Текст книги "Наследный принц Андрюша"

Автор книги: Владимир Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Не забудь оружие,– напомнил Матвей.

Подпрыгивая, он пересек поляну и присел у забора.

Вылитый кузнечик! Потом поднялся и стал красться вдоль забора.

Тогда я понял, что настал мой черед. Сжав покрепче палку в руке, я встал и побежал к забору. Я опустил голову, и мне казалось, что я бегу, пригнувшись, и потому стал совершенно невидимым для посторонних глаз. А на самом деле живот мне не давал согнуться.

Ну вот я и у забора. Уже и не припомню, когда я так быстро бегал. Теперь можно и передохнуть. Но не тут-то было. Матвей добрался до калитки и подавал мне знак. Надо спешить. По плану, мы должны войти одновременно.

Я встал и не прячась зашагал вдоль забора.

– Согнись,– зашипел Матвей, но я только махнул рукой.

Хватит играть в прятки, пора действовать.

Матвей тоже поднялся во весь рост. Мы толкнули калитку и бросились к крыльцу. Распахнули дверь и ворвались на веранду.

– Дедушка Коля! – радостно завопила Анюта, и, забыв, что она привязана, сделала попытку встать, но конечно, ничего не вышло.

Я бросился к ней, обнял. Бедная девочка, она столько натерпелась в эти дни. Повернулся к Андрюше, держится молодцом, но на лице замешательство, видно, не ожидал, что мы так быстро их освободим.

– Дедушка Коля! – снова крикнула Анюта, но теперь в ее голосе я услышал предупреждение об опасности.

Я обернулся и ахнул. Бледнолицый заломил Матвею руку за спину, а Хриплый держал мое оружие – палку. Теперь и младенец бы понял, что мы попались в ловушку.

СВЯЗАННЫЕ ОДНОЙ ВЕРЕВКОЙ

Как поется в песенке, и вот вам результат. Вместо двух пленников целых четыре с крепко-накрепко связанными руками. И сидели мы уже не на веранде, а на чердаке. Вероятно, для того, чтобы не мозолить глаза соседям. Хотя соседей сегодня не видать. С утра накрапывал дождь, а сейчас уже льет как из ведра. И по крыше усердно барабанит – нам хорошо слышно, мы ближе к небу.

Мы с Матвеем сидели, вернее, полулежали на диване, так как руки у нас были заломлены за спину и связаны. Диван был старый, продавленный, и пружины жалобно скрипели, едва мы пытались поудобнее присесть, то есть прилечь.

На чердаке пыльно, темно – свет цедился сквозь одно маленькое оконце. Возле него устроился Андрюша, тоже со связанными руками, и что-то все время высматривал в окрестностях дачи. Интересно, что привлекло его внимание? А может, Андрюша попросту отвернулся, потому что ему стыдно смотреть нам в глаза? Ведь как ни крути, а он заварил кашу.

Между нами и Андрюшей, прямо на полу, подстелив старый плащ, примостилась Анюта. И девочку не пожалели мафиози – связали ей руки.

Час назад нас препроводили на чердак. По одному нам развязывали руки, и мы подымались по лестнице.

Первой Анюта, следом за ней Андрюша, Их там встречал Бледнолицый. А Хриплый – здоровый, волосатый – оставался внизу и следил за нами.

Воспользовавшись этим, Матвей взбрыкнулся и нанес здоровой ногой неожиданный удар Хриплому.

Я увидел, как Хриплый, согнувшись в три погибели, застонал. А Матвей бросился бежать к выходу. Но, видно, не рассчитал свои силы, да и без палки он был как без ноги. На веранде он споткнулся и, грохнувшись, растянулся во весь свой немалый рост на полу.

Привлеченный шумом, Бледнолицый спрыгнул вниз и в мгновение ока очутился возле Матвея.

– Дедушка,– вкрадчиво посоветовал он, помогая подняться Матвею,– веди себя хорошо, не вынуждай нас применять силу.

– Шустрый старикан,– все еще морщась, пробормотал Хриплый.

Матвей больше не сопротивлялся, и мы вслед за ребятами поднялись на чердак.

Чтобы отвлечь нас от неприятных мыслей, Анюта принялась рассказывать о том, как они очутились на даче. Все произошло так, как мы и предполагали. Анюте позвонил Андрюша и вызвал ее на улицу.

