Текст книги "Личное оружие"

Автор книги: Владимир Романовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Романовский Владимир
Личное оружие

Владимир Романовский

ЛИЧНОЕ ОРУЖИЕ

Роман

Глава 1.

Они стояли на смотровой площадке Воробьевых гор – рослый и подтянутый Роберт Донован, светлоголовый в легкой хлопчатобумажной куртке и джинсах, и низкорослый, плотный, в плечистом пиджаке Джон Мэрфи, носатым лицом и втянутой в плечи головой напоминающий беркута. Напротив – далеко за Лужниками – возвышалась над крышами зданий светлая громада Храма Христа Спасителя. Центральный его купол блестел как боевой шлем огромного витязя.

Прослушивания можно было не опасаться: ветер уносил слова вниз и рассеивал над рекой.

– В прошлый мой приезд храма там не было, не так ли, Роберт?

– Да, сэр.

– Оставь официальности. Зови меня просто – Джон. Мы достаточно знаем друг друга... – Мерфи повернул голову и бросил на собеседника быстрый взгляд черных навыкате глаз. – И не так уж часто видимся, а? – Он внимательно огляделся вокруг. Если за ними и наблюдали, то ничего предосудительного в их встрече не было. Вполне естественно, что представителя корпорации "Нью тэкнолоджи" сопровождает обозреватель её научного журнала Роберт Донован.

Они двинулись вдоль берега в сторону трамплина. Справа высилась остроконечная громада университета. Гуляющиe, в основном молодежь, обтекали их с двух сторон, в воздухе раздавались смех, ритмичные вздохи транзисторных приемников, детские крики. У края площадки они остановились, здесь было не так людно.

– Как ты оцениваешь обстановку, Роберт? – прервал Мэрфи. – Я имею в виду наши аспекты.

– Золотое время. В Москве сотни тысяч иностранцев: деловые люди, торговцы, журналисты, искатели экзотики и приключений, да мало ли кого. Сейчас даже уроженец Киева считается иностранцем. У русских нет ни сил, ни средств организовать "наружку" за таким количеством подозрительных. Мы могли бы спокойно обсудить все в любой, как они говорят, забегаловке.

– Может быть, это и так, – согласился Мэрфи. – Но не стоит нарушать профессиональные привычки. А что касается Москвы... Золотые времена никогда не длятся долго. В целом, я доволен этой конференцией. Сегодня мне даже стало жаль их ребят. В науке тоже существует своя критическая масса. Промышленность можно восстановить за одно десятилетие, ученого воспитать за два-три, а вот чтобы восстановить научную школу потребуется 40-50 лет. Если её вообще можно восстановить. Когда-нибудь вдруг обнаружится, что в России не осталось ученых. Старшее поколение вымрет, а молодые разбегутся...

Донован почтительно слушал. Сам он только что прошедшую конференцию оценивал не столь высоко. Для Донована за год его своеобразной деятельности в Москве все эти разговоры были делом привычным. Удивляло другое: все говорят, но никто ничего не предпринимает, похоже к черным прогнозам привыкли, перестали обращать на них внимание, смирившись как с чем – то неизбежным – как с катастрофами, авариями, дурной экологией.

– Прогресс неизменно будет сопровождаться усилением промышленной разведки. Начался новый этап, и методы её работы и её масштабы стали иными. Хорошему специалисту теперь ничего не стоит перекочевать на Запад. За воротами распавшихся конструкторских бюро и исследовательских лабораторий оказалась огромная масса инженеров, ученых и изобретателей. Нашу с тобой работу теперь будут оценивать не по числу добытых технических новинок и не по важности информации, а по количеству выехавших за рубеж специалистов, носителей новых технологических идей. Контракты с талантливыми парнями вот что нам сейчас нужно. Есть люди, которые не могут не изобретать, такими уж их сделала природа. Их настоящая родина – наука, а не место жительства. Мы знаем множество случаев, когда люди похищали секреты только ради того, чтобы насолить начальству. Обозленный режимом ученый или конструктор не будет полноценно работать на этот режим. И если помочь понять ему четко и ясно, что наука интернациональна, а творчество – цель жизни, ему неважно будет, где работать – в своей стране или в чужой.

