Текст книги "Наследный принц Андрюша"

Автор книги: Владимир Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

После завтрака Андрюша осмотрел дом – походил по комнатам, поднялся на чердак.

Увидев на чердаке старый, потертый диван, внук вдохновился.

– Здесь вполне можно соорудить мансарду.

– Получится второй этаж, а это категорически запрещено,– возразил я.

– Ничего,– не терял надежду Андрюша,– нет таких запретов, которые нельзя было бы обойти…

Сарай, в котором стоял вездеход, вызвал у внука ироническую улыбку. Он поглядел сквозь крышу на небо и спросил:

– Дед, не боишься, что вездеход умыкнут?

– В каком смысле? – не понял я.

– Ну, украдут машину,– растолковал внук.

– А я не оставляю ее здесь на зиму,– объяснил я.– А в городе у меня гараж, хотя и старый, но еще крепкий.

Андрюша похлопал по доскам рукой, и сарай заскрипел, зашатался.

– Держится на честном слове,– определил внук.

За оградой интерес Андрюши вызвала березовая рощица.

– Дед, если вырубить березы,– осенило внука,– можно увеличить участок.

– А березы – куда? – спросил я.

– Знаешь, из березовых дров какие уголья для шашлыков получаются,– у Андрюши уже все было продумано.

– Не разрешат,– робко возразил я.

Когда я получил участок, здесь росли маленькие березки. И я тоже хотел вырубить их, чтобы посадить картошку. Но рука у меня не поднялась. И сейчас я благословляю это мгновение. В рощице мы и грибы собираем, и скамейку я поставил – можно посидеть, отдохнуть.

К тому же рощица отделяла нас от всего поселка. Мы жили вроде вместе со всеми и в то же время на отшибе. «На хуторе»,– фыркал Матвей.

Когда, закончив осмотр, мы уселись на скамейке в рощице, Андрюша сказал:

– Я думаю, сарай надо снести. А на этом месте построить кирпичный, и там душ соорудить, и теплый туалет, а может быть, и баньку. Или – лучше всего здесь, в роще.

– Никто не разрешит,– затянул я свою песню.

– Разрешат,– уверенно объявил Андрюша.– Наденешь свои медали и – вперед! Никто не устоит!

– Ну что ты,– изо всех сил я сопротивлялся натиску внука,– из-за туалета…

– Не только,– прервал Андрюша.– Я слыхал, что вышло послабление. Можно строить двухэтажные, какие хочешь дома…

– Ну это в столице послабление,– не сдавался я. – А у нас все по-прежнему…

– Неужто тебе, дед, не хочется построить дом, который бы лет сто, а то и двести стоял?

– На наш с бабушкой век и этого хватит,– легкомысленно ляпнул я и вскоре пожалел об этом.

– Эх, дед,– укоризненно покачал головой Андрюша,– только о себе и думаешь…

И тут, наконец, до меня, бестолкового, дошло. Внук совершенно всерьез воспринял слова, которые у меня вчера вырвались нечаянно. И сейчас я присутствую на своего рода историческом событии. Наследный принц осматривает свои владения. Ничего не скажешь, придирчивый хозяин, такой спуску никому не даст.

Что я натворил?! Обманул внука. Я почувствовал, как краска заливает мое лицо. И, вместо того, чтобы выложить всю правду, смущенно пролепетал:

– Да, да, Андрюшенька, ты прав…

Андрюша огляделся по сторонам, словно прикидывая, куда приложить силы.

– Ну, ладно, дед, до конца сезона отдыхай, а в сентябре начнем…

Я хотел было сказать, что сезон у нас с Настей не кончается в августе, что в сентябре как раз самый разгар хлопот, ведь все надо собрать и обработать. А если погода позволяет, мы и октябрь живем, и лишь после первых заморозков перебираемся в город, откуда уже совершаем редкие набеги на дачу.

Но я не решился перечить, не молвил слова поперек. В общем, прикусил язык. Наверное, Андрюша решил, что мне такая перспектива пришлась по душе. Как известно, молчание – знак согласия.

В общем Андрюша не стал больше предаваться мечтаниям и строить планы, от которых у меня захватывало дух. А может, у него еще не появилось других планов, ведь он совсем недавно почувствовал себя наследником.

