Текст книги "Кровь и золото ислама"
Автор книги: Владимир Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
После великих завоеваний арабы с трудом удерживали даже такие близкие территории, как Египет или Персия. Тем более это касалось Андалусии – самой дальней и изолированной провинции халифата. Испания находилась так далеко, что сразу после ее захвата халиф Омар II приказал вывести оттуда мусульман, боясь, что все они погибнут от «язычников». Наместник с трудом убедил его, что положение надежно и крепости неприступны.
Время показало, что он был не прав: в Марокко вспыхнуло восстание берберов, и волнения перекинулись из Танжера в Андалусию. Жители провинции, среди которых были как берберы, так и арабы, свергли халифского наместника и поставили у власти своего лидера Абд аль-Малика. Узнав об этом, Омейады отправили на подавление бунта сирийскую армию, которая стремительно прошла через всю Северную Африку и высадилась в Испании. Возглавлявший ее Балдж ибн Бишр в нескольких сражениях разбил мятежников, и плененного Абд аль-Малика торжественно распяли на мосту Кордовы.
Порядок был восстановлен, но при следующем наместнике Юсуфе аль-Фихри в халифате произошла смена династий: вместо Омейадов к власти пришли Аббасиды. В Испании сразу начались споры, нужно ли признавать новых халифов. В то же время стало известно, что один из омейадских принцев Абдаррахман ибн Муавия (внук халифа Хишама) по прозвищу «Пришелец» чудом спасся от бойни, устроенной Аббасидами, и укрылся среди берберов у шейха Абу Усмана. В Испанию прибыл его представитель, вольноотпущенник Бадр, чтобы прощупать почву при дворе наместника и постараться переманить на свою сторону арабов, сохранивших лояльность к Омейадам. Таких оказалось много: в их числе был даже вазир самого наместника Юсуфа.
Заручившись их поддержкой, Абдаррахман высадился в Андалусии и быстрым маршем направился к Кордове. Для быстроты передвижения он приказал каждому всаднику посадить позади себя по одному пехотинцу. Буквально за ночь он оказался перед воротами Кордовы и с ходу дал бой подошедшим войскам Юсуфа. Юсуф бежал, а Абдаррахман, войдя в город, первым делом приказал накормить голодных воинов. Позже Юсуф был убит в Толедо одним из своих приближенных, и омейадский принц стал полновластным правителем всей Андалусии. (755)
По традиции Абдаррахман формально признал власть багдадского халифа аль-Мансура – открыто отделяться от халифата было еще не принято, и самостоятельные правители старались сохранять формальную лояльность халифу. Но для Аббасидов иметь в наместниках представителя истребленного ими рода Омейадов было слишком уж противоестественно. Халиф аль-Мансур попытался организовать против кордовского эмира заговор, но вспыхнувший мятеж был подавлен, и Абдаррахман перестал поминать Аббасидов в пятничной молитве. Так он стал первым независимым эмиром в Андалусии (765).
Неизвестно, почему в наследники Абд ар-Рахман выбрал не старшего сына Сулеймана, а среднего – Хишама. Возможно, тот был более способным или просто больше нравился отцу, о чем говорило его прозвище аль-Рида («тот, кем довольны»). Хишаму пришлось соперничать за власть с двумя братьями, но он предпочел не воевать, а откупиться, выдав им огромные суммы денег. Поскольку астролог предсказал ему всего восемь лет правления, Хишам сразу принялся за дела, чтобы не терять время зря. Подавив восстание берберов, он организовал два похода против христиан, которые к этому времени объединились на севере Испании и создали королевство Астурия. Только первый поход был успешен и принес много добычи и рабов; во время второго его армия потерпела поражение от короля Альфонсо Второго. В том же году войска Кордовского эмирата вторглись на территорию Франции и нанесли поражение Вильгельму Тулузскому.
Хишам прославился как покровитель ученых и поэтов, которые в изобилии съезжались к его двору. Он был ревностным мусульманином и стремился привлечь на свою сторону неверных не только силой оружия, но и с помощью культуры. В своем эмирате он организовал общественные школы, где христиане могли изучать арабский язык.
