Текст книги "Личное оружие"

Автор книги: Владимир Романовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Андрей! – услышал он за спиной голос Донована. – Привет. Ты куда пропал?

Андрей обернулся: к нему спешил радостный Донован, рядом с ним шел невысокий темноволосый парень.

– Ты? – Андрей не мог скрыть удивления. – Вот не ожидал... Ты куда собрался?

– В Буэнос-Айрес. На экологический симпозиум. Не мог же я пропустить такое дело. Ты же знаешь, это моя тема. Нет, как вам это нравится? – он повернулся к своему спутнику. – Я его ищу по всей Москве, а нахожу в аэропорту перед самым отлетом.

– Я тоже на этот рейс... Внезапная командировка, – Андрей все ещё не мог прийти в себя.

– Превосходно. Познакомься, – Донован кивнул на своего спутника. – Это Олег, переводчик, тоже летит с нами.

Андрей и Самотокин обменялись рукопожатием. Андрей повел носом: от стоящего рядом Донована веяло душистым коньяком.

– Мы немного обмыли знакомство, – пояснил Донован. – Здесь, в буфете. Олег мой коллега, филолог.

Самотокин смущенно улыбался.

Переговариваясь, они двинулись вперед. Очередь к таможенным стойкам уменьшилась. Донован взял Андрея под руку: он был действительно рад встрече. Он уже заметил и Саватеева, и Липинского, и Мареничева, и Эльзу, теперь появился Андрей, все его новые знакомые были здесь.

После паспортного контроля пассажиры оказались в светлом холле – в предполетном терминале, и здесь в толпе ожидающих Андрей с удивлением узнал в высоком мужчине в черных очках, Бригадира, с ним весело переговаривалась Эльза, симпатичная беленькая куколка, которую когда-то в "Альтаире" сопровождал Донован. Не много ли сюрпризов для одного дня, подумал Андрей.

Андрей медленно направился к Бригадиру. Как перед прыжком с парашютом, поджался и, подойдя к нему вплотную, небрежно бросил:

– Привет.

– Привет, – Бригадир настороженно замолчал, только насадил поглубже на нос черные очки.

– Здравствуй, – голосок Эльзы был сама приветливость. – А ведь мы с тобой знакомы. – Она кивнула в сторону Донована. – Уж лучше бы в тот вечер я пошла с тобой. Тебя, кажется, Андреем зовут?

– Точно, – Андрей продолжал в упор смотреть на Бригадира.

– А это мой родной дядя, познакомься Андрей. Дядя Витя. Ты не обращай внимания на его вид. На самом деле он очень добрый, – щебетала Эльза, крепко ухватив Андрея под руку.

– Эльза, детка, в самолете мы сядем рядом, не возражаешь? Займи мне место, – Андрей с улыбкой наклонился к ней и поднял голову на Бригадира. А твой дядюшка немного развлечет нас и расскажет, куда он сплавил имитатор...

– Какой ещё имитатор? – Бригадир пораженный неожиданной встречей, пребывал в некоторой растерянности.

– Прибор такой, в коробке от магнитофона. Расскажешь, дядюшка расскажешь. Иначе я собственными руками утоплю тебя в Атлантическом океане, – Андрей показал, как он это сделает, сдавив мощными пальцами невидимую шею.

– Лады, начальник, договорились, – Бригадир принял деловой вид. – Я отдам тебе эту хреновину, зачем она мне? Так, схватил по привычке. Вернемся и отдам, хотя я и не уверен, что она твоя. Бесплатно отдам. Слово Бригадира. Но уговор: не порть мне путешествие, помалкивай и отвали. Не маячь. Держись подальше и не раздражай.

– И у меня есть условие: видишь вон ту женщину, темноволосую красавицу, и её спутника?

– Ну, допустим, – Бригадир на мгновенье сдвинул очки и тут же водрузил их на место.

– Держись тоже от них подальше. И тоже не раздражай меня.

– Ладно, начальник. Будем обходить друг друга.

– Дядя Вить, но ко мне ведь это не относится? – встрепенулась Эльза, заметив железные нотки в разговоре мужчин. – Я-то при чем? Мы тогда вечером с ним так и не успели толком поговорить.