Но и нескольких слов Андрюши было достаточно, чтобы у меня разыгралось воображение. Я представил, как, нацепив медали, обиваю пороги различных учреждений, а в это время халтурщики оккупируют мою дачу, стучат, шумят, все захламляют. То есть надо будет забыть напрочь об отдыхе, распрощаться с мечтами о сентябре.

А я уже давно больше других месяцев люблю сентябрь. Этот месяц в наших краях обычно теплый, не дождливый. И тихий. Дачи пустеют, разъезжаются дети, остаются одни пенсионеры. Вроде меня и Насти. И наступают тишина и покой.

И вот сейчас это спокойное течение жизни может взорваться и полететь вверх тормашками. Было от чего разволноваться.

Правда, в этом году полностью насладиться сентябрем не удастся – у нас теперь Андрюша, его надо провожать в школу и встречать после нее. Но все-таки можно через день наезжать на дачу. А если здесь начнется реконструкция, перепланировка, то никакого желания приехать сюда у меня не будет.

Несколько дней я не находил себе места, все валилось из рук. А чего, спрашивается, он распоряжается здесь, словно хозяин? Ведь хозяин по-прежнему я… И никакого завещания я не писал. Но Андрюша этого не знает… Значит, надо ему всю правду-матку и выложить… Нет, духу не хватает решиться…

Не забывая о том, что он наследный принц, Андрюша вел себя иногда, как обыкновенный мальчишка. На чердаке я нашел старый, еще Сережин, велосипед, смазал его, сменил камеру. И вскоре Андрюша гонял вместе с Анютой по окрестностям.

Андрюша милостиво, как и подобает наследному принцу, принимал знаки почтения, которые оказывала ему Анюта. Он позволял девочке, чтобы она всюду сопровождала его, а ей это и надо было.

– Погоди,– говорила Анютка,– я только переоденусь.

Переодевалась Анюта по сто раз на дню. И откуда она брала такую уйму нарядов?

– Что с Анютой? – недоумевал я, поражаясь, что вот минуту назад она была в одном платье, а сейчас уже в другом.

– Разуй глаза! – сказала Настя, и я, любитель изящной словесности, досадливо поморщился.– Анютка втюрилась в Андрюшу.

Для меня оставалось загадкой, каким образом Настя, при ее глухоте, нахваталась жаргонных словечек.

– А он? – спросил я.– Он тоже втю… симпатизирует ей?

– В том-то дело, что нет,– вздохнула Настя.– Андрюша позволяет Анюте восхищаться им, словно он король или…

Настя запнулась, подыскивая слово. Я пришел ей на помощь:

– …или наследный принц?

– Точно, наследный принц,– подтвердила Настя.– А она, бедняжка, счастлива по уши и совершенно не замечает, что ею помыкают.

Наверное, в эту минуту в моей голове родился коварный план. Но осуществил я его лишь на третий день, когда Андрюша предложил:

– Я смотрю, дед, у тебя старые деревья. И сплошные антоновки… А антоновка, я проконсультировался, плохо лежит… Всего до нового года. Есть прекрасные, лежкие сорта – уэлси, джонатан… Надо их привить к антоновкам, и этой же осенью…

В принципе я был не против прививок. Но тон, каким он со мной разговаривал, вывел меня из себя.

– Ты меня извини, Андрюша,– пробормотал я, отводя глаза от внука, – но про завещание я тебе сказал неправду. Вернее, не всю правду.

– Ты не составил завещание? – упавшим голосом произнес Андрюша.

– Я составил,– поспешно сказал я,– но не в твою пользу.

– А в чью же, если не секрет?

Андрюша держался молодцом. Он не падал в обморок, не заламывал руки и не бился головой об стенку. Впрочем, может, потому, что стен вокруг не было, а беседу мы вели под сенью антоновки.

– В пользу Анюты,– выпалил я и отвернулся, чтобы не выдать себя.

– Ты хочешь скакать, что этот драндулет в дырявом сарае, это хилое сооружение с подслеповатыми окошками, которое ты сгоряча, не подумав, назвал дачей, этот участок, на котором надо выкопать старые и посадить новые деревья, что все это принадлежит Анюте? Что она является твоей наследницей?

Нет, все-таки Андрюшу задело ка живое. Иначе бы у него не хватило пороху на такой длинный, полный иронии, монолог.

Я лишь молча кивнул.

– А кем же она тебе приходится, не очень почтенный старец?

