Текст книги "Рывок в будущее (СИ)"

Автор книги: Владимир Марков-Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Так что Лиза не изобретала велосипед, который ещё не изобретён, а опиралась на мудрость тысячелетий. Divide et impera. Разделяй и властвуй. Ничто не ново под луной.

Макиавелли подтвердит.

– В общем так, Петруша, с завтрашнего дня Санкт-Петербург на тебе! Моею волей назначаешься ты его главноначальствующим с правами Генерал-Губернатора. Список представь немедля кого хочешь к себе в помощь привлечь.

Вот же засада.

Главного начальника в столице с декабря нет… И генерал-полицмейстер Девиер болеет.

На себя одного нельзя такое взргужать. Отвечать всё же желательно с кем-то вместе.

– Корфа и Ласси, Матушка, Разумовского то ж, Лестока, Сашу Шувалова, Берхгольца, – отвечаю ровно, спорить опасно, – остальных с ними посовещавшись представлю.

Миниха бы, но где ж его взять.

Матушка повела бровью. Состав был пёстрый. Включал и матушкиных любимцев и отлученных от двора, представителей трёх основных партий.

– А сработаются ли они? – высказала опасение Еслисавета Петровна.

– Ты сама, Матушка, говорила, что правителю надо держать всех в узде и повиновении, – возвращаю ей её же тезис, – мне скоро семнадцать лет, вот и посмотрим.

Императрица надула губки.

Людей же я выбрал работоспособных и не вороватых в большинстве. Они справятся.

– Но ты же, Матушка, мне подскажешь если что, – смягчаю я пилюлю.

Тётушка смотрит с лукавой улыбкой.

– Подскажу, Петенька, подскажу, и представлю тебя как твоя «коллегия» соберётся.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 15 февраля 1745 года.

В принципе, я понимал и понимаю, почему Матушка бесится. Причины две, и они очень простые: «Всё уже украдено до нас» и «Круговая порука. Конечно, про 'украдено» разговора нет, хотя ответственные лица пытались эту самую ответственность переложить на кого угодно – на мародёров, мышей, и водную стихию. Всё смыло, Матушка. Ничего не осталось! А что осталось, то оно всё порченое! Вот списки, можно посмотреть!

А сколько там чего было – поди знай. На бумаге всё было хорошо. И так во всём. Волшебным образом смыло или сгнило огромное количество продуктов, товаров и стройматериалов. Топит город не в первый раз и не в последний. Вроде, даже, готовились. Даже лодки были в достаточном количестве, для организации спасательных работ. Ну, по крайней мере, как их понимали в этом времени.

Тут ещё, как назло, после августовского наводнения, в сентябре ветер выгнал всю воду из каналов, а потом погнал обратно. В общем, случилось новое наводнение, не такое сильное, но опять оказались не готовы. И под него тоже списали, что могли.

Криво усмехаюсь. Это Матушка хотела, чтобы я взвалил на себя ответственность за это? Желание вывести из-под удара Алексея мне понятно, но там ведь не только в нём вопрос. Больно уж я лихо 17 августа всех бегать заставил. Матушке тогда было не до того, но потом разные доброжелатели напели. Что мол авторитет у Цессаревича опасно подрос. Потому видно меня Корф в октябре на Новогоднее празднование обеих Дворов в Ораниебауме и переключил. Что б значит под загребущие руки опытных людей не лез. А теперь вот что бы за их дела мне и отдуваться. Авторитетом. А ведь это не только мой или моей партии авторитет, это авторитет трона. В столице у «петровичей» сил поправить дела нет…

Так это ещё только наводнения. А пожары? Столица горела с завидной регулярностью. Большие пожары были в 1710, в 1723-м, в 1736 и 1737 годах. Сгорало чуть ли не по полгорода. Центр, во всяком случае. И толку, что всякие пожарные наказы существовали ещё со времён Ивана Грозного, когда он лично серьезно обжегся на тушении пожара в Москве. И Царь Алексей Михайлович издал строжайший «Наказ о градском благочинии». Очень строгий. Чуть ли не до высшей меры за небрежение? Как горела Москва, так и продолжала гореть. В Питере были примерно те же порядки, что и в Первопрестольной и примерно с тем же результатом.

