Текст книги "Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима"

Автор книги: Владимир Ларионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

РАТОБОРЕЦ

СВЯТОЙ ПОЛКОВОДЕЦ

Одним из главных объектов для необоснованных атак на память князя Александра стали его воинские подвиги. Отчасти причиной тому была малая разработанность темы его сражений со шведами, немцами и литвой, скупость традиционных источников. Историки обходились общими фразами, почти не выходя за рамки скупого летописного текста. И именно в этом направлении современные историки совершили определенный информационный прорыв. Битвы князя Александра подверглись тщательному исследованию и анализу.

НЕВСКАЯ БИТВА

9 декабря 1237 г. римский папа Григорий IX направил в Швецию свою буллу с призывом к населению подняться в крестовый поход против племени емь в Финляндии. Шведы стали тщательно готовиться. Подготовка заняла около двух лет. В этот момент в Европу пришли страшные известия о нашествии Орды и разгроме русских княжеств. Это в корне переменило международную обстановку в Европе и спровоцировало агрессию наших соседей на ослабленную, как они справедливо полагали, Русь. Еще раз подчеркнем, насколько несостоятельно звучат заявления ряда современных историков о том, что между нашествием Орды и натиском на Русские земли крестоносцев на Западе не было никакой связи. Связь была, связь – прямая. И это важно понимать.

В западной историографии и ныне существует тенденция говорить о том, что приход шведов на Русь в 1240 г. был случайным разведывательным рейдом. Мы увидим, что это не соответствует действительности. Военная акция готовилась два года и была тактически перенаправлена в сторону Руси. Шведский флот и войско были готовы не к набегу, а к закреплению на завоеванной территории. В этот момент, забыв политические разногласия, в походе на Восток объединились шведы, датчане и немцы. Зная о чрезвычайно благоприятных для них обстоятельствах совершенно невозможно утверждать, что и этот союз был случайным. Это первый зафиксированный случай, когда объединился для совместного похода цвет рыцарства северогерманских государств, что заставляет нас считать битву на Неве далеко не рядовым пограничным столкновение. Поход на Русь был тщательно скоординирован и направлялся из Рима, в чем невозможно сомневаться, исходя из анализа имеющихся документов и исторических фактов. В случае успеха шведы рассчитывали захватить Неву и перекрыть для Новгорода выход в Балтику, полностью поставив западную торговлю Руси под свой контроль. В случае развития успеха шведы предполагали захватить и сам Новгород. Собственно, захват невских земель обеспечивал тыл шведам и позволял беспрепятственно начать полноценную экспансию и колонизацию в Финляндии.

В соответствии со шведскими государственными порядками XIII столетия морской поход в дальние земли, тем более поход крестовый, мог быть возглавлен только руководителем государственной администрации, то есть ярлом. В 1240 г. известный нам по многочисленным научно-популярным книгам и учебникам истории противник юного Александра Ярославича Биргер еще не был ярлом. Эту должность он получит только в 1248 г. Этот факт заставил многих исследователей считать, что поход на Неву возглавлял его родственник ярл Улоф Фаси. Однако мы убедимся ниже, что самыми надежными историческими источниками по данному периоду были и остаются русские летописи. Поход возглавлял именно Биргер, действительно раненный в битве на Неве в лицо!

В 1240 г. происходит знаменитая битва со шведами, приведшими с собой на Неву норвежцев и финнов. Более чем вероятно, что шведы были лучше подготовлены, чем наспех собравшаяся дружина Александра. Шведы и их союзники, скорее всего, и численно превосходили русских. Но успех сопутствовал молодому князю. Внезапность нападения, верно рассчитанная тактика смены направления ударов поставила шведов в тупик. Вероятно, это не был полный разгром. Части шведского войска удалось уплыть восвояси. Но поражение шведов было весьма для них чувствительным. Фактически провалилась не только экспедиция, которая готовилась два года. Провалились и все стратегические планы шведов относительно невских земель и надежды на безраздельное господство в Финляндии и русской Карелии. Это был мощный удар по всей крестоносной коалиции, предрешивший дальнейший разгром немцев в Ливонской войне. Северогерманское рыцарство получило тяжелый удар.

