Текст книги "Как Виктор Суворов сочинял историю"

Автор книги: Владимир Грызун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Глава 4
Про плохого Молотова и хорошего Литвинова

Гитлер готовится к войне… Удар против Запада в более или менее близком будущем мог бы осуществиться лишь при условии военного союза между фашистской Германией и Сталиным. Но только наиболее бесшабашная часть русской белой эмиграции может верить в возможность такого абсурда или пытаться пугать им.

Л.Д. Троцкий, «Бюллетень оппозиции». № 35

О, так это же про меня!

Беглоэмигрант В. Суворов

1

Даже как-то лень об этом писать. Вся глава – такой СКАЗ ДЕДУШКИ СУВОРОВА, что хочется завыть дурным голосом и уйти в запой.

В первой части писать не о чем.

Сталин и Молотов – действительно первое и второе имя в довоенном СССР.

И что?

2

Писать снова не о чем.

Тандем Сталин – Молотов и вправду напоминает тандем старшего и младшего следователя.

И что?

3

О чем эта часть – трудно сказать даже приблизительно: то ли Суворов историю СССР пересказывает, то ли с привычной миной очевидца разъясняет нам политбюрошные дрязги.

И что?

4

Тут автор силится установить какую-то связь между назначением Молотова наркомом иностранных дел и какой-то, якобы, агрессией. А где тут агрессия, а? Однако, именно агрессией объясняет Суворов перемещение сталинского внимания изнутри СССР вовне.[435]435
  Если, конечно, назначение Молотова действительно можно считать перенесением внимания Сталина вовне.


[Закрыть] Разумеется, ему никак не может прийти в голову значительно более банальная мысль о том, что назначение Молотова может быть как-то связано с тем, что «не все спокойно в Датском королевстве», то бишь в Европе. Что ремилитаризация Рейнской зоны; аншлюс-таки, со второй попытки, Австрии; фактический захват Чехословакии; перманентная мобилизация вермахта, неоднократные попытки западной общественности направить оный вермахт на страну Советов и его подозрительные прогулки в опасной близости от польских границ – все это события, нисколько не способствовавшие упрощению международной обстановки. Вот и волнуется товарищ Сталин за свою страну. Как в 1939 году писал Л.Д. Троцкий, по Суворову – видный эксперт по мнениям товарища Сталина, знающий их гораздо лучше самого вождя (такая пронырливая зараза) – «основная идея его (Сталина. – В. Грызун) внешней политики – избежать большой войны».[436]436
  Троцкий Л.Д. Портреты революционеров. С. 152.


[Закрыть] Вот и ставит он Молотова на Народный комиссариат иностранных дел – наружу смотреть, так сказать, «на шухер». Причем, не союзников искать (в Европе все уже разбились по командам, и тов. Сталину как главному европейскому тяжеловесу досталась только уже мертвая к тому времени Чехословакия да, извиняюсь, Монголия, которую Советскому Союзу не приходилось защищать разве что от ничтожных китайских мандаринов), а бдительно следить – как бы чего не вышло!

Но Суворову все эти простые соображения в голову не приходят. Вместо этого он изобретает сам себе какие-то в равной степени мифические и идиотские «возражения», которые сам же, с неизменным успехом, благополучно и опровергает.

«Возразят: если Сталин готовил великую освободительную войну, так почему поставил Молотова на внешнюю политику? Логично было бы поставить Молотова во главе армии или оборонной промышленности. Возражение не принимаю. Сталин действовал правильно. Война – лишь один из инструментов внешней политики. Войны выигрываются прежде всего политикой.[437]437
  Задолго до него эти самые слова повторил способный немецкий стратег Клаузевиц, а также малоизвестный русский социал-демократ, скрывавшийся под псевдонимом Ленин. Повторение прописных истин не дает Суворову никакого авторитета, даже если он корчит при этом многозначительную мину первооткрывателя.


[Закрыть] Нужно найти хороших, надежных, богатых, мощных и щедрых союзников…» (с. 56<378>).

О сталинском единственном союзнике – Монголии – за неимением «богатства, мощности и щедрости» можно сказать лишь то, что она была «надежной». Можно спорить о «щедрости»: возможно, она бы имела место, если бы оной Монголии было чем поделиться. А кстати, лично наркоминдел Молотов (или И.В. Сталин – как вам будет угодно) своим сближением с Германией многих возможных (т. е. не аншлюснутых Гитлером) союзников пораспугал.[438]438
  И заодно нанес сильнейший удар по международному коммунистическому движению во многих странах – возможной «пятой колонне», дотоле весьма мощной, и столь необходимой завоевателю.


