Текст книги "Наследный принц Андрюша"

Автор книги: Владимир Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Как я и предполагал, нога Матвея в тот день, когда он столь поспешно сбежал из нашего дома, не беспокоила. А прикинулся он больным с единственной целью – выйти из дома раньше бледнолицего Гоши и проследить, куда он пойдет. Сбило Матвея с толку, что бледнолицый вышел не один, а вместе с Андрюшей. Они какое-то время постояли, весело переговариваясь, а потом пожали друг другу руки. И бледнолицый отправился на остановку автобуса. Матвей пошел за ним и успел вскочить в автобус в последний момент. За ним тут же захлопнулись двери, прищемив ему плащ.

Весь вечер Матвей следил за бледнолицым. Тот побывал в двух ресторанах. Входил он не с парадного, а с черного входа. На следующий день бледнолицый отсыпался до обеда, а Матвей караулил его у подъезда. Проснувшись, Гоша отправился на рынок, потом в магазин и, в конце концов, в ресторан. И всюду что-то кому-то передавал, что-то от кого-то получал.

– Бледнолицый – мелкая сошка,– скривился Матвей, словно проглотил горькое лекарство,– но он связан с нехорошими людьми… Я эту публику знаю… Я сперва думал, что это детские игры, фантазии Андрея…

– Я тоже думал, что фантазии,– торопливо произнес я и спросил: – И что ты собираешься делать дальше?

– Продолжать наблюдение за бледнолицым,– как давно решенное, высказал Матвей.– Ну и за теми, с кем он общается…

– А они тебя, как это сказать, не засекли? – с тревогой за друга спросил я.

Матвей рассмеялся.

– Ты забыл, кем я был в войну? Да еще не родился жулик, чтобы меня засветить…

Я, конечно, помнил, кем был Матвей в партизанах. Он был отчаянной храбрости разведчиком. Лучшим в отряде. Из любых передряг выходил сухим. Я ему тогда страшно завидовал. Но на задания меня не посылали. К началу войны я успел окончить два курса мединститута и в партизанах стал врачом. Работы хватало…

Правда, я подумал, что тогда Матвей был молодым, горячим парнем и обе ноги у него были целыми и невредимыми…

– А может,– я сглотнул слюну и оглянулся по сторонам, не следит ли кто-нибудь за нами,– все-таки обратиться в милицию?

– Еще не пришло время,– твердо произнес Матвей.– У нас нет неопровержимых фактов, доказательств. Да в милиции просто подымут на смех двух выживших из ума стариков! И будут абсолютно правы…

Но я, как застоявшийся конь, рвался в бой.

– Тогда давай вместе вести наблюдение за бледнолицым,– робко предложил я.

Матвей отрицательно покачал головой.

– Ты должен сидеть дома. Если кто-нибудь зайдет к Андрею, сфотографируй его…

– А я фотоаппарат оставил на даче,– спохватился я.

– Сфотографируй – это значит запомни приметы незнакомца, и главное, особые приметы, ну там нет одного глаза, шрам на щеке и тому подобное,– наставлял меня Матвей.– Твоя задача – не отлучаться из дома, слушать разговоры Андрюши по второму аппарату…

– Ты хочешь сказать – подслушивать,– у меня задрожал от волнения голос,– но разве ты не знаешь, что подслушивать – нечестно, некрасиво…

– А они с нами – честно, красиво? – оборвал меня Матвей, и я вынужден был прикусить язык.

В киоске мы купили по вечерней газете и поглазели по сторонам. Вроде, никто за нами не следил.

– Кстати, звонить я тебе больше не буду,– Матвей на ходу давал мне дальнейшие указания.– И ты мне не звони, не исключено, что противник подслушивает телефон.

– Но это как раз вызовет подозрения,– возразил я.– Ведь до сих пор мы с тобой перезванивались и вдруг перестали, словно набрали в рот воды.

– Ты прав,– согласился со мной Матвей после некоторого размышления.– Будем перезваниваться и, чтобы запутать противника, важные разговоры вести на птичьем языке…

Матвей подмигнул мне. Мол, не трусь, все не так плохо, выкрутимся. Я улыбнулся в ответ, а потом рассказал ему о том, что поведала мне Анюта.

– Это хорошо,– задумчиво протянул Матвей и, увидев, что я в недоумении, растолковал: – Хорошо, что у нас есть еще один источник информации…

– Но Анюта не должна знать, в какую историю попал Андрюша,– предупредил я Матвея.