– Меня заставили это сделать,– уточнил Андрюша, не отрываясь от окошка.

– Андрюша вел себя очень мужественно, но сила была на их стороне,– подчеркнула Анюта.– А потом нас затолкали в машину и повезли. Я ужасно испугалась. Но оказалось, что нас везут на дачу. Тут я немного успокоилась… А потом представила, как вы все – и мама, и бабушка – волнуетесь, и в знак протеста объявила голодовку.

– И ты что, со вчерашнего дня ничего не ела? – поразился я.

– Ничего,– с гордостью ответила Анюта,– только воду пью.

Анюта радовалась, что ей выпала возможность поголодать. Так сказать, сбылась ее заветная мечта. А я подумал, как хорошо, что этого не слышит Настя.

– А ты почему не объявил голодовку? – спросил Матвей Андрюшу.

– Голодовка – это акт капитуляции, а я сдаваться не собираюсь,– ответил Андрюша после некоторого раздумья.

Э, не тот тон взял Андрюша. Сфальшивил. На сей раз Матвей не поддался на его демагогию и насмешливо фыркнул.

– А где вы ночевали? – поинтересовался я у Анюты.

– На чердаке, – ответила Анюта. – Мм все время находились здесь, и только совсем недавно нас спешно перевели вниз, на веранду.

– Все ясно, – замотал головой Матвей. – Они нас заметили, а потом решили продемонстрировать нам детей, как экспонаты на выставке... Мол, вот они, живы-здоровы, скорее выручайте, спасайте…

– На живца нас поймали,– заключил я.

Я все никак не мог очухаться и корил себя за то, что мы так глупо попались. А что говорить о Матвее. Он самым натуральным образом страдал от того, что он, профессиональнмй разведчик, не разгадал примитивный замысел противника.

– Помнишь, кукушка два раза прокуковали, – сказал Матвей. – Это Хриплый подавал знак Бледнолицему, что нас всего двое, и поэтому нечего бояться…

Вот влипли так влипли. Как же нам выпутаться из этого положения?

А еще мне хотелось узнать (прямо-таки снедало любопытство), когда же Бледнолицый и Хриплый разгадали нашу уловку с куклой. Матвея это, похоже, не интересовало. А может, он не хотел сыпать соль на раны. Одно поражение за другим не слишком симпатичная тема для воспоминаний. Куда приятнее победные истории, где мы неприятеля шапками закидывали.

– Андрюша,– окликнул я внука,– а что произошло после того, как вы с Бледнолицым… ну, с Гошей… и с полной сумкой… покинули дом?

Андрюша как сел возле окошка, так с тех пор и не менял позы. Что он там высматривает?

– Ну, деды, выдали вы,– Андрюша покрутил головой. – Честно говоря, не ожидал я от вас такого финта…

Матвей заерзал на диване и надул щеки от гордости. А чем, спрашивается, гордиться? Да, обвели мы пацанов вокруг пальца, а чем все это окончилось? Тем, что мы сидим, связанные, на чердаке собственной дачи…

– Ну мы тоже не сразу раскусили, что ты с ними заодно,– Матвей вынужден был признать, что Андрюше удалось довольно приличное время поводить дедов за нос.

– Дедушка Матвей,– вступилась за мальчика Анюта,– Андрюша не с ними, Андрюша с нами…

Матвей, как от назойливой мухи, отмахнулся от слов Анюты. Он ждал, что скажет внук.

Андрюша, наконец, оторвался от окошка и громко вздохнул:

– Спасибо тебе, Аня. Одна ты меня понимаешь. Вы считаете, что всю эту аферу затеял я, чтобы выудить у вас денежки?..

– А кто же еще? – буркнул Матвей.

– Плохо вы обо мне думаете,– с обидой в голося произнес Андрюша.

– Наоборот, хорошо,– хмыкнул Матвей.

А я уже и не знал, что думать. Голова у меня шла кругом. Неужто и Андрюша, как и мы, жертва мошенников?

– Вы считали, что они отдадут денежки мне, а они и не думали этого делать,– продолжал Андрюша, вновь предоставив нам возможность полюбоваться своим профилем, так как снова упулился в окошко.– Но, как и я, они не предполагали, что там пустая бумага…

Матвей снова надул щеки. «Куклу» придумал он. Может теперь принимать поздравления. Вот только с чем?

