Текст книги "Компасу надо верить"
Автор книги: Владимир Степаненко
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА 29 
Сергей Данилович показывает свое настоящее лицо
Утром, это было в воскресенье, я выглянул в окно. Перед глазами замелькали снежинки. Лужи оказались затянутыми крепким ледком. Быстро нахлобучил шапку-ушанку и выбежал во двор.
Из будки высунулась лобастая голова Джека. Он потянулся и радостно залаял. Бросился вперед и быстро обежал сад, оставляя на снегу отпечатки когтистых лап. Неожиданно подлетел ко мне и, подпрыгнув, лизнул горячим языком в лицо.
– Джек, зима! – Я слепил снежок и бросил в овчарку. Пес ловко увернулся. Я погнался за ним. Потом мы долго еще носились с Джеком по саду, пока не устали.
– Хорошо, правда? Поедем кататься!
На чердаке я достал санки на коньках-«снегурочках» и палки-штрыкалки с острыми гвоздями.
А через минуту мы с Джеком уже летели во всю прыть к реке. Выпавший ночью снег неузнаваемо преобразил Встреченку. Такой нарядной деревня бывала весной, когда хатки побелены и в садах цвели вишни. Но сейчас эту работу за женщин выполнила зима. Снег прикрыл грязную землю. Удивительная белизна хат, улиц и гор резала глаза.
С бугра открылась река. Мальчишки как угорелые носились по льду, выделывая ногами замысловатые фигуры.
– Эге-ей! Хлопцы! – закричал я и припустился под гору.
Лед был темно-синий, как бутылочное стекло. Вмерзшие листья ежеголовки пахли рыбой. При каждом дуновении ветра желтый камыш встряхивал высохшими метелками и шелестел длинными листьями.
Я топнул ногой. Лед затрещал под каблуком, в разные стороны понеслись белые стрелки.
Впереди стояли девчонки. Они поочередно разбегались и скользили по льду. Я увидел Настю. Она была в серой каракулевой шапочке и зимнем пальто с большим каракулевым воротником.
На коньках промчался Баскет. На шее развевался красный шерстяной шарф.
«Для фасона шарф надел. Еще не холодно!»
Баскет лихо развернулся и помчался на девчонок. Не доезжая до них, резко затормозил. Веером разнеслись снежные брызги.
Девчонки взвизгнули и бросились врассыпную.
Баскет помчался за Настей. Он быстро догнал ее и толкнул в спину. Вяткина упала, а Баскет уже гнался за другой жертвой.
Я быстро подбежал к Насте. Она лежала на льду, смахивая рукой слезы.
– За что?.. Второй раз сбивает!
– Эй, Баскет, лучше не попадайся! – я погрозил крепко сжатым кулаком.
Морозный воздух скоро разрумянил Настины щеки. Снежинки на ресницах быстро таяли, и дрожащие капельки придавали большим серым глазам удивительный блеск.
– Почему без коньков пришла?
– Мама не купила.
– Садись!
Настя устроилась впереди меня на санках. Я встал за ее спиной на колени.
– Держись! – крикнул я и ударил острыми штрыкалками по льду.
Санки чуть дрогнули. Полозья коньков оставили на льду ржавые следы. Я ударил сильнее, и санки ускорили бег.
Скоро мы поравнялись с Баскетом. А потом и обогнали его. Джек не отставал от меня и бежал сбоку.
– Хорошо как! – Настя повернула ко мне лицо. – В Туркмении так не катаются.
Река сделала поворот, и сразу открылся широкий плес. Правый берег с рыжей стеной камыша терялся в морозной дымке.
– Юра, устал?
– Нет! – я старался, разгоняя по льду легкие санки.
– Дай попробовать!
Я остановился. Джек лег. Стал лизать лед большим красным языком.
– Устал, бедненький! – Настя погладила собаку.
Пес недовольно прижал уши к спине. На загривке вздыбилась шерсть.
– Не злись! Лежать!
По берегу стояли старые дуплистые вербы. Летом около них хорошо клевали крупные окуни.