Не будем забывать, что рыцарская агрессия была сознательно организована нашими западными соседями в момент наибольшего ослабления Русского государства, в трагический, тягчайший момент нашей истории. И только полководческий и политический гений Александра смог остановить наступление германского рыцарства, поддержанного Римом, на земли Новгорода и Пскова, на земли, волею Господа ставшие последним оплотом свободной Руси и вольного житья северного славянства. Именно за эту блистательную победу над совокупностью народов, породивших в свое время феномен викингов, Александр и заслужил прозвище Невский. Это первый случай, когда князь получил прозвище в честь своей победы. Так оценили современники эту битву. И у нас нет никаких новых исторических данных, чтобы умалять значение этой битвы, исходя из сомнительных процедур умозрительного подсчитывания количественного состава участников сражения с двух сторон. Но и нам придется отдать дань этому веянию эпохи. Мы тоже дадим свою «калькуляцию» по участникам сражения.

Крайне важно проанализировать исторические источники противоположной стороны, о которых не любят вспоминать западные исследователи. Придворные шведские хроникеры довольно неохотно пишут о неудачах шведских военных кампаний. В этом отношении необходимо отметить принципиально большую объективность наших летописцев, донесших до нас без умаления и прикрас самые трагические страницы нашей истории. Но в шведских хрониках тем не менее есть скупая информация, которая позволяет более полно воссоздать картину политического противостояния на Балтике в XIII веке разных народов. Определенный интерес представляет «Шведская хроника» Олауса Петри, известная по рукописи XVI столетия, но опиравшаяся на более ранние источники. «Шведская хроника» особое внимание уделяет личности королей, много и подробно описывает внутриполитические коллизии, но весьма скупа на исторические данные, касающиеся внешнеполитических аспектов шведской истории древнего периода. И все же в ней есть ряд важнейших для нашего исследования данных. Например, мы себе не совсем четко представляем, что борьба на Балтике за доминирование между этносами и политическими образованиями, начатая еще до эпохи викингов, не затихала до времени Александра Невского и носила сложный, неоднозначный характер. Мы привыкли говорить об экспансии шведов на Восток. Но у нас существуют совершенно неверные представления о новгородской политике на Балтике. Она была далека от приписываемой ей пассивности. В 1146–1147 гг. состоялся поход «руси и корелы», закончившийся разрушением шведской древней столицы Сигтуны, после чего, в качестве трофея, в Софии Новгородской появились Сигтунские врата. Это событие традиционно считается неким случайным эпизодом. Однако у нас есть данные, позволяющие поместить этот эпизод в более сложный исторический контекст, который поможет нам правильно понять и оценить значение Невской битвы со шведами, что, впрочем, уже сделали наши предки, и нам остается только подтвердить их отношение к этому событию, имея возможность взглянуть на это сражение через толщу веков, оценивая его последствия с высоты нашего времени, вооруженного инструментарием современной научной гуманитарной мысли и источниковедческой базой, формально превышающей по информативности осведомленность наших предков. Впрочем, данный тезис может быть оспорен. Итак, Олаус Петри свидетельствует: «И следует знать, что в старину язычники, эсты и карелы, а также, вероятно, пруссы и венды часто наносили Швеции немалый урон. Балтийское море кишело разбойниками: венды и, конечно, многие другие язычники, жившие на побережье, считали, что с полным правом могут грабить другие народы. Потому они хозяйничали на море, нападая то на Швецию, то на Данию. И пока не был основан Стокгольм, они беспрепятственно входили на своих шняках в Меларен и грабили побережье… эсты убили епископа Иоханнеса; убили они и некоего герцога в местечке Асканэс на острове Экере; местные жители звали его герцогом Хансом. Девять лет он пробыл в походе, сражаясь с русскими и ингерманландцами; а когда он вернулся, эсты лишили его жизни». И в другом месте: «Между тем эсты, русские, ингры и многие другие чужеземцы то и дело проникали на своих кораблях и шняках в Меларен и чинили немалый ущерб жителям прибрежных местностей. Поэтому Биргер-ярл построил Стокгольмский замок и город Стокгольм, чтобы они, подобно замку, запирали вход в Меларен; для этого они служат и поныне». Эти данные в ином свете рисуют не только картину истинных взаимоотношений народов на Балтике, но и позволяют совершенно по-иному посмотреть и на «норманнскую теорию» происхождения Русского государства. Как писали многие историки, не согласные с ней, именно западные славяне играли самую активную роль на Балтике в период призвания восточными славянами князей от варягов. Это же самое подтверждает и «Шведская хроника». Возвращаясь к интересующему нас времени, отметим ряд существенных фактов, в корне изменивших ситуацию в Восточной Прибалтике накануне вокняжения Александра Невского в Новгороде. «В год Господень 1223 король Вальдемар, второй из королей, носивших это имя, основал Ревель, покорив эстов и обратив их в веру Христову».

