Текст книги "Личное оружие"

Автор книги: Владимир Романовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Вот именно. И они думают, я им что-нибудь стоящее здесь оставлю. Все ж было вон на том компьютере, – Спежов кивнул в угол на составленную в ряд аппаратуру. – Я его весь вычистил, до последнего байта. А по бумажным отчетам не поймешь ни хрена. Они ещё прибегут за мной. А ты-то как?

– Я вроде нашел работу.

– Может и меня пристроишь?

– Это служба безопасности банка. Они тебя не возьмут. Но со временем, может быть, мы с тобой докрутим имитатор. Сам...

– Со временем... – разочарованно протянул Спежов.

– Ладно, до связи. – Андрей пожал вялую руку своего бывшего коллеги и повернулся к двери. – Схожу на испытательный стенд,

– Ключи у Нинико... – Максим виновато развел руками: – Имей в виду: она откуда-то все узнала. О тебе с Натальей. Посмотрел бы ты на её лицо... Ну и поросенок же ты, Безуглов... Такая женщина.

Андрей помрачнел. С ней надо было объясниться сразу, но встретившись с Натальей, он словно попал в вихревую зону, и все забылось.... Он вздохнул и направился в дирекцию.

Нинико была в приемной. Если бы не строгая деловая блузка и прямая короткая юбка, она могла бы показаться настоящей цыганкой: иссиня-черные волосы, горячие глаза, ослепительные зубы, крупный яркий рот.

– Нинико, здравствуй, – он взял её руку и, покорно склонившись, осторожно коснулся ладони губами.

– Здравствуй Андрей, – голос её был спокоен и ровен.

– Не сердись, понимаешь... Я сейчас все объясню, – он поднял на неё глаза, столкнулся с черными зрачками и отвел взгляд.

– Не надо, Андрей. Я не сгоpаю от любопытства. И так все ясно. Не оправдывайся и не унижайся. Я жалею только об одном, почему не бpосила тебя пеpвой. А впрочем, какая разница.

Андрей, тяжело вздохнув, промолчал, да и что он мог ответить...

Она опустила голову и, быстро вышла из приемной. По коридору прощально простучали её каблучки.

Андрей потоптался и направился следом за ней, к испытательному стенду. Дверь была открыта, он вошел в прохладное экранированное металлом помещение. Нинико стояла у дальней стены, он приблизился к ней и протянул руку.

– Останемся друзьями, Нинико.

– Да, вот как? А pазве я не была тебе другом?

– Прости.

– Зачем ты пришел?

– Поговорить с тобой. Посмотреть в последний раз на имитатор.

– Считай, что поговорил, а аппарат у Саватеева.

– Без микросхем?

– Не знаю.

– А документация? Ведь это мы её делали со Спежовым...

– Не кричи на меня!

– Извини, я не в себе.

– А был ли ты вообще в себе, хоть когда-нибудь?

– Они думают, что высадили нас с работы... Нет, Нинико, это работа ушла вместе с нами. И хорошая работа.

– И это все, что ты мне можешь сказать? – он подняла на него свои пронзительно черные глаза.

Андрей привлек её к себе и неловко чмокнул в щеку:

– Прости, Нинико.

Он вышел в коридор и стремительно зашагал к выходу.

Саватеев неслышно расхаживал по мягкому ковру кабинета: движение всегда его успокаивало.

В дверь постучали и вошла Нинико.

– Я хотела отпроситься сегодня пораньше, Евгений Степанович.

– Конечно, конечно, нет проблем. Что-то случилось? Не обращайте внимания. Вам не идет быть такой озабоченной, – он поднялся, с грохотом открыл сейф, подмигнул заговорщицки: – По бокалу шампанского, а? Обмоем наш общий успех, и ваш в том числе. Только никому ни слова, пока. У нас вытанцовывается отличный заказ. Пока это секрет. Знаете, я страшно рад, Нинико, а поделиться не с кем...

Она не успела возразить, раздался хлопок, на столе перед ней появились сверкающий бокал шампанского и шоколадка.

Нинико слабо улыбнулась. Саватеев прошел к двери и повернул ключ:

– Чтоб враги, то есть конкуренты не пронюхали... За успехи! А неудачи... гори они синим огнем, – Саватеев протянул бокал осторожно коснулся им бокала Нинико. Раздался легкий звон.

