Текст книги "Подвиг «Алмаза»"
Автор книги: Владимир Коновалов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
События, предшествовавшие этому разговору, носили несколько необычный характер.
В конце ноября на станцию Одесса-Товарная прибыли два вагона с различным военным снаряжением в адрес Одесской рады. Когда ее представители пришли получать груз, вагонов не оказалось. В технической конторе имелись накладные, но груз исчез. Станционное начальство с ног сбилось в поисках запропастившихся вагонов. Полагали, что их уворовали одесские жулики (ранее бывали такие случаи), но эта версия вскоре отпала. Пока шло расследование и делались запросы, наступило 1 декабря. Получив задание перевести в порт Красную гвардию, большевистская железнодорожная организация решила отправить в порт, на Платоновский мол, у которого стоял «Алмаз», и эти два вагона. В действительности они никуда не пропадали, а спокойно стояли на запасных путях станции среди других вагонов. Большевик Николай Захаров написал на них новые номера и этим ввел в заблуждение станционное начальство.
Прицепив вагоны к специальному поезду, железнодорожники заметили возле технического училища вагон первого класса, в котором находились прибывшие из Киева офицеры. Решили заодно прихватить и его.
– Сейчас будем прицеплять вагон, – предупредил сцепщик, подойдя к двери офицерского вагона.
– Зачем? – осведомился дежурный.
98
– Вагон стоит на самом виду. В городе стрельба. Мы поставим его в безопасное место.
– Правильно, только далеко не везите, – согласился офицер.
Вагон был прицеплен, и вскоре состав оказался на причале рядом с «Алмазом».
Обстановка в городе была такова, что не следовало идти на новые конфликты с Украинской радой. По решению находившегося на крейсере штаба вагон вновь был отправлен на прежнее место. Однако 3 декабря железнодорожники таким же образом доставили на Платоновский мол артиллерийскую батарею 270-го запасного полка, переброшенного в Одессу из Вапнярки по просьбе Петлюры. Лишь на третий день командованию полка удалось, наконец, установить, где находится пропавшая батарея. Попытки вернуть ее ни к чему не привели.
– Хозяин батареи – Красная гвардия. Нас попросили ее охранять. Вернуть можем только представителям Красной гвардии, – заявили офицерам штаба полка в судовом комитете «Алмаза».
Надеясь встретить поддержку в Объединенном комитете по охране города, командир полка обратился туда с жалобой на матросов «Алмаза». Члены комитета долго судили-рядили и пришли к заключению, что их власть не распространяется на военные корабли. На всякий случай комитет обратился в Совет военных депутатов. 8 декабря вопрос о батарее рассматривался на заседании Совета. Резолюция была краткой: «Постановлено: сообщить, что батарея действительно стояла под прикрытием «Алмаза». В 19 часов 25 минут 7 декабря была вывезена по распоряжению «комитета КРги». 7
Когда поднялся шум вокруг «исчезнувшей» батареи, член комитета по охране города большевик Леонид Рузер порекомендовал алмазовцам перевезти батарею в более надежное место, что и было сделано. Батарея была погруже
7*
99
на на транспорт № 34. Так она и не попала в свой полк, осталась служить новым хозяевам – рабочим Одессы.
Опубликованное в газетах сообщение о слиянии Советов матросских и солдатских депутатов с Войсковой радой привело к ослаблению революционных сил Одессы. Возникли большие трудности в работе среди масс, более активно стали действовать националисты. По существу, Совет военных депутатов оказался под их преобладающим влиянием. Даже на военных кораблях почувствовался некоторый спад революционных настроений. Многие солдаты и матросы стали колебаться, мол, если Советы объединяются с Войсковой радой, то значит Центральная рада тоже за Советскую власть.
Большие надежды возлагали националисты на овладение Советом матросских депутатов, с помощью которого рассчитывали подчинить себе корабли. С этой же целью из Киева на Черноморский флот прибыло 50 агитаторов. Возглавлявший их мичман Нетудыходько заявил, что в скором времени Черноморский флот будет присягать раде. Для усиления своего влияния на «Памяти Меркурия» рада направила на крейсер кандидата в Учредительное собрание украинского эсера Величко.