[Закрыть] Что, между прочим, свидетельствовало вовсе не о стремлении Сталина найти союзников для войны против Германии, они и без того тов. Сталину своими предложениями особо не досаждали, а о попытке через сближение с оной Германией избежать войны для себя.

А на перспективу? Может быть, Суворов имеет в виду, что эти союзники Англия и США? Да? Тогда вот вам ваш любимый оппонент – вы сам:

«Почему Франция и Великобритания должны защищать Советский Союз, если Советский Союз провозгласил своей целью свержение демократии повсеместно, в том числе во Франции и Великобритании?» (Ледокол, с. 38<38>).

Предоставляем вам почетное право вдребезги разоблачить самого себя. Кстати, кто-то из этих двоих явно «коммунистический фальсификатор». Сам я лишь хочу добавить, что наше «союзничество» было инициативой вовсе не Сталина, а как раз союзников: если СССР в 1941 году «отдает концы», к чему он тогда был крайне близок, то США и Англия – на его стороне. Потому что иначе им предстоит иметь дело с таким фюрером, какой им даже в страшном сне не снился – лучше сразу в плен сдаваться. Уж что-что, а баланс сил Англия и США всегда очень уважали. А тут такой подарок – два самых опасных соседа по планете метелят друг друга что есть мочи. Что делать? Конечно, помогать проигрывающему в данный момент, если он не собирается в ближайшие месяцы отдать концы.

А если, как рекомендует наш дипломированный чародей от политики – Суворов, первым нападет Сталин, да еще при этом выкажет хотя бы половину тех успехов, которые вы ему сулили? Да они хором завопят, что Гитлер хоть и фюрер, зато свой, европейский, а Сталин – азиат и уголовник, а евреям вообще так и надо. И при всем при этом не будут забывать подкидывать ему иранской нефти взамен румынской, чикагской стали взамен рурской. Вспомните де Голля – Франция в войне с Германией, но на фронте тишина, а в тылу формируются эскадрильи для бомбардировки и альпийские стрелки для войны в Финляндии.[439]439
  Де Голль Ш. Военные мемуары. С. 61.


[Закрыть] Конечно, подобные настроения могли процветать только во Франции, злой за облом с возвращением царских долгов; для англосаксов важнее баланс сил. В их пользу, конечно. Однако тут ясно одно – в случае нападения Советов на Гитлера США и Великобритания не станут помогать СССР.[440]440
  Разумеется, смотря что понимать под помощью. Оружием, особенно завалящим, вполне смогут снабдить за большое золото.


[Закрыть]

И еще, возвращаясь к остроумным вопросам Суворова к самому себе, и не менее остроумным на них ответам.

Тот подозрительный тип, который имел глупость приставать к Суворову со своим предложением сделать из Молотова наркома обороны, безусловно, глубоко не прав. Однако вовсе не по причине главенства политики над войной, а потому что это просто глупо! Молотов ни разу в жизни не служил в армии. Он не имел даже минимального военного образования. В войну, когда даже «кукурузные генералы» Хрущев и Брежнев получили военные чины и активно пытались выдавить из себя хоть что-нибудь на военной ниве, Молотов так и остался чисто гражданским лицом. До сорокового года Наркомат обороны возглавлял Клим Ворошилов. Вояка заслуженный. Старше его в Европе, поди, только Петен и остался. Как и последний, мыслями своими остался в Первой мировой войне.

А не все ли равно, – скажет разведчик в Лондоне, – кто там в наркомате обороны сидит? Ведь как я, великий Суворов, мудро отметил:

«Политики Литвинова не существовало, и не могло существовать. Литвинов – один из наркомов в правительстве Молотова, и проводил Литвинов не свою политику, а политику Молотова, точнее Сталина» (с. 57<379>).

