Текст книги "Компасу надо верить"
Автор книги: Владимир Степаненко
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА 14 
Страница биографии
Как странно устроена наша память: одно из нее совсем выпадает, а другое врезается намертво. Сначала я забыл весну, а сейчас забываю лето.
Осень пришла неожиданно. Трудно привыкнуть к ней. К дождям, грязи. С гор то и дело налетал холодный ветер. Отряхивал с деревьев желтые листья и гонял их по деревне.
А выдавался солнечный день – все сразу менялось. Кажется, что снова возвращалось лето. Берега реки белели от одуванчиков, а по воде хлопали широкие листья кувшинок.
Сухой треск камыша возвращал к действительности. Некогда предаваться мечтам. Надо торопиться в школу.
Стоило мне войти в класс, как сваливалась масса дел. Пока засовывал в парту папину полевую сумку, вспоминал, что надо проверить и что списать.
Чаще всего приходилось срисовывать задачи. Будь у меня больше усидчивости, я бы щелкал их, как орехи. Но прилипать к столу не умею. Делать уроки дома – наказание!
– Зайцев!
Федя подлетел с открытой тетрадкой.
– Кочерга!
Списанную задачу надо проверить. Зина Кочергина у нас признанный математик. Один раз она выболтала, что, когда ела пирожное, вспомнила формулу прямоугольника. А у меня чердак совсем другой. Пирожное есть пирожное! Яблоко не круг, а яблоко! Формулы бы я не вспоминал, а решал, как бы слопать пять «наполеонов»!
Так же легко разделывалась с задачами и разными заковыристыми примерами Настя Вяткина. Но перед ней я никогда не унижался и не просил ее тетрадь. А теперь и подавно не буду! Больше она не существует для меня. Дневник порву! Пусть не останется ни одной странички с ее именем!
Была пятница – с шестью долгими и надоедливыми уроками. Я завозился дома и пришел в школу перед самым звонком. Класс встревоженно гудел.
«Математик заболел!» – подумал я и чуть не бросился плясать. Но вовремя удержался.
– Я видела спутник! – радостно закричала Кочерга.
– Ври.
– Спутник большой?
– Звездочка маленькая. Летела.
Я тяжело вздохнул. Почему я уродился такой невезучий? Сколько раз выходил ночью во двор и пялил глаза на черное небо! Научился находить Большую. Медведицу, созвездия Гончих Псов. Лебедя и Аиры.
– Какого цвета?
– Звездочка красная! – перебил Кочергу Заяц. Он горячился и доказывал, что раньше всех увидел спутник. Ровно месяц тому назад. И требовал к себе особого внимания.
Касьянов хлопал ладонью по крышке парты и громко басил:
– Зеленая, зеленая!
Ирина Капитоновна сразу успокоила спорщиков.
– Ирина Капитоновна, вы видели спутник? – неожиданно спросила Кочерга.
– Нет, – Ириша покраснела и стала рыться в классном журнале.
«Учительнице и то стало стыдно, – подумал я. – А я летчиком хочу быть. А спутник еще не видел. Зайцу повезло, Кочерга хвалится!»
На перемене отыскал в коридоре газету. Нашел сообщение о полете спутника. Каждую строчку прочитал несколько раз, чтобы хорошо запомнить.
«Четвертого ноября спутник можно наблюдать ночью с двенадцати до пятидесяти одного градуса южной широты».
– Стихи учишь? – останавливаясь около меня, спросил Касьянов и глупо улыбнулся.
– Учу.
Каждый урок я подгонял учителей: «Скорей объясняйте, скорей. Почему так долго нет звонка?» Додумался до ерунды: стрелки зацепились, и школьные часы стоят.
Но вот последний звонок.
Дома я быстро поужинал. Обжигаясь, выпил стакан чаю. Пока не было дяди Макария, отыскал атлас звездного неба. Выбежал с ним на улицу. Во многих домах включили электрический свет. Желтые квадраты потеснили темноту.
В саду я устроился на старом ящике. По дороге то и дело проносились самосвалы. Гремели пустые коробки кузовов.
