Текст книги "Личное оружие"

Автор книги: Владимир Романовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Координаты! – резко перебил его Казанцев и придвинул тетрадь. – Так западная долгота... повторите, есть. Северная широта... Так есть, Казанцев продолжал записывать и одновременно набирал номер внутреннего телефона.

Через несколько минут он сидел перед начальником управления генералом Нефедовым, и возбужденно докладывал:

– Алексей Семенович, надо звонить морякам. Дать координаты... Возможно на борту подготовленный к вывозу за рубеж ценнейший аппарат военного назначения, принципиально новый вид оружия... Не зря там и этот Донован. И создатель имитатора Саватеев. Мы не должны упустить их.

– Там Самотокин, – возразил генерал.

– Тем более... Пусть моряки помогут. Чем болтаться под водой без дела...

– Они не болтаются, а несут боевую службу, Юрий Иванович.

– Такие дела как раз для – них.

– Слишком дорогое удовольствие. И в первую очередь они спросят: ребята, а почему вы не взяли этот чертов прибор в Москве? Почему выпустили всю эту команду? Где вы были?

– Где, где... Тоже на боевом посту. У нас же не было информации, Алексей Семенович... Я не уверен, что потом кто-нибудь не скажет точно также: а почему не позвонили морякам, которые патрулируют этот регион, почему позволили... И так далее. Лучше поздно, чем никогда.

– Иногда и наоборот: лучше никогда, чем поздно... Придется идти к начальнику службы. Меня лично моряки пошлют подальше, – генерал задумался.

– Что ещё в том районе? – спросил он.

– В 400 километрах американская плавбаза. Вертолеты...

– Вертолеты без дозаправки столько не пройдут. Значит, пойдет авианосец, а перед островом с него поднимутся вертолеты. Но для этого им надо знать координаты вынужденной посадки. Пока они что-то узнают, если, конечно, вообще узнают. Пока пройдут это расстояние... Пока запустят вертолеты... Наши должны успеть.

– Да? А если они тоже ведут самолет? Испанская диспетчерская служба точно так же сообщит все и им. Тем более, что на борту гражданин Соединенных Штатов.

– Алексей Семенович, а не Донован ли организовал эту вынужденную посадку? Уж слишком подозрительна эта авария. И возможно на островах уже ждут их...

– Сомневаюсь. Слишком опасно. Рубить сук, на котором сидишь – это наш прием, не западный. Зачем ему это? Аварии у нас происходят без всяких агентов, сами по себе.

Нефедов подошел к стене и нажал кнопку. Деревянные панели, как занавес, бесшумно разъехались в сторону, освобождая огромную карту мира. Он снова нажал кнопку, карта медленно поползла вверх, перед их глазами теперь голубело огромное пространство Атлантики. Генерал отпустил кнопку и приблизился к карте.

– Острова необитаемые, вдали от мореходных путей. И вообще, разве это острова? Сплошные горы. Там не найдешь ни одной площадки для посадки. Им придется приводняться... Где-нибудь поближе к берегу. Сложное дело. И опасное... – генерал вздохнул. – Что ж пойду к начальнику. Даже если там и нет имитатора, в конце концов, там наши люди.

Казанцев вернулся в кабинет и машинально посмотрел на часы: в рейсе "Москва – Буэнос-Айрес" скоро будет поставлена точка. Пассажиров сейчас тоже ждут, надеются на удачу, и их надежда – наверняка последнее, что скрашивает это страшное ожидание. Бедняга Самотокин, как он рвался в Аргентину проветриться...

Наконец зазвонил телефон, Казанцев сорвал трубку.

– Юрий Иванович, оперативный дежурный. По докладу диспетчерской службы – связь с самолетом внезапно потеряна. Пока снижался, подавал сигналы бедствия, на малой высоте он исчез с радаров, почти одновременно прекратились сигналы.

– Радар – понятно. Но сигналы "SOS", они-то передаются автоматически...

– Они приводнялись. Передатчик мог выйти из строя или...

– Что "или"? – повысил голос Казанцев.

– Или самолет вообще сразу же ушел под воду.

– Последнее предположение оставь при себе, понял? Не могли же они все погибнуть... Самолет снижался по обычному графику. Самолет герметичный.

