Текст книги "Компасу надо верить"
Автор книги: Владимир Степаненко
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА 7 
Дядя Макарий показывает боевые ордена
А дальше все произошло, как в сказке. Добрый волшебник взмахнул рукой. В комнате появился стройный, подтянутый майор-летчик. На парадном кителе с голубым кантом – золотые погоны. На груди – слева и справа – разноцветье ленточек от разных орденов и медалей.
Я удивленно разглядывал военного. Не мог отвести глаз от его боевых орденов. Сколько их! Сразу и не сосчитать. Если майор пришел из сказки, должен назвать себя и представиться. Надо спросить, зачем он явился. Глупый вопрос чуть не сорвался у меня с языка.
– Я готов!
Я с трудом узнал дядю Макария. Смотрел на него с восхищением, не веря своим глазам.
– Сколько орденов! Три ордена Красного Знамени, – загнул пальцы на руке, – два ордена Отечественной войны, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу».
– Есть малость.
Я не понимал, как дядя Макарий мог так спокойно говорить о своих боевых орденах. Надо гордиться ими, носить каждый день! Папа так и делал! Его орден постоянно висел на пиджаке. Я знаю, кого награждали на фронте. Самых смелых и самых храбрых!
– Папа был награжден орденом Отечественной войны, – сказал я с гордостью. – Показать?
Папин орден я храню в картонной коробке. Дно выстелил ватой, а сверху положил красную шелковую ленту.
– Вот он!
Дядя Макарий осторожно взял папину награду. Не торопясь разглядывал орден, как будто хотел отыскать что-то скрытое в серебряном пучке лучей, рубиновой звезде и золотом серпе и молоте.
С лица дяди Макария сошла улыбка, оно стало суровым. Глубокая складка пересекла лоб. Густые, кустистые брови двумя крыльями сошлись на переносице.
– На звезде эмаль отбита.
– Так и было… В танке папа ударился.
…С гордостью я шагал по неширокой улице Встреченке рядом с дядей Макарием.
«Дядя молодец! Не носит колодочек с ленточками, – подумал я, не сводя глаз с орденов. – Правильно делает! Ленточки есть ленточки! Носить надо ордена! Это сила!»
Нас догнал Федя Зайцев. Прошли улицу, и пристала к нам Маша Шустикова. Очень скоро собрался почти весь класс. Ребята толкались и шумели.
Федя Зайцев сжимал в руке свой черный резиновый мячик.
– Тренируешь руки? – спросил дядя и улыбнулся.
– Да. – Заяц покраснел.
– Зарядку делаешь по утрам?
– Нет.
– Зря. Рост у тебя хороший. Мог бы стать летчиком.
– Правда?
«Ну и дурак. Поверил, – подумал я с усмешкой, – простой шутки не понимает. Скорей меня примут в летную школу. Я выше ростом. Сильнее. Почему дядя не предлагал мне стать летчиком? О себе ничего не рассказывает. Каждое слово из него клещами вытаскивай. Столько орденов, а никогда не показывал!»
Перед школой я приосанился, выгнул грудь колесом. Пусть Колобок посмотрит, какой у меня дядя!
Деревянные ворота школы были широко распахнуты. Во дворе ползал трехосный ЗИЛ с подъемным краном. У основания длинной стрелы прилепилась кабинка маленькая, как скворечник. Из окошка скворечника выглядывал шофер.
Длинная стрела крана то и дело описывала полукружья, перенося тяжелые части разных машин.
– Без слона не обошлись, – я довольно засмеялся. – Кран притащили, увозят железо!
Около высокой кучи железа суетились Колобок и Эля Березкина.
Директора школы я привык видеть всегда в отглаженном костюме и белой рубахе. Галстуков у него целый набор, меняет каждый день. А сейчас его нельзя было узнать. На руках брезентовые рукавицы. Темно-синий шевиотовый костюм в рыжей окалине. Галстук сбился в сторону. На лбу капли пота.
Кран поднял красный от ржавчины каток трактора и понес его бережно к высокому ЯАЗу.
Тяжелый каток гулко ударил по широкому кузову грузовика.
– Отвязывайте! – зло крикнул шофер автопогрузчика. – Провозишься здесь неделю. Свалили металлолом на школьном дворе. Развернуться негде. Того и гляди, угол дома снесу!
– Так вышло! – оправдывался заискивающе перед шофером Колобок. Тяжело вздохнул.
Стрела автопогрузчика неторопливо проплыла выше деревьев и снова повисла над горой ржавого металла.