После этого важного сообщения автор шведской хроники переходит от истории датской к истории Швеции. «Затем королем стал Эрик Шепелявый. Родителями его был король Эрик – сын короля Кнута и королева Рикица – дочь датского короля Вальдемара. Он был коронован в тысяча двести двадцать третьем году от Рождества Христова. Был он хром и шепеляв (отчего и получил такое прозвище), но добродетелен и справедлив, с каждым поступал, как требует закон… Когда же король Эрик, одолев всех своих врагов, обрел наконец покой и выдал замуж свою третью сестру Ингеборг за человека по имени Биргер из Бьельбу, того самого, которого называют Биргером-ярлом, поскольку со временем он стал герцогом Швеции… Этот Биргер из Бьельбу был правой рукой короля Эрика, карал непокорных, да, по большей части, сам и правил страной: король был простоват и не силен в красноречии. Биргер же был скор на ум и спор на язык – потому король и ценил его услуги. В правление этого короля Эрика, в год тысяча двести сороковой от Рождества Христова, в Швецию прибыл папский посланник Гильхельм Сабинский и ввел значительные новшества для духовенства страны». Отметим этот важнейший факт. Поход на Русь шведского войска и прибытие папского посланника с важной миссией упорядочивания церковной жизни, и, надо полагать, не только с этой, совпали по времени.

Здесь важно отметь еще один немаловажный факт, который до настоящего времени ускользал от внимания историков. Дело в том, что после Невской битвы, где князь Александр ранил копьем шведского военачальника в лицо, личное противостояние этих главных деятелей той эпохи в Балтийском регионе не закончилось. Еще раз отметим, что современные историки спорят о том, кто возглавлял шведское войско на Неве. Русские хроники традиционно называли предводителя шведов – Биргера. Мы уже говорили выше, что склоняемся к точки зрения, что у нас нет особенно серьезных оснований пересматривать это традиционное мнение о предводителе шведов в их походе на Восток. Доказательством тому могут служить и дальнейшие действия Биргера и ответ на них князя Александра. К вопросу о героическом походе в Финляндию Александра Невского в 1256 г. мы вернемся ниже.

А сейчас посмотрим, какими действиями шведов он был вызван и кто был главным действующим лицом с шведской стороны в этом продолжающемся споре за земли финнов из племен сумь и емь между Русью и Швецией. «Король же Эрик, обретя покой, задался целью обратить в христианство жителей Тавастланда, чтобы они перестали чинить ущерб христианам. Он собрал огромное войско, поставил над ним своего зятя – Биргера-ярла и, как следует снарядив, отправил в Финляндию. Там Биргер-ярл сразился с тавастами, одолел их и обратил в бегство. И приказал своим войнам преследовать врагов, но с условием: тех, кто хочет принять христианство, – не убивать и не грабить, остальных – не щадить… Чтобы держать строптивых тавастов в узде, он построил в их краях крепость, назвав ее Тавастоборг… Тем временем, покуда Биргер-ярл находился в Финляндии, в год от Рождества Христова тысяча двести пятидесятый, на Мессу свечей умер король Эрик… В то время в Гренеборге, недалеко от Энчепинга, жил прославленный человек, которого ценил и уважал народ во всей Швеции. Звали его Йоар Синий. Посовещавшись с кем следовало, он провозгласил королем сына Биргера-ярла – юнкера Вальдемара: ведь он приходился племянником покойному королю Эрику». Необходимо особенно подчеркнуть тот факт, что даже для похода в землю тавастов шведы снарядили большое войско, о чем недвусмысленно говорит «Шведская хроника». Тем более у нас нет законных оснований сомневаться в том, что на Неву шведский король снарядил еще более серьезные воинские силы. Любопытно, что, несмотря на упорное и долговременное политическое противостояние ярла Биргера и Александра Невского, начавшись в 1240 г. и окончившись походом новгородцев в Финляндию в 1256 г., это не стало препятствием для брата Александра Андрея скрыться в Швеции после неудачного противостояния Неврюевой рати в 1252 г. Факт крайне примечательный. Вероятно, определенные традиции благородного отношения к своим противникам среди средневекового рыцарства были действенным фактором внешнеполитических отношений.