– К такому же выводу могли придти и русские спецслужбы, Джон.

– Допускаю, – он сверкнул глазами в сторону Донована, – Но у них нет сил препятствовать этому процессу. Им не до того. Тем не менее, надо предусматривать и такую возможность. Второй аспект. Техническими новинками стали активно интересоваться мафиозные структуры. Недоставало, чтобы новые технологии попали в руки террористов и экстремистских группировок. Мы должны препятствовать этому. Наука может стать такой же криминальной, как и все вокруг. А это очень опасно. Что может быть хуже, когда разлагаются мозги... Новое оружие, новые технологии не должны попадать в руки авантюристов и мафиозных струткур. И в этом отношении мы должны помогать русским ограждать их секреты. Секреты не должны попадать в третьи руки. Тут мы союзники. Или в руках русских государственных органов, или в наших руках. Лучше, конечно, – у нас. Да, странное время...

– Все времена по-своему странные, – осторожно заметил Донован.

– Ты обратил внимание на выступление академика Белоярова? Кто он? Что ты о нем знаешь? – снова переключился Мэрфи.

– Специалист по новым технологиям. Участвовал в большинстве комиссий по расследованию крупных катастроф, промышленных и авиационных. Он действительный член большой академии. Большой, это важно. Значит – из старой гвардии. Потому что сейчас развелась масса прикладных академий. Есть даже коммунального хозяйства. И там свои академики. Русские обожают ученые звания. А выступление? Обычное, – Донован напряг память. – О бегстве из науки талантливых людей. Вспоминал о каком-то математике, доценте, который сменил науку на должность администратора ресторана. И теперь процветает. Кажется все, – заключил Донован, решивший, что Мэрфи решил проверить его внимательность.

– Нет, не все, – холодно заметил Мэрфи. – Как называется ресторан?

– Кажется "Альтаир", – удивленно пробормотал Донован.

– Вот именно. А ты слышал что-нибудь о новой политической партии с коротким названием "Содружество"?

– Нет, – был вынужден признаться Донован. Внезапное шараханье шефа от одной мысли к другой начинало утомлять.

– Довольно экстремистская организация. И любимым её местом тоже является ресторан "Альтаир" Тебя это не наводит на размышления?

– Что вы имеете в виду? – пробормотал Донован.

– Вполне возможно сращивание научной элиты с экстремистскими кругами и использование новых технических средств в политических целях. Тебе неплохо бы побывать в этом ресторане, осмотреться, послушать, завести друзей... У русских есть прекрасные привычки: говорить за вечерней рюмкой о работе и считать за друга любого собутыльника. Для них вместе выпить – все равно, что сходить в атаку. В кабаках, расположенных вокруг режимных НИИ и военных штабов, за рюмкой обсуждают все: от изобретений до государственных переворотов. Им хочется общаться, а общение нынче – дело дорогостоящее. У кого есть выпивка, тот и друг... Я отвлекся. А Белояров, ну что Белояров, только имя, символ. За такими символами, как правило, стоит команда головастых парней, которые могут крутить своим символам, как хотят. Вот они-то и делают погоду. Там могут быть, кто угодно, любые специалисты. В том числе обозленные, с амбициями. Их надо пригреть, помочь уехать. Предоставить контракт на пару лет...

Незаметно они оказались у поворота, за которым у обочины стояла серая "девятка" Донована. Теперь в сгустившихся сумерках её было едва видно.

– Пожалуй, на сегодня хватит, Роберт. Поехали в "Националь". Нас ждет ужин.

Шины мягко зашуршали по асфальту. Белокаменные улицы в вечерних огнях распахивали свои объятья, мелькали храмы, особняки и высотки, рекламы банков, корпораций и иностранных компаний. Многоликая – деловая, криминальная и одновременно простодушная Москва.

Глава 2.