– Ну, – деланно строгим тоном произнес он, Нинико улыбнулась и, внутренне махнув на все рукой, залпом выпила.

– Еще? – Саватеев вопросительно и весело поднял брови.

– Нет, нет, нет, – она нерешительно покачала головой.

– Тогда вот что... – он присел рядом и заглянул ей в глаза. – Я приглашаю вас на ужин. Только не отказываться, вы меня убьете... Нинико, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ну что случилось? – он незаметно перешел на "ты".

– Да ничего, Евгений Степанович... Правда, ничего.

– И все-таки, давай сходим куда-нибудь поужинаем, – снова предложил он. – Посидим где-нибудь... Посмотри, какая погода, – он взял её под руку и подвел к окну. На проспекте золотились от солнца стекла зданий.

А почему бы и нет, решила Нинико, она всегда чувствовала его особое к себе отношение, но он казался ей нерешительным, и теперь она удивилась и его напористости, и чуткости. Он сразу уловил, как ей плохо сейчас. Настоящего человека сразу видно. Она тряхнула головой, жгучие черные волосы взметнулись послушной волной:

– Не знаю... Слишком неожиданно...

– В восемь, на Твеpской, у центрального телеграфа. Удобно?

– Хоpошо, – безучастно согласилась она.

Саватеев благодарно сжал ей локоть и проводил до двери.

Частная фирма "Комета" с загадочной добавкой на угловом штампе "Малое научно-производственное предприятие" размещалась в трех небольших комнатах, выделенных ей за символическую плату на первом этаже трехэтажного здания авиационного техникума. Впрочем, никто, кроме директор а и главного бухгалтера техникума, регулярно получавших комиссионные, об этом не ведал. Табличек на дверях не было, посетители в этом конце коридора не топтались, уборщица туда никогда не заглядывала. Бутылки выносили немногочисленные сотрудники предприятия. Тем не менее счет её в "Южном коммерческом банке" тучнел по мере увядания государственного гиганта "Заря".

Саватеев бывал здесь много раз и легко ориентировался в коридорах.

Директор "Кометы" Борис Семенович Мишин ждал его. Он пожал пртянутую руку, замкнул на ключ дверь и, открыв огромный, похожий на платяной шкаф сейф, выставил на стол бутылку армянского коньяка, два пластиковых стаканчика и бутерброды с розовой семгой. Был он высок, подвижен и улыбчив. Голубые глаза сияли показным доброжелательством. Он присел, провел рукой по густым с проседью волосам и, потирая ладони, окинул взглядом стол:

– Ну как?

– Не отравимся? – Саватеев кивнул на коньяк.

– Обижаешь, Женя. Друзья из Еревана прислали, на самолете. Ящик. Если понравится, пару штук возьмешь с собой.

– Война кругом. Как не стать подозрительным.

– Кому война, а кому мать родна. Иначе бы она давно кончилась.

– Ладно, наливай, – усмехнулся Саватеев и, подождав, пока Мишин наполнил стаканчики, провозгласил:

– За успех! Проект договора с "Зарей" готов?

– Естественно. Все подсчитано. Ровно миллиард.

– Таких сумм раньше не было, – задумчиво проговорил Саватеев. – Даже робость берет.

– Бюджет для того и существует – для расходов. Не мы, так другие. Эти деньги все pавно истpатят, так уж лучше на нас: чем мы хуже. Ты думаешь у меня мало накладных расходов? 20 процентов – откат. Иначе найдут других, Саблина, например. Конкуренция: кто больше сунет. Да и Бригадиру с его командой несколько лимнов...

– Многовато, – Саватеев присвистнул. За что?

– За "крышу". За защиту от всякой швали. За "наезды" на должников. Не знаешь? То-то и оно. Мы первопроходцы, Женя. Сплошной риск.

– Оставь миллионов пятьдесят в резерве. Есть у меня одна мысль... Из имитатора может получиться многофункциональный прибор. Суперапарат, с невиданными возможностями.