– Посмотрим, где рыба стоит. – Я передал Насте палку. – Увидишь – бей! Мы с мальчишками глушим!
Красться по льду надо было осторожно, чтобы не распугать рыбу. Не успели мы сделать первый шаг, как из-под берега в глубину бросилась щука.
– Видела?
– Нет!
– Ложись!
Мы растянулись на льду. Ладонями, как козырьками, загородили глаза. Сквозь тонкий лед было видно неглубокое дно. Перед нами оказался большой белый камень. На течении покачивались тонкие стебли водяной сосенки. Проплыл маленький окунек и ткнулся в лохматые веточки. Прошла минута, и на белый камень накатилась черная палочка.
– Настя, ручейник!
– Какой ручейник?
– Видишь на камне палочка? В палочке личинка. Ползет!
– Правда, ползет!
Скоро Настя присмотрелась. Сама отыскала маленького окунька в веточках водяной сосенки, заметила черного жука-плавунца.
– Юра, рыба!
Большой налим показался из-за черной коряги. Он медленно плыл, поводя длинными тесемками усов.
Налим оказался перед белым камнем. Можно было хорошо рассмотреть его плоскую голову, широкую спину, перехваченную светло-желтыми полосками. Словно невзначай, налим хлопнул ртом, и палочка взлетела вверх. Он хлопнул еще раз, и ручейник скрылся в огромной беззубой пасти.
Я размахнулся и ударил палкой. Прежде чем Настя успела понять, что произошло, я вместе с осколками битого льда выбросил из воды налима. Скользкая рыба вырвалась из рук. Я упал на нее грудью.
– Юра, дай подержу! Килограмма два есть! – Настя высоко подняла налима. Вдруг он, извиваясь, шлепнул ее плоским хвостом по руке. Девочка испуганно вскрикнула и бросила рыбу. Налим подпрыгнул и заскользил к битому льду.
Джек успел подскочить раньше меня. Ударил рыбу по голове сильной лапой.
Я срезал ивовый прут. Налим надежно повис на крепком кукане. Удачная охота радовала. Мы двинулись вверх по реке. Пройдя несколько шагов, Настя ударила палкой, упала на лед и выкинула из лунки черную корягу в ракушках.
Настя растерянно смотрела на меня.
Джек удивленно повернул голову и потянул влажным носом воздух.
– Что, Джек, морозит? Скоро поедем резать камыш!
О морозе можно было у Джека не спрашивать: мокрые полы пальто замерзли и гремели, как железные.
– Юра, зачем вы режете камыш?
– Печи топить!
– Интересно ездить?
– Спрашиваешь! Соберемся ватагой, мчимся по реке наперегонки! Ух и здорово! Ветер свистит в ушах!
Стало смеркаться. Мы с Настей повернули домой. Дул попутный ветер. Мне легко удалось разогнать санки. Коньки звенели, потрескивал тонкий лед.
Вдруг Джек остановился и отрывисто залаял. Я не обратил на него внимания, и он дернул меня за полу пальто.
– Отстань, Джек!
– Юра, кто-то кричит!
На полной скорости я остановил сани.
– У-у-у-у-у! – испуганный крик несся по реке.
Мы быстро домчались до поворота реки. Впереди знакомый берег, рыжая стена камыша.
– То-ну-у-у!
На середине реки чернела полынья. Доносились всплески воды. В воздухе мелькал красный шарф.
– Баскет тонет!
Ребята со льда убежали. Они столпились на берегу и бестолково кричали на разные голоса.
Я спрыгнул с саней и побежал к полынье. На середине реки лед был тонкий, прогибался.
– Держись, Баскет! – я упал и пополз вперед. – Держись!
Баскет тяжело дышал, стараясь выбраться на лед. Там, где он хватался руками, лед темнел от крови.
Неожиданно Баскет сорвался и скрылся под водой.
– Баскет, держись! – заорал я со страха.
Баскет выскочил, глотнул воздух и отчаянно заколотил руками.
– Юра, держи слегу! – крикнула Настя. – Федя, давай!
