Текст книги "Линия Крови"

Автор книги: Владимир Границын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Ну-ка отойди.

– Чего ты хочешь?

– Отойди, тебе говорят.

Илларион шагнул в сторону. Жанна сказала:

– Выйди отсюда вообще. Давай, иди наверх.

– Что ты задумала?

– Увидишь.

Священник огорошено посмотрел на нее и стал подниматься по лестнице. Не дойдя до самого верха нескольких ступенек, он обернулся. И увидел, что девушка, распластавшись спиной по стене, прилаживает к повернутому боком замку ствол пистолета.

– Стой! Ты с ума сошла?!

– Отвали!

Грохнул выстрел. Не меньше секунды Илларион стоял в замешательстве.

– Ты жива?! – наконец крикнул он.

Его возглас утонул в грохоте нового выстрела.

– Да ты с ума сошла!!

Илларион бросился вниз.

– Порядок, – отозвалась Жанна.

Она высвободила из проушин раскрывшийся замок и бросила его под ноги.

– Цела?! – обшаривая девушку широко раскрывшимися глазами, вопросил священник. – Ты же могла рикошетом попасть в себя!

– Но не попала же, – железным аргументом парировала Жанна. – У тебя все с собой?

Илларион посмотрел на тяжелый молоток, до сих пор зажатый в руке, глянул в угол, где ждали своего часа осиновые колы и наполненные святой водой бутылки. Кивнул.

– Тогда пошли! – громко, решительно сказала девушка и распахнула дверь.

* * *

Воронов лежал на старом продавленном диване, оставшемся в переоборудованном под склад подвале от последнего кладовщика. Вампир лежал с закрытыми глазами, но не спал. Черного графа, полтора месяца назад в прямом смысле восставшего из гроба, мучили сомнения. Они пришли недавно, но, появившись однажды, уже не отпускали. Все шло не так. Едва схлынул девятый вал восторга, вызванный освобождением из ненавистного, за восемьдесят пять бесконечных лет миллиард миллиардов раз проклятого личного ада, Воронов ощутил смутную тревогу. Он не узнавал мира, в который пришел. И дело было не в великом множестве машин или обилии электрического света. Изменились люди. Изменились настолько, что Черный граф даже не мог понять их. С одной стороны они почти не верили в бога, и это было вампиру на руку – найти жертву стало очень легко. В то же время в людях стало слишком мало страха. И они слишком хорошо организованы. Сколько времени понадобилось людишкам, чтобы сколотить отряды истребителей? Верно – очень, очень мало. И эти… полицейские… в считанные дни схватили Кравчука – единственного поверенного из смертных. Вычислили логово его самого. Сколько времени пройдет, прежде чем они явятся сюда? Судя по всему – ничтожно мало. И уж на этот раз они явятся с попами, в этом можно не сомневаться.

«С попами. Что я смогу им противопоставить?»

Черный граф скрипнул зубами. Похоже, Сатана оставил его разбираться с проблемами одного – ожидаемого эффекта не приносили ни жертвоприношения, ни бесконечно повторяемые уродливые звуки перевернутой молитвы.

Перед закрытыми глазами вампира встало видение той девчонки, что вчера пятилась от него с сияющим крестиком в руке. Она ускользнула. И полагать, что не вернется, слишком наивно.

Размышления Черного графа оборвал звук гулких ударов по железной двери подвала.

«Уже пришли» – отчетливо осознал Вампир.

Крупные, лишенные белков черные глаза распахнулись. Скрежет зубов слился в единый звук с вырвавшимся из глотки рыком.

* * *

– Пошли! – решительно сказала Жанна и распахнула дверь.

– Подожди! – остановил ее Илларион. – Подожди, я кое-что придумал. Нужен только гвоздь.

Священник опустил голову, посмотрел под ногами. Еще раз повторил:

– Подожди.

И поднялся наверх. Скоро Жанна услышала его обрадованный голос:

– Нашел!

Илларион спустился к ней. Он принес небольшой ржавый гвоздь. Приговаривая:

– Смотри, что получится: «брызгалка», как в детстве, помнишь? Вы играли в такие игры? – пробил в крышке пластиковой бутылки со святой водой дырку.