Я легко отыскал карьер: он лежал за лугом, скрытый горами, но небо над ним светлое – горели тысячи электрических ламп и прожекторов.
Работа не прекращалась, и земля доносила до меня гулкие удары долбежных станков.
Я повернулся в сторону горы. Она подымалась за домом. Там был юг. Звездное небо. А дальше, за степью и балками, Ростов.
Где-то там Курск, Орел, Белгород, Воронеж, Льгов, Брянск, Старый Оскол.
Я сразу понял, почему именно эти города пришли мне в голову: там проходила гряда магнитной аномалии. Это я вычитал в книге. Узнал я много интересного. Оказывается, при заключении Версальского договора, еще в 1918 году, немцы требовали у нас Курскую область. Хотели забрать железо. И в 1942 году снова воевали из-за железа! Но наша армия разбила фашистов под Курском!
Трудно было удержаться от вздоха: сколько живу на свете, а не был ни в одном городе! А Настя ездила. Полетала. Почему я снова вспомнил о ней? Я ее презираю! Презираю!
Быстро стемнело. По листьям застучали мелкие капли дождя. Я надвинул на лоб кепку. Отвернул воротник пиджака. Не знаю, сколько прошло времени, как вдруг наступила удивительная тишина. Машины на дороге куда-то пропали. Ночь стала беззвучной. Ветер затих.
Хлопнула калитка. Медленно прошел дядя Макарий.
Мама включила на кухне лампу. Электрический свет высветил узкие листья на вишнях. Соблазнительно засверкало на дереве красное яблоко.
– Юра не приходил?
– Давно убежал, – сказала мама. – Ужин горячий, а чайник я сейчас подогрею.
– Плащ надел?
– Не послушался. Макарий, чем ты расстроен?
– Расскажу, – дядя прикрыл за собой дверь.
«Что случилось? Неужели опять поругался с Вяткиным?»
Небо совсем очистилось от туч. Я мог любоваться знакомыми звездами. Но сколько ни пялил глаза, спутника не видел.
«Трепло Заяц. «Красная звездочка»! – передразнил я его. – Нашел кому поверить! Кочергу слушал. Касьянов любит орать: «Зеленая, зеленая!» Трепачи, сами никогда не видели спутник! Просижу до самого утра, а увижу спутник!»
Показалось, что загремела калитка. Я прислушался. По дорожке кто-то прошел к дому. Раздался стук в дверь.
– Юра, я сейчас открою, – загудел дядя Макарий.
Вспыхнул свет. Перед освещенным окном стояла женщина. Ее лицо под платком было бледным и тревожным.
– Входи… Входите, Валентина, – дядя Макарий замешкался.
– Настя не у вас? Я ищу…
– Заходите… Юры тоже нет дома… Сейчас спрошу…
– Не надо… Я пойду… Сергей должен прийти… где-то задержался. Ты не с ним был?
– Нет… он раньше уехал…
– Я тебя в больнице видела… Ты не заболел?
– На поклон к врачу ходил… Давлением интересовался…
– Что случилось? Поскандалил с Сергеем?
– Нет… Друг мой, Григорий Мосолов, побил мировой рекорд скорости на самолете… Я должен был испытывать… Конструктор обещал… Еще на фронте мечтал о таком истребителе… Да что об этом! Ты как живешь?
– Не будем говорить обо мне.
– Я провожу.
– Не стоит, ты знаешь Сергея!
Мне показалось, что Настина мама заплакала, но мне не было жалко ее. Трудно дяде Макарию, ох как трудно начинать второй раз свою жизнь.
Без даты
Пришла телеграмма от Мосолова. Дядя прыгал от радости. Даже заплакал. Я убежал на улицу. Григорий Константинович Мосолов молодец! Звуковой барьер остался позади. Скорость 2504 километра в час. Летайте выше и быстрее всех, Мосолов!
7–8—9 ноября
Поездка в Корочу
Если вспомнить все по порядку, то и тетрадки не хватит. Приступаю!
Перво-наперво Алешка отбарабанил меня до Белгородской дороги. Специально путевку выписал в гараже, чтобы все было честь по чести. Высадил он меня. Попрощались. И так мне страшно стало, хоть домой топай. Однако направился к автобусной остановке.