Ага, злобно потру руки я, так значит все, что делается в Советском государстве, делается исключительно по воле Сталина? Так что, значит, это Сталин свои танковые соединения спешно расформировывал на более мелкие, а потом, даже не успев закончить, опять расформировывал мелкие, чтобы сформировать обратно крупные, что, впрочем, тоже не успел закончить, потому что танки внезапно кончились? Это Сталин нарочно перестрелял свой генералитет, чтобы было кого потом по лагерям разыскивать, да чтобы воевать было забавнее? Это Сталин сознательно отказывался вооружать РККА автоматами? Это он спланировал вторжение в Финляндию, в ходе которого понес столько потерь, что потом пришлось все архивы замками на полвека обвешать? А раз это так, не закономерны ли его поражения в начале войны? И не назвать ли нам его после всего этого не коварным титаном мысли, а ничтожным лопухом?

Ладно. Конечно, и Литвинов, и Ворошилов проводили свою собственную политику. Это вовсе не означает, что Литвинов мог по велению сердца, ни с того, ни с сего, заключить наступательный альянс с Парагваем, а Ворошилов – заменить пехоту боевыми слонами. Да и вообще, в какой такой стране такое возможно? Уж не хотите ли сказать, что в Англии? Но и делать из Кобы мастера Самоделкина, лично объясняющего конструкторам как делать самолеты, генералам – как воевать, летчикам – как летать и пулеметам – как стрелять, не стоит. Конечно, была у Сталина такая слабость, но, увы, ни к чему хорошему она его (а заодно и всех нас) никогда не приводила. Все было гораздо прозаичней. Сталин, посоветовавшись со специалистами, задавал цели наркоматам. А те были вольны достигать их теми методами, какими им казалось лучше. А уж что содержалось в директивах наркоматам, зависело от двух вещей:

1) от просвещенного мнения лично Иосифа Виссарионовича;

2) от мнения специалистов (или тех, кто таковыми считался).

Кстати, назначение Молотова на пост наркома иностранных дел так же не свидетельствует о большой прозорливости товарища Сталина. Все немецкие мемуаристы, видевшие Молотова во время визитов к Гитлеру, хором отмечают ту плохо скрываемую неприязнь, с которой Гитлер воспринимал твердокаменный стиль общения Молотова, полностью оправдывавшего свою фамилию. Так что Молотов – не самый блестящий кандидат для того, чтобы коварно обольстить вражину медоточивыми речами. В глазах Сталина Молотов обладал лишь одним неоспоримым преимуществом: он ему верил.

После этого нам, простым русским, остается только упасть на колени и горячо возблагодарить Господа за то, что в 1939 году, Виктор Суворов не был во главе ни СССР, ни одного из его наркоматов.

Что-то расписался я. Вопрос только, зачем. Ведь даже если бы я просто согласился со всей этой полной неумностей главой, все равно это ничего бы Суворову не дало.

Эта глава ничем не доказывает причастность СССР к развязыванию Второй мировой войны.

Глава номер четыре просто создает объем книге.

Видимо, гонорар ПОСТРОЧНЫЙ!

Глава 5
Пролог на Халкин-Голе

Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом все войны. Наоборот, он их предполагает.

В.И. Ленин

Социализм предполагает, а капитализм располагает.

Хитрый Маркс

1

«19 августа 1939 года Сталин принял решения, которые повернули мировую историю. Когда-то откроют архивы, и мы найдем много интересного. Но главного не найдем. И вот почему. „Сколько раз я вам говорил – делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов“. Это слова самого Сталина. Он произнес их публично с трибуны XVI съезда партии… Понятно, что Сталин говорил не о себе. Сталин всегда приписывал противникам свои собственные намерения, принципы и методы. Своих противников Сталин чуть позже перестреляет. И почти всех делегатов XVI съезда перестреляет…[441]441
  Снова Суворов, пытаясь проявить хоть какое-то знание истории своего народа, с плеском садится в лужу: Сталин перестрелял почти всех делегатов не XVI, а XVII съезда ВКП(б).


[Закрыть]Ни один диктатор не может сравниться со Сталиным в умении заметать следы личного участия в преступлениях[442]442
  Таки ни один. И прямо совсем не может. Ни за что. Никак. Только вот беда – заметателеметр сейчас поломался, поэтому сколько в одном Сталине килоГитлеров, я вам пока привести не могу. И вообще – это еще одна «отдельная большая тема», требующая дополнительного изучения. Как выясню – издам книгу на трехстах страницах – «Методика определения преступности товарища Сталина и других коммунистов в мегаЧерчиллях и гигаРузвельтах».


[Закрыть]» (с. 59<381>).