Жанна смотрела на его приготовления молча. Девушка поняла задумку священника, в то же время ей было нестерпимо жаль терять драгоценное время. Наконец Илларион поднялся. Сказал:

– Значит так: я иду с крестом и святой водой, читаю молитву. Ты – бери кол и молоток…

– А фонарь?

– И фонарь. Будь готова к тому, что забить вампиру в сердце кол придется тебе.

Жанна сухо сказала:

– Вобью.

Священник внимательно всмотрелся девушке в лицо. Кивнул.

– Пошли.

Илларион шагнул во тьму первым. Когда освещенный прямоугольник у двери остался позади, священник попробовал свое изобретение – он широко, крест на крест брызнул из бутылки вперед, во тьму. Святая вода с легким шипением засветилась. Упавшие на землю искрящиеся капли были похожи на сияющие бело-голубым светом частички ртути.

– Смотри! – торжественным шепотом произнес Илларион.

– Вижу, – в тон ему ответила Жанна.

Девушка поводила фонарем из стороны в сторону. Желтый луч осветил уходящие в глубину пустые, частью поломанные стеллажи, проходы между ними, деревянную перегородку. В перегородке, совсем рядом, была дверь.

Они сделали к этой двери шаг, и крест в руке священника вспыхнул так, что электрический фонарь стал больше не нужен. Илларион остановился. Прошептал:

– Дай-ка сюда кол.

Когда Жанна протянула кол к священнику, он щедро полил на него из бутылки. Особо обильно Илларион смочил святой водой острие. Грубо заостренный конец осиновой палки воссиял мистическим, вызвавшим волну мурашек по спине, светом.

– Готова? – тихо спросил Илларион.

Жанна кивнула. Илларион, шепча слова молитвы, подошел к двери и раскрыл ее. В нос ударила волна смрада. Священник на секунду замер в проеме, отвернул от зловонного нутра кладовки лицо. Потом заставил себя шагнуть внутрь. Исходящий от распятья серебряный свет озарил небольшую комнату. Илларион внимательно осмотрел ее. Пристальный взгляд священника уперся в старый диван в углу. Вампира не было.

– Здесь вроде никого, – проговорил Илларион.

– Но был, и совсем недавно, – возразила Жанна. – Смотри, все кругом в пыли, а диван обтерт. На нем лежали. И эта вонь, я ее ни с чем теперь не перепутаю…

Жанна с секунду смотрела на диван, потом скользнула взглядом по стенам, по углам. Подняла голову вверх.

И обмерла.

На потолке, прижавшись спиной к перекрытию, висел Черный граф. Неестественная, мертвенная бледность похожего на маску лица оттенялась свивающими вокруг него длинными жирно-черными волосами и матово-черным плащом. Фалды плаща свисали возле обтянутых высокими хромовыми сапогами ног подобно двум полотнищам мрака.

Девушка застыла, не в силах ни оторвать взгляда от кошмарного создания над головой, ни вымолвить хоть слово. Илларион почувствовал неладное, оглянулся. Проследив за взглядом девушки, выдохнул:

– Господи боже мой!

В голосе священника было больше испуга, чем обращения к Богу. Из-под потолка раздался сатанинский, раздающийся непосредственно в головах хохот:

– Ха-ха-ха! Неужели ты, человечишка, и впрямь надеялся уничтожить МЕНЯ?! Владыку вампиров?! Ты? Да кем ты себя возомнил? Святым?!

Дьявольские слова взрывались прямо в головах, сопровождались сильнейшей болью. Заставляли почувствовать себя ничтожным, внушали желание повиноваться.

– А ну! Опусти крест!! – пронзила сознание громоподобная команда.

Жанна сквозь застившие глаза черные круги увидела, как Илларион медленно опускает руку. Одновременно с этим сияние распятья начало угасать.

– Нет! – Жанна собиралась выкрикнуть это, но на деле лишь простонала. – Нет!

Рука священника опускалась все ниже. Жанна выпустила из рук все что держала. Фонарь, кол и молоток с глухим стуком упали на пол, но звука никто не слышал. Девушка потянулась к бутылке со святой водой, зажатой в левой руке Иллариона. Движение ее было медленным и тягучим, словно в кошмарном сне. Когда она, наконец, ухватилась за пластиковую «полторашку» обеими руками и попыталась ее выхватить, Илларион неожиданно запротивился. Не понявший маневра девушки, священник вцепился в святую воду так, словно от этого зависело спасение его души.

