Текст книги "Кровь и золото ислама"

Автор книги: Владимир Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Шииты

От других течений шиитов отличает особое отношение к правителю мусульман – имаму. Они верят, что в личности имама сходятся все знания и все судьбы мира. Это об имамах сказано в Коране: «О вы, которые уверовали! Подчиняйтесь Аллаху, Его Посланнику и обладателям власти среди вас» (сура «ан-Ниса», аят 59). Поэтому первый и главный долг любого мусульманина – повиноваться своему имаму, который обладает полнотой истины и является живым воплощением Бога или, по крайней мере, прямым проводником Его воли.

Что бы ни происходило в мире, во главе мусульманской уммы всегда стоит имам, прямо назначаемый предыдущим имамом и наследующий от него божественную благодать. «Если бы земля находилась без имама хотя бы один день, то она бы погибла», – сказано в шиитском хадисе. Шииты считали, что имама так же невозможно выбирать, как нельзя выбирать пророка. Каждый имам так же безгрешен и непогрешим, как пророк Мухаммед. А поскольку он непогрешим, то и непогрешимо указывает на своего преемника.

Для шиита очень важно знать, кто может или не может быть имамом и кто является им в настоящее время. Человек, не знающий, кто его имам, или не повинующийся ему, – неверный. В этом вопросе у шиитов возникало много разногласий.

Все были согласны в том, что имамами могут быть только потомки Пророка и что первым имамом был его зять Али. Пророк, явившийся для того, чтобы успокоить все разногласия и раздоры на земле, не мог не указать на своего предшественника, и он сделал это, указав на Али и косвенным, и явным образом.

Свидетельств этому, на взгляд шиитов, было множество. Когда Пророк, еще не признанный в Мекке, спросил, кто готов присягнуть ему не только имуществом, но и всей душой, только Али дал такую присягу. В другой раз Мухаммед накрыл своей накидкой себя, Фатиму, Али, их сыновей Хасана и Хусейна и назвал их «людьми дома Пророка»: это был явный знак, что во всех пятерых есть божественный свет. В своей последней проповеди Пророк сказал: «Кому я покровитель, тому и Али покровитель», – и т. д. Эти и многие другие доказательства не оставляли у шиитов никаких сомнений в имамате Али.

Но дальше начинались сложности. У Али было три сына: Хасан, Хусейн и Мухаммед, – так к кому из них перешел имамат? А от них – к кому из их сыновей? Ответы могли быть разными, поэтому течения шиитов все время умножались и ветвились по мере того, как увеличивалось число возможных претендентов. Дело осложнялось тем, что некоторые шииты вообще не принимали нового имама, а сохраняли верность кому-нибудь из старых, – например, Мухаммеду аль-Ханафии, – считая, что он не умер, а только «сокрыт» до времени, или умер, но в определенный день воскреснет.

Одной из самых влиятельных ветвей шиизма были заидиты. Зайд ибн Али, основатель этой секты, считал, что имамом может стать любой из потомков Фатимы. Даже если два таких претендента одновременно объявляют свои права на имамат, повиноваться надо им обоим.

Последователи Зайда ибн Али активно боролись за власть и даже смогли создать первое шиитское государство на берегу Каспийского моря, которое было уничтожено тридцать лет спустя. Больше повезло другому эмирату шиитов, основанному примерно в то же время в районе Йемена: он пережил многие исламские династии и существовал до XX века.

Иснаашариты

Но самым главным течением шиизма, его «плотью и костью» были иснаашариты, или «двунадесятники».

Иснаашариты считали, что имамов всего двенадцать (отсюда их название), и все они, начиная с Али, были предсказаны пророком Мухаммедом. Для этого в писании тоже находилось много убедительных свидетельств. В одном из хадисов Посланник Аллаха прямо называл их имена: «О, Джабир, они мои заместители и имамы мусульман после меня. Первым из них является Али ибн Аби Талиб, вторым Хасан, после него Хусайн, Али ибн Хусайн, Мухаммед ибн Али, названный в Торе «Бакиром». После него будет Джафар ибн Мухаммед, Муса ибн Джафар, Али ибн Муса, Мухаммед ибн Али, Али ибн Мухаммед, Хасан ибн Али, затем тот, чье имя и кунья подобны моему имени и кунье».