– Как и Настя, само собой,– согласился он.– Это чисто мужское дело.

– Конечно,– подтвердил я.

– А что ты сказал Насте, когда уходил?

– Сказал, что иду к тебе, ты расхворался,– объяснил я.– А что, я неправильно поступил?

– Правильно,– успокоил меня Матвей.– Значит, завтра встретимся здесь, в это же время… Ты иди первым… Я за тобой. Пока.

– Будь здоров!

Попрощавшись с Матвеем, я пошел на привокзальную площадь, к остановке автобуса.

Сидя в полупустом автобусе, я восстанавливал в памяти подробности нашей встречи с Матвеем. Я понимал, что он не все мне рассказал, многое утаил, скрыл. Это был бы не Матвей, если бы он не умел хранить тайну. Но и того, что я услышал, было достаточно. Остальное дорисовало воображение. Андрюше и вправду угрожает опасность…

Домой я добрался, когда было уже совсем поздно. Но Настя не спала.

– Как Матвей? – спросила она.

– Немного лучше,– ответил я.– Завтра зайду, проведаю.

– А что ты стетоскоп не взял с собой? – не отставала Настя.– Да и, вообще, саквояж забыл?

Да, дал я маху. Нарушил законы конспирации. Так торопился на встречу с Матвеем, что забыл саквояж с медицинскими причиндалами. Ну, всего предусмотреть невозможно.

– Я Матвея знаю столько лет, что и без стетоскопа могу определить, чем он дышит,– попытался я выкрутиться, стараясь не глядеть Насте в глаза, и перевел разговор на другую тему: – Андрюша спит?

– Спит.

– И нам пора.

В постели, на сон грядущий, я люблю почитать. Но сейчас, как говорится, я глядел в книгу, а видел фигу. То есть я абсолютно не понимал того, что читаю. Моя голова была занята совсем другим – как помочь Андрюше.

Но ничего придумать я не мог. Тут я целиком положился на Матвея. Да и на счастливый случай.

За стеной, в соседней комнате, было тихо. Внук и вправду спал.

Андрюша надеется на нас, на своих дедов. Мы не можем обмануть его надежды. Мы его не подведем.

ТЕЛЕФОН ВЕДЕТ СЕБЯ ПОДОЗРИТЕЛЬНО

Только я после завтрака уселся в кресле, чтобы почитать газеты, как раздался звонок. Я стремглав устремился к телефону.

– Это поликлиника? – исключительно любезно поинтересовалась трубка.

– Нет, это квартира,– также любезно ответил я.

– Простите, пожалуйста,– рассыпалась в извинениях трубка.

– Пожалуйста,– не остался я в долгу.

Едва я опустился в кресло, как вновь зазвенел телефон.

– Это магазин? – вежливо спросила трубка.

– Нет, это квартира,– также вежливо ответил я.

– Что вы говорите? – искренне огорчилась трубка,– а я думала, что это магазин.

– Мне очень жаль, но это квартира,– повторил я.

– А вы не знаете, как позвонить в магазин? – мило поинтересовалась трубка.

– В какой? – задал я встречный вопрос.

– Который на углу,– уточнила трубка.

– Не знаю,– извинился я.

– Ну, ладно, я позвоню в справочную,– закончила, наконец, трубка переговоры, прошедшие в дружеской обстановке.

Не успел я с комфортом расположиться в кресле, как новый звонок поднял меня на ноги.

На этот раз спросили:

– Это аптека?

Вежливости у меня поубавилось, но тем не менее я ответил:

– Нет, это квартира.

Звонки следовали один за другим. Меня спрашивали: «Это почта? Детский сад? Школа? Прачечная? Станция техобслуживания?» И снова по кругу – поликлиника, магазин, аптека…

Сперва я считал, что звонят разные люди. Но постепенно мне стало казаться, что по телефону говорит один и тот же человек, который просто искусно меняет голоса.

Когда я, наверное, в сотый раз приземлился в кресло, испуганно глядя на телефон и ожидая от него очередной пакости, то есть звонка, в комнату вошла Настя.

– С кем это ты беспрерывно разговариваешь по телефону? – спросила она.

– Это не я разговариваю,– возразил я.– Это со мной разговаривают.