– Я тоже так думаю, – поспешно вставил дежурный.

– Думаешь одно, а болтаешь, черт знает что...

– Я не болтаю, Юрий Иванович, а докладываю по указанию начальника управления, – обиделся дежурный.

– Ладно, не обращай внимания. Там на борту полно людей, и наш парень там, понял? Что сказал главный штаб ВМФ?

– Подводная лодка вышла в район катастрофы.

– Ладно. Хоть на этом спасибо, – Казанцев положил трубку.

Впереди – снова томительное ожидание. Оно растягивает время, а значит и жизнь, думал Казанцев, нетерпеливо поглядывая на телефон. – а между тем никто не любит ждать. Хотя и ожидание, и надежда уже превратились в форму нашего бытия ...Он поднялся и отправился в комнату посетителей к Спежову. Тот дремал, уронив на грудь голову.

– Что приснилось? – Казанцев сел на стул.

Спежов поднял голову и преданно уставился на Казанцева.

– Ничего. Муть какая-то.

– Сейчас пойдешь домой. О визите сюда и обо всей этой истории с имитатором никому ни слова. В том числе и жене. Работу больше не ищи. Я позвоню о тебе начальнику нашего НИИ, устроишься по профилю. Вернется Саватеев, пригласим и его, если...

– Что если? – спросил Спежов.

– Ничего. Позвонишь мне через несколько дней. Все понял?

– Все, – прошептал Спежов.

Глава 28.

Первым запах гари обнаружил Саватеев, он вышел к туалетам и багажному отделению покурить и вдруг ощутил знакомый острый запах – так могла пахнуть только жженая электроизоляция. Он сунул пачку сигарет в карман и подошел к стюардессе.

– Девушка. Извините...Доложите командиру. У вас что-то горит, где-то в районе багажного отделения...

– Что горит? Вы уверены?

– Абсолютно, – твердо ответил Саватеев. – Скорее всего, проводка. Пойдемте...

Встревоженная стюардесса последовала за ним. Запах явно усилился, отметил про себя Саватеев.

– Подождите здесь. Пока никому ни слова. Я вызову командира, стюардесса исчезла в салоне.

Через несколько минут появился командир, высокий, черноволосый, мрачно насупленный. Он повел носом, внимательно вгляделся в створки багажного отделения.

– Давно заметили? – он повернулся к Саватееву.

– Несколько минут назад, – ответил Саватеев.

– Идите пока на свое место, и помалкивайте. Паника нам ни к чему. Мы разберемся.

– Я...я готов помочь, я специалист по профилактике аварий, Саватеев... Доктор технических наук.

– Профилактика – дело нужное. Идите. Если надо, мы вызовем... Спасибо, – пилот повернулся к стюардессе: – Пригласи-ка сюда бортинженера и девочек. Немного разберем багажное отделение, проверим.

– Может быть я все-таки останусь? – снова попросил Саватеев.

– Ладно, пока оставайтесь, – наконец согласился командир.

Вместе с прибывшим инженером (стюардесс командир отправил в салон) они принялись перебирать багаж, добираясь до внутренней обшивки. Запах горелой резины усилился. И в этот момент среди сумок и чемоданов Саватеев увидел знакомую магнитофонную коробку. Сквозь пленку просвечивало маслянистое пятно, случайно посаженное водителем Липинского, возившего имитатор в своем захламленном багажнике. Командир и бортинженер, переговариваясь в полголоса, озадаченно вглядывались в обшивку, источавшую тревожный запах тлеющего пока огня. Саватеев выскользнул в салон, отыскивая взглядом Нинико.

Мимо него торопливо прошагал командир. На ходу он повернулся и бросил Саватееву:

– Займите свое место. Пока вы не нужны.

Саватеев, покачиваясь в такт вздрагивающему телу самолета, добрался до своего кресла. Нинико спала, опустив на колени книгу. Волосы её разметались по плечам, вид у неё был такой безмятежный и такой беззащитный, что у Саватеева сжалось сердце. Ему вдруг подумалось: а не сама ли судьба преследует его – специалиста, призванного бороться с авиакатастрофами посадив в аварийный самолет.