Иснаашариты пропускали весь Коран и сунну сквозь фильтр своих представлений об имамах и их роли в исламе. Они не признавали ни роли сподвижников Пророка, ни хадисов, дошедших через этих сподвижников: значение имели только сведения, связанные с тем или иным имамом. Али в их глазах был единственным хранителем подлинного свода хадисов, который передал ему сам Пророк и который он, в свою очередь, передал следующим имамам. Вот почему только у них было полное и правильное понимание Корана.

В каноничном списке 12 имамов цепочка духовных лидеров тянется от отца к сыну (за исключением Хусейна – брата Хасана), никогда не прерываясь. Иснаашаритов не смущало, что имами становились даже дети семи-десяти лет. Считалось, что благодать имамата несравненно выше человека и наделяет его божественной мудростью и непогрешимостью независимо от возраста и личных качеств.

Список имамов кончается Мухаммедом ибн Хасаном, который в пятилетнем возрасте «умер», а на самом деле ушел в «малое сокрытие», управляя уммой через своих представителей. Через девяносто лет исчезли и эти представители, и с тех пор – то есть уже больше тысячи лет, – двенадцатый имам находится в «великом сокрытии». Его местонахождение и имя никому не ведомо, но он продолжает тайно руководить мусульманским миром и всей Вселенной, а в нужное время явится миру в качестве аль-Махди – спасителя и мессии.

Читайте в Приложении. Двенадцать имамов

Махди

Идею о пришествии исламского спасителя первым выдвинул Мухтар ибн Аби Убайда, поднявший шиитское восстание в Куфе и погибший в продолжительной борьбе с суннитами. Считается, что именно он превратил шиизм из политической партии, требовавшей передачи власти потомкам Али, в особую идеологию и веру. Мухтар провозгласил явление Махди, мессии, грядущего в конце времен, – невиданного прежде существа, сверхчеловека, способного управлять всем миром. По его учению, появлению Махди должно предшествовать второе пришествие Иисуса, который объяснит, что спаситель на самом деле не он, а следующий за ним Махди. У Махди будут перстень Соломона и посох Моисея, а Иисус и Илия станут ему служить. После своего пришествия он уничтожит самого Иблиса, а вместе с ним – и грех как таковой.

Учение о Махди подхватили многие секты: мухтариты, кайсаниты, хашимиты, байаниты и др. Все эти течения были похожи друг на друга, различаясь только личностями, на которые они проецировали свои мессианские ожидания. Например, глава байанитов, Байан ат-Тамим, утверждал, что именно к нему перешла «божественная частица» от Али, тогда как ризамиты приписывали ту же божественную искру герою аббасидской революции Абу Муслиму. Вера в пришествие Махди оказалась такой популярной, что в конце концов ее усвоили и сунниты, хотя о нем ни слова не говорится в Коране, а хадисы в этом вопросе противоречивы. Но если для суннитов она была всего лишь одним из догматов, не имеющем апокалиптического значения, то для шиитов стала основополагающим столпом их веры.

А есть ли разница?

За исключением вопроса об имамах, идеология шиитов мало чем отличается от суннитской.

Шииты первыми стали говорить, что с молитвой можно обращаться не только к Аллаху, но и к Пророку и имамам, однако со временем это мнение стали разделять и многие сунниты.

И сунниты, и шииты признают барзах – промежуточное состояние между смертью и Судным днем. Собственно говоря, барзах – это могила: в могиле грешник может получать наказание и этим снимать часть своих грехов.

Остальные различия сводятся к ритуалам и обычаям, которые шииты, кроме общепринятых, дополнили множеством собственных: празднованием дня рождения Али, траурными шествиями в честь Хусейна, паломничеством в Кербелу и на могилы других мучеников и т. д.

В отличие от суннитов, у шиитов до сих пор существует временный брак – мута, который можно заключать на определенный срок, от одного дня до 99 лет. На этом основании сунниты часто обвиняют шиитов в том, что они одобряют проституцию.

В наши дни, несмотря на многовековые раздоры, немало мусульман считает, что суннитам и шиитам нечего делить и что они все должны объединиться ради общей цели: торжества ислама. Но политическая практика пока очень далека от таких взглядов.

В некоторых персидских городах вера в Махди разгоралась настолько ярко, что его появления ожидали буквально с минуты на минуту. Городские старшины каждое утро выезжали из ворот на дорогу и выводили красивую белую лошадь под дорогим седлом – на тот случай, если именно сегодня явится Махди.

