй вопрос казался попроще. И ответ у него был один.
"Что делать, если варвары проснутся и увидят ее с занесенным для удара клинком? Тем более – над одним из соплеменников".
Ответ – драться. Именно так определилась оперативница.
Поскольку ранее ей не приходилось перерезывать глотки, она немного помедлила. Затем смахнула с лица спящего мешающий локон слипшихся волос. Откинула бороду, обнажив подрагивающих кадык. Глубоко вдохнула и примерилась, изобразив пробный замах. Затем еще раз отрепетировала удар. И еще несколько раз.
Лишить кого-то жизни с такого расстояния? Да еще спящего! Как же это страшно и неблагородно. Она же совсем не из этих… Потом еще будет являться к ней призрак. Вот такой ужасный: с закрытыми глазами, приоткрытой раной рта в бороде и с располосованной глоткой.
Еще один пробный замах…
Айфос-Фуку снились родные горы. Во сне он видел родного отца. Как тот играл с ним на пороге Главного аула. Смутное пятно без лица – мать. Ее он не видел никогда. Пустота в сердце, отсутствие тепла с момента рождения. Но чувствовал: она где-то рядом. Он слышит ее мелодичный голос, ощущает легкое прикосновение маминой руки. Рункур счастливо улыбнулся и даже рефлекторно махнул рукой, чтобы пососать большой палец. Впрочем, подсознание взрослого варвара подавили желания маленького мальчика. Потому рука не дотянулась до рта и безвольно упала обратно на плащ. Мама…
Сон принес ему счастливое воспоминание детства. Первые шаги, несмелые взмахи двуручным мечом. Непривычно шершавая рукоять в нежных детских пальчиках. Запах звериной крови, бешеный бег по скалистому утесу. Коза не должна убежать… Драка за девушку. Разбитый нос и слезы. Девушка досталась победителю, она стояла, обняв того парня за талию и криво улыбалась Айфос-Фуку.
"Я самая красивая женщина в поселке. И буду встречаться с самым сильным мужчиной".
Взрослые слова, сорвавшиеся с губ девушки-подростка ранили Айфоса поглубже, чем противник, расквасивший нос. С того самого дня будущий рункур будет помнить обиду. Больше ни одна девка не посмеет издеваться над ним!
Пробитый череп соперника под ногами… Страх и мольба в глазах девицы.
"Теперь самый сильный мужчина – я!"
Она ревет, размазывая слезы. И убегает.
Пробитый череп за разбитый нос. За обиду он ответил болью. За страшную обиду надо ответить смертью. Так должно быть! Таков Закон его страны.
Но больше ни одна женщина не посмеет бросить ему насмешку.
Во время сна счастливая улыбка резко сползла с лица Айфос-Фука. Ребенок убежал, оставшись по соседству с молодым отцом, у которого еще не зиял страшный шрам на животе. Маленький мальчик печально стоял на холме около Главного аула и держался за руку бесформенного пятна – матери.
Взрослый варвар во всю прыть несся на коне, твердыми коленями сжимая податливые бока животного. Взмахивал топором, и отрубленная голова какого-то безымянного селянина катилась прочь. А потом появилась принцесса. Она стояла перед ним, вызывающе приподняв подбородок и насмехалась. Тыкала пальцем. В него! Самого сильного и невероятно грозного предводителя симиминийцев после его отца – Большого рункура. Она смеялась ему в лицо. И он ударил ее. Никто не посмеет обижать Айфос-Фука!
Выбитый зуб…
Как же сможет отомстить она? Как ответит ему принцесса?
Внезапно заболели обрубки пальцев. Проклятая девица! На лбу могучего варвара выступил холодный пот. Он беспокойно заворочался и сел, отбросив плащ.
Рункур проснулся в тот самый момент, когда Клинна проводила семьдесят шестую репетицию убийства. Она была белой как мел и казалась самым настоящим привидением. Маскировочные пятна комбинезона напоминали истлевшую плоть.
– Что ты делаешь? – спросонку спросил предводитель симиминийцев.
– Жрать готовлю, – машинально огрызнулась оперативница. – Лапшу по-флотски и с соусом а-ля Лепрекон-де-петит. Не мешай!
