Текст книги "Кровь и золото ислама"
Автор книги: Владимир Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Казалось, что после смерти Альманзора власть халифата была сильна как никогда. Все христианские государства на севере склонили голову перед Кордовой. В Северной Африке ей подчинялась западная часть Магриба. Внутри страны царило единство и согласие. Однако не прошло и тридцати лет, как Кордовский халифат исчез, а на его месте образовалось два десятка самостоятельных княжеств.
Сын и преемник Альманзора, Абд аль-Малик Музаффар, принял власть в 1002 году. Поначалу все шло как при его отце: нося звание хаджиба, Абд аль-Малик реально управлял страной, а формально халифом оставался Хишам. Но после смерти Абд аль-Малика хаджибом стал его брат Абдаррахман, который решил покончить с этой комедией и самому стать халифом, а Хишама лишить власти.
Абдаррахман обладал амбициями отца, но не его талантами. Омейядская верхушка выступила против его власти, подняла восстание и захватила дворец халифа. Абдаррахман был убит, но халифом стал не Хишам, а омейядский принц Мухаммед аль-Махди.
То, что происходило в халифате дальше, в истории Андалусии принято называть Смутой (Фитна). С 1009 по 1031 год в стране сменилось шесть халифов. Принц аль-Махди оказался никудышным правителем, он больше развлекался, чем занимался делами государства. Реальной властью обладали берберские наемники, на которых опирались Амириды (потомки Альманзора) и славянская гвардия халифов.
Первыми восстали берберы, недовольные свержением Амиридов. Они выдвинули своего претендента на трон – еще одного омейядского принца Сулеймана. В ответ славянская гвардия решила вернуть Хишама и убила аль-Махди, но не смогла договориться с берберами, стоявшими за Сулеймана. Обе стороны пытались привлечь на свою сторону христиан-кастильцев, что еще больше ухудшило ситуацию. В стране началась гражданская война, сопровождавшаяся бесчисленными разбоями и грабежами. Города были разорены, начались эпидемии, казна опустела: в Кордове пришлось распродать знаменитую халифскую библиотеку. В конце концов, победу одержали берберы: они захватили Кордову, поставив на трон Сулеймана, а славянам пришлось бежать на юг. Хишам был не то убит, не то пропал без вести.
Укрепившись в Альмерии, славяне заключили союз с полководцем Али ибн Хаммудом, называвшим себя потомком пророка Мухаммеда (он утверждал, что был из рода халифа Али, хотя едва умел говорить по-арабски) и через три года снова выступили против берберов. Им удалось взять Кордову и убить Сулеймана, но тут начались раздоры в стане победителей. Али ибн Хаммуд попытался единолично захватить власть, а когда это не удалось, призвал на трон очередного омейядского принца, Абдаррахмана аль-Муртаду, жившего в Валенсии, и попытался сколотить союз одновременно с берберами, омейядами и христианами. В конце концов, он был убит, но на его место встал брат Касим, провозгласивший халифом самого себя, тогда как славяне и Омейады объявили халифом аль-Муртаду под именем Абдаррахмана IV. Последний вскоре погиб в битве с гранадцами, а Касим некоторое время благополучно правил в Кордове, пока против него не восстал его племянник Йахья, решивший, что и он может быть правителем не хуже всякого другого. Дальше история совсем запутывается: Йахья то берет Кордову, то снова теряет ее, в какой-то момент к нему присоединяются славяне, но позже отстают; берберы то предают Касима, то снова становятся на его сторону.
В 414 году хиджры Касим был свергнут, а в 427 казнен; в Кордове избрали Абдаррахмана V (вазиром при нем был известный философ Ибн Хазм), но уже вскоре тот был убит своим родственником аль-Мустакфи, тоже какое-то время продержавшемся у власти. Узнав, что на Кордову идет Йахья, он попытался бежать, но был убит своими же людьми. Вместо Йахьи, однако, на трон после долгого периода анархии сел Хишам Третий, последний из кордовских Омейядов. Не справившись с властью, он был изгнан из Кордовы, и на этом халифат прекратил свое существование. На его территории образовалось двадцать с лишним независимых эмиратов, где некоторое время продолжали процветать наука, культура и ремесла.