Размягченный выпивкой, а коньяк действительно оказался превосходным, Саватеев едва не поделился с компаньоном давно уже мучившей его идеей. Он хорошо помнил неожиданную панику, которая вспыхнула в коридорах "Зари", когда Безуглов со Спежовыи включили имитатор на полную мощность. Он до сих пор видел перед собой безумные от ужаса глаза людей мчавшихся навстречу ему по коридору. В остром и падком на все новое уме Саватеева забрезжила тогда смутная догадка... Она притаилась где-то внутри, он не торопился её прояснять, ждал, когда она созреет сама, исподволь обрастет перспективными идеями и мыслями. Сейчас он едва не проговорился о ней Мишину, но вовремя спохватился и перевел разговор:

– Наливай... У тебя есть надежные ребята? – ничего не значащим тоном, как бы между прочим. спросил Саватеев.

– Смотря для чего...

– Ответственным исполнителем работы был некто Спежов. Вместе с Безугловым. Я их уволил по сокращению штатов: ненадежные люди. Всю черную работу – схемы, описания, протоколы испытаний, всю документация делал на компьютере Спежов. А у нас знаешь как: уходит человек, и после него остается пустой винчестер, будто там ничего и не было. Чтобы его потом обратно пригласили. Так и оказалось: в институтском компьютере ни черта нет, а Спежов разводит руками. Зато все это наверняка есть у него дома. Понимаешь? Все забрал с собой, вот народ пошел, выносят, как с мясокомбината. К тому же служебная информация. Только свистни режимщикам... Но я не хочу этого. Короче, надо забрать у него из дома системный блок компьютера и, если найдут, – микросхемы... А Безуглов держит дома отражатель из какого-то спецматериала...

– А если просто купить у них? – предложил Мишин.

– Там щекотливое дело – авторские права и прочее. Проще забрать, а потом вернуть. И разобраться во всем самим.. Смогут твои ребята?

– Сейчас, Женя, ничего невозможного нет. Если заплатить.

– Оплати. Дело срочное. Адреса – вот здесь, – он выложил на стол узкий конверт.

– Все у тебя срочно.

– Правильно подметил. Мне вот и сейчас срочно нужны крупные купюры. Отметить успех. Поужинать кое с кем.

– Сколько?

– Тысяч десять.

– Мишин молча открыл сейф, забравшись в него с головой и что-то бормоча, отсчитал денег.

– Не много ли для ужина? – он протянул их Саватееву.

– Не много, Боря, не много. И положи-ка мне в кейс пару бутылок твоего замечательного коньяка.

Нинико ждала его на Тверской. Саватеев увидел её издали, она стояла в стороне от потока прохожих, её нельзя было не заметить: яркая, даже среди пестрой толпы, черные волосы до плеч, светлая косынка, небрежно повязана на шее.

Ах, Нинико, Нинико, неспетая песня... Перед глазами вдруг возникла давняя и жгучая картина: Нинико, выходящая морозным утром из желтой "шестерки" Безуглова, здесь рядом у стоянки машин, такая откровенно счастливая, что он мгновенно тогда все понял.

Теперь застарелая ревность, как открывшаяся рана, снова обдала болью.

Он покосился на водителя, тот напряженно смотрел вперед, в потоке машин ему было не до прохожих. Саватеев тронул его за плечо:

– Леша, сдай вправо, я сойду.

Машина медленно притормаживая, послушно притормозила у тротуара.

– Извини, Нинико, я – на машине, улицы забиты...

– Не страшно, Евгений Степанович, я только подошла.

– Замечательно выглядишь...

– Спасибо.

– И давай на ты, хорошо?

– Попробую, – она слабо улыбнулась.

Глава 5

У входа в ресторан сидел на стуле разморенный жарой и хмельными напитками пожилой краснолиций швейцар.

– Мест нет, господа, – но, узнав Саватеева, поднялся со стула и приложил руку к козырьку:

– Здравия желаю!

– Вольно! – ответил Саватеев. – Мареничев на месте?

– Обязательно. Как штык, – швейцар качнулся.

– Кто такой Мареничев? – спросила удивленная Нинико, когда они оказались в вестибюле.

– Администратор. Мой приятель, Валера. Кстати, бывший доцент. Специалист по теории вероятностей.

Нинико промолчала, сегодня она уже ничему не удивлялась.

Валера оказался плотным рыжеватым мужчиной в строгом черном костюме.

– Познакомься, – Саватеев представил Нинико: – Нина Корнеевна. Для друзей – Нинико. Столик на месте?