– Правда, дядя Вить. При чем здесь племянница? – засмеялся Андрей, подмигнув Эльзе.

– Отстань от меня, – прорычал Бригадир. – Я тебя не знаю и знать не хочу. И от неё тоже, – он зыркнул черными очками в сторону Эльзы и направился к "фришопу": хлебнуть пива и успокоиться. Черт его дернул лететь этим рейсом, столько народу знакомого, проклинал он теперь себя. Шеф племянницы, этот дизайнер хренов подкинул ему эту идею. Сидели, выпивали, тот и предложил лететь с их группой. А он, как фрайер, согласился. И теперь вынужден светиться. Знакомство с будущим объектом ликвидации, тем более ссора с ним при народе были грубейшим нарушением неписаных, но проверенных практикой правил и не входило в его планы. Такие вещи при хорошем расследовании всегда всплывают.

Андрей повернулся к Эльзе:

– Ну и дядюшка у тебя.

– Андрюша, клянусь, я ни при чем. А жаль, что мы тогда не продолжили знакомства...

– Ладно. У меня сегодня удачный день, – Андрей покачал головой.

– Да? Чем же, поделись... – Эльза тряхнула кудрями.

– Ну, вот тебя встретил... К сожалению, придется расставаться. Уж очень твой дядюшка просил. Пока.

Внимание Липинского привлекла молоденькая высокая блондинка, явно скучающая. Украдкой он принялся рассматривать её, удивляясь её красоте и свежему юному виду. Куда летит это создание? Да конечно с ними, ведь в "накопителе" собрались только пассажиры аргентинского рейса. Проклиная себя за невнимательность и пристрастию к разговорам, он нетвердыми шагами медленно направился к ней. Столь приятное знакомство могло внести в это путешествие недостающую романтику.

– Простите, вы не в Буэнос – Айрес? – галантно спросил он.

Блондинка, это была Эльза, удивленно подняла на него глаза, роскошные голубые, как Атлантический океан, карту которого он недавно рассматривал, и ответила довольно дружелюбно.

– Да, а как вы догадались?

– Такие красавицы могут лететь только туда, – улыбнулся Липинский и поспешно добавил: – Вы с делегацией?

– Естественно, – разговор отвлекал от скуки. Мужчина был несколько староват и после Андрея не смотрелся, но определенный шик в нем проглядывал и говорил он весело и непринужденно.

– А вы знаете испанский язык?

– Нет, к сожалению, – она озабоченно качнула головой. Собеседник попал в точку: её саму это вопрос не то, чтобы очень волновал, но слегка беспокоил.

– Я тоже не знаю, – Липинский выхватил из кармана небольшую книжицу. Но у меня есть разговорник. Давайте поучим в дороге вместе? Полет долгий.

– Нет проблем, – обрадовалась Эльза, но тут же спохватилась: Правда... Я не знаю... Наш руководитель... Если он... – она хотела сказать, если он поддаст, как следует, тогда можно и поучить, но замолчала, решив, что лучше не делиться производственными секретами.

– А как вас зовут?

– Эльза.

– Красивое имя. А я – Василий. И кто же ваш руководитель?

Герман Михайлович Быков, вон он с девочками.

– Модельер? – обрадовался Липинский.

– Да. Вы его знаете? – удивилась она.

– Конечно. Познакомились на одной презентации. Пили на брудершафт.

– Это он может, – удовлетворенно заключила Эльза.

Глава 26.

Серебристый трансконтинентальный лайнер оторвался от бетонной полосы "Шереметьева-2" и, с легким стуком подобрав шасси, начал круто набирать высоту. За стеклом внизу промелькнули удаляющиеся здания поселка, они становились все меньше, самолет пронзил слой молочно белых облаков, и слева ударило в окна ослепительное солнце. Захваченный знакомым ощущением полета, Андрей смотрел в квадратное оконце, внизу клубились белоснежные облака, вверху синева постепенно сгущалась, наливалась тьмой – там за тонким остатком атмосферы проглядывали из космоса яркие звезды.

Две стройных стюардессы в темно-синих форменных костюмах развозили на тележках прохладительные напитки и обеденные наборы.

– Перекусим, Андрей Николаевич? – предложил Таранов.

– Можно, – Андрей открыл откидной столик.