Всё горело, всё сгорело, всё пропало и крайних не найдёшь.

Матушка жаловалась, что Тайная канцелярия сбилась с ног, но, пока есть ощущение, что целые группы делают подпалы в разных городах России. Конечно, Императрица это относит на свой счёт. И наводнение тоже. Нет, не стихию. Результат.

Вообще, одним из самых пострадавших был я. И наука в целом. И прогрессорство моё. В Итальянском дворце затопило-подтопило подвалы со станками, залило полы в части моих производств со складов тоже. Убытков (моих лично) на тысячи рублей серебром. Страховых компаний тут нет. Благо хотя бы дворец не мой, и оплачивать ремонт его будет Дворцовое ведомство.

Но, ладно, деньги. Дело наживное. Но, погибли часть чертежей, расчётов, наработок. Пришли в негодность запасы материалов и многие приборы, оборудование. А его не закажешь в ближайшую доставку, как пиццу. В общем, по моим оценкам, наши работы отбросило на год минимум. Итальянский ушел в зиму сырым. Так что пришлось переселять моих работников в новый дворец на Исаакиевской площади. Срочно делать там отопление. А потом заводить парк карет. Что-бы возить моих работников и шарашников на предприятия в Итальянском саду.

Оттого мы с Линой и в Петербург на зиму и не переехали. Спасибо Меньшикову: в Ораниенбауме у нас очень Большой дворец. В Правое крыло, которого от нажитой в покоях мелкой живности мы из Левого крыла и переехали.

Знал ли я о наводнениях и пожарах в Петербурге? Знал. Почему не принял меры? Дурак потому что. И Ломоносов знал. И Рихман. И Нартов знал. И Елисавета, и дед мой Великий знал. И… что?

Столица Империи здесь, и я пока не могу переменить этого. Ну разве что хоть немного до ума довести по Матушкину повелению. Главное самому не упасть внезапно с моста при этом.

Мосты – они такие.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ОРАНИЕНБАУМ. 28 апреля 1745 года.

Сегодня у меня законный выходной и не потому, что воскресение, а потому что жене моей в ближайшие дни рожать. Так что в субботу выпросил я у Матушки недельно увольнение. Апрель выдался тёплым и, вслед за речным, озерный лед с Ладоги успело уже прогнать. Текущие работы налажены, мой заместитель полицмейстер столицы Николай Корф, и начальники департаментов градоначальства на месте. Что случится – вызовут.

В общем не знаю кого Матушка хотела напугать. Я в прошлой жизни был чиновником, большею часть от науки. А они всегда шибко умные. Так что справился я тут со статскими и с военными. Напомнил, как мой дед учил их же коллегиально решения принимать, а отвечать за исполнение их лично. К радости коллег. Divide et impera. Разделяй и властвуй. Делегируй и наслаждайся.

Пришлось конечно за отстранение некоторых больных стариков потом с матушкой повоевать, создать спасательные команды и бранд-мейстерство. Многих расторопных в сторону прихватизации отпущенных на подтоплеников средств взято было под стражу. Некоторые дела, в том числе и кадровые, Она после наших совещаний отправляла прямо в Тайную канцелярию.

В общем, голода и бунта не случилось, а городские дела худо-бедно, но, сдвинулись с места.

Приехал я не один, а с Павлом Захаровичем Кондоиди. Грека мне командировали на время своего губернаторства из генерал-штаб-доктором армии. Я же бессовестно пользуюсь сейчас своим «служебным положением», его семья у меня уже вторую неделю гостит. Прямо после ледохода на помощь Лаврентию Лаврентьевичу отправил. Им с Блюметнростом есть о чем поговорить.

С этим наводнением я поздно вспомнил об акушерском стетоскопе. Он отличается формой, но, у мамы моей, когда она в Крампнитце служила, такой был. Так что, к Новогодию, я его со своими мастерами сделал. Штук десять врачам раздал. Записи наблюдений вести поручил. Вроде разобрались они где слушать, я им подсказал что бы разобрались по звуку с прилежанием. Но, больше сам в дело не лез. Занят был. Но, биение младенца в Лине услышал. Она тоже, но у служанки нашей. Здесь у меня ещё есть пара беременных.