Перехватывая шершавую кору, я протолкнул тяжелую слегу вперед. Она скользнула по льду и ткнулась толстым комлем в черную воду.
Баскет повис на слеге и попробовал выползти. Но лед обломился, и он сорвался в воду. Прошло еще несколько минут, прежде чем Баскету удалось выкинуть длинное тело на лед.
– Откатывайся!
Баскет дрожал и боялся тронуться с места. С мокрой одежды бежала вода.
Я стал перекатываться по льду к берегу. Наконец Баскет понял, что от него требуется. Страшная полынья осталась позади.
На берегу Баскет поднялся, но тут же упал. Мы с ребятами принялись его тормошить, но он не подавал признаков жизни.
– Сознание потерял! – испуганно сказала Настя.
Мы взвалили Баскета на мои санки. Длинные ноги заскребли по льду. Стоило нам съехать со льда, как острые полозья коньков врезались в землю. Каждый метр давался с трудом.
– Джек, ко мне!
Овчарка подбежала. Я быстро захлестнул брючный ремень за ошейник.
– Вперед!
Джек здорово помог. Мы уже почти взобрались на гору, когда прибежали взрослые. Мужчины схватили сани и быстро домчали до амбулатории.
Медицинская сестра дала Баскету понюхать нашатырный спирт. Он дернул головой, чихнул и открыл глаза. Удивленно оглядел белые стены незнакомой комнаты, пузырьки с лекарствами.
– Звоните в больницу! – приказала сестра и быстро раздела Баскета, – Принесу спирт. Надо хорошо растереть!
Я старательно тер спиртом холодные руки Баскета, пока они не потеплели. Он слабо пожал мои пальцы.
Машина скорой помощи с большими красными крестами увезла Баскета в больницу.
Домой мы возвращались вчетвером: я, Настя, Федя Зайцев и Джек.
Наконец мы подошли к нашему дому. За облетевшими деревьями были видны красные ставни. Мороз разрисовал стекла.
Настя собралась прощаться, когда распахнулась дверь и выглянула мама. Она без косынки. Среди черных волос много седых прядей.
– Юра, где ты пропадал? Настя, Федя, заходите! Я вас пирогами с капустой угощу.
Ребята стали отказываться, но я втащил их в дом.
Мама принесла с кухни тарелку с горячими пирогами.
– Не стесняйтесь! – улыбнулся дядя Макарий. Он закрыл немецкий словарь и незаметно кивнул мне головой.
Я вышел за дядей на кухню.
– Юра, Настя обязательно должна остаться у нас ночевать.
– Опять отец напился?
– Да. Драку затеял. Стекла дома побил. В милицию его забрали!
…Уже в постели я вспомнил, что мы с Настей забыли на льду налима.
26 декабря
Дядя Макарий ушел в райком. Стал работать внештатным лектором. Придет поздно. 10 часов вечера. Я скоро лягу спать. А мама будет еще заниматься своими делами. Милая мама! Когда она у нас отдыхает? Ложится поздно, встает раньше всех. Никогда не устает. Всегда ей хочется нас побаловать чем-нибудь вкусным. Загремела на кухне кастрюлями. Завтра воскресенье. Ставит пироги? Или решила испечь маковые рулеты?
Папа говорил: «Мама – мой лучший друг. Ты советуйся с ней, ничего от нее не скрывай». Раньше я так и делал. Советовался. А сейчас не решаюсь. Говорю совсем не то, что надо сказать. Мама должна меня понимать. Она все, все понимает. Она знает: у Насти несчастье! И все из-за отца.
Папа был хороший-хороший. Я любил его. По-моему, нельзя любить плохого человека, пьяницу! Такого человека нельзя называть отцом!
Так я сказал Насте. Почему она обиделась на меня? Я сказал правду!
27 декабря
Пропало всякое желание писать. Настя должна уехать! Лучше бы уезжал кто-нибудь другой. Из всей Встреченки Настя – самый лучший друг!
Без числа
Стерто еще одно белое пятно. Может быть, мне стать исследователем Арктики? Нет, не изменю мечте. Я буду летать!