Андрюша уже преступал черту дозволенного. Но я не останавливал внука, потому что понимал его состояние.

– Ты угадал, Андрюша, грехи молодости,– врал я напропалую.– Анюта растет без отца, и завещание я составил еще до твоего приезда…

Я представляю, какой у меня был растерянный вид. Потому что вранье мне давалось с трудом. И, как ни странно, растерянность оказалась мне на руку. Мне кажется. Андрюша поверил, что я говорю правду.

Сыграло, видно, свою роль и то обстоятельство, что я невольно похвалил его проницательность. Ведь он угадал, что Анюта приходится мне внучкой…

– Да, дед, с тобой не соскучишься,– процедил Андрюша сквозь зубы.

А как ты думал?! Не все коту масленица… В смысле, не все тебе меня загонять в угол! Наконец-то я тебя обошел.

Вообще, в тот день Андрюше не везло. Бабушка, наконец, вспомнила о Матвее.

– Как он там один? – пригорюнилась Настя.– Николай, что у вас тогда стряслось? Андрюша, почему ты скоропалительно вернулся?

Вот и задала Настя вопросы, которых я ждал. Но поскольку последний из них был адресован Андрюше, пусть он и выкручивается.

– Вспомнил, бабушка, твои оладушки, омлеты и понял, что без них не обойдусь…

Что-то похожее он уже говорил. Да, выдыхается наследный принц… Судя по всему, и бабушку ответ не удовлетворил.

– Сходил бы ты, Николай, позвонил Матвею,– велела мне Настя.

– Зачем звонить? – вскочил Андрюша.– Я съезжу, навещу дедушку.

Нет, с наследным принцем определенно что-то случилось. Он повторяется. Похожий ход Андрюша уже делал, отправляясь в отместку мне к Матвею. Неужели у него нет никаких свежих идей? Честно говоря, мне даже стало его жалко. Да и победа, доставшаяся такой легкой ценой, не радовала.

Все было, как в прошлый раз. Андрюша вышел, одетый в дорогу, с сумкой через плечо, прихватил целлофановый пакет с дарами сада-огорода для деда. От машины внук категорически отказался. Снова Анютка вызвалась его проводить, и Андрюша опять милостиво позволил.

Правда, одна деталь не совпадала. На бабушкин вопрос, когда он вернется, Андрюша не стал наводить тень на плетень, а высказался весьма определенно:

– Завтра, к обеду.

По-видимому, на моем лице появилось замешательство, потому что Андрюша улыбнулся. Вот он и озадачил деда.

Но я, быстро совладав с собой, хмыкнул. Держи карман шире. Ты еще не знаешь деда Матвея. Скажи спасибо, если по твоей спине не погуляет его палка. Но не сомневайся, что он схватит тебя за шиворот и спустит с лестницы. Я знаю Матвея, он никому не прощает обиды. Чего-чего, а решительности у него в избытке. Так что ты, дружок, вернешься сегодня же. Вот что было в моем взгляде, брошенном на Андрюшу.

Нет, дед, прочитал я в его взгляде, может, ты и знаешь дедушку Матвея, но ты не знаешь меня. Не спустит меня дед Матвей с лестницы, не прогуляется его палка по моей костлявой спине. Кстати, что у вас за нравы в провинции? Огреть палкой единственного внука, даже если он допустил оплошность, это же некрасиво, неэстетично… Ты хочешь знать, что сделает дед Матвей, увидев на пороге своего дома раскаявшегося внука? Он введет его в дом, напоит чаем, постелит чистую постель и оставит ночевать. А завтра внук сам, заметь, сам, безо всякого принуждения, тепло попрощавшись с дедушкой, вернется к бабушке на дачу…

Вот такой обмен взглядами – быстрыми, как выпад шпаги,– произошел у нас с Андрюшей.

А вслух я решился все-таки предупредить единственного внука:

– Ты будь там поосторожнее. Матвей – человек неуравновешенный, горяч на руку…

– Да ты что,– возразила мне Настя.– Матвей и мухи не обидит.

– Ты забыл, дед,– бодро ответил Андрюша,– что у нас с дедом Матвеем есть тайна… Так что не боись, все будет хоккей…

Да, снова последнее слово осталось за ним. Вечером Андрюша не вернулся. Поскольку он и не обещал, никто и не волновался. Кроме меня.