– Как всегда.

Ресторан был заполнен, в воздухе слоился сигаретный дым. Мареничев провел их к боковому столику у окна, принес два стула. Мгновенно рядом оказался официант, как из-под земли вырос.

– Две бутылки шампанского... – начал Саватеев и вопросительно посмотрел на спутницу. Подавленная видом переполненного зала, гулом голосов, Нинико подняла на него растерянные глаза.

– И что-нибудь перекусить... На твой вкус.

За столиком у следующего окна сидел Роберт Донован с белокурой манекенщицей Эльзой, которую он подцепил для компании на презентации в доме моделей. Место Донован выбрал не случайно. Он уже побывал здесь несколько раз, подружился с администратором-доцентом Валерой, определил и дежурный столик, за который Мареничев обычно усаживает ученых друзей. Заметив, что сегодня он провел к столу моложавого крепкого интеллигентного вида мужчину с красивой женщиной – это были Саватеев и Нинико, Донован выставил на окно дипломат с встроенным диктофоном и развернул его в их сторону.

– Мешается под ногами, – пояснил он Эльзе.

Теперь сверхчувствительный микрофон направленного действия смотрел точно на Саватеева. Потягивая пиво, Донован развернув блокнот и начал набрасывать карандашом портрет своей новой знакомой. Кукольное её личико кокетливо улыбалось, длинная черная сигарета в отставленных пальчиках чадила на отлете.

– Ты такая грустная... – Саватеев наклонился к Нинико: – Может хватит? Хочешь, расскажу тебе одну историю?

Она едва заметно кивнула.

– Так вот. У меня есть один знакомый. Нормальный, в общем, парень. Влюбился, женился, обычная история. Она была прелестна, моложе его на семь лет. А он работал с утра до глубокого вечера. Был помешан на электронике. И вот однажды, когда они сдали в серию очередной прибор, он, как на крыльях, примчался домой – поделиться радостью. На кухонном лежала записка: "Прости, мой дорогой, и прощай. Сердцу не прикажешь." От неё остались только домашние тапочки. Они сиротливо стояли в ванной, будто извинялись за хозяйку. Началась маята. Лекарство от любви всем известно...

– Новая любовь? – она улыбнулась, её забавлял рассказ.

– И он так думал. А потом понял: нет, не новая любовь...

– А что же? – Нинико заинтересовалась всерьез.

– Новая любовь – это потом. А вначале – презрение и месть Он рисовал в своем воображении эту месть... И ей, и своему сопернику. Он видел её раскаявшуюся, раздирающую рубашку на груди с криком – прости! Конечно, он и не пытался мстить, они уехали в другой город, их было не достать. Но даже слепой ярости и презрения оказалось достаточно: любовь сгорела в этом огне, и он перестал мучиться. А потом у него появились и новые подруги, и новая любовь. Тебе неинтересно?

– Выходит, лекарство от любви – презрение?

– Точно. Почти математическая формула, – он замолчал, и она вдруг поняла, что он говорил о себе. Утешал её, предлагал себя в товарищи по несчастью.

– А лекарство для любви существует? Не против, а для.

– А как же?! Могу поделиться, – Саватеев наклонился к ней:

– Шампанское, милая Нинико. И деньги. Но в большом количестве.

– И только?

– С хорошими деньгами мужчина чувствует себя увереннее, и, если он не дурак, легко завоюет её сердце. Он может покупать ей цветы и подарки, ужинать с ней в ресторане, уехать с ней к морю... Деньги все упрощают до предела.

– Это уж слишком, – возразила Нинико, – грустно, если это так. Грустно, обидно и неприятно.

– Большие деньги это нечто другое, чем просто деньги. Это как раз тот случай, когда количество переходит в новое качество. Скоро они у меня будут. Я сделаю аппарат, которого нет нигде в мире. Абсолютно нигде. И потом я покажу тебе весь мир, и ты убедишься, что жизнь прекрасна. Подожди немного.

– Ладно. Я подожду, – она невесело улыбнулась. – Мне ведь все равно ничего другого не остается.

На небольшой эстраде заиграл оркестр: пятеро молодых парней в пестрых цветных сорочках и джинсах; звуки скрипки, тревожный перестук барабана, легкие переливы рояля. Кудрявый молодой гитарист наклонил к себе микрофон, тронул гитару и запел:

...В пустых институтах наука пылится,

Ларьками покрыта родная страна.