Однако прибрать матросский Совет к своим рукам раде так и не удалось. Исполнительный комитет Совета дважды обсуждал вопрос об объединении. На заседании 13 декабря было принято окончательное решение о сохранении самостоятельного существования Совета. В ответ на это голова одесской Морской рады Федор Босый обратился с письмом в Киев, в котором писал: «Матросский Совет под давлением команды «Алмаза» чинит препятствия в объединении всех общественных сил». Выход из создавшегося положения он видел в одном: надо отозвать «Алмаз» из Одессы в Севастополь.
Однако в генеральной Морской раде понимали, что местопребывание крейсера от них не зависит. К тому же Со
100
вет матросских депутатов был избран не только командой «Алмаза», но и моряками «Синопа», «Дуная» и других кораблей. Поэтому Босому по телеграфу сообщили: «Предложение неприемлемо, усиливайте влияние, высылаем литературу».
После объединения Совета солдатских депутатов с Одесской войсковой радой последняя перешла в здание Воронцовского дворца. Националисты ликовали. Член рады Хватыхатко внес в Совет военных депутатов предложение спустить со здания дворца красный флаг и вместо него поднять флаг Центральной рады. Это предложение не было принято, так как Одесский Совет рабочих депутатов выразил решительный протест. Но на здании Главпочтамта и некоторых других зданиях желто-голубые флаги все же были подняты.
Меньшевики и эсеры с одобрением встретили идею слияния Советов с Радой. Одновременно они раздували ложные слухи, сочиняли различные небылицы с целью опорочить работу большевистской организации. Соглашатели кричали, что одесские большевики якобы отказались от своей принципиальной линии и перешли на платформу Центральной рады.
Однако враги торжествовали преждевременно. Большевики, входившие в состав Совета солдатских депутатов, – А. Холопов, И. Машков, М. Трюх, Д. Гурьев, Г. Скобло, и после объединения вели в Совете военных депутатов борьбу против националистов и соглашателей. Яркие речи Скобло по поводу ошибочности объединительной линии отвлекающей массы от практической революционной деятельности, имели большой успех. Если в некоторых учреждениях Одесского гарнизона и в солдатских комитетах наблюдались колебания, то рядовые члены партии, рабочие, солдатские и матросские массы в подавляющем большинстве не признавали объединения Советов.
Ошибочность объединительной линии стала особенно
101
очевидной по: ле получения в Одессе ленинских документов – «Манифеста к украинскому народу с ультимативными требованиями к Украинской раде» и речи В. И. Ленина на Первом Всероссийском съезде военного флота. х
Признавая без ограничений национальную независимость украинского народа и его право на самоопределение, Манифест Совнаркома РСФСР, написанный В. И. Лениным, одновременно разоблачал националистическую раду, которая, прикрываясь революционными фразами, проводила буржуазную политику, пошла на соглашение с кадетско– калединскими заговорщиками, открыто выступила против Советов и Советской власти на Украине. В связи с этим Совнарком РСФСР предъявил Центральной раде ряд ультимативных условий. Советское правительство требовало от Центральной рады прекратить дезорганизацию общего фронта против австро-германских империалистов, не пропускать контрреволюционные воинские части на Дон и в другие места, оказывать содействие революционным войскам в борьбе против Каледина, вернуть оружие разоруженным частям старой армии и отрядам Красной гвардии.
Манифест к украинскому народу обсуждался на военных кораблях Одесского рейда. Команды «Алмаза», «Синопа», «Ростислава» одобрили этот исторический документ, признали требования, предъявленные к Центральной раде, законными и обоснованными. А когда рада отклонила эти требования, военные моряки выступили против нее. Осудили контрреволюционные действия рады и моряки– украинцы. Объединенное собрание украинизированных экипажей миноносцев «Жаркого» и «Зоркого» приняло резолюцию, в которой писалось:
«Мы, украинские команды миноносцев «Жаркий» и «Зоркий», не признаем Центральную раду и генеральный секретариат, которые ведут политику буржуазии и соглашательства с контрреволюционными царскими генералами Калединым и другими, которые явно хотят задушить права и завоевания
102
революции и всего рабочего класса… Мы признаем и поддерживаем Советскую власть в лице народных комиссаров, которые выражают волю всего рабочего народа. И по первому, призыву все до единого выступим на защиту Советской власти».8
Речь В. И. Ленина, произнесенная на Всероссийском съезде военного флота в Петрограде 22 ноября 1917 года, в которой вождь революции обратился к военным морякам с призывом самоотверженно защищать и укреплять республику Советов, была напечатана в газете «Голос пролетария» 2 декабря. На «Алмаз» газета попала с некоторым опозданием. Ее принес 9 декабря слесарь завода РОПИТ Николай Матяш. *
Эскадренный броненосец «Синоп».