– Ну хорошо, кто с тобой разговаривает? – задала новый вопрос Настя.

Я пожал плечами. А почем я знаю, кто мне звонит.

– Все время ошибаются телефоном,– объяснил я.

– Так часто? – не поверила Настя.– Не может быть…

Я согласился с Настей. Телефон вел себя весьма подозрительно. А может, он попросту сошел с ума? Ну, попал в аппарат вирус бешенства, и все закрутилось.

Настя не дала мне сосредоточиться на плодотворной идее и предложила:

– Сходи прогуляйся, а заодно купи хлеба и молока…

Я послушно направился в прихожую, но по дороге вспомнил, что Матвей велел мне ни под каким видом не отлучаться из дому, и на полпути вернулся:

– Я не могу.

– Но почему? – удивилась Настя.

Походы по магазинам были моей обязанностью, и я никогда не манкировал ею. То есть никогда не отлынивал, а добросовестно ходил по магазинам.

– Я жду звонка,– ответил я.

– От кого? – не отставала Настя.

– От Матвея,– совершенно искренне признался я.

– А почему ты ему сам не можешь позвонить? – удивилась Настя.– Ведь он, если верить твоим словам, хворает и, значит, лежит дома…

Пропустив мимо ушей ядовитое замечание Насти («если верить твоим словам»), я вынужден был с ней согласиться.

– Да, ему нездоровится… Но с утра он пошел к врачу… Вот я и жду, что ему сказал врач…

Глянув на Настю, я понял, что совершенно запутался. Я, врач, жду, что скажет другой врач. Тогда я привел более удобоваримую причину:

– А я сам простыл, поэтому мне лучше не выходить…

Вечерняя прогулка под дождем не прошла даром! С утра я слегка хрипел и хлюпал носом. Вполне достаточная причина, чтобы не выходить из дома.

И тут зазвонил телефон.

– Это поликлиника? – интеллигентным голосом осведомилась трубка.

Они пошли по третьему кругу! На сей раз моей выдержки хватило лишь на то, чтобы спокойно произнести:

– Нет! – а потом я заорал: – Правильно набирайте номер! Это не поликлиника, не аптека, не магазин, не прачечная…

Я бы, наверное, перечислил все адреса, куда безуспешно пытались дозвониться не известные мне люди, но кашель прервал мой крик. Не знаю, может, мне показалось, но трубка, перед тем как повеситься, радостно хихикнула.

Когда я добрался до кресла, я был совершенно без сил. Настя напоила меня горячим чаем и сама отправилась в магазин, а я остался дома, чего и добивался.

Но, самое удивительное, после моего вопля звонки прекратились, их как рукой сняло. Словно невидимые хулиганы добились того, ради чего с утра беспрерывно звонили – вывели меня из терпения.

Снова позвонили после того, как пришел из школы Андрюша. Увидев меня, укутанного в плед, кашляющего, шмыгающего носом, внук озабоченно спросил:

– Ты что, дед, захворал?

– Ничего страшного,– махнул я рукой.– К вечеру буду уже на ногах.

Как всегда наш разговор с Андрюшей не свелся к банальному обмену любезностями. За привычной фразой внука я уловил отчетливый упрек: «Ты, дед, совсем некстати расхворался. Пошел третий день, а вы с дедом Матвеем и не чешетесь. Неужели вам совсем не жалко своего бедного внука?»

И мой бодрый ответ вовсе не так был прост. Я вот что хотел сказать Андрюше, и, надеюсь, до него дошло: «Мы с Матвеем не сидим сложа руки. Мы вертимся как белки в колесе. И то, что я слегка приболел, совершенно ничего не значит. Я, как пионер, готов в любую минуту, по первому зову…»

Как я уже сказал, снова позвонили после того, как Андрюша пришел из школы, пообедал и сел за уроки. Первым он и снял трубку. В его комнате, бывшей когда-то моей, стоял второй аппарат.

Не сказать, чтобы я навострил уши. Но все-таки прислушался. Наверное, потому, что Андрюша говорил громко, отчетливо выговаривая слова. И тут хочешь не хочешь, а кое-что услышишь.

– Я знаю,– убеждал невидимого собеседника Андрюша,– сроки поджимают, терпение скоро лопнет, может произойти самое ужасное, непоправимое, все висит на волоске, да-да, но надежда умирает последней.