В переводе с лондонского русского на русский русский – «простите, подтвердить свои тезисы я ничем не могу, но все равно, Сталин – злой». Дальше Витек приводит доказательства того, что Сталин любил собирать своих товарищей-руководителей кулуарно и записей при этом не оставлять. И ставится Сталину в пример, кто бы вы думали – Гитлер! Вот он – молодец, обо всем стенографировался. А Сталин, конечно же, злой и потому – скрытный. Одно слово – змеюка.[443]443
  Между прочим, в «Самоубийстве» позиция Суворова по вопросу секретности резко изменилась на прямо противоположную: она стала знаком особой мудрости руководителя. Кстати, если скрытность – признак правильного (по Резуну) диктатора, то кто есть далее упоминаемый Рузвельт?


[Закрыть]

Однако, кто, кроме обычного суворовского кумира – Адольфа, любил все за собой записывать? А ведь немногие. Вот, к примеру, Рузвельт, чью крайнюю агрессивность я так лихо обрисовал несколькими страницами раньше, «испытывал сильную неприязнь к письменным и официальным документам. Например, в 1943 г. он дал указание Государственному департаменту не публиковать в то время протоколов заседаний Большой четверки во время Парижской мирной конференции в 1919 г. на том основании, что таких записей никогда не следует сохранять и, тем более, публиковать. Что касается деятельности самого Рузвельта, то на нем лежит полная ответственность за отсутствие официальных письменных записей в период Второй мировой войны о его наиболее важных политических, дипломатических и военных совещаниях, решениях и политике. Более того, нет никакой уверенности в том, что если бы он был жив, то одобрил бы опубликование такой важной и личной корреспонденции, как его послания к премьер-министру, при жизни многих видных его коллег и современников».[444]444
  Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны: перевод с английского. М., 1995. С. 3–4.


[Закрыть] Вот такие дела. Между прочим, это говорят западные, а не коммунистические историки.

«Когда-то откроют архивы, и мы найдем много интересного. Но главного не найдем» (с. 59<381>). Ни за что! Ни за какие коврижки. Даже не уговаривайте. Не найдем, хоть тресни.

А кстати, что вы считаете «главным»! Подтверждения своим бредофарсам? Конечно, не найдете. Это не ищется, это делается самостоятельно, за большие зеленые деньги. Тут уж не нам вас учить. А если вам хочется найти стенограмму заседания Политбюро от 19 августа 1939 года, то вот что я вам на это скажу: «УЖЕ!!! УЖЕ НАШЛИ!!! Восемь лет как нашли!».

В 1994 году ваша апологетка, Татьяна Бушуева, в отличие от вас не поленилась сходить в напрочь закрытые и намертво засекреченные, по вашим заверениям, архивы. Причем, ее там не только не разорвали на части страшные сторожевые псы, ее там не только не расстреляли за попытку раскрыть самую страшную тайну большевиков, ее там не только не отправили валить лес на Колыму, в общем, с ней не случилось ни одного из тех многих ужасов, на которые вы постоянно намекаете.

Наоборот – ей с милой улыбкой вручили стенограмму того самого «страшного» заседания, на котором, по вашему мнению, никакой стенограммы не велось, потому что не могло. А потом эта самая Татьяна Бушуева спокойно, ни от кого не хоронясь, опубликовала эту самую стенограмму на страницах «Нового времени». И, между прочим, черный ворон не подкатил ночью к ее подъезду. И предателем ее, в отличие от вас, тоже никто не назвал. Хотите узнать, почему?

А потому что она НЕ ВРЕТ.

Итак, внимание. Барабанная дробь! Раскрываем секрет тысячелетия!!! Сейчас мы все узнаем, что же Сталин приказал. И как он скомандовал: «Вторая мировая война – начинайсь!» Смотрим:

В речи произнесенной 19 августа 1939 сформулированы все ситуации, на которые рассчитывал Сталин.

1. В случае поражения Германии Англией и Францией в затяжной войне:

«…неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство».

2. В случае поражения Германии Англией и Францией в скоротечной войне:

«Англия и Франция будут еще достаточно сильны, чтобы… уничтожить советскую Германию. А мы не будем в состоянии прийти на помощь… Наша задача заключается в том, чтобы Германия могла вести войну как можно дольше…»

3. В случае победы Германии над Англией и Францией в затяжной войне:

«Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР, по крайней мере, в течение десяти лет».