Исмаилиты и их учение

В правление шестого шиитского имама Джафара ас-Садика среди шиитов произошел очередной раскол. Преемником Джафара должен был стать его старший сын Исмаил, но отец отменил свое решение (поскольку Исмаил был пьяницей) и назначил имамом младшего сына – Мусу аль-Казима.

Многие шииты сочли это неправильным: раз благодать была дана, она не может быть отнята! – и остались верными Исмаилу. Пьянство их не смущало: они считали, что святость имама выше любых грехов, в том числе и пристрастия к вину. Святость дана с неба, а грехи – это земное.

Исмаил умер раньше Джафара, и тот позаботился выставить его тело в мечети, чтобы пресечь возможные выдумки и слухи. Но исмаилиты все равно не поверили в его смерть: они утверждали, что многие свидетели видели Исмаила живым и позже.

По своим взглядам исмаилиты относились к экстремистскому крылу мусульман-шиитов – так называемым гулатам (от «гала» – переходить границы). Гулаты считали халифа Али не просто человеком, а воплощением бога, перевоплощавшимся затем в новых имамах. В их вероучении смешивались черты ислама, христианства, зороастризма, индуизма и буддизма. Гулаты и исмаилиты верили, что пророк Мухаммед бессмертен: он не умирает, а последовательно воплощается в разных людях через «божественную искру».

Большинство обычных шиитов было настроены мирно. Они считали, что следует дожидаться прихода некоего скрытого, тайного имама, который устроит все на земле наилучшим образом, а до тех пор стараться как можно больше преуспеть в обществе: в этом и заключалась их подготовка к пришествию махди. Но суровых исмаилитов такой подход не устраивал. Они возмущались пассивным миролюбием шиитов и призывали к немедленной борьбе с суннитами и безбожной властью.

Захир и батин

Пытаясь обосновать свои взгляды, исмаилиты создали изощренное религиозно-философское учение в духе восточных гностиков. Согласно этой системе, все в мире существует в двух планах: явном, поверхностном, и тайном, глубинном. То же самое относится и к Корану. Есть его внешняя, открытая для всех сторона – захир, а есть некая скрытая суть, доступная только знающим и посвященным в тайны – батин.

Коран при желании можно изучать только на внешнем уровне, как делают простые мусульмане: толковать аяты, читать хадисы, составлять законы шариата и следовать им в личной жизни. Все это вполне разумно, и многие исмаилиты занимались этим наравне с другими, создавая собственные юридические школы. Но только одни исмаилиты, как избранные, способны увидеть за верхним уровнем бытия второе дно – его тайную основу, истинную сущность (хакика). Захир – всего лишь форма, батин – ее объяснение и смысл.

Что же это за подлинная реальность и откуда она берется? Исмаилиты, смешавшие едва ли не все известные на тот момент учения и доктрины, понимали мир в духе гностиков и неоплатоников: как постепенное разворачивание некой непостижимой абсолютной идеи (Аллах), которая последовательно порождает свои все менее совершенные производные: мировой разум, мировую душу, ангелов, планеты, звезды, живых существ и, наконец, человека.

В последнем круг воплощений должен замкнуться, поскольку человек постигнет первоначальную истину и восстановит утраченную гармонию, вернувшись к своему первоисточнику – Аллаху.

В человеческой истории эту миссию призваны осуществить пророки и имамы, объединенные священным числом «семь». Пророков, обладавших знанием о сокровенной истине, по учению исмаилитов было всего шесть: Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус и Мухаммед. Исмаилиты называли их натиками, «говорящими». Они постигали подлинную суть вещей, хакику, поскольку были призваны к этому мировым разумом: истина шла к ним напрямую в виде откровения.

Но поскольку все в мире двойственно (как двойственно и само его происхождение), у каждого натика был свой двойник – самит, «молчащий». Натики происходили от мирового разума, а самиты – от мировой души. Задача самита была объяснить откровения натиков, раскрыть их смысл. Так, Аарон истолковывал Моисея, апостол Петр – Иисуса, а имам Али – Мухаммеда.

По учению исмаилитов, после эры пророков наступила эпоха имамов. Они хранят и истолковывают истину, открытую натиками и разъясненную самитами. Имамов тоже шесть. Последний, седьмой имам будет в то же время и седьмым пророком, он объединит в себе и натика, и самита, и пророка, а имя ему – Мухаммед. Это и будет махди, мессия, спаситель мира.