– Девушка, а почему у вас только невинные напитки? Нам надо что-нибудь общеукрепляющего, – Таранов, хитро улыбаясь, поднял голову на стюардессу.

– Нет проблем. Что вы хотите? Коньяк, водка, виски, мартини.

– Ну что помартиним слегка, Андрей Николаевич?

– Мне лучше водочки. Сто пятьдесят, – попросил Андрей.

– Виски, тоже сто пятьдесят. Со льдом, – добавил Таранов.

После обеда Таранов, раскрыл кейс, и вместе с пачкой газет извлек плоский холодный камень.

– Держи свой талисман, – он протянул его Андрею.

– Спасибо, Валентин Федорович, – Андрей опустил камень в карман.

– Откуда он у тебя?

– Друг подарил. Это метеорит.

– Друг или подруга? – Таранов хитро сощурился и развернул "Финансовые вести". – Я почитаю. А ты, если хочешь, можешь навестить свою прекрасную цыганку...

– Спасибо, Валентин Федорович.

Андрей вышел в соседний салон и поискал глазами Нинико. Рядом с ней склонился к ручке кресла Саватеев и читал книгу. Душа не лежала идти к ним, но Нинико уже заметила его и помахала рукой. Андрей сделал несколько шагов и опустился в кресло рядом с Саватеевым.

– Здравствуйте, Евгений Степанович, – Андрей протянул руку.

– Здравствуйте-здравствуйте, – Саватеев хотел было сделать вид, что не заметил этой протянутой руки, но передумал и пожал её с подчеркнутой официальностью. – Между прочим, это место Липинского. Он сейчас вернется.

– Я не надолго. Наконец-то мы с вами встретились. И надо же – в воздухе. Вы будто скрывались от меня.

– Вы слишком много о себе вообразили, Андрей Николаевич. Я ни от кого не скрываюсь, а уж от вас тем более, – ледяным тоном сказал Саватеев.

– Я не воображаю, Евгений Степанович, просто я хорошо знаю о ваших делах. Вы даже не представляете, насколько хорошо.

– Почему не представляю? Вы расставили везде, где только можно "подслушки", занимались шантажом, ещё не известно, почему погиб Мишин... Вы, как ищейка, пронюхали что-то о финансовых делах "Зари" и "Кометы". Мне все это глубоко противно...

– Да что вы? – ядовито изумился Андрей. – А вам не приходило в голову, что все это – только для того, чтобы вернуть себе "черный талисман", который у меня выкрали наверняка с вашей подачи. Ведь он был нужен для вашего дьявольского прибора, не так ли?

– Э-э-э, мальчики, – вмешалась Нинико. – Мы же договорились...

Саватеев пожал плечами.

– Я знаю, что имитатор у Бригадира. – продолжал Андрей. – Что он с ним надумал делать, можно только гадать. Продаст кому-нибудь подороже, что ещё он может сделать – Андрей поднялся, в проходе между креслами к нему спешил улыбающийся Донован.

– Андрей, ты куда пропал? Мы не виделись неделю. Я не знал, что ты летишь...

– А вот, кстати, и покупатель, – тихо проговорил Андрей. – Я тоже не знал, – он поднял голову к Доновану.

Донован узнал Саватеева и Нинико и улыбка его стала ещё шире.

– О, Евгений Степанович, я приветствую вас и вашу прекрасную спутницу. У меня есть для вас небольшой вопрос...

Андрей поднялся:

– Я уступаю тебе свое место, Роберт. Мне надо идти. Поговоришь, приходи, я – впереди.

– Окей, – Донован сел рядом с Саватеевым. – А я звонил вам, Евгений Степанович, день назад. Вас не было дома. Мы говорили с Ниной Корнеевной... У меня к вам было очень хорошее дело.

– А что случилось? – довольно равнодушно спросил Саватеев. Разговор с Андреем заставил его снова вернуться к мыслям об имитаторе. В одном Андрей был прав: работа вышла из-под контроля и им теперь придется сотрудничать. Его не очень волновали обвинения Андрея в похищении камня, себя Саватеев виноватым не считал. Во-первых, его взяли на время, это требовали интересы науки; во вторых, похищение организовал Мишин, организовал грубо и топорно.