3.3. Фатимидский халифатДесятое столетие иногда называют «веком шиитов». В это время шиитская секта карматов создала государства в Аравии и Месопотамии, Буиды захватили Багдад, а Идисиды основали династию в западном Магрибе. Исмаилитство широко распространилось в Северной Африке и особенно в Сирии, где местный имам Убайдаллах, считавший себя внуком Мухаммеда ибн Исмаила, возглавил исмаилитскую общину и объявил себя «скрытым имамом» и спасителем-махди, который должен придти в конце времен.
После разгрома карматов в Сирии Убайдаллах решил оставить страну и бежал в Ифрикию, где в это время жил и проповедовал его даи по имени Абу Абдаллах. Еще раньше, во время паломничества в Мекку, Абу Абдаллах познакомился с берберами из племени котама, которые пригласили его к себе Магриб. Приехав в Африку, он обратил котама в свое веру и засел в их неприступной крепости Икджан на краю пустыни, откуда исмаилитская пропаганда стала расходиться по всей Ифрикии.
Миссия Абу Абдаллаха среди берберов оказалась более чем успешной. Он собрал огромную армию кочевников и разделил ее на семь подразделений, или общин, во главе с советом старейшин. Это были боевые религиозные отряды, мечтавшие о наступлении царства равенства и справедливости и преисполненные мужества и сильной веры. Шиизм в исмаилитском виде так глубоко проник в берберскую среду, что, когда они двинулись на завоевание Ифрикии, целые области сдавались им без боя. На глазах восхищенных берберов ступала новая эра – прямого правления святых имамов, где все мусульмане превратились в братьев. Захватывая новые города, Абу Абдаллах возвращал их жителям деньги, которые они собрали для уплаты налогов Аглабидам. Взяв Раккаду, он отменил все «некоранические» налоги, перебил чернокожую гвардию, восстановил порядок в стране, покончил с бандами и начал чеканить свою монету. Последний аглабидский эмир бежал на какой-то жалкой повозке.
Только после этого Абу Абдаллах отправился на поиски своего махди. По непоятной причине Убайдаллах вместо того, чтобы присоединиться к нему в Раккаде, поселился у мидрадидского эмира в Сиджильмасе. Здесь его приняли как почетного гостя, но, узнав, кто он самом деле, эмир посадил его в тюрьму, и армии котама пришлось силой освобождать своего духовного вождя. После разгрома Аглабидов и Рустамидов Убайдаллаха привезли в Кайраван и объявили халифом с именем аль-Махди и титулом «повелителя правоверных». В начале 910 года он с триумфом вступил в Раккаду. Так началась династия Фатимидов – то есть потомков Фатимы, дочери Пророка.
После победы исмаилитов Абу Абдаллах попытался убедить Убайдаллаха, что халиф должен разделить с ним власть, поскольку именно ему он обязан троном. Брат Абу Абдаллаха каждый день твердил ему: «Не забывай, это ты основал государство». Но Убайдаллах и не думал делить трон, и Абу Абдаллах начал критиковать правителя и даже усомнился, что тот настоящий махди. В конце концов, он не сотворил никакого чуда, да и конца времен явно не предвиделось.
В ответ Убайдаллах начал террор против людей, приведших его к власти: казнил нескольких берберских вождей, а потом и самого Абу Абдаллаха, обвинив его в заговоре (911). Это вызвало восстание берберов, которое едва не увенчалось успехом: мятежники взяли Кайраван и новую фатимидскую столицу на берегу моря – крепость-порт аль-Махдию, но не сумели их удержать и были уничтожены.
Аль-Махди быстро захватил почти всю Северную Африку. К этому времени все местные режимы изжили себя и быстро рушились. Исключением был Египет: здесь еще держалась власть багдадских халифов. Обе попытки Аль-Махди захватить Египет – в 914 и 919 годах – провалились. В это время в Египте появился новый наместник, который вскоре узурпировать власть в провинции и основал еще одну эфемерную династию.
Этим новым наместником был Мухаммед Ибн Тугдж, получивший почетное прозвище Ихшид – так назывался титул князя в родной ему Фергане. Его отец сделал карьеру еще при Тулунидах, но попал в опалу и закончил дни в тюрьме, поэтому Мухаммеду пришлось начинать все заново. Сочетая военные таланты с дипломатической ловкостью, он сумел выдвинуться вперед и убедить багдадского халифа ар-Ради назначить его наместником Египта. Больше того, ему дали право передавать эту должность по наследству.