Теперь пришло время внимательно изучить все аспекты сражения Александра со шведами на Неве.

Может сложиться впечатление, что история Невской битвы хорошо изучена, ход сражения подробно отображен в исторической литературе и возвращаться к этому вопросу не имеет смысла. Но это далеко не так. «Для одних историков здесь все действительно ясно и понятно, они описывают ход боя во всех подробностях, но при сопоставлении их сочинений с текстами древних рукописей выявляется масса неувязок, неточностей и пустот. Другие, стараясь максимально следовать в русле документов, приходят к выводу, что в свете имеющихся источников осуществить научную реконструкцию Невской битвы фактически невозможно. Думается, что не правы ни те ни другие. С одной стороны, нельзя подменять научные данные произвольными выкладками. С другой – внимательный анализ документальных материалов позволяет прийти к выводу, что их потенциал раскрыт еще далеко не полностью. В сообщении Новгородской I летописи, и в тексте Жития Александра Невского содержится информация, позволяющая уточнить некоторые детали и приблизиться к видению реальной картины сражения, происшедшего на реке Неве 15 июля 1240 г.».

В последнее время приходится читать много «научных критических» статей, авторы которых стремятся доказать случайность эпизода столкновения шведов и русских на Неве. Кратко останавливаясь на этой позиции, сообщаем, что все эти авторы полагают, будто со стороны шведов в Неву вошел маленький разведывательный отряд и реакция русских была неадекватной. Якобы угрозы эти «разведчики» не представляли, и их прибытие было прямо-таки случайностью, никем и никогда не планируемым предприятием кучки энтузиастов.

Исторические факты и документы говорят прямо об обратном.

Как мы сообщали выше, «9 декабря 1237 г. в своем послании архиепископу Упсалы Ярлеру папа Григорий IX призвал “католических мужей” Швеции взять на себя “знак креста” и “мужественно и мощно” обрушиться на тех варваров, что разрушили “посев Церкви Божией в Тавастии”…»

Через три года «… 14 декабря 1240 г. Папа Григорий IX направляет буллу лундскому архиепископу Уффону – главе католической церкви в Дании и его суффраганам. Папа предложил развернуть в Дании проповедь “крестового похода” против “неверных”, якобы угрожающих христианам Эстонии. Под “неверными” курия снова имела в виду русских. Как считает Рамм, эта булла была, по-видимому, вызвана сообщением о тяжелом поражении, которое понесли шведские рыцари на Неве в июле этого года. Далее, папа направил 6 июля 1241 г. буллу королю норвежскому с предложением содействовать крестовому походу… против язычников в “землях соседних”, что в то время означало, конечно, Прибалтику, районы Финского залива, где развернулась большая война против Руси. Неудачное для папства начало ее тем более активизировало деятельность курии. Подстрекая норвежского короля к походу “во славу матери нашей, святой римско-католической церкви”, папа изъявляет в этой булле согласие на замену крестового похода по обету в “Святую землю” – походом против “соседних язычников”.

Характерно, что поход против православных русских, которых папа считает за язычников, он вменяет в освобождение Гроба Господня!»

Мы можем допустить, что в булле папа под язычниками имел в виду народы Прибалтики. Но то, что новый крестовый поход нацелен на Русь, – в этом сомневаться не приходится. Эта булла раскрывает перед нами несколько немаловажных подробностей. Во-первых, поход шведов на Неву не только санкционирован папским престолом, но и контролируются его итоги. Поражение шведов заставляет папу активизировать дипломатическую активность и втянуть в противостояние с русскими и других государей Северной Европы. Никакой случайности в появлении шведов на Неве не было. И силы шведов были именно таковыми, которые вполне позволяли вдохновителям похода надеяться на положительный исход похода на Русь.