– Отпусти! – сквозь зубы процедила Жанна. Потом с истеричным выкриком: – Да отпусти же!! – дернула, что было сил.

Начиненная святой водой детская игрушка, наконец, оказалась в ее руках. Вампир направил на незваных гостей еще один ментальный удар, но было поздно. Из последних сил, чувствуя, как подгибаются ноги, Жанна подняла брызгалку к потолку и сжала так сильно, как только смогла.

Вверх ударила тонкая, ослепительно вспыхнувшая струйка. Святая вода попала Вампиру в лицо. Он с нечеловеческим, переходящим в ультразвук визгом свалился на пол. В то же мгновение боль и дурнота отпустили. В голове стремительно прояснялось. Жанна, держа чудодейственную бутылку наготове, во все глаза смотрела на рухнувшее к ним под ноги существо.

Ошпаренную морду вампир зажал отвратительными, больше похожими на лапы летучей мыши, когтистыми руками. Из-под них клубами валил дым. Крик стал тише, перешел в яростное рычание. Жанна шестым чувством поняла – он сейчас бросится.

Но тут в действие вступил Илларион. Опомнившийся священник поднял крест и встал пред готовым к последнему броску вампиром. Утробное, звериное рычание заглушили раздавшиеся в подвале слова молитвы. Илларион читал «Отче наш». Читал так громко, как только мог. Интонации его голоса выдавали сильнейшие волнение и решимость. Иногда голос срывался, но тотчас вновь набирал силу. Свечение креста в руках священника усилилось до той яркости, что была перед метальной атакой вампира. Жанна увидела, что Черный граф оцепенел. Постепенно его напряженное, готовое к броску тело обмякло. Илларион придал голосу дополнительной мощи и начал совершать распятьем плавные крестообразные движения, одновременно медленно приближаясь к застывшему перед ним вурдалаку. Голова Черного графа медленно, повинуясь плавным движениям креста качнулась в одну сторону… в другую… Из глотки его вырвался дикий, полный боли и ненависти рев. Вырвался и заглох. Сразу после этого вампир медленно, тягуче распрямился, поднялся на ноги. Руки его с трудом, словно воздух вдруг превратился в прозрачный мед, разошлись в стороны. Тело бывшего помещика поднялось на четверть метра над полом и плавно поплыло, толкаемое силой креста, к стене. Вот спина вампира, коснулась деревянной перегородки. За ней плотно прижались – будто приклеились – ноги, руки, затылок.

Голос Иллариона стал срываться чаще. Жанна поняла, что силы священника на исходе, надолго его не хватит. Не теряя времени, девушка подобрала с пола кол и молоток, шагнула к распятому у стены вампиру. Светящееся, будто облитое фосфором, острие коснулось плаща Черного графа напротив солнечного сплетения. Вампир висел у стены выше девушки, поэтому кол был направлен под небольшим углом снизу вверх. Жанна поправила его так, чтобы острие вошло в левую половину груди, и посмотрела приговоренному существу в лицо.

Мертвая, похожая на прелый пергамент бело-серая кожа в тех местах, куда попали капли святой воды, разъедена, будто кислотой. Под ней черная, все еще слегка дымящаяся, трухлявая плоть. Вообще лицо вурдалака можно было бы назвать мертвой маской, если бы не глаза. О, эти глаза! Жанна потом очень, очень долго не могла забыть страшных ненависти, злобы и боли, что излучались, выплескивались из этих огромных, темных, напрочь лишенных белков глазищ.

Взгляды девушки и убийцы ее возлюбленного на мгновенье встретились. Жанна сразу же с силой надавила, навалилась всем телом на нацеленный в черное сердце кол. Треснула, прорываясь, ткань плаща.

Молоток не понадобился – осиновый кол пронзил мертвую плоть легко, с тихим хрустом. Фонтаном хлынула черная кровь. Густо повалил – от соприкосновения святой воды и прОклятой плоти – дым. Заверещал, забился в агонии Черный граф. Тело его, только что длинное, вытянутое, на глазах стало съеживаться. Минута, и труп скукожился, ссохся. Мумифицировался. Утонул в ставшем слишком большим теперь плаще. Один сапог с глухим стуком упал на пол. Жанна продолжала, стиснув зубы, давить на кол изо всех сил. Острие его давно уперлось в стену.