* Матяш Николай Иванович, родился в 1890 году, член КПСС с 1917 года. В революционном движении участвовал с 1905 года. По поручению Одесского комитета РСДРП(б) неоднократно бывал на «Алмазе» и «Памяти Меркурия».
т
В. И. Ленина и вскоре о его содержании знали экипажи «Алмаза», «Синопа» и многих других кораблей. Высокая оценка роли военных моряков в революции, призыв вождя, обращенный к морякам, всколыхнули матросские массы, дали новый толчок их революционному энтузиазму.
Первая половина декабря ознаменовалась в Одессе массовыми собраниями и митингами, на которых рабочие, матросы и солдаты, одобряя Манифест Совнаркома РСФСР к украинскому народу, осуждали буржуазную политику националистической Центральной рады. Вместе с одесскими большевиками большую работу по разъяснению ленинских декретов о мире, земле, рабочем контроле, а также Манифеста к украинскому народу проводила группа агитаторов и пропагандистов во главе с В. Володарским, прибывшая в Одессу по направлению ЦК РСДРП(б) и Совнаркома.
Агитаторы из Петрограда главное внимание сосредоточили на разоблачении идеологии соглашательства и буржуазного национализма. В. Володарский, И. Гомберг, В. Зарин и другие члены агитгруппы ЦК и Совнаркома выступали на рабочих собраниях, в воинских частях и на судах Транспортной флотилии, вскрывая подлинное лицо соглашателей. Нередко на этих собраниях развертывались жаркие дискуссии.
6 декабря после полуночи Володарский выступил с докладом на объединенном собрании матросов «Алмаза» и «Синопа».
– Социалистическая революция вплотную подошла к Одессе, – говорил он. – Но в самую Одессу ее стремятся не пустить контрреволюционные силы и, прежде всего, соглашатели. Однако им не удастся остановить революционный корабль на полпути. Капитану корабля Ленину известны все мели и рифы, ему не страшны штормы и бури…
Володарский рассказал участникам собрания о том, как Ленин в дни Октября руководил вооруженным восстанием рабочих, солдат и матросов Петрограда,
104
– Балтийские моряки, – продолжал Володарский, – были одной из главных ударных сил восстания. Такой революционной силой на юге должны стать моряки Черноморского флота.
Далее он сообщил, что Центральный Комитет большевистской партии дал директиву превратить Румчерод в орган борьбы за власть Советов на юге страны.
– Черноморские моряки до сих пор не признавали Румчерод, – сказал в заключение Володарский. – В Рум– чероде заправляют делами соглашатели, хотя массы их не поддерживают. Отсюда задача – изгнать соглашателей из Румчерода. Черноморцы должны поддержать Румчерод своей вооруженной силой.
Для установления связи с Румчеродом собрание выделило группу матросов – Павла Кондренко, Гавриила Фо– кеева, Артема Кривошеева, Спиридона Спиридонова и Якова Околотина.
По несколько раз на день выступал Володарский перед рабочими, матросами и солдатами. Его примеру следовали и другие большевики. В эти дни на Пересыпи часто можно было услышать горячие речи агитаторов районного комитета РСДРП(б) Армена Агаларова, Аршака Александрова и Николая Александровича. Среди железнодорожников активно работали Павел Мизикевич, Владимир Бессонов, Петро Косарев и другие большевики. В воинских частях гарнизона выступали члены бюро военной организации Одесского комитета Лев Жмудский и Аркадий Бурле. На заводах, фабриках и торговых судах с докладами выступали В. Юдовский, П. Старостин, А. Воронский, А. Зиф– фельд, С. Калинин, В. Орлов, М. Трюх. Повсюду шла усиленная подготовка к очередному съезду Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области.
ГЛАВА 7
РУМЧЕРОД И МАТРОСЫ
Открытие съезда Румчсрода. Доклад Володарского. Что происходит на Дону? Рассказ матроса Околотина. На чьей стороне крейсер «Память Меркурия». Визит на «Алмаз». Окончание работы съезда. Телеграмма в Петроград.