– Наша корпорация расширяет разработку технических новинок, нужны новые специалисты. Для работы по контракту. На два-три года, как захотите. В одном из научных центров корпорации. В Лос-Анджелесе, например. Мой шеф увидел вашу визитку, молодой доктор технических наук нам бы подошел, сказал он. И я стал звонить вам... Что вы об этом скажете? Я не тороплю... Дело терпит.

Саватеев оживился. Вот он, долгожданный выход. Заключить контракт, прихватить с собой Нинико, и исчезнуть.

– Интересное предложение, – скрывая радость, проговорил Саватеев.

– Вполне возможно, что и ваша подруга там устроиться...

– Она инженер по электронике, – поспешно уточнил Саватеев.

– Как? – он повернулся к внимательно слушавшей Донована Нинико.

– Стоит подумать, Женя.

– Поговорим об этом ещё раз в Буэнос-Айресе. А я пока возвращаюсь на свое место, – Донован поднялся и, покачиваясь и придерживаясь за спинки кресел, направился к ожидавшему его Самотокину.

Через несколько рядов от них Липинский возмущенно выговаривал Мареничеву:

– Где это видано, в самолете шампанское – за деньги. Полный беспредел. Я должен тратить командировочные баксы, партийные можно сказать деньги.

– Так в чем же дело? Вперед, расходуй.

– Не могу. Валера, дай взаймы.

– Держи, – Мареничев протянул ему зеленую банкноту. – А чтоб не загнуться с тоски, навести бы свою ослепительную блондинку. Заодно и я от тебя отдохну.

– Вот потому и прошу, для вдохновения. Кстати, у неё подруга не хуже, могу и тебе составить протеже.

– Премного благодарен, как-нибудь обойдусь. Это самолет, а не ресторан с крыльями.

Липинский заглянул к стюардессам, взял бутылку шампанского и направился к пустующему креслу впереди Быкова:

– Я не помешаю?

– Девочки, он не помешает? – Быков и вся его пестрая, щебечущая компания были явно навеселе.

– А с чем вы пришли? – спросила Эльза.

Липинский торжественно вытянул из пластикового пакета бутылку шампанского.

– Ладно, – одобрил Быков. – Сгодится для девочек. А мы займемся вот чем, – он достал из-под ног кейс и ловко извлек плоскую прозрачную флягжку с темно-янтарной жидкостью. – Это для мужчин. Все мое ношу с собой. – Он поставил кейс на место: – Девочки, почирикайте пока одни, я пересяду к гостю.

– Так вы же пристегнуты, Герман Михайлович, – рассмеялась Эльза.

– Как? Я все ещё пристегнут! Позор. Почему не доложили? – Быков удивленно посмотрел на массивную металлическую пряжку с ремнем, опоясывающую его богатырский живот. – Эльза, отстегни, – скомандовал он.

Эльза наклонилась, белокурые локоны рассыпались, и Липинский ощутил сладковатый аромат французских духов. Наконец Быков освободился из плена и тяжело опустился рядом с Липинским, в руках он бережно держал походную фляжку и ломтики лимона, завернутые в блестящую фольгу.

– Иногда требуется отдохнуть от женского общества. В больших дозах оно раздражает, особенно в самолете, – пояснил он, наполняя коньяком стаканы.

– А ведь мы не виделись с вами с той самой презентации, – сказал Липинский, осушив стакан.

– С какой именно. Я на них бываю довольно часто. Презентации, похмеляции...

– Граждане пассажиры, – раздалось из динамика, – мы летим над Атлантическим океаном. Высота десять тысяч восемьсот метров. За бортом минус 50 градусов. Приятного полета. Командир экипажа, пилот первого класса Королев.

– Спасибо Королев, выпьем-ка за океан, – Быков снова наполнил стаканы. – Как вспомнишь, что мы на такой высоте, а под нами такая глубина, так не по себе становится... Как тут остаться трезвым. А ваша партия против. Как можно быть трезвым в России? Нет, в вашу партию я никогда не вступлю. В ней нет никакого гуманизма. Абсолютно! – вдруг рассердился Быков. Пошел отсюда, из моего ансамбля! И не подходи больше! – он приблизил лицо к Липинскому, широко раскрытые, налитые кровью глаза сверкали бешенством.