– Когда же обман раскрылся,– невозмутимо вел дальше повествование Андрюша,– Бледнолицый, как вы его окрестили, сказал, что игра в куклы окончена, начинаем заниматься делом, и велел мне позвонить Ане… Ну а что было дальше, вы уже знаете…

Рассказ Андрюши меня разочаровал. Я надеялся, что он все прояснит, а он, наоборот, все затуманил.

И Матвей был недоволен рассказом Андрюши.

Что-то ты немногословен,– пробурчал он.

– А сейчас не время для разговоров, – парировал Андрюша.– Сейчас время действий... Интересно, вы еще долго собираетесь торчать на чердаке?

– А что ты предлагаешь? – Матвей был явно задет за живое замечанием Андрюши, и потому вопрос прозвучал довольно резко.

Но, как я понял, Андрюша не спешил раскрывать своя карты. Или хотел выведать наши планы?

– У меня есть идея,– выпалил я и торопливо, словно боялся, что мне не дадут высказаться, изложил свой план.

Я зову Бледнолицего, чтобы он проводил меня в уборную. А за уборной в заборе есть дыра. Я туда шмыгну и подыму на ноги весь поселок. Тут уж мафиози несдобровать.

– Весь поселок – это несколько стариков и старушек, которые, несмотря на дождь, выбрались сегодня на дачу,– хмыкнул Андрюша.

Я понял, что он скептически относится к моему плану. Андрюшу неожиданно поддержал Матвей.

– Ты забыл о Хриплом,– сказал он.– Одного обмануть можно, а двоих – вряд ли.

– Да что, они вдвоем поведут меня в уборную? – вскипел я.

Мне мой план казался, ну, если не гениальным, то вполне продуманным и толковым. И к тому же после перенесенных волнений (да и время прошло порядочно) я и вправду захотел по малой нужде.

– А Хриплый, по-моему, уехал в город,– равнодушным тоном, словно между прочим, сообщил Андрюша.

– Откуда ты знаешь? – быстро спросил Матвей, который не терял бдительности.

– А я видел, как они переговаривались, а потом Хриплый ушел в лес, там у них машина,– спокойно объяснил Андрюша.

– Матвей,– напомнил я,– ты понимаешь, чем это нам всем грозит?

– Понимаю,– нахмурился Матвей.

Я откашлялся, то есть прочистил горло для того, чтобы позвать Бледнолицего и тем самым начать операцию, но меня опередил Матвей.

– А чего нам бояться? А куда нам спешить? – протянул Матвей.– По моим расчетам, минут через пятнадцать здесь появится милиция…

– Ты все-таки сказал, куда мы поехали? – спросил я.

– Разумеется,– ответил Матвей.– И добавил, что если в течение часа-полутора мы не вернемся, значит дело плохо и нас надо спасать…

– Ой,– обрадовалась Анюта,– я очень люблю приключения, но я так рада, что это все скоро кончится. Правда, Андрюша?

Андрюша ничего не ответил. Даю голову на отсечение, наш внук сейчас решал едва ли не самую трудную задачу в своей жизни. Он бросал на меня и на Матвея вопрошающие взгляды. То есть задавал молчаливый вопрос: а не принялись ли вы, деды, за старое, не морочите ли вы мне снова голову… И, наверное, придя к выводу, что в такую минуту деды не способны на безответственные игры, Андрюша решился:

– Мне кажется, я разгадал их замысел. Они собираются разделить нас. Вас оставить здесь, на даче, а нас с Анютой отвезти к кому-то на квартиру. Но, как я понял, произойдет это не раньше вечера. Поэтому медлить нельзя,– Андрюша понизил голос.– Сделаем так. Я позову Гошу, ну, Бледнолицего, а когда он сюда подымется, нападем на него, свяжем и представим милиции как вещественное доказательство…

Я подумал, что Бледнолицый Гоша у нас постоянно играет роль доказательства. В начале этой истории Андрюша представил его нам как доказательство того, что у мафии самые серьезные намерения.

– Отличный план,– воскликнула Анюта.– Пусть этот противный Бледнолицый на своей шкуре испытает, каково сидеть связанным…

– План замечательный,– согласился я,– да неосуществимый…

– Это почему же? – улыбнулся Андрюша.

– Потому что у нас руки связаны,– рассердился Матвей, что внук у него такой непонятливый.