«Речь, как явствует из папского послания,, шла о крестовом походе, который действительно состоялся и, как мы теперь знаем, завершился 15 июля 1240 г. несчастным для крестоносцев сражением на Неве. Долгое время историки вслед за новгородским летописцем считали, что шведская экспедиция преследовала далекоидущие цели (“хотяче вспритя Ладогу, просто же реку и Новъгород и всю область Новгородскую”), в соответствии с чем к участию в ней были привлечены крупные силы (до 5 тыс. воинов на 100 судах), которые, дойдя до устья Ижоры, совершили временную остановку, которая, как оказалась, привела все начинание к полному краху.

В последнее время наметился полный отход от подобного толкования событий лета 1240 г. Высказаны обоснованные сомнения относительно оценок численности армии вторжения и масштабности стоявших перед ней задач. Сегодня историки все больше сходятся на том, что устье Ижоры было для крестоносцев конечной точкой маршрута, а не местом временной остановки. Планы по захвату Ладоги и “всей области Новгородской” если и выдвигались, то в самой отдаленной перспективе. В тот момент все должно было закончится возведением на невском берегу укрепленного замка».

Думается, что для подобного осторожного пересмотра летописного текста тоже нет оснований. Если в 1237 г. цели крестового похода были одни, то к 1240 г., в связи с известием о том, что Русь подверглась небывалому нашествию из Азии, цели эти значительно изменились. Летописец, вероятно, предельно точно обозначил стратегические цели похода. И то, что в тактическом плане шведы решили создать опорный пункт на берегах Невы для наращивания воинского потенциала и дальнейшей экспансии, является вполне логичным. Впрочем, согласившись с рядом исследователей, что в устье Ижоры шведы планировали создать крепость, мы можем осторожно предположить, что заранее запланировав длительную остановку, шведы просто создали укрепленный временный лагерь.

«В качестве доказательств для подобного заключения обычно используют два основных довода: указание раннего списка Жития Александра Невского на уже готовые к моменту боя шведские “станы и обрытия” и те очевидные достоинства, которыми обладало то место, где, по всей видимости, действительно были начаты строительные работы». Исходя из скупых данных, мы можем вести речь об укрепленном лагере, который, конечно, при определенных обстоятельствах мог перерасти и в замок.

«Судя по всему, вторжение шведов оказалось для Новгорода полной и, возможно, спланированной самими шведами неожиданностью. Однако незамеченным оно не осталось. Уже на подходе к устью Невы флотилия крестоносцев была обнаружена новгородской морской стражей, которая была поручена Пелгусию – одному из старейшин племени ижора. Ход дальнейших событий хорошо известен: в Новгороде незамедлительно узнали о вражеском нашествии, быстро собрали войско, которое, совершив стремительный марш, атаковало и разгромило противника».

«По данным Жития Александра Невского, новгородцы, не желая терять время (“ни… бысть послати когда вести”) не стали обращаться за помощью ни во Владимир, к великому князю Ярославу Всеволодовичу, ни в свои “пригороды” – Псков или Руссу. Единственным исключением явилась Ладога, куда был направлен гонец с предписанием срочно двигаться по направлению к Ижоре – на соединение с готовившимся к выходу князем Александром. Напрямую об этом источники не сообщают, но ладожане, как известно, приняли участие в бою со шведами. Вместе с тем в документах ничего не говорится о пребывании Александра с войском в Ладоге. Поэтому есть все основания утверждать, что туда князь и не собирался идти, а присоединение ладожан к главным силам произошло на каком-то (вероятно, заранее оговоренном) участке маршрута».

Шведы тоже не сидели на берегах Невы в бездействии. По свидетельству В.Н. Татищева, они «начат ижору и воты пленити». Иными словами, шведы начали активные боевые действия в регионе, очевидно не рассчитывая на быструю реакцию Новгорода. Трудно в данных условиях говорить лишь о желании построить укрепленный замок на берегу Невы. Кампания заранее приобретала известный размах.