Здорово, сегодня в 12 часов 15 минут по Московскому времени наш санно-тракторный поезд прибыл в район Южного географического полюса.
От станции «Мирный» прошли более двух тысяч километров по снегам в страшный мороз!
ГЛАВА 30 
Солдат должен быть всегда в строю
Короткие холодные зимние дни казались бесконечно долгими. Через затянутое морозом окно не видно улицы. Напрасно я часто смотрю в него. Дома поселка ушли от школы в степь и жили своей обособленной жизнью.
На другой день в класс вбежала испуганная Зина Кочергина. На секунду задержалась на пороге, глотнула воздух и, надув щеки, выпалила:
– Юра Мурашкин, тебя директор вызывает!
Пока я пытался представить, что натворил, и старался вспомнить свои отметки в дневнике, Зина перевела дух. Внимательно осмотрела ребят. Вдруг взгляд ее остановился на звеньевом:
– Федя Зайцев, и тебя требуют!
– Меня? – голос у Феди осекся. По лицу звеньевого пошли красные пятна. Федя скоро пришел в себя и спросил:
– Юра, зачем нас вызывают?
– Не знаю.
– Может быть, Витька Лутак пожаловался? Джека хочет отобрать?
– Пусть попробует!
«Почему я сразу не подумал о Джеке? – тревога не давала мне успокоиться. – Он сам прибежал в сад. Настя видела раны. Пусть у дяди Макария спросит! Не получит Витька Джека!»
Я дождался Федю. Выходя из класса, оглянулся. Насти Вяткиной не было за партой. «Опаздывает? Не знает, что меня вызывают к директору!»
Я старался вспомнить все свои проступки. Занятый собой, забыл о Насте. Вдруг страшная догадка, как молния, обожгла меня. Сергея Даниловича арестовала милиция. Насте стыдно, она не придет в школу.
Ребята всем классом провожали нас с Федей к директору.
Мы остановились перед высокой дверью директорского кабинета. Федя положил ладонь на дверную ручку. Я тяжело вздохнул и постучал.
За дверью послышался глухой голос Андрея Петровича.
– Держись, Юрка! – кто-то из мальчишек хлопнул меня по спине.
Несколько раз мне приходилось бывать в этом кабинете. Справа высокая этажерка с книгами, на стене большая географическая карта. Перед высокой печкой поленница дров. Горьковато пахло сосной.
Директор что-то дописал и поднял голову.
– Садитесь, ребята. Расскажите мне, как все вчера произошло на реке?
Мы переглянулись с Федей. Я облегченно вздохнул. Разговор пойдет не о Джеке.
– Как удалось спасти Тарлыкова?
– Мы с Вяткиной катались на санках, – начал я рассказывать, – слышим – кричат на реке. Обогнули кривуль, а это Вовка Тарлыков в полынье. Держится за край льда, а выбраться никак не может. Пополз я к нему, а дотянуться не могу. Настя слегу мне подала. Не знаю, где она ее взяла.
– Вяткина? И не испугалась?
– Нет, Настя не трусиха.
– Да, хороший она товарищ. Будьте к ней внимательны. Отца у нее арестовали за хулиганство. Вы знаете?
– Знаю, – твердо сказал я.
– Трудно ей сейчас. Откуда же она взяла слегу?
– Я подал Насте слегу, – оживился Заяц. – Хорошо, что догадался. Уж больно тонкий лед на реке. Побежал, да на льду упал. Настя слегу подпихнула Мурашкину.
– Просто все было! – добавил я.
– Просто… Да… Не все еще пока просто… – нахмурился Колобок. – Помните, ребята, о чем я с вами говорил. Поддержите Вяткину. Она хороший ваш товарищ!
«Откуда Колобок успел все узнать? – подумал я. – Значит, беспокоится».
Не зря я утром несколько раз проходил мимо дома Матрены. Окна в комнате Насти были завешаны одеялами. Вяткины собирались уезжать.
Мы вернулись с Федей в класс. Место Насти за партой по-прежнему пустовало. Настоящий страх овладел мной.
Ирина Капитоновна внимательно посмотрела на нас и открыла классный журнал. Острый карандаш заскользил по странице.