– Связаны, да не у всех,– загадочно произнес Андрюша.

Мы во все глаза уставились на него. Не спеша, точно в замедленном повторе, Андрюша достал из-за спины правую руку, пошевелил пальцами, чтобы мы могли убедиться, что она настоящая… Потом то же самое проделал с левой рукой. Как завороженные следили мы за его движениями, словно перед нами был не Андрюша, а самый заправский фокусник.

– Тебя что, не связали? – вырвалось у Матвея.

Андрюша был доволен произведенным впечатлением, а потому объяснил поподробнее:

– Нет, меня не миновала чаша сия. Но когда меня связывали, я напряг руки, а потом и освободился от веревки.

Андрюша не только трепался, но и действовал. Первым делом он развязал руки Анюте.

– Я всегда говорила, что Андрюша нас спасет,– девочка произнесла эту историческую фразу со слезами на глазах.

А я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь она говорила нечто подобное.

Потом настал наш черед. Мы, наконец, освободились от веревок. Боже, какое это неизъяснимое наслаждение!

– Так, а теперь обсудим план действий,– Андрюша не выпускал из рук инициативы.

Времени у нас на обсуждение было мало. Вот-вот должна была появиться милиция. Решили: действовать по обстоятельствам.

– Втроем мы с одним Бледнолицым бессомненно справимся,– подвел Матвей итоги обсуждения.

– А я? – Анюта обиделась из-за того, что мы не принимаем ее в расчет.

– Ты будешь у нас в резерве,– утешил я девочку.

– Кликни приятеля,– приказал Матвей.

– Какой он мне приятель? – скривился Андрюша, но громко позвал: – Гоша!

В ответ – молчание. Неужели и Бледнолицый уехал? Чего мы тогда, спрашивается, сидим?

– Гоша! – крикнул Андрюша, наклонившись над закрытым люком.

Внизу раздались неторопливые шаги и недовольный голос спросил:

– Чего?

– Подымись,– попросил Андрюша.– Разговор есть.

Было слышно, как Бледнолицый приставил лестницу, как стал по ней подыматься. Хлопнула крышка и в проеме показалась аккуратно причесанная голова Бледнолицего.

– Ну в чем дело?

Ему никто не ответил. Сколько было всяких предложений, как расправиться с Бледнолицым, а сейчас, когда дошло до дела, все словно оцепенели. Первым пришел в себя я.

– В уборную хочется,– жалобно, как ребенок, проныл я.

– Понятно,– ухмыльнулся Бледнолицый.– Кто еще хочет в уборную?

– Все,– ответил Матвей.

– Хорошо,– Бледнолицый уже влез на чердак и направился к дивану, на котором сидели мы с Матвеем.– Тогда по очереди. Первым – дедушка Коля, вторым – дедушка Матвей…

Все-то он знает, зубоскал. Ну ничего, сейчас ты у нас попляшешь.

Бледнолицый наклонился надо мной, чтобы развязать мне руки. В это мгновение вскочил Матвей и взмахнул палкой, которой как огня боялся Бледнолицый. То ли испугавшись палки, то ли от толчка Матвея, но Бледнолицый плюхнулся на диван, рядом со мной.

– Это противоречит моим принципам,– произнес я, извлекая из кармана веревку, ту самую, которой были спутаны мои руки,– но я вынужден связать вам руки… Попрошу заложить их за спину…

Бледнолицый ошалело глядел на нас с Матвеем. Такого поворота событий он, конечно, не ожидал. Но замешательство длилось недолго.

Бледнолицый вскочил и, с непостижимой прытью проскользнув мимо Матвея, бросился к люку. Но не успел сделать и двух шагов, как ему под ноги бросился Андрюша. Бледнолицый грохнулся на пол, и ему на спину прыгнула Анюта и вцепилась в волосы.

Больше мы с Бледнолицым не церемонились. Сперва связали руки, а потом, уложив его на диван, спутали и ноги. Матвей сделал из тряпки кляп и сунул в рот Бледнолицему.

Торопливо один за другим мы покинули чердак. Последним уходил я. Я закрыл за собой люк и, спустившись, отставил подальше лесницу.

Все собрались на веранде и в возбуждении ходили взад-вперед. Никто даже не присел. Ну это и понятно – насиделись в заточении.