До тех пор, пока прОклятое существо сохраняло малую толику живости, его удерживала на весу чудесная, сверхъестественная сила. Теперь же труп всей тяжестью повис на колу. Жанна напряглась, но острие, съезжая, скользнуло по крашеным доскам. Слух царапнул противный скрежет. И тут девушка поняла, что вокруг установилась ТИШИНА.

Жанна ослабила давление на кол. То, что несколько минут назад было Черным графом, медленно съехало по стене. Девушка выпустила палку из рук и обернулась к Иллариону. Священник стоял белый, как полотно. Дышал тяжело, словно только что пробежал марш-бросок. На лбу и висках Иллариона обильно выступил пот. Жанна и сама выглядела не лучше, разве что дышала менее сипло.

Сияние креста ослабло, начало медленно угасать. Исходящий от него свет постепенно сравнялся по силе с тем, что давал валяющийся под ногами фонарь. Потом фонарю уступил. И, наконец, электрический прибор остался в подвале единственным источником света.

Жанна подошла к фонарю, подняла его. Направила луч на останки вампира. Не меньше минуты она и священник смотрели на них молча. Потом девушка проговорила:

– Ну. И чего с ним будем делать дальше?

– Не знаю… Пойдем подышим, а потом вытащим его на улицу, – предложил священник.

– Давай, – согласилась Жанна.

Когда они выбрались из подвала, тумана на улице уже не было. В высоком безбрежном лазурном небе ослепительно сияло майское солнце. Илларион и Жанна зажмурились, привыкая к яркому свету. Поднявшись во двор, долго стояли, вдыхали свежий воздух полной грудью. Ветви деревьев шевелил легкий ветерок. Он принес с собой легкий запах цветов, но во рту у Жанны по-прежнему стоял привкус ни с чем не сравнимой, отвратительной вони вурдалака. Девушка посмотрела на священника и сказала:

– Давай уже покончим со всем этим.

Илларион молча кивнул.

Они снова спустились в теперь уже не опасный подвал. Вытащили плащ с жутким содержимым наверх. Илларион поднял плащ за воротник. Ссохшийся, скукоженый труп вампира выпал. Едва на него попал солнечный свет, он вспыхнул. Вспыхнул так ярко, что было больно смотреть. От пламени исходил ощутимый жар. Жанна попятилась. Священник бросил плащ в огонь и тоже сделал шаг назад. Девушка вытащила сигареты, закурила. Когда от Черного графа остался лишь пепел, она сказала:

– Может зря? Может, следовало его в поликлинику сдать? Для опытов. В смысле: сохранить для науки.

Илларион уставился на нее округлившимися глазами. Что ответить он нашелся не сразу. Несколько секунд хлопал глазами, потом горячо воскликнул:

– Ты что?! Это же очень опасно! Если и можно было с этим… с этими… э-э… останками что-то делать, то только в рамках церковных канонов…

– А как же наука? – перебила Жанна.

Илларион вновь замолк, задумался.

– Ладно, не бери в голову, – Жанна швырнула окурок на горстку пепла. – Я пошутила.

* * *

Небывалый туман, уже объявленный областными синоптиками самым сильным за последние сто лет, сгинул. Уже на следующий день, в субботу, возобновилось движение через Волгу пароходиков и парома. А в воскресенье Жанна уезжала домой. На пристань проводить ее пришли бабушка Маша и Илларион. Воскресный денек был солнечным и теплым. Жанна была в той одежде, в которой приехала сюда из Вознесенска – короткая кожаная куртка, кожаная же юбка до колен и высокие сапоги на сплошной подошве. Та же, что неделю назад, была и прическа. Но выражение лишенного косметики лица и особенно взгляд девушки были совсем иными. Жанна за неделю не постарела конечно, нет. Она повзрослела.

Бабушка, несмотря на тепло, вышла на улицу в застегнутом на все пуговицы демисезонном пальто. Голову ее укрывал платок. Илларион же, как и всегда, был в своем неизменном облачении – черной рясе и такой же скуфье. На плече священника висела Жаннина большая зеленая спортивная сумка, с которой она приехала из Вознесенска.