Я вспомнил, что мне приказал Матвей: мы должны знать коварные планы противника, а для этого все средства хороши, потому что на войне, как на войне. Но подслушивать – это же некрасиво, неприлично... Искушение было слишком велико. В свое оправдания скажу лишь одно – я делаю это ради внука…

Осторожно, чтобы Андрюша не услышал, я снял трубку.

– Я надеюсь,– быстро произнес Андрюша,– что мои деды сделают все, что в их силах…

– Пусть они поторапливаются,– раздался в трубке хриплый голос, от которого у меня мурашки побежал по всему телу,– а то мы церемониться не будем, предупреждаем…

Более противного голоса я в своей жизни не слышал! С утра мне звонили милые интеллигентные женщины, обладавшие ангельскими голосами. Нет сомнения, что этот Хриплый (так я окрестил собеседника Андрюши) из их шайки-лейки…

– Мои деды предпринимают все меры,– настойчиво повторял Андрюша, но Хриплый не хотел его слышать.

– А где результаты?

– Но время еще терпит,– пытался защищаться Андрюша.

– Времени осталось в обрез,– гнул свое Хриплый.– Да, кстати, скажи своим дедам, чтобы они не совали свои длинные носы, куда не надо…

Я похолодел. Неужели они засекли Матвея?

– По-моему, они не суют,– робко оправдывался Андрюша.– Во всяком случае, они меня заверили.

– По-твоему… Они тебя заверили… – передразнил Андрюшу Хриплый.– Я знаю, что говорю… Передай им, а то без носа останутся,– довольный своей шуткой, он захохотал, и от этого его голос стал еще противнее.

Хриплый положил трубку. А я держал свою возле уха, слушал короткие гудки и лихорадочно размышлял! Нет никакого сомнения – они заметили за собой слеж! ку… Ну, конечно, Матвей – пожилой человек, где ему гнаться за молодыми да шустрыми… И к тому же его хромота. Она выдает Кузнечика с головой. Да и многие из тех, кому он насолил, знают его в лицо… Надо срочно предупредить Матвея. Но ведь он запретил ему звонить без надобности… Но бывают случаи, когда нельзя терять ни минуты…

Я решительно набрал номер телефона Матвея. На мое счастье, он оказался дома. Видно, забежал перекусить.

– Пио пини пите пибя пиза писе пикли,– четко, как диктор по радио, выговаривая слова, произнес я.

В переводе с нашего птичьего языка это означало: «Они тебя засекли».

Затаив дыхание я ждал, что ответит Матвей. Я понимал, что ему необходимо время для перевода.

– Молодой человек, перестаньте хулиганить,– сердито воскликнул Матвей и повесил трубку.

Все ясно – до него дошла моя информация. У меня сразу поднялось настроение. Ведь я выполнил свой долг.

Но не долго у меня держалось хорошее настроение. Его испортил Андрюша. Он вошел в комнату и уставился на меня испытующим взглядом. Я почувствовал, как краска стыда заливает мое лицо. Он заметил, что я его подслушиваю. Но Андрюша повел речь о другом.

– Дедушка, я тебе еще не все рассказал…

Мое лицо, наверное, из красного стало белым.

– О тех, кого ты называешь мафиози,– уточнил Андрюша.– В столице мне тоже угрожала мафия. Я просил-молил мать и отца, чтобы они взяли меня с собой в Африку. Там, я думал, скроюсь от мафии надолго, а может, и навсегда. Но мамочка высмеяла мои страхи… Сказала, что это фантазии переходного возраста…

Я был поражен – Андрюша говорил так, словно читал письмо своей матери, адресованное мне. А если действительно читал? Не может быть, я все время ношу письмо во внутреннем кармане пиджака.

– Я был очень рад,– продолжал Андрюша,– когда оказался здесь, у вас… Думал, что сюда они не доберутся… Но, оказалось, их руки дотянулись и сюда… Ты помнишь, сразу по приезде, я завел речь о завещании?

Я кивнул. От волнения я не мог говорить.

– Я думал, что, предъявив им завещание, на некоторое время откуплюсь от них. Мол, подождите, вырасту и заплачу… Но они, как видно, не захотели ждать.

Андрюша замолк. Я не знал, что ему сказать.

– Ты не волнуйся, мы с Матвеем делаем все, что в наших силах.

Андрюша улыбнулся.