Его сын аль-Хакам Первый, в отличие от деятельного отца, вел легкомысленную жизнь, пил вино и развлекался на охоте. Этим он так настроил против себя ревностных мусульман, что они бросали в него камнями, когда он ехал по улицам Кордовы. В Толедо, где жили в основном принявшие ислам испанцы, готовился заговор против эмира, но аль-Хакам хитростью выманил в Кордову главных заговорщиков и обезглавил. Позже восстание вспыхнуло в самой Кордове; осажденный в собственном замке, эмир с трудом одержал победу и казнил несколько сотен мятежников, а остальных изгнал из страны (814).
Следующие правители Андалусии не представляли собой ничего особенного. Абдаррахман II, возглавлявший страну тридцать лет, принадлежал к типу добродушного, но слабовольного монарха, который слишком часто шел на поводу у своих жен. К плюсам его правления относились веротерпимость и покровительство искусствам, к минусам – резкое повышение налогов, вызвавшее возмущение в народе. При нем произошла так называемая Толедская резня, которую вали (наместник) города Амрюк устроил в отместку за смерть своего сына, убитого горожанами за жестокость. Амрюк сделал вид, что простил толедцев, но во время визита Абдаррахмана в Толедо пригласил местную знать к себе на пир и перебил всех гостей по одному, заводя их во внутренний двор и бесшумно отрубая голову. После расправы Амрюк выставил головы на зубчатой стене крепости. Неизвестно, как Абдаррахман II отнесся к этой бойне, но никаких последствий для Амрюка она не имела.
Правление следующих трех эмиров: Мухаммеда I, его первого сына аль-Мунсира и внука Абдаллаха, – тоже было ничем не примечательным. Почти шестьдесят лет происходили все те же мятежи и смуты, регулярные отпадения областей и городов и их вторичные завоевания, междусемейная борьба за власть и северные войны с христианами.
Религия в этих междоусобных войнах часто становилась разменной монетой. При Мухаммеде I началось крупное восстание Омара ибн Хафсуна, гота-мусульманина, едва не завоевавшего всю Андалусию. Он возглавил армию ренегатов – то есть христиан, перешедших в ислам, – и даже вторично принял христианство, пытаясь привлечь на свою сторону местных крестьян, но добился лишь того, что от него начали отпадать и ренегаты. Омар ибн Хафсун сумел создать свое государство в районе Гранады, несколько раз едва не взял Кордову, но в конце концов был разбит войсками эмирата. Эмир Абдаллах, отвоевавший у него часть территории, приказал вырезать всех христиан в захваченных им городах.
В последние годы режим Омейядов шатался, но кое-как стоял на ногах. При Абдаллахе эмирату принадлежала уже только сама Кордова и несколько соседних областей.
Все изменилось, когда к власти пришел второй сын Мухаммеда I – Абдаррахман Третий. Это был правитель и политик калибра Карла Великого. Он правил пятьдесят лет, с 912 по 961 год: взошел на трон в 19, умер в 70. Даже внешне он отличался от других эмиров. Его мать была из местных басков и наградила его внешностью типичного европейца-северянина: синими глазами, светлой кожей и белокурыми рыжеватыми волосами, которые он красил в черный цвет, чтобы не смущать своих подданных.
С упорством кузнечного молота Абдаррахман колотил по соседним государствам, медленно, но неуклонно наступая сразу во все стороны и постепенно расширяя свои владения. Мощь и быстрота его военных экспедиций, которые он всегда возглавлял лично, снискали ему славу непобедимого полководца и наградили прозвищем аль-Насир – Победоносный. Еще удивительней то, что и сопротивляться ему особенно не пытались, настолько безупречна была его репутация правителя: все знали, что в завоеванных им областях не будет никаких погромов и грабежей, наоборот, побежденных ждут мир, процветание и благополучие. Его справедливость и доброжелательность никем не оспаривались: считалось, что он создал лучшее из возможных государств.
К 931 году Абдаррахман III вновь объединил под своей властью весь Кордовский эмират, а в последующие двадцать лет расширил свои владения за счет земель в Магрибе, отвоеванных у Фатимидов. С 955 года он заставил платить дань христианских королей Леона и Наварры.
Главной ударной силой Абдаррахман были, как ни странно, славяне, или «сакалиба», как их называли арабы. Он создал особый гвардейский корпус из купленных рабов-славян, поскольку считал их особенно сильными и преданными воинами, намного превосходящими нубийцев и берберов, которых любили египетские Фатимиды. (К славянам тогда относили и светлокожих тюрков, и булгар, и даже франков). На море Абдаррахман построил сильный флот, сделав его базой основанный им порт Альмерию.