По едва ощутимым провалам и легкому крену на левый борт, Андрей понял, что самолет начал снижение и одновременно отворачивает с курса. Он пересел на пустой ряд перед ними и прислонился к окну. Ясное небо, блистающая поверхность океана, редкие кучевые облака, слегка подсвеченные опускающимся где – то впереди солнцем, – что заставило пилотов отключить автоматику и перейти на ручное управление...

Андрей вернулся на место, Таранов тоже удивленно смотрел в окно.

– По-моему мы снижаемся, – он бросил быстрый взгляд на Андрея.

– Да, – коротко подтвердил Андрей. – И довольно резко.

– Что бы это значило? – Таранов свернул и отложил в сторону газеты.

– Дело командира со штурманом: меняют высоту и курс. Это не Европа. Здесь океан воды и воздуха, делай, что хочешь, – спокойно проговорил Андрей и в этот момент включились бортовые динамики. Спокойный мужской голос начал:

– Командир корабля и экипаж приветствуют вас, граждане пассажиры. Мы просим не беспокоиться. По техническим причинам наш самолет начал снижение. Какой – либо опасности сейчас на борту нет. Есть неисправности электропитания, мы заняты их устранением. Если не устраним, произведем промежуточную посадку. Просьба сохранять спокойствие. Со всеми вопросами обращайтесь к членам экипажа.

– Так... – пробормотал Таранов. – Хорошенькое дельце. Как вы это прокомментируете?

– Пока ничего страшного: могло быть и хуже, – сказал Андрей.

– Хуже? Что ж пожалуй вы и правы. В любом положении есть худшие варианты...

Услышав сообщение, Быков обратился к Эльзе:

– Что он там бормотал? Я ничего не понял.

– Он сказал: будет промежуточная посадка. По техническим причинам.

– А, чепуха, достань-ка мой кейс с коньяком. Как чувствовал, полет затянется.

– Держите, – Эльза с трудом вытянула из – под ног кейс.

Быков протянул руку и толкнул в плечо задремавшего от коньячных паров Липинского.

– Вставайте, граф. Соловей пропел давно. Рванем ещё по одной. Эльзочка, золотце, достань-ка нам стакашки. И разыщи в моей сумке фламастеры и альбом, у меня появилась одна роскошная идея. Женский костюм необыкновенного силуэта. Посадка, так посадка, не будем терять времени. Держи, – он протянул Липинскому наполненный коньяком стаканчик.

– Старик, я больше не могу. Ты меня умотал, – отбивался Липинский.

– Ты что не слышал, мы будем садиться... А здесь, в соответствии с законами географии, насколько я помню, никакой суши, кроме диких островов нет. Веселенькое будет дельце. Теперь у меня в моделях появятся туземные мотивы. Пей, черт бы тебя побрал.

– Какая посадка? Ты что, спятил, старик? Пить надо меньше.

– Спать надо меньше. Эльзочка, скажи ему, – осклабился Быков.

– Да, да, Вася, по радио объявили: идем на посадку, – Эльза показала вытянутой ладошкой, как они направляются к земле.

– Но здесь океан... этот, Атлантический, какая посадка?

Тоже перепились что ли, – Липинский вдруг с тревогой почувствовал, что протрезвел, самолет действительно снижался.

– Я пойду на свое место, – он попытался подняться, но Быков вцепился ему в рукав:

– Если уйдешь, считай, что мы незнакомы. В моем коллективе прошу больше не появляться. Эльзочка, плюнь ему в рожу.

– Ладно, остаюсь, – сдался Липинский.

"Граждане пассажиры, – снова включился динамик. – Командир и экипаж корабля просят соблюдать спокойствие. Мы будем совершать вынужденную посадку у островной гряды. Будем садиться на воду у берега. Пристегните ремни. Сейчас вам раздадут спасательные жилеты и расскажут, как ими пользоваться. Еще раз прошу соблюдать спокойствие. Посадка на воду менее опасна, чем на сушу. Командир корабля летчик первого класса Королев".

Бригадир спрятал в карман карты и взглянул на раскрасневшуюся от увлекательной игры Зинаиду Васильевну. Пышный её бюст неотвратимо притягивал взгляд. К тому времени, полностью утратив картежное хладнокровие, он проиграл ей уже двух мастифов. Однако он не расстраивался, он видел, зато сердечная игра идет на лад. Его попутчица была явно покорена, она даже не очень обращала внимания на тревожные объявления по бортовому радио.