Не падайте духом, профессор Голицын,

Доцент Оболенский, налейте вина....

– Выпьем-ка еще, для расслабухи, как теперь говорят, – он наполнил бокалы, поднял свой, их взгляды встретились, Нинико не отводила глаз. Она чувствовала теперь благодарность к Саватееву. Что бы про него не говорили, она убедилась насколько это умный и тактичный человек. А ведь он, скорее всего, знает о прошлых её отношениях с Андреем. И ни единого намека.

Потом они танцевали, ей было спокойно и приятно, Саватеев нежно и уверенно обнимал её, она чувствовала его сильные руки и отдавшись во власть музыки и охватившего её ощущения близости, боясь спугнуть это ощущение словами, молчала.

...Листает судьба наши дни, как страницы,

Луна равнодушная смотрит с небес,

Как миллионеры, профессор Голицын,

Твоих аспиранток ведут в "Мерседес".

Когда они вернулись, к их столику подошел покачивающийся высокий парень и ухватил Нинико за локоть:

– Потанцуем?

Нинико подняла на него глаза и отрицательно качнула головой. Парень попытался присесть за их столик.

– Слушай, дорогой, не мешай нам, – Саватеев спокойно достал из кармана купюру в пятьдесят рублей и вложил её в ладонь незнакомца. – На закажи себе пива, – и Саватеев кивнул в сторону бара.

– Да ты что, в натуpе, – парень тупо уставился на деньги, он явно ничего не понял и был сбит с толку. Наконец, он поднялся и направился к приятелям вглубь зала.

Донован за соседним столиком насторожился. Спутница с удивлением взглянула на его посерьезневшее лицо и невольно повернулась в сторону его взгляда.

– Роберт, я смотрю, тебя волнуют жгучие брюнетки, – она обиженно надула губки.

– Что ты, Эльза, просто мне кажется, этого парня я где-то встречал. Ты его не знаешь?

Она посмотрела на Саватеева, заодно обмерив взглядом и Нинико, и отрицательно покачала головой.

Нинико была встревожена не на шутку.

– Может быть, уйдем? Они нас в покое не оставят, – прошептала она.

– Да это мой дом родной. Не волнуйся. И не смотри в их сторону.

Появился официант и торжественно разложил перед ними металлические овальные тарелки с бастурмой.

– Слушай, позови Валеру.

– Сейчас. Момент.

Валерий появился через минуту, он встал рядом и, вглядываясь в дальний угол зала, незаметно спросил:

– Женя... Ты меня отвлекаешь. Я, между прочим, на работе.

– Извини, я думал ты на лекции. Пройдем к бару. Есть разговор.

Они остановились у стойки.

– Мне надо на 15 минут пистолет, на прокат. Никаких глупостей, гарантирую.

– Запросы у тебя...

– Хочу удивить подругу. Она от оружия балдеет. Покажу и верну. Ну? Попроси у охранника. Если сомневается, пусть вытащит обойму. Валера, выручи. Такая женщина, ты посмотри...

– Да видел я, – Мареничев тяжело вздохнул. – Ладно, попробую.

Саватеев вернулся к столу.

– Женя, не нравится мне все это, – прошептала Нинико.

– Не волнуйся. Неужели доктор технических наук не обведет вокруг пальца этого дебила? – Выпьем. – Он наполнил бокалы.

Подошел Мареничев, наклонился к столу, на коленях у Саватеева оказался завернутый в салфетку тяжелый предмет. Он незаметно сунул небольшой пистолет за ремень, запахнул пиджак и поднял бокал.

Высокий оценивающе разглядывал Саватеева, поднявшего бокал.

– Кажный лох должен знать свое место, – пробормотал он и, прихватив стул, направился к столику Саватеева. Приставил стул, присел на край и в упор, прищурив глаза, взглянул на Саватеева.

– Ну что уставился? – Саватеев сдержанно улыбнулся. – Разуй глаза, дорогой, а то на чукчу похож.

– Ты вот что... Это самое... Зачем деньги дал? Откупиться хочешь? парень скрипнул зубами. Нинико смотрела на него с ужасом. – Выходи, поговорим.