И только победы Германии в скоротечной войне Сталин не рассматривал.[445]445
  См.: Бушуева Т. Проклиная, попробуйте понять… // Новый мир 1994. № 12. С. 230–237.


[Закрыть]

А именно это и произошло!

Вторая мировая война официально началась в сентябре 1939 года и имела на начальном этапе характер, которого не предусматривал никто. Гитлеровские планы «блицкрига» имели фантастический успех в Польше, Дании, Норвегии, Бельгии, Нидерландах и Люксембурге, и, наконец, во Франции. К лету 1940 года в качестве противника Германии на Западе можно было считать только Англию. «Странная война», а затем и немецкий блицкриг во Франции – закончились.

Сталин получил то, на что ни в коем случае не рассчитывал. Начались лихорадочная подготовка к войне и «задабривание» Гитлера. Объем поставок Гитлеру возрос, последовали и поздравления с победой – только бы не напал. И Сталин действительно стал, по выражению Троцкого, «главным интендантом фашистской Германии», пытаясь оттянуть неизбежное нападение.

2

По сути дела обвиняемый Суворов имеет сообщить следующее:

«В августе 1939 года в Москву прибыли британская и французская военные делегации для переговоров о совместных действиях против Германии… Ни британское, ни французское правительства намерений Сталина не поняли. А сталинский замысел прост: заставить Францию и Британию объявить войну Германии… Или спровоцировать Германию на такие действия, которые вынудят Францию и Британию объявить Германии войну…

Советская сторона могла использовать в своих политических целях все, начиная со списка членов дипломатических делегаций. Если бы Франция и Британия отправили в Москву делегации высокого ранга, то Сталин мог бы сказать Гитлеру: смотри, что тут против тебя затевается, а ну подписывай со мной пакт, иначе… Если бы Британия и Франция прислали в Москву делегации рангом пониже, то Сталин мог обвинить Англию и Францию в нежелании „обуздать агрессора“: в составе советской делегации сам Нарком обороны товарищ Ворошилов, а вы кого прислали?»[446]446
  И что бы он с этого получил? Что, неужели кто-то расстроился бы?


[Закрыть] (с. 61<382–383>).

Здесь все крутится вокруг старого дипломатического прецедента, которым советская историография очень долго хлестала по мордасам западные демократии. Суть его заключается в том, что когда нарком Ворошилов предложил главам английской и французской делегаций адмиралу Драксу и генералу Думменку подписать конкретный договор о сопротивлении Гитлеру, те с обезоруживающей улыбкой развели руками и сказали: простите, не могем. И вот тут-то выяснилось, что никаких полномочий главы английской и французской делегаций в Москву не привезли. Стенограмма не сохранила возмущенного вопля Ворошилова: «Так чего же вы сюда приперлись?» – но такой вопль, несомненно, был издан кулуарно. А вообще, наш милый автор по своему обыкновению снова все переврал.

Начнем с того, что если, исходя из следующей фразы «Сталин мог бы сказать Гитлеру:…а ну подписывай со мной пакт, иначе…» (с. 61<383>), вы решили, будто Гитлер пакт со Сталиным подписывать не хотел, то вы глубоко ошибаетесь. На самом деле Гитлер в 1939 году успел уже надоесть предложениями о сотрудничестве. Но Сталин отнесся к ним с сомнением и решил, что лучше сначала узнать, что ему смогут предложить господа французы с англичанами, для чего по сталинской, между прочим, инициативе, были проведены московские англо-франко-советские переговоры. О том, что добрые западные демократы в Москву прибыли не по собственному почину, а по сталинскому приглашению, Суворов, конечно, не упоминает. Как можно, – Сталин же злой!

Более того, не далее, как 17 апреля 1939 года Сталин сам обращался к господам англичанам и французам с просьбой заключить пакт о взаимопомощи. В Лондоне на это сказали, что они с нечистыми не дружат, и предложение отвергли. 14 мая того же года, после того как немцы расторгли англо-германское морское соглашение и польско-германскую декларацию о ненападении, Сталин снова прислал англичанам депешу с повторением старого предложения, мол, а теперь как? Англичане со вздохом согласились на те самые переговоры в Москве, но, чтобы Советы не зазнались, главой своей делегации назначили военно-морского пенсионера, а ныне – военного коменданта Лондона Дракса, в качестве транспорта выдав ему паровой пакетбот времен Крымской войны, благодаря чему он опоздал к дате начала переговоров.