– Вяткина, к доске!
Лучше бы учительница не вызывала Настю.
– Вяткиной нет! – Маша Шустикова доверчиво посмотрела на учительницу, хлопая длинными ресницами.
– Что с ней? – Ирина Капитоновна выжидающе посмотрела на учеников. – Кто из Встреченки?
Над партами поднялся лес рук.
– Мурашкин, ты знаешь?
– Я не заходил…
Настя не пришла в школу и на следующий день. Напрасно я поджидал ее около магазина и в булочной.
В классе не говорили о Насте Вяткиной. Зина Кочергина собирала деньги на подарок Баскету, к которому решили идти в больницу.
– Ребята, у меня рубль двадцать копеек! Что купить Володьке?
– Мятные пряники! – сказала Маша Шустикова, облизывая кончиком языка губы. – Люблю мятные пряники.
– Лучше сливочных тянучек! – сказала Эля Березкина.
– К Вяткиной надо зайти! – Федя торопливо принялся поправлять галстук. – Узнать надо!
– Очень нужно! – Кочерга презрительно скривила губы. – Отца в милицию забрали!
Мне с трудом удалось досидеть до конца уроков. Жалко, что ушла домой Ирина Капитоновна. Мне хотелось ей все рассказать! Не мог отыскать я и Алешку, чтобы с ним посоветоваться, что делать. Мне пришлось воспользоваться попутной машиной. Сильный толчок ногами – и я в кузове.
Встречный ветер обжигал лицо. Мое старое пальто со сбившейся ватой совсем не грело.
Оттирая замерзшие щеки, я вошел в кухню. В печке весело потрескивал уголь.
– Герой, на машине ехал? – спросил дядя Макарий.
– В кузове.
– Юра, садись ужинать! – сказала мама и загремела тарелками.
Почему мама опустила глаза? Может быть, она что-то знает о Насте и ничего мне не говорит?
– Что с тобой, Юра? – спросила тревожно мама. – В школе что-нибудь? Почему молчишь? Ужинать будешь?
Я досадливо махнул рукой, приготовившись выскочить во двор. Мой взгляд был нацелен на вешалку, где висело пальто и заячья шапка-ушанка.
– Ты куда собрался? – дядя Макарий сильной рукой остановил меня. – Надо научиться матери отвечать вежливо. Так что там у тебя стряслось? – широкая ладонь дяди заскользила по моей голове.
– Вас не вызывают… в школу… Довольны… Настя уже три дня не занимается. Я бегал к ним… на окнах одеяла висят.
– Стыдно… от людей прячутся, – сказала мама. – Валентину Васильевну и Настю жалко…
– Они уедут! – выкрикнул я. – Андрей Петрович вызывал к себе в кабинет. Он сказал, чтобы Вяткину не бросали. Настя хороший товарищ!
– Знаю! – медленно сказал дядя Макарий. – За длинным рублем Сергей Данилович гоняется. Исключили мы его из партии… Взял он расчет в карьере, – голос дяди зазвучал требовательно и сурово. – Солдат всегда должен понимать, что он в строю. Забыл он об этом. Сам себя разжаловал из рядовых партии!
– Валентина Васильевна тоже уезжает? – спросила мама, беспокойно крутя на груди пуговичку.
– Не знаю, как она решит. Жена она ему!
«Неужели Настя действительно уедет из Встреченки?»
28 декабря
Вчера первый раз с Алешкой печатали фотокарточки. Стояли и увеличивали по очереди. Учились точно и ровно считать: двадцать три, двадцать четыре… Здорово проявлять! Бумага начинает чернеть, а потом появляется изображение. Три карточки получились особенно здорово! У меня есть снимок Насти!
Учителя словно сговорились. Во всех классах дали задание: написать сочинение про участников Великой Отечественной войны, живущих в поселке и у нас на Встреченке.
Я напишу о папе и его товарищах-танкистах, а потом еще и о дяде Макарии. Заяц говорил, что будет писать о Герое Советского Союза Александре Горобце.