Около столба с табличкой – толпа. Ждут автобуса. Едущие в Белгород солидны и степенны. Все, кто держит путь в Корону, на рынок, толкаются около своих мешков и ящиков. У мужчины в мешке поросята. Они все время хрюкают и взвизгивают.
Место в автобусе занял с бою. В дверях так прижали, что я чуть не завизжал. Как ни странно, все погрузились. Ехали мы медленно. Скорость была самая земная – километров двадцать. Самолет при такой скорости даже хвост не отрывает при разбеге. Считали все колдобины и ямы по дороге. При каждом прыжке автобуса поросята визжали, а на каждой остановке шофер подсаживал новых пассажиров и говорил: «Упакуетесь!»
От ящиков и корзин здорово пахло антоновкой. Прямо голова кружилась.
Я устроился на ящике. Всю дорогу спасал голову и ноги. Голову – чтобы не разбить о крышу, а ноги – от соседних ящиков.
Въехали в Корочу. Я не мог поверить, что все мучения позади. Собаки встретили автобус лаем. Я успел заметить из окна невысокие горы с белыми шапками мела. Они были похожи на наши Встреченские.
Я вылетел из автобуса и первый раз свободно вздохнул. Некогда мне было разглядывать улицу, дома. Отправился искать место папиного боя. Почему мы с папой вместе ни разу не съездили в Корочу? Он бы мне все показал. Теперь надо искать одному.
Свернул в проулок. Стоит группа мальчишек. Я направился к ним. Ничего еще не успел спросить, как высокий рыжий парень дернул меня за вещевой мешок.
– Путешественник?
– Витька, чужой! – закричали ребята, обступая меня кольцом.
Пять человек против одного. Я приготовился защищаться.
– Пусти! Я по делу приехал! – Плохо пришлось бы рыжему, если бы он меня тронул. Правый кулак так и зудел. – Скажи, где здесь были бои?
– А я почем знаю!
Я оттолкнул рыжего. А надо было его ударить. Бросился по косогору в овраг.
– Куда ты побежал? Стой! – испуганно кричали мальчишки и бежали за мной. – Там мины! Корову разорвало!
Но мне уже было все равно. Я покажу этим трусам, что ничего не боюсь! Не буду унижаться перед ними, сам отыщу место боев. Мальчишки еще долго кричали, но я не остановился.
В овраге помесил изрядно грязи. Едва выбрался на бугор. Не успел пройти немного – и в густом бурьяне наткнулся на обожженные кирпичи – все, что осталось от дома. Потом много находил разбитых домов, заросших бурьяном. Вышел в степь. Здесь шли бои. Почти на каждом шагу я находил ржавые осколки. Набрал их полный карман.
На распаханном поле несколько раз попадались мне воронки от авиабомб и снарядов. Они не заросли травой. Дядя Макарий объяснил мне, что выжженная земля никогда не родит.
В поле нашел я и старый окоп. Посидел около него.
К вечеру вернулся в Корочу. Знакомые мальчишки с рыжим увязались за мной.
– Ну и напугал ты нас! – сказал без злобы рыжий. – Зачем убежал? Мы не собирались драться. Попугать тебя хотели. В овраге мин дополна. Что ищешь?
Я рассказал ребятам, зачем приехал.
– Так бы сразу и сказал. Отец живой?
– Умер.
Рыжий растерянно оглянулся.
– А ты храбрый. Давай познакомимся. Хочешь дружить?
Мои недавние враги стали приятелями. Вот как бывает. С ребятами я начал ходить по Короче. От одной хаты к другой. Расспрашивал о боях. Запомнилась мне одна пожилая женщина. Она встретила нас особенно ласково. Узнала, что приехал из Встреченки, усадила за стол, угостила пирогами. Звали ее Прасковьей Филипповной.
Прасковья Филипповна сказала, что помнит, когда в овраге стояли танки. Командира Мишей звали. Был он молодым. Она танкистам хлеб пекла. Когда стреляла артиллерия, Прасковья Филипповна пряталась в погреб. Спряталась она в погребе и во время большого боя. Кончился бой, а танкистов уже нет! Погнали они фашистов к Белгороду. Так и не пришли больше за хлебом. Прасковья Филипповна раздала свежий хлеб пехотинцам.