– Сейчас я поставлю чайник,– сказал я. – Попьем чайку, согреемся… Худшее позади.– Я обнял Анюту, она больше других нуждалась в заботе.

– Никаких чаев! – категорическим тоном объявши Матвей.– Надо побыстрее уносить ноги. Мафиози будут здесь с минуты на минуту…

– Ты считаешь,– уточнил я,– что они могут опередить милицию?

– Какая милиция? Откуда ты взял милицию? – недоуменно пожал плечами Матвей.

– Здрасте,– ответил я.– Ты же только что нам живописал, как милиция сломя голову мчится нам на помощь… Выходит, что ты ввел нас в заблуждение, попросту говоря, соврал?..

– Я сделал это, чтобы поднять ваш боевой дух,– ответил он.– А то сидели, как мокрые курицы… А сейчас мы провели блестящую операцию, в результате которой неприятель захвачен в плен. С нашей стороны потерь нет.

Вроде я уже привык к Матвеевым фокусам. Но и я, признаться, поверил его словам. Я представлял, как мы сидим на веранде и пьем чай. Распахивается дверь, в доме появляется группа захвата: «Где преступник?» А мы, показывая пальцем вверх, мол, преступник на чердаке, неторопливо добавляем: «Не беспокойтесь, он не окажет сопротивления, потому что связан по рукам и ногам».

– Ну, дедушка, ты даешь,– подал, наконец, голос Андрюша.

И Андрюша попался на удочку Матвея. Неужели внук освободил нас от веревки только потому, что знал: вот-вот нагрянет милиция и тогда Бледнолицему несдобровать, а поэтому не лучше ли выставить себя в роли главного борца против мафиози?

Нет, не может быть. И, вообще, хватит об этом думать. Лучше от греха подальше покинуть дом. Главное мы сделали – освободили детей. Теперь надо отвезти их в безопасное место. И как можно скорее.

ОН СДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО МОГ

Я закрыл калитку, и мы поспешили в лес. Туда, где я оставил машину.

Дождь утих, но небо, обложенное со всех сторон тучами, не предвещало ничего хорошего.

По дороге я обеспокоенно думал, не устроил ли Хриплый какую-нибудь пакость вездеходу. С мафиози станется. Взял, например, и проколол шину. У меня есть запасное колесо, но пока сменишь, уйдет драгоценное время.

Но опасался я напрасно. Колеса оказались целыми. Я убедился в этом, когда попинал их ногами. Дело было, я думаю, не в благородстве Хриплого, а в его абсолютной уверенности, что мы без посторонней помощи не выберемся из ловушки.

Ну что, теперь вся надежда на машину. Если вездеход не подведет, мы спасены. А если подведет, то… Но об этом лучше не думать.

Я положил руки на баранку и закрыл глаза. Это было похоже на молитву. А я и вправду просил, умолял старого друга:

«Я не забыл, я помню, как ты выручал меня… Но сейчас тебе предстоит, может быть, самая опасная гонка. Это все враки, что мы с тобой старье, никому не нужная рухлядь, что нас пора списать в тираж или послать к чертовой матери, то есть на пенсию. Докажи, приятель, что на нас рано поставили крест...»

Вездеход услышал мою молитву, потому что завелся сразу, с полуоборота. Лесную дорогу развезло, я ехал медленно и больше всего боялся забуксовать.

В машине стояла тишина. Матвей, сидевший рядом со мной, напряженно глядел вперед, словно ожидая, что из-за куста выскочит Хриплый. Анюта радостно вертела головой по сторонам, а Андрюша сидел, погруженный в свои мысли. По его лицу, как всегда, трудно было догадаться, о чем он думает. Может, и впрямь переживает, что принял нашу сторону.

– Быстрее в лес,– над самым ухом прошипел Матвей.

Я тоже увидел знакомые «Жигули», которые двигались нам навстречу. Я быстро свернул налево и, насколько было можно, углубился в чащу.

– Ложись,– свистящим шепотом скомандовал Матвей.

Мы пригнули головы, закрыли глаза и затаили дыхание. Прошло, наверное, минуты три, когда я открыл один глаз и, скосившись, увидел, что красный «жигуленок», подпрыгивая на ухабах, удаляется в сторону дачи. Мне показалось, что на заднем сидении кто-то сидел. По всем приметам, женщина.