Конечно, я всерьез не думал, что Матвей огреет внука палкой, но то, что спустит с лестницы, не сомневался.

Но раз Андрюша не приехал, значит, ничего страшного не произошло. Да, а что за тайна у них с Матвеем?

Как это Андрюша сказал? «Дед, с тобой не соскучишься…» Все с точностью наоборот – это с ним, с нашим единственным внуком, не соскучишься.

БРАКИ ПО РАСЧЕТУ ТОЖЕ ЗАКЛЮЧАЮТСЯ НА НЕБЕСАХ?

Как и обещал, Андрюша появился на следующий день к обеду. Даже чуть раньше, почти сразу после завтрака. Но есть отказался, объяснив, что вполне прилично позавтракал с дедом Матвеем, который чувствует себя хорошо и занят делом.

– Тем самым,– подмигнул мне Андрюша,– о котором следует хранить тайну…

Я почувствовал, как мои щеки заливает краска. Снова внучек утер нос деду…

Что у них там за тайна с Матвеем? А, какая-нибудь ерунда на постном масле… Нет, пожалуй, не ерунда, если Матвей, вопреки своим принципам, не прогнал внука.

– Анюта, пошли купаться,– позвал Андрюша.

– Сейчас, только переоденусь,– откликнулась Анюта.

Спокойный, уверенный вид Андрюши вывел меня из себя.

С первой минуты появления внука на даче я был как на иголках.

Что он задумал? То, что он готовит ответный удар, я не сомневался. Не такой Андрюша человек, чтобы подымать лапки и сдаваться на милость победителя.

Одним словом, крепкий орешек.

Мне не по зубам. Хотя и не вставным…

Приезд Светы на время отвлек меня от неприятных мыслей. Тем более что она явилась, как на праздник: с букетом цветов и тортом. Я вспомнил, что уже давно Света не бывала на даче. Да, пожалуй, с того дня, как приехал Андрюша. Снова – Андрюша! По врожденной деликатности Света, наверное, решила, что она будет теперь лишней на даче. А, кстати, Света была моей настоящей наследницей и врачом стала, как я, и в той же детской больнице работала.

Но первый же вопрос Светы нас просто огорошил:

– Что-то я не припомню, какое у вас сегодня торжество?

– Да вроде никакого,– в недоумении переглянулись мы с Настей.

– А мне вчера позвонил Андрюша и передал вашу просьбу безотлагательно приехать на дачу к обеду,– объяснила Света причину своего неожиданного появления на даче.– Когда же я испуганно спросила: «Что случилось?», он успокоил меня и сказал, что ожидается торжественное, радостное событие…

Вот оно, начинается! Я невольно сжал кулаки… Что задумал горячо любимый внучек?

– А я люблю сюрпризы,– воскликнула Настя.– Без них жизнь пресная… Пошли, Света, готовить… Как я понимаю, без обеда никакого торжества не бывает…

Мне недолго пришлось теряться в догадках. Вскоре на лесной тропинке появились Анюта и Андрюша.

Что-то меня насторожило в их поведении. Они шли, взявшись за руки. Обычно длинноногий Андрюша оставлял девочку далеко позади, а Анютка семенила следом за ним, делая попытки догнать мальчишку, но ей это редко удавалось. Андрюша мне напоминал крейсер, уверенно идущий по бурному морю, а Анюта – катерок-лодку, которая то вырывалась вперед, обходила своего могучего собрата, то, обессилев, плелась в хвосте.

А сейчас Анюта и Андрюша шли рядом, размахивая руками, и лица их сияли от радости. Не дойдя нескольких метров до меня, они неожиданно бухнулись на колени и смиренно склонили головы.

Я невольно сделал несколько шагов назад, к веранде, и хрипло позвал:

– Настя! Света!

На веранде появились женщины, и я им молча пальцем показал на детей.

– Бабушка, дедушка, Светлана Петровна, благословите! – подал голос Андрюша, а Анюта зарделась, как маков цвет.

Я опешил. К такому повороту событий я, признаться, не был готов. У меня отняло речь, я лишь пыкал-мыкал…

А Настя все сразу поняла и хотела было, наверное, броситься в дом за иконой, но, вспомнив, что ничего подобного там нет, сказала просто и ясно:

– Благословляю вас, дети мои! Дай вам Бог счастья!