В роскошном кабинете, размером с конференц-зал, были собраны руководители, так или иначе связанные с воздушным транспортом: представители крупных авиакомпаний, минтранса, работники авиастроения, НИИ и конструкторских бюро. Обычно бодрый голос вице-премьера сегодня звучал сухо, тревожно и подчеркнуто официально. Всем своим видом он демонстрировал собравшимся крайнюю степень озабоченности – и собственной и правительства страны. Белояров посмотрел на часы: речь вице-премьера явно затягивалась, хотя дело было ясным. Собрались все-таки не представители общественности, а специалисты, каждый из которых мог бы рассказать истории и пострашнее. Когда-то в этих же стенах бывшего ЦК им втолковывали, что все решают кадры. Теперь оказалось, что все решают финансы. Нет денег, нет и кадров. Они просто разбегаются. Нужны не слова, а реальное финансовое обеспечение. Иначе называйте всю эту катавасию как угодно: реформами, рынком, конверсией, чем хотите, но самолеты будут исправно падать с неба, навечно погребая вместе с собой тела доверчивых пассажиров.

... – По числу авиакатастроф мы в этом году превзошли все страны мира вместе взятые. Дальше, как говорится, лететь некуда. Прилетели. Это наносит огромный моральный и материальный ущерб стране, престижу её научно-промышленного комплекса. А главное – гибнут люди...

– Вся страна в штопоре... – услышал Белояров шепот соседа справа, самолеты лишь частность. Разве не так?

Белояров пожал плечами и не ответил.

– Безопасность полетов, – продолжал вице-премьер, – превратилась в острейшую проблему...

– Вот это по-нашему, – снова зашептал сосед: – Пока проблема не вышла на катастрофический уровень, её не замечают. Ее как бы нет.

Вице-премьер закончил вступительную речь и предоставил слово специалистам. Он записывал их предложения, и мрачнел все больше: каждый требовал погашения долгов, средств на реконструкцию, повышения зарплаты... Все это уже набило оскомину.

– Коренные проблемы надо решать... – подал голос сосед слева.

– На коренные проблемы у нас нет денег, – ответил вице-премьер.

– Где же они? – не унимался сосед. – Когда-то на все хватало.

– Вопрос не ко мне. Пока нашли средства только на обеспечение безопасности... Пока главное – безопасность.

Хороший парень, приличный экономист, ему бы директором в промышленную фирму, думал Белояров. Придет новый хозяин, и вице-премьер окажется не у дел. Хотя, он наверняка уже подготовил себе какой-нибудь запасной вариант, этакую небольшую заводь – какой-нибудь банк, фонд, или, на худой конец, институт и, скорее всего уже пропрудил туда неприметный золотой ручеек.

Белояров, дождавшись, когда самая горячая часть присутствующих отговорилась и остыла, попросил слово.

– Только, Константин Иванович, пожалуйста, если можно, без эмоций и подколов... Лучше что-нибудь конструктивное, – попросил вице-премьер.

– Постараюсь. Я хотел бы обратить внимание присутствующих на субъективные причины в обеспечении безопасности полетов. Точнее – на человеческий фактор. Да, на заводах тяжелое положение. Да, парк самолетов стареет... Но ведь бьются и американские лайнеры, где нет подобных проблем. И виной довольно часто становятся либо ошибки экипажей, либо наземных служб. Проработка вопросов, связанных с действием человеческого фактора, потребует меньших затрат и скажутся на безопасности полетов быстрее, чем решение производственных проблем. Конечно, это тоже потребует немалых вложений, но все-таки гораздо меньших. Что нужно? Системы предполетного контроля экипажей, тренажеры для пилотов, имитаторы аварийных ситуаций. А чтобы средства не распылялись, надо сосредоточить все в одних руках...

Белояров говорил долго и убедительно. Вице-премьер согласно кивал головой. Всем вдруг все стало ясно и даже скучно. Вопрос был предельно деликатным, за заказы боролись, используя все доступные рычаги и связи: скудное финансирование вынуждало, ведь за каждым из присутствующих стояли большие коллективы, в большинстве своем бедствующие. До совещания были надежды, теперь они таяли на глазах. Становилось очевидным, что все уже давно подготовлено и согласовано на всех уровнях, что эту выгоднейшую работу поручат Белоярову, а остальным уготована здесь роль статистов, подыгрывающих основному персонажу.