Нинико схватила Саватеева за руку:

– Женя, давай уйдем.

– Ну уж нет. Подожди минуту. Не волнуйся. Посиди. Я сейчас, – Саватеев сказал ей это спокойно, протянул руку и коснулся её ладони. – Здесь Валера, не волнуйся.

– Давай, давай. Двигай, двигай, побазарим... – бормотал высокий.

Они пересекли шумящий зал.

Донован, от взгляда которого не ускользнула ни одна деталь, поднялся:

– Эльза, я на минуту. Надо, – и он не спеша двинулся к выходу.

В вестибюле высокий слегка подтолкнул Саватеева в бок:

– Зайдем в туалет.

Чистенький, в белом кафеле туалет был пуст. Высокий остановился у двери, загораживая выход.

– Ты кто такой? – повернувшись к нему, миролюбивым тоном спросил Саватеев.

– Не имеет разницы, – в голосе его звучала явная угроза.

– Имеет, дорогой мой. Потому что я – председатель всемирной солнечной системы, – Саватеев выхватил пистолет, и прижав к боку, направил ствол на собеседника. – Руки за голову. Я – из Солнцева. Слышал?

Парень ошарашенно кивнул, и поднял руки: о солнцевских боевиках по Москве ходили жуткие легенды.

В этот момент дверь за спиной парня распахнулась и появился Донован.

– Помощь нужна?

Саватеев, не удивляясь, словно только и ждал его появления, коротко бросил:

– Привет. А вот ещё один из Солнцева. – Голос Саватеева стал угрожающим: – А теперь твоей команде дается две минуты на сборы. Когда мы вернемся отсюда, ваш столик должен быть пустым, понял? В сторону девочки не смотреть. Если она пожалуется, найдем. Даже под землей. Бумажку, которую я вам дал, оставь официанту.

– Какую бумажку? – осипшим от неожиданности голосом, спросил высокий.

– Полсотню. Смотри, не перепутай, – Саватеев угрожающе передернул затвором. Парень, грохнув ногой по двери, вылетел в коридор.

Саватеев сунул пистолет в карман и протянув Доновану руку, представился:

– Женя. Спасибо за помощь, друг. В наше время редко кто так поступает.

– Меня зовут Роберт. Ты справился бы и без меня, – Донован пожал протянутую руку и с простецкой улыбкой смущенно топтался перед Саватеевым.

– Роберт? – переспросил Саватеев.

– Да. Роберт Донован. Так уж меня назвали родители. Я из Штатов. Что-то случилось?

– Ничего особенного. Какое-то чмо явилось в научный ресторан... Я ведь не хожу по их притонам.

Саватеев извлек из нагрудного кармана визитную карточку и протянул Доновану:

Донован бросил короткий взгляд на визитку:

"Научно-производственное объединение "Заря". Доктор технических наук Саватеев Евгений Степанович. Заместитель директора"

– Звоните. А сейчас нам лучше всего покинуть это заведение.

Через несколько минут, улыбаясь и стряхивая с рукава невидимые пылинки, Саватеев появился в зале. Повел глазами: парней не было, Нинико, черноглазая, встревоженная смотрела на него, он помахал ей рукой и прошел к бару. Мареничев без слов встал рядом.

– Пройдем ко мне, первая справа дверь по коридору.

Едва Саватеев перешагнул через порог, Мареничев протянул руку: – Давай пушку.

– На, милый ты мой доцент. Я тебя буду теперь восхвалять всю жизнь. Девочка в меня влюбилась окончательно и бесповоротно, – Саватеев был в ударе.

– Поворотно, Женя. Поворотно. Нет ничего бесповоротного. Все в мире относительно именно потому, что поворотно. Усек? – Валерий сунул протянутый пистолет куда-то в глубину своего официального костюма. – Девушка – класс. Поздравляю. Она стоит твоих героических усилий. Но, если честно, в телохранители ты не годишься, я имею в виду без огнестрельного оружия. Мой тебе совет: выпиши разрешение на пистолет.

– Не буду. Из него и убьют. Оружие расслабляет. Мозги лучше работают, когда ты безоружен... И тянет к старым и надежным приятелям.

– Ладно. Не будь подхалимом, мы не на ученом совете. Иди, твоя подруга наверно все глаза проглядела.