Экономика халифата процветала за счет торговли и производства предметов роскоши. Халиф привлекал на службу много иностранцев. В Кордове появились целые кварталы, населенные иностранными купцами. Торговали с Сирией, Египтом, Византией, Персией, Южной и Северной Европой. Товары из Кордовского халифата можно было найти в Англии, Скандинавии и даже Индии. Чтобы укрепить торговлю, Абдаррахман наладил добычу золота и серебра и чеканил самую чистую на Западе монету, которая имела хождение во всех соседних странах.
Богатство создавало спрос на роскошь, а это вызвало приток ремесленников и мастеров, создававших тысячи прекрасных и дорогих вещей. Стиль и качество кордовских предметов роскоши высоко ценились за границей, и их с удовольствием покупали в христианской Европе, Магрибе и на Ближнем Востоке. Изделия из металла и стекла, кордовская кожа, драгоценные ткани, особенно золотая и серебряная парча, – андалусцы экспортировали не только товары, но и моду, которой следовали при княжеских дворах в Испании и Франции.
Мавры
При Абдаррахмане III, благодаря его миролюбивой политике и веротерпимости, возник окончательный сплав из пестрого населения тогдашней Андалусии: арабов, берберов, вестготов, франков, славян, чернокожих африканцев, – который называли маврами. Главное место в этом обществе принадлежало арабам, которые составляли 30–40 процентов населения. Они выступали в роли местной знати и занимали в государстве лучшие места.
Ниже ступенькой стояли берберы: солдаты, земледельцы, мелкие чиновники. Их было намного меньше, часто они жили обособлено в своих районах страны и говорили в основном на берберском, хотя знали и арабский.
Еще ниже находились муваллады – местные европейцы-христиане, перешедшие в ислам и внешне ставшие ничем не отличимыми от мусульман. Среди них были и такие, кто сохранил христианскую веру, но усвоил мусульманские обычая: их называли мосарабы.
Небольшую долю населения составляли евреи-сефарды, говорившие на разных европейских языках. Они жили в Кордовском халифате, потому что здесь их не преследовали за веру. То же самое относилось к христианам: каждый мог жить и верить, как хотел, надо было только платить джизью.
Узнав, что власть в Багдаде захватили тюрки, Абдаррахман официально объявил себя халифом, считая, что правитель такого могущественного государства, как Кордовский эмират, вполне достоин этого титула (929). В результате он стал уже третьим халифом – после багдадского и фатимидского. Для утверждения своего величия он перестроил городскую мечеть Мескиту (эта работа была закончена при его сыне), превратив ее в новое чудо света. В ней было 850 колонн, и по размерам она превосходила все мусульманские мечети мира. В это гигантское строение была перенесена одна из главных реликвий ислама – рука пророка Мухаммеда. В Кордову устремились паломники со всех концов исламского мира, а в самой Андалусии ее посещение приравнивалось к хаджу.
Соперничая с халифами в Багдаде и Каире, имевшими великолепные загородные резиденции, Абдаррахман построил 25 таких резиденций в окрестностях Кордовы. Самая крупная из них, Медина ас-Сахара, обошлась ему в 300 тысяч динаров. Позже она была разграблена и сожжена во время Смуты.
После смерти Абдаррахмана III на трон взошел его сын аль-Хакам Второй. Он правил всего 15 лет (961–976), но это были лучшие годы халифата. Аль-Хакам не был так воинственен, как его отец, и сосредоточил все усилия на земледелии и культуре. Все поля вокруг Кордовы он покрыл виноградниками и садами. Вино из Кордовского халифата в это время продавали по всей Европе.
В правление аль-Хакама в Кордове был создан университет, а при университете – библиотека в 400 тысяч томов. Книги для нее покупались во всех культурных центрах тогдашнего мира – Константинополе, Багдаде, Александрии. Иногда халиф заранее оплачивал еще ненаписанную книгу, заказывая ее какому-нибудь знаменитому ученому. При том же университете существовала специальная школа переводчиков, где переводили на арабский греческие или еврейские труды. Рядом в огромной мастерской все эти книги переписывались и помещались в переплеты.