– Вы что, жениться собрались? – я, наконец, обрел дар речи.

Тут уж и Андрюша потупил свои, честно скажу, бесстыжие глаза.

– Да вы же еще дети! – взревел я, словно раненый зверь. Потому как понял, что внучек перехватил инициативу, обошел меня и, вообще, как ни старайся, не лезь из кожи, мне не одолеть его.

– Не волнуйся, дедушка,– успокоил меня Андрюша,– Это не женитьба, а… как это называется?..

Андрюша повернулся за подмогой к Анюте, и та нашла нужное слово:

– Обручение.

Но Настя, которая неизвестно откуда знала все, покачала головой:

– Это помолвка… Поднимитесь, дети, вы помолвлены… Придет время, и вы станете мужем и женой…

Анюта и Андрюша поднялись с колен. Пребывали они в великом смущении. Даже Андрюша.

Света обняла и чмокнула Анюту. Андрюша, как галантный кавалер, поцеловал Свете руку.

– И вправду, по такому случаю полагается праздничный обед,– сказала Настя.– Анюта, будь добра, помоги нам с мамой…

Мы остались с Андрюшей вдвоем.

– Дед,– между прочим, словно выдавая мне справку, произнес Андрюша,– а ведь муж наследницы является полноправным владельцем всего имущества…

– Да-да,– пробормотал я, не зная, куда деваться.

И тут, как всегда, меня выручила Настя.

– Николай,– крикнула она,– не осталось ли у нас прошлогодней наливки?

– Сейчас поищу,– я торопливо вскочил, только бы не оставаться наедине с Андрюшей.

В кладовке сыскалась покрытая пылью бутылка, и вскоре она уже украшала стол рядом с гвоздиками, привезенными Светой. Детям налили яблочного сока.

– Сегодня самый счастливый день моей жизни,– поднялась с бокалом Настя.– Признаюсь, я давно об этом мечтала. Анюта, Андрюша, по-моему из вас выйдет замечательная пара… Анюта – добрейшее существо, отличная хозяйка, о себе забывает ради другого, будет очень хорошая жена… У тебя, Андрюша, много мусора в голове… Ты хочешь казаться взрослым, а на самом деле ты ребенок, добрый и славный мальчик, которому просто не хватало в детстве ласки. Я уверена, что Анюта окажет на тебя благотворное влияние… Пью за ваше счастье…

И Настя лихо осушила бокал, в котором на самом донышке алела настойка.

– Горько! – крикнула Настя, и тут силы оставили ее, и она плюхнулась в плетеное кресло.

– Ты что, с ума сошла? – вспомнив, что совсем недавно был детским врачом, вскипел я.– Они же дети…

– Ну и что, что дети? – В Настю словно черт вселился или так подействовал на нее глоток наливки.– Между прочим, я впервые поцеловалась с мальчиком, когда мне было шесть лет.

– А ему? – спросил я.

– Что ему? – не поняла Настя.

– Сколько было лет тому мальчику, с которым ты целовалась? – повторил я свой дурацкий вопрос.

– А, не помню,– махнула рукой Настя и добавила, чтобы меня утешить: – И, вообще, он был сопливый, невзрачный мальчик…

– Так зачем ты с ним целовалась? – с обидой произнес я, никогда не ожидал, что во мне скопилось столько ревности.

– Погоди,– дернула меня за рукав Настя.

Анюта и Андрюша потянулись друг к другу. Губы мальчика коснулись губ девочки. И, словно обжегшись, Андрюша и Анюта отпрянули друг от друга.

– Дело сделано,– поставила точку Настя,– теперь и помирать можно… – Настя шмыгнула носом, на глазах у нее появились слезы...

Не стеснялась слез и Света, когда сказала, обращать к Анюте:

– Будь счастлива, доченька,– а потом повернулась к Андрюше: – Береги ее, пожалуйста…

Да что это за всеобщее помешательство? Неужели никто не видит, что со стороны Андрюши это брак по расчету, что у него одна цель – завладеть наследством, а потом и избавиться от супруги?.. Вот сейчас встану и рубану правду-матку! Но взглянул на Анютку, и моей решимости поубавилось… Девочка сияла от счастья. Ладно, не буду ей портить праздник, не изверг же я, в конце концов…

Конец обеда прошел уже весело. Андрюша острил, потешал публику. Первой смеялась Анюта, а вслед за ней Настя. Ведь бабушке надо было по губам прочитать то, что говорит внучек. Поэтому, мне кажется, она поступила проще – увидев, что Анюта залилась смехом, тоже принималась хохотать. Даже на лице обычно сдержанной Светы то и дело появлялась улыбка.