Она сидела над своей жертвой в каком-то трансе. Плавно покачивалась и проводила серпом в воздухе над горлом спящего варвара.
– Что?! – взревел пробудившийся Айфос-Фук и зашарил по земле в поисках топора.
Окрик вывел Клинну из медитативного состояния.
От ужаса, что ее раскрыли, и принцессе теперь угрожает опасность, вороноборотень взвизгнула. И полоснула Карателем по горлу жертвы. Правда, по шее она не попала.
Коротко свиснув, серп отчекрыжил варвару ухо.
– Промахнулась! – еще больше ужаснулась оперативница.
Страх перед разоблачением и потенциальной опасностью для Мэлами и Прудди отошел на другой план. Клинна, не знающая промаха со школьной скамьи, Клинна-Меткий-Глаз… Промахнулась!
– А-а-а-а-а! – истошно заорал раненный варвар, ухватившись за обрезок ушной раковины.
Остальные симиминийцы подскочили, как на пожар. При свете костра заблестели лабрисы.
– Нет, только не надо паники, – послышался спокойный голос фрейлины. – Подумаешь, всего лишь кому-то ухо отрезали…
– А-а-а-а! – продолжал верещать одноухий симиминиец.
– У-й-у-ю! – застонала оперативница. – Будь проклят тот день, когда я перевелась в этот дрянной отдел!
Такого позора она еще не испытывала. С самого детства не умеющая проигрывать. С отрочества гордо задирающая нос: она не такая как все. В БУСиДоЗе вообще не обращающая внимания на других студентов: умнее не было никого на потоке. А все благодаря родной мамочке…
Не поддавшаяся даже на домогательства самого Карлкларра харр Крыллова, начальника Департамента Отлова Летающих Бестий. А сейчас не попала. Что теперь будет?
– Я промахнулась, – прошептала Клинна, пялясь остекленевшими глазами под ноги. – Что же теперь…
Стереотипы всегда рушатся с грохотом. А уж стереотипы самомнения – и подавно. Это страшнее конца света. Это леденящий душу вой под черепной коробкой, это поврежденные собственным криком барабанные перепонки. Лишение смысла жизни, боязнь взглянуть на себя в зеркало. Серый дым подсознания и желание скрыться от окружающего мира. Это всегда очень больно.
Умничка Клинна впервые в жизни облажалась.
В ушах стучало удивленное сердце. На глазах словно бы задернули шторы. А в носу, казалось, навечно застыла мерзкая вонь Гугиной трясины.
– Но как я могла? – ошарашено спросила себя девушка. – Как же так?
– Очнись, дуреха! – заорал кто-то со стороны. – С кем не бывает.
По-видимому, из Прудди получился бы неплохой психолог. Не обитай она, конечно, на землях королевства Преогар в недоразвитом Отражении.
Сквозь туман печали и личностного разочарования оперативница поняла, что кричит старуха. Внезапно обида на саму себя прошла. Черно-белый морок страдания и хлесткие удары кнута морального самобичевания сошли на нет.
– Действительно, – философски заметила она, – с кем не бывает?
И ударила еще раз.
Как раз в тот момент, когда над головой Клинны просвистел лабрис следопыта, серп Карателя снова полоснул по телу орущего варвара. Клинна даже не посмотрела на свою жертву. На этот раз она была уверена – удар пришелся в цель.
Симиминиец вновь зашелся в страшком крике.
– Что же ты делаешь, дура? – Айфос-Фук пинком отшвырнул стоящую на коленях оперативницу.
Девушка отлетела в кусты. На лету она перегруппировалась и оттолкнулась ногой от дерева. Миг, и она уже стояла перед рункуром, хищно оскалившись. Изящное воплощение красоты и грации. Слегка выгнутая спинка, широко разведены полусогнутые ноги. Голова наклонена, смотрит из-под лба. Злобно поблескивает длинный клинок, из серпа превратившийся в волнистый полуторный меч.
– Убейте эту… – сплюнул рункур. – А я займусь нашим.
Варвары бросились на Клинну. Девушка приготовилась обороняться и вдруг остановилась как вкопанная.
– Ну не может же этого быть, – пожаловалась она симиминийцам.
Если бы кто-то проследил за ее взглядом, то увидел бы, что смотрит она на свою израненную жертву.