– Пойду делать уроки…

Остаток дня я то впадал в отчаяние, то загорался надеждой. В конце концов понял: пока не расскажу все Матвею, не обрету душевного спокойствия.

Вечером я стал собираться на встречу с Матвеев

Когда я одел плащ, Настя строго спросила:

– Ты куда?

– К Матвею.

– Он тебе звонил? – допытывалась Настя.

Если на первый вопрос я ответил честно и открыто, то на второй пришлось выкручиваться.

– Звонил и просил зайти.

– Но ты же сам простужен,– Настя сделала последнюю попытку удержать меня дома.– А на улице дождь…

– Я возьму зонт,– нашел я выход из трудного положения.

С зонтом в руке я улыбнулся.

– Я скоро приду.

– Привет Матвею,– в голосе Насти прозвучала ирония.

Но тогда я не придал этому значения, потому что очень спешил.

На этот раз я вел себя, как заправский конспиратор. Сел не в первый автобус, а во второй. И лишь после того, как убедился, что за мной никто не следит.

На вокзале я сверил свои часы с часами в зале и убедился, что у меня в запасе есть время. Не спеша направился к киоску, купил вечернюю газету и, сев на лавку, углубился в чтение. Иногда я стрелял глазами поверх газеты и поверх очков. Но никому вокруг до меня не было дела.

Я играл роль человека, который приехал на вокзал, чтобы встретить ближайший поезд. И коротал время, почитывая газету. Но поскольку поезд опаздывал (вернее, поскольку не появлялся Матвей), я встал и направился в буфет. У одной стойки я увидел Матвея. Он жевал свои любимые пончики, запивая их молоком из пакета. Но я не бросился к нему с распростертыми объятиями, а, слегка кивнув, стал в очередь к буфетчице. и вскоре со стаканом мутного кофе и пирожком пристроился рядом с Матвеем.

Я пил кофе и изредка бросал взгляды на своего старого друга. Эти дни не прошли для него даром. Матвей никогда не был упитанным, но сейчас он еще больше похудел и стал похож на портрет, нарисованный Настей. Однажды она обмолвилась о Матвее: кожа да кости. Сегодня я бы добавил: и глаза. Глаза Матвея горели яростным огнем.

Он сделал мне знак следовать за ним. Некоторое время мы молча шли рядом. По тому, как Матвей сердито сопел, я понял, что он чем-то расстроен.

– Что случилось? – прервал я затянувшееся молчание.

– Почему ты нарушил конспирацию? – сурово спросил Матвей, сжав палку.

Я на всякий случай отодвинулся от него, опасаясь как бы он не огрел меня невзначай. Хотя я не знал за собой никакого греха, наоборот, мне казалось, что сегодня я вел себя, как прирожденный конспиратор.

– Где? Когда?

– Почему ты мне позвонил? – Матвей остановился и обжег меня взглядом.

Я рассказал, что по его приказу подслушивал разговор Андрюши с Хриплым, одним из членов этой банды. Из разговора я понял, что они обнаружили за собой слежку.

– Мы договорились звонить лишь в крайнем случае, если кому-нибудь будет угрожать опасность,– процедил сквозь зубы Матвей.

Честно говоря, мне казалось, что я заслужил похвалу. Ведь я без запинки выпалил фразу на птичьем языке, предупредил Матвея. А он недоволен. Нет, я ничего не мог понять.

– Во-первых, мы так не договаривались,– во мне, вероятно, от обиды, проснулся спорщик,– мы договаривались перезваниваться, а особо важные сообщения передавать на птичьем языке. А во-вторых, кто нас может подслушать? Неужели ты подозреваешь, что Андрюша с ними заодно?

Ошеломленные ужасным открытием, мы уставились друг на друга. Все эти дни мы боялись себе признаться в том, что в глубине души каждого из нас свило гнездо чудовищное подозрение – мы его гнали в дверь, а оно влезало в окно.

Одновременно мы дружно замотали головами.

– Нет, этого не может быть,– пробормотал Матвей.

– Нет, это уже слишком,– я согласился с ним.

И в подтверждение своих слов поведал о том, что мне рассказал сегодня Андрюша. Мафия протянула к нему руки из столицы…

– Я всегда говорил, каленым железом…– Матвей заскрипел зубами, но свой любимый лозунг не продолжил. То ли решил, что здесь, в вокзальной сутолоке, он прозвучит смешно, то ли подумал, что никакой пользы от этого лозунга нет, произноси его или не произноси.