Слова командира экипажа вернули Бригадира в реальность. Ну что ж посадка, так посадка, он бывал в разных переплетах. Всегда надо быть готовым ко всему. К тому же здесь, в самолете были Таранов и этот проклятый Безуглов, можно будет воспользоваться моментом и убрать обоих, лучший вариант: кто потом разберется? Ментов в океане нет.

– Зиночка, у тебя есть баксы? – деловито спросил он. После проигрыша первого мастифа он перешел на "ты". Зинаида Васильевна же иногда сбивалась и говорила "вы".

– Да, конечно.

– Ты слышала, мы будем приводняться?

– Как это? – не поняла Зинаида Васильевна.

– Очень просто. Напялим спасательный жилет и сядем.

– Ну и что? Жилет, так жилет, – Зинаида Васильевна пожала крутыми плечами.

– В океане мокро, Зиночка, деньги могут раскиснуть. Лучше затолкать их в полиэтиленовый пакет. Пакет есть?

– Есть, – Зинаида Васильевна извлекла из сумки пакет и протянула Бригадиру.

– Один?

– Один, – подтвердила Зинаида Васильевна.

– Сложи в него свои баксы, я – свои. Пакет будет у меня, так надежнее.

– Да, да, клнечно, – Зинаида Васильевна без слов протянула ему небольшую пачку зеленоватых купюр.

Через несколько минут пассажиры, облаченные в оранжевые жилеты, напоминали сборную спортивную команду, рассаженную по креслам. Самолет снова лег на крыло, и сидящим у левого борта стали видны у горизонта неровные вершины гористого острова. Гарь из багажного отсека теперь проникала в салон, едкий зловещий запах обострил чувство опасности.

– Андрей Николаевич, у меня к вам просьба, – спокойным и торжественным тоном начал Таранов. – Если со мной что – то случиться...

– Валентин Федорович, не будем раньше времени... – перебил его Андрей.

– Потом может оказаться поздно.

– Каждый год вынужденную посадку делают множество летательных аппаратов: космических, самолетов, вертолетов. Я сам несколько раз делал это, да ещё под пулями... – Андрей говорил это спокойным рассудительным тоном, словно объяснял ребенку.

– Ты – оптимист и летчик, Андрей. Привык к небу. К тому же у тебя есть талисман, – его губы тронула едва заметная улыбка. – А я – фаталист. Простой сухопутный фаталист. Лучше предусмотреть все заранее, чем потом, у самой черты сознавать, что мог, но не сделал. Мы смертны, к сожалению, и только деньги вечны. В Москве у меня припрятано полмиллиона долларов. Ты должен забрать их и передать сыну... Десять процентов возьмешь себе, и столько же тому, кто будет тебе помогать... – Таранов понизил голос. Наклонись-ка, – он приблизился к Андрею и, стараясь перекрыть гул двигателей, напряженно зашептал ему в ухо...

Андрей внимательно слушал, стараясь запомнить каждое слово.

– Обещаешь? – уже громче закончил Таранов.

– Валентин Федорович, вы сделаете все это сами, – тихо проговорил Андрей.

– Если я не смогу, дай мне слово, что ты выполнишь это.

– Даю, – Андрей протянул руку. – А если со мной что-то случится, позаботьтесь о Наталье и моей матери.

– Клянусь, Андрей.

Рев двигателей, ранее глухой, стал пронзительным, салон заволокло синеватым дымом.

Саватеев, обняв Нинико, шептал:

– Если что-то случиться, Нинико, знай, я искренне любил тебя...

– И я, я тоже, Женя, дорогой мой... Будем надеяться...

Липинский и Быков мирно дремали после очередной чарки.

Бригадир, обхватив за плечи дрожащую от страха Зинаиду Васильевну, истово, как заклинание, вполголоса напевал ей на ухо:

– Опять по пятницам пойдут свидания, и слезы горькие моей родни...

Знай он хотя бы одну молитву, быть может, он бы сейчас молился.