И как вы думаете, что мог выбрать Сталин, когда, с одной стороны, к нему в друзья набивается почти сосед, набравший силу Гитлер, который чуть ли не ежедневно в своих личных телеграммах клянется в верности и любви до гроба, а с другой стороны, Англия и Франция, которые, во-первых, далеко, а во-вторых – присылают с большим опозданием каких-то дуболомов, ни на что не уполномоченных, но требовавших вступления СССР в войну против Германии на их стороне. Где-то это уже было. Не в Первую мировую ли? А чем кончилась для России Первая мировая?

«И советская делегация выдвинула требования: у нас нет общей границы с Германией, нашим войскам нужны проходы через Польшу» (с. 61–62<383>). Вот ведь какая агрессивная! Да только, что же ей оставалось требовать, когда англичане с французами единодушно заявляют: вступай, Сталин, в войну против Германии, когда мы скажем, а то не будет тебе никакого проекта договора (а на большее, чем проект, мы не уполномочены). «Если бы Сталин хотел мира, то зачем ему проходы в Польше?» (с. 62<384>) – удивленно вопрошает профессиональный перебежчик. Так эти проходы не Сталину нужны, а господам англичанам с французами. Им, видите ли, с Первой мировой против Германии в одиночку страшно. Но взамен они ничего не дадут. Сталин пусть, когда мы захотим, за нас воюет, а мы ему – потом решим что. Хорошо, хорошо, я согласен воевать, если уж вы так настаиваете, но как – у меня же проходов к Германии нет, закричал Ворошилов. А вот этого мы не знаем, – ответили англичане с французами, поляки вам, конечно, проходы не дадут, и воевать с ними вы не должны, мы их защитим (наверное), а вот на Гитлера – будьте добры. Нужно же нам наши гарантии Польше как-то исполнять. Самим нам некогда, вот вы и займитесь. Только Польша вас к себе не пустит… да вы как-нибудь выкрутитесь, чтоб и через Польшу не пройти, и с Гитлером в войну по нашему требованию вступить. Ворошилов ошарашенно чесал в голове.

Что оставалось товарищу Сталину? А вот что: на том самом сверхгипермегасекретном заседании Политбюро 19 августа 1939 года на основе анализа международной ситуации, выдержки из которого вы уже видели, товарищ Сталин решил, что Гитлер в руках лучше англичан и французов за горизонтом. Надо сказать, что оных господ пока с переговоров не отпускали, надеясь достигнуть соглашения на переговорах «в последний час». Возникший на этих переговорах тупик, однако, не был ликвидирован, и 23 августа СССР подписал пакт о ненападении с Германией. И, как показал дальнейший ход событий, был совершенно прав, ведь ни один союзник Англии и Франции, оказавшись в бедственном положении, не дождался от них сколь-либо действенной помощи.[447]447
  Пардон, Норвегия дождалась. Но лучше от этого ей не стало. Равно как и еще двум дождавшимся – Бельгии и Греции.


[Закрыть]

Теперь о сути всех этих переговоров. А суть такая. Ни Англия с Францией, ни СССР, в сущности, против договора как такового ничего не имели. Но вот с конкретным содержанием этого договора были большие проблемы. Проще говоря, обе стороны перебрасывались ответственностью. И СССР, и Англия с Францией не хотели быть в войне с Германией локомотивом этой самой войны. Все боялись того, что вот нападет Гитлер на Польшу, вот объявят они войну, а их верный союзник сделать это забудет, или задержится, или скажет – вы только погодите, я сейчас войска отмобилизирую, построю, немного модернизирую – и тут уж в бой.

«В любом случае основные боевые действия развернулись между Францией и Германией, а потом свежие советские войска через польскую территорию наносят завершающие удары в спину Германии. Британия и Франция согласны на такой вариант? Нет?» (с. 63<385>).