Ночевал у рыжего. Зовут его Витькой. Он здорово рисует. Показал мне свою картину. Нарисовал масляными красками.
Утром мы отправились искать окоп. Витька собрал человек двадцать. Всех ребят с улицы.
– Проведем сегодня рекогносцировку местности! – сказал Витька.
Сначала я не понимал, что он придумал. Витька на горе принялся чертить план Корочи. Ребята разбежались в разные стороны.
– Нашел ход сообщения! – доложил первый мальчишка. Протянул листок с рисунком.
– Наткнулись на землянку! – поступило второе донесение.
Витька все отмечал на своем плане. Ребята отыскали большой окоп. Он под самой горой, недалеко от Белгородской дороги. Может быть, в этом окопе стоял папин танк? Но об этом точно никто не мог сказать. Покажу дяде план обороны. Он поможет разобраться.
Когда прощался, у меня было грустное лицо. Витька сказал, что будут с мальчишками еще искать окопы. Расспросят всех жителей и военных о боях. А мне напишут письмо.
Прощай, Короча! Я еще приеду! Найду папин окоп!
ГЛАВА 15 
Мины не взорвались…
На другой день ребята узнали о поездке в Корочу.
Тесным кольцом обступили меня. Заставили рассказать. Требовали подробностей. Начал я с Алешки. Вспомнил нашу быструю езду на ЯАЗе до Белгородской дороги. Не забыл и автобус, забитый ящиками и корзинами с яблоками. Подробно описал свою встречу с корочинскими мальчишками. Не поскупился на краски для рыжего. Дошел до перепалки.
– Юр, тебя били? – испуганно спросила Маша Шустикова. – Пять человек на одного напали!
– Взял бы меня с собой! – сказал Заяц, нервно тиская в руке мяч. – К двоим бы не пристали! Уехал и ничего не сказал! А еще товарищ!
– Драки не было!
– Испугались тебя? Да? – не отставала Маша Шустикова. – Ты храбрый? Да?
– Обошлось без драки! – Вспомнил я грязный овраг, куда убежал. – А хотели ребята попугать. Потом с Витькой мы стали друзьями. Так рыжего звать. Рисует он здорово. Масляными красками!
– Окоп нашел? – Ваня Касьянов горячо задышал мне в ухо.
– Нашли… И одну землянку нашли. Я лазил ее смотреть…
И тут я увидел Настю. Она напряженно слушала. И не хотел смотреть в ее сторону, а все поворачивал голову. Я не узнавал себя. Несколько дней назад не мог смотреть на нее, презирал, а сейчас радовался, что вижу ее. Мне казалось, что Настя хочет, чтобы я простил ее.
…На перемене в класс важно вошел Баскет. Он сутулился, чтобы не пугать своим ростом. Губы растянулись в улыбке.
– Привет футболистам! Мурашкин, когда играем?
– Наберу команду.
– Возьми у меня игроков. Лишних много! Поторапливайся, а то могу передумать.
– Своих найдем!
За Баскетом всегда тенью двигался Колька Силантьев. Появление Баскета без Кольки меня удивило. Я посмотрел на дверь, не теряя надежды дождаться верного стража.
Колька Силантьев ворвался в класс с оглушительным криком:
– Кто дежурный? – Кинул на стол пачку тетрадей. – Ирина Капитоновна велела раздать! Двоек за диктант нахватали! Мурашкин, привет! Центру нападения от форварда!
Ребята бросились к столу искать тетради. Я тоже побежал.
Во время суматохи Федя Зайцев оттащил меня в угол.
– Юрка, здорово нас разыграли! Баскет положил Вяткиной записку!
– Врешь!
– Не сойти мне с этого места! Сам видел! В книгу сунул.
Такого нахальства я не ожидал от Баскета. Обставили нас, как дураков. Ловко сделали. Стиснул кулаки. Но Баскет с Колькой Силантьевым уже убежали.