Да ведь он перепил, мелькнуло у Липинского, он в стельку пьян.

Неожиданно Быков откинулся к спинке кресла, прикрыл глаза и захрапел.

С заднего сиденья к ним наклонилась Эльза и удивленно спросила Липинского:

– Что он шумел?

– Мы слегка не поняли друг друга, – Липинский кивнул на мирно сопящего Быкова: – Утомился, бедняга.

– Ничего, он слегка отдохнет, и через часок будет снова, как огурчик.

– Можно я с вами немного посижу, пока он спит?

– Конечно. Правда, девочки? Чем же вы нас развлечете?

Зинаида Васильевна устроилась у окна, место рядом занял Бригадир продолжить и укрепить знакомство.

– Сгоняем в колотушки? – предложил он.

– Что, что? – удивилась Зинаида Васильевна.

– Я имел в виду: сыграем в карты? У меня есть, – он извлек из кармана свежекрапленную колоду карт.

– О, я почти не умею.

– Я научу... – и Бригадир принялся объяснять правила игры в очко. Но никак не мог сосредоточиться: за картами партнерши маячил такой пышный бюст, вились такие мягкие локоны, что ему стало не до тузов. Потерявший всякую бдительность, расслабленный и опьяненный, он играл почти вслепую, и без конца проигрывал. Чтобы как-то собраться и взять себя в руки, он предложил:

– Зиночка, давайте на интерес, а то карта не идет.

– На интерес? Как это? – Зинаида Васильевна подняла на него свои внимательные прозрачно – серые глаза.

– До 20 партий. Если я пролакшу, в смысле проиграю, то покупаю вам в Аргентине какого-нибудь пса...

– Фу, Виталий, как вы говорите. Щеночка, вы это имели в виду? Я заметила, что вы относитесь к ним пренебрежительно. Напрасно. Это братья наши меньшие. Они ведь нас тоже считают собаками, только большими...

– Ладно, усек. Теперь буду уважать.

– Давайте сыграем на аргентинского мастифа.

– На кого? – удивился Бригадир.

– Мастиф – порода такая.

– Заметано, на мастифа.

– Но он безумно дорогой... У вас не хватит денег, – она сдержанно улыбнулась. Новый знакомый казался занятным: такой наивный, совершенно не разбирается в кинологии.

– Не дороже денег, – солидно возразил Бригадир. – А что в нем особенного?

– О, это необыкновенная порода. Их ещё зовут "белый ангел", преданность хозяину невероятная.

– Почему "белый ангел"? – удивился Бригадир.

– Они белые, крупные, молчаливые, совершенно не лают. Бросаются на врага и все. Пасть у них – ярко красная и огромная, – Зинаида Васильевна широко расставила ладони и согнула в виде клыков пальчики, показав размер пасти. – Их применяют для охоты на ягуаров. Их запрещено выводить на улицу без цепочки и намордника.

– Классный барбос, – удивленно похвалил Бригадир. – На такого можно и сыграть. А без намордника и цепи мы его никуда не поведем, клянусь, милая Зиночка.

Донован и Самотокин, уединившись в самом дальнем ряду, обсуждали проблемы технического и художественного перевода. Самотокин извлек из кейса бутылку водки, демонстративно завернутую в "Литературную газету", Донован занялся принесенными стюардессой пакетами.

– О, и здесь "ноги Буша", сразу завеяло чем – то знакомым.

– Повеяло, Роберт, так точнее, – поправил его Самотокин.

– Спасибо, Олег. Так вот, я не все договорил. Видишь ли, если у тебя только филологическое образование, ты не сможешь переводить технические книги. Потому что там ещё надо знать и суть дела. Знать проблему. Когда я бросил художественный перевод и занялся техническим, мне пришлось кончить ещё колледж по информатике. И теперь не жалею.

– А почему ты бросил, Роберт?

– Длинная история.

– У нас масса времени, Роберт. Это интересно. Я бы, может, тоже занялся техническими книгами. Но сначала выпьем.

– Отлично. Выпьем за возможность общения и за переводчиков, дающих людям эту возможность, – провозгласил Донован.

– Салют, – поднял стакан Самотокин.