А пока, ну, что пока? Пока вот сижу в своём кабинете, да доклады разбираю. Прошения. Петиции. Отчёты. Выходной же! Но, столичное хозяйство – весьма хлопотное хозяйство. Тем более в такое время. Много вопросов, и не все решаются на более низовом уровне. Не все вопросы решаются и на моём, нужно ехать к Матушке, а как я поеду сейчас?

– Барин! – прилетела взволнованная Анюта, – бырыня рожает!!!

Ну наконец-то. Я перекрестился на образа в углу кабинета. Пора идти к родильной зале. Сам приказал асептики не нарушать, а как кто родится – мне в двери показать, но не выносить.

От греха.

Подцепит младенец заразу какую, чего доброго. Ну, их. Приключения эти.

Но, рожает – это не минутный вопрос. Успею умыться-переодеться.

Спешу.

Собрались приближённые и нужные. Все смотрят на дверь родильной залы. Оттуда обычные в таких случаях звуки, стоны, всхлипы, команды акушеров.

Час мучительного ожидания.

Первые роды всегда непросты.

– Наконец-то. – Крещусь. – Спасибо Тебе, Господи! Спасибо.

Крик младенца не оставлял сомнений – Лина разрешилась. И, даст Бог, разрешилась благополучно.

Наконец, открывается дверь. Младенец в пелёнке на руках Блюментроста.

– Государь! Поздравляю! У вас родилась дочь. С роженицей всё хорошо. Ещё раз, примите поздравления от нас всех.

Киваю.

– Спасибо, доктор. За всё спасибо.

Дочь. Не сын. И как тебе такой поворот, Елизавета свет Петровна? Как я там тебе первенцы назвать обещал?

* * *

* * *

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ АВТОРСКИЕ:

СЕРИЮ «МИРЫ НОВОГО МИХАИЛА» – /work/1

ЦИКЛ «СВЕТЛЕЙШИЙ» – /work/329568

РОМАН «ЭРА ВЕЧНОСТИ. ГРААЛЬ» — /work/310989

* * *

Дружественная взаимная реклама с коллегами по перу:

Наши современники, попав со съемочной площадки 2024-го в предреволюционный Севастополь 1916-го, не желая того, оказываются вовлеченными в схватку погибающих империй.

Автор знакомит читателей с реальными героями и событиями Отечественной истории начала ХХ века. Никаких фантазий – всё так и было. /work/450563

* * *

1682 г. Вокруг произвол и беззаконие. Стрелецкий бунт? Не можешь предотвратить – возглавь! Но на своих условиях. Лично воспитаю Петра – или погибну снова

/reader/475541/4451330

Глава 4

Наследие Наследника

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. СТРЕЛЬНА. 1 августа 1746 года.

– Карл, ты скотина неблагодарная.

Насмешливый взгляд чёрных умных глаз был мне ответом.

– Не хочешь, значит, перехочешь. Иди отсюда.

Но, мои слова не возымели никакого эффекта.

Пожимаю плечами. Тоже мне, друг по разуму.

Обжигаясь, вытаскиваю из золы несколько картошин и с наслаждением разламываю одну из них. Запах детства. Как я любил вот так, посидеть у костра, запечь картошку. И семейно сидели, и с мальчишками, да и сам сидел. И с Иринушкой своей.

Помню, для меня сжигание собранного с поля хвороста уже было праздником предвкушения.

Поодаль стояли группой местные крестьяне и с любопытством смотрели, гадая, подохнет Цесаревич или нет. А то вон и чёрный ворон прилетел. Поживу чует.

Не дождётесь. И вы не дождётесь и Карл не дождётся.

А картошечка замечательная. Эх, надо было мясо замариновать и шашлыки устроить. Не сообразил. Ладно, картошки у меня сейчас много. Её всё равно никто, кроме меня, не ест.

Позади процокали множество копыт. Не оборачиваюсь. Тут ведь не проходной двор. Владетельное имение Императрицы. Кто попало тут конно и оружно табунами не шляется. Если ко мне, то сейчас увижу кто и узнаю зачем.

Рядом на бревно усаживается Разумовский.

– Здравствуй, Пётр.

Киваю.

– Здравствуй, Алексей. Какими ветрами?

– К жене приехал.