– Второй раз промахнулась? – девица едва не сомлела. – Не убила?
"Убитый" катался по земле, задевая ногами костер. Мелкие угольки взмывали в воздух и ярко вспыхивали. Высоких всплесков огня хватало, чтобы увидеть: кроме уха варвару отрубили нос.
Зрелище не для слабонервных. Жуткая рана между глаз, все залито черной в сумраке кровью. У симиминийца даже не нашлось силы, чтобы закричать или зажать раны на голове. Он просто зашелся в беззвучном вопле, задыхаясь. Его руки скребли по земле в слепой попытке схватить кого-то. Отомстить за искалеченное лицо.
– Вряд ли выживет, – констатировал следопыт.
Разведчик укоризненно посмотрел на Клинну. Та в ужасе опустила Каратель и другой рукой схватилась за щеку.
– Мамочки… – одними губами произнесла она.
– Такого врага я бы и самому страшному врагу не пожелал, – простецки пофилософствовал Баблу-Булл. – Эта баба не знает и капельки милосердия.
– Я… не… хотела, – с болью в голосе призналась оперативница.
– Вот это новость, – хмыкнул следопыт. – А чего же ты хотела, мучительница пятнистая?
– Убить.
– Не самый приятный способ, – заметил Баблу-Булл. – Могла бы и просто горло перерезать. Зачем ему так страдать? Что он тебе сделал? Неужто невинности лишил али брата в пиратское рабство продал?
Клинна отрицательно замотала головой. Ей бы сейчас бежать, скрыться в лесу. Чтобы на следующую ночь вновь появиться рядом с поредевшим отрядом симиминийцев и еще раз попробовать освободить пленниц. Но она решила – не убежит. Пусть умрет, но не уйдет. И лучше пусть ее убьют сейчас.
"Хоть стыда не почувствую, – думала она. – И никто в Валибуре не узнает о моем позоре".
– Раз тебя не насиловали и родственников не обижали, по что же ты его таким образом? – не унимался следопыт.
– Кончай! – Айфос-Фук отвесил Буллу звонкую оплеуху. – Убейте эту мразь и ложитесь спать. А мне придется…
Рункур встал над мечущемся варваром и на миг застыл, читая вслух какую-то молитву. Услышав слова молебна, раненый успокоился и закрыл глаза. Его тело содрогалось в судорогах, но он не издал больше ни звука.
– Молодец, парень, – похвалил кто-то из бородачей. – Умирает как настоящий герой Симимини.
– Покойся на пьедестале Каменных Богов, – провозгласил Айфос-Фук и занес над головой лабрис. – Пусть сон твой рядом с Богиней Сна будет крепок и счастлив.
Топор опустился на голову раненого. Коротко вскрикнув и дернув ногами, симиминиец умер.
– Порву эту дрянь! – заорал Баблу-Булл и кинулся на вороноборотня.
Оставшиеся двое варваров и рункур прыгнули вслед за разведчиком. Ударами четырех лабрисов они оттеснили оперативницу поближе к связанным
– Попробуй, – слегка опомнилась оперативница, но затем ее глаза опять погасли.
Девушка ушла в глубокую депрессию от осознания своей ущербности.
"Это же надо – не попасть. Да еще два раза, – вопила она". Но защитную магию активировала – все же инстинкт самосохранения оказался сильнее эмоций.
Перед девушкой возникло слабое розовое сияние. Ресурсов для полной защиты не оказалось. Мощности Карателя хватило только на тоненькую сеточку за спиной – чтобы по затылку лабрисом не грохнули. Перед грудью вороноборотня повис полупрозрачный щит овальной формы, длиной примерно с метр и шириной сантиметров тридцать.
Глаза Клинны слезились. Не от света костра, нет. Огнище оказалось за спинами бородачей и уже не ослепляло. Девушке хотелось разрыдаться от собственного бессилия.
– Да что сегодня… – бормотала она, отбиваясь, – за день… – парировала замах снизу. – Такой?
– Сейчас ты умрешь, проклятая ведьма! – рычал Айфос-Фук. – Ответишь мне за всех погибших.
– Трешка, проснись! – заорала вдруг Клинна.