В своей провинции Ихшид быстро восстановил порядок, наладил хозяйство и создал надежную армию из лично преданных ему наемников. Его интересы не выходили дальше Египта и соседней Сирии, зато за эти земли он держался крепко. Только другой выдающийся эмир, хамданид Сайф ад-Даула, смог потеснить его позиции в Сирии. Во время своего правления Ихшиду удалось разбить мощную армию Фатимидов, отразить войска багдадского халифа и захватить священные города Мекку и Медину.
За пределами политики и войн это был приятный человек, любитель жизни и всех ее удовольствий, – веселый, в меру циничный, но скорей добродушный. Ихшид обожал лошадей и благовония, особенно амбру, и добывал их везде, где только мог. Кладовые и хранилища в его дворце были забиты амброй, которой он время от времени торговал, чтобы поправить свои финансовые дела. Деньги Ихшид зарабатывал привычным для правителей способом: назначал себе вазира, давал ему время откормиться и наворовать богатств, а потом арестовывал «за злоупотребления» и конфисковывал его имущество. Добродушие эмира проявлялось в том, что он не казнил и не пытал тех, у кого отнимал деньги. Ихшид считал, что все торговцы и купцы должны сами вносить вклады в государственную казну, потому что их богатства нажиты обманом. «И у каждого он брал все, что мог получить, – пишет историк, – но прежде всего отдавал предпочтение рабам-оруженосцам вместе с их оружием, одеждами и лошадьми».
Несмотря на деловую хватку, Ишхид был необычайно религиозен и почитал святых. Он любил, когда ему читали Коран, и каждый раз при этом плакал. По арабским понятиям, слезы не возбранялись суровым воинам – это демонстрировало силу и глубину их чувств. Эмир был тучен телом, но крепок и силен, как герой Одиссей: никто, кроме него, не мог натянуть тетиву его лука.
После смерти Ихшид оставил малолетнего сына Унуджура, вместо которого стал править его опекун – чернокожий евнух по имени Кафур. Этот «пузатый нубиец с уродливыми ногами и просверленной нижней губой», как описывал его аль-Макризи, оказался не менее выдающимся правителем, хотя и не столь мягким. Чтобы сохранить власть, он по очереди отравил Ундждура и его брата Али, законных Ихшидов, которые могли оспаривать его права на трон. Сам он твердой рукой управлялся с государством и успешно отбивался от всех внешних и внутренних врагов, включая карматов, Хамданидов и нубийцев.
Смерть Кафура повлекла за собой и падение династии. Он так старательно вычистил вокруг себя всех возможных конкурентов и соперников, что когда в Египет снова вторглись Фатимиды, страну уже некому было защищать.
Вскоре после прихода к власти Фатмидидов возненавидели все: берберы, обманутые в своих религиозных ожиданиях, крестьяне, с которых снова стали драть налоги, хариджиты, которым шииты пытались навязать свою веру. После смерти Убайдаллаха разбираться со всем этим пришлось его сыну Абу-ль-Касиму (934–946), которого аль-Махди объявил следующим имамом с титулом аль-Каим – «имам воскресения». Это был суровый человек, умевший воевать и любивший войну: с двадцати лет уже он командовал фатимидской армией. При этом он не был чужд представлений о царском величии и даже эстетических причуд: говорили, что во время торжественных процессий специальный всадник носил над ним зонт, усыпанный драгоценными камнями и ослеплявший своим сиянием смотревших на него зрителей.
Абу-ль-Касим уже не называл себя махди, а скромно считал себя просто халифом и имамом, ждущим появления настоящего спасителя. Фатимиды превратились как бы в переходный этап на пути к истинному пришествию последнего пророка. Они признали шариат и превратились в еще одно мусульманское государство, державшееся уже не столько на моральном авторитете, сколько на светской власти и военной силе.
Восстание берберов, вспыхнувшее при Абу-ль-Касиме, было настолько сильным, что едва не уничтожило Фатимидов. Во главе его встал хромоногий старик, сын торговца по имени Абу Йазид, ярый хариджит, ездивший из города в город на сером осле и призывавший к свержению шиитов. Его так и называли «Человек на осле» – Сахиб аль-химар. Собравшиеся вокруг него отряды берберов стремительно завоевали всю Ифрикию и осадили единственный оставшийся у Абу-ль-Касима город – столицу аль-Махдию. Власть Фатмидов повисла на волоске. Но яростные штурмы аль-Махдии ни к чему не привели, несмотря на то, что Абу Йазид лично вдохновлял хариджитов на бой и сражался в первых рядах. В последний момент, когда у осажденных махдийцев уже не осталось никакой еды, в город прорвалась колонна с провиантом во главе с берберским вождем, поддерживавшим шиитов.