Они выпили, и Донован продолжал:

– Начинал я с художественных текстов. Но постепенно пришел к выводу, что старое, классическое и новое, мало-мальски интересное, почти все переведено. Тогда я перешел к постреализму, авангардизму и прочим литературным "измам": вокруг них тогда было много шума. Не помню теперь, как называлась книга, мне её подсунул кто-то из наших славистов, и я клюнул.

– Наливай, клюнем оба, – засмеялся Самотокин. Эти филологические разговоры его забавляли. Способный парень, мой подопечный, подумал он.

– Салют, Олег, – теперь провозгласил Донован и протянул пластиковый стаканчик. Они сдвинули их, стаканы бесшумно по-конспиративному, коснулись друг друга.

– Без звона даже неинтересно, – засмеялся Самотокин.

Они залпом выпили, и Донован продолжал:

– Взялся я за перевод. Автор там бродил в потемках своего подсознания и прочих внутренностях. Залез, как у вас говорят, в самое нутро: в ухо, горло, нос и евстахиевы трубы. В университете я мог и порассуждать о таких книгах, читать же их оказалось настоящей каторгой: челюсти сводило от скуки. Я тогда я подумал: кому перевожу, кто у нас это станет читать? Из нормальных людей. Я не знал, что делать, и пошел к своему психоаналитику. Вот он-то и открыл мне глаза. В пристрастиях авторов, объяснил он, всегда есть нечто болезненное, биологическое, их сжигает собственный внутренний интерес, до читателей им нет дела. Среди них, сказал он, есть литературные лаборанты – специалисты по описанию испражнений, есть сексопатологи и гинекологи, есть патологоанатомы – потрошители, есть психиатры – любители бреда. И тогда, Олег, я бросил художественный перевод и занялся техническими книгами. Потом перешел к науковедению. Все-таки наука более нормальная вещь. И вот теперь лечу на этот симпозиум и рад, что познакомился с тобой.

– Ну, спасибо, Роберт, – Олег дружески хлопнул его по плечу. – Если бы все люди, весь мир говорил на одном языке, насколько проще была бы жизнь.

– Проще? Да. Но мы бы с тобой остались без работы, – рассмеялся Донован.

Они долго ещё говорили о странностях языков и наречий, на время отодвинув свои тайные мысли в глубины подсознания. Каждый старался не вспоминать, что разговор этот идет не просто между двумя людьми, а между двумя сотрудниками противоборствующих спецслужб.

...Так, развлекаясь и лукавя, тревожась и флиртуя, пестрая компания, вознесенная случаем высоко в небо, продолжала свой путь на борту воздушного ковчега над голубой Атлантикой.

Глава 27 .

После телефонного разговора с Саватеевым Спежов не находил себе места. Натыкаясь на стулья, он нервно расхаживал по комнате. Ищут крайнего, и он, как всегда самый удобный кандидат для этой роли, с горечью и отчаянием думал он. Саватеев – величина, доктор наук, у него куча друзей, связи с политиканами, его голыми руками не возьмешь... Безуглова они с его, Спежова, помощью отшили от разработки, и теперь он вроде бы как в стороне. Да и один он, холостой, к тому же воевал, контуженный, не боится ни черта, ему море по колено, а теперь в случае чего этот банковский воротила его всегда прикроет. И только он, Спежов, как сирота казанская, и беззащитен, и семья на руках.

Он снова с содроганием вспомнил холодное лезвие опасной бритвы, выхваченной Беспалым и готовой в любой момент перерезать ему горло. Теперь его может обвинить каждый из них: Безуглов – за предательство, Саватеев за выдачу имитатора бандитам, милиция – за то, что не доложил. Стоп, милиция... Или лучше сразу ФСБ. Вот где выход. И разработку, и испытания они скрывали от властей. Тут они все равны. Но он придет каяться первым, все выложит, как на духу и попросит защиту. По крайней мере, с этой стороны ему нечего будет опасаться. Пока они прохлаждаются в своей Аргентине, им здесь подготовят отличную встречу. В Аргентине? Но ведь и имитатор летит туда же. Летит из страны. Он ясно помнил, как Бригадир говорил в машине своему беспалому спутнику: "Будет что за кордон прихватить".