Сколько же времени понадобилось новгородцам, чтобы собраться с силами? «Мы можем сделать вывод, что с момента обнаружения шведской флотилии в устье Невы и до прибытия русских войск в район устья Ижоры могло пройти порядка 10 дней». Мы не имеем информации о том, знали ли шведы, что они были обнаружены, с самого начала своего прибытия на Русь. Вероятно, они могли это предполагать, догадываясь о наличие морской стражи на берегах Финского залива.

«О численности войска крестоносцев источники говорят неопределенно: “Придоша Свей в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь в кораблих множество много зело”. Никаких цифр, как видим, нет и, вероятно, уже не будет». Пытаться высчитать число воинов у шведов, количество возможных вспомогательных инженерных сил, сопоставление с другими военными операциями не кажется нам очень продуктивным методом, хотя такие попытки предпринимаются. Например, в 1292 г. в набеге на корелу и ижору участвовало 800 шведских воинов. Но то был набег, а не крестовый поход. У нас нет оснований ставить под сомнение слова летописца о «силе велице». Логично предположить, что именно разгром значительных сил противника и принес князю Александру прозвание Невский, а не, скажем, Чудский – в честь победы над немцами, обладавшими тоже значительным военным потенциалом на льду Чудского озера. Трудно предположить, что народ прозвал князя Невским за разгром незначительной шайки, не представлявшей угрозы самому бытию новгородской государственности. Исследователь СМ. Титов считает, что численность шведов могла достигать до 1500 человек, способных к бою. Думается, что эта цифра занижена. Летописец, очевидно, имел в виду значительно большую опасность, которую представляли шведы, и численность их войска была явно больше указанных С.М. Титовым цифр. Но необходимо оговориться, что даже если мы согласимся с цифрой в 1500 профессиональных воинов, то следует признать, что для того периода феодальных войн это был весьма значительный воинский контингент, способный ставить перед собой серьезные тактические и стратегические задачи.

«Какие по численности силы смог выставить для отражения крестоносцев Новгород? Согласно источникам, князь Александр выступил в поход “в мале дружине” – с войском, в состав которого вошли люди его двора (именно двора, а не дружины), ограниченное количество новгородцев (прочие “не совокупилися беша”) и присоединившиеся на походе к Ижоре ладожане. На указание о малочисленности русского войска обращают внимание все. Однако никто не пытался объяснить причины случившегося. Между тем можно предположить, что “виновниками” всего были шведы… К сожалению, мы не располагаем точными данными о времени всех шведских походов на Русь, но и из того, что есть, следует, что наиболее удобными могли считаться дни мая и июня. Возможно, новгородцы об этом знали, а потому с началом июля (месяца в хозяйственном отношении весьма ответственного) они, сочтя все угрозы несостоявшимися, разъехались по своим вотчинам и имениям, многие из которых могли находиться далеко от Новгорода. Сбор войска в таких условиях оказался затрудненным, на что, возможно, и рассчитывали шведы. Если это так, то расчеты оказались верными. Всех возможных сил Великий Новгород действительно не смог собрать. Другой разговор, что ответные действия новгородцев и их князя Александра для шведов оказались еще большей неожиданностью… Исходя из этого, можно допустить, что общая численность русского войска в битве на реке Неве составляла 600–700 человек».

Реконструкция хода Невской битвы с учетом современных данных представляет для нас несомненный интерес. Необходимо отметить, что даже в специальной военной литературе эта битва представлена крайне схематично, без всякого учета особенностей ведения боя в период войн интересующего нас периода.

Современные историки следующим образом локализуют место баталии. «Наиболее вероятным местом сражения следует признать левый берег Ижоры при впадении ее в Неву. Именно здесь и был воздвигнут спустя столетия храм, посвященный Александру Невскому. Признание этого факта влечет за собой серьезные коррективы, которые придется внеси в гипотетическую реконструкцию финишного участка пути новгородского войска к месту сражения. Для скрытого подхода к шведскому лагерю после высадки на берегу Тосны Александру необходимо было форсировать Ижору в ее среднем течении и совершить обходной маневр с тем, чтобы выйти к шведскому лагерю на левый берег реки из глубины леса. Противник, таким образом, был атакован с того направления, которое он считал относительно безопасным, так как спокойный подъем вверх по Неве, возможные высадки и разведки в предыдущие дни не давали оснований для особых тревог. Главным направлением, с которого мог появиться противник, шведы должны были считать восток и юго-восток, то есть ладожское и новгородское направления. Основное внимание, видимо, им и уделялось, что и было блестяще учтено и воспользовано Александром Ярославичем».