Андрей Петрович потащил колючий стальной трос к погнутой раме трактора.
– Разве дети притащат такую раму! – Шофер в скворечне громко засмеялся. – Я так думаю: надо еще один кран вызывать. Мне такую вагу не поднять. Правда, майор?
– Я не знаю, – сказал дядя Макарий и обошел автопогрузчик. – И не все понимаю, что здесь происходит. Вам видней. Андрей Петрович, вы меня вызывали? Я Мурашкин, Юры Мурашкина дядя.
– Вы Мурашкин? – Колобок задумчиво потер рукавицей лоб. – Как же, вызывал. Рад познакомиться. – Протянул рукавицу, но тут же спохватился и резко отдернул ее назад. – Простите, железо грузим. Опасно ребят подпускать. Решил сам помочь!
– Школьный двор похож на перевалочную базу.
– Согласен с вами. Настоящая перевалочная база. Родитель один перестарался. – Колобок повернулся к дяде Макарию. – Приказали собирать металлолом. А я еще премию установил лучшим сборщикам – футбольную форму и бутсы. Разжег страсти! Вы Мурашкин? Помню, помню, вызывал. В шестом «А» прогульщики завелись. Ваш Юра отличился. Два дня прогулял.
– А я не знал об этом! – дядя Макарий строго посмотрел на меня. Толкнул ногой звездочку гусеничного трактора. Но она не колыхнулась.
– Говорите, разгорелись страсти?
– Больше чем надо. Тарлыков решил помочь сыну… Не успел я оглянуться – завалили двор утилем. Идемте в школу. Я вам все расскажу. Эля, помоги грузить. Рукавицы возьми.
– Хорошо, Андрей Петрович! – Эля, близоруко щуря глаза, неторопливо стала натягивать рукавицы.
– Давай сюда рукавицы! – дядя Макарий шагнул к Эле.
– Товарищ Мурашкин. Мы сами погрузим, – ласково заговорил Колобок. – Зря извозитесь!
Я хотел посоветовать Колобку, чтобы он оставил дядю Макария в покое. За короткое время я успел его хорошо изучить. Упрямый и настойчивый. Если что задумал, от своего не отступится.
– Цепляй, майор! – весело закричал шофер погрузчика. – А то у меня в этом дитячьем кутке работа не идет!
Дядя Макарий показал, что он умеет работать, и только выкрикивал:
– Вира, вира! Майна, майна! – Большой палец рукавицы то вдруг устремлялся в небо, то скользил к земле.
– Дило пишло! Гарно! – шофер погрузчика развеселился.
Никто не заметил, как во дворе появился Алешка Звездин.
Алешку нельзя было узнать. В честь какого праздника он так вырядился? Не на танцы же он собрался днем?
– Здравствуй, Юра! – Алешка поздоровался со мной за руку и спросил шепотом: – Рассказал дядьке о дневнике?
– Узнал… Так вышло!
– Здравствуйте, Макарий Ксенофонтович!
Дядя Макарий повернулся. Алешка увидел боевые ордена на кителе. Обалдело вытаращил глаза.
– Макарий Ксенофонтович, это мы виноваты. Кто знал, что так выйдет! – Алешка ткнул рукой в кучу железа. – Мы этот хлам приперли сюда. А надо было сдать в металлолом. Отвезли бы на железнодорожную станцию, и крышка. Посмотрите, как двор перепахали. Хоть картошку сажай. Тарлыков для сына хлопотал. Все шоферы возили. Поверили, что субботник, ну и старались!
– Звездин, ты не путай! – недовольно сказал директор. – Сами разберемся. Не мог я отказаться от помощи родителей.
– А я не путаю, – Алешка махнул рукой. – Меня-то чего обманывать? Вы знаете, кто возил железо. Двор машины распахали. Тарлыкову платить за прогон машин. Не отвертится. А сейчас погрузчик прислал. Кто будет платить за погрузчик? Школа? Как вы договорились с начальником гаража? Дорого будет стоить школе такая помощь родителей.
– Постой, Звездин. Очень ты речист стал. Давно я не слышал, как ты занимаешься в вечерней школе.
«Теперь возьмется Колобок за Алешку», – подумал я, жалея приятеля.
– Андрей Петрович, – вмешался дядя Макарий. – Ни к чему спор. Звездин прав, надо было отвезти на железнодорожную станцию. Здесь, наверное, больше ста тонн. Пионерам столько никогда не собрать!
– Алексей, а рейсы с железом записаны в путевках? – спросил дядя Макарий.
– Все оформлено, честь по чести!
– Андрей Петрович, путевки усложнили дело. Это документы. Не могу понять, как согласились? Ребята сами бы собрали металлолом. Раньше собирали. Разве для славы старались? Но кому она нужна? Заведующему гаражом? Вам? Пионерам?
– Трудно мне сказать…
– Привыкли к показухе, – вмешался в разговор Алешка. – Надо, чтобы школа заняла первое место в районе! Приятно. А Тарлыкову лестно свою власть показать. «Я хозяин гаража. Приказал – возите». А машины и гараж государственные. Заплатит за прогон машин – все поймет. Нельзя лазить в карман государства. Комсомольцы в гараже так решили. Мы долго говорили… Плохо поставлена пионерская работа в школе.
– А больше вы ничего у себя в гараже не обсуждали? – Колобок стал заикаться… – Ди-рек-то-ра-а не бу-де-те сни-мать? Ме-ня сни-ма-ть? А?
– О вас не говорили. А пионерами заниматься надо. Наше это дело. Нет в шестом «А» вожатого. Об этом говорили… Березкина плохо работает… тоже говорили… Комсомольцы посоветовали мне работать с ребятами.
– Как ра-бо-та-ть?
– Ну, стать пионервожатым. Люблю я с ребятами возиться… все знают.
Я чуть не прыснул, хорошо, что удержался. Ну какой из Алешки вожатый! Кто-кто, а я его хорошо знаю. Познакомились мы с ним случайно, когда он только что приехал в наш поселок из Москвы по комсомольской путевке. Я проводил его в райком, а потом показал общежитие. Алешка, если встречает меня в поселке, обязательно угощает мороженым. Он очень любит мороженое. Один раз при мне съел семь порций, а потом болел ангиной. Мне признался, пиво он не любит – оно горькое, а пьет с ребятами, чтобы шоферы над ним не смеялись.
– Звездин, всегда надо советоваться, а потом уже решать! – Голос Колобка обрел уверенность. – У нас есть старшая вожатая. С ней надо поговорить. Товарищ майор, видите, какие мне приходится решать вопросы! Захотел быть пионервожатым – назначайте. А педагогического опыта нет. Почему я не сажусь за руль машины? Знаю, что не умею. А вы, Звездин, об этом не думаете?
– Алексей, а ты справишься с работой? – неожиданно спросил Алешку дядя Макарий.
– Не подведу! – Алешка откашлялся. – Да я сам напросился. Хочу работать… А надо, могу и выписку из решения бюро принести… комсомольцы дадут рекомендацию.
– Алексей, идите к нам! – крикнул Федя Зайцев. – У нас нет вожатого. Злата болеет. Маргарита обрадуется.
– Могу к вам.
– Андрей Петрович, принимайте вожатого!
– Ну, знаете, это самоуправство! – Надо согласовать со старшей пионервожатой. А потом неизвестно, согласятся ли в роно?
– В роно согласятся, – улыбнулся дядя Макарий. – Вожатый должен быть парень. А Звездин подойдет. Как ты думаешь, Березкина?
– Мальчики больше любят парней. У них лучше получается.
– Так нельзя! – директор отвел дядю Макария в сторону. Принялся говорить ему что-то на ухо, размахивая короткими руками.
Я посмотрел на Алешку. Куда девался его бравый вид?
– На вашем месте я бы назначил Звездина, – громко сказал дядя Макарий и, увлекая за собой Колобка, направился к нашей группе. – Алексей, двигай сюда!
Алешка Звездин быстро подошел. Мы всей гурьбой рванулись к нему.
– Смотри, герой! – сказал дядя Макарий. – В роно я поговорю о тебе. Но не подводи.
17 октября
Что было! Забыл в парте дневник. Ну и растяпа! Хорошо, что все обошлось. Произошло много интересного. Не понимаю Колобка. Каждый день вручает мне газеты, чтобы я развешивал в коридоре. Не могу забыть, как Колобок шипел против Алешки. Наболтал дядьке, что Алешка один раз напился и попал в вытрезвитель. Во-первых, это было давно. А во-вторых, надо говорить, что думаешь, прямо в глаза. Алешка так бы и сделал! В прошлом году он напился после первой получки. А с тех пор принял сухой закон. Ребята не зря выбрали его своим бригадиром.
18 октября
Сегодня на улице случайно встретил Валентину Васильевну, Настину маму. Я поздоровался. Она, кажется, не узнала меня. Я чуть не закричал: «Я Юра Мурашкин. Племянник Макария Ксенофонтовича».
Смотрел «Балладу о солдате». Мировая картина! Будут деньги, куплю билеты маме и дяде.
ГЛАВА 8 
Пуговицы и слава дяди Макария
От высокого здания ТЭЦ бежит маленький ручей. Вода в нем – горячая. Ее сбрасывают с перегретых котлов электростанции. Даже в самые лютые морозы ручей не замерзает.
Несколько дней подряд Заяц рассказывал мне, что Баскет с Колькой Силантьевым ловят карпов. Я пропускал это известие мимо ушей.
– Юра, ты знаешь новость? – остановила меня на перемене Настя. – Володька Тарлыков поймал сегодня утром трех карпов. Один килограмма на два! Обещал показать свое счастливое место!
– Подумаешь, какое дело! – я старался не выдать волнения. – Ловили в горячем ручье. Можно и больше поймать!
Как всегда, при Насте, совсем поглупел. Потом, когда немного отошел, понял, что Баскет все подстроил специально. Решил злить меня. Всем известно, что Баскет не рыболов. Если ловит, то случайно. Пора отучить его от хвастовства.
– Пойдешь со мной, Заяц?
Не успел Федя дать согласие, как попросилась с нами Настя. Я не возражал.
Вечером я стал готовиться к рыбалке. В кухне долго возился над кастрюлями: в одной варил овсяную кашу, в другой – картошку. На столе замесил тесто. Насадок получилось больше чем надо. Не захочет карп клевать на дождевого червя, возьмет на хлеб. Если и это не пойдет, на крючках будет тесто и картошка. Выбирай что угодно, по аппетиту!
Дядя Макарий со знанием дела осмотрел лески, попробовал крепость жилки. На крючки не посмотрел.
– Жалко, что нет времени, а то бы пошел с тобой!
Я об этом не жалел: «Примется еще учить, как надо ловить рыбу. Настя убедится, кто настоящий рыбак. Заяц крючок даже не умеет привязывать к леске!»
…За занавесками едва начало сереть небо, когда я проснулся. Стараясь не шуметь, быстро оделся.
Заскрипел диван. Дядя Макарий приподнялся.
– Кнопку на будильнике нажми. Я вчера завел. А то мать зря разбудишь.
Во дворе я зябко поежился. Трава была мокрой от росы. С реки подымался густой туман и медленно наползал на дорогу. Я пропустил большое облако. Ботинки гулко щелкали по мостовой.
Не успел я дойти до Федькиного дома, как второе облако тумана окутало меня. Я сразу потерял направление. «Начался слепой полет!» – подумал я. Трудно ориентироваться летчику, когда не видно земли и неба.
Облако проплыло. Показался дом Зайца. Я постучал удильником в окно, но в доме было тихо. Потом я стукнул еще раз. Наконец в окне вспыхнул свет.
Высунулся заспанный Федькин отец.
– Ты чего барабанишь?
– На рыбалку!
Федька выбежал на улицу с откушенным огурцом. В руке держал большой ломоть хлеба.
– Тащи удочки.
– Надо еще червей поискать.
– А вчера что делал? С тобой клев пропустишь. Я не нянька всех будить. Вяткина тоже спит!
Федя сопел. Перекатывал большие камни и отыскивал красных дождевых червей.
Солнце пробило туман. Яркие лучи осветили горы. День обещал быть теплым.
Заяц молча двигался за мной к Настиному дому.
– Иди стучи!
– Я давно жду. – Настя вышла. – Думала, что вы проспите. Юра, куда пойдем?
Я торопливо шагал к ручью, чтобы скорей занять место. Настя и Федя с трудом поспевали за мной.
– Юр, давай отдохнем, – сказал Заяц.
– Молчи, соня!
С горы я заметил, что около старой вербы никого нет, и облегченно вздохнул. Сбежал по глинистой тропинке к воде. Под берегом дохнуло сыростью и горьковатым запахом водокраса.
Федя быстро размотал леску и шлепнул поплавком по воде.
– Пугай больше рыбу! – обозлился я. – Рыбак!
Настя осторожно закинула удочки. Скоро и мои белые, перяные поплавки настороженно застыли на воде. Люблю я эти счастливые минуты полного отдыха.
Тихо шелестели сухие метелки камыша.
Настя разговаривала с Федей, но их слова не доходили до меня. Интересно было узнать, какая насадка больше всего понравится карпу.
Вдруг один поплавок ожил. Чуть-чуть задрожал и, описывая полукруг, медленно двинулся в сторону.
Уставившись на поплавок, я показал кулак ребятам.
Поплавок лег на воду. А через секунду скрылся под водой.
– Подсекай!
– Тащи!
Я узнал голоса Баскета и Кольки Силантьева.
Из воды вылетела плотвичка, блеснув серебряным боком.
– Проваливайте с нашего места! – Баскет ударил ногой Федину коробку с червями. – Колька, разматывай удочки! Будем ловить!
– Мы раньше пришли! – Настя прищурила глаза.
– Проваливай, Баскет! – я положил удочку, встал и крепко сжал кулаки. – Место наше.
– Ладно, ловите! – милостиво разрешил Баскет. – Посмотрим, кто больше поймает. Вяткина, идем с нами, не пожалеешь!
Баскет с Колькой устроились недалеко от нас, за кустами. Нарочно шлепали удочками по воде, шумели.
Федя возбужденно тискал черный мяч. Клева больше не было.
– Тише, Володя! – крикнула Настя. – Мешаешь ловить!
– А мы не профессора. Ловим, как умеем. Правда, Колька? У нас клюет.
– Не ври, – не вытерпел Федя.
– Не умеем врать, – Баскет рванул удилище.
– Профессора, показать вам карпа? – засмеялся Колька Силантьев. – Надо уметь ловить!
Мы молчали. «Навязалась Настя! Лучше сидела бы дома».
– Клюет! – истошно кричал Колька.
– Вижу!
– Тащи!
– Юр, надо узнать, на что они ловят, – сказал Федя. – Второго карпа зацепили. Я схожу!
– Сиди.
– Я узнаю! – Настя решительно поднялась.
Я не повернулся. Пусть идет к Баскету, пусть катится домой, мне все равно. Я не тронусь с места, пока не поймаю карпа. Не разучился же я ловить рыбу!
Качался поплавок, на него села отдохнуть большая стрекоза со слюдяными крылышками.
Настя вернулась.
– Юра, мне не показали. А сами ловят.
Я не ответил. Хорошо, что Настя узнала, какой Баскет двуличный.
– Тащи! – истошно закричал Баскет.
Заяц больше не мог выдержать. Сорвался посмотреть, какую рыбу поймали.
– Не клюет сегодня, – сказала Настя.
– Если тебе надо домой, иди. А я останусь.
Тяжелые шаги заставили меня обернуться. Дядя Макарий, смешно размахивая руками, сбегал с тропы.
– Обловились?
– Не клюет сегодня, Макарий Ксенофонтович, – сказала Настя.
– А ребята ловят.
– Им везет! – Настя кивнула головой в сторону Баскета. – Секрет знают.
«Зачем притащился? И без него тошно!»
– Давайте попробуем, – дядя принялся откручивать пуговицу у пиджака. – Карпов хорошо ловить на сухарь или пуговицу. На Дальнем Востоке узнал я такой способ. Присосется карп к насадке, а пуговица бьет его по жабрам, беспокоит. Попробует он пуговицу – несъедобная. Разозлится и проглотит, а потом выплюнет через жабры. Так сам себя на леску и посадит.
Рассказывая, дядя Макарий оторвал еще одну пуговицу. Отрезал перочинным ножом крючки, привязал пуговицы.
Я не мог поверить в новую снасть. Переглянулся с Настей. Она улыбнулась мне. По глазам понял: не верила дяде.
Баскет замолчал. Перестало у них клевать.
Карпам по-прежнему не было дела, болтались ли пуговицы от дядиного пиджака или на крючках висели шарики теста. Вот тебе и хваленый, много раз испытанный метод!
Но дядя Макарий спокойно смотрел на поплавки. Терпения ему не занимать!
И вдруг поплавок качнулся и медленно пополз вперед.
Дядя Макарий потянул удилище к себе.
Ореховая палка согнулась и заскрипела. Мы с Настей не дышали.
Дядя Макарий приподнял удилище. Из воды показалась толстая голова карпа. На спине тускло горели золотые пятаки чешуи.
– Можно и мне подержать чуть-чуть? – попросила Настя.
– Не упусти!
Карп вылетел на берег. Я упал на него и с силой прижал к траве.
– Надо скорей забрасывать! – торопила Настя. – Начало клевать!
Я подошел к дяде и положил ему руку на плечо. «А он совсем простой. Не чернильно-карандашно-бумажный!» Я засмеялся.
5 октября
Разбудила мама. Передавали сообщение ТАСС. Голос Левитана гремел в комнате. Вчера запустили третью космическую ракету. Межпланетная станция должна облететь Луну.
Купил три газеты, на все наличные. Развесил «Правду», «Советскую Россию» и «Комсомольскую правду» в коридоре школы, чтобы все читали.
Колобок похвалил меня. А я думал, будет ругать, что я набил в стенку гвоздей.
Дядя Макарий пришел домой сияющий: «Шарик облетели. Луну облетим. Доберемся до Марса. Ступит нога человека на Большой Сырт!» Я тоже хочу погулять по Большому Сырту!
ГЛАВА 9 
Вожатый действует
На последней перемене появился Алешка Звездин. Через плечо у него перевешены два здоровых свертка с журналами. На шее завязан красный галстук.
Перед нашим классом Алешка сбросил свертки.
Баскет раньше других заметил Алешку. Расталкивая ребят, бросился к нашему вожатому. Колька Силантьев топал сзади.
Не знаю, какой Колька футболист, но парень оказался дрянной. Любит бить слабых. Так поступают только трусы!
– Носильщик, вы с вокзала? – засмеялся Баскет. – Помочь?
Я оттолкнул плечом Каланчу.
– Без тебя справимся.
– Юрка, это вам вожатый принес соски? Зачем так много? По одной хватит.
– Там заводные автомобили! – засмеялся Колька.
– А ну топай!
– Юрка, ты не задавайся! – Колька подошел к Баскету. – Нас двое. Так и считай, четыре кулака!
– Остыньте, петухи! – Алешка уничтожающе посмотрел на Кольку Силантьева. – Знаешь, парень, не люблю я, когда двое на одного нападают! И еще грозятся. Так и хочется вмазать!
С девчонками подбежала Настя Вяткина.
– Алексей Мартынович, давайте мы поможем!
Настя взяла пачку журналов, но в это время Баскет рванул сверток к себе. Тонкая веревка лопнула, и журналы рассыпались.
– Юрка, вы решили собирать макулатуру? – Баскет принялся хохотать.
– Собери журналы! – Я сжал кулаки и угрожающе двинулся на Баскета. – Слышишь?
– Отстань!
Но я не думал отступать.
– Разорвал – собирай! Последний раз говорю!
Баскет кивнул Кольке Силантьеву головой.
– Помоги им, а то сами не могут справиться. Известное дело – малыши!
– Юра, оставь! – Алешка положил мне руку на плечо. – Не стоит связываться! А если этот грамотей попросит почитать, дашь ему журналы.
Раздался громкий звонок. Звонок у нас необыкновенный – пожарный. Даже выкрашен в красный цвет. Такие звонки обычно бывают на заводах и фабриках. Крышки большие, как блюдца. Стоит ударить молоточку – и оглушительный звон несется по соседним улицам.
Мы направились в класс с журналами. Честное слово, ребята из шестого «Б» еще позавидуют нам. Алешку Звездина нельзя сравнить с Элей Березкиной. Раз принес журналы, значит, придумал что-то интересное. Мне даже не сказал. В тайне держит.
Алешка представился Ирине Капитоновне и попросил разрешения присутствовать на ее уроке. Учительница внимательно посмотрела на нашего вожатого.
– А я уже слышала о вас… Андрей Петрович мне рассказывал. Сами согласились у нас работать? Вы действительно храбрый человек. Работайте. Вы – шофер?
– Шофер. На самосвале работаю. Есть такая машина ЯАЗ.
– Это большая машина?
– Семитонка, а четвертаки еще не получили.
Ириша улыбнулась.
– Ничего не понимаю в технике. В библиотеке взяли журналы? Что будете с ними делать?
– Журналы мои, я выписываю. Принес из общежития. Пусть ребята читают.
Ириша смутилась. «Поделом попало, – подумал я и переглянулся с Настей. – Надо знать Алешку. Хочет, чтобы мы познакомились с техникой. Все решил наперед».
Алешка придирчиво осмотрел поцарапанную черную доску, шкаф, стены. Прошелся между рядами парт, стараясь выбрать самую высокую. Парты подходящей не оказалось, и он сел рядом с Федей Зайцевым. Долго запихивал длинные ноги.
– Сегодня у нас диктант! – объявила Ирина Капитоновна. – Проверим, как вы усвоили правописание наречий.
Учительница неторопливо начала диктовать фразу за фразой. Старательно заскрипели перья.
Ирина Капитоновна во время диктовки обычно ходит по классу. Так было и на этот раз. Она благополучно миновала левый проход и повернула к нам. Но вытянутые Алешкины ноги загородили ей дорогу.
– Извините!
– Простите меня, я помешал! – Алешка смутился, задергал ногами.
Незаметно пролетел урок. Пожарный звонок во всю силу голосистых тарелок разносил эту радостную весть по этажам. Дежурный по классу Ваня Касьянов обходил ребят и собирал тетради.
Ирина Капитоновна повернулась к Алешке.
– Вы остаетесь? Сбор будете проводить?
– Да!
– До свидания! – Ирина Капитоновна попрощалась. С нашими тетрадями направилась в учительскую.
– На «пятерку» написала! – закричала торжественно Маша Шустикова и закружилась по классу на одной ноге, не стесняясь Алешки.
Алешка недовольно хлопнул ладонью по парте.
– Слушай, плясунья, не знаю, как тебя звать, но все равно! На обмане долго не проживешь, запомни. Видел, как списывала. Мне война помешала, а ты почему не хочешь учиться? Думаешь, в вечерней школе – сладкий мед? После работы нелегко садиться за парту. Спать хочется, а нельзя. Хоть спички под веки подставляй! Ты меня поняла? Для тебя я стараюсь, тебя уговариваю… Звенья у вас есть? А?
– Три звена было в прошлом году, – сказал я громко, чтобы Алешка обратил на меня внимание.
– Три звена. – Алешка почесал переносицу. – Говорил я со старшей пионервожатой. Маргарита сказала, что можно создавать звенья по интересам и дружбе. Кто с кем дружит, запишутся в одно звено.
В руке Алешки появился новенький фотоаппарат «Зоркий» в желтом кожаном футляре.
– Аппарат у меня есть. Организуем звено фотографов. Я научу снимать, печатать карточки. Можно и автомобиль изучать. Это будет второе звено.
– А водить машину научите? – спросил Ваня Касьянов.
Касьянов – лучший наш художник.
– Сначала теория, а потом езда.
– Давайте по интересам звенья! – закричал первый Касьянов. – Запишите меня изучать автомобиль!
– Я хочу в звено по дружбе! – раздался требовательный голос Маши Шустиковой. – Девочки, правду я говорю? Пусть меня вместе с Настей Вяткиной запишут. Будем учиться вязать.
«Если другого занятия не придумаете, учитесь!» – подумал я.
Первый раз передо мной встал трудный вопрос. Ведь я когда-то мечтал стать шофером, и Алешка это хорошо знал. Но научиться фотографировать тоже интересно!
Куда мне записаться? Я посмотрел на Настю. Но Настя о чем-то шепталась с Шустиковой.
Баламут Алешка, не сказал мне, что купил «Зоркий». Надо идти в фотокружок. Буду учиться снимать.
– Записываю в фотокружок! – я размахивал листком бумаги. – Фотографы, ко мне!
– Записываю в кружок шоферов! – Ваня Касьянов влез на парту и старался перекричать меня.
– Кто в звено по дружбе? – пищал Федя Зайцев. – Кто хочет в звено по дружбе?
– Федя, меня записывай, – закричала Маша Шустикова, – и еще Настю Вяткину!
– Заяц, слышишь, подожди! – Настя подбежала к Феде. – Я хочу учиться снимать. Мурашкин, в твое звено иду я!
Молодец Настя, молодец! Дядя Макарий говорил, что истребители часто вылетали на разведку и фотографировали. Мне тоже надо знать и уметь фотографировать.
Долго стоял галдеж, пока наконец не составили списки звеньев.
Алешка терпеливо сидел и не вмешивался. Он не останавливал нас и не кричал, как делали учителя: «Тише, дети, тише, дети!»
– Новгородское вече! – он засмеялся, прищуривая глаза. – Не устали воевать? – Звеньевых еще надо выбрать!
– Федю Зайцева!
– Машу Шустикову!
– Настю Вяткину!
Назвали и мою фамилию.
Что потом было, трудно даже описать. Если верить истории, на Новгородском вече всё решали криком. Мы тоже кричали до хрипоты.
Звеньевыми стали Федя Зайцев, Маша Шустикова и я. Потом выбирали председателя совета отряда. Как только Алешка не оглох, непонятно! Проголосовали за Ваню Касьянова.
– Звенья, стройся! – громко, на весь класс подал Алешка команду.
Строил нас Алешка раз десять, если не больше. Лицо было у него хмурым, даже злым.
– Знаете, кого солдаты больше всего боялись? – вдруг спросил он.
– Генерала!
– Полковника! – Федя Зайцев сказал громко, продолжая сжимать рукой черный мячик.
– Капитана!
– Старшего лейтенанта! – наперебой выкрикивали мы разные офицерские звания.
– Да старшину! – Алешка громко засмеялся. – Не служили в армии, не знаете. Старшин пилами называют! И я пилой был! Строй, смирно! Слушать мою команду! Звеньевые, отдать рапорты!
Первым из строя вышел Федя Зайцев. Он неловко повернулся и, размахивая руками, двинулся к Алешке.
Я не мог удержаться и засмеялся.
– Пионервожатый шестого класса «А», – докладывал Заяц, – Алексей Мартынович. В звене десять человек. На сборе присутствуют все! – Он взмахнул рукой, как будто хотел согнать с лица надоедливую муху.
– Отставить! – голос Алешки зазвенел металлом. – Смотрите, как надо отдавать рапорт!
Алешка вышел из строя и четко, печатая шаги, прошелся перед нами. Не доходя до Феди, остановился, щелкнул каблуками. Рука красиво взлетела ко лбу.
– Пионервожатый шестого класса «А»! Докладывает звеньевой Федя Зайцев. На сборе все пионеры звена!
Потом мы по очереди сдали рапорты.
– Слушать меня, – сказал Алешка. – Все должны хорошо знать самые важные новостройки. В журналах найдете статьи. Ваню Касьянова назначим главным докладчиком.
– Статьи переписывать, Алексей Мартынович? – спросила Маша Шустикова.
– Цифры можно записать. А рассказать своими словами. Хорошо бы основные стройки показать на географической карте.
– «Технику – молодежи» мы берем, – сказал Ваня Касьянов.
– Почему вы? – заспорил Федя Зайцев. – Мы хотим «Технику»,
– Не ругайтесь. Журналов много, – успокаивал Алешка. – Прочитаете, обменяетесь. Юра Мурашкин, тебе я принес «Двадцать пять уроков фотографии». Начинай читать. Потом я покажу, как надо обращаться с фотоаппаратом. Касьянов, держи таблицу дорожных знаков!
Я получил новенький фотоаппарат «Зоркий» в желтом кожаном футляре. Будем учиться снимать!
…Утром я принялся листать Алешкину книгу. Никогда я не думал, что есть так много фотоаппаратов. Нашел описание «Зоркого». Оказывается, «Зоркий» – малоформатная камера!
Я достал дневник, чтобы записать свои впечатления о сборе. Моя коричневая тетрадка стала хранителем всех моих тайн. И не заметил, как вошла Настя Вяткина.
– Юра, ты что не открываешь? – сказала она и посмотрела на тетрадку. – Что ты пишешь?
– Так… – я замялся. – Записал, какие бывают фотоаппараты и объективы.
– А я за тобой… Багаж должен прийти. Сходим на станцию, узнаем?
– Пойдем!
С реки дул порывистый ветер. По небу тащились серые рваные облака. Иногда в их разрывах ненадолго выглядывало солнце.
– Северяк задул, – я застегнул пиджак на все пуговицы.
– Холодно.
– Это что! Подожди, ударят настоящие морозы. У нас не Туркмения!
Хорошо, что скоро подошел автобус, а то бы мы с Настей совсем замерзли. Автобус новый – Львовского завода, с большими окнами. Крыша прозрачная, из синего стекла.
В автобусе было тепло, и мы с Настей быстро согрелись. Я стал заглядывать под сиденья: интересно узнать, где стоят печи отопления.
– Юра, ты что потерял?
– Печку ищу!
– Нет у нас печек! – засмеялась кондукторша и показала на потолок: – Крыша обогревает!
– Вот это да! – я удивленно принялся разглядывать синие стекла.
Ехать в таком автобусе было приятно, и мы пожалели, что наше путешествие так быстро закончилось.
Напротив железнодорожной станции стоял маленький маневровый паровоз. При нашем приближении он отрывисто свистнул и потащил за собой несколько вагонов.
Рельсы блестели, источая тепло. Шпалы пахли нефтяной пропиткой.
В багажном отделении на дверях висел огромный замок. Мы несколько раз кругом обежали все станционные постройки. Кладовщицу отыскали на огороде.