В парте Вяткиной лежала потрепанная книга Гюго «Отверженные». Минуту помедлил. Стыдно подглядывать, но я ничего не мог с собой поделать. Между страницами лежал свернутый конвертом листок.
«Н. В. от В. Т.», – быстро пробежал я глазами.
– Ты читай! – Заяц возбужденно размахивал руками.
– Не буду.
Федя Зайцев схватил записку.
– Положи на место!
– Я хотел…
– Не смей!
На уроке я не спускал с Насти Вяткиной глаз. Вот она опустила руку. Достала из парты тетрадь. Попробовала писать. Достала книгу. Открыла страницу, стала читать. Заметила записку. Испуганно глянула на учительницу. Повернулась и посмотрела на меня. Наши глаза встретились. Настя робко улыбнулась, но я не ответил ей.
Ждал, что она будет делать с запиской. Должна порвать!
Но Настя развернула записку Баскета и быстро прочитала ее.
Ирина Капитоновна открыла журнал. Острый карандаш заскользил по длинному списку.
Наступила редкая тишина. Были слышны затаенные вздохи и скрип перьев.
Ирина Капитоновна посмотрела на меня. Я выдержал ее взгляд. Мне нечего бояться: в диктанте две ошибки. Страница не разукрашена красными чернилами.
– Вяткина, расскажи нам о правописании наречий!
Настя растерянно встала. Замешкалась, пряча записку.
– Нельзя сказать, что ты очень торопишься отвечать! – заметила Ирина Капитоновна. – Покажи мне книгу.
Вяткина волновалась и отвечала плохо.
Ирина Капитоновна удивленно слушала. Перелистывала роман Гюго «Отверженные».
– Садись, Вяткина. Плохо написала диктант. Четыре ошибки. Повторишь правила. Спрошу тебя еще раз. Книгу возьми. Читать надо дома!
Обгоняя Вяткину, по рядам летел тихий шепот:
– Не поставила Ириша!
Я хорошо рассмотрел Настины глаза. Она с трудом сдерживала слезы. Что-то необъяснимое случилось со мной. Я решил, что после уроков обязательно с ней помирюсь.
Но на улице меня опередил Баскет. Вместе с ним к Насте подошел и Колька Силантьев. Взял у нее портфель. Я едва сдержал злость. Вспомнил, что Настя не порвала записку Баскета, прочитала ее. Пока меня не заметили, я убежал. Хотелось побыть одному, чтобы успокоиться.
По дороге вспомнил, что на реке стоят мои донки на налима. Решил их осмотреть.
Вдоль реки дул порывистый, холодный ветер. От него нельзя было спрятаться ни под высоким глинистым берегом, ни в густых кустах красного ивняка.
Повернулся спиной к пронизывающему ветру и спустился к воде. На песок накатывались темные волны. Выбрасывали ряску и длинные плети рдеста. Порыжевший камыш ходил волнами и угрюмо скрипел.
Я представил, что скоро все изменится на реке. Ударит первый заморозок. Тогда вдоль забега вытянется тонкая полоска льда. Пока мороз не закует реку, наледь будет нарастать, толстеть. А потом покроется земля снегом. Первый снег долго не улежит, стает. Пройдет немного времени – повалит густой, заячий! Ударит настоящий мороз, и станет речка. Вмерзнут в лед листья ежеголовки и кубышки. По степи загуляет поземка, заметая балки и пересохшие русла ручьев.
…На первой донке на крючке не было червяка. Надел большого выползка. Донку забросил далеко – почти на середину реки. Когда после проверки раскручивал вторую удочку, грузило отлетело в сторону. Крючок зацепился за высокую ветку ивы. Сколько я потом ни дергал, ни тянул, отцепить не удалось. Рвать леску было жалко. Зеленая леска была самая крепкая. Я специально испытывал ее на разрыв. Сначала повесил мамин утюг. Леска выдержала. Потом привязал топор. Оборвалась леска, когда я добавил к грузу еще два кирпича.
Баскет предлагал мне за зеленую леску электрический фонарик с двумя запасными лампочками. Электрического фонарика у меня не было. Но я отказался. И правильно сделал! Через несколько дней я вытащил на зеленую леску огромного налима.