– Что еще сегодня произошло? – спросил Матвей, когда мы снова не торопясь двинулись в поход по вокзалу.

– Ничего особенного,– пожал я плечами.

– А все-таки? – не отставал Матвей.– Для нас важна всякая мелочь.

Тогда я сообщил ему об утренних дурацких звонках.

– Ты знаешь, было полное впечатление, что телефон взбесился.

Мой рассказ обрадовал Матвея.

– Они пытаются вывести нас из равновесия,– хмыкнул он.– Значит, мы наступили им на хвост.

– Ты считаешь, что это они звонили? – протянул я.

– Бессомненно,– как отрубил Матвей.

– Они струсили,– подхватил я.– Они сдрейфили… Они наложили в штаны…

– Ты преувеличиваешь,– охладил мои восторги Матвей.– Я бы не сказал, что почва под ногами у них зашаталась, но подземный гул уже слышен…

Некоторое время мы шли молча, наслаждаясь, нет, не победой – до победы было еще ох как далеко,– а слабыми признаками того, что мафия нас побаивается… Не все же нам одним пугаться и впадать в панику.

– А у тебя какие новости? – спросил я и чихнул.

– Никаких,– устало ответил Матвей.– Абсолютно пустой день.

– Давай я тебя подменю,– предложил я.– Они меня не знают…

У меня такая идея появилась сразу же после того, как я подслушал телефонный разговор. А когда приехал на вокзал и увидел исхудавшего Матвея, идея превратилась в твердое решение.

– Они применили новую тактику,– сказал Матвей.– Бледнолицый пересел на автомобиль. «Жигули», пятая модель, красного цвета.

– Хорошая машина,– похвалил я.

– А что твой вездеход? – полюбопытствовал Матвей.– Дышит?

– Дышит,– уже догадываясь, к чему он клонит, ответил я.

– Придется его запрячь,– сказал Матвей.– Ты помнишь неподалеку от моего дома аптеку?

– Помню.

– Завтра, в 10 часов, будь с машиной возле аптеки,– тоном, не терпящим возражений, приказал Матвей и, прежде чем я кивнул, исчез в толпе.

У меня снова поднялось настроение. Наконец-то и я буду участвовать в деле. А то сидел все время в засаде. А у самого руки чесались – я рвался в бой.

Правда, я хотел, чтобы Матвей меня ввел в курс дела. Попросту говоря, объяснил, что я должен делать. Ну ничего, научусь по ходу операции.

Мое воображение рисовало картины одна увлекательнее другой. Мы догоняем «Жигули» Бледнолицего. Испуганно шарахаются прохожие. Визжат, как недорезанные поросята, тормоза.

Вероятно, у меня была сияющая физиономия, когда я появился дома, потому что Настя не преминула подколоть меня:

– Судя по твоему лицу, Матвей уже поправился…

Я погасил неуместную улыбку и озабоченно произнес:

– Да, он действительно чувствует себя лучше, но очень ослаб, исхудал…

– И ему положен постельный режим? – уточнила Настя.

– Ты права, вставать ему нельзя ни под каким видом,– попался я на ее удочку.

– Странно, а я уже второй день ему звоню, а его дома нет,– сказала Настя и спросила: – Скажи мне правду, где ты был сегодня и вчера?

Она смотрела на меня испытующе и строго. Я почувствовал себя ужом, совершенно некстати оказавшимся на раскаленной сковороде. Ничего себе – скажи мне правду, когда правду как раз и нельзя говорить. Потому что мы решили не впутывать в это дело Настю.

– Можешь мне не отвечать, я и так все знаю,– Настя повернулась и пошла на кухню.

Вот тебе и на! Скрывались, таились от мафиози, а про Настю забыли. А она, выходит, нас раскусила. Хороши конспираторы!

Я поплелся вслед за ней на кухню. Как же у Насти узнать, что ей известно? Но разузнавать мне ничего не пришлось, потому что Настя огорошила меня вопросом.

– Значит, ты решил завести себе новую бабу, которая получше слышит?

– С чего ты взяла? – поразился я.

– Факты – упрямая вещь,– обиженно отвернулась от меня Настя.

Ах вот оно что! Она решила, что я по вечерам хожу на свидание. Ну и Настя! Вероятно, от нервного напряжения я расхохотался.