Неудачная осада расхолодила хариджитов, остывавших так же быстро, как и воспламенявшихся: ополчение стало разбегаться. Абу Йазид снял осаду, чтобы вскоре начать новую войну уже с аль-Мансуром, сыном скончавшегося аль-Каима (946). Однако под Кайруаном хариджиты были разгромлены окончательно; Абу Йазид, скрывшись в горах, пытался организовать сопротивление, но был схвачен и умер от ран. С него содрали кожу и набили соломой, превратив в чучело, с которым на потеху публике играли специально обученные обезьяны. С хариджитским восстанием, опиравшемся на берберов-кочевников, было покончено.
В тот же год аль-Мансур построил недалеко от Кайруана новую столицу – Мансурию. Власть Фатимидов к тому времени распространилась по всему Магрибу, кроме западной части – Алжира и Марокко. За эти территории постоянно шла война с Кордовским халифатом. Борьбу за дальний Магриб пришлось продолжать сыну аль-Мансура, аль-Муиззу (953–975): он совершил два похода на запад и завоевал Тахерт, Сеуту, Фес и Сильджиасу, то есть всю Западную Африку, еще остававшуюся в руках кордовских Омейадов.
Наконец, дело дошло и до Египта. После смерти Кафура власть правителей держалась на армии наемников, которая легко выходила из повиновения и разваливала государство, устраивая дворцовые перевороты. Воспользовавшись этим, Фатимиды в 969 году устроили четвертый поход против Египта, на этот раз завершившийся полным успехом. Полководец фатимидского халифа Джавхар без труда захватил египетскую столицу аль-Фустат и основал в нем новый квартал, который позже превратился в город аль-Кахира, или Каир, – «Побеждающий».
Через четыре года, в 973-м, туда переехал и сам аль-Муизз: вместе с казной, обстановкой халифского дворца, всеми чиновниками и даже могилами предков. Править в Ифрикии он оставил бербера Бологгина, вождя племени санхаджа, который стал основателем местной династии Зиридов.
Отец Бологгина по имени Зири еще до наместничества в Ифрикии обладал мощной армией и чеканил собственную монету. У него была собственная столица Ашир, расположенная высоко в горах. Этот город не имел выхода к морю, зато господствовал над главной дорогой, проходившей по горному хребту. Он был защищен толстыми стенами и считался абсолютно неприступным: для его охраны было достаточно всего десяти человек. Вознесенный над окрестными землями, как сторожевая башня, Ашир процветал и привлекал к себе новых жителей. Сюда съезжались ремесленники и купцы, ученые и богословы.
Бологгин, став наместником Ифрикии, перебрался в ее столицу Мансурию и начал укреплять свое положение в провинции. Его сын аль-Мансур (984–996) приобрел уже достаточно влияния и силы, чтобы бросить вызов Фатимидам. Он заявил: «Я не из тех, кого назначают или смещают росчерком пера: эту землю я унаследовал от своих предков». Чтобы наказать строптивого наместника, Фатимиды разожгли мятеж среди берберов котама, но аль-Мансур сумел его подавить и стал первым независимым правителем Зиридов. Только Западный Магриб ему пришлось оставить: андалусские Омейяды были слишком сильны, и он предпочел с ними помириться.
Ифрикия была процветающей страной, и Зириды купались в роскоши. Они стали покровителями наук и искусств и без счета тратили деньги, устраивая пышные празднества. Выдавая дочь замуж, аль-Муизз дал за нее приданое в миллион динаров. Эмиры строили в Мансурии новые дворцы, разбивали сады, покупали лучших скакунов и экзотических животных. Как всегда, в блестящий центр стали съезжаться поэты, ученые, законоведы.
При следующем эмире Бадисе (996–1016) в государстве Зиридов произошел раскол. Его дядя Хаммад, правивший Аширом, почувствовал себя достаточно сильным и самостоятельным, чтобы отделиться от Ифрикии. Он основал собственную династию Хаммадидов и построил в горах новую столицу – Кала. Резиденция Хаммада внутри города представляла собой целый комплекс садов и бань, стоявших на берегу огромного бассейна. На этом «озере», как его называли, устраивались водные представления. Дворцы выглядели так же, как в Багдаде или Каире, и были выстроены в том же стиле: мозаики на стенах, драгоценные ткани, ковры, циновки с растительным орнаментом. Все было точно так же, как в столицах, только похуже.