– Опять монополизм, Константин Иванович, – выкрикнул кто-то.

– Почему же, проекты будем принимать на конкурсной основе, – быстро ответил Белояров.

– Какой конкурс, если за это берется ваша "Заря"...

– Хорошее замечание, – Белояров был действительно доволен реплике. Она позволяла легко и естественно подвести под бюджетную крышу, никому не известную частную фирму "Комета".

– ...Сейчас уже набрали силу, – продолжал он, – и неплохо себя проявили малые предприятия... Многие талантливые разработчики ушли именно к ним. Там и накладных расходов меньше.

...Наконец, совещание закончилось и кабинет быстро начал пустеть. Белояров почувствовал, что кто-то осторожно взял его за локоть. Это был академик Саблин. Высокий, седой, благоухающий тонкими духами.

– Поздравляю, Костя. Всех обошел...

– Стихийно вышло. Я же не хотел... – сказал Белояров, бросив взгляд в сторону в вице-премьера.

– Да ладно, знаем мы эту стихию... Не поделишься? – продолжал Саблин.

– Конечно, конечно. Какой вопрос...

– Константин Иванович, вы можете задержаться на несколько минут? долетел, наконец, голос вице-премьера.

– Я подожду тебя внизу, – бросил Саблин.

Белояров повернулся, и, скрывая торжество, уже предчувствуя характер предстоящего разговора, неторопливо зашагал в дальний конец кабинета, где за письменным столом его ждал вице-премьер.

– Вы сможете взяться за весь тот комплекс проблем, о которых говорили?

– При финансировании, разумеется. Тогда мы решим эту задачу. Создадим опытные образцы, подготовим к серийному производству. Возможности есть, не все ещё специалисты разбежались.

– Подготовьте мне обоснование расходов и остальные документы. И чем быстрее, тем лучше.

Через полчаса Белояров уверенно сбежал вниз по широкой лестнице. В вестибюле его ждал Саблин.

– Ну что? – он приблизился.

– Пока ничего конкретного. Одни разговоры, как всегда. Если что-то будет, я позвоню. Кстати, а ведь ты, – Белояров посмотрел на него с ласковой укоризной. – забыл про меня, когда получил заказ на систему голосования. Заказ был просто пальчики оближешь.

– Да ты что! Я хотел, но мне просто не дали. Твой зам, Саватеев, засветился в какой-то партии... Шумел там о чем-то. А Центризберкому нужны были абсолютно аполитичные исполнители. Абсолютно. Их понять можно. Иначе там так насчитают... Я ничего не мог сделать, поверь. Вот такие дела. Что ни говори, в наше время все-таки было лучше. Несмотря ни на что.

– Просто мы тогда были молодыми. Когда-нибудь и нынешняя молодежь тоже будет называть это время золотым.

– Ты прав как всегда, Костя. Так я могу рассчитывать?

– Обещаю. Если, конечно, заказ будет солидным...

– На человеческом факторе, Костя, можно годами кормиться. Это бездонная бочка, ты же знаешь.

Прощаясь, они долго уверяли друг друга во взаимной дружбе и необходимости выручки, вышли вместе и разошлись по машинам.

Белояров стер с лица улыбку и в сердцах так саданул дверкой своей "Волги", что водитель удивленно оглянулся. Но промолчал.

– В институт, – бросил Белояров и задумался. Предупреждал же, сколько раз он предупреждал своего неугомонного заместителя: брось возиться с политиканами. Зачем это ему? Доктор технических наук, 40 лет, возраст свершений. Заместитель директора. Что ещё надо? Что это, род недуга? Уж лучше бы по бабам ходил...

Возвратившись в институт, он вызвал своего зама.

Саватеев – светловолосый, невысокий, моложавый без стука появился на пороге. В руках – неизменная черная папка из кожи.

– Как дела? – спросил Белояров, когда Саватеев устроился за столом.

– Нормально, Константин Иванович, – Саватеев сверкнул ясной белозубой улыбкой.