Удивительно, но Хриплый не обратил внимания на стоящую в лесу машину. Но ведь он знал, как выглядит вездеход. Наверное, вновь сработала уверенность, что старики и дети сами не выберутся из западни. Раз капкан захлопнулся, мышка должна смиренно ждать, пока ее не слопают.

– Ах, дьявол, чуть не попались,– чертыхнулся Матвей,– надо было ехать через поселок…

– Это крюк в пять километров,– сказал я, выруливая задом на дорогу.– Ничего, время у нас есть… Пока Хриплый доберется до дачи, пока войдет в дом и найдет Бледнолицего…

– Минут пятнадцать у нас в запасе есть,– прикинул Матвей.

– Нет, меньше – десять,– возразил я и прошептал: – Друг, не подведи.

Вездеход стал медленно взбираться на горку. Перед шоссе был крутой подъем. У меня, когда я вижу подобную картину, всякий раз замирает сердце. Как старому человеку, то есть старой машине, преодолеть такой подъем? Ведь сердце, то есть мотор, может не выдержать.

Взобравшись на шоссе, вездеход остановился передохнуть. А я его не торопил.

– Чего ты стоишь? – вскипел Матвей.– Они вот-вот бросятся в погоню.

– Погоди,– про себя я считал, сколько бы мне понадобилось времени, чтобы перевести дух, если бы я вскарабкался на эту горку.– Все, поехали.

И отпустил педаль тормоза. Вот Матвей вроде неглупый человек, а не может понять простую вещь, что нельзя подгонять старика. Я имею в виду, конечно, мой вездеход. Старик сам знает, когда ему отправляться в дорогу.

– Хриплый остановил машину метрах в пятидесяти от дачи,– Матвей принялся комментировать события, которые он не видел,– и, соблюдая осторожность, двинулся к дому.

– Мне показалось, что с ним девушка,– заметил я.

– Да, это блондинка Бледнолицего,– с уверенностью произнес Матвей, словно перед ним находился телевизор, на экране которого он и наблюдал происходящие события.

– Наверное, в ее квартиру они собирались отвезти детей,– пришла ко мне неожиданная догадка.

– А вот они распахнули калитку,– Матвей снова взялся за свой репортаж,– поднялись на крыльцо и увидели, что дверь заперта… Это вызвало подозрение у Хриплого. Значит, что-то случилось…

– Ах, черт, зачем я закрыл на замок дверь? – огорчился я.

– Хриплому не впервой открывать чужие дома без разрешения их хозяев,– продолжал Матвей.– Повозившись немного с замком, Хриплый очутился на веранде. Вдвоем с блондинкой они обегали все комнаты в поисках Бледнолицего…

– А того нигде не видно,– включился и я в репортаж.– Но вот до слуха блондинки донеслись приглушенные стоны…

– Хриплый подставил лестницу, влез на чердак,– подхватил Матвей,– следом за ним забралась блондинка. И что же они увидели?

– Они увидели связанного по рукам и ногам Бледнолицего, а пленников и след простыл,– продолжал я.

– Хриплый пытается освободить от веревок приятеля, но это ему не удается,– Матвей явно гордился делом рук своих.

– В попытках развязать Бледнолицего проходит три минуты,– вставил я.

– Нет, пять минут,– не согласился Матвей.

Сейчас мы напоминали футбольных комментаторов, которые, перебивая друг друга, ведут репортаж со стадиона. Или мальчишек, делящихся впечатлениями от просмотренного фильма…

– Стоп,– вдруг перешел на шепот Матвей.– Поворачивай назад – милиция!

Мимо нас одна за другой пронеслись две «канарейки». Так прозвали милицейские машины за их ярко-желтую окраску. Все почтительно уступали им дорогу.

Я сбавил скорость, приготовился к повороту. Но, как назло, навстречу двигалась колонна военных машин. Зеленые тяжелые грузовики растянулись на десятки метров… Придется подождать. Я свернул к обочине и выключил мотор.

– Значит, ты все-таки сказал в милиции, куда мы отправились? – спросил я Матвея.

– Само собой,– ответил Матвей.

– А зачем ты каких-нибудь пятнадцать минут назад наплел с три короба, что никакой милиции не будет и надо поскорее уносить ноги,– напомнил я.

– И, как видишь, оказался прав,– Матвею не были ведомы сомнения.