Обдирая руки о сухую кору, я полез на иву. Дуплистое дерево было толстое и высокое. Но все равно я не мог дотянуться до тонких веток. Пришлось карабкаться еще выше.
Раздался треск, и я полетел. Сильно ударился коленкой. Почему так получается: если порезал палец, ранишь всегда его; если разбита коленка, удар придется обязательно по ней!
Пришлось снова взбираться на дерево. Но теперь я был осторожнее. Выбирал толстые ветки.
Распутал я леску, когда начало смеркаться.
Небо посерело. Гасли последние блики света. Река не темнела, а начинала светиться серебристым блеском. С гор ползли полукружья черных теней.
Рядом послышался посвист крыльев. Над моей головой пролетели утки, за камышом тяжело зашлепали по воде. Раздался пронзительный крик селезня.
«Маленькая стая. Охотники разбили», – подумал я.
Занятый своими мыслями, я незаметно дошел до дому. На скамейке перед калиткой сидела Настя. Она поднялась мне навстречу.
Я обрадовался ее приходу. Если бы я не обижался на нее за записку, потащил бы на реку. Вспугнул бы в камышах стаю уток. Пусть больше не хвалится Туркменией. Наша речка с заливными лугами не хуже канала. В камышах много уток, бекасов и куликов. Иногда садятся гуси!
– Ты где пропадал? Мы с Баскетом ждали тебя около школы. Почему хромаешь? Упал? – Настя стремительно задавала один вопрос за другим. – Твой дядя ушел на занятия. Он сказал, что картошка стоит в печке. Ужинай сам. Мама твоя еще не приходила.
– Ладно.
– Твой дядя показал мне журнал «Техника – молодежи». Интересный снимок. Чехословацкий мальчик сделал к велосипеду коляску, катать брата!
Мне хотелось нагрубить Насте, сказать, чтобы она показывала журнал Баскету. Это он пишет ей записки! Пусть сейчас же бежит с журналом к Баскету! Пусть обрадует его велосипедом с коляской!
– Злишься? Да? – Настя шагнула ко мне. Внимательно посмотрела. – Ну не злись. Я тебя прошу. Мне надо на тебя злиться.
– Почему?
– Ты ничего не рассказал… В овраге были мины… Ты мог подорваться… А Витька твой дрянь, хулиган… Все ребята – хулиганы. – Лицо у Насти было взволнованное, на щеках блестели слезы. – В следующий раз я поеду с тобой в Корочу. Так и знай!
12 ноября
Ура! Динамовцы – чемпионы страны! Выиграли у «Локомотива»! Здорово – девятый раз стали чемпионами. Яшин – каменная стена.
Жду от Витьки письмо из Корочи. Читаем с дядей «Отверженных». Есть у меня теперь новый друг – Жан Вальжан. С Н. помирились насовсем. Вечером долго мерили улицы. Считали машины и загадывали «счастье».
13 ноября
Н. начала дружить с Шустиковой. Я развеселил их.
– Знаешь, как стать богатой? – спросил я Шустикову.
– Можно выиграть по облигации или лотерейному билету, – сказала Н.
– Нет.
– Рудой надо стать. Если содержание железа будет сорок или шестьдесят пять процентов, то богатая!
– У нас богатая руда?
– Да, геологи так говорят.
Возвращались домой по берегу. Пролета уток не было. Если улетели – скоро зима.
14 ноября
Учил типы железных руд. В природе встречаются: магнитные железняки, красные железняки, бурые железняки, сидеритовые руды, или шпаковые железняки, силикатные железные руды и железистые кварцы.
Шустикова засмеялась. Не понимает, зачем я учу железные руды. Их Ирина Капитоновна не будет спрашивать!
Н. обозвала ее дурой. Будет тоже учить. Интересно, кто из нас будет лучше знать.
Знаю устройство фотоаппаратов. Затворы бывают щелевые и центральные. У «Зоркого» – щелевой. Фотографировал. При солнце снимал на одной сотой. Диафрагма шесть – три. Интересно, что получится?