– Ты был прав. Заказ отдадут нам. Обеспечение безопасности полетов. Человеческий фактор: предполетный контроль, имитатор аварийных ситуаций, тренажеры. Срочно нужна программа работ.

– Она готова, Константин Иванович, – Саватеев протянул пачку листов, отпечатанных на компьютере.

– Шутите?

– Вы почитайте.

Белояров углубился в бумаги.

Наконец, закончив читать. он откинулся в кресле, в лице его проглядывало приятное удивление.

– Неплохо. Миллиард. Только... Опять везде "Комета".

– Ребята из аппарата просили. Наверху пропустят, не волнуйтесь.

– Я в этой твоей коммерции не разбираюсь и разбираться не хочу, Белояров всем своим видом изобразил нежелание вдаваться в детали. В этом, по его мнению, и состояла суть стратегического мышления: не опускаться до людей, до всей этой прозаической мелочевки, связанной с оплатой работ, до частных вопросов и проблем, в них и раньше можно было увязнуть по уши, а теперь ещё глубже.

– Послушай, Евгений Степанович... нельзя ли тебе потише с политической деятельностью? Ну зачем тебе она, эта партия, прости Господи? Этот Липинский... Ты же умный человек...

– Я в ней рядовой член... Просто там много моих друзей. И веду я себя там скромнее некуда.

– Саблин из-за тебя не мог отстегнуть нам часть заказа. По условиям работа была сугубо беспартийная.

– Вы что, не знаете Саблина? Удобная отговорка, вот и все. Зачем ему делиться с кем-то? Свой карман ближе к телу.

Белояров поднял голову, глаза его предостерегающе сверкнули:

– И все – таки...

– Константин Иванович, а кто нам устроил заказ? Всю эту сегодняшнюю говорильню? Именно друзья и соратники. Свои ребята. Вы что, думаете так просто организовать в такое время миллиардный заказ? Организовать обсуждение проблемы на таком уровне? Да за это пришлось бы платить гигантские взятки... Учитывая численность чиновников.

– Платить все равно придется, насколько я разбираюсь в нашей экономике, – ядовито заметил Белояров.

– Придется. Но не в таких масштабах. Кое-что останется: и для работы, и для нас с вами...

– Ладно, не будем больше об этом. Теперь о самой работе...

– Чем меньше исполнителей, тем лучше, Константин Иванович. Меньше затарат. Кого надо, пригласим через "Комету". Отчет у меня уже есть.

– Отчет... Что такое отчет... Лирика.

– Согласен. Бумажный этап, зато деньги приличные. И имитатор аварийной обстановки почти готов.

– Ну, организационные вопросы – это по твоему департаменту, – буркнул Белояров, недовольный, что не удержался и полез в детали.

Глава 3.

За окном пронзительно заверещала сирена. Этот звук Андрей не спутал бы ни с одним другим. Он выглянул в окно: у его желтой "шестерки" возились трое парней. "Так, последние штаны снимают, ну погодите ребята, ну, погодите", – стучало в голове, когда он, перепрыгивая ступеньки, стремительно мчался к выходу.

Метров тридцать от подъезда до машины он пролетел за несколько секунд. На ходу оценил обстановку: машина была вскрыта. Один из угонщиков наклонился в раскрытую дверь, голова его была в салоне. Второй стоял рядом, третий – высокий, увидев несущегося на них Андрея, шагнул навстречу и принял боевую стойку. Андрей с разбега оттолкнулся и, развернувшись в воздухе летел вперед, согнув для удара правую ногу. Парень ловко увернулся и Андрей врезался ногами в стоящего за ним низкорослого крепыша. Оба упали. Перекатившись через лопатки, Андрей мгновенно оказался на ногах и, когда высокий повернулся к нему, хлестким длинным ударом правой в голову послал его на землю. Низкорослый, наклонившись и расставив в стороны руки, шел на него. Третий, наконец, выбрался из машины и бросился к ним. Андрей оглянулся: сзади из кучи щебня торчал ржавый металлический прут – осколок арматуры. Подобрав прут и потряхивая им, как шпагой, он молча ждал.