Без числа
Когда в ноябре отмечали Праздник Советской артиллерии, Алексей сделал доклад. Интересные привел примеры. За три дня на Курской дуге огнем артиллерии было уничтожено более 1500 фашистских танков! Здорово!
В боях под Москвой было по 30 орудий на один километр, а в 1945 уже по 250!
Железная руда – это танки и самолеты! Спутники! Нужна курская магнитная руда! Нужна!
Без числа
Прикатал фотокарточки к большому стеклу окна, чтобы блестели. Пришел Заяц. Фотокарточки не отрывались. Бегали к Алешке за советом. Надо было фотокарточки подержать в содовом растворе. Придется еще раз увеличивать.
Ирина Капитоновна попросила ее записать в разведгруппу. Будет одиннадцать разведчиков!
Начальнику штаба красных следопытов гвардии капитану запаса В. П. ДЕНИСОВУ
Рапорт № 1
Разведчик Федя Зайцев нашел у вдовы солдата Иванова письмо с фронта от ее мужа.
«Дорогая жена Таня и сынок Вова! Шлю вам свой сердечный привет. Пишу вам из роты выздоравливающих. Меня немножко ранило осколком в левую руку, пониже локтя. Рана у меня легкая, кость не задета. Через месяц опять в бой. Вы не беспокойтесь. Самочувствие отличное. Настроение тоже.
Ну и погнали мы проклятых гадов! За один день заняли шесть пунктов. Мне удалось в этом бою убить десять фрицев. Больше не успел. Был ранен! Ну ничего, мы еще повоюем!
Крепко целую. Иван Силантьевич».
Рапорт №
Разведчик Ваня Касьянов записал частушки, которые пели во время Отечественной войны танкисты.
Лезли «тигры», перли гады
Изо всех тигриных сил,
Я с отрядом из засады
«Тигру» башню своротил!
Письма пишут старики,
Говорят родители:
«Так что стали вы, сынки,
«Тигров» укротители!»
Нет сильней нас в целом мире,
Лучше б немцам к нам не лезть,
Русский Т-34
Бьет фашистского Т-6!
Разведчик Ю. Мурашкин.
Без числа
Потрясающая новость! В карьере прошли синоман-альбу – скоро руда. Не зря появился в поселке большой плакат. КМА имеет 25 миллиардов тонн богатых железных руд. Для всей металлургической промышленности СССР этих запасов хватит на 200 лет. Ура! На 200 лет!
Узнал под страшным секретом: Алешка Звездин подговорил своих комсомольцев. Первую железную руду повезут в Москву. Хотят, чтобы она была в Музее Ленина!
А мне об этом ни слова. И это называется друг.
ГЛАВА 31 
Настя уезжает
Два дня подряд шел снег. Всюду намело сугробы. Они громоздились один выше другого и своими острыми шапками подпирали крыши домов.
Я то и дело выбегал в сад. Вооружившись деревянной лопатой, расчищал дорожки. Но их тут же заносило.
Иногда я отрывался от работы и слушал надсадное гудение трактора. Он утюжил дорогу и таскал за собой тяжелый треугольник из огромных дубовых кряжей. Но чаще всего мое внимание привлекали хриплые гудки ЯАЗов. Шоферы, скрытые от меня высокими валами снега, требовательно сигналили трактористу: «Пус-ти-и, пус-ти-и, пу-сти-и!»
Я с беспокойством думал об Алешке Звездине. Тяжелые «четвертаки» то и дело буксовали. А ведь Алешка грузился теперь на самом последнем горизонте – на девяностопятиметровой глубине. Разве сосчитаешь, сколько ему надо одолеть подъемов, крутых поворотов, пока выберется на прямую дорогу!
Но в то же время, смотря на падающий снег, я не мог удержаться от глупой радости. Пусть он идет еще сильней, пусть еще выше вырастут сугробы! Пусть вьюга заметет все дороги, и тогда Вяткиным не уехать! Страшно мне за Настю. Мне так и не удалось с ней ни разу поговорить. Напрасно я караулил ее около дома. Каждый день в школе на отдельных листочках записывал для нее домашние задания. Десять листочков. Уже десять дней Настя не была в школе.