– Тише, разбудишь Андрюшу! – прошипела Настя.– Ему смешно! Плакать надо, а не смеяться…

Я вытер слезы и попытался утешить Настю.

– Зачем мне новая бабушка? Ты меня вполне устраиваешь,– я обнял ее за плечи.– А встречался я и вправду с Матвеем, на работе… У него снова конфликт с администрацией… Просил меня помочь. Завтра с ним подъедем в одну контору, может, там повезет.

Куда бы Матвей ни устраивался вахтером, он сразу начинал всех выводить на чистую воду, принимался разоблачать, срывать все и всяческие маски. А кому это нравится? Да никому. Вот и возникал конфликт. Матвея, инвалида войны, нельзя было уволить, но атмосфера вокруг него становилась совершенно невыносимой. И он уходил по собственному желанию. Так говорят о людях, которые совершенно не хотели уходить с работы, у них не было никакого желания уходить, а их заставили – или попросту – вытурили.

– Бедный Матвей! Когда он угомонится? Плетью обуха не перешибешь…

Настя мне поверила и успокоилась. А я нежданно-негаданно избавился от необходимости лгать завтра. Хватит, наплел сегодня Насте с три короба. Уже вру и не краснею. А все мафиози виноваты. Не будь их, жили бы мы тихо-мирно.

ВЕЗДЕХОД ИДЕТ ПО СЛЕДУ

Минут за десять до назначенного срока я на вездеходе был у аптеки. С полным баком бензина. В общем, я готов был мчаться за мафиози хоть на край города. Нет-нет да и грыз меня червячок сомнения – а вдруг вездеход сегодня снова забарахлит? Честно говоря, я не был уверен в своем старом приятеле на все сто. Но не сомневался, что в нужную минуту он не подведет.

Стрелка часов перевалила за десять. А Матвей не появлялся. Это на него непохоже. Обычно он был точен, как часы. По нему можно было сверять время.

Я вылез из машины немного поразмяться, а сам косил глазом по сторонам – откуда появится Матвей. Заглянул в аптеку – может, стоит в очереди за лекарством. В аптеке была очередь, но Матвея в ней не было.

Я снова сел в машину и подумал о Матвее: «Где его черти носят?» Как вдруг за спиной раздалось повелительное:

– Гони вовсю! И не оборачивайся!

Честно говоря, услышав такое, я струхнул – мафия захватила мою машину. Но глянул в зеркало и успокоился. На заднем сиденье полулежал Матвей. Между прочим, с улицы совершенно невозможно было его заметить. Интересно, когда он успел проникнуть в машину?

Я вставил ключ зажигания. Вездеход задрожал от возбуждения и решительно взял с места. Неплохо для начала, про себя похвалил я старого приятеля. Да, а куда же ехать? Но команда не замедлила прозвучать:

– Налево!

Я лихо заложил вираж, тормоза завизжали. Обошел на скорости пару грузовиков, как вскоре услышал новую команду:

– Направо!

Я повернул и, не сбавляя скорости, помчался по широкой улице, вдоль которой стояли высокие дома.

Команды следовали одна за другой, пока в результате маневров мы не очутились в тихом переулке, сплошь заставленном деревянными домами. Тут мне пришлось сбавить скорость, потому что асфальт кончился, и я принялся лавировать между лужами. Да и Матвей великодушно разрешил:

– Можешь ехть потише,– и, вздохнув с облегчением, добавил: – Кажется, оторвались…

– А кто это был? Мафиози? – спросил я.

Мое любопытство было не случайным, потому что сколько я ни вглядывался в зеркало, я не видел, чтобы за нами кто-нибудь гнался.

– На всякий случай не мешает запутать следы,– глубокомысленно заметил Матвей.

Между тем переулок остался позади, и я уже петлял между лужами на проселочной дороге.

– А вездеход – молодец,– скупо похвалил Матвей и задал совершенно неожиданный вопрос: – А куда ты едешь?

– Куда ты приказываешь,– ответил я и остановился, потому что ехать и вправду было некуда.

Я вышел из машины. Мы очутились на опушке то ли леса, то ли запущенного парка. Дорога, по которой мало ездили, терялась среди деревьев. Я почувствовал себя неуютно, может, оттого, что вокруг не было ни живой души.

– А сейчас куда? – спросил я, усаживаясь в машину.

– В центр,– приказал Матвей.