10 декабря, в 5 часов в помещении Городского театра начал работу II съезд Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области. Открыл его председатель Румчерода меньшевик Ильинский. Делегаты спели «Марсельезу» и по предложению большевика Евгения Арнольдова почтили память погибших в Октябрьском вооруженном восстании.
Член организационной комиссии по созыву съезда большевик А. Христов сделал сообщение о его составе. Прибыло 1090 делегатов, из них 396 большевиков, 220 левых эсеров, 187 правых эсеров, 68 меньшевиков-оборонцев, 74 украинских эсера, 37 меныпевиков-ингернационалйстов, 32 делегата представляли другие мелкие партийные группы. 76 делегатов заявили о своей беспартийности. Таким образом, большевики и левые эсеры, состоявшие в блоке с ними, преобладали на съезде. Буржуазные и мелкобуржуазные националистические группировки, составлявшие меньшинство, сразу же стали оказывать сильное противодействие левому крылу съезда. Развернулась острая борьба.
Председателем съезда был избран Петр Старостин, ре
106
волюционер-профессионал, член большевистской партии с 1905 года.
Старостина хорошо знали не только рабочие, но и солдаты, матросы Одесского гарнизона. Особенно памятен им был один эпизод.
В середине мая в Одессу приехал военный и морской министр Временного правительства Керенский. Эсеры и меньшевики по этому случаю устроили в цирке объединенное заседание Советов при участии представителей различных партийных группировок. Приветствуя Керенского, соглашатели всячески восхваляли политику Временного правительства. В своей ответной речи, изобиловавшей звонкими фразами и пустыми обещаниями, Керенский провозгласил лозунг: «Война до победного конца!»
Тогда слово взял Петр Старостин.
– Господин министр, – обратился он к Керенскому, – что вы сделали для прекращения затеянной царским правительством кровавой бойни? Что вы намерены сделать,' чтобы миллионы рабочих и крестьян перестали голодать со своими семьями? Что вы сделали, чтобы миллионы рабочих и крестьян могли заняться мирным трудом. Вместо этого вы требуете крови миллионов трудящихся в интересах иностранных капиталистов.1
Речь Старостина произвела тогда сильное впечатление на участников собрания, о ней говорили на заводах, в воинских частях и на кораблях Одесского гарнизона. Избрание именно Петра Старостина председателем съезда Румчерода было выражением его популярности среди солдатских и матросских масс.
Сразу же после оглашения приветствий съезду правый эсер Лордкипанидзе выступил с клеветой на Советское правительство и от имени русских и украинских меньшевиков и эсеров предложил послать приветствие Учредительному собранию, которое должно было открыться в Петрограде. Большевики выступили против посылки приветст
107
вия. По требованию соглашателей вопрос был поставлен на поименное голосование, которое затянулось до поздней ночи. Против посылки приветствия голосовали 509 делегатов, за – 320. Это было первой победой большевистского направления на съезде.
11 декабря съезд Румчерода утвердил повестку дня. На обсуждение были поставлены такие важные вопросы, как вопрос о государственной власти, о мире, о земле и другие. Выступления делегатов с мест показали, что в результате первых шагов Советского правительства на сухопутном фронте и во флоте происходила быстрая большевизация солдатских и матросских масс.
12 декабря на съезде с докладом выступил представитель Совета Народных Комиссаров В. Володарский. Он изложил содержание ленинских декретов о мире и земле, рассказал, что предпринимается Советским правительством во главе с В. И. Лениным для осуществления этих декретов, остановился на национальной политике большевистской партии, на характеристике международного и внутреннего положения молодой республики рабочих и крестьян и подверг острой критике действия соглашателей.
– Есть только два лагеря, – говорил Володарский, обращаясь к делегатам, – это лагерь трудовых масс, стоящих у власти, и лагерь буржуев, которые эту власть хотят у них вырвать. И я ставлю перед вами вопрос – с трудовыми массами вы или с контрреволюцией?
Возгласы «Мы с народом!», «За власть Советов!» и продолжительные аплодисменты были красноречивым ответом на этот вопрос.
13 и 14 декабря съезд заслушивал доклады и сообщения с мест. Большинство ораторов высказывалось за признание Совета Народных Комиссаров высшей властью в стране, за установление Советской власти в Одессе и на Румынском фронте. Лишь изредка звучали голоса в защиту Центральной рады. Украинские националисты предпо
108
лагали повести за собой всех делегатов-украинцев, но первые же дни работы съезда показали, что из 300 делегатов– украинцев 220 человек поддерживают большевиков.