В груди клокотал ужас. Четыре широких лезвия вспаривали воздух совсем рядом. Она никудышная фехтовальщица – это знает весь Валибур. Сейчас ее убьют. Надо звать на помощь.
У вороноборотня еще имелся маленький, но шанс: разбудить Трешку и надеяться, что злобная магия этого мира не сможет повлиять на сонного кабана.
– Толстяк! Пожалуйста, – едва не зарыдала оперативница, неистово отмахиваясь Карателем.
Кабан лишь постриг треугольными ушами. Он не проснулся и даже не всхрапнул. Мышехвост надежно сковал сновидения пленника.
– Толстяч-е-е-к!
Защитная магия клинка практически исчерпалась. Она уже не останавливала оружие нападающих, а только замедляла. Едва соприкоснувшись с розовым сиянием, лезвия лабрисов словно попадали в кисель. И Клинне удавалось отбить сразу два-три одновременных удара. Именно благодаря мощному колдовству своего мира слабая фехтовальщица могла сдерживать четырех здоровых мужиков.
– Трешка…
Сообразив, что девушка взывает к их спящему союзнику, симиминийцы на миг отступили. Бородачам совершенно не хотелось, чтобы со спины на них напала громадная махина из сала и костей. К тому же вооруженная страшными бивнями и внушающими уважение копытами.
Воспользовавшись заминкой врагов, оперативница умудрилась проделать короткий прыжок и пронзить бедро следопыта.
Баблу-Булл завыл и отскочил назад.
– Тварь! – морщился он, зажимая кровоточащую полосу на ноге.
– Теперь сильно не побегаешь, – заявила ему Клинна, сверяясь с данными мозгомпьютера. – Я тебе пробила четырехглавую мышцу.
Следопыт что-то ответил, но его слова потонули в атакующем крике остальных симиминийцев.
Увидев, что взывания девушки не разбудили сладко посапывающего кабана, варвары дружно бросились вперед. Ранение Булла только подзадорило их. Они так мощно атаковали, ударив о магический щит Карателя, что оперативница не удержалась на ногах.
Испуганно вскрикнув, Клинна упала в осоку. Симиминийцы победоносно нависли над ней. В тот же миг случилось сразу три одновременных события. Во-первых появилась освобожденная от пут принцесса. Она черкнула по веревкам Прудди и без раздумий выскочила на место схватки. Во-вторых что-то сотрясло землю. В-третьих подковыляла старуха. Впрочем, третье событие оказалось настолько ничтожным, что никто даже не обратил внимания на растирающую руки фрейлину.
Айфос-Фук первым ощутил всю злобу мести. Принцесса словно дикий зверь запрыгнула ему на спину. По дороге она нашла оброненный кинжал Клинны, в другой руке был твердо зажат нож покойного Туйка. Оба коротких лезвия пронзили незащищенную доспехами шею рункура.
– Держи! – тонкий девичий голосок дрожал от ненависти и напряжения.
Лезвие кинжала глубоко погрузилось в гортань симиминийца. Удар второго ножа не перерезал, а скорее перебил яремную вену рункура. Кровь брызнула щедрыми струями. Так высоко, что заляпало прическу принцессы.
– Держи… – повторила Мэлами, дрожащими руками погружая оружие поглубже в тело Айфос-Фука.
Рункур медленно повернул голову и посмотрел на обидчицу мертвеющими глазами.
"За обиду ответить болью, – подумал он и хотел об этом сказать".
Но пробитая гортань не позволила выдавить и слова.
Выплевывая кровь, Айфос-Фук покачнулся. Словно дерево-великан, он медленно завалился набок. Упал вместе с принцессой, придавив Мэлами к земле.
Второе происшествие оказалось не менее печальным для жителей Симимини. Призыв о помощи не оставил спящего Трешку равнодушным. Еще не придя в себя, а также не попав еще под власть мышехвоста, Толстяк подчинился суровой выучке оперативника.
"Всегда приходить на помощь!" – это правило разбудило рефлексы свиноборотня. Сотрясая землю, он сорвался с места и врезался в опешивших от появления принцессы варваров. Баблу-Булл и два оставшихся симиминийца отлетели в темноту. Ломая ветки и поднимая гейзеры болотной воды, они затихли где-то за гранью отблесков костра.