Вездеход ощупью, медленно пробирался между лужами. Когда оказался на шоссе, покатил резвее.

Район, в котором мы очутились, удирая неизвестно от кого, был мне незнаком. И пока мы добрались до центра, прошло немало времени.

На проспекте Матвей велел остановить машину неподалеку от большого гастронома.

– Тут иногда ошивается Бледнолицый,– небрежно бросил Матвей.

Другой информацией он не стал со мной делиться. Считал, наверное, что с меня достаточно. Ну, ладно, это его дело. Главное, чтобы мы хоть что-нибудь разузнали. А кстати, что мы хотим узнать? Связан ли Бледнолицый с мафией? То есть по-прежнему хотим узнать, сказал ли нам правду Андрюша? Нет, я, например, хочу удостовериться, действительно ли угрожает опасность нашему внуку.

– А время, между прочим, идет… Четвертый день уже…

Я не заметил, как последние две фразы произнес вслух.

– Я знаю,– сухо ответил Матвей.

– А что мы ищем? – задал я вопрос, который меня давно мучил.

Поскольку мне не надо было крутить баранку, я не прочь был потрепаться. А Матвей явно не был расположен болтать. Вооружившись биноклем, он вел наблюдение за магазином, за всеми, кто входил и выходил из него.

– Не что, а кого,– не удержался и поправил меня Матвей.

– Ну ладно, кого же мы ищем? – не отставал я.

– Что-то не видно его машины.

– Кого?

– Ты бы лучше вышел,– Матвея разозлили мои надоедливые вопросы,– и посмотрел, нет ли поблизости «Жигулей», пятая модель, красного цвета, номерной знак…

– С удовольствием,– я вышел из машины, хлопнув дверцей.

Я направился вдоль строя машин, припаркованных возле гастронома. Конечно, мой вездеход имел вид бедного родственника, случайно затесавшегося в аристократическую компанию. «Жигулей» красного цвета среди них не было.

Когда я повернул в обратную сторону, увидел, что Матвей, высунувшись из вездехода, вовсю машет мне рукой. Ясное дело, что-то стряслось. Я со всех ног припустил к машине. Когда, запыхавшись, прибежал к вездеходу, Матвей набросился на меня с упреками.

– Где ты шляешься? Бледнолицый уже укатил. Машина, оказывается, стояла во дворе.

– Ты же сам послал меня поискать «Жигули», пятую модель, красного цвета, номерной знак… – огрызнулся я, заводя машину.– Куда он поехал?

– Прямо,– махнул рукой Матвей.

Вездеход уверенно покатил по улице. Как я ни всматривался, но впереди не было видно «жигуленка» красного цвета. Но Матвей, удивительное дело, не проявлял нервозности.

– Сверни к ресторану «Аленький цветочек»,– велел он.

Я выполнил его приказ и въехал на площадку перед рестораном. Там, неподалеку от фонтана, стояло несколько машин. Крайним в ряду был «жигуленок» красного цвета.

– Настигли,– обрадовался я и добавил скромно: – От нас не уйдешь!

Матвей ничего не сказал, но по тому, как хмыкнул, я понял, что он тоже доволен. Я попытался было припарковаться рядом с «жигуленком», но Матвей сердито бросил:

– Стань с противоположной стороны!

Ну, конечно. Как же я сам не догадался? Ведь нам надо, чтобы Бледнолицый нас не заметил. Я проехал вдоль ряда и стал там, где росла плакучая ива.

Матвей кивнул, из чего я понял, что он одобрил мои действия. Потом он достал бинокль и, опустив окно, стал смотреть по сторонам. В конце концов Матвей навел бинокль на второй этаж. Там за опущенными легкими шторами можно было разглядеть людей, сидящих за столами.

– Ну что? – прошептал я, как будто здесь нас мог кто-то подслушать.– Что-нибудь видно?

Матвей покачал головой, но глаз от бинокля не отрывал.

Потянулись томительные минуты ожидания. Первое время я с любопытством глядел на здание ресторана, гадая, когда же появится Бледнолицый. Но того все не было. Вскоре мне надоело глазеть, и я совсем не знал, чем заняться. Пожалел, что не захватил с собой утреннюю почту. Сейчас бы скоротал время с газетой или журналом в руках. А вон, кстати, возле ресторана киоск, пойду куплю сегодняшние газеты.