Раскинув в стороны крылья, огромный лайнер, коснулся серебристым, вытянутым, как ракета, телом поверхности океана, и, взметая фонтаны воды и тучи брызг, продолжал стремительно нестись вперед. Внезапно раздался страшный скрежет: напоровшись на подводные рифы корпус с треском лопнул и раскололся на части. Оказавшиеся в местах разломов пассажиры, словно пружиной, были выброшены в пенящиеся волны. Расколотый ударом самолет мгновенно ушел под воду. Треск обшивки и рев двигателей сменился звенящй тишиной, нарушаемой лишь гортанными голосами вспугнутых чаек, дожидавшихся здесь отлива, да редкими отчаянными криками разбросанных среди волн немногочисленных пассажиров.

Глава 29.

Андрея вышвырнуло куда – то вверх и в сторону, он даже не понял толком, как оказался в воде. Рядом покачивался на волнах человек, лицо его было погружено в воду, на поверхности была видна только спина в оранжевом спасательном жилете. Превозмогая боль, Андрей подплыл к нему, и содрогнулся, увидев размозженный затылок и розовую от крови воду. Ухватил его за спасательный жилет, Андрей перевернул его на спину и узнал Таранова: безжизненные лицо его было неподвижно, как маска. Андрей огляделся и увидел подплывающего Мареничева. Когда-то в "Альтаир" перед ним был задерганный, озабоченный человек, теперь выражение лица его было волевым и решительным. Отплевываясь от воды, он крикнул:

– Я уже видел его, там снесло полчерепа. Спасай живых.

Поколебавшись, Андрей отпустил Таранова, и рванулся вперед, к Мареничеву. От резких движений брасом поясницу пронзила такая острая боль, что у него перехватило дыхание. Он перевернулся на спину, с трудом вздохнул и крикнул:

– Не могу плыть, что – то с позвоночником.

– Двигай к берегу, на спине, – услышал он голос Мареничева. Дотянешь?

– Постараюсь.

Через несколько минут боль отпустила. Запрокинув голову и осторожно подгребая руками, то взлетая, то опускаясь на волнах, он медленно поплыл на спине.

Андрей не помнил, сколько прошло времени. Когда, почувствовав мель и близость берега, он попытался встать на ноги, набежавшая волна накрыла его, швырнула вперед, потянула назад, он не удержался на ногах и разбил себе о камни колено.

Берег был усеян мелкой галькой, обточенными океаном валунами и огромными камнями, сползшими с возвышающегося метрах в десяти от воды скалистого берега. Справа скалы подступали к самой воде, слева они снижались и постепенно уходили вглубь острова.

Андрей стянул с себя спасательный жилет и перевернулся на спину. Несколько минут он лежал неподвижно, вслушиваясь в мерные удары волн, шелест гальки и тревожные крики чаек. С мокрой одежды стекали потоки воды. Разбитое о камни колено саднило, спина ныла от удара креслом, выброшенным вместе с ним, будто катапультой, расколовшимся корпусом лайнера. В ушах все ещё стоял скрежет раздираемого рифами металла.

...Отлежавшись, Андрей почувствовал, что может подняться, и перевернулся на живот.

Теплая от солнца галька под ним намокла и потемнела от стекающей с одежды воды. Он встал на четвереньки и осторожно выпрямился. Едва переступая ногами и прихрамывая, двинулся вдоль берега. Легкий бриз обдувал мокрую одежду, холодил кожу и постепенно боль в ноге отпускала. Он внимательно всматривался в тяжелые, медленно переливающиеся волны, переводил взгляд на пустынный берег, надеясь снова увидеть Мареничева.

Впереди был серая каменная глыба, размером с хороший сарай. Андрей начал обходить его и, остановился, едва не вскрикнув от радости: за камнем у оранжевой груды спасательных жилетов лежали почти без сил, но живые несколько человек.

Лежавший навзничь Бригадир поднял голову.

– Еще один. Какая встреча! Привет. Падай рядом, гостем будешь.

Андрей осторожно опустился на колени и окинул взглядом неподвижно лежащих людей. Мокрая их одежда блестела, на гальку стекала вода.