Наверное, портила обед (или обедню) моя кислая физиономия, потому что Андрюша не утерпел и спросил:

– Дедушка, а ты не хочешь нас поздравить?

– Поздравляю,– буркнул я и попытался выдавить из себя улыбку.

– Коротко и ясно,– иронично прокомментировал Андрюша.

И все женщины дружно рассмеялись.

После обеда Андрюша с Анютой отправились… чуть не сказал, в свадебное путешествие… Нет, отправились кататься на велосипеде… Но если раньше Андрюша крутил педали, а Анютка бежала следом, то теперь он подсадил ее на раму, и они поехали вместе. Идиллия – да и только! У Насти и Светы глаза снова увлажнились.

Мы давно не виделись со Светой, и она стала мне рассказывать, как идут дела в моей больнице. Но, честно признаюсь, слушал я ее вполуха, потому что голова была занята другим.

Что бы я ни предпринимал, у Андрюши на все находился ответ, который я не мог предугадать. Значит, мне, старику, не под силу тягаться с ним, с мальчишкой. Нет, поднять лапки и расписаться в своем поражении я не мог. Это было выше моих сил. Я уже вошел в азарт.

И к тому же у меня в запасе был козырной туз, о котором он не имел представления. Так что у меня есть шанс испортить ему игру…

Увидев, что я ее слушаю невнимательно, Света прервала рассказ:

– Дядя Коля, я вижу вы сегодня устали… В другой раз поговорим…

– Давай отложим разговор,– охотно согласился я,– но ты надолго не пропадай…

Вечером, когда я поливал огород, неподалеку от меня остановился Андрюша.

– Дед, а ты знаешь, что муж наследницы имеет право познакомиться с завещанием?

В голосе Андрюши мне послышалось с трудом сдерживаемое торжество, и этого я уже не мог стерпеть.

– Знаю,– ответил я,– но ты не все еще знаешь.

– Что? – насторожился Андрюша.

– А то, что никакого завещания вообще не существует, я его не составлял и составлять не намерен! – выпалил я одним духом и для того, чтобы дошло до Андрюши, направил на него струю воды.

Холодный душ привел его в себя. Он торопливо отбежал от меня и произнес загадочную фразу:

– Ну, дед, погоди!

А я захохотал. Ну такой смех на меня напал, что я не мог остановиться.

– Я уложил его на лопатки! Я пришел к финишу первым! Я взял верх! – шептал я, совершенно обессиленный от смеха.

Назавтра Андрюша вел себя так, как будто ровным счетом ничего не произошло. Было такое ощущение, что он проглотил пилюлю, которую я ему приготовил, и даже не поморщился. Завидная выдержка у внука!

И в последующие дни – вплоть до самой школы – поведение Андрюши не претерпело изменений. У меня создалось впечатление, что он взял тайм-аут. То есть взял двухнедельный перерыв, чтобы расслабиться, отдохнуть перед школой. Попросту говоря, вспомнил, что идут летние каникулы.

С Анютой он по-прежнему был добрым, милым, не забывал, что между ними заключена помолвка. Да и к бабушке его отношение осталось прежним, а вот ко мне… Не то, чтобы он совсем меня не замечал, нет… Правда, иногда я ловил на себе его невидящий взгляд: то есть он смотрел так, словно никого перед собой не видел… И все-таки, о чем бы я его ни попросил, он выполнял, не бегом, не сразу, а словно все обдумав, взвесив «за» и «против».

Не то чтобы мы с ним перестали разговаривать, но чаще всего обменивались односложными словами, что меня, конечно, огорчало. Но, с другой стороны, Андрюша больше не заводил речи о завещании, что меня очень радовало.

Ладно, решил я. Будем считать, что первый тайм закончился вничью: 0:0.

Я тогда и не предполагал, что решающие схватки не за горами. Как говорится, это были цветочки, а ягодки впереди.

МАФИЯ ТРЕБУЕТ ВЫКУП

– Дед, они требуют выкуп! – выпалил Андрюша.