Кроме университета, Аль-Хакам основал медицинское училище и открыл около тридцати бесплатных школ для бедняков, где учились и мальчики, и девочки. Он с удовольствием брал на службу не только мусульман, но и евреев и христиан. Его щедрость привлекала к нему толпы поэтов, писателей, ученых, музыкантов. Говорили, что он платил деньги даже самым плохим и бездарным поэтам – чтобы они создавали при дворе культурную среду.
К 1000 году в Кордове проживало полмиллиона человек, в ней было 160 мечетей, множество церквей и синагог, с десяток крупных общественных бань, тысячи купален, водоемов и фонтанов. Это был один из самых больших и населенных городов мира, наряду с Багдадом и Константинополем.
Жизнь при аль-Хакаме не была безоблачной. Ему пришлось отразить вторжение христиан, решивших испытать на прочность его северные границы. В Европе в это время началась эпоха набегов норманнов. Никем не побеждаемые и не останавливаемые, они быстро добрались до Средиземного моря и напали на Испанию.
После смерти аль-Хакама халифом провозгласили его десятилетнего сына Хишама.
Аль-Хакам был еще жив, когда при кордовском двое появился симпатичный и способный юноша по имени Мухаммед ибн Абу Амир. Позже христиане прозвали его Альманзор (искаженное от арабского аль-Мансур): под этим именем он и вошел в историю.
Мухаммед был родом из небогатой, но знатной семьи, учился в Кордовском университете, работал секретарем сначала у столичного кади, а потом у одного из вазиров-министров. Оказавшись при халифском дворе, он был замечен любимой женой аль-Хакама по имени Субх и благодаря ее покровительству (говорили, что у них была любовная связь) спустя всего семь месяцев стал начальником монетного двора, то есть главным казначеем. Позже аль-Хакам назначил его управляющим своими имениями в Африки и начальником полиции Кордовы, затем поставил во главе столичного корпуса наемников и, наконец, сделал своим хаджибом.
В войнах против христиан Мухаммед проявил себя как талантливый полководец. В первой компании 974–977 годов он поочередно разбил короля Леона Рамиро III (в битве при Сан-Эстебан-де-Гормасе), графа Кастилии Гарсия Фернандеса (при Ланге) и короля Наварры Санчо II Абарка (при Эстеркуэле), захватив Саламанку и несколько других крупных городов.
На следующий год он повторил военный поход, а затем стал устраивать их ежегодно. Говорят, что всего за время своего правления он совершил 57 походов против христиан. Во время этих кампаний он взял столицы всех испанских христианских государств – Памплону, Леон, Барселону – и захватил Сантьяго-де-Компостелу, город далеко на северо-западе Испании, одно из главных мест паломничества христиан, где в кафедральном соборе хранилось нетленное тело апостола Иакова. При приближении мусульман жители города в ужасе разбежались. Альманзор полностью разрушил город, сохранив только гробницу святого Иакова, а колокола собора приказал снять и на плечах обращенных в рабство христиан доставить в Кордову, где из них сделали светильники для столичной мечети.
Союзники
И снова религия сплошь и рядом уходила на второй план, уступая место политическим интересам. Бежавший из Кордовы полководец Халиб просил помощи у христианского Леона против Альманзора, своего бывшего соратника. Когда в самом Леоне графы хотели свергнуть короля, они призывали на помощь мусульман. В Португалии (тогда это было графство в составе Леона) недовольные королем феодалы перешли на сторону Альманзора и вместе ним до основания разрушили город Коимбру, где потом семь лет не обитало ни одного жителя. Португальские графы участвовали в разорении и поругании мусульманами Сантьяго-де-Компостелы.
После множества одержанных побед Мухаммед взял себе имя аль-Мансур – победитель. Короли Леона и Наварры и граф Кастилии признали себя его вассалами и обязались платить дань. Альманзор заставил их лично приехать в Кордову и принести ему вассальную клятву. Король Наварры отдал ему свою дочь, которая стала любимой женой в его гареме. Вскоре туда же попали дочь короля Леона и сестра нового правителя Кастилии Санчо (прежний, Гарсия Фернандес, попал в плен к Альманзору и умер в плену).