«Как свидетельствуют источники, сражение началось “месяца июля в 15”, “в неделю (т.е. в воскресенье) в 6 час дне в лето 6748”». По современному часосчислению это, как считает В.А. Кучкин, соответствовало примерно половине девятого утра (а не 11 часам, как это ошибочно принято с давних пор). Следует помнить, что 15 июля (26 по новому стилю) – это время, когда белые ночи в полосе Невы уже заканчиваются, однако темное время суток еще совсем непродолжительно и солнце встает очень рано. Поэтому в распоряжении русских воинов было несколько часов, чтобы, покинув (еще фактически ночью) свой временный лагерь, дойти до места расположения противника. В этом можно видеть определенный резон, так как бдительность утренней стражи шведов могла быть притуплённой. Так или иначе, но русская атака для крестоносцев явилась полной неожиданностью, что и предопределило весь ход боя. Один из возможных вариантов сражения реконструируется рядом современных историков именно так. Хотя эта реконструкция и противоречат традиционно определяемому месту сражения на левом берегу реки Ижоры при впадении ее в Неву, но по своей аргументации она безусловно имеет и свои достоинства.

Говоря о боевых порядках русского войска, историки давно уже указывают на его трехзвенный состав. Правда, каких-либо обоснований этому обычно не дается. Между тем они имеются и являются, на наш взгляд, весьма убедительными. Прежде всего, историки указывают на изначальное деление войска на три части: двор князя, отряд новгородцев и отряд ладожан. Иногда эти подразделения называют “полками”, но правильнее называть их “стягами”. Каждый из них имел свой источник формирования, своих воевод, свое знамя (стяг) и свое место на марше, и каждому из этих стягов была отведена соответствующая позиция в бою. Какая – ответ на этот вопрос находим в Житии Александра Невского. Ключ к пониманию этой проблемы таится в хорошо известном фрагменте текста Жития, где описаны подвиги князя Александра и “6 муж храбрых… ис полку его”. Мимо этого фрагмента не прошел ни один историк, писавший о Невской битве. Но, кажется, никто не обратил внимания на тот порядок, в котором перечислены главные герои этого сражения. Его нельзя назвать случайным, так как в основу его автор заложил принцип феодальной иерархии: сначала назван князь, потом – бояре, следом за ними – младшие княжеские слуги. В таком виде никакой особой информации, помимо описания подвигов, этот список не дает. Вместе с тем к нему можно подойти по-другому: не с точки зрения знатности и ранга перечисленных персон, а с точки зрения принадлежности их к тому или иному боевому подразделению. Это в корне меняет дело и позволяет четко представить всю картину боя. Первым в списке героев Невской битвы значится князь Александр, чье имя источник связывает с именем предводителя шведов – “королем”, которому… князь “взложи печать на лице острым своим копьем”. И имя шведского военачальника (Ульф Фасе или Биргер Магнуссон), и сам факт его ранения вызывают сейчас дискуссии, однако для нас важен тот факт, что князь Александр бился там, где находился предводитель крестоносцев, а с ним и их главные силы». Необходимо сделать небольшое пояснение касательно участия «короля» в битве.

«Король Эрик Леспе в походе участия не принимал. Считается, что предводителем крестоносцев был ярл, коим поначалу называли Биргера Магнуссона, а сейчас – Ульфа Фаси (Фасе). Последний в 1240 г. действительно являлся ярлом Швеции… Вместе с тем высказывается мнение, что Биргер, будучи очень влиятельной фигурой королевского двора, вполне мог возглавить поход на Неву. В этой связи заслуживает внимания работа, проделанная шведскими антропологами. В 2002 г. они представили миру выполненную по черепу реконструкцию внешнего облика человека, которого с большой долей уверенности назвали ярлом Биргером (http//ru.wikipedia.org/wiki/). Главное, что бросается в глаза при виде этого портрета, – большой шрам, идущий через правую бровь к середине лба. Мы не станем настаивать, что это – след ранения, полученного в битве на Неве. Однако другие версии нам пока неизвестны».