А странно. Потому что ничего уголовного в этом варианте нету. Смотрите сами: Гитлер нападает на Польшу (что, безусловно, считалось началом любого варианта войны с Германией). Что дальше? СССР должен через проходы в польской территории начать воевать с Вермахтом на Востоке, а Англия и Франция выступают с Запада. Но вот в чем вопрос – если Германия нападает на Польшу, то где у означенной Германии лицо? В Польше или во Франции, то бишь на Западе, или на Востоке? Суворов считает, что на Западе, вероятно, потому что Сталин в его представлении просто не может воевать «с лица», «по-честному». Значит, выход один: Гитлер должен нападать на Польшу спиной. Так вот, в этой «спине», по которой товарищ Сталин должен «наносить завершающие удары», будут основные силы вермахта, сосредоточенные для наступления, а вот храбрые Англия с Францией бесстрашно сразятся с Гитлером «лицом к лицу», то есть расколошматят в пыль хилое немецкое пограничное охранение и не отмобилизованные тыловые части. И кого должен был такой вариант не устраивать?

Еще раз повторим:

«для наступления против Польши были развернуты 44 дивизии, в основном, кадровые, в том числе, все танковые и моторизованные дивизии. Кроме того, с 1 сентября должны были отмобилизовать еще 10 дивизий, которые, однако, в военных действиях участия не принимали. Германские военно-воздушные силы сосредоточили против Польши около 2 тыс. современных самолетов».[448]448
  Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 22–23.


[Закрыть]

Это у нас с поляками такая «спина».

А у героических англо-французов – такое лицо:

«группа армий „Запад“ под командованием генерал-полковника Риттер фон Лееба, действовавшая на этом сильно растянутом фронте, имела в распоряжении 8 кадровых и 25 резервных и ландверных дивизий. Последние еще нужно было отмобилизовать, и их нельзя было считать полностью боеспособными ни с точки зрения технического оснащения, ни с точки зрения боевой подготовки. Западный вал (линия Зигфрида), который… частично еще строился, не являлся непреодолимым препятствием для противника, решившегося на наступление, и не мог компенсировать недостаточное количество используемых сил».[449]449
  Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 31.


[Закрыть]

Так что, выходит, Англии с Францией лень было ударить даже по такому худосочному «лицу». И, кстати, никто не обещал дать Сталину гарантий в том, что англо-французские силы на германской границе повели бы себя иначе, чем в реальности, когда случилась «странная война». И воевал бы Советский Союз с Гитлером в свое удовольствие, а господа «союзнички» с немцами между рядов колючей проволоки в футбол играли. Умело избегая «ненужных наступлений».

Так что взъелся наш предатель на товарища Сталина снова не по делу. Ему, видите ли, снова не понравилось, что Сталин в очередной раз обломал Англии и Франции их любовь к загребанию жара чужими руками. Какой бы они не подписали тогда в Москве договор, на долю СССР все равно пришлась бы большая часть вермахта. Это обуславливалось не текстом договора, а планами немцев. К тому же, учитывая, что Дракс и Думменк ни на что не были уполномочены, можно смело утверждать, что переговоры с самого начала были обречены на тухлый базар.

Однако, все это не мешает Суворову утверждать, что «ключ от начала Второй мировой войны попал на сталинский стол». Побывав перед этим на столах международной конференции 1919 года, предложившей Германии Версальский мирный договор, который и заложип бомбу под Европу. А потом на столах Чемберлена и Даладье в Мюнхене, когда они подарили Адольфу Чехословакию. А потом на столе у Гитлера, который утвердил план «Вайс» о внезапном вторжении в Польшу еще 11 апреля 1938 года.

Задолго до вашего любимого «заседания Политбюро 19 августа 1939 года».[450]450
  Это я для наглядности, на самом деле мировые войны есть предмет, несколько отличающийся от личного «Фольксвагена» мистера Су, и, в отличие от последнего, не имеют ни ключа, ни замка, и кем бы то ни было единолично (если мы не верим в потусторонние силы) запускаться не могут.


[Закрыть]

3

«Второй мировой войны могло и не быть. Выбор был за Сталиным» (с. 63<385>). Или за Чемберленом с Даладье. Или все-таки за Гитлером.

Далее в третьей части главы – аналогичный бред сивой кобылы. Суворов придумывает какие-то «две возможности», одна другой глупее, которые, якобы, были у Сталина.