Людей на пристани было мало. Мария Михайловна, Илларион и Жанна стояли втроем у невысокой ограды причала и смотрели на раскинувшийся перед ними простор. Величаво несла свои воды к Каспийскому морю древняя русская река. Так же чинно ползла по ее спине, в противоположную течению сторону, длинная сухогрузная баржа. По всей длине сухогруза высились большие бледно-желтые кучи. Что это было, удобрения или просто какие-то камни, с расстояния люди различить не могли. Да никто и не старался. Высоко над головами медленно плыли в ту же сторону, что и вода, белоснежные, невесомые облака. Теплый ветерок ласкал лица. Воздух был напоен влагой и свободой. Слух баюкал тихий плеск волн. Даже пронзительные крики чаек не нарушали гармонии, а дополняли ее. Окружающая идиллия заставила Жанну почувствовать потерю любимого особенно остро. На глазах девушки выступили и остались тихо подрагивать слезы.

– Ну, вот и отчалил вроде бы пароходик, – проговорила, всматриваясь в даль, бабушка Маша.

Жанна посмотрела в сторону речного вокзала на противоположном берегу. Белый кораблик, издалека кажущийся игрушечным, отделился от пристани и развернулся к ним носом.

– Вы так далеко видите? – удивился Илларион.

– Это что-о, – протянула Мария Михайловна. – Вот когда я молодая была, вот где зрение-то было. Я ж в Великую Отечественную наблюдателем служила. В зенитном полку.

– А мама говорила, что ты лично сбила четыре немецких самолета, – вспомнила Жанна.

– Ну да, было, – подтвердила бабушка. – Потом-то я наводчицей была.

Спешащий с кинешемского берега пароходик постепенно становился все больше. И все меньше походил на игрушку. Вот он достиг середины реки, резво скользит по блещущим серебром волнам уже совсем близко. Люди на пристани и возле нее зашевелились, стали подходить ближе к причалу. Жанна повернулась к провожающим ее прабабушке и священнику.

– Родителям привет передавай, – в десятый раз повторила Мария Михайловна, – пусть в гости приезжают. Уж лет восемь прошло, как я мать-то твою в последний раз видела. Только открытки и шлет.

– Обязательно приедем, баб. Уж я-то точно. Ты бы и сама хоть как-нибудь к нам собралась.

– Ну-у, куда уж мне.

Они обнялись, поцеловались. Высвободившись из бабушкиных объятий, Жанна шагнула к Иллариону.

– Ну, прощай… святой отец. Может, свидимся еще… – и чмокнула его в щеку.

Илларион густо покраснел. Потупив глаза, пробормотал:

– На все воля Господа.

Жанна взяла у него из рук свою сумку, сказала:

– Ну все, пока, – и присоединилась к жидкому потоку спешащих по сходням людей.

Жанна разместилась на открытой палубе второго этажа. Помахала бабушке и Иллариону рукой. Пароходик тронулся. Побежал, все быстрее и быстрее, навстречу ветру. Жанна, смотрела через борт на темную, чешуей переливающуюся на солнце воду и думала о том, как много тайн может скрываться за кажущейся обыденностью окружающего мира. И о том, как дорого приходится порой платить за неведение и неверие. Неожиданно ей вспомнился старик, с которым она беседовала тогда на паромной переправе. Когда пароходик уже походил к кинешемскому речному вокзалу, девушка оглянулась.

Зареченский берег весь, насколько хватало глаз, был залит солнечным светом.

Эпилог

Прошли годы. Жанна по-прежнему работает в уголовном розыске. После памятных событий в Зареченске девушка несколько месяцев находилась под следствием, но в коне концов промахи молодой сотрудницы сочли незначительными и в должности восстановили.

Милицейское (и не только) руководство Зареченска почти полностью сменилось. И завершен, наконец, мост, строительство которого было начато еще в прошлом веке. Теперь Жанна ездит навещать бабушку Машу напрямик.

А Кукушкин исчез. Но однажды…

Однажды в городе Рыбинске, что тоже стоит на Волге, двумя сотнями километров выше Зареченска, к одному из самых обычных девятиэтажных панельных домов подъехала легковая машина. Подъехала белым днем. Обыкновенная десятка серо-стального цвета. С транзитными номерами.