– Стоп! Стоп! Андрей! – закричал высокий, потирая челюсть. И уже тише добавил: – Привет тебе от Сергушова.

– С каких пор он стал угонять машины? – осведомился Андрей, однако прут опустил. Высокий попытался изобразить улыбку:

– Он не причем. Хотя предупреждал: шутить с тобой надо осторожно. Я не поверил.

– Ну и как? – бросил Андрей.

– Теперь убедился. Толя был прав. Извини. И брось ты свою кочергу. По делу мы. Может, залезем в машину? Народ собирается, – высокий показал на нескольких любопытных мальчишек.

Андрей сел за руль, высокий устроился рядом, двое его спутников – на заднем сиденье.

– Давай познакомимся. Я – Гена.

– Крокодил? – Андрей почувствовал, что раздражение его улеглось.

– Нет, но можно и так: Геннадий Васильевич. Начальник службы безопасности "Южного коммерческого банка".

– А просто нельзя было поговорить?

– Да не сердись ты. Сейчас объясню. Я по поручению председателя банка, Валентина Федоровича Таранова. Слышал?

Андрей кивнул, кто ж не знал известного денежного туза, олигарха.

– Тебе предлагается хорошая работа. Он сам расскажет, в чем дело. Временем располагаешь?

– Лихие вы ребята. И сразу на "ты"?

– Вместе придется работать.

– Это ещё неизвестно.

– Мы справлялись в "Заре". Ты уволен. Председатель просил подыскать боевого парня. Я позвонил Сергушову. Мы знакомы, когда-то вместе в органах работали. Он и дал твои координаты. И номер машины. Это была моя идея проверить тебя в деле. Я же и пострадал, голова до сих пор гудит, – он потер затылок. – Шеф ждет, у нас машина за углом.

– Нет уж, я на своей.

Они прошли мимо двух постовых, поднялись на второй этаж и оказались в просторном холле. Андрей огляделся: мягкие кожаные кресла, ковровое покрытие, дневной свет, блеск бронзовых окантовок и дверных ручек, бесшумно снующий персонал, в основном молодые женщины в коротких темно-синих юбках и светлых блузках.

Токарев исчез за тяжелой резной дверью председателя банка, оставив его со средних лет миловидной секретаршей, но тут же вынырнул обратно:

– Пошли.

Председатель, лет около 50, мужчина, подтянутый, в строгом сером пиджаке и галстуке, говорил по телефону. Он слегка кивнул в знак приветствия и показал глазами на стул. Прикрыв микрофон рукой, сказал Геннадию:

– Спасибо. Пока вы свободны.

Андрей согласился на эту встречу скорее из любопытства: почему бы не посмотреть на человека, которого до того видел только по телевизору, все равно делать нечего...

– Извините, больше на телефоны не отвечаю, – Таранов сдержанно улыбнулся, откинулся на спинку кресла и продолжал:

– Меня зовут Валентин Федорович, а вас – Андрей Николаевич, так?

Андрей кивнул.

– Не будем отнимать друг у друга время... Мы навели о вас справки, вы нам подходите. Сколько вы получали в "Заре"? – Услышав ответ, Таранов снова улыбнулся: – У меня уборщица получает втрое больше. Я уважаю труд своих сотрудников.

– Вообще-то я люблю интересную работу, исследовательскую... – начал Андрей, – у вас же, я понимаю, не то?

– Ее тоже можно назвать исследовательской, – Таранов больше не улыбался. Голос его звучал спокойно и уверенно. – Сергушов рекомендовал вас, как надежного человека. Я ему верю. Дальше у нас с вами пойдет деликатный разговор. Поэтому, если мое предложение вас не устроит, я прошу забыть о нем. Навсегда. Согласны?

– Согласен. – ответил Андрей.

Таранов продолжал, перейдя на "ты":

– Машину водишь?

– После армии я два года занимался автоспортом.

– Как со здоровьем?

– Не жалуюсь

– Откуда шрам на лице?

– Афганистан.

– Как у тебя с политикой?

– Никак.

– То есть?

– Политиков у нас и без меня слишком много. Их плотность на гектар давно уже превысила нормальные цифры.