– Причина уважительная.

– Чего грустный?

Пожимаю плечами.

– Убрали урожай картошки. Так даже не украли ничего. Вон, собрались, смотрят – помру я сразу или помучаюсь для начала.

Смех.

– А ты не помрёшь? А то Лисавет с меня шкуру спустит, что я допустил сие. А то случаи были.

Качаю головой.

– Не помру. Вы просто не умеете её готовить. Угощайся.

Снова смех.

– Я лучше доктора кликну.

Вытираю нос грязной в золе рукой.

– Я и сам тут доктор хоть куда.

Кивок.

– Это да. Красавец ещё тот.

– Завидуй молча. С чем пожаловал? Ну, кроме, как к жене.

– Был давеча в твоём хозяйстве.

– В каком из?

– В порту. Смотрел, как готовится твоя Вторая Антарктическая экспедиция.

Киваю безразлично.

Первая Антарктическая окупила все затраты. Новую Зеландию Калмыков и Несвицкий обошли, юго-восточное побережье Австралии описали. Южные Русские Большие и Малые острова открыли, вот до Антарктического полуострова от них наши не пробились. Но, в этот раз, точно дойдут. Зря что ли, новоземельских ненцев с их собачьими упряжками им ищут?

Соймонов в Патагонии «обустраивать базу» с двумя судами остался. Калмыков в конце мая назад экспедицию привел. Императрице отчет и изысканное сдал. Полного адмирала и графа получил. Но, на доклад в Русском Географическом Обществе его здоровья уже не хватило. Четверть состава экипажей тоже забрало море. Расстроило это меня. Хоть и понимаю, что за великие открытия надо кровью платить.

Но, доля капитана и правителя сие без лишних чувств принимать.

– Я-то думал ты делом был занят. Им ещё далеко до весны. Соберутся. А я вот сегодня у Матушки опять в отставку просился. Не отпустила. Так что, я всё ещё генерал-губернатор Санкт-Петербурга и всея губернии.

– Оттого у тебя приступ меланхолии?

– Да, друг мой. Испытываю острый приступ безнадёжности касаемо порученного мне дела. Завтра подует бодрый западный ветер и вновь будет всё то же самое. Ну, может с меньшими потерями, но, то же самое. Дед выбрал плохое место для столицы. Я понимаю его логику и во многом согласен с ней. Как выход в Балтику – место хорошее. Нужное, прямо скажем. Но, планировка столицы вообще никуда не годится. Плясали от Петропавловской крепости. С ней-то всё хорошо, спору нет. Но, остальной Петербург… Будет город топить раз за разом. Уверен, что это далеко не худшее наводнение. Я тут посмотрел давеча отметки уровня воды, которые ставили местные финны. Местами на три-четыре фута выше, чем было в этот раз. Ты понимаешь, что это значит. Город уйдёт под воду если не весь, то точно добрая половина. А генеральный план развития Петербурга начертан и Высочайше утверждён так, как будто этой проблемы вовсе не существует. Всё, что мы сейчас восстанавливаем, всё опять будет смыто и много людей погибнет. Нам нужен новый Генеральный план развития города, а не план 1737 года. Вот спрашивается, только что тогда прокатились два наводнения 1736 и 1737 годов. Но, план снова утвердили без учёта печального опыта. Сейчас у нас два наводнения августа и сентября 1744 года, и мы всё равно с упорством пытаемся строить по плану 1737 года. Обожглись же!

Я замолчал, ковыряя прутиком золу.

– Матушке говорил?

Киваю.

– Говорил. И не один раз уже. Но… – Развожу руками. – Матушка говорит, что изменить план сложно и дорого. Что Петербург в основном построен. По крайней мере центральная часть. Не переносить же город в другое место. А я не вижу причин слепо следовать плану. Большая часть столицы ещё не построена. Лишь обозначена на плане. Давайте укрепим и обезопасим что уже построено. Поднимем высоту набережных, построим стены вокруг уже возведённых зданий или целых кварталов, так чтобы легко было запереть от прибывающей воды. Сделаем островки. Нужны каналы отвода воды. Хорошо бы дамбу поперёк моря, но мы её ещё лет двести не построим, нечего и фантазировать.