– Но врать-то зачем? – вскипел я.– Всегда лучше говорить правду…

– Не уверен,– помотал головой Матвей.– Скажи я правду, мы бы сейчас сидели на веранде и распивали чаи. И дождались бы момента, когда распахнулась дверь, ворвался Хриплый и скомандовал: «Руки вверх!»

Нет, Матвея не переубедишь. Всю нашу жизнь мы врали. И, разумеется, делали это ради высших интересов. Только сейчас, с трудом, запинаясь, начинаем говорить правду… Но то и дело сбиваемся на вранье...

Колонна военных грузовиков, наконец, прошла. Я глянул в зеркало, чтобы посмотреть, кто за мной едет, и увидел идиллическую картину.

Анюта спала, положив голову на плечо Андрюше. И Андрюша прижался к ней и сладко посапывал. У него был вид обыкновенного, но страшно симпатичного мальчишки. Боже, как я мог вообразить, что он строит козни, плетет сети заговора против собственных дедов? Ведь он ребенок, пусть трудный, но где они, скажите, легкие? И Андрюша нуждается в нашей защите…

Решение пришло сразу.

– Милиция там и без нас обойдется,– понизив голос, сказал я.– А нам надо отвезти детей домой…

Кивком головы я показал Матвею на заднее сиденье. Он обернулся, и в его суровых глазах блеснули слезы.

Я видел, что Матвей рвется в бой, что у него, как говорится, чешутся руки. Он, наверное, представлял себя руководителем операции, который отдает приказы твердым, непреклонным голосом, а в самую решительную минуту встает и подымает бойцов в атаку… Но, видно, не судьба, придется довольствоваться ролью спасителя детей…

– Ладно, поехали домой,– вздохнул Матвей.– Все-таки в милиции не маленькие дети служат, как-нибудь сами справятся, хотя если бы мы были там, то…

Матвей не стал дальше развивать свою мысль. Но я его понял без слов. Если бы мы участвовали в операции, она прошла бы блестяще.

Я ехал не спеша, чтобы быстрая езда не разбудила детей. Им, беднягам, досталось и вчера, и сегодня, да и, вообще, все последнее время не было у них ни минуты покоя. Мы, старики, люди привычные. Столько всякого повидали, что, кажется, нас ничем не проймешь. Битые мы, перебитые, да и кожа у нас задубела… А детям все внове, все непривычно.

По лицу Матвея было видно, что сейчас он там, в центре боевой операции. Время от времени он сжимал кулаки, пытался взмахнуть палкой. Но где ты развернешься в маленькой машине? Но вот на лице Матвея засияла довольная улыбка. Значит, операция закончилась успешно.

Я глянул в зеркало на мирно спящих детей. Теперь уже Андрюша спал на плече у Анюты и чему-то во сне улыбался.

Но что это? Далеко-далеко за нами появился ярко-красный «жигуленок». Он вышел на встречную полосу, чтобы обойти грузовик… Не было никакого сомнения в том, что Бледнолицый и Хриплый нас догоняют. А где милиция? Где группа захвата?

Я толкнул Матвея и прошептал:

– Смотри… Бледнолицый за нами гонится…

– Нажимай на газ,– оглянувшись, прошипел Матвей.– Упустили, сопляки…

Я понял, о ком так пренебрежительно отозвался Матвей. Нет, определенно мы бы с ним еще сгодились, с нами операция прошла бы без сучка и задоринки. Я догадался, почему упустили милиционеры мафиози. Группа захвата ехала со стороны поселка, а Бледнолицый с Хриплым ее засекли и дали деру.

Все эти мысли мелькнули у меня в голове, руки между тем делали свое дело, а губы шептали: «Ради всего святого, приятель, не подведи. Если ты встанешь посреди дороги, пиши пропало. Мафиози скрутят нас, а детей снова похитят. Дотяни, прошу тебя, до города! Там, на виду у людей, они не осмелятся напасть на нас… Дотяни до города!..»

И вездеход услышал молитву. О бегуне, который только что еле переставлял ноги, а потом неожиданно увеличил скорость, говорят, что он обрел второе дыхание. Вот такое второе (а может, и третье) дыхание появилось у моего вездехода. Все у него выходило отлично, получалось будто само собой. Может, поэтому я решился на обгон. Впереди еле плелся «КАМаз». Я выскочил на встречную полосу и обошел грузовик так, словно это делал каждый день, а то и по нескольку раз на дню.