Саватеев протянул Мареничеву деньги:

– Пошли кого-нибудь, пусть найдет мне машину. Общественный тpанспоpт pаздажает женщин. И именно там они pазочаpовываются в мужиках.

– Деньги оставь. Расплатишься с водителем.

Саватеев вернулся к столику и столкнулся взглядом с растревоженными глазами Нинико. Взял в руки её ладонь: тонкие холодные пальчики. Он наклонился и поцеловал их.

– Нинико, все нормально.

– Я тут не знаю что уже думала...

– Валера меня задержал. Выпьем на посошок... А потом поедем. По вечерней Москве. Пролетим по набережной... Конфетки, бараночки, словно лебеди саночки, ах вы, кони залетные, слышен стук каблучка... Успокойся, все нормально. Заедем ко мне, на минуту. У меня есть французское шампанское. Попьем кофе. А потом я доставлю тебя домой. Как программа? Утверждается?

Она кивнула, тревога прошла, она украдкой поглядывала по сторонам, переводила удивленный взгляд на Саватеева. Разве могла она подозревать, что их замдиректора может быть таким: бесстрашным, остроумным и щедрым. В "Заре" он слыл шутником, но веселые люди часто бестактны, а он – нет, он чувствовал её состояние и умело обходил неприятные для неё темы.

Валера провел их через уставленные ящиками коридоры к черному входу и открыл дверь в полутемный двор.

– Пройдете в щель через ворота, машина у тротуара. Красная "семерка".

Он слегка подтолкнул Саватеева в бок:

– Береги даму. Под ногами – космический хаос. Бардак.

Саватеев подхватил её на руки и, тяжело ступая, донес до ворот. Опьяненный близостью, он замер в темноте, будто прислушиваясь к этому внезапно охватившему его горячечному состоянию. Он легко поставил её на ноги и осторожно поцеловал в губы. Потом взял её под руку и медленно вывел на улицу. У обочины их ждала машина.

– В Черемушки, – Саватеев отворил перед Нинико заднюю дверцу. Она легко проскользнула мимо, он сел рядом, и машина сорвалась с места. На повороте Нинико бросило к нему, она едва слышно засмеялась, так прижавшись друг к другу – они и пересекли Москву.

На пороге Саватеев снова подхватил её на руки, пяткой толкнул дверь, щелкнула задвижка замка. Не зажигая света, он пронес её в гостиную, опустил на диван, нащупал на юбке молнию. Мысль, что возможно вот когда – то вот так же её раздевал Безуглов, обжигала Саватеева каким-то особым мучительным и мстительным жаром.

Глава 6.

По утрам ровно в семь, с точностью экспресса Максим Леонидович Спежов выбегал из подъезда, постепенно набирая ход, пересекал содрогающуюся от тяжелого транспорта кольцевую дорогу и углублялся в березовую рощу. Его жена считала вначале всю эту беготню причудой, но, поразмыслив, одобрила: одинокий бег вблизи дома, решила она, не самое худшее хобби для её молодого и симпатичного супруга. Впрочем, регулярность этих разминок соблюдалась только в летний отпуск, пока жена с дочкой жили у родителей в подмосковной деревне.

И в это летнее утро, Максим как всегда вышел на пробежку. Был конец августа, бледно голубое небо, казалось, выцвело за лето, под ногами в густо зеленой ещё траве уже мелькали желтые березовые листья.

Через полчаса Максим снова пересек гудящую от машин кольцевую и повернул к дому.

В лифте никого не было, он поднялся на шестой этаж и с удивлением увидел приоткрытую дверь своей квартиры. Забыл запереть что ли, мелькнуло в голове, и он с недоумением вошел в прихожую. Казалось, ничего не изменилось, но Максим нутром почувствовал: в доме кто-то побывал. Он сунул руку за вешалку, нащупал рукоятку топора, ощутив его тяжесть, уже увереннее шагнул в гостиную: все было на своих местах. Он бросился в спальню и остановился, не веря глазам. Ящики письменного стола со всем содержимым сгрудились на полу, а на самом столе сиротливо мерцал монитор. Системный блок компьютера, электронные платы для генератора, которые он держал в верхнем ящике письменного стола, исчезли. Максим бросился к окну и оглядел двор: знакомая, спокойная картина. Ничего необычного. Он посмотрел на часы: 40 минут его не было дома, вполне достаточно, чтобы вывезти всю его нехитрую мебель. Но взяли только компьютер, оторвали от монитора, торопились, даже клавиатуру оставили.