Разумовский молчал. Потом спросил:

– Насколько поднималась вода раньше?

– Где-то на десять футов.

Тот лишь крякнул.

Да, три с половиной метра – это не шутки. Стены – это прекрасно, но весь город либо у рек, либо на каналах. Красиво дед подражал Голландии, кто спорит. Но, у нас ведь не Голландия. Другие условия. У нас не Амстердам и не Венеция.

– Что предлагаешь?

– Разработать и принять новый генеральный план. Сдвинуть город на более высокое место. Собирались строить новый Зимний дворец? Так давайте построим его там, дальше. И привяжем новый генплан к нему. Я и свой новый Итальянский дворец хочу строить в другом месте. Где, не топит гарантированно. В Старом Петербурге можно оставить что есть. Что можно – перестроить, подняв цоколи и запретив строить одноэтажные жилые дома. Новые дома, особенно хозяйственные, сразу строить на сваях. Новый же Санкт-Петербург строить с учётом всего опыта. Красиво и современно. И безопасно. Не позднее 1750-года нужен новый генеральный и перспективный план развития столицы. Нужно пригласить архитекторов и инженеров с опытом строительства подобных городов. В Европе их немало. Там тоже затопления и разливы рек не редкость.

Разумовский покачал головой.

– Пётр. Это огромные деньги. Где их взять? Дед твой Царственный, почти разорил Россию войной и строительством Петербурга.

– Видел цифры убытков от наводнения и расходы на восстановление?

Хмуро:

– Видел.

– Если мы построим город по плану 1737 года, то однажды мы разоримся. А если вдруг война, то столица придёт в полный упадок и нам придётся возвращать её в Москву.

– Там тоже топит.

Киваю.

– Топит. Но не так. Хотя и для Первопрестольной нужно меры принимать.

Алексей вздохнул.

– Хорошо, я поговорю с Лисавет ещё раз.

– Спасибо, Лёш.

Как там? Ночная кукушка всегда перекукует дневную? Тут суть та же.

Ем остывающую картошку. Действительно проголодался.

Разумовский переменил тему разговора.

– Ладно, так что думаешь о поселениях в Патагонии?

Пожимаю плечами.

– А я откуда знаю? Даст Бог, живы. Может до будущего года индейцы и испанцы их там не перебьют.

– Вижу, ты всё так же хмуро смотришь на эту затею.

– Да, Алексей, энтузиазм Адмиралтейства мне не по душе. Особенно в части мифических заморских территорий. Тем более тех, которые никому не нужны. Колонию мы так далеко не сможем организовать, тем более снабжать и защищать. Вторая экспедиция – прекрасно. Офицеры и моряки получают бесценный опыт дальних походов. Это нужно и полезно. Но… Вот, например, Беринг открыл нам и миру Аляску. И, что? Что дальше? Холодные пустые земли, в которых ничего нет, кроме пушнины. Как кормить там фактории? С Большой Земли не навозишься. Ледовитый океан проходят суда за два сезона. Портов на Тихом океане у нас нет, да даже если бы и были. Россия огромна, но не имеет ни одного незамерзающего порта вообще нигде. Какая тут торговля и снабжение колоний? Да и населения лишнего нет.

Кивок.

– Да, Пётр, это так. Но, ведь так было всегда. Однако, Русь-матушка расширялась всегда. Это у вас в Европах…

Вопросительно смотрю на него. Тот тут же поправляется:

– У них, в Европах, стран много, народу много, все толкаются боками. Расстояния маленькие. А у нас? Год скакать – не доскачешь!

– Да. И в наших сибирских землях один русский на тысячу вёрст.

Разумовский горячо возразил:

– Ну, и что с того? Всегда так было – русские добытчики и казаки шли за Урал, осваивались, брали в жёны местных девиц. Оседали. Местные учили их, как тут выживать. Если, не убивали сразу, конечно. Но, тут уж как сговоришься с местными. И так верста за верстой. Амур освоим. Порт на Тихом океане построим. А там есть где развернуться!

– Лёш, при всём уважении, наших за Уралом горстка. На Амуре и у океана ещё меньше. А китайцев и маньчжур просто прорва там. Пока они внутри себя не перегрызутся, вроде нашего Смутного времени, мы там ничего не сможем сделать. Да, не спорю, надо быть готовыми. Но, Аляска и Америка в целом? Не знаю. Слишком широко шагаем. Штаны бы не порвать. Нам народ кормить нечем даже в самой коренной России.