В военных действиях аль-Мансур опирался на берберов, вывезенных им из Африки после наступления Фатимидов. Он распределил их не по племенам, а по родам войск. Они приносили присягу не халифу, а лично ему. Он привлекал в армию также наемников-христиан.
Со временем молодой халиф Хишам был полностью изолирован в своем дворце, где погрузился в молитвы и изучение Корана. К нему допускали только несколько специально отобранных лиц, через которых он держал связь с миром. Первым и главным из них был сам аль-Мансур.
Встав у руля власти, он раскрыл и подавил несколько заговоров и бунтов, направленных лично против него. В одном из них участвовала его бывшая покровительница, мать халифа Субх. Хишам, которого заговорщики хотели освободить от всесильного хаджбиба, находился в полном подчинении у аль-Мансура и добровольно встал на его сторону, выступив против собственной матери.
За 25 лет правления Альманзор не потерпел ни одного поражения, ни в политике, ни в войне. Ему все удавалось, вплоть до последних дней. В 1000 году, незадолго до смерти, он выступил против объединенных армий Леона, Кастилии и Наварры, разгромил врага, захватил и уничтожил несколько крупных городов и второй раз сжег Памплону. Через два года, уже совсем больной, он отправился в поход против Кастилии. Альманзор уже не мог ехать верхом, и его везли на носилках; по дороге он умер. Его тело завернули в саван, заранее сшитый его дочерьми. По легенде, могилу Альманзора засыпали той пылью, которую выбивали из его одежды во время военных походов: ее накопился целый сундук. В его эпитафии было сказано: никогда не явится равный ему.
Аль-Мансур был жесток, если этого требовали обстоятельства, а иногда и без них. Во время бунта гвардии он настоял на том, чтобы повесить их претендента на престол, хотя тот выполнил все его требования и отказался от власти в пользу Хишама. Хасана Второго, Идрисида, выступившего против Омейядов в Магрибе, он приказал казнить, хотя тот сдался добровольно в обмен на гарантированную жизнь; заодно он казнил и тех, кто давал ему такие гарантии. Своего врага и соперника Джафара он пять лет всюду таскал за собой в кандалах, всячески его истязая и мучая.
В походах он был беспощаден и целенаправленно уничтожал населения целых городов. Барселона была полностью разрушена, в городе не осталось ни одной целой церкви, все ее жители убиты. Леон он сжег дотла, жителей также перебил. После этого горожане Саморы в испуге поспешили добровольно сдать ему город, но он перебил и их, а Самору разрушил.
Кордовские богословы считали его недостаточно благочестивым. Чтобы доказать обратное, он предложил им изъять из его библиотеки все неподобающие, по их мнению, книги и публично сжег их на костре. По большей части это были труды по философии и астрономии.
Из книги Ибн аль-Хатиба «Деяния великих мужей»
«Аль-Мансур имел обыкновение скрываться на женской половине своего дворца. Он поднимался в зал, который носил название «Жемчужина», или сидел на одном из балконов, глядя на звезды и никого не допуская до себя. Он долго сидел, глубоко задумавшись. Перед ним стояла свеча, а рядом – чернильница, калам и свиток пергамента. Когда ему в голову приходила какая-нибудь мысль, он записывал ее, и проводил так всю ночь, пока не наступало утро. Тогда он ложился на одну из подушек, которые были разбросаны во всех покоях его дворца. Он никогда не говорил, где проведет ночь, так что никто из его близких не знал, где он находится и где спит.
Потом он звал кого-нибудь из приближенных к нему слуг, и те приносили ему зубочистку и воду для омовения. После того как муэдзин возглашал о времени молитвы, аль-Мансур совершал молитву и, завязав свиток шнурком и положив его в платок, который засовывал в рукав, выходил в один из залов своего дворца. Потом он приказывал поднимать занавес, отделявший его от посетителей, и принимал тех, кому надлежало рано являться во дворец. К нему приходили в этот ранний час его приближенные, вазиры и близкие друзья, и он советовался с ними о тех делах, о которых размышлял этой ночью, и отдавал приказы об исполнении того, что он решил.
Когда же время близилось к полудню, приходили другие люди, и он занимался менее важными делами, справляясь со своим свитком, лежащим перед ним. И потом, покончив со всеми делами, он передавал мне свой свиток, и в его присутствии я резал его на мелкие части и бросал в кубок с розовой водой, пока кусочки пергамента не тонули».