Рядом с Бригадиром тяжело дышала крупная блондинка в кофте и брюках. Высокая грудь её вздымалась от судорожных вдохов. Андрей узнал в ней соседку Спежова, обещавшего ему маленького Рэкса. У самого подножия камня распластался Липинский. Подняв голову, он посмотрел на Андрея, и повел в знак приветствия рукой.

– Ты один? – спросил Бригадир. – А где твой кореш?

– Погиб.

– Кого-нибудь ещё видел?

– Мареничева, – Андрей показал рукой в сторону океана.

Липинский кивнул:

– Он уже был здесь. И снова полез в воду.

– Крепкий оказался мужик, а с виду фрайер, – Бригадир покачал головой.

– Он был лучшим пловцом в университете... когда-то, – пояснил Липинский, вглядываясь в волны.

– Ты чего идешь, как деревянный? – спросил Бригадир.

– Поясница, – Андрей осторожно попытался наклониться, но тут же снова выпрямился. Бригадир поднялся:

– Сними рубаху, я гляну.

Андрей снял рубашку и повернулся спиной к Бригадиру.

– Синяков нет... Растянуть надо, расклинить, – заключил Бригадир. Могу, меня этому делу один кореш научил. Поднял я комель на лесоповале, пудов пятнадцать. Поясницу и зажало. Так он в момент растянул.

– Попробуй, – Андрей повернулся к Бригадиру. – Только без шуток.

– Нормальный русский способ: клин – клином, какие шутки, – обиделся Бригадир. – Спиной ко мне. Руки за голову. Помнишь, как ты мне командовал? У завода. Вот так, корешь. Сегодня – ты, а завтра – я. Поднимай, поднимай не боись.

– Да не боюсь я, – пробормотал Андрей.

Руки стоящего сзади Бригадира, обхватили локти и грудь, приподняли его над землей и несколько раз резко встряхнули.

– Теперь ложись на спину, – Бригадир помог ему лечь. – Не вставай часа два. Может и отойдет. Ну и тяжелый ты, собака. Пудов шесть...

– Спасибо... Как тебя зовут-то, доктор? – спросил Андрей.

– Виталий.

Липинский, с интересом наблюдавший эту сцену, повернулся к океану.

– Кажется Валера Мареничев возвращается. Точно, – Липинский показал рукой. – И не один.

Андрей слегка приподнялся на локтях: метрах в ста от берега среди волн качались, как поплавки, несколько человек в оранжевых жилетах. Андрей насчитал пятерых. Они приближались медленно, все, кто был на берегу, подняли головы.

Впереди, поддерживая Эльзу, плыл на боку Мареничев. За ними, с двух сторон помогая Нинико, медленно двигались Самотокин и Донован. Через несколько минут все они были на берегу. Мареничев нес на руках обессиленную Эльзу, Самотокин придерживал за талию Нинико. Донован, покачиваясь, шел замыкающим. Липинский поднялся и побежал им навстречу. Его обогнал Бригадир и принял из рук Мареничева Эльзу. Она тяжело дышала и поминутно всхлипывала.

Самотокин и Донован поддерживая едва передвигавшуюся Нинико, приблизились к камню. Она высвободилась из спасательного жилета и, не замечая Андрея, опустилась рядом. Он поразился её бледному, как мел, неподвижному лицу. Подняв на Андрея глаза, она разрыдалась.

– Я не могу поверить. Не могу. Он там. Где – то там. Андрей, скажи им...

Подошел Донован, обнял Андрея:

– Привет. Как ты?

– Ничего, только поясница...

– Саватеев исчез... – Донован сокрушенно покачал головой.

– Ладно. Мы сходим еще, – сказал Самотокин. – Попробуем ещё раз.

– Я с тобой, – присоединился Донован.

– И я, мужики, – поднялся Бригадир.

– Я отдышусь и за вами. Нанырялся до предела, – Мареничев лег на гальку.

Зинаида Васильевна подняла голову.

– Виталий, там могут быть акулы. Они нас просто случайно не съели...

– Пока не видно, – возразил Мареничев. – И рыбы не видно. Одни рифы, целая гряда.

– Плевал я на акул, – добавил Бригадир. – Мы в Москве и не таких видали.

Нинико посмотрела на Бригадира с нескрываемым страхом, потом обратилась к Андрею:

– А ты? Андрей, а ты?