– Ты ж создал Императорское Вольное экономическое общество? Собрал в Петербурге крупных землевладельцев, даже выступил на учреждении сего. Не ты ли говорил, что единственный выход – повышение урожайности и приплода скота? Улучшение почв, развитие хлебной торговли и прочее разведение пчёл? Что нужно перенимать лучшее друг от друга и от науки? Своей и европейской?

Непонимающе смотрю на него.

– И что? Это тут причём?

– Это отвечая на твой пассаж: «Кормить нечем». Так и не будет чем, если мы не будем двигаться. А на дальних рубежах поселенцы, старатели и охотники сами себя прокормят. Бабы наши туда не дойдут, это да. Но, дело привычное. Мужики местных баб в жёны возьмут. Какого они там цвета, бабы-то? Красные?

Качаю головой.

– Насколько я знаю, красные южнее. На Аляске они, судя по докладам экспедиции Беринга, весьма схожи с нашими народами севера.

– И много их там?

– Кого? Баб?

Кивок.

– Ну, да.

– Откуда я знаю? Беринг не считал. Вроде хватает.

– Вот! Закрепимся. Форты и фактории. Пушки кораблей прикроют. Да и в фортах пушки поставим. Там же пушнины полно! А пушнина – это серебро. Это торговля. Народ наш потянется туда, как тянулся за Урал веками. Что нашим стоит океан переплыть? Сибирь тоже не гостеприимна. Многие мрут. Это – да. Но, шли же! И идут!

Я промолчал. Конечно, я рассматривал и этот вариант. Более того, я прекрасно понимал, что без земель южнее, колония на Аляске довольно быстро выбьет всякого соболя и станет убыточной, как это и было в моей истории. Придётся или продавать или просто бросать. Но, полноценно осваивать мы не готовы ещё минимум полвека. А через полвека-век там и без нас будет не протолкнуться. Нужны плодородные земли в Америке, чтоб не возить всё через Сибирь и Дальний Восток. Да и базы нужны на Дальнем Востоке, а мы там весьма непрочно стоим. Какой вариант? В основном возить кораблями через Балтику, Атлантику, вокруг Южной Америки на север – к Калифорнии. Тоже год пути. И большей частью путь в один конец. Кто туда согласится отправиться? Ну, опыт освоения той же Северной Америки показывает, что бегут туда в основном те, кого преследуют на религиозной почве. Простому бедняку решиться куда-то переселяться за океан невозможно даже вообразить. Россия велика и всегда есть куда отселиться от греха и блуда. Или от голода. А вот религиозные общины, те, да, те могут. Особенно, если им дать возможность и деньги. Те же староверы, например. Их в России много. Организовать общество какое-то. Собрать видных староверов, перемолвиться словом-двумя. Обрисовать содействие и интерес в освоении новых территорий за океаном. Денег дать. Корабли. Они тоже не бедные. Могут и свои построить. В общем, Корона не будет мешать отплывать из Санкт-Петербурга караванам с переселенцами. Может даже даст фрегаты в сопровождение, чтоб пингвины не обидели по дороге. Параллельно отправлять мужиков-охотников, земледельцев и прочих старателей. Пустить слух о сказочной Земле Обетованной с молочными реками и кисельными берегами. Ну, и в таком духе. А к моменту, как мы прочно встанем на берегах Тихого океана с нашей стороны, у нас уже могут быть поселения с той стороны. В Калифорнии всё равно толком пока нет никого. Ни испанцы не добрались, ни англичане. Индейцы голозадые бегают и лошадей пугаются.

К тому же чтоб добираться хоть в туже Калифорнию промежуточные базы нужны. А свободных мест под них почти в мире и нет. Оттого и ставим форты-фактории в Патагонии. Пока «чисто для нужд географических экспедиций». Морем с остановками быстрее даже на Камчатку от нас плыть. Через два океана. Испанцев в тех землях нет. Пока. Если мы колонией не будем объявлять или о золоте Огнеземелья не прознают, то пока точно не до Патагонии испанцам. Наши вот адмиралы, хоть и таимся мы о найденных залежах говорить, сразу стали за ежегодное плавание радеть. И Матушка. Ну хоть флот будут в порядке держать и новый строить. А он сейчас – локомотив экономики. А за это стоит и повоевать.