Я только что поудобнее устроился в кресле и погрузился в чтение газет. Два дня я провел на даче, газет скопилось уйма, да еще прикупил по дороге.

Читал я по своей методе. Утром, когда приходили газеты, я набрасывался на них как голодный и проглатывал заголовки, то есть узнавал, о чем сегодня напечатано. А потом откладывал газеты в сторону, их черед наступал после обеда.

Тогда я уже читал газеты основательно, от корки до корки, лакомился ими, как сластена, как гурман.

Правда, чтение длилось недолго и вскоре я похрапывал в кресле. Но спать в такой неудобной позе было трудно, и я просыпался.

Если в комнату заходила Настя, она всегда говорила:

– Опять храпел!

– Откуда ты знаешь, ты же плохо слышишь? – парировал я.

– От твоего храпа стены трясутся,– у Насти на все был готов ответ,– и ты хочешь, чтобы я этого не заметила.

Я снова принимался за чтение, но ненадолго. Меня снова смаривал сон, и я засыпал с газетой в руках.

Но тем не менее я успевал прочитать все газеты и, главное, запомнить прочитанное. Более того, я пересказывал Насте содержимое газет со всеми подробностями.

Настя качала головой, приговаривая:

– Правду пишут, что во сне хорошо запоминается!

Сама Настя газет не читала, а из телевизионных передач отдавала предпочтение фильмам и концертам.

Вот так я успевал и вздремнуть, и познакомиться с газетами.

Правда, иногда мне бывало не до сна. Это когда в газете была напечатана статья про мафию или какое-нибудь уголовное преступление. Как все мирные, спокойные люди, я обожал читать о всяческих преступлениях.

Выйдя на пенсию, пристрастился к детективам.

И хотя по-прежнему считал их литературой второго сорта, нередко предпочитал детективы хорошим книгам. Так и тянуло меня в мир таинственных и загадочных приключений, так и хотелось пощекотать нервы.

Впадаю в детство, подумал я. Но не огорчился, а обрадовался. В конце жизни человек обязательно куда-нибудь впадает, поэтому детство – не самый худший вариант.

Сегодня у меня было приподнятое настроение – сразу в двух газетах напечатаны судебные очерки. А это обещало увлекательное чтение.

Поэтому за обедом я был рассеян и съел две порции второго да еще попросил добавки. Может, это обстоятельство и вывело из себя Настю.

– Где ты витаешь? – набросилась на меня Настя.– Не видишь что ли – внук ничего не ест, он явно не в своей тарелке.

Я очнулся и обратил внимание на Андрюшу. Внук и вправду был не в своей тарелке. Так говорят о человеке, который настолько расстроен, что совсем забыл о своей тарелке и ничего не ест, а занят совершенно посторонним делом. А каким же, интересно, делом ты можешь быть занят, если перед тобой стоит тарелка, на которую бабушка положила вещи такие вкусные, что пальчики оближешь. А внук воротит нос от еды. Тут одно из двух – или внук сыт по горло (исключено, поскольку всего пять минут, как он пришел из школы), или он так расстроен, что ему лакомый кусок в рот не лезет.

Я пригляделся и понял: у Андрюши что-то стряслось. И стряслось нечто серьезное, потому как отсутствием аппетита последнее время внук не страдал.

– Андрюша, что с тобой? – спросила напрямую Настя.

Она обладала редкой способностью – говорила то, что думала.

Заметив, что на него обратили внимание, Андрюша пробормотал нечто невразумительное, мол, ничего не стряслось, и налег на еду.

Настя вздохнула с облегчением. Если внук ест с аппетитом, значит, с ним все в порядке.

И я успокоился. А после обеда устроился в кресле и принялся за чтение.

Я только углубился в первую, статью, как в комнату вошел Андрюша.

– Дед, мне надо с тобой поговорить…

Мне бы оторваться от газеты, ведь давно мы не вели разговоров с Андрюшей, а я лишь пробормотал:

– Я тебя слушаю, Андрюша…

Статья была настолько увлекательной, что она полностью захватила меня, и я услышал лишь одну фразу, произнесенную внуком:

– Дед, они требуют выкуп…

– Сколько? – машинально поинтересовался я, не подымая глаз на внука.

Андрюша назвал сногсшибательную сумму, с несколькими нулями. Тут мое любопытство проснулось и я уставился на внука:

– В долларах или лирах?