Шифры и заговоры

В поисках тайных знаний исмаилиты, подобно пифагорейцам или каббалистам, старались толковать каждую букву Корана, чтобы обнаружить в нем скрытый смысл. В такой подаче его содержание превращалось в увлекательное зашифрованное повествование, адресованное посвященным. По сути дела, это был гностицизм в мусульманском обличье, имевший тот же дух и ту же головокружительную широту, которая казалась неотразимо притягательной для его приверженцев.

Исмаилитам нравилась сложная загадочность и эзотеричность их учения, недоступного простым смертным. Они чувствовали себя тайными носителями истины, стоявшими несравненно выше остальных людей и в то же время призванными спасти все человечество и восстановить основы мироздания.

Как и все эзотерики, исмаилиты создали внутреннюю иерархию, где неофит постепенно поднимался по ступеням посвящений, получая все более глубокие и сакральные знания, в том числе самое главное – имя и местонахождение скрытого имама.

Именно таинственный имам, таящийся где-то до времени, но готовый в любой момент выйти из подполья и перевернуть весь мир, придавал жизни исмаилитов ту предапокалиптическую остроту, которая делала их учение таким живым и притягательным. Здесь отвлеченные идеи гностицизма превращались в самую что ни на есть земную и животрепещущую практику, часто сдобренную авантюрным привкусом политического заговора.

Активность исмаилитов и привлекательность их мистической доктрины создали три мощных течения, оказавших большое влияние на мусульманский мир: движение карматов, революцию Фатимидов и братство ассасинов.

Карматы

Вскоре после смерти сына Исмаила, Мухаммеда, часть исмаилитов уверовала, что он не умер, а просто «укрылся» до времени. Приверженцы этой секты утверждали, что Мухаммед – последний, седьмой имам (поэтому их называли также «семиричниками»), с приходом которого наступит всеобщая радость и процветание. Надо только дождаться его появления, и никаких притеснений и горестей больше не будет, а история закончится. Поэтому мусульманам больше не нужно соблюдать никакие правила и ритуалы, молиться, посещать мечеть и т. д.: наступает вечный праздник справедливости и счастья.

«Семиричная» ветвь исмаилитов во главе с Абдаллахом ибн Маймуном создала штаб-квартиру в Саламии, откуда рассылала своих проповедников – даи (от арабского дава – «призыв»), во все концы страны. Они усердно сеяли семена новой веры, и те давали щедрые всходы. Одним из самых верных приверженцев исмаилитства стал басрийский крестьянин Хамдан ибн Ашас по прозвищу Кармат (Уродец), в честь которого секта получила свое название.

По своим воззрениям это был исламский «коммунист», проповедовавший всеобщее равенство и братство, общность собственности и жен, необязательность молитвы, милостыни и поста. Проповедуя чистоту карматской веры, он разрешал грабить и убивать всех, кто придерживался иных взглядов.

Наиболее успешной проповедь карматов была в Бахрейне. Здесь, в восточной Аравии, на берегу Персидского залива, посланец Хамдама по имени аль-Джаннаби создал новое государство со столицей в Хаджаре. Карматская доктрина стала в нем официальной религией, а набеги и грабежи соседей – основной статьей дохода. Население сел и городов в панике разбегалось перед карматами: они не знали жалости и беспощадно грабили, насиловали и убивали жителей.

Постепенно аль-Джаннаби и его братья распространили свое влияние на южный Ирак, захватили Басру и угрожали Дамаску, а позже едва не взяли сам Багдад: только военные таланты тогдашнего эмира Муниса спасли столицу от разгрома. Зато карматам удалось занять Мекку и вывезти оттуда Черный камень, который только через двадцать лет вернулся на место благодаря заступничеству Фатимидов.

Карматы создали тайные ячейки по всему халифату: вызванные ими волнения вспыхивали то в Африке, то в Хорасане, то в Афганистане. Только позже нашествие сельджуков положило им конец.

Хуррамиты и аль-Муканна

В халифате, унаследовавшем персидские и византийские ереси, пользовались популярностью книги Мани и близкие к ним труды христианских гностиков – Маркиона, Бардесана, Карпократа. Еще до появления ислама, в VI веке, жрец-огнепоклонник по имени Маздак смешал все это вместе, создав причудливый гибрид зороастризма с манихейством и гностицизмом.