Внимательно прислушивались участники съезда к выступлениям фронтовиков.
– Вокруг Украинской рады образуется пустота. Расширяясь, она в дальнейшем поставит раду в то же положение, в каком очутилось правительство Керенского к моменту Октябрьского восстания, – под одобрительные возгласы закончил свое выступление делегат от 49-го пехотного полка Николай Карпенко.
Делегат с фронта Федор Герцог говорил:
– Послушаешь ораторов-меныиевиков, так можно подумать, что фронт совсем равнодушно относится к власти. А у меня в наказе 3000 окопников записали: «Мы приветствуем петроградских и московских рабочих и солдат, приветствуем Балтийский флот – великих борцов за социализм». Меньшевики говорят здесь, что фронт боготворит Учредительное собрание. А окопники пишут: «Предоставляем право Народным Комиссарам распустить Учредительное собрание, если оно не будет выражать волю народа».
Выступления фронтовиков не в бровь, а в глаз били тех, кто пытался еще ратовать за Учредительное собрание и продолжение войны.
В конце пятого дня работы съезда выступил моряк Петр Самотуженко и заявил, что команды миноносцев «Жаркий» и «Зоркий» 13 декабря постановили не признавать Центральной рады и ее Генерального секретариата в связи с тем, что эти органы состоят из буржуазных элементов. Матросы, сказал в заключение Самотуженко, признают власть Народных Комиссаров и подчиняются их воле, ибо видят в них бескорыстных защитников трудящихся. Съезд бурно приветствовал выступление моряка.
До созыва II съезда Румчерода моряки-черноморцы не признавали Румчерод своим высшим контролирующим ор
109
ганом и почти не сотрудничали с ним. В дни работы съезда началось активное сотрудничество моряков с Румчеро– дом.
Пленарное заседание 15 декабря открылось докладом матроса Артема Кривошеева.* Его появление на трибуне было встречено продолжительными аплодисментами.
– Я разведчик отрядов черноморцев, действующих против Каледина, – говорил Кривошеев. – Позвольте передать вам от них низкий поклон и братский привет.
С большим вниманием слушали делегаты речь матроса. Он рассказал о том, что Каледин разогнал на Дону Советы, запретил митинги и собрания, чинит расправу над рабочими и крестьянами, которые работали в Советах и революционных комитетах. Для этой цели Каледин организовал отряды офицеров, юнкеров и казацкой верхушки. Калединцам активно помогают владельцы шахт и заводов. Чтобы не дать уголь Советской власти, они пытались прекратить добычу, заявляя, что нет денег для выплаты заработной платы шахтерам.
Заключительные слова Кривошеева, обратившегося к делегатам съезда с призывом помочь в разгроме каледин– щины, были встречены бурными аплодиментами и возгласами: «Поможем!»
После доклада Кривошеева и выступлений нескольких делегатов съезд подавляющим числом голосов принял предложенную большевиками и левыми эсерами резолюцию, одобрившую деятельность Совета Народных Комиссаров. Съезд заявил, что он поддерживает и будет проводить в жизнь декреты Советского правительства о мире, рабочем контроле, о земле.
* Кривошеев Артем Трифонович родился в 1886 году, плавал шкипером на кораблях «Прут» и «Донец». В революционном движении участвовал с 1904 года, находился на нелегальном положении, состоял в партии левых эсеров, в 1917 году порвал с ними и в 1918 году вступил в члены РКП(б).
110
В конце заседания Старостин сообщил участникам съезда, что получена радиотелеграмма об образовании в Харькове, где проходил I Всеукраинский съезд Советов, Советского правительства Украины. Эта весть была встречена бурной овацией. Делегаты встали и огласили зал торжествующим «ура».