Стоило мне обернуться назад, и я видел за партой пустое место. Маша Шустикова встречала мой взгляд, удивленно вскидывала брови, улыбалась.
Я узнал, что Ирина Капитоновна с Колобком ходили к Вяткиным. Но чем закончился их поход, не сказали. Наверное, неудачно. Андрей Петрович ходит хмурый и злой.
Я придумывал разные способы, чтобы встретиться с Настей, но тут же их отвергал. Надо узнать, что предпринял Алешка. Я ему все давно рассказал! Неужели Настя уедет от нас? И в их семье останется все, как было? Сергей Данилович будет напиваться и бить Валентину Васильевну, Настю? Этого нельзя допустить! Они должны остаться и начать жить по-новому. Сергей Данилович сам себя разжаловал из рядовых партии! Так сказал дядя Макарий. Нельзя, чтобы Настя подчинялась ему!
Эти мысли совсем лишили меня покоя.
– Юрка! – из снежной завесы вырвался Федя Зайцев. – Беги скорей! Настя в магазин пошла! Плетеная сумка в руках!
Мы с Федей проваливались в глубоком снегу. А когда удалось наконец выбраться на тропинку, припустились бегом.
– Юра, стой! Я варежку потерял!
– Растяпа!
В продовольственном магазине Насти не было. Мы выбежали на улицу. Неслись во всю прыть. В конце переулка с горбатыми кучами снега почти нагнали девочку. Настя шла сгорбившись, испуганно оглядываясь по сторонам.
– Нас-тя, подожди! Нас-тя! – закричал я.
Но Настя, завидев нас, побежала.
– Пос-той! Пос-той!
В валенках мне ее не догнать. Недолго раздумывая, я махнул ногой, и подшитый валенок отлетел. Еще рывок – и второй валенок зарылся в снегу. Шерстяные носки тут же промокли. Холодный снег обжег ноги, но я ничего не замечал.
Показался дом Матрены. Из-за сугробов едва выглядывала крыша, а снег не переставал падать и устилал землю большими мохнатыми снежинками.
Перед самой дверью я догнал ее.
– Пусти! – Настя оттолкнула. Удар пришелся мне в грудь.
– В школу не ходишь!.. – вылетели все приготовленные для нее слова. – Поговорить хочу…
– Тебе какое дело? Ирина Капитоновна приходила с директором… Знаю, отец пьяница!.. Зачем я вам? Тебе зачем я нужна?
Меня ошеломил поток слов.
– Я домашние задания для тебя переписал… За все дни есть!
– Мы уезжаем! Я не буду здесь учиться! Слышишь, пусти!
Хлопнула дверь. Я остался стоять на террасе.
– Поговорил? – Федя вырос передо мной. Под мышкой он держал мои валенки.
Я покачал головой. Снял мокрые носки и пошевелил красными пальцами. Надел валенки. Принялся топать, чтобы скорей согреть оледеневшие ноги.
– Ловко у тебя вышло! – Федя взмахнул ногой, но его валенок не слетел. – Что будем делать?
– Не знаю. Настя уезжает…
Раздались настойчивые гудки машины. Я без труда узнал темно-зеленый «четвертак» Алешки. Гигантская машина проминала в снегу широкие колеи, как окопы.
Алешка затормозил.
– Юрка, ты чего заскучал? – Алешка стал на ступеньку лестницы.
– Вяткина уезжает… бросает учиться…
– Дела! – Алешка сбил маленькую шапку на лоб и пятерней почесал затылок. – Дела! Садитесь, прокачу. Поговорим.
Мы с Федей удобно устроились на широкой подушке. Через большое стекло далеко просматривалась снежная дорога.
Я пододвинулся ближе к Алешке и положил руку на круглую баранку руля. Черная пластмасса еще хранила тепло Алешкиных рук. Руль легко повернулся.
– Нравится? – гордо спросил Алешка.
– Классная машина. Ребята скоро получат?