Понятно, что это пока чистая фантазия. Но, отнюдь не невозможная. При должном усилии и организации. Отпускать наших местных, как сказали бы в Европе, еретиков, Матушка может и воспротивиться, конечно. К ногтю и всё такое. В любом случае, со староверами надо мириться. Они отличные ребята. Хозяйственные. Непьющие. В конце концов та же Европа утихомирилась в части религиозных войн.

И мы должны четко понимать, что староверы – враги нынешней России. Других вариантов я не вижу. Потому и нужно насыщать Америку и нашим православным мужиком. И не только православным, но нашим. А где этих мужиков взять? Как снабжать?

А враги за океаном, так, что ж, нам не привыкать ко всякого рода врагам, даже если они одного с тобой рода-племени. Зато меньше будут мутить воду внутри России. Матушка просто нервно дышит в их сторону. Готова сжигать целыми поселениями. Она ведь давала обет не казнить. Про не сжигать деревни разговора не было.

Круг вновь замкнулся.

Разумовский кивнул в сторону.

– Матушка едет.

Да, действительно. Экипаж Лисаветы. И охрана, как без неё. Даже у Лёши есть. И у меня. И у Лины.

– Тпрууууу!

Карета остановилась. Тут же организовали специально обученные люди приём и выход Императрицы.

Склоняю голову.

– Матушка.

Настроение Лисавет было отличным. Ну, и слава Богу.

– Здоров, соколики! Чем порадуете?

Делаю приглашающий жест.

– Вот, Матушка. Испытания самодвижущегося корабля. Ближе подходить я бы не рекомендовал. Кораблей у нас много, а ты у нас одна. Мало ли что, а вдруг пыхнет.

С интересом:

– А может пыхнуть?

– Нет, не должно, Матушка. Я лично всё проверял. Но, на Бога надейся, а сам не плошай. Так что лучше отсюда посмотреть.

Кивок.

– Ну, что ж… Давай. Посмотрим.

Императрица изящно достаёт из поясного омоньера богато отделанный складной лорнет. Последний писк моды от моей, точнее нашей с ней, мануфактуры. Раскрывает очки перед своим изящным носиком. Даю отмашку с нашего холма. Внизу что-то там засуетились, из трубы повалил чёрный дым. Протяжный гудок и колёса парохода пришли в движение. Якоря подняли, швартовы отдали и корабль плавно отошёл от причальной стенки, взяв курс в открытое море.

Внизу орали, кидали в воздух шапки, мы же просто смотрели с холма на это чудо.

– Петруша. Я тебя поздравляю. Ты добился этого.

– Спасибо, Матушка. Но, таких нам нужно очень много.

– И в бою они лучше, чем парусники?

– Они просто другие, Матушка. Они тоже будут пока с парусами. Топку разожгут перед боем. И их нужно много. Целые отряды пароходов. У них преимущество будет в том, что они смогут плыть против ветра и быстро маневрировать, но, на тяжёлых парусниках тяжелее общий бортовой залп пушек. Так что будут и те, и те в сражении с нашей стороны.

Императрица кивнула.

– Что ж, Петруша. Тебе и карты в руки. России нужно господство над Балтикой и выход в океан. В том числе и через твою Гольштинию.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ОРАНИЕНБАУМ. БОЛЬШОЙ ДВОРЕЦ. САД. 11 сентября 1746 года.

– Лина, ты, как и всегда, восхитительна. А ожидание делает женщину просто неотразимой.

Разумовский поцеловал ручку моей жены.

Ответная улыбка:

– Спасибо, Л’йоша. Ты вовремя приехал. Прямо к ужину. Откушаешь с нами?

– Не откажусь. Проголодался с дороги. Проезжал мимо. Решил напроситься в гости.

Кивок.

– И правильно сделал. Я всегда тебя рада видеть у нас.

– Спасибо, Лин.

– Далеко ездил в этот раз?

Разумовский пожал плечами.