Через час Спежов был на Лубянской площади. Взял в киоске 100 грамм водки в пластиковом пакете, с отвращением выпил для храбрости теплую жгучую жидкость и поспешно захлебнул пивом. Однако в душе не просветлело. Погруженный в тягостные сомнения долго кружил вокруг бюро пропусков, не решаясь войти, наконец, открыл тяжелую дверь и шагнул внутрь.

Дежурный, едва он дрожащим голосом проговорил о деле государственной важности, прервал его и ровным тоном сказал:

– Вы успокойтесь. Сейчас к вам подойдет наш сотрудник, и вы поговорите в более подходящей обстановке. Ждите.

Через полчаса, после наводящей беседы у дежурного, каких-то его звонков и выяснений, Спежов уже сидел у Казанцева и торопливо рассказывал ему свою историю. Немногословный сосредоточенный Казанцев с каменным лицом делал пометки в рабочей тетради. Дав выговориться, захлопнул тетрадь и в упор начал смотреть в глаза Спежову, словно разглядывал неизвестное экзотическое существо. Тот не выдержал, заерзал на стуле, опустив глаза, пробормотал:

– Кажется все.

– Можете называть меня Юрием Ивановичем.

– Спасибо, – Спежов снова поднял глаза.

– Итак, Максим Леонидович, вы утверждаете, что участвовали в разработке и испытании нового образца техники – имитатора, вызывающего изменение эмоционального состояния человека, своеобразного генератора страха, так?

– Так точно, – по-военному выпалил Спежов, хотя никогда не служил в армии.

– Далее, – продолжал Казанцев. – Вы утверждаете, что разработка выполнялась на базе частного предприятия "Комета", и в ней принимали участие бывшие сотрудники НИИ "Заря".

– Не совсем так. Безуглов на последнем этапе участия не принимал. Но он знал об имитаторе.

– Итак. Вы утверждаете, что имитатор похищен преступной группировкой, точнее человеком по кличке Бригадир. И, кроме того, вы уверены, что преступники намереваются вывезти имитатор за рубеж сегодняшним рейсом "Москва – Буэнос-Айрес"...

– Я уверен, да, но не на сто процентов.

– На сколько же? – в голосе Казанцева Спежову почувствовалась издевка.

– На 90.

– Как он выглядит?

– Смонтирован в корпусе из-под импортного магнитофона. По виду ничем не отличается, только тяжелее. Запаян в полиэтиленовую пленку: мы хотели испытать его под водой. Коробка картонная тоже из-под импортного магнитофона.

– Ладно, пока свободны. Подождите меня в коридоре. Если вспомните что-нибудь важное, постучите.

Спежов вышел, Казанцев снял трубку внутреннего телефона и связался с оперативным дежурным.

– Привет, это Казанцев. Срочное дело. Выясни, пожалуйста, взлетел ли один борт чартерным рейсом в "Буэнос-Айрес"? Я не буду класть трубку.

Казанцев перевел взгляд в окно: в прорези между зданиями голубело небо. Итак, они оказались правы, направив Самотокина в Буэнос-Айрес. Значит не зря случайно эти двое – Донован и Безуглов оказались в то утро в районе, где царила паника. Все совпадало. Правда, роли действующих лиц они себе представляли несколько иными, но оперативную разработку все-таки, хотя и не спеша, вели, это главное. И Донован все время крутился рядом, значит вынюхивал. Иначе не стал бы он обхаживать Безуглова и околачиваться в "Альтаире". Безусловно, многое ему удалось выяснить, возможно, он даже знает, что имитатор сейчас на борту их самолета. Ничего, и для самой хитрой импортной гайки всегда найдется отечественный винт.

– Юрий Иванович! – раздался голос дежурного. – Самолет давно в воздухе. Больше четырех часов. Промежуточная посадка в Гаване. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – Казанцев положил трубку и задумался.

Надо было срочно готовить шифровку резиденту в Гавану. Он открыл тетрадь и начал набрасывать текст. Главное – дать хорошую ориентировку Самотокину, он должен будет предупредить пилотов и провести силами экипажа поиск имитатора в самолете после посадки в Гаване. Имитатор не должен оказаться в Аргентине. Закончив писать, он вышел в коридор. Спежов понуро склонился на стуле. Увидев Казанцева, поднялся, в глазах – растерянность. Надо его взбодрить, решил Казанцев.