Бадис, а потом его сын аль-Муизз попытались осадить Кала, но безуспешно. Аль-Муизз, правивший целых 46 лет (он взошел на трон восьмилетним), окончательно отделился от Каира и принес формальную присягу Аббасидам, хотя на деле сохранил полную независимость.
Тем временем Фатимиды нашли простой способ справиться с независимой Ифрикией. Халиф направил против аль-Муизза арабские племена бану хиляль и бану сулейм, которые часто бунтовали в Египте и доставляли ему много неприятностей. Он избавился от смутьянов, отдав им Ифрикию на разграбление. Началось «хиляльское нашествие», которое современники сравнивали с нашествием саранчи. Арабы-бедуины легко разбили войска аль-Муизза, разграбили Кайруан и разлились по всей стране, уничтожая все на своем пути. Последние Зириды засели в Махдии, потеряв контроль над своими землями. В стране начались хаос и безвластие. Хаммадиды, вначале заключившие союз с бану хиляль, тоже были вытеснены с собственных земель. Эмиру аль-Мансуру пришлось бросить столицу и перебраться в приморский город Беджая (1090), где династия Хаммадидов просуществовала еще несколько десятилетий.
Бану хиляль и другие бедуины стали новым населением Ифрикии. Поскольку они были кочевниками, их не интересовали земледелия и ремесла. Города и сельское хозяйство пришли в упадок, земли не засевались, оливковые рощи вырубались: все превратилось в пастбища для верблюдов и коней. Некогда богатый и роскошный Кайруан стал мелким городком. Государство распалось на мелкие княжества, во главе которых стояли вожди племен.
Между тем укрепившиеся Фатимиды не собирались останавливаться на Северной Африке и Египте. Опираясь на хорошо подготовленную армию, они захватили Сирию, Аравию (с Меккой и Мединой), Сицилию и часть Ирака, проникли в Судан, Нубию и Йемен. Миссионеры из Каира отправлялись с шиитской миссией во все концы света, включая Индию.
Египетский халифат превратился в империю. У него была мощная армия, процветающая экономика, хорошо развитая административная система и великолепная культура. Фатимиды обладали огромным авторитетом в религиозных делах. Ежегодно они посылали в Мекку традиционный покров для Каабы, выкрашенный в белый цвет их династии. Они торговали с Византией, Италией, Испанией и Индией. Все Средиземное море принадлежало им, а Александрия стала крупнейшим морским портом.
Халифы Фатимидов обладали абсолютной властью: они были царями, военачальниками и имами в одном лице. Свою власть они получали прямо от Бога и передавали по наследству, поэтому она никем не оспаривалась. Это позволяло им проявлять религиозную терпимость. В Египте не только не преследовали иноверцев – их брали на службу, их держали во дворе, за них выдавали дочерей. Христиане и иудеи становились чиновниками, врачами, учеными, и никто не принуждал их переходить в ислам. При халифе аль-Азизе вазиром, вторым лицом в государстве, стал христианин Иса (по иронии судьбы, именно при нем по стране прокатились христианские погромы, убийства епископов и грабежи церквей: христиан обвинили в том, что они сожгли флот, который строили на верфях для войны против Византии). Вполне терпимо Фатимиды относились и к своим противникам суннитам: по крайней мере, некоторые из судей, кадиев, открыто исповедовали суннизм, и никто их за это не притеснял и не снимал с должности.
Благородный халиф
Халиф аль-Азиз имел классическую внешность северянина: голубые глаза, рыжие волосы, широкие плечи и высокий рост. Он слыл большим знатоком драгоценностей и лошадей, но больше всего запомнился своим рыцарским великодушием. У халифа был злейший враг, тюрок, который некогда унизил фатимидское войско, заставив его пройти под своим обнаженным мечом. Но когда спустя несколько лет тюрок оказался у него в руках, и у аль-Азиза появилась возможность отомстить, он принял его как почетного гостя: великодушно предоставил ему свой шатер и лошадей, пригласил за стол и угостил шербетом, первым пригубив кубок, чтобы показать, что напиток не отравлен.