– Ему нельзя, – вмешался Бригадир. – У него поясницу заклинило. Пусть лежит, – он наклонился к сидящей Нинико. – И не бери в голову, я пошутил в прошлый раз, там у тебя на квартире... Вытащим мы твоего мужика, если, конечно найдем... – он направился к воде.

– Германа Михайловича и девочек... Кошмар. Будто испарились, посмотри их, дядя Вить, – крикнула ему в спину Эльза.

Они отсутствовали больше часа, и все это время Нинико со страхом и надеждой напряженно вглядывалась в волны.

Наконец один за другим стали появляться спасатели. Они выходили из воды один за одним и в изнеможении молча валились у камня.

– Там никого больше нет, – наконец произнес Самотокин. – Никого.

Нинико отвернулась и опустила голову.

– Даже акул не видно, – добавил Бригадир.

– Он не мог, не мог погибнуть, – шептала Нинико, как заклинание.

– Начался отлив, – сказал Мареничев. – Там в рифах, я видел, не очень глубоко застрял осколок корпуса, довольно крупный. После отлива до него можно будет добраться... А кабины не видно. Наверно, проскочила вперед, за рифы. На глубину. Жаль мужиков...

– Хвост наверно тоже глубоко, – добавил Самотокин. – Сразу на дно пошел. Из "челноков", похоже, тоже никто не выбрался. Средняя часть развалилась от удара, это нас и спасло. Всех раскидало по воде.

Андрей слушал, боясь шевельнутся, он не привык к беспомощности, и это состояние угнетало его. Он незаметно нащупал в заднем кармане брюк, теперь уже почти высохших, "черный талисман". Если ему повезло, и не сломан позвоночник, то через два часа он должен подняться. О худшем варианте он старался не думать. Вокруг лежали без движения под горячим солнцем обессиленные и погруженные в невеселые мысли оставшиеся в живых пассажиры. Он осторожно подполз к Нинико, коснулся рукой её плеча.

– Нина, мне очень жаль... Он был талантливый инженер, и человек неплохой... Я жалею, что не успел с ним толком помириться.

Она повернулась к Андрею, невидящий, отрешенный взгляд её постепенно стал осмысленным.

– Его последние слова были о любви... Эх вы, мужики...Нужна катастрофа, чтобы вы заговорили о главном...

Она отвернулась и снова начала всматриваться в медленно вздымающиеся волны.

– Надо осмотреть берег, – сказал вдруг Мареничев.

– Надо, – согласился Бригадир. – Может какое барахло выбросило. И хотя ему и не хотелось покидать Зинаиду Васильевну, которая была потрясена случившимся и смотрела на него умоляющим и притягивающим взглядом, он поднялся на ноги.

– И я, – Липинский встал, опираясь на камень.

– А я загляну за скалы, – предложил Донован. – Нет ли там ручья, нужна вода, я догоню вас.

– Я с вами, – присоединился к нему Самотокин.

– Я с тобой, – Андрей попытался сесть.

– Ты пока останешься здесь. И без возражений, – строгим тоном проговорил Мареничев. Как – то само собой вышло, что он теперь чувствовал себя старшим. В нем снова проснулся администратор.

– При женском батальоне, – добавил Бригадир.

Донован, ловко опираясь на выбоины и уступы, медленно поднимался к гребню невысокой, каменистой горы. Самотокин ждал его внизу. С высоты был отчетливо видна узкая прибрежная полоса, по которой удалялись вдоль медленно накатывающих на берег волн Мареничев, Бригадир и Липинский.

Катастрофа самолета, пережитый вместе страх, спасение на этом пустынном острове так отдалили от него недавние события в Москве, что ему уже и самому не верилось: существовало ли все это на самом деле. Все перешло в иное измерение. Саватеев скорее всего погиб, имитатор, если он был в самолете, вместе с таинственным камнем, который разыскивал Андрей, вместе с обломками где-то в рифах...