Съезд немедленно принял постановление: «Заслушав
телеграмму от вновь образованного Украинского Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих и солдатских депутатов, съезд представителей Румынского фронта и Советов области приветствует власть революционных Советов Украины, обещает им помощь и поддержку и выражает уверенность, что совместными усилиями украинского и великорусского революционных классов революция окончательно восторжествует».2
По поручению Старостина делегат Дионисий Смешко доставил текст приветствия на «Алмаз» для передачи по радио Украинскому Советскому правительству. Судовой комитет крейсера в свою очередь передал Смешко только что полученную из Севастополя радиограмму в адрес II-го съезда Румчерода. Она была оглашена на заседании 16 декабря. В радиограмме сообщалось, что части Черноморского флота, гарнизон и рабочие Севастополя признают единственной законной властью власть Народных Комиссаров, а контрреволюционная буржуазная рада пусть на Черноморский флот не надеется.3
18 декабря делегаты внимательно выслушали матроса Якова Околотина, только что возвратившегося с I Всеук– раинского съезда Советов. Съезд, сообщил Околотин, вначале открылся в Киеве 4 декабря. Однако Центральная рада сорвала его работу. Под видом «делегатов» Петлюра вызвал в Киев свыше тысячи своих агентов. Отобрав насильственным путем у мандатной комиссии бланки мандатов, буржуазные националисты вручили их подставным лицам. Тем самым они пытались подменить состав делегатов и за
111
ставить съезд признать Центральную раду законным правительством Украины.
Тогда большевики предложили настоящим делегатам покинуть подтасованный радой съезд и переехать в Харьков. 11 декабря в Харькове работа съезда была продолжена. 12 декабря он провозгласил Украину Советской республикой и избрал Всеукраинский Центральный Исполнительный Комитет.
Речь матроса Околотина прерывалась аплодисментами, его буквально засыпали вопросами.
После принятия резолюций, одобрявших политическую и практическую деятельность Советского правительства и призывавших к установлению Советской власти на юге страны, сторонники Центральной рады 18 декабря выразили «протест против поведения большинства съезда» и демонстративно покинули зал. Националисты заявили, что они созовут свой отдельный съезд и с этой целью явились на крейсер «Память Меркурия». Команда этого корабля, находившаяся под сильным влиянием украинских эсеров, приняла резолюцию, в которой содержалась злобная клевета на большевиков. Член судового комитета крейсера Волошенко 19 декабря зачитал эту резолюцию на съезде Румчерода. Однако делегаты проводили его свистом и возгласами «позор».
Выступление меркурьевцев в защиту украинских буржуазных националистов не могло не обеспокоить Одесский комитет РСДРП (б) и Совет матросских депутатов. В тот же день, после окончания вечернего заседания съезда, члены комитета собрались на заседание. От моряков присутствовали П. Кондренко, Я. Околотин, А. Кривошеев. Было решено в помощь большевикам флота выделить из городской организации группу коммунистов во главе с Григорием Ачкановым и Михаилом Томасом. Им поручалось уделить особое внимание крейсеру «Память Меркурия».
Эта мера была очень кстати. Украинские националисты
112
продолжали усиливать деятельность по сОзДанйю своих вооруженных сил на Черном море. Из Киева в Одессу приехал голова Морской генеральной рады Лотоцкий. В газетах появилось сообщение, что цель его приезда – «выяснение существующего правления и политических течений».
Находясь постоянно на крейсере «Память Меркурия», Лотоцкий рассылал своих агитаторов на корабли, пытался вызвать из Севастополя в Одессу командующего Черноморским. флотом для переговоров по вопросу «самоопределения» флота. В сопровождении делегации матросов с крейсера «Память Меркурия» Лотоцкий появился и на «Алмазе». По его просьбе судовой комитет созвал митинг. Речь головы Морской рады изобиловала комплиментами в адрес команды «Алмаза». Лотоцкий пытался обрадовать матросов сообщением, что на крейсер будет переведен штаб одесской Морской рады, и призвал поднять «жовто-бла– кытный прапор». Когда же Лотоцкий перешел к критике большевиков, вкладывая клевету и ненависть в каждую фразу, собрание стало бурно негодовать. Произошел крупный разговор, закончившийся тем, что Лотоцкий и мер– курьевцы едва унесли ноги.
Для разбора этого инцидента на «Алмаз» отправился председатель судового комитета крейсера «Память Меркурия Петренко. У трапа его остановил часовой.
– На «Алмаз» не положено.
– Я же не женщина! – попробовал отделаться шуткой Петренко. – У нас даже женщин на корабль пропускают в «николин день».
– Не положено и все! Проституток мы к себе и на святого Николая не допускаем.
На кораблях знали, что председатель судкома «Памяти Меркурия» ненавидит Советскую власть и большевиков. Вокруг него группировалась кучка националистов, которая спаивала матросов и не гнушалась никакими другими сред
В. Коновалов
из
ствами для того, чтобы команда крейсера была верна раде.