Он бросился по соседям. Оказалось, что ничего подозрительного никто из них не видел и не слышал. Вернувшись, он присел на стул перед телефоном и набрал номер милиции. Максим всегда полагал, что ценностей, ради которых стоило забираться в его квартиру, у него не было. Ну центральный блок компьютера, ещё можно понять, но зачем понадобилось брать всю эту россыпь микросхем, резисторов и транзисторов? Идиоты. Решили, наверно, что это запчасти для компьютера. А они с Андреем с таким трудом подбирали их на рынках... Все характеристики проверены. Ну, народ...

Прибыли два милиционера, вид они имели грозный: богатырского роста, в пуленепробиваемых жилетах, с короткими автоматами. Оробевший Максим впустил их в квартиру. Старший, капитан, с окающим волжским говором после осмотра комнат и нескольких вопросов заключил:

– Работали непрофессионалы: не станут они лезть в квартиру в такое время. Скорее всего – пацаны, компьютерные фанаты. Дохлое дело. Потому ничего больше и не взяли, чтобы не застукали... Кто ж на такие замки дом-то запирает? Им ещё благодарность объявить надо, что по-настоящему-то не очистили, вот что я скажу. И предупредили вас о вашем, извините, разгильдяйстве. Смените замки. В общем, до свидания.

– А это... – неуверенно пробормотал Максим, вытянув брови.

– Что это? – удивился старший.

– Ну, протокол там, я не знаю. Я же вас вроде бы как вызвал...

– Дорогой мой, на фоне прочих краж твоя даже на карманную не тянет.

– Там не просто микросхемы. Из них прибор собрать можно, очень серьезный прибор. Я на режимном предприятии работаю, – Максим старался говорить как можно более солидно и убедительно.

– А за это вас вообще по головке не погладят. Хранить дома служебные вещи, это знаешь, как называется? Да и кто вам эти железки разыщет? Танки пропадают, стратегическое сырье. А вы про микросхемы какие-то. Смех один. Несерьезно. Займитесь лучше замками.

– Поставьте стальную дверь, – посоветовал второй прощаясь.

– Спасибо, – сказал Максим, проводив их до лифта.

Стальную дверь. Хороший совет. Жаль компьютер, не скоро теперь его купишь. Мог на нем бы подхалтурить, пока без работы. Он вдруг вспомнил недавний свой разговор с соседкой с верхнего этажа, Зинаидой Васильевной, занимавшейся, как она говорила дог-бизнесом. Что-то она ему намекала тогда о работе.

Через несколько минут Максим уже стоял перед её дверью. Соседка оказалась на месте, в голосе её прозвучала явная радость от его звонка.

Зинаида Васильевна, миловидная пышнотелая блондинка была в коротком тесном халатике и выглядела заманчиво. Из-за её спины раздавался отдаленный, словно из леса, собачий лай.

– Здравствуйте, Макс, как хорошо, что вы зашли. У меня к вам есть серьезный коммерческий разговор. Проходите, проходите, – она посторонилась, пропуская Максима в квартиру.

В глубине коридора за остекленной дверью виднелись головы разномастных собак. Соседка открыла дверь в комнату, затем на кухню.

– Кыш, кыш! – она повысила голос. – Место! Место! Два мальчика и две девочки. Прелесть, правда? – уже тише добавила она.

Через несколько секунд собак как ветром сдуло. Остался только легкий запах псины.

– Кофе хотите?

– Да нет, спасибо, я только из-за стола, – пробормотал озадаченный Максим, который все никак не мог отделаться от острого собачьего запаха.

Она указала ему на кресло и пpодолжала:

: – У меня дело не совсем обычное... Мне его поручила ассоциация.

– Ассоциация? – удивился Максим.

– Да. Мы с сестрой, вы знаете, давно возимся с собачками... У нас много друзей и знакомых. Сейчас трудности со всем: с пищей, уходом, даже с этим самым..., – она смущенно опустила глаза, – В общем, с собачьим сексом. Сплошные проблемы. И мы организовали ассоциацию.