Кабан пробежал еще несколько шагов и, пригнув голову к земле, вернулся обратно. В этот момент очнулся мышехвост и поспешил взять управление свиноборотнем.
– Отпусти… – взмолился Трешка.
Но его заплывшие жиром глазенки уже сверкали холодным безразличием колдовства.
Последний уцелевший бородач испуганно заметался. На Клинну он опасался нападать, его страшил мерцающий щит оперативницы. Приказ убитого рункура еще оставался в силе – варвар не смел напасть на придушенную телом Айфос-Фука принцессу. Атаковать Толстяка не решился бы даже последний идиот.
Потому симиминиец не нашел ничего лучшего, чем грохнуть топором по плечу старенькой фрейлины. Лезвие топора далеко вошло в тело старухи. Не пытаясь даже вытащить оружие обратно, варвар зайцем скрылся в темноте.
– Ты не ранена? – спросила Клинна.
Оперативница деактивировала Каратель и отбросила Айфос-Фука с Мэлами. Обе девушки едва дышали. Смертельно побледневшая старуха прислонилась к дереву. Рукоять топора торчала из ее левого плеча, знаменуя финал бедной женщины.
– Прудди, – заплакала Мэлами. – Не умирай, Прудди!
– Неужели в этой девочке еще осталось что-то человеческое? – пересохшими губами прошептала фрейлина.
– Прудди, прости меня глупую…
Старуха зашлась в сухом кашле и медленно осела в кочку осоки.
– Что-то с ее кашлем не то, – заявила вдруг Клинна. – Кашляет она очень странно.
– Она умирает! – принцесса бросилась к Прудди. – Не умирай! Пожалуйста!
Девушка зашлась в рыданиях, упав на землю рядом со старухой.
Фрейлина подняла дрожащую руку и погладила ею Мэлами по волосам.
– Моя девочка.
– Прудди…
Оперативница подошла ближе и присмотрелась к старухе.
– Странно, – повторила она, нагибаясь к раненой.
– Зря ты списала кабана со счетов, – слабо сообщила фрейлина.
Клинна не успела повернуться. Трешка прыгнул в тот же миг.
Толстый бивень пробил оперативнице живот. Захлебнувшись кровью, девушка пролетела несколько метров и упала в грязь.
– Боги, ну что сегодня за день? – риторически поинтересовалась старуха, взирая куда-то верх. – Все умирают как пси-мухи.
Кабан стоял около костра и отчаянно тряс головой. Он еще пытался бороться с колдовством королевы.
– Что такое пси-мухи? – вдруг спросила Мэлами, поглаживая холодную руку бабульки.
– Такие насекомые в моей стране, – улыбнулась Прудди. – Летают над Черным озером и гадят в мысли оборотней.
"Спятила, – подумала принцесса. – Предсмертная агония".
– А потом пси-мух ловят и жарят на малом плазменном пламени. До хрустящей золотисто-зеленой корочки. А если их кушать с милонским квасом…
"Все, она уже труп".
– Ладно, – внезапно ожившим голосом сообщила Прудди. – Не будем же, право, умирать.
Она опустила ладонь на рукоять лабриса. Поморщилась и с противным всхлипом вырвала топор из плеча. Сквозь разорванную ткань платья придворной дамы прогладывала окровавленная плоть. Края раны медленно смыкались, на месте их соединения в крови бурлили пузырьки воздуха.
– М-м-ма… – выдавила принцесса.
Девушка почувствовала, что это не бабулька, а она потеряла мозги.
– Видишь ли, девочка, – призналась Прудди, – я не совсем человек. И в этом мире занимаюсь исследованиями.
Принцессе не дали тотчас хлопнуться в обморок. Мышехвост совладал с кабаном и бросил тушу Тостяка в атаку. Поднявшаяся было Клинна не выдержала второго удара. Тяжелый пятак толкнул ее в бок и отшвырнул высоко на дерево. Оперативница повисла на ветвях и выронила Каратель.
По небу пронеслась молния. Вслед за ней погнался басистый гром. Спустя секунду лес наполнился грохотом тяжелых капель. Щедрые струи воды хлестали по деревьям, заливали болотистые кочки осоки.
А короля гроза застала за не совсем королевским занятием.