Век спустя в исламе у него нашлись последователи – хуррамиты (от персидского «хур» – солнце, огонь), которые добавили к маздакийскому учению крайнюю форму шиизма. Хуррамиты считали, что Бог последовательно и непрерывно воплощается в людях и всегда существует в каком-то человеке. Раньше это были Адам, Моисей, пророки, Иисус, Мухаммед, а теперь – духовные вожди хуррамитов.

С хуррамитами было связано восстание Хашима ибн Хакима по прозвищу аль-Муканна – «Прикрывающий лицо». Свое прозвище он получил за то, что носил на лице покрывало, якобы для того, чтобы скрыть его непереносимое сияние (враги утверждали, что Хашим был просто уродлив).

Аль-Муканна утверждал, что после Мухаммеда божественный дух воплотился в Абу Муслиме, а после его смерти – в нем самом. Он говорил понятные и простые вещи, которые нравились народу: что в мире всегда идет добра со злом, что зло – это современные власти и арабы, а добро – некое счастливое утраченное прошлое, которое он призван восстановить. После его победы все станут равными и счастливыми, у всех будет вдоволь земли, никто никого не будет притеснять.

Особенное впечатление на мятежников производило загадочное «второе солнце», которое аль-Муканна соорудил из преломляющих свет зеркал и время от времени демонстрировал своим приверженцам.

На волне восстания аль-Муканне удалось захватить Бухару, но он не смог сопротивляться регулярной армии халифа. Засев в горах в неприступной крепости, хуррамиты долго выдерживали осаду, пока халиф аль-Махди лично не возглавил войско и не разгромил мятежников. Аль-Муканна и несколько его ближайших сторонников покончили с собой. По преданию, перед смертью он устроил пир и отравил на нем сто своих жен, а потом бросился в чан с кислотой, чтобы враги не нашли его тела и решили, что он вознесся на небеса.

Небесные воинства

Чем радикальней и фанатичней были секты, тем ожесточенней и даже безрассудней протекали их восстания. Некоторые мятежники настолько слепо верили в самозванных имамов, что выходили на битву с одними палками, не сомневаясь, что в их руках они превратятся в мечи.

Некий Махмуд, подняв мятеж в Средней Азии, заявил, что общается с небесными духами и его войско наполовину состоит из невидимых джиннов. Это придало повстанцам такую смелость, что они наголову разбили отряды регулярной армии и захватили Бухару.

Воцарившись в городе, мятежники тут же принялись грабить местных богачей, а «предводитель небесных воинств» Махмуд устроился во дворце эмира и стал предаваться утехам с молодыми женщинами, «прекрасными как пери».

Но такое поведение ничуть не смутило его сторонников: они продолжали считать его праведником и святым и даже воду, в которой он мылся, хранили и раздавали как лекарство.

Бабек

Еще более мощным было восстание хуррамитов во главе с Бабеком. Бабек – или Папак, – как называли его персы, создал свой вариант зороастризма с примесью гностицизма и манихейства, объединив все это с шиитской идеей о воплощении божества в великом и святом имаме, который на протяжении истории переселяется из одного тела в другое. Разумеется, этим имамом он считал самого себя. Религиозное учение Бабек дополнил политикой, неожиданно объявив себя христианином и на этой почве заключив союз с соседними армянами и византийцами. Для его целей годились все, кто был не арабом.

В самом деле, учение Бабека нашло поддержку у всех, кому не нравились арабы: персов, тюрков, дайламитов, зороастрийцев, манихеев, мавлей, богачей, простых крестьян и даже женщин, которые в бабекской общине чувствовали себя свободней и имели больше прав. Арабы были реальностью, которая никого не устраивала, а в Бабеке видели будущее, которое устроит всех.

Восстание продолжалось целых 20 лет, перекинувшись с Азербайджана на соседние области Хорасан, Табаристан, Джурджан и Хамадан. Только в 837 году полководец аль-Мутасима, тюрок Афшин, осадил Базз, главную крепость Бабека на реке Аракс. Бабек сбежал по подземному ходу, но был схвачен на пути в Византию. Его привезли к аль-Мутасиму верхом на слоне, в красной бархатной куртке, расшитой золотом и самоцветами, и в дорогом бурнусе с бахромой: это подчеркивало ценность пленника. Халиф приказал на треть отрубить ему руки и ноги, и Бабек долго катался по плахе в собственной крови, колотя себя по лицу обрубками рук. Потом ему воткнули между ребер меч так, чтобы тот не задел сердца и он мог мучиться подольше, затем вырезали язык и, наконец, распяли.