– Кто сдал экзамен, будет ездить, – Алешка выжал ногой конус сцепления и переключил скорость. – Юрка, трудно в людях разобраться. Возьми Вяткина… Лучшим экскаваторщиком считался… Настю жалко… Я с Макарием Ксенофонтовичем посоветуюсь. Надо Настю выручать!
– Надо! – как эхо, отозвался я.
31 декабря
В школе был вечер. Здорово мы повеселились. Даже Настя танцевала. Я поздравил ее с Новым годом!
Дома дядя Макарий открыл бутылку шампанского. Пробка выстрелила в потолок.
– С Новым годом! – дядя поздравил нас с мамой. Мы чокнулись. Я тоже выпил. Здорово в нос шибануло. – Игристое шампанское! Так и написано.
Здравствуй, Новый год! Год 1960-й!
1 января
Получил письмо из Корочи. Следопыты ездили на автобусе в Белгород. Побывали в Яковлеве, где были страшные бои. Там воевал гвардии капитан запаса Денисов. Наш начальник штаба! Следопыты посетили братские могилы. Воевавшие танки и орудия оставили навечно памятниками!
Витя списал для меня с главного памятника надпись: «Здесь, на Курской дуге, с 5 июля по 5 августа 1943 года Советская Армия нанесла сокрушительный удар немецко-фашистским захватчикам, стремившимся к порабощению нашей Родины».
Здорово написано! Слава всем героям войны!
(Письмо красных следопытов). Здравствуй, Юра! Привет разведчику из Корочи. Твои донесения получили. Нам уже прислали пять писем из военкоматов. Нашли адрес командира эскадрильи 88-го гвардейского истребительного полка. Гвардии подполковник Мишустин живет в Киеве. Разыскиваем родственников Героя Советского Союза гвардии лейтенанта Александра Горобца.
Я могу тебе точно сообщить. Разведчики установили: на Корочу наступала 4-я танковая армия фашистов летом 1943 года. Оборону держала 7-я гвардейская армия, которой командовал генерал-лейтенант Шумилов.
С танковыми дивизиями фашистов СС «Мертвая голова» и СС «Адольф Гитлер» дрался 29-й гвардейский танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии. Гвардии старший лейтенант В. К. Мурашкин воевал в 29-м танковом корпусе.
Командовал 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант Катуков.
Мы узнали все точно! Выписали из книги «Великая Отечественная война». В сражении под Прохоровкой 5-я гвардейская танковая армия уничтожила 70 «тигров», 280 танков противника, 88 орудий, 70 минометов, 83 пулемета и более 300 автомашин с грузами и техникой.
А еще мы узнали об одном бронебойщике. Может быть, он сражался у вас? Григорий Кагамлык подбил два фашистских танка и одну самоходку. Его четыре раза ранили, а он все дрался. Кровью написал на комсомольском билете:
«Умру, но не отступлю ни шагу назад, клянусь своей кровью. Сержант Кагамлык!»
Красный следопыт Виктор Громов.
Без числа
Спасибо, следопыты! Я напишу письмо генерал-лейтенанту Катукову. Он должен был знать моего папу. Пусть напишет, как он воевал! Спасибо за бронебойщика! Я сказал ребятам, что у нас воевал Григорий Кагамлык! Алешка Звездин согласен со мной! Комсомолец стоял насмерть!
3 января. Ночью
Чуть не разбудил Встреченку. Кричал что было силы! Я видел красную звездочку спутника!
Без числа
Получил второе донесение о бронебойщике Григории Кагамлыке. В нем – стихи, ребята переписали их из листовки, которую недавно нашли. Стихи нам понравились. Вот они:
Два танка горят, подожженные им,
Он вновь заряжает мушкет.
Столбами до неба вздымается дым
И пламенем ветер нагрет.
Но немцы все ближе, и ранен герой,
И сил уже, кажется, нет.
Но все же Григорий здоровой рукой
Достал комсомольский билет.
И пишет он кровью на синем листке,
Что шагу не ступит назад.
И снова горячий удар по руке —
Разрыва тяжелый раскат.
Но целится в пушку герой Кагамлык,
Стреляет три раза подряд.