– Значит есть спрос, – Таранов усмехнулся. – Политика тоже превратилась в бизнес: взглядами можно торговать.... Но вернемся к нашему делу. Финансовая деятельность становится с каждым днем все опаснее. Скажу честно: когда-то мы держали охрану больше для престижа. Теперь обстоятельства изменились. Чем сильнее становишься, тем больше появляется врагов. Вопреки всем законам природы. Львенок, превратившись в льва, может больше не опасаться шакалов и прочую мелочь. В российском бизнесе тебя может подстрелить и шакал. Только в этом месяце в подъезде своего дома в упор расстрелян Свирский. На Арбате, при выходе из машины автоматной очередью убит Теленев. При этом ранен телохранитель. Обстреляна машина Баранова, сам он ранен. Вот так. Все вокруг дорожает, и только человеческая жизнь становится все дешевле. Россия превратилась в зону риска. Приходится делать выводы... – заметив движение Андрея, Таранов поднял руку: – Нет, нет, я не предлагаю тебе стать телохранителем. Твоя задача будет иной. Ты организуешь внешнее кольцо охраны, незаметное прикрытие. Никто не будет знать, что ты работаешь на меня. Кроме Токарева. Он и будет пока твоим начальником. У тебя будет радиосвязь, легальное оружие, автомашина, помощники. Ты и твои ребята будут выполнять роль авангарда, а точнее разведки. Ты будешь точно знать маршрут моего движения, расписание встреч, и вообще всего делового дня. Твоя задача: быть каждый раз раньше и внимательно все осмотреть. Вечером, перед моим прибытием домой вы должны будете осмотреть подъезд и лестницу дома, где я живу, прилегающую территорию. То же самое – утром, перед тем как я спущусь к машине. Я веду довольно стереотипный образ жизни... Раньше восьми тридцати не выхожу из дома. Иногда будут командировки. Вместе со мной... Оклад на первых порах полторы тысячи в месяц. Зеленых, разумеется. Плюс премиальные. А там посмотрим. Согласен?

– Согласен, – проговорил Андрей. Он вдруг почувствовал себя легко и свободно, словно давно знал Таранова. Да и таких денег он никогда ещё в жизни не зарабатывал. Поколебавшись мгновенье, он продолжал: – Но у меня есть проблема... Моя будущая жена, ей 21 год... Кончила курсы бухгалтеров... Она тоже без работы.

– Приводите её завтра. Я дам команду кадровикам.

– Она в отпуске. Отдыхает с родителями. Вернется недели через две.

– Считайте, что она тоже принята. Подберем что-нибудь подходящее. Что еще?

– Спасибо.

– На днях я улетаю в Германию. Пока осваивай свои обязанности. Съездишь с помощниками в Тверь, там на одном заводе для вашей группы переоборудуется новая "Волга". Она будет с фордовским двигателем, пятиступенчатой коробкой передач и прочими наворотами. Получишь, проверишь и пригонишь в Москву. Вопросы есть?

– Пока все ясно, – Андрей поднялся и вышел.

Отпустив Безуглова, Таранов вызвал одного из своих заместителей Альберта Григорьевича Петровского, отвечавшего за привлечение в банк частных вкладов.

Энергичный, склонный к импровизациям, не признающий никаких правил и условностей, он был полной противоположностью расчетливому и осторожному председателю. Таранов в глубине души считал его авантюристом и старался не оставлять без контроля.

Петровский вошел в кабинет, непринужденно присел к столу и раскрыл папку:

– Есть одна хорошая идея. Вот здесь, – он протянул Таранову отпечатанный лист, – финансово-экономический обзор Аргентины. Там любопытная ситуация... И наши коллеги туда ещё не добрались... Мы могли бы создать и профинансировать совместные предприятия... Меховые, например...

– Далековато, – снова пробормотал Таранов и задумчиво посмотрел на Петровского. Предложение было слишком неожиданным. И как только ему приходят в голову подобные фантазии, подумал он.