Центральная рада предполагала, что и другие корабли немедленно объявят о своем переходе на ее сторону. В Генеральном секретариате даже заготовили проект универсала о праздновании дня создания морского флота. Уверенность националистов в переходе кораблей на их сторону проистекала от незнания подлинной обстановки во флоте. Они судили о моряках лишь по команде крейсера «Память Меркурия».
«Наши пушки в вашем распоряжении», – сообща Центральной раде судовой комитет «Памяти Меркурия». Узнав об этом, моряки остальных кораблей, возмутились. На крейсер прибыла делегация «Алмаза» и «Синопа» и потребовала от судового комитета увести корабль из Одессы. Делегация довела до сведения командира крейсера капитана 1-го ранга А. Гадда, что это требование передано также по радиотелеграфу в Севастополь.
От командующего Черноморским флотом пришло телеграфное извещение, что крейсер отзывается из Одессы, а вместо него придет линейный корабль «Ростислав». Украинские националисты не на шутку всполошились. Нависла угроза, что они потеряют «весь свой Черноморский флот». В адрес командующего флотом и в Морскую раду в Киев полетела радиограмма: «Морская секция Одесской Украинской войсковой рады, узнав о замене «Меркурия» «Ростиславом», видит в этом противоукраинский замысел, протестует против такого решения и настаивает на оставлении «Меркурия» в Одессе до минования надобности».4
Морское начальство не пожелало ссориться с Центральной радой, и крейсер «Память Меркурия» остался в Одессе.
Пока шел обмен телеграммами, в Одессу прибыл линкор «Ростислав». Среди моряков поползли слухи, что и он включается в морские силы Центральной рады. Для выяснения обстановки на линкор отправился представитель Со-
114
вета матросских депутатов Кондренко. Беседа с членами судового комитета и командой убедили его в том, что ро– стиславцы поддерживают Совет Народных Комиссаров. По возвращении на «Алмаз» Кондренко отправил в Севастополь телеграмму: «Исполнительный комитет Совета матросских и офицерских депутатов Одесского порта высказывается за оставление «Ростислава» в Одессе на зиму, так как он является защитником от контрреволюционных элементов. Команда «Ростислава» всецело разделяет это желание».5
«Ростислав» остался в Одессе.
Такова была обстановка на кораблях к тому времени, когда команда крейсера «Память Меркурия» приняла резолюцию в поддержку украинских буржуазных националистов на съезде Румчерода.
8*
115
Группа большевиков, выделенная Одесским комитетом для работы среди моряков, вместе с судовыми комитетами и Советом матросских депутатов провела на кораблях собрания с повесткой дня: «Об отношении к резолюции команды крейсера «Память Меркурия». Экипажи броненосца «Синоп», крейсера «Алмаз», минного заградителя «Дунай», эскадренных миноносцев «Жаркий», «Звонкий» и других кораблей выразили меркурьевцам решительный протест. В резолюции экипажа крейсера «Алмаз» говорилось: «Собрание осуждает команду «Памяти Меркурия», которая плетется в хвосте контрреволюционных политиканов. Собрание выражает уверенность, что уход фракции «украинцев» облегчит работу съезда и он успешно решит все стоящие задачи». 6
Резолюция меркурьевцев обсуждалась и на линкоре «Ростислав». Здесь перед собранием побывали Андрей Вербицкий, Александр Сигал, Адам Даманский и Иван Резниченко-члены украинской националистической фракции. Часть команды была введена ими в заблуждение. Собрание длилось шесть часов, но никакого решения не удалось принять. Колебания команды «Ростислава» заставили большевиков усилить агитацию и среди ростиславцев.
Большое место в работе съезда Румчерода занял вопрос о внешней политике и мире. Противники заключения сепаратного мира – оборонцы и другие соглашатели, получили от делегатов сокрушительный отпор. Устами своего докладчика Розенблата они вынуждены были заявить, что «если народным комиссарам удастся заключить мир, то он и его товарищи ни на секунду не замедлят присоединиться к этому святому делу».
Заключительный пункт принятой съездом резолюции о мире и перемирии гласил, что если империалисты не согласятся положить в основу мирных переговоров принципы советской декларации, то революционная армия, очистив свои ряды от больных, стариков и усталых, сумеет дать