Он поднялся на сухой и голый гребень скалы: ни кустика, ни травинки. Вглубь острова вел пологий склон, усеянный черными камнями. За ним начиналась почти лишенная растительности, пустынная каменистая долина с блистающим на солнце ручьем и небольшим, водоемом. За его противоположным берегом был виден гористый вал. У его основания зеленели среди крупных камней низкорослые сосны. Вода и эти зеленые островки – единственное, что радовало глаз среди этого кажущимся безжизненным каменистого пространства. За валом снова голубел океан. Весь островок был не более 3-4 километров в поперечнике и около шести в длину. Ясно, что они не пропадут ни от голода, ни от жажды. В ручье – пресная вода, на берегу – рыба и тучи чаек. Они выжили, это главное, а найти их – не проблема. Им повезло, что он, Донован, оказался с ними.

Он оглянулся. Самотокин тоже начал взбираться на гряду. Донован снял с руки массивные часы, расправил металлический браслет, слегка потянул головку завода, прищурясь взглянул на солнце и сориентировал их на северо-восток, там, у кромки космоса висели над Атлантикой невидимые спутники. Пока появится Самотокин, миниатюрный передатчик, встроенный в часы, трехкратно с интервалами в несколько секунд отстрелит вверх сигнал бедствия, он уйдет на спутники, усилится и полетит дальше в оперативный информационный центр. Мгновенно будут определены координаты радиосигнала и его Донована, код. А через пару дней в нескольких милях от острова бросит якорь быстроходный крейсер, и с его палубы взлетит к острову вертолет.

Донован свернул браслет и пристегнул на руку, батарейка передатчика от максимального сигнала теперь иссякла, но как механические часы они ещё будут работать. Он взглянул на циферблат: в Москве скоро наступит полночь.

Через несколько минут на гряду выбрался Самотокин, лицо его блестело от пота. Плеск волн за его спиной был едва слышен.

– Я уже собрался спускаться, – сказал Донован. – Потом гляжу: поднимаются медленно в гору четыре ноги и одна голова.

– Молодец, освоил, – Самотокин обвел взглядом долину. – Мы вот что сделаем: пройдем вдоль ручья к истоку, обогнем гряду и дойдем до берега. И встретим мужиков с той стороны.

– Заодно и попьем, – Донован облизнул пересохшие губы.

Перепрыгивая через камни, они почти бегом двинулись вниз по склону.

– Будто сам сатана пролетал здесь и рассеивал булыжники, – сказал Самотокин, когда они остановились перед ручьем.

Донован наклонился и припал к воде. Рядом устроился Самотокин.

– Ничего более вкусного я никогда не пил, – сказал Донован, наконец оторвавшись от воды.

Утолив жажду они перепрыгнули через ручей, и двинулись к скалистой гряде. Ноги жестко стучали по каменистому грунту, почти лишенному растительности. Кое-где, в расщелинах зеленела редкая трава. Ручей привел их к поросшему кустарником склону, за ним начинался подъем. Справа вдали на склоне среди крупных каменных глыб розовели стволы низкорослых сосен, с вытянутыми к небу, словно руки ветвями и будто подстриженными сверху кистями изумрудной хвои.

– Итальянская сосна, – заметил Донован. – Каким ветром её сюда занесло...

– Попутным, – Самотокин наклонился и подобрал едва заметный в траве прозрачный лоскуток. – Смотри, Роберт. А вот каким ветром его сюда занесло, гораздо интереснее. – Самотокин протянул находку Доновану. Тот осмотрел её и сунул в карман:

– Отрывок пластикокого пакета.

– Обрывок, Роберт, – поправил Самотокин. – Похоже, здесь бывают гости с пакетами.

– Островок придется осмотреть весь, – задумчиво протянул Донован.

– Осмотрим потом. Двигай к побережью. Нас ждут.

Они перепрыгнули ручей и направились к дальнему утесу, там у самого побережья заканчивалась скалистая гряда.

– Смотри, – Самотокин показал на утес. У его подножия нагромождение крупных камней образовало неправильной формы свод. Они почти бегом достигли его, перед ними открылся широкий, в несколько метров вход, за которым начиналось перекрытое наверху валунами и каменными глыбами обширное и довольно светлое пространство.

Они вошли внутрь и огляделись. Сверху через щели пробивался свет. Пещера напоминала огромный вытянутый от входа в глубину каменный шатер. Донован наклонился, зачерпнул горсть песка, рассыпал на ладони, принюхался.