– Ну как, голова не болит? После этого, – Казанцев щелкнул себя пальцем по горлу.

– Я... я всего – то сто грамм... Для этой самой, для храбрости.

– Сто грамм, а разит, как из бочки. Тоже мне, храбрец, – Казанцев покачал головой и направился к начальнику управления. Случай стоил того, чтобы доложить срочно.

Спежов не помнил, сколько просидел в ожидании, хмель давно прошел, и он теперь томился от мрачных предположений. Длинный прохладный коридор словно вымер: ни людей, ни звука шагов, ни стука дверей. Он даже вздрогнул, когда вновь появился Казанцев, казалось он, как призрак, вышел прямо из противоположной стены.

– Заходите, – сурово пригласил Казанцев.

– Что-нибудь ещё вспомнили? – спросил он, когда Спежов устроился напротив.

– Ничего существенного, – пробормотал Спежов.

– У меня к вам, Максим Леонидович, традиционный вопрос: где вы были раньше? Самолет, о котором вы говорите, давно в воздухе, за пределами России. Почему вы не предупредили, нас, скажем, сразу утром, а дождались его отлета? Что произошло за это время?

– Ничего не произошло, просто я... Я думал, колебался и, наконец, решился.

– Неужели. Вы что, не представляли раньше, что занимаетесь созданием прибора, по сути похожего на психотронное оружие? А испытание его в метро разве не есть акт психотерроризма?

– Это было рано утром, до открытия метро. Мы не ожидали такого эффекта...

– Зачем вас понесло под землю?

– Нужно было уточнить проникаемость излучения... Как его ослабляет грунт, бетонные стены, металл... Настоял Саватеев, он – руководитель работ.

– Кто ещё был с вами?

– Липинский и какой-то его знакомый, инженер, он и провел нас, сначала в тоннель, а потом в боковой ход.

– Липинский? А ему это зачем?

– Он – психолог, что-то там оценивал. Я не вдавался в детали... А может быть повернуть самолет обратно? – робко предложил Спежов. – И здесь, на месте разобраться...

– Да, силен ты, брат. А кто оплатит ущерб, ты? А если имитатора нет на борту? Ты же утверждал только на 90 процентов...

– Да, да, конечно. Извините...

Казанцев задумался. Парень испуган, но, судя по всему, не преувеличивает. Значит, та утренняя паника возникла в результате включения имитатора. Трудно себе представить, что будет, если работа выйдет из-под контроля. Способ только один: она должна вестись под крышей одного из НИИ ФСБ, санкция на это от начальника управления уже получена.

Казанцев сделал себе несколько пометок в рабочей тетради и поднялся.

– Я провожу вас к дежурному, пока будете находиться в комнате посетителей. Можете понадобиться.

– Сколько, сколько я там буду? Мне надо домой.

– Поедете, только позже. Когда самолет сядет в Гаване.

Несмотря на поздний час, Казанцев оставался в управлении и время от времени звонил в диспетчерскую службу гражданской авиации, справляясь о рейсе "Москва – Буэнос-Айрес". Дело казалось простым. В Гаване сотрудник посольства встретит самолет, переговорит с экипажем, и пока, утомленные полетом пассажиры прогуливаются в аэропорту, весь багаж будет осмотрен. Если имитатор действительно на борту, командир перенесет его в кабину и после прибытия в Москву, сдаст сотрудникам Казанцева. Одновременно будут задержаны Бригадир и Саватеев. Бригадира передадут уголовному розыску, а Саватееву Казанцев предложит работу в подмосковном НИИ ФСБ. Вместе со Спежовым. Работа будет под контролем.

Он набрал номер диспетчерской.

– Боюсь, с самолетом возникли проблемы, – довольно равнодушно сказал дежурный. Звонки из ФСБ ему явно надоели.

– Какие проблемы? – полный мрачных предчувствий, Казанцев раскрыл рабочую тетрадь и взял ручку.

– По данным службы авиадвижения Испании – они сейчас ведут самолет командир доложил, что на борту неполадки с элктропитанием и возникла угроза пожара. Он собирается делать вынужденную посадку. Впереди по курсу группа островов, там, правда, нет подходящих условий, но другого выхода нет, до Гаваны они могут не дотянуть...