В знак восхищения Матвей поднял большой палец. На какое-то время мы потеряли из виду «жигуленка». Но расслабляться было нельзя.

Я догнал «Колхиду» и снова пошел на обгон. И опять вездеход отлично провел маневр.

Мне начало казаться, что, если бы я выпустил руль из рук, вездеход покатил бы сам. Такая легкость вдруг появилась в его движениях, такая лихость в сочетании со строгим расчетом. И стал бы вездеход самоходом или самокатом… Ведь есть же автопилот у летчиков. Говорят, они набирают высоту, включают автопилот, а сами пьют кофе, треплются и поглядывают на приборы…

У меня за спиной зашевелились Анюта и Андрюша. Бешеная гонка их разбудила.

– Мы уже приехали? – сладко потягиваясь, спросила Анюта.

– Нет еще,– ответил я.– Но скоро будем дома.

Андрюша глянул в заднее стекло, и ему стало все ясно. «Жигуленок» уже висел у нас на хвосте.

Мне казалось, что я выжал все из вездехода, что уже невозможно увеличить скорость, а если увеличить, то машина рассыплется на запасные части… Но я попытался, и вездеход, поднатужившись, поехал быстрее…

И вот мы, свернув с кольцевой, уже неслись по широкому проспекту, вдоль которого стояли высокие здания. Вряд ли здесь нападут на нас преследователи. Но все-таки лучше быть поближе к дому. Дома, как известно, и стены помогают.

На перекрестке, как всегда, полно машин. Я пристроился в затылок «Москвичу». Поглядел в зеркало. Всего две машины отделяли нас от преследователей. За рулем сидел Бледнолицый, рядом с ним – Хриплый. Правда, на их лицах не было заметно радости от того, что они настигли нас. А Хриплый то и дело оборачивался и что-то сердитое говорил Бледнолицему…

Но мне больше некогда было следить за ними, потому что загорелся левый поворот. Одна за другой машины сворачивали на нашу улицу. Но давно известно: если не везет, так это надолго. Передо мной была всего одна машина, когда пропал знак поворота и появился желтый свет. Была не была! Я круто поворачиваю налево и проскакиваю буквально за пару секунд до того, как двинется поток машин.

– Ну, дедушка, ты даешь! – по достоинству оценил мой поступок Андрюша.

– А если бы милиция засекла? – пробурчал Матвей больше для порядка, но я чувствовал, что он в восторге от моего маневра.

– Нам как раз милиция и нужна,– сказал я. – Мы бы ей и сдались… Только не видно ее нигде.

Не скрою, приятно, когда тобой восхищаются. Но похвалы были не по адресу. Эту идею – проскочить на желтый свет – подсказал мне вездеход. Я услышал его шепот: «Давай!» А мне оставалось только включить скорость.

Как бы там ни было, но мы оторвались от преследователей. А до нашего дома уже рукой подать – вот он, виднеется на пригорке.

Молодец, вездеход, молодчина, старый приятель. Без тебя мы бы сегодня пропали, как пить дать…

Вдруг вездеход закашлялся, как старый курильщик. Внутри у него что-то подозрительно застучало. Почуяв неладное, я сбросил скорость и прижался к тротуару. Вездеход задрожал, как человек, которому стало холодно, а потом затих.

– Что случилось? – почему-то шепотом спросил Матвей.

– Не знаю,– ответил я,– но мне кажется, что дальше он не пойдет.

Я знал, что никакая сила не заставит вездеход сдвинуться с места. Он сделал все, что мог, и даже больше того.

– Он остановился в самое неподходящее время,– почесал затылок Матвей.

Как бы в подтверждение его слов появился красный «жигуленок». Мы невольно втянули головы в плечи. Правда, мы не собирались с испугу подымать лапки. Матвей сжал свою палку, а я вытащил монтировку. Анюта, не сомневаюсь, устроила бы крик на всю нашу улицу… Ну и Андрюша что-нибудь такое совершил бы…

Но «Жигули» пронеслись мимо на бешеной скорости и даже не подумали останавливаться. Неужели они нас не заметили? Нет, это исключено. Но тогда за кем же они гнались? Я посмотрел на Матвея. Может, он понимает, что происходит? Матвей, как обычно, напустил на себя глубокомысленный вид, мол, все идет по плану, но я-то видел, что он тоже находится в недоумении.