Дверца водителя открылась и из десятки вышла стройная платиновая блондинка в джинсовом костюме и мягких кроссовках. Пискнула, включаясь, сигнализация. Упали в черную, крокодиловой кожи сумочку ключи. Девушка поправила большие солнцезащитные очки и направилась во двор. Проходя мимо восседающих на лавочках у подъезда бабушек, широко улыбнулась:

– Здравствуйте.

– Здрасьте, здрасьте, – нестройным хором ответили пенсионерки.

Девушка вошла в открытый настежь подъезд и поднялась на третий этаж. Здесь она остановилась. Подошла к двери в правом дальнем углу, секунду помедлила. Потом расстегнула на сумочке молнию и надавила на кнопку звонка. Из глубины квартиры донеслась заливистая трель. Едва прекратив давить на звонок, девушка начала колотить ладонью в дверь. Снова звонок, и снова – колотить. За дверью послышались торопливые шаги. Простуженный мужской голос просипел:

– Кто там?!

– Ты что же это делаешь, алкаш?! – взвизгнула девица. – Что там у тебя течет?! Ты же нас залил совсем, скотина! А ну открывай!!

К крику прибавились удары в дверь ногой.

– Дура, что ли?! Ничего у меня не течет! – ответил мужик за дверью.

– Открывай! Я щас милицию позову! Узнаешь, как соседей заливать! Ремонт кто будет оплачивать, ты?!

Загремели спешно открываемые замки. Дверь распахнулась. В проеме возникла помятая, давно не бритая физиономия. Набрякшие под глазами мешки, характерные багровые прожилки на щеках и носу, мутный взгляд, неряшливая одежда. Достаточно единственного взгляда, чтобы понять – перед вами давно и беспробудно пьющий тип.

– Чего нет?! А ну! Показывай, чего у тебя течет?! – шагнула в дверь блондинка.

– Да смотри! – раздраженно выкрикнул хозяин.

Он быстро прошел к ванной, открыл дверь.

– Ну! Где?!

– В кухне! – в тон ему выкрикнула «соседка».

Мужчина, проорал:

– Да иди, смотри! Ничего нет! Это не от меня к тебе течет!

И пошлепал в кухню.

Гостья притворила дверь, заперла ее на щеколду и отправилась за ним. По пути она сняла очки, стянула парик.

И превратилась из блондинки в брюнетку.

Сквозь давно не мытое окно кухни светило яркое солнце. Его лучи равнодушно освещали плотные ряды пустых бутылок на подоконнике, заставленный немытой посудой стол, грязный пол. Девушка вышла на свет и хозяин, собравшийся произнести новую тираду, замер с открытым ртом.

– Узнал? – совсем негромко спросила Жанна.

Кукушкин попятился. Видно было, что он растерялся. И пытается с охватившим его испугом и замешательством справиться. Получалось плохо. Руки непослушно тряслись, заметно дрожали и губы.

– Узнал, – констатировала Жанна.

– Т-ты… ты жива? – выдавил Кукушкин.

– Как видишь. А ты?

Вадик неопределенно дернул головой и плечом и нервно посмотрел Жанне за спину.

– Не дергайся, я одна. Но легче тебе от этого не станет…

С глухим стуком упала на пол сумочка. Расширившимися глазами Кукушкин уставился на стиснутый в руке девушки пистолет. С глушителем, как в кино. Рука с пистолетом медленно поднялась.

– Нет! Жанночка, послушай, что ты делаешь? Ты не так поняла. Я не хотел…

– Ты хуже вампира, мразь, – не слушая бессвязные оправдания предателя, проговорила Жанна и нажала на курок.

Чуть слышный хлопок и во лбу бывшего капитана, точно посередине, появилось маленькое отверстие. Нервное бормотанье оборвалось коротким всхлипом. Кукушкин упал на колени, повалился на пол вперед, лицом вниз. Два новых хлопка. В волосах на затылке густо проступила кровь.

Жанна развернулась. Подняла сумочку, убрала в нее пистолет. У двери задержалась перед зеркалом. Вернула на свои места парик и очки. Прихватила ключи от квартиры и вышла на площадку. В подъезде было по-прежнему тихо и безлюдно. Девушка заперла дверь на ключ и направилась вниз по лестнице.

Разложившийся, частично объеденный крысами труп Кукушкина соседи обнаружили лишь спустя одиннадцать дней.