Андрюша на мгновение задумался.

– В рублях.

– Интересно, зачем итальянским мафиози выкуп в рублях? Я бы на их месте предпочел выкуп в долларах. Лира снова упала в цене.– Я снова уткнулся в газету.

– Дед, оторвись на минуту от своей газеты,– чуть ли не кричал Андрюша,– это с меня требуют выкуп, с меня…

Тут-то до меня стало что-то доходить, и я жалобно попросил:

– Расскажи еще раз, Андрюша… И, пожалуйста, по порядку…

Честно признаюсь, услышав историю, которую мне поведал Андрюша, я почти ничего не понял. Из его сбивчивого рассказа следовало, что он попал в плохую компанию, взрослые ребята опутали его, окрутили и сейчас, если Андрюша не выложит им кругленькую! сумму, могут с ним расправиться…

– Ну, мафиози, обнаглели!.. Я им покажу, где раки проводят зимние каникулы,– чертыхнулся я и решительно поднялся с кресла.– Пошли!

– Куда? – спросил Андрюша.

– Как куда? В милицию…

В прихожей я сел на стул и стал обуваться. Нагибаться из-за живота мне было трудно. Поэтому я использовал длинную штуковину, чтобы, сидя, одевать чувяки, как я называл туфли. Обувшись, я сидел некоторое время, отдуваясь.

– Если ты хочешь, чтобы они меня… – Андрюша безжалостным, красноречивым жестом провел по шее.– Тогда иди!

Внук пошел к себе. В кухне журчала вода. Настя мыла посуду и что-то напевала. Может, ей рассказать? Нет, ни в коем случае. Это мужское дело. И Настю вмешивать не надо. Она ничего не поймет. Тем более что я сам ничего не понимаю. Поднявшись, я пошел в комнату Андрюши.

Внук сидел, откинувшись на спинку кресла. Глаза его были закрыты, но он, конечно, не спал. Мужественно держится, ничего не скажешь. Весь в деда!

– Ты считаешь, что дело зашло так далеко? – осторожно спросил я.

Андрюша открыл глаза и кивнул.

– Но откуда у нас мафия? – вскричал я в сердцах и прикусил язык, как бы Настя не услышала.

И Андрюша снисходительно посмотрел на меня. Эх, дедушка, прочитал я в его взгляде, дожил ты до седых волос, а не знаешь простых вещей, которые известны любому первокласснику.

– Придется платить! – жестко произнес внук.

– Но где я достану такие сумасшедшие деньги? – вскипел я.

Андрюша словно ждал этого вопроса – вскочил на ноги и заходил по комнате.

– Надо продать все, что можно. Сперва – автомобиль. Конечно, я понимаю, что трудно назвать автомобилем эту старую развалину на колесах, но машины сейчас хорошо идут на рынке. К тому же автомобиль мы продадим не один, а вместе с гаражом, который находится в центре города. Поэтому за машину и гараж можно выручить приличную сумму. Далее – дача. По правде говоря, самонадеянно называть дачей ветхое строение из двух комнат с верандой. Но дачи, как и прочая недвижимость, нынче в цене. В результате этой финансовой операции мы получим приличную сумму. Если не хватит, поможет дед Матвей.

– У Матвея хоть шаром покати,– вставил я.

– Финансовое положение деда Матвея мне хорошо известно,– возразил Андрюша.– Но он сейчас занят делом, о котором просил не распространяться и которое ему может принести неплохой доход. В общем, не трусь, дед, наскребем сумму, которую требуют, как ты их назвал, мафиози. Выкрутимся. К тому же они ведут себя, как деловые люди. Выкуп требуют не сразу, не завтра, а через две недели. Я думаю, что с ними можно и поторговаться…

Внук, как всегда, оказался прав. Устраивать панику раньше времени не стоило. Может, если осуществим план Андрюши, и вправду выкрутимся.

Значит, сперва надо продать эту старую развалину на колесах, которую я, наверное, по привычке, называю автомобилем. Придется расстаться с верным Росинантом, тридцать лет возившим меня, со старым другом-приятелем, с которым вместе столько исколесили дорог. Ну, ладно, если надо – придется. Чего не сделаешь, если надо. Кстати, и глаза уже не те стали, и руки не так крепко баранку держат.