– Решил развеяться. Муж вот твой, – кивок в мою сторону, – нашёл, как он говорит, перспективное место для нового порта. Деревня Островия в устье реки Луга. Почитай сто вёрст по дороге дальше на запад от Ориенбаума. Если это можно назвать дорогой. Два дня с ночёвкой в Гаркале. Та ещё радость, правду сказать.

Лина усмехнулась. Она про Островию слышала от меня не раз. А я знаю, что Усть-Луга, в моё время, – это крупнейший порт на Балтике и уступал он лишь Новороссийску вообще по России. Наводнение в Питере и разгром стихией порта произвели на меня тягостное впечатление. Нужны морские ворота Балтики дальше, не в узком горлышке устья Невы, куда любой ветер гонит массы воды вдруг что. Да, есть Рига, но, она значительно дальше у самой границы. Вдруг что – не лучший вариант. Фридрих ударит и лишимся главного порта и военно-морской базы в первую же неделю войны. Даже в случае элементарной осады. Так что на Островию я возлагал надежды и бомбардировал Матушку с Разумовским своими соображениями. В том числе завуалировано рычал по поводу утраты Гельсингфорса. Если уж Матушка ставит задачу прочно встать на Балтике, то тут и нет места дипломатическим сантиментам. Пусть не открытая агрессия, но политика нам нужна очень ярая, ибо нам там совсем не рады.

Жена поинтересовалась:

– И как впечатление?

Муж Лисаветы рассмеялся.

– Дыра дырой. Повторюсь, дорога плохая. Просто ужасная. Порт и выносную опорную базу флота если и строить, то только за счёт привоза морем. Из положительного – почти на краю ледового панциря Финского залива. Практически целый год морская навигация. Соглашусь с Петером, перспективное место. И для торговли, и для флота. А что деревня, так решаемо сие. Будет порт и база – будут и люди. Я даже место присмотрел для навигацкой школы вдруг что. Дороги вот только нужны. И не только чтоб зимой на санях ездить, но, и грузы возить. Много. Лес. Зерно. Прочее. Впрочем, что мы о пустяках. Ты как? Лисавета Петровна тебе сердечный привет передавала. Говорила, что молится Богу и твоём благополучном разрешении от бремени и о твоём здравии.

– Спасибо, Матушке. Мы тоже молимся о её и твоём здравии, и о ваших детках. У меня всё благополучно, как видишь. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

Это она у меня нахваталась суеверных глупостей. Впрочем, что я хочу от просвещённого XVIII века, если в ульрапродвинутом XXIвеке всё ещё «присаживались на дорожку», плевали через левое плечо, если чёрная кошка перебегала дорогу, и шарахались от «пятницы тринадцатого»? Пусть в городах такие персонажи, как «баба с пустыми вёдрами» в основном ушли в прошлое (далеко не везде), то про языковые анахронизмы, типа «зажечь свет» или «потушить свет», и говорить нечего. Или прекрасная фраза: «Сделай огонь тише». На электроплите.

Ладно, отвлёкся.

В общем, да, сроки у Лины уже поджимали. Лисавет давила мне на хвост и шею. Она хотела Павла. Наследника мужеского полу. Номер с нашей дочерью-первенцем ей крайне не понравился. Матушка не хочет впредь смены Династии. Мы с Линой примем фамилию Романовы и будущий (даст Бог) Павел тоже будет Романов. И далее только Романовы. Мужеского полу. Только так.

Многие думают, что Павел это придумал вдруг и с бухты-барахты. Это не так. Это воля Елизаветы Петровны, не зря она самолично воспитывала и учила внука. Переворот Кати-2 лишь затормозил процесс, но благодарный внук Лисаветы довёл его до логического завершения.

В общем, Наталья Петровна, Великая Княжна, растёт, но Императрица хочет Великого Князя-Наследника Короны. Только так. И если мы с Линой не справимся в этот раз, то будем рожать до упора.

И так при Дворе и вокруг него, включая иностранные посольства, начались игры вокруг Натальи и перспектив. Она ведь – первенец и когда-нибудь выйдет замуж. Ей понадобится муж-консорт. А, лучше, соправитель. Нужный человек. Который будет править вместо дуры-жены с короной. А их сын унаследует родовую фамилию отца.