Словно отвечая на его вопрос, Петровский продолжал:

– Я на эту идею наткнулся случайно. Приходил замдиректора из "Зари", Саватеев. Просит профинансировать поездку трех специалистов на международный экологический симпозиум в Буэнос-Айресе. Двое от "Зари" директор и Саватеев, третий – экономист Липинский, часто мелькает по телевизору. На этом симпозиуме можно вклиниться в международные проекты, это может оказаться выгодным делом. Через две недели туда будет чартерный рейс. Я мог бы незаметно слетать с ними. Это ни у кого из наших коллег не вызовет подозрений. Прозондирую обстановку, наведу мосты...

– Сколько они просят?

– Немного. Двадцать тысяч долларов.

– А почему мы должны их финансировать? – задал Таранов дежурный вопрос.

– Спонсорство. Наши наши соседи, и клиенты. Долг вежливости. К тому же "Заря" ожидает огромный госзаказ, и деньги пройдут через нас.

– Не возражаю. – Петровский кивнул на подготовленную Петровским справку по Аргентине. – Бумагу эту пока оставь. Ты куда собрался?

– Объеду филиалы, Валентин Федорович. Посмотрю, как идут вклады... С вашего разрешения, – Петровский улыбнулся.

Прием от населения вкладов под высочайшие проценты был тоже его идеей. Расчет был простой: привлеченные высокими дивидендами и рекламой, обезумевшие от инфляции люди повалят в их филиалы: одни сразу, другие поосторожнее – через месяц, когда убедятся, что банк выполняет свои обязательства. Дивиденды можно будет выплачивать за счет вновь поступающих вкладов. Чисто, просто и выгодно. Таранов считал эту затею слишком рискованной, однако, Петровского неожиданно поддержал совет директоров банка и, скрипя сердцем, председатель согласился, решив про себя установить за своим неуемным заместителем постоянный и незаметный контроль.

Глава 4.

На следующий день Андрей отправился на старую работу. Он привычно поставил машину на стоянке и направился к проходной "Зари".

Из бюро пропусков позвонил Спежову.

– Привет, господин безработный, – в голосе соседа по лаборатории сквозило обычное уныние.

– Закажи мне пропуск.

– Придется идти к Саватееву, – тяжело вздохнул Спежов. – Что я ему скажу?

Андрей скрипнул зубами. Отношения с заместителем директора Саватеевым у него всегда были натянутыми.

Моложавый, улыбчивый, элегантный, Саватеев нравился всем. Но только не Андрею: в отношении Саватеева к нему он буквально кожей чувствовал тщательно скрываемое, вежливо-скользкое недоброжелательство, какое-то начальственное беспардонство и, скрытое за дежурной улыбкой, чувство собственного превосходства.

– Ладно, прорвусь сам, – проговорил Андрей и положил трубку.

Развернув просроченный пропуск, он протянул его вахтеру и поднялся на третий этаж.

Над знакомой дверью вместо таблички "Лаборатория моделирования" зиял светлый квадрат. В опустевшей комнате склонилась над голым канцелярским столом одинокая фигура Максима Спежова. Он поднял голову и отрешенно посмотрел на Андрея.

– Как это случилось?

– Говорят, структурная перестройка. Перешли на новый штат. "Заря" превратилась в обычное НИИ. Сократилась раза в три. Ребята уже две недели не являются, ищут работу. Вот так, Безуглов, нет финансирования.

Андрей знал привычку Спежова называть всех по фамилиям и давно не обращал на это внимания.

– Для работ по безопасности полетов нет финансирования? Маразм какой-то. Что-то вроде умышленного членовредительства.

– Маразм, – безучастно подтвердил Спежов. – Что хотят, то и делают. Я сам сегодня последний день. Ищу работу. А Саватеев все блеял, что разработка не пропадет, что мы ещё вернемся к ней... Когда у государства будут деньги.

– У государства... – Андрей качнул головой вверх. – Что это теперь такое, понять уже невозможно. Скопище чиновников? Макет имитатора есть, авторов – под зад коленкой, результатами может пользоваться кто угодно... Все нормально. Так? А мы с тобой, как идиоты микросхемы на черном рынке на свои последние деньги покупали...