«Первая. Независимо от позиции Британии, Франции и Польши объявить, что Советский Союз будет защищать польскую территорию, как свою собственную» (с. 63<385>). Это мы уже проходили. Снова СССР должен выполнять все то, что когда-то полякам Англия с Францией наобещали. Но тут Суворов поправляется: в тот раз, в главе о ТБ-7, Советскому Союзу предлагалось с целью укрепления мира захватить Польшу до Гитлера. Теперь до Суворова дошло, и он говорит, что «Красная Армия вступит на польскую территорию и будет воевать против Германии», только «Если Германия разгромит польскую армию и свергнет правительство» (с. 63–64<385>). И тогда советско-германская война начнется не в 1941 году, а в 1939, и второго фронта, кроме того легендарного «странного», у немцев не будет. Кроме того, английское правительство Чемберлена не уйдет в отставку, и вместо согласного нам помогать Черчилля[451]451
  Если бы Гитлер вторгся в ад, то я бы, по меньшей мере, без негодования отозвался о сатане – по слухам, именно так прокомментировал в кулуарах Черчилль свою речь 22 июня 1941 года с призывом помогать СССР.


[Закрыть] во главе Англии останется этот умиротворяющий лорд-феодал, скучающий по временам Якова I.

В качестве второй возможности Суворов выдвигает предложение «затягивать переговоры с Британией и Францией, и это было бы Гитлеру предупреждением: нападай на Польшу, но имей в виду – вся Европа против тебя[452]452
  Вся Европа – это та, что еще не под тобой и не за тебя. Вся Европа – это не Австрия, не Чехословакия, не Финляндия, не Румыния, не Венгрия, не Болгария, не Италия, не Испания, а также не вечные нейтралы – Швеция и Швейцария. Так кто там – вся Европа? Англия и Франция? С Нидерландами, Бельгией и Данией. Сила! И кого из них Гитлеру бояться? Таких грозных кандидатов, как Бельгия и Дания мы обсуждать не будем. Может, бояться нужно англичан и французов, для которых главная цель в войне с Германией на тридцать девятый и первую половину сорокового года – избежать наступлений?


[Закрыть]…» (с. 64<386>). Что Сталин и делал. Но вот только у разбитого корыта ему что-то не хотелось оставаться – и Польша у Гитлера, а пакта с ним нет, и англичане с французами дружить не хотят, Гитлера на него натравливают. Чтобы, дождавшись их взаимного истощения в затяжной войне, разом все свои проблемы разрешить. Товарищу Сталину такой ход событий тоже не нравился.

К тому же надо учитывать, что Иосиф Джугашвили родился в стране с несколько другими очертаниями западных границ. Что ему тоже было обидно за державу, потерявшую Финляндию, Польшу, Западные Украину и Белоруссию, а также Прибалтику и Бессарабию. И когда ему представилась возможность выбора между приращением своей территории в комплекте с сильным, но вроде бы дружественным соседом, и никакой территории с довеском в виде войны в этой самой Польше с этим самым сильным соседом, он, надо сказать, серьезно посомневавшись, решил-таки выбрать первое.

А в целом – сталинская логика такова: Гитлер хочет напасть на Польшу, союзника Англии и Франции – это проблема Англии и Франции. Если после Польши Гитлер нападет на СССР, то тогда его растянутые и переутомленные войска на советских границах встретит РККА. А скорее всего, как считал Сталин, после нападения Гитлера на Польшу западные союзники начнут-таки войну, и тут уж Сталин выступит, когда пожелает – во всей красе и блеске. Но, имея в виду возможность предательства интересов Польши западными союзниками, он не учел того, что Германия сможет после Польши так же быстро расправиться и с их сухопутными вооруженными силами. Вот тебе и весь сказ.

4

Теперь о Халхин-Голе. Читаем:

«19 августа 1939 года были приняты и другие решения исторической важности. В далекой Монголии Жуков подготовил внезапный удар по 6-й японской армии. Принципиальное согласие на внезапный удар Сталин дал раньше, но теперь, когда все подготовлено, Жукову надо получить разрешение окончательное» (с. 64<386>).

А что было до этого? Неужели ничего? Чтобы узнать это, стоит, не доверяя суворовскому лукавому молчанию, обратиться непосредственно к Жукову, который знал обстановку в Монголии значительно лучше многих лондонских лекторов.

Жуков пишет:

«В 1939 году советское правительство, выполняя взятые на себя обязательства от 12 марта 1936 года, оказало Монгольской Народной Республике военную помощь в разгроме японских войск, вторгшихся на территорию Монгольской Народной Республики…».[453]453
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 238.


[Закрыть]

Между прочим, кто каких союзнических обязательств не выполнял? Очевидно, Суворов с Жуковым говорят